Текст книги "Обнаженная в зеркале"

Автор книги: Джордж Сильвестр Вирек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Джордж Сильвестр Вирек
Обнаженная в зеркале

© А. Гарибов (наследники), перевод, 2015

© В. Молодяков, послесловие, 2015

© Издательство «Водолей», оформление 2015

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

Вниманию заинтересованных лиц[1]1
  Предисловие автора к британскому изданию 1952 г. (Все подстрочные примечания принадлежат переводчику и редактору).


[Закрыть]

Замысел этой книги возник у меня перед Второй мировой войной. Я намеревался назвать её «Тысяча и одна ночь Венеры» или «Великие любовники – великие лжецы»[2]2
  Так Вирек позднее озаглавил рецензию на биографию Казановы: Great Lovers Are Great Liars // Good Times. Vol. 2. № 16 (1955).


[Закрыть] и набросал несколько глав вместе с моим другом, покойным Эссад-Беем[3]3
  Эссад Бей – псевдоним Льва Нуссинбаума (1903–1942), писавшего по-немецки литератора и публициста, друга автора в 1930-е годы; Вирек обсуждал с ним замысел романа в 1938 г. или в 1939 г.


[Закрыть]. Мы условились, что он изложит историю по-немецки, а я на свой лад, по-английски. Смерть вырвала перо из руки Эссада. Он умер при трагических обстоятельствах в Италии в годы войны (в 1942 г. от заражения крови. – В.М.), поскольку не подходил под определение чистокровного арийца при гитлеровском режиме. Я благодарен ему за многие красочные подробности о Востоке и Средиземноморье.

Порой сюжеты убегают от авторов. Книга получилась иной, чем в первом варианте, слишком утяжелённом психологией моего друга и учителя, Колумба Бессознательного, Зигмунда Фрейда. В нынешнем виде она проще и, надеюсь, занимательнее. Этим превращением она обязана непрестанным возражениям моего молодого друга, которого назову Оводом[4]4
  Неустановленное лицо.


[Закрыть]. Мы бились над каждой главой и едва ли не над каждой фразой.

Посвящаю книгу Оводу и Эссад-бею.

Нет нужды пояснять, что все персонажи, за исключением исторических и мифологических, целиком являются плодом моего воображения. Уверен, что некоторые герои: Казанова, Дон Жуан, Геракл, Ги де Лузиньян, Сократ, Юлий Цезарь, царь Соломон и Билкис, царица Савская – перевернулись бы в могилах и подали на меня в суд за клевету, если б могли. Однако чем больше правда, тем больше иск!

* * *[5]5
  Предисловие к американскому изданию 1953 г.


[Закрыть]

Все персонажи и события этой книги, за исключением исторических личностей, с которыми автор обошелся с некоторой вольностью, целиком являются плодом моего воображения и не имеют никакого отношения к реальным людям или событиям.

Британское издание романа посвящено моему другу и коллеге, покойному Эссад-Бею, автору многих причудливых историй, и молодому американцу, которого я назвал Оводом. Американское издание я посвящаю замечательному, понимающему и искреннему другу, дорогой Джейн[6]6
  Джейн Шилдс – писательница и журналистка, знакомая Вирека с конца 1940-х годов.


[Закрыть].

Предисловие

Эту книгу критики поднимут на смех или проигнорируют, поскольку она разрушает броню мужского тщеславия. Кажется, Киплинг заявил, что самки всех видов живых существ более смертны по сравнению с самцами. Однако тут он проявляет некоторую неосведомлённость. Женщины не только более смертны, но и более жизненны. С точки зрения биологии, мужчина не более чем высокоспециализированный ходячий фаллос. К сожалению, это одно из наименее удачных созданий природы, даже в юном возрасте, когда, согласно Кинзи[7]7
  Альфред Кинзи (1894–1936) – американский зоолог и сексолог, автор книг «Сексуальное поведение самца человека» (1948) и «Сексуальное поведение самки человека» (1953); знакомый Вирека с 1947 г.


[Закрыть], он имеет наивысшую потенцию. «Обнажённая в зеркале» ясно демонстрирует сексуальное превосходство женщины над противоположным полом. Эта книга развенчивает – в забавной манере, хотя и не без издевки – легенду о мужском превосходстве.

