Текст книги "Опасное богатство"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Доброе утро, Перегрин. Вы выбираете для своих визитов очень ранний час, – произнес граф. – Не надо меня ждать, Фостер. Хотя погодите, передайте мне пакет со стола. Спасибо. Можете идти.

Слуга придвинул Перегрину стул и вышел. Перри присел и стал напряженно смотреть на бумаги, которые слуга передал графу. Ему не составило большого труда их узнать, и он пробормотал:

– Это мои долговые расписки, да?

– Да, это ваши расписки, – сказал граф. – Может быть, не заходя далеко, все решим сразу?

Перегрин, облизав губы, не сводил глаз со спокойного лица Ворта.

– Знаете, дело в том, что… я не уверен, что смогу это сделать, – признался он. – Я не очень точно знаю, сколько я вчера проиграл, но…

– О, немногим более четырех тысяч, мне кажется, – проговорил граф.

– Немногим более… О Боже! Но… но ведь, в конечном счете, это ведь не такая уж огромная сумма, правда? – расхрабрился Перри.

– А это существенно зависит от размера вашего состояния, – произнес граф. Он вынул из открытого ящика стола изящные ножницы и стал стричь себе ногти.

– Конечно, – согласился Перегрин. – Совершенно справедливо. Но у меня… у меня ведь большое состояние, верно?

– В данный момент, – отвечал Ворт, – вы располагаете тем, что я бы, скорее, назвал самостоятельностью.

– Вы хотите сказать, я имею то, что позволяете мне вы, – сказал Перегрин с явным неудовольствием в голосе.

– Рад слышать, что вам это ясно, – сказал Ворт. – А то я уже начал в этом сомневаться.

– Разумеется, все понимаю. Но ведь деньги у меня есть, я прав? Весь вопрос только в том, чтобы я получил часть их вперед.

Граф положил ножницы на стол и погрузил руки в чашку с водой, которая стояла рядом. Сполоснув руки, он начал терпеливо вытирать их тонкой салфеткой.

– Но у меня нет ни малейшего намерения давать вам деньги вперед, хоть сколько-нибудь вообще, – сказал он. Перегрин вытянулся как струна.

– Что вы хотите сказать? – спросил он. На минуту граф поднял на него глаза и холодно оглядел Перри сверху вниз.

– Вы и ваша сестра приписываете такой смысл моим словам, о котором я и не помышляю. Мне это на самом-то деле удовольствия не доставляет. Мои слова выражают именно то, что я говорю.

– Но ведь вы же не можете отказать мне в деньгах, которые я должен вернуть – это долг чести! – возмутился Перегрин.

– Не могу? – спросил граф. – У меня такое впечатление, что очень даже могу.

– Черт побери, никогда не слышал ничего подобного! Я должен вернуть долги!

– Естественно, – согласился Ворт.

– Ну и как же, черт побери, я их верну, если вы не хотите развязать тесемки на кошельке, – негодовал Перегрин. – Вы ведь прекрасно знаете, что до следующего квартала в карманах у меня пусто.

– Этого я не знал, но легко могу себе представить. Примите мое искреннее сочувствие.

– Сочувствие! Какая мне польза от вашего сочувствия? – кричал Перегрин с большой обидой.

– Боюсь, пользы от этого вам действительно никакой не будет, – произнес граф. – Но мы несколько отклонились от главного, как вы думаете? Вы мне должны чуть более четырех тысяч фунтов. Взгляните на свои долговые расписки, там указана точная сумма. И я очень хочу знать, когда вы намереваетесь эту сумму мне заплатить.

– Но вы– мой опекун! – негодовал Перри. – Вы распоряжаетесь всем моим состоянием!

Граф поднес к глазам одну кисть с прекрасно сделанным маникюром.

– О нет, Перегрин! Как ваш опекун я к этому разговору не имею никакого отношения, вам это надо понять. Как ваш опекун я уже твердо заявил, что никоим образом не собираюсь помогать вам проматывать в карты ваше наследство. А как ваш кредитор я просто желаю знать, когда вам будет удобно оплатить эти счета.

К этому моменту их разговора Перегрин уже потерял все остатки своей воли, но по-прежнему упрямо задирал подбородок. Как можно более ровным голосом он сказал:

– В таком случае, сэр, мне придется попросить вас великодушно подождать до следующего квартала, когда я смогу вам заплатить, нет, не всю сумму, которую я вам должен, но большую ее часть.

Граф снова окинул Перегрина своим холодным взглядом сверху вниз, отчего Перри почувствовал себя совсем маленьким. Ему стало жарко и очень неуютно.

– Возможно, я вам уже говорил, как это обязан делать любой опекун, что долги чести принято возвращать немедленно, – мягко сказал он.

Перегрин покраснел, сжал руки в кулаки и положил их на колени. Он пробормотал:

– Это я знаю.

– В противном случае, – продолжал граф, тщательно загибая складки на галстуке, – вам придется покинуть клубы, в которых вы состоите.

Перегрин вскочил со своего места.

– Деньги, у вас будут к завтрашнему утру, лорд Ворт, – сказал он дрожащим голосом. – Если бы я только знал, если бы я только мог себе представить, как вы ко мне отнесетесь, я бы сделал все, чтобы заплатить вам свой долг, и никогда бы к вам не приехал!

– Позвольте до конца разъяснить вам одно обстоятельство, Перегрин. Сейчас я опять говорю с вами как ваш опекун. Если хоть раз в течение следующих двух лет, пока я буду вашим опекуном, я узнаю, что вы обратились к моим друзьям Говарду и Джебсу или к кому-либо другому, вы незамедлительно вернетесь назад в Йоркшир до вступления в права наследства.

У Перегрина побелело лицо. Он с ужасом посмотрел на графа и еле слышно спросил:

– Что же мне делать? Что я могу сделать?

Граф указал ему на кресло.

– Садитесь!

Перегрин послушно сел, не сводя горящего взгляда с графа.

– Вы вполне себе уяснили, что я сделаю то, что сказал? Я не собираюсь давать вам денег вперед на уплату ваших карточных долгов. И я не разрешу вам обращаться за деньгами к ростовщикам.

– Да, я все понял, – сказал несчастный Перегрин, даже не представляя, что же с ним будет.

– Тогда очень хорошо, – сказал Ворт. Взяв со стола всю кипу долговых бумаг, он разорвал их на куски и бросил в мусорную корзину под туалетным столиком.

Первое чувство, охватившее Перегрина при виде этого совершенно неожиданного поступка графа, было чувство величайшего облегчения. Он глубоко вздохнул, и лицо его обрело нормальный цвет. Потом он быстро встал и запустил руку в мусорную корзину.

– О нет! – закричал он. – Я не могу играть и не платить проигрыши! Если вы не хотите ни дать мне денег вперед, ни получить их так, как я решу сам, – тогда сохраните эти мои долговые расписки до тех пор, пока я не достигну положенного возраста для получения наследства. Прошу вас, сэр!

Тонкие пальцы графа сжали запястье Перри с такой силой, что он поморщился.

– Оставьте эти записки в корзине, – спокойно сказал граф.

Перегрин уже поднял клочки бумаги и не выпускал их из своей руки, сжатой железными пальцами графа.

– Не отдам! Я проиграл деньги в честной игре и не собираюсь принимать от вас такое одолжение! Вы очень любезны, очень, очень добры, я в этом не сомневаюсь! Но я, скорее, соглашусь потерять все свое состояние, чем принять такую щедрость!

– Оставьте эти бумажки в корзине, – повторил граф. – И не обольщайтесь – порвав эти записки, я совсем не собираюсь быть к вам добрым. Мне очень не нравится выступать в роли человека, который у своего собственного подопечного выиграл в карты целых четыре тысячи фунтов.

Перегрин угрюмо сказал:

– Не понимаю, что это значит.

– В таком случае вы просто плохо соображаете, – отрезал граф. – Должен вас предупредить, что терпение мое не бесконечно. Положите эти бумажки обратно. – И он еще сильнее сжал запястье Перегрина.

Перри вдохнул в себя воздух и бросил скомканные листки в корзину. Ворт опустил его руку.

– Так что же вы хотели мне сказать? – спокойно спросил он.

Перегрин ринулся к окну и тупо уставился на улицу, теребя одной рукой бахрому шторы. Вся его поза говорила о том, что он испытывает глубокое огорчение.