Я не всегда придерживался такого взгляда. В 1910 или 1911 гг., когда я впервые задумал серию о Вечном жиде («Мои первые 2000 лет. Автобиография Вечного жида», «Саломея, Вечная жидовка. Мои первые 2000 лет любви» и «Непобедимый Адам» – задача, которая была выполнена много лет спустя в сотрудничестве с Полом Элдриджем[8]8
  Пол Элдридж (1888–1982) – американский беллетрист и драматург, написавший в соавторстве с Виреком 4 романа (кроме упомянутых «Князь Мир» (1933)); в 1933 г. разорвал с ним отношения.


[Закрыть]), я смотрел на мужчину в полном расцвете сил, столь явно наделённого от природы всеми необходимыми для сексуального контакта аксессуарами, как на венец творения. Эти книги, опубликованные в 1928, 1930 и 1932 гг. соответственно, до сих пор продаются по всей Британской Империи и в Соединенных Штатах. В отличие от многих бестселлеров того времени, трилогия уже просуществовала более 30 лет из своих первых двух тысячелетий. Какое-то время она была эротической библией молодых американцев. Каждая книга независима от других, и тем не менее они взаимосвязаны. Один британский критик назвал «Саломею» «женой» первой книги. Если это так, то «Непобедимый Адам» является их сыном, полным кипучей энергии.

У каждой книги своя судьба. В Германии «Мои первые 2000 лет»[9]9
  Перевод книги выполнен в 1928 г. Густавом Майринком.


[Закрыть] была сожжена на одном из первых нацистских аутодафе перед Институтом сексуальных исследований доктора Магнуса Хиршфельда[10]10
  Магнус Хиршфельд (1865–1935) – сексолог, один из крупнейших исследователей гомосексуальности и бисексуальности; близкий знакомый Вирека в 1920–1930-е годы.


[Закрыть]. Публиковать две другие книги запретили. Доктор Геббельс не мог вынести мысли о еврее, триумфально шествующем через два тысячелетия и три книги. Издателя заставили уничтожить набор и все отпечатанные экземпляры.

Все три книги – это, по сути, эротическая история человеческой расы. Возможно, поэтому они вызывают обострённую реакцию. Судьба «Моих первых 2000 лет» была полна превратностей. Немецкое издание было уничтожено гитлеровскими приспешниками. Выходу книги на испанском языке, о чём уже была достигнута договоренность с крупным издательством, помешал военный переворот.

Сотни книг были написаны про Вечного жида, известного под многими именами (Картафил, Салафиил, Агасфер и т. д.), который должен бродить по земле до второго пришествия Христа. Все мои предшественники, включая Эжена Сю[11]11
  Эжен Сю (1804–1854) – французский писатель, представитель массовой социальной беллетристики 1840-х годов; автор романа «Вечный жид».


[Закрыть], который возглавляет этот список, изображают его дряхлым стариком, который ищет спасения от своего проклятия в раскаянии и смерти. Мой персонаж Картафил наслаждается своими земными похождениями. Он вечно молод, красив и полон сил. В мире среди властителей, мудрецов и глупцов он ищет «непрерывного, бесконечного наслаждения» – цель, к которой стремится любой мужчина, полный сексуальной энергии. Однако за две тысячи лет он не может достичь окончательного удовлетворения своих устремлений из-за того, что я называю «двойное цветение страсти» – бисексуальность всех человеческих существ. Никто, кроме Саломеи, не может удовлетворить все стороны его либидо.

Платон первым высказал мысль о том, что первоначально все люди обладали гениталиями обоих полов. С тех пор как некое злое божество разделило человека надвое, каждая половинка стремится найти свою вторую, отсутствующую. Стремление воссоединиться со второй, необязательно лучшей, половиной объясняет секрет сексуального влечения. К сожалению, даже если эта теория оказалась бы верна с точки зрения антропологии, разделение никогда не бывает чётким и ясным. Никто не может быть стопроцентным Адамом и стопроцентной Евой. Каждый мужчина сохраняет некоторые женские признаки, включая рудиментарную матку. Каждая женщина, физически и психологически, обладает рудиментарными мужскими признаками. Две половинки редко соединяются вместе. Поэтому практически невозможно найти двух партнеров, идеально подходящих друг другу. Этим, видимо, объясняется то, что почти все любовные связи и браки заканчиваются разрывом.