Сидя в своем кресле, граф внимательно наблюдал за своим подопечным, и глаза его слегка улыбались. Через минуту-другую, пока Перегрин, по-видимому, никак не мог справиться со своими эмоциями, граф встал и, сняв с себя халат, бросил его на кровать. Потом он потянулся к фраку и надел его. Одернув и тщательно расправив на себе фрак, он сдул пылинки со сверкающих гессенских ботфортов и стал критически рассматривать свое отражение в высоком зеркале. Затем он взял с туалетного столика табакерку из севрского фарфора и сказал:

– Пойдемте! Мы закончим наш разговор внизу.

Перегрин неохотно повернулся.

– Лорд Ворт! – начал он, глубоко вздохнув.

– Да, когда спустимся вниз, – произнес граф и открыл дверь.

Перегрин слегка поклонился и пропустил графа вперед.

Не изменяя своей обычной неторопливой манере, граф направился вниз по лестнице и ввел Перегрина в уютную библиотеку, находившуюся за гостиной. Там как раз в это время дворецкий ставил на поднос бокалы и графин. Посмотрев, все ли так, как ему хотелось, он ушел, закрыв за собою дверь.

Граф поднял графин и, наполнив вином два бокала, протянул один из них Перегрину.

– Это мадера, но, если вы хотите, могу предложить вам херес, – сказал он.

– Благодарю, мне не надо ничего, – произнес Перегрин, стараясь изо всех сил говорить с ледяным достоинством, которое, он надеялся, ему удастся перенять у Его Светлости.

Но из этого ничего не получилось.

– Не глупите, Перегрин, – сказал Ворт.

Перегрин минуту глядел на него, а потом, опустив глаза, взял бокал и, пробормотав что-то вроде «спасибо», сел на стул.

Граф подошел к глубокому креслу с ручками в виде раковин.

– Ну так в чем же дело? – спросил он. – Я предвижу, что это нечто сверхважное, поскольку вам приходится искать меня по всему городу.

На сей раз в голосе опекуна не было обычных ледяных ноток. Перегрин уже твердо решил, что уйдет отсюда, ни словом не обмолвившись о главной цели своего прихода. Но теперь он передумал и, бросив на графа быстрый застенчивый взгляд, выпалил одним духом:

– Я хочу поговорить с вами по одному очень деликатному делу. Я имею в виду, о моей женитьбе! – Он залпом выпил полбокала вина и снова взглянул на графа. На сей раз его взгляд выражал вызов.

Однако в ответ на этот вызов Ворт лишь удивленно поднял брови.

– О чьей женитьбе? – спросил он.

– О моей! – ответил Перегрин.

– Не может быть! – Ворт стиснул ножку своего бокала и стал рассматривать вино на свет. – Для меня это несколько неожиданно. И кто же эта леди?

Перегрин заранее подготовился к тому, что граф даже не станет его слушать. Теперь же, увидев, как спокойно опекун реагирует на его сообщение, Перри, набираясь мужества, выпрямился в своем кресле.

– Осмелюсь сказать, вы ее не знаете, сэр, хотя, думаю, родителей ее должны знать, по крайней мере о них слышали.

Граф поднял было бокал к губам, но опустил.

– Так, значит, у нее есть родители? – спросил он с ноткой удивления в голосе. Перегрин опешил.

– Разумеется, есть! А что же вы думаете?

– Очевидно, мне пришло в голову нечто совсем другое, – тихо произнес граф. – Однако продолжайте: кто же эти родители, о которых я, разумеется, слышал?

– Сэр Джеффри и леди Фэйрфорд, – сказал Перегрин, с большим волнением следя, как будет воспринято это сообщение. – Сэр Джеффри, мне кажется, член клуба Брука. Они живут на Албемарл-стрит, а поместье их находится в Сент-Олбансе. Он – член Парламента.

– Звучит весьма респектабельно, – сказал Ворт. – Налейте себе еще вина и расскажите мне, как давно вы знаете эту семью.

– О, целый месяц! – выпалил Перегрин. Он встал и прошел к столу.

– Это, без сомнения, долгий срок, – мрачно произнес граф.

– Конечно! – расхрабрился Перегрин. – Вам не стоит бояться, что я влюбился прямо вчера. Я для себя все уже решил. Месяца для этого вполне достаточно.