Сюжет второй книги завязан на женском аналоге Картафила – Саломее, любимой внучке царя Ирода, которая проходит сквозь время в напрасных поисках совершенства. Саломея смеется над самомнением Картафила, но тем не менее не сомневается в мужском превосходстве. Она стремится сделать женщину «равной» мужчине. В конце концов она создает существо, у которого есть лучшие черты обоих полов и которое при этом не является монстром. Однако эксперимент опережает эволюцию на миллион лет, и замечательный гомункулус гибнет в результате природной катастрофы. В эксперименте длиною в век Саломеей движет то, что создатель психоанализа Зигмунд Фрейд определил как «женская зависть к мужскому пенису».

В центре третьей книги «Непобедимый Адам» – Котикокура, здоровый молодой человек с неистощимыми эротическими возможностями, которые Кинси приписывает подросткам. Несмотря на огромное самомнение, которое побуждает его в течение двух тысяч лет неотступно преследовать женщин, он не может найти любовь, поскольку не познал секрет нежности и понимания. Ему ничего не известно о «женщине внутри мужчины» и «мужчине внутри женщины».

Необходимо разъяснить эту теорию секса, потому что предлагаемая книга в каком-то смысле вытекает из трилогии о Вечном жиде. Лакшми, индийская богиня любви, спутница Саломеи в её путешествиях, появляется тут и там на страницах книги. По какой-то необъяснимой причине Лакшми иногда принимает облик черепахи. Стелла де ла Мар, искушённая героиня моей книги, каким-то таинственным образом владеет мудростью Лакшми. Индийская богиня незримо присутствует в объятиях всех возлюбленных. Она испытала ласки всех знаменитых любовников – от Геракла, который за одну ночь лишил девственности 50 девушек, до Казановы и Дон Жуана. Обладая этими знаниями, Стелле удаётся заинтриговать наивного, молодого американского профессора Адама Гринлифа, который ищет романтических приключений в круизе по Средиземноморью. Сознавая превосходство женщины над мужчиной, Стелла, не задумываясь, использует свою власть. «Обнажённая в зеркале» – это своего рода «Тысяча и одна ночь». Многочисленные истории в книге связаны между собой любовной интригой между Стеллой и Адамом Гринлифом.

Повторим, что женщина, несмотря на кажущуюся слабость по сравнению с мужчиной, на самом деле побеждает в любовной игре. Мир, состоящий из одних мужчин, обречён на вымирание. Мир, населённый одними женщинами, имеет шанс выжить. Женский пол является первостепенным, по сравнению с мужским. Как обнаружили ученые Рокфеллеровского института, женский организм (по крайней мере, у менее развитых видов) может воспроизводиться без помощи мужского организма. А более поздние эксперименты показали, что даже у млекопитающих яйцеклетку можно искусственно стимулировать для выполнения ею функции воспроизводства. Уколом иголки можно оплодотворить морского ежа или лягушку. Лёд, положенный вокруг фаллопиевых труб крольчихи, вызывает у неё беременность.

«Мы, несчастные мужчины, не являемся незаменимыми».

Но не воспринимайте всё это слишком серьезно. Сексуальные отношения сохранятся. В обозримом будущем юноши по-прежнему будут встречаться с девушками. Моя книга – не научный трактат, а забавный рассказ; шутка, слишком острая для моральных евнухов, и посвящённая великим любовным историям. Она позволяет заглянуть в спальни к величайшим любовникам. Разумеется, за исключением исторических и мифологических героев, все персонажи созданы моим воображением. Некоторые исторические фигуры – Казанова, Дон Жуан, Геракл, Ги де Лузиньян, Сократ, Ксантиппа, Клеопатра, Юлий Цезарь и его приятель Антоний, царь Соломон и Билкис, царица Савская, могут перевернуться в могилах и подать на меня в суд за клевету. Ну и что?

Глава 1
Профессор отправляется в отпуск

1.