– Или дня, или даже одного часа, – пошутил граф.

– Знаете, если говорить правду, – покраснел Перри и открылся: – я это почувствовал сразу же, в тот самый момент, когда увидел мисс Фэйрфорд. Но я решил подождать, потому что знал, что вы мне скажете что-нибудь резкое. – Совсем запутавшись, он замолчал. – Я хочу сказать…

– Что-нибудь резкое, – помог граф. – И, скорее всего, вы были правы.

– Понимаете, я боялся, что вы не станете меня слушать, – защищался Перегрин. – Но теперь вы должны осознать, насколько это серьезно. Единственно, поскольку я еще по возрасту не имею права распоряжаться своим будущим сам, сэр Джеффри хотел бы, чтобы все было улажено только после вашего согласия.

– Вполне разумно, – заметил граф.

– Сэр Джеффри не замедлит дать свое согласие, если не будете возражать вы, – убеждал Перегрин. – И леди Фэйрфорд тоже согласна, она очень благосклонна ко мне. С их стороны никаких возражений нет.

Граф взглянул на Перегрина с некоторым упреком, но весьма по-доброму.

– Я бы очень удивился, если бы такие возражения были, – сказал он.

– Отлично! Значит, вы разрешите мне просить руки мисс Фэйрфорд? – потребовал ответа Перегрин. – В конце концов, это для вас ровно ничего не значит.

Граф помедлил. Какое-то время он довольно загадочно разглядывал своего подопечного, затем раскрыл табакерку и взял из нее понюшку табака.

Перегрин нервно двигался по комнате и наконец отчаянно выпалил:

– Пропади все пропадом! Почему вы возражаете?

– Я не уверен, что высказал какие-то возражения, – промолвил граф. – Даже наоборот! Я нисколько не сомневаюсь, что, если через полгода ваше отношение к мисс Фэйрфорд не изменится, я с большим удовольствием дам вам свое согласие.

– Полгода! – в отчаянии воскликнул Перегрин.

– А вы думали жениться на мисс Фэйрфорд сейчас же? – поинтересовался граф.

– Нет, не сейчас же! Но мы… я надеялся, что сейчас по крайней мере мы сразу будем помолвлены.

– Разумеется! Почему бы и нет? – сказал граф. Перегрин просветлел.

– Это уже что-то. Правда, я не понимаю, почему нам надо столько ждать, чтобы пожениться. Конечно, если бы мы были помолвлены, тогда, скажем, три месяца…

– По прошествии шести месяцев, – сказал граф, – мы поговорим о женитьбе. Сегодня я об этом говорить не настроен.

Такое решение графа не удовлетворило Перегрина, но так как он ожидал худшего, то воспринял его с большой радостью. Он лишь спросил, можно ли формально объявить о помолвке.

– Это мало что изменит, – произнес граф. Похоже, он уже потерял интерес к этому делу. – Поступайте, как вам угодно: ваша будущая теща, без сомнения, сама оповестит всех своих знакомых. Так что все будет настолько формально, насколько вы хотите.

– Леди Фэйрфорд, – сурово сказал Перегрин, – очень достойная дама, сэр! Она намного выше всех других!

– Разумеется! Если она… Если она выше того, чтобы заполучить для своей дочери мужа, у которого двенадцать тысяч фунтов в год, то она просто уникальная, – довольно колко произнес граф.

ГЛАВА IX

О помолвке было объявлено в газете «Морнинг Пост».

Незамедлительным последствием этого было то, что на Брук-стрит приехал адмирал Тэвернер. Под мышкой у него был экземпляр газеты с этим объявлением, а лицо выражало сильное негодование. Адмирал не стал тратить время на церемонии. Даже присутствие миссис Скэттер-гуд не могло помешать ему прямо высказать свое мнение. Адмирал желал знать, как это Перегрину разрешают так глупо губить свое будущее.

– Мисс Харриет Фэйрфорд! – кричал он. – Кто она такая, эта мисс Харриет Фейрфорд? Я подумал, что этого просто быть не может, когда прочитал газету. Помяните мое слово, сказал я (со мною был Бернард), помяните мое слово! Все это сущая чушь! Не может наш парень бросаться на первую встречную милашку! Но вы ничего мне не говорите, значит, это все – правда?