АДАМ ГРИНЛИФ, доктор философии, со вздохом облегчения закрыл тетрадь со своими записями. Снял очки в массивной чёрной роговой оправе и аккуратно убрал их в футляр. Очки он носил главным образом для того, чтобы казаться старше и строже; на самом деле они лишь подчёркивали его молодость. Голубые глаза скользнули по классу, по обожавшим его ученицам, которым он улыбнулся на прощание. Это была несколько смущённая, мальчишеская улыбка, хотя Адам старался всем своим обликом демонстрировать холодную и одновременно вежливую сдержанность. Его каштановые волосы были аккуратно причёсаны, но одна непокорная прядь постоянно спадала на лоб.

Взволнованные ученицы Адама столпились вокруг кафедры. Он сердечно жал им руки, сохраняя при этом некоторую холодность, которая стала его второй натурой после двух лет преподавания в колледже для девочек.

В свои тридцать с небольшим молодой доцент-филолог добился значительных научных успехов, которые принесли ему известность далеко за пределами Покипси[12]12
  Город в штате Нью-Йорк.


[Закрыть]. Он любил женскую аудиторию – несмотря на своё мужское высокомерие, а, возможно, именно из-за него.

«Когда вы отплываете, профессор?» – спросила, печально вздохнув, курносая девушка в цветастой блузке.

«Завтра. Я отправляюсь на “Мундании” в круиз по Средиземному морю», – механически ответил он.

Еще одна мисс, с кривыми зубами и кривой улыбкой, оттеснила одноклассницу, в то время как любимец университета Вассар[13]13
  Университет в штате Нью-Йорк.


[Закрыть] собирал портфель. Адам вежливо попрощался с ней, однако он явно спешил, и у барышни не было возможности завязать беседу. Она отошла от кафедры, пытаясь скрыть разочарование.

Адам вышел, а девушки остались в классе, разбившись на отдельные группы и переговариваясь.

– Не правда ли, он восхитителен? – вздохнула курносая.

– Я не думаю, что он такой уж искушённый, – ответила девушка с кривой улыбкой. – Он, конечно, много знает о литературе, но не думаю, чтобы он много знал о жизни.

– Ты настроена против него, потому что он не поставил тебе высший балл, несмотря на всё твоё кокетство.

– Мне плевать на оценки. И я вовсе не кокетничала с ним. Зато я слышала, что говорила про него профессор психологии.

– Кто именно? – спросила девушка из задних рядов.

– Мисс Пауэлл.

– А, эта старая дева…

Девицы рассмеялись и придвинулись ближе, чтобы ничего не пропустить. Обладательница кривых зубов зловеще усмехнулась.

– Она назвала его demi-vierge[14]14
  demi-vierge (фр.) – девица легкого поведения.


[Закрыть] в мужском обличье. Я подслушала, как она говорила это преподавательнице французского.

– А что это такое – demi-vierge? – спросила одна из девочек. – У меня плохо с французским.

– Demi-vierge в мужском обличье, – вступила в разговор костлявая девица с гнусавым голосом, – это парень, который не заводит с женщинами серьёзных отношений.

– О! Пауэлл просто ревнивая кошка! – решительно возразила курносая. – Она злится, что Гринлиф не увлекся ей, несмотря на её докторскую степень.

– Ну, похоже, он никем не увлекся, – заметила девушка с кривыми зубами. – Он проводит всё время за книгами. Ему не хватает темперамента.

Раздались протестующие возгласы.

– Я думаю, он просто соблюдает осторожность, – предположила барышня помоложе, прилепляя жвачку под профессорский стол.

– Несомненно, он настоящий мужчина, – вздохнула самая верная защитница Адама. – Говорят, – её голос понизился до шепота, – у него роман с замужней женщиной в Территауне[15]15
  Город в штате Нью-Йорк.


[Закрыть].

Слушательницы недоверчиво охнули.

– Чушь! – заявила одна. – Это его сестра. Она преподаёт математику в старших классах.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как он упоминал о ней в разговоре с Пауэлл. Они оба приехали сюда из штата мускатного ореха[16]16
  Прозвище штата Коннектикут.


[Закрыть].

– В любом случае, он себе на уме. И вообще, он прелесть, – воскликнула курносая.

Большинство девушек её поддержали.

– Кроме того, – продолжала она, почувствовав себя увереннее, – вы не можете отрицать, что он настоящий ученый. Он знает греческий, и староанглийский, и санскрит. И ещё он читает Ницше, – на этом имени она слегка запнулась, – в оригинале.

– Ну и что? Возможно, именно в этом источник его тщеславия. Он считает себя суперменом. Возможно, в глубине души он фашист и женоненавистник. Помните, как он декламировал эти строчки из «Локсли-Холл»?[17]17
  Книга стихов английского поэта Альфреда Теннисона (1809–1892).


[Закрыть]

– Какие строчки?

– «Женщина – меньшее, чем мужчина.

Все ваши страсти, в сравнении с моими, —

Как Луна перед Солнцем,

Как вода, в сравнении с вином», – прочла она, пародируя манеру Адама.

Барышни захихикали.

– Если Гринлиф действительно так думает, ему лучше об этом помалкивать, – прошипела костлявая девица.

После этого в поднявшемся гуле было уже практически невозможно различить отдельные голоса, разве что курносая продолжала защищать своего кумира, а девица с кривыми зубами ещё глубже запустила коготки в отсутствующего профессора.

Когда курносая изобразила Адама как современного прогрессивного мыслителя, вмешалась ещё одна девушка.

– Я знаю кое-что, чего не знаете все вы, – заявила она с таинственным видом.

– Что? – поинтересовалась та, что с кривыми зубами.

– У него есть тайный порок!

Посыпались предположения.

– Он курит травку?

– Он алкоголик?

– Он колется?

– На людях он притворяется продвинутым. Он постоянно разглагольствует об Элиоте и Паунде, а на самом деле любит Киплинга и Суинберна[18]18
  Томас Стернз Элиот (1888–1965) и Эзра Лумис Паунд (1885–1972) названы здесь как представители поэтического авангарда, Редьярд Джозеф Киплинг (1865–1936) и Алджернон Чарльз Суинберн (1837–1909) как поэты, давно вышедшие из моды. Суинберн был одним из любимых поэтов молодого Вирека.


[Закрыть].

– Что?!

Последовало гробовое молчание.

– Кто тебе это сказал?

– Мой брат. Он не раз слышал, как тот декламировал этих поэтов 19-го века в душевой YMCA[19]19
  YMCA: Young Men's Christian Association (англ.) – Христианский союз молодых людей (международная организация).


[Закрыть].

Некоторые прыснули со смеху. У курносой был подавленный вид. Потом последовали крики, кудахтанье, визг. Всё это отдаленно напоминало крики гусей, которые спасли Рим от внезапного нападения врагов.

2.

В то время как ученицы продолжали перемывать косточки молодому профессору, Адам добрался до своей съёмной квартиры и готовился покинуть Нью-Йорк. Он закончил паковать багаж, попрощался с хозяйкой, на такси доехал до станции и дожидался поезда, что-то весело мурлыча себе под нос. Адам предвкушал двухмесячный круиз, во время которого ему предстояло посетить Испанию, Италию, Грецию и легендарные порты североафриканского побережья. Интерес к поездке имел не только научный характер – его влекла неистребимая надежда найти на далёких берегах великую любовь, которую до сих пор не удалось встретить дома. А неутолённый любовный голод не могли заглушить даже карьерные амбиции.

Примерно за час до отплытия Адам вступил на палубу плавучего небоскрёба, который должен был доставить его в экзотические страны, где он – с некоторым душевным трепетом – надеялся пережить Большое Любовное Приключение.

Причал и корабль были украшены цветными транспарантами, повсюду сновали взволнованные пассажиры. Оркестр играл национальные гимны стран, которые судно должно было посетить во время круиза. Везде царило радостное, почти детское возбуждение; лишь стюарды – гладко выбритые, в белых форменных куртках – молча выполняли свою работу. Для них не было ничего непривычного. Скоро заревут корабельные сирены, затрубят трубы, и два буксира выведут итальянский лайнер «Мундания» в море.

Адама никто не провожал; он терпеть не мог долгие прощания и предпочел в одиночестве побродить по кораблю, на котором ему предстояло провести столько времени. Переполняемый возбуждением и любопытством он расхаживал по застеленным коврами коридорам и разукрашенным залам, словно Тезей в Лабиринте.

Везде царило лихорадочное веселье, люди обнимались на прощание, хлопали друг друга по спине. Бар ещё не работал, однако в дальнем углу салона Адам заметил компанию из четырех мужчин и женщины, которая сидела к нему спиной. Очевидно, они принесли с собой шампанское и коктейли, а стюард лишь снабдил их бокалами и льдом. Несмотря на выпивку, мужчины казались подавленными.

Устав от прогулки, Адам пристроился неподалеку от компании, делая вид, что листает журнал. Он по-прежнему видел только спину женщины, но теперь мог слышать отрывки разговора. У неё были пышные золотистые волосы, собранные в греческий узел; они окружали голову, словно ореол. Адаму лишь оставалось рисовать в воображении черты её лица. На столе стояли пять бокалов, но к ним никто не притрагивался. Женщина оживлённо поворачивала голову то к одному, то к другому собеседнику, но те, казалось, пребывали в каком-то странном унынии.

– Когда же мы встретимся вновь? – с юношеским волнением спросил одни из них. – Никто никогда не знает, куда Вы направляетесь, и что собираетесь делать. Вы появляетесь и исчезаете, словно комета. На сколько Вы пропадёте на этот раз?

Женщина взяла бокал, и Адам впервые услышал её голос. Он звучал чуть хрипло, и смысл сказанного не имел для него никакого значения. Это могла быть какая-то банальность, но Адама пробрала дрожь. Он не смог бы объяснить, чем взволнован. В словах, в интонации не было ничего необычного, а вот при первом же звуке хрипловатого голоса Адама бросило в дрожь; чувства обострились; в нём пробудилось странное, мучительное желание. Но какое именно?

С напряжённым вниманием он вслушивался в слова незнакомой женщины.

– Я не знаю, джентльмены, когда мы встретимся вновь. Может, пройдёт несколько месяцев; может, столетие. Не надо хмуриться, Джимми, у тебя от этого такой глупый вид. Возможно, ты поймёшь, что я имею в виду, когда увидишь меня вновь. Где-нибудь, когда-нибудь…

– Хочу поблагодарить вас за внимание, которое вы мне уделили, – продолжала она. – Все вы были ко мне очень добры. Я никогда не чувствовала себя так комфортно в Америке со времен Монтесумы… Не смейся, Дональд, это так. Я знаю, что говорю. Я всегда любила Мексику…

Один из четверых встал. Адам смог хорошо рассмотреть его. Он был значительно старше остальных, на обветренном, угрюмом лице застыла циничная усмешка. Это могло быть лицо боксёра или гангстера, который сумел преуспеть в жизни. Мужчина потянулся к руке женщины, но тут другой, ещё почти юноша, попытался опередить его. Старший слегка оттолкнул молодого, а светловолосая женщина ласково провела рукой по каштановым кудрям юноши.

– Не переживай, Джерри. Мы ещё встретимся. Я уже говорила об этом, и повторяю вновь. Где-нибудь, как-нибудь, когда-нибудь. Не знаю, какое у меня тогда будет имя. Возможно, вы даже не узнаете меня…

– Разве я смогу Вас забыть?! – воскликнул юноша.

Адаму было неприятно зрелище полного подчинения молодого человека этой странной женщине.

– Типичный пример завышенной оценки сексуального объекта, – пробормотал он.

В этот момент раздался гудок. Мужчины поднялись, и Адам затрепетал от радости; он понял, что все они были лишь провожатыми, которые пришли проститься с загадочной дамой. Прежде чем он сумел рассмотреть её лицо, она исчезла вместе со своим эскортом.

– Кто эта блондинка? – спросил Адам услужливого стюарда.

– Леди Стелла де ла Мар, сэр. Ранее она уже путешествовала с нами.

– Стелла де ла Мар? Морская звезда? – задумчиво повторил Адам. – Очень необычное имя. Какой она национальности?

– У неё британский паспорт, сэр, но я слышал, как она говорила с арабами и китайцами на их родном языке.

Адам дал стюарду щедрые чаевые. Тот слегка поклонился. Спрятав деньги в карман и собирая со стола пустые бокалы, он прошептал:

– Она занимает каюту-люкс № 7, ту, что с балконом.