Мисс Тэвернер умолила его присесть.

– Да, сэр, это все – истинная правда.

Адмирал пробормотал себе под нос нечто похожее на проклятие. Потом он скомкал газету и зашвырнул ее в угол комнаты.

– Это не имеет значения для разговора! – горячился адмирал. – Ну, было ли еще когда-нибудь такое скверно задуманное дело? Черт меня побери, ведь ему только-только стукнуло девятнадцать! В этом возрасте он не может жениться! Клянусь душой, я удивляюсь Ворту! Но, наверняка, все произошло без его ведома?

Мисс Тэвернер была вынуждена погасить искорку надежды, мелькнувшую в глазах их дяди. Она мягко ответила, что о помолвке было объявлено при полном на то согласии графа.

Казалось, адмирал никак не мог этому поверить. Он кричал, ругался, божился и в конце концов заявил, что ничего не понимает.

– Ворт ведет какую-то чертовски тонкую игру! – заключил он. – Хотел бы я знать, что он задумал! Жениться до двадцати лет! Это означает, что нужно будет тратить чертовски много денег – и никаких разговоров!

Миссис Скэттергуд никогда не была расположена к адмиралу. Теперь, при его последних словах, она захлопнула свою корзину для вязания и сказала с явным неодобрением:

– Я совершенно не понимаю, что вы хотите этим сказать, сэр. Ради Бога, какую такую игру затевает мой кузен? Совсем уж не так скверно, уверяю вас, если молодой человек склонен объявить о своей помолвке с такой респектабельной молодой особой, как мисс Фэйрфорд. Это его остепенит. А я лично ничуть не сомневаюсь, что мисс Фэйрфорд будет ему прекрасной женой!

Адмирал собрался с мыслями.

– Что я хочу этим сказать? Да ничего я не хочу сказать! Я позабыл, что вы с этим графом в родстве. Но чтобы Перри, с его-то состоянием, бросался на дочку какого-то ничтожного баронета! Честное слово, мне его ужасно жалко!

Было ясно, что адмирал был вне себя от гнева. Мисс Тэвернер, как и следовало, догадывалась об истинной причине его недовольства. Ей было жалко, что он так открыто себя разоблачил. Узнать, что бы еще мог высказать адмирал, ей не долелось, потому что слуга распахнул дверь и объявил о приходе еще одного визитера. Разговор с дядей пришлось прекратить.

Вторым гостем оказался не кто иной, как герцог Клэренс. Он мило приветствовал обеих дам. На его добродушном лице сияла улыбка.

Мисс Тэвернер впала в отчаяние от того, что герцог появился именно тогда, когда у них сидит неотесанный дядюшка. Но при встрече с членом королевской семьи адмирал вдруг резко изменил свои манеры. И если его внешний вид – красное лицо и налитые кровью глаза – не могли вызвать большого к себе расположения, то уж, по крайней мере, на протяжении всего визита герцога, он не проронил ни единого слова, чтобы не обидеть племянницу.

Теперь дядюшка вел себя слишком раболепно, что не доставляло Джудит особого удовольствия. Но герцог, по-видимому, не находил в этом ничего предосудительного. И мисс Тэвернер предположила, что он привык к подобной лести, и просто ее не замечал.

Герцог пробыл у них всего полчаса. Однако его особое отношение к мисс Тэвернер, которое он ничуть не хотел, скрывать, не ускользнуло от внимания адмирала. Не успел герцог откланяться и уйти, как адмирал произнес:

– А вы не говорили мне, что у вас с герцогом такие дружеские отношения, дорогая моя племянница! Вот это, действительно, значит – высоко взлететь! Но вряд ли стоит советовать вам, чтобы вы поощряли его внимание к себе, дорогая. А, краснейте сколько вам угодно, моя милая, но ведь вы не станете отрицать, что он, по-своему, особенно галантен с вами? Но в этом направлении вам надеяться не на что. Эти морганистические браки не для вас. Ничего хуже не бывает! Только подумайте о миссис Фитцгерберт, которая уехала жить в Голдерз Грин! Подумайте о бедном создании из Суссекса, которая вышла замуж за римлянина, а ведь она-то была куда более высокого происхождения, нежели вы! Но все полетело к чертям! А теперь она, я даже не знаю, где, с двумя детьми, с нищенским пособием, всеми отвергнутая!

– Вам совершенно незачем меня предупреждать, сэр, – холодно сказала мисс Тэвернер. – У меня нет никаких намерений выходить замуж за герцога Клэренса, даже если бы он сделал мне предложение, чего я никак не могу себе представить.

Адмирал почувствовал, что явно переборщил. Он извинился и вскоре удалился.

– Ну что же, любовь моя, – заметила миссис Скэттергуд. – Не хотелось бы мне быть очень строгой по отношению к вашему родственнику, но я должна признаться: на мой взгляд, адмирал – совсем не совершенство!

– Я это знаю, – ответила мисс Тэвернер.

– Мне очень понятно, что ему не хочется, чтобы у Перри была полная детская крикунов-наследников, которые бы отдаляли от дядюшки семейный титул. Вы должны меня простить, дорогая, но я не совсем представляю, каким образом у вас в семье сейчас складываются отношения.

– Мой дядя унаследует титул, если Перри умрет, не оставив после себя сына. Он также наследует какую-то часть поместья, но только ту, что не подлежит отчуждению, а это совсем немного, – ответила Джудит. – А основную часть состояния наследую я.

– Понятно, – задумчиво произнесла миссис Скэттергуд.

Она собралась было что-то сказать, но передумала. Вместо этого она предложила отправиться на Бонд-стрит, где, как она полагала, ей удастся подобрать для своего вязанИя очень нужные ей особые нитки.

Мисс Тэвернер надо было поменять книгу в библиотеке Хукхема. И потому предложение миссис Скэттергуд ее вполне устраивало. Вскоре обе дамы выехали в город в открытом ландо. День выдался настолько теплым (хотя уже наступил ноябрь), что миссис Скэттергуд даже могла не бояться схватить воспаление легких или еще как-то повредить своему здоровью.

Они прибыли на Бонд-стрит около двух. Как обычно, в этот час тут было полно экипажей и прекрасно одетая публика. У дверей отеля «Стефен» стояло несколько тильбюри и оседланных лошадей.

Когда мисс Тэвернер проезжала мимо боксерского зала Джексона, она увидела своего брата под руку с мистером Фитцджоном. Джудит помахала брату рукой, но останавливаться не стала. Вскоре, задержавшись у галантерейной лавки, она высадила там миссис Скэттергуд и поехала дальше в библиотеку. Джудит сдала «Рассказы о модной жизни» и стала перелистывать томик недавно изданной книги.

В этот момент кто-то тронул ее за рукав. Обернувшись, она увидела своего кузена.

Джудит протянула ему руку, затянутую в лайковую перчатку лимонного цвета.

– Как поживаете? Мне кажется, рано или поздно, но в библиотеке Хукхема обязательно кого-нибудь встретишь! Скажите, вы читали этот роман? Я только что случайно взяла его с полки. Не знаю, кто его написал, но, пожалуйста, дорогой мой кузен, прочитайте вот это место, на которое я случайно натолкнулась, перелистывая этот том.

Мистер Тэвернер взглянул на книгу, в которой Джудит пальцем указала понравившиеся ей строчки. Он начал читать вслух, а она, улыбаясь, следила, какое впечатление на него производит отрывок.

«– Я этому рад. Похоже, он – истинный джентльмен. И мне кажется, Элинор, что вас можно поздравить с перспективой весьма респектабельной будущей жизни.

– Меня, брат? Что вы хотите этим сказать?

– Вы ему нравитесь. Я очень внимательно за ним наблюдал, и я в этом твердо убежден. Какое у него состояние?

– Мне кажется, около двух тысяч в год.

– Две тысячи в год? – и, охваченный приливом щедрости, он добавил. – Элинор, от всего сердца я желал бы ради вас, чтобы эта сумма удвоилась».

Мистер Тэвернер засмеялся. И Джудит поняла, что этот отрывок произвел на ее кузена именно то впечатление, какого она и ожидала. Закрывая томик, Джудит сказала:

– У того, кто это написал, наверняка очень живой ум. Вы согласны? Я обязательно возьму эту книгу. Похоже, все в ней написано про обыкновенных людей, а я, скажу честно, уже устала читать про сицилийских и итальянских графов, которые совершают такие странные поступки. «Разум и чувствительность». Прекрасно! После «Полночных колоколов» и «Ужасных тайн» это просто ласкает слух, не правда ли?

– Абсолютно так! Мне кажется, эта книга мне пока не попадалась. Но, если вы так хорошо о ней отзываетесь, я непременно ее закажу. Вы совершаете прогулку? Можно я буду вашим эскортом?

– Меня на улице ждет экипаж: надо заехать в лавку Джонсона за миссис Скэттергуд. Я буду рада, если вы составите мне компанию.

Мистер Тэвернер был само послушание. Он помог Джудит подняться в экипаж и сел рядом. Потом он мрачно произнес:

– Насколько я знаю, сегодня утром к вам приезжал мой отец.

Джудит склонила голову.

– Да, приезжал. Дядя пробыл у нас около часа.

– Могу догадываться, зачем он приезжал. Извините, пожалуйста.

– Вам не стоит извиняться. Дядя считает, что Перри еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе. В чем-то я с ним согласна.

– Все друзья Перри чувствуют, что такое мнение справедливо. Очень жаль! Перри еще так мало видел, а когда человеку всего девятнадцать, вы сами знаете, его вкусы нередко меняются. Мой отец никогда не верил, что ранняя женитьба приносит счастье. Но, смею надеяться, она еще может не состояться.

– Я так не думаю, – решительно сказала Джудит. – Перри молод, но он отлично знает, что ему нужно, и если уж он принимает решение, то обычно его не меняет. На мой взгляд, его привязанность действительно глубоко искренна. И, разумеется, мисс Фэйрфорд отвечает ему тем же. Знаете, как бы я ни сожалела, что их помолвка произошла столь быстро, мне бы не хотелось, чтобы она расстроилась.

Мистер Тэвернер думал так же, как и Джудит.

– Это было бы очень скверно! Мы можем лишь пожелать ему счастья. Я не знаком с мисс Фэйрфорд. Вам она нравится?

– Она очень милая, славная девушка, – ответила Джудит.

– Я рад. Значит, свадьба не за горами?

– В этом я отнюдь не уверена: лорд Ворт оговорил срок в полгода, но Перри надеется, что ему удастся убедить графа, чтобы свадьба была раньше. А я боюсь, ему это не удастся.

– Как я себе представляю, лорд Ворт, всего вероятней, постарается найти способ, чтобы свадьбу отложить. – Джудит вопросительно взглянула на кузена. Он покачал головой. – Поживем – увидим! Но лично я немного беспокоюсь. Я не понимаю, почему лорд Ворт дал согласие на этот брак. Однако, возможно, я к нему просто несправедлив.

Экипаж подъехал к галантерейной лавке, откуда сразу же вышла миссис Скэттергуд, и Джудит прервала начатый с кузеном разговор. Мистер Тэвернер вышел из экипажа и помог миссис Скэттергуд в него подняться. Дальше он с ними ехать отказался: у него поблизости было какое-то дело. Мистер Тэвернер остался стоять на тротуаре, а ландо медленно покатило вперед.

Когда они снова оказались у дверей боксерского салона Джексона, пробка в уличном движении вынудила кучера придержать лошадей. Как раз в этот момент из салона вышли двое джентльменов. На какой-то миг они оказались на тротуаре прямо возле экипажа Джудит. Одним из этих джентльменов был граф Ворт, а вторым – полковник Армстронг, близкий друг герцога Йоркского. Его мисс Тэвернер знала очень мало. Оба джентльмена отвесили мисс Тэвернер низкий поклон. Полковник Армстронг пошел дальше по улице, а Ворт направился к экипажу Джудит.

– Неужели! Моя воспитанница собственной персоной! – произнес он. – Как поживаете, кузина?

– А вы идете в нашу сторону? – спросила миссис Скэттергуд. – Может быть, вас подвезти?

– Мне вниз да конца улицы, если не возражаете, – сказал граф и поднялся в экипаж.

Мисс Тэвернер все это время рассматривала витрину шляпного магазина на другой стороне улицы. Ее внимание привлек сатиновый капор с оранжевыми леопардовыми пятнами. Капор украшала зеленая фигурная лента. Из этого восхищенного созерцания Джудит вывели слова, произнесенные миссис Скэттергуд. Джудит повернула голову и невольно прислушалась.

– Я чрезвычайно рада, что мы вас встретили, Джулиан, – заявила миссис Скэттергуд. – Все эти три дня мне хотелось у вас спросить, как это вы разрешили Перри связать себя таким глупым образом. Это совсем не значит, что я могу сказать что-нибудь плохое про мисс Фэйрфорд: не сомневаюсь, она совершенно очаровательная, восхитительная девушка! Но ведь вы знаете, он мог бы найти для себя кого-нибудь и получше! Как же так случилось, что вы так быстро дали ему свое согласие?

Граф лениво ответил:

– Наверное, у меня тогда было на редкость хорошее настроение! Разве вам не нравится эта партия?

– Я этого не говорю, невеста вполне респектабельна, но ничего выдающегося. И к тому же, должна признаться, Ворт, на мой взгляд, Перри еще слишком молод.

Граф ничего не ответил. Мисс Тэвернер взглянула на него.

– Вы считаете разумным разрешить ему жениться? – спросила она.

– Мне кажется, пока еще он не женится, мисс Тэвернер, – произнес Ворт.

Экипаж прибавил ходу. Джудит сказала:

– Теперь, когда о помолвке объявлено публично, ничего меняться уже не будет.

– О, этого никак нельзя гарантировать! – возразил Ворт. – Могут возникнуть десятки причин, мешающих свадьбе.

– Перри не может отказаться от помолвки, это вопрос его чести.

– Верно. Но я могу отказать ему в своем согласии, если посчитаю нужным, – спокойно произнес граф.

– Но если вам эта помолвка не нравилась, почему же вы позволили Перри ее объявить? – возмутилась Джудит.

– Потому что меньше всего мне хотелось, чтобы он и мисс Фэйрфорд тайно сбежали, – пояснил граф. Джудит нахмурилась.

– Надо ли это понимать так, что вам не хочется, чтобы мой брат женился?

– Ну почему же? Отчего я не должен этого хотеть? – Он повернулся к кучеру и попросил остановить экипаж на углу. Они свернули на Пиккадилли и остановились. Граф вышел из экипажа и какой-то миг постоял возле него, держа руку на дверце. Когда он взглянул на мисс Тэвернер, лицо его смягчилось, но говорил он по-прежнему твердо:

– Поверьте мне, ваши дела я держу надежно в своих руках. Куда вы едете отсюда? Дать адрес вашему кучеру?

– О, мы собираемся посмотреть на новый мост через реку, – сообщила миссис Скэттергуд. – Но кучер сам знает, как ехать. Ну, я очень рада, что мы вас встретили. И не сомневаюсь, в ваших словах – чистая правда. А вы направляетесь в клуб Вайта, да? Клянусь, я просто ума не приложу, что бы вы, джентльмены, делали, если бы у вас не было клубов, где вы проводите столько времени!

На ее тираду ответа не последовало. Граф лишь поклонился и отошел на тротуар.

– Ну, любовь моя, – начала миссис Скэттергуд, когда экипаж снова тронулся. – Вы можете говорить, что вашей душе угодно, но, за исключением разве что одного мистера Брюммеля, нет во всем городе никого, кто бы одевался так прекрасно, как Ворт! Какой он модный! Мне кажется, в его сапоги можно так же смотреться, как в ваше зеркало!

– Я никогда не отрицала, что лорд Ворт умеет следовать моде, – безразлично сказала Джудит. – Единственное, что меня удивляет, так это каким образом он оказался в боксерском клубе.

– О дорогая! Уверена, он просто пошел туда за компанию с полковником Армстронгом, – защитила графа миссис Скэттергуд.

– Скорее всего, – с презрительной улыбкой согласилась Джудит.

Перегрин вошел в боксерский клуб как раз в тот момент, когда Ворт собрался уходить. Перри был тоже очень удивлен, увидев опекуна. То, что Его Светлость только что провел боксерский бой, не вызывало никаких сомнений, потому что Ворт выходил из раздевалки и остановился, чтобы переброситься парой слов с мистером Джексоном. Граф заметил в другом конце салона Перегрина, кивнул ему и спросил: