Текст книги "Песнь о Лии"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Джордж Мартин
Песнь о Лии

У шкинов древние города, гораздо древнее, чем у людей, а их громадная ржаво-красная столица, стоящая на священных холмах, древнее всех. Столица не имеет названия. Она в нем не нуждается. Хотя шкины понастроили городов, больших и малых, без числа, у города на холмах нет соперников. Он крупнейший по размерам и количеству жителей, он один стоит на священных холмах. Это их Рим, их Мекка, их Иерусалим, все вместе. Это тот город, куда в последние дни перед Единением приходят все шкины.

Этот город был стар еще до падения Рима, он был огромен и разрастался во все стороны, когда Вавилон существовал лишь в мечтах. Но старины в нем не ощущается. Везде, куда хватает глаз, видны низкие купола из красного кирпича – небольшие холмики, которые, словно сыпью, покрывают отлогие холмы. Внутри домов темно и душно. Маленькие комнаты, грубая мебель.

Однако город не мрачный. День за днем он расползался по этим поросшим кустарником холмам и обжигался жарким солнцем, висящим в небе, как унылая оранжевая дыня, но в нем кипит жизнь, он полон запахов пищи и звуков: смеются, болтают и бегают дети, суетятся потные каменщики, звенят на улицах колокольчики Посвященных.

Шкины – здоровый и жизнерадостный народ, они непосредственны, как дети. И ничто в них не говорит о почтенном возрасте и древней мудрости. По всем признакам это молодая нация, культура в пору младенчества.

Но такое младенчество длится уже более четырнадцати тысяч лет.

Город людей – вот настоящий младенец, менее десяти земных лет от роду. Его построили у подножия холмов, между столицей шкинов и пыльной бурой равниной, на которой вырос космопорт. По человеческим понятиям это прекрасный город: открытый и полный воздуха, с изящными арками, искрящимися фонтанами и широкими тенистыми бульварами. Здания сделаны из металла, цветных пластмасс и местных пород дерева, большинство домов низкие – в знак уважения к архитектуре шкинов. Большинство… за единственным исключением: это Башня Управления, которая сверкающей голубой иглой рассекает прозрачное небо.

Ее видно отовсюду на много миль вокруг. Лианна заметила Башню еще до того, как корабль пошел на посадку, и мы любовались ею с воздуха. Небоскребы Старой Земли и Бальдура выше, а фантастические, словно отделанные тонким кружевом, города Арахны гораздо красивее, но стройная голубая Башня, одиноко царящая над священными холмами, все же производит сильное впечатление.

Космопорт находится в тени Башни, до нее легко дойти пешком. Но нас все-таки встретили. Как только пассажиры стали выходить из корабля, мы заметили у трапа урчащий ярко-красный аэромобиль, на переднем сиденье которого развалившись сидел водитель. Дино Валкаренья прислонился к дверце и беседовал с помощником.

Валкаренья, администратор планеты, считался вундеркиндом. Молод, как я и думал. Небольшого роста красивый малый, смуглый, южного типа, с буйно вьющейся черной шевелюрой и добродушной улыбкой.

Когда мы сошли с трапа, он одарил нас этой ослепительной улыбкой и пожал нам руки.

– Привет, – сказал он. – Рад вас видеть.

Такой ерундой, как официальное представление, он пренебрег. Он знал, кто мы, мы знали, кто он, а Валкаренья не тот человек, который придает значение формальностям.

Лианна легко взяла его за руку и впилась в него взглядом вампира, широко раскрыв свои огромные темные глаза, при этом уголки ее тонких губ всегда приподнимались в едва уловимой, смутной улыбке.

Она была маленького роста, с короткими каштановыми волосами и мальчишеской фигурой – ребенок да и только. Она могла казаться очень хрупкой, очень беззащитной. Когда хотела. Но этот ее взгляд будоражил людей. Если бы они знали, что Лия телепат, они бы решили, что она выуживает их сокровенные тайны. На самом деле она просто играла. Когда Лия и впрямь читала мысли, все тело ее напрягалось как струна и едва заметно дрожало. А громадные, высасывающие душу глаза становились узкими, холодными и непроницаемыми.

Однако об этом знали не многие, и потому людям просто делалось не по себе от этого взгляда, и они отводили глаза и спешили выпустить ее руку. Но не Валкаренья. Он только улыбнулся и ответил ей таким же долгим взглядом, а потом повернулся ко мне.

Я сжал его руку и действительно стал читать: для меня это обычный метод работы. А также дурная привычка, погубившая в зародыше не одну многообещающую дружбу. По степени одаренности мне до Лии далеко. Но и запросы у меня скромнее. Я читаю эмоции. Добродушие Валкареньи оказалось искренним и непритворным. За ним ничто не стояло, по крайней мере на поверхности, и больше ничего я уловить не мог.

Мы обменялись рукопожатиями и с помощником Валкареньи, светловолосым длинноногим мужчиной средних лет по имени Нельсон Гурли. Потом Валкаренья посадил всех в аэромобиль, и мы поехали.

– Вы, наверное, устали, – сказал Валкаренья, как только мы оторвались от земли, – поэтому экскурсию по городу мы отменили и полетим прямо в Башню. Нельс покажет вам ваш номер, а потом вы можете с нами выпить, и мы обсудим проблему. Вы читали материалы, которые я вам послал?

– Да, – ответил я. Лия кивнула. – Интересные данные, но я так и не понял, зачем мы понадобились.

– Скоро мы об этом побеседуем, – пообещал Валкаренья. – А сейчас – любуйтесь пейзажем. – Он махнул рукой в сторону окна, улыбнулся и замолчал.

Итак, мы с Лией любовались пейзажем (насколько это возможно за пять минут полета от космопорта до Башни). Над главной улицей аэромобиль нырнул вниз и полетел вровень с верхушками деревьев, поднимая ветер, который гнул тонкие ветки. В машине было темно и прохладно, а снаружи высоко в небе плыло солнце шкинов. Приближался полдень, и было видно, как от мостовой поднимаются волны тепла. Население, вероятно, попряталось по домам и сидит вокруг кондиционеров: на улице почти не было транспорта.

Мы вышли перед главным входом в Башню и пересекли огромный сверкающий чистотой вестибюль. Валкаренья покинул нас, чтобы поговорить с кем-то из подчиненных. Гурли провел нас в скоростной лифт, и мы пролетели пятьдесят этажей. Потом протащились мимо секретарши в другой, служебный, лифт и поднялись еще выше.

Комнаты нам выделили прекрасные – стены обшиты деревом, на полу приятные для глаз зеленые ковры. Большая библиотека, составленная в основном из классики Земли в переплетах из синтекожи и нескольких романов с Бальдура, нашей родной планеты. Кто-то изучил наши вкусы. В спальне одна стена была сделана из цветного стекла, за ней открывалась панорама лежащего далеко внизу города. Нажав на кнопку, можно было затемнить стекло перед сном.

Покорно исполняя свои обязанности, Гурли нам все это показал; мне он напомнил старого коридорного. Я наскоро прочитал его чувства и не нашел возмущения. Он слегка волновался, только и всего. К кому-то он питал неподдельную привязанность. К нам? К Валкаренье?

Лия села на одну из двух одинаковых кроватей.

– Кто-нибудь принесет наш багаж? – спросила она.

– О вас здесь позаботятся, – сказал он. – Если что-нибудь понадобится

– просите.

– Не беспокойтесь, мы не постесняемся, – сказал я, плюхнулся на вторую кровать и указал Гурли на стул. – Давно вы здесь?

– Шесть лет, – с благодарностью пододвинув стул и развалившись на нем, ответил он. – Я из ветеранов. Работал при четырех администраторах: Дино, перед ним Стюарт, до Стюарта – Густаффсон и даже несколько месяцев работал с Роквудом.

Лия вскинула голову, скрестила ноги и подалась вперед.

– Больше Роквуд не выдержал, да?

– Да, – ответил Гурли. – Ему не понравилась планета, и он с понижением в должности перевелся куда-то в другое место. По правде говоря, я не очень то жалел об этом. Нервный субъект, все время раздавал приказания, чтобы показать, кто здесь главный.

– А Валкаренья? – спросил я.

Гурли улыбнулся.

– Дино? Дино молодец, лучше всех. Он хороший администратор и знает это. Он здесь всего два месяца, но уже очень много сделал и завел кучу друзей. Он со всеми на «ты». Люди это любят.

Я читал его чувства и прочел искренность. Значит, Гурли с большой теплотой относится к Валкаренье. Помощник верил в то, что говорил.

У меня были еще вопросы, но я не успел их задать. Гурли вдруг встал.

– Мне не следует задерживаться, – сказал он. – Вы ведь хотите отдохнуть? Приходите наверх часа через два, и мы все обсудим. Вы знаете, где лифт?

Мы кивнули, и Гурли ушел. Я повернулся к Лианне.

– Что ты думаешь?

Откинувшись на подушку, она изучала потолок.

– Не знаю, – ответила она. – Я не прощупывала его. Интересно, почему у них было так много администраторов? И зачем им понадобились мы?

– Мы Одаренные, – улыбаясь, сказал я. – Да, с большой буквы. Мы с Лианной прошли проверку и зарегистрированы как Одаренные в области психологии, в подтверждение нам выданы патенты.

– Ага, – согласилась Лия, повернулась на бок и улыбнулась в ответ. На этот раз не как вампир, а как сексуальная кошечка.

– Валкаренья хочет, чтобы мы немного отдохнули, – сказал я. – Возможно, неплохая идея.

Лия вскочила с кровати.

– Прекрасно, – сказала она, – но кровати надо переставить.

– Мы можем их сдвинуть.

Она опять улыбнулась. Мы сдвинули кровати.

И немного поспали. Под конец.

Когда мы проснулись, багаж стоял за дверью.

Мы переоделись, но, памятуя о нелюбви Валкареньи к помпезности, выбрали костюмы попроще. Лифт поднял нас на самый верхний этаж Башни.

Кабинет администратора планеты мало походил на кабинет. В нем не было письменного стола, не было и других атрибутов подобных помещений. Только бар, ворсистые голубые ковры, в которых нога утопала по щиколотку, да шесть или семь стоящих в разных местах стульев. Плюс залитый солнцем простор и окружающая нас со всех сторон планета Шки. Здесь все четыре стены были из цветного стекла.

Валкаренья и Гурли ждали нас, и Валкаренья сам исполнял обязанности бармена. Незнакомый напиток оказался прохладным, пряным, ароматным и хорошо освежал. Я с удовольствием потягивал его. Почему-то мне нужно было взбодриться.

– Шкинское вино, – с улыбкой сказал Валкаренья, отвечая на невысказанный вопрос. – У него есть название, просто я еще не могу его выговорить. Но дайте срок. Я здесь всего два месяца,

– Вы учите шкинский? – удивленно спросила Лия.

Я знал, почему она так удивлена. Шкинский очень труден для людей, а туземцы с поразительной ловкостью усваивают язык Земли. Большинство людей радостно мирятся с этим и избавляют себя от трудности изучения иноплеменного языка.

– Это поможет мне постичь их образ мыслей, – сказал Валкаренья. – По крайней мере так считается. – Он улыбнулся.

Я снова прочитал его чувства, хотя и с большим трудом. При физическом контакте все проявляется ярче. Я снова уловил на поверхности несложную эмоцию – на этот раз гордость. Смешанную с удовольствием. Последнее, видимо, от вина. В глубине ничего.

– Как бы этот напиток ни назывался, он мне нравится, – сказал я.

– Шкины производят разнообразные напитки и продукты питания, – вставил Гурли. – Мы уже экспортируем многие товары и отбираем еще. У них будет хороший рынок.

– Сегодня вечером вам представится возможность попробовать и другие местные продукты, – сказал Валкаренья. – Я устрою вам экскурсию с остановкой в Городе шкинов. Для поселения такого размера, как наше, здесь довольно интересная ночная жизнь. Я сам буду вашим экскурсоводом.

– Заманчиво, – одобрил я.

Лия тоже улыбалась. Экскурсия говорила о необычном проявлении внимания к нам. Большинство Обыкновенных чувствовали себя неловко в компании Одаренных и спешили получить от нас то, что им надо, а потом столь же поспешно от нас отделаться. Они определенно не хотели с нами общаться.

– Теперь о деле, – опуская бокал и подаваясь вперед, сказал Валкаренья. – Вы читали о культе Единения?

– Какая-то шкинская религия, – ответила Лия.

– Единственная религия шкинов, – поправил ее Валкаренья. – Здесь все верующие. И ни одного еретика.

– Мы читали об этом в материалах, которые вы нам прислали, – сказала Лия. – В числе прочих сведений.

– Что вы об этом думаете?

Я пожал плечами.

– Жестоко. Примитивно. Но не хуже других культов, о которых я читал. В конце концов шкины не так уж развиты. На Старой Земле тоже были культы с человеческими жертвоприношениями.

Валкаренья покачал головой и посмотрел на Гурли.

– Нет, вы не понимаете – ставя бокал на ковер, начал Гурли. – Я изучаю их религию шесть лет. История не знала ничего подобного. Здесь ничто не напоминает культы Старой Земли, нет, сударь. Или известные нам культы других планет. И неверно сравнивать Единение с человеческими жертвоприношениями, просто неверно. Согласно религиям Старой Земли, чтобы умилостивить богов, надо принести им в дар одну-две упирающиеся жертвы. Убить горстку во имя благополучия миллионов. И эта горстка, как правило, возражала. У шкинов не так. Сосун забирает всех. И все идут охотно. Как завороженные, шкины уходят в пещеры, чтобы быть съеденными этими кровопийцами. В сорок лет каждый шкин становится Посвященным и до пятидесяти приходит к Конечному Единению.

Я был в замешательстве.

– Хорошо, – согласился я. – Полагаю, разница налицо. Ну и что? В чем трудность? Да, Единение – жестокая штука по отношению к шкинам, но это их дело. Их религия ничем не хуже ритуального каннибализма хранганцев, разве не так?

Валкаренья допил вино, встал и направился к бару. Вновь наполняя бокал, он небрежно сказал:

– Насколько мне известно, хранганский каннибализм имеет приверженцев среди людей.

Лию эти слова потрясли. Меня тоже. Я выпрямился и вытаращил глаза.

– Что?

Валкаренья с бокалом в руке вернулся на свое место.

– Новообращенные люди принимают религию Единения. Несколько десятков уже прошли инициацию и стали Посвященными. Никто из них пока не достиг Конечного Единения, но это вопрос времени.

Валкаренья сел и посмотрел на Гурли. Мы тоже.

Долговязый белобрысый помощник продолжил рассказ:

– Первое обращение произошло около семи лет назад. Почти за год до моего появления здесь и через два с половиной года после того, как была открыта планета и построено поселение. Парень по фамилии Мэгли. Психоаналитик, работал в тесном контакте со шкинами. Два года он был единственным. Потом их стало несколько, в следующем году прибавилось еще. И с тех пор количество все время растет. Один был большой шишкой. Фил Густаффсон.

Лия посмотрела на Гурли.

– Администратор планеты?

– Он самый, – ответил Гурли. – У нас сменилось много администраторов. Густаффсон приехал после Роквуда, когда тот не выдержал. Высокий, широкоплечий, немного ворчливый – этакий старый служака. Все его любили. Незадолго до этого он потерял жену и детей, но, глядя на него, вы бы никогда не догадались. Он всегда был такой энергичный, веселый. Ну вот, он заинтересовался шкинской религией, начал с ними разговаривать. Беседовал с Мэгли и некоторыми другими новообращенными. Даже ездил смотреть на Сосуна. На время это совершенно выбило его из колеи. Но в конце концов он справился с потрясением и вернулся к своим исследованиям. Я работал вместе с ним, но даже не догадывался, что у него на уме. Немногим более года назад он принял веру шкинов. Теперь он Посвященный. Никто не добивался этого так быстро. Я слышал в Городе шкинов, что его даже могут в спешном порядке допустить к Конечному Единению. Ну, Фил пробыл здесь администратором дольше всех. Люди любили его, и когда он перешел в шкинскую веру, многие друзья последовали за ним. Число новообращенных увеличивается.

– Приближается к одному проценту населения и возрастает, – сказал Валкаренья. – Цифра как будто ничтожная, но вспомните, что за этим стоит. Один процент людей в нашем поселении выбирает религию, предусматривающую очень неприятный способ самоубийства.

Лия перевела взгляд с Валкареньи на Гурли и обратно.

– Почему об этом никто не доложил?

– Следовало бы, – сказал Валкаренья. – Но сменивший Густаффсона Стюарт до смерти боялся скандала. Закон не запрещает людям принимать инопланетную религию, и Стюарт посчитал, что проблем нет. Он сообщал по общей форме о проценте новообращенных, и никто наверху даже не побеспокоился соотнести эти цифры с общим количеством населения и припомнить, в какую веру обращаются эти люди.

Я допил бокал и поставил его на пол.

– Продолжайте, – попросил я Валкаренью.

– Я определяю создавшееся положение как сложное, – сказал он. – Мне все равно, насколько незначительно количество этих людей, меня тревожит сама мысль о том, что человеческое существо может позволить Сосуну сожрать себя. С тех пор как я вступил в должность, у меня работает группа психологов, но они ни к чему не пришли. Мне нужны Одаренные. Я хочу, чтобы выяснили, почему люди принимают такую веру. Тогда я смогу овладеть ситуацией.

Странная задача, но сформулирована довольно четко. Для верности я прочитал чувства Валкареньи. В этот раз его эмоции были сложнее, но не намного. Преобладала уверенность: он был убежден, что мы сможем разгадать загадку. Ощущалась настоящая заинтересованность, не было ни страха, ни малейшего намека на обман. И снова я не смог ничего выловить из глубины. Если в душе Валкаренья и испытывал смятение, то очень хорошо это скрывал.

Я взглянул на Лианну. Она неуклюже притулилась на стуле, зажав в руке бокал с вином. Читает мысли. Потом расслабилась, посмотрела на меня и кивнула.

– Хорошо, – согласился я. – Думаю, мы справимся.

Валкаренья улыбнулся.

– Я не сомневался, – сказал он. – Я только не знал, захотите ли вы. Но на сегодня хватит дел. Я обещал вам вечер в городе, а я всегда стараюсь выполнять свои обещания. Через полчаса я встречу вас внизу, в вестибюле.

У себя в номере мы облачились в более нарядную одежду. Я надел темно-синюю куртку, широкие белые брюки и неброский клетчатый шарф. Не последний крик моды, но я надеялся, что последний до планеты Шки еще не дошел. Лия натянула шелковистый белый комбинезон, разрисованный тонкими синими линиями, которые от тепла тела начинали струиться, образуя чувственные узоры. Рисунок делал ее тонкую фигурку воплощением порока. Наряд довершала синяя накидка.

– Валкаренья странный, – завязывая ленты накидки, сказала Лия.

– Да? – Я сражался с «молнией» на куртке, никак не желавшей застегиваться. – Что-нибудь уловила, когда читала его мысли?

– Нет, – ответила Лия. Она закончила поправлять накидку и теперь любовалась собой в зеркале. Потом быстро повернулась ко мне, и накидка закружилась вместе с ней. – В том-то и дело! Он думал именно то, что говорил. Ну конечно, слова немного другие, но ничего особенного. Его ум сосредоточился на том, что мы обсуждали, а дальше – стена. – Она улыбнулась. – Не выдал ни одну страшную заветную тайну.

Я наконец справился с «молнией».

– Так, – сказал я. – Ладно, сегодня вечером тебе представится еще одна возможность.

Лия скорчила рожицу.

– К чертям все возможности. Я не читаю мысли в свободное от работы время. Это нечестно. Кроме того, это большое напряжение. Хотела бы я читать мысли так же легко, как ты чувства.

– Это цена Дара, – заметил я. – У тебя выдающийся Дар, ты платишь более высокую цену. – Я поискал в нашем багаже накидку для себя, ничего подходящего не нашел и решил обойтись без нее. Все равно накидки уже вышли из моды. – Я тоже не многого добился. Все это можно было определить по выражению его лица. У него, должно быть, очень дисциплинированный ум. Но я его прощаю. Он угощает хорошим вином.

Лия кивнула.

– Да! Мне оно помогло. Я проснулась с головной болью, а от вина все прошло.

– Может, ты плохо переносишь высоту? – предположил я.

Мы направились к двери.

Вестибюль был пуст, но Валкаренья не заставил долго себя ждать. На сей раз он прикатил на собственном аэромобиле: помятой черной развалине, которая, очевидно, уже почти отслужила свой срок. Гурли не отличался общительностью, но рядом с Валкареньей сидела женщина, восхитительная пепельная блондинка по имени Лори Блэкберн. Она выглядела даже моложе Валкареньи, лет на двадцать пять.

Когда мы взлетели, солнце садилось. Далекий горизонт напоминал пышный гобелен, расцвеченный красным и оранжевым, с равнины дул прохладный ветерок. Валкаренья не стал включать кондиционер, а просто опустил стекло, и мы смотрели, как город погружается в сумерки.

Мы обедали в шикарном ресторане, отделанном в бальдурском стиле. («Это чтобы мы чувствовали себя как дома», – подумал я.) Кухня же была космополитичной в полном смысле слова. Приправы, зелень и способы приготовления как на Бальдуре. Мясо и овощи – местные. Интересное сочетание. Валкаренья заказал еду на всех, и мы попробовали около десятка разных блюд. Больше всего мне понравилась крошечная шкинская птичка, приготовленная в кисло-соленом соусе. Порция маленькая, но вкус потрясающий. За едой мы распили три бутылки вина: шкинское, которое мы уже пробовали днем, фляжку охлажденного валтаарского с Бальдура и настоящее бургундское со Старой Земли.

Беседа быстро оживилась; Валкаренья был прирожденным рассказчиком и также же хорошим слушателем. Разумеется, в итоге разговор перешел на Шки и шкинов. Начала Лори. Она провела на планете почти полгода, готовилась к сдаче экзаменов на получение ученой степени по специальности «внеземная антропология». Лори пыталась выяснить, почему развитие шкинской цивилизации затормозилось на много тысячелетий.

– Вы же знаете, они старше нас, – говорила Лори. – Когда люди еще не умели пользоваться топором, у них уже были города. Это шкинские астронавты должны были наткнуться на первобытных людей, а не наоборот.

– Есть какие-нибудь объяснения? – спросил я.

– Да, но нм одного общепринятого, – ответила она. – Например, Каллен указывает на отсутствие тяжелых металлов. Это важно, но можно ли сказать, что в этом все дело? Фон Хэмрин утверждает, что шкинам недоставало конкуренции. На планете нет крупных плотоядных, вот вид и не выработал необходимой агрессивности. Но Хэмрина сразу раскритиковали.

На Шки вовсе не такая уж тишь да гладь, многие шкины никогда бы не достигли теперешнего уровня. Кроме того, кто такой Сосун, если не плотоядное животное? Он же их ест.

– А вы сами что думаете? – спросила Лия.

– Я думаю, это как-то связано с религией, но еще не до конца выяснила как. Дино помогает мне разговаривать со шкинами, и они довольно откровенны, но исследования идут нелегко. – Она вдруг запнулась и строго посмотрела на Лию. – По крайней мере у меня. Наверное, у вас пошло бы легче.

Мы уже это слышали. Обыкновенные часто считают, что Одаренные несправедливо пользуются преимуществом, и такая точка зрения вполне понятна. Мы действительно пользуемся преимуществом. Но Лори не возмущалась. Она говорила грустным задумчивым тоном, в ее словах не было желания задеть.

Валкаренья наклонился вперед и одной рукой обнял ее.

– Эй! Довольно говорить о работе, – сказал он. – Роб и Лия до завтрашнего дня не должны думать о шкинах.

Лори посмотрела на него и робко улыбнулась.

– Хорошо, – с готовностью произнесла она. – Я увлеклась. Извините.

– Все в порядке, – сказал я. – Это интересная тема. Пройдет день-другой, и, быть может, мы тоже ею загоримся.

Лия согласно кивнула и добавила, что, если наши изыскания подтвердят теорию Лори, она первая об этом узнает. Я почти не слушал. Я знаю, что невежливо читать чувства Обыкновенных, когда отдыхаешь в их компании, но порой не могу удержаться. Валкаренья обнял Лори и мягко привлек ее к себе. Мне стало интересно.

И я поспешно, испытывая чувство вины, стал читать. Валкаренья был очень весел, возможно, слегка пьян, чувствовал себя уверенно и стремился оказывать покровительство другим. Хозяин положения. Но в душе Лори смешалось множество эмоций: нерешительность, подавленный гнев, уходящий страх. И любовь, непростая, но очень сильная. Вряд ли эта девушка пытала такое чувство ко мне или к Лие. Она любила Валкаренью.

Я пошарил под столом, ища руку Лии, и нашел ее колено. Я нежно сжал его, она взглянула на меня и улыбнулась. Она не читала, это хорошо. Меня почему-то беспокоила любовь Лори к Валкаренье, и я был очень рад, что Лия не заметила мою досаду.

Мы быстро допили вино, и Валкаренья оплатил счет. Потом он встал.

– Вперед! – призвал он. – Вечер хорош, и мы должны посетить достопримечательности. Никаких голографических представлений и прочей скуки, хотя театров в городе достаточно. Следующим номером программы было казино. Не будь на Шки узаконены азартные игры, Валкаренья узаконил бы их своей властью. Он взял фишки, и я ему проиграл, и Лори тоже проиграла. Лии нельзя было играть: у нее слишком могучий дар. Валкаренья выиграл по-крупному, он замечательный игрок в «мысленный волчок», и в традиционных играх тоже хорош.

Потом мы поехали в бар. Снова напитки плюс местные развлечения, которые оказались лучше, чем я ожидал.

Когда мы вышли, было совсем темно, и я решил, что экскурсия подходит к концу. Валкаренья удивил нас. Мы снова залезли в машину, он пошарил под пультом, вытащил коробку с отрезвляющими таблетками и передал ее нам.

– Ну здрасьте, – возмутился я. – Вы ведете машину. А мне это зачем? Я просто сел и сижу.

– Я собираюсь показать вам, Роб, настоящее шкинское зрелище, – сказал он. – И не хочу, чтобы вы делали грубые замечания или бросались на туземцев. Возьмите таблетку.

Я взял таблетку, и гул в голове стал затихать. Валкаренья уже поднял аэромобиль в воздух. Я откинулся на спинку сиденья и обнял Лию, она положила голову мне на плечо.

– Куда летим? – спросил я.

– В Город шкинов, – не оглядываясь, ответил Валкаренья, – в их Великий Чертог. Сегодня вечером там Собрание, и я подумал, что вам это будет интересно.

– Там будут говорить по-шкински, – вставила Лори, – но Дино переведет. Я тоже немного знаю язык и помогу, если он что-нибудь пропустит.

Лия была взволнована. Разумеется, мы читали о Собрании, но не ожидали, что увидим это торжественное действо в первый же день. Собрания были религиозным обрядом, своеобразной общей исповедью паломников, желающих вступить в ряды Посвященных. Паломники ежедневно прибывали в Город на Холмах, но Собрания проводились только три-четыре раза в год, когда набиралось требуемое количество ожидающих инициации.

Аэромобиль почти бесшумно летел над ярко освещенным городом, над огромными играющими десятками красок фонтанами и красивыми светящимися арками, по которым словно струился жидкий огонь. Нам встретилось еще несколько машин. Время от времени мы пролетали над гуляющими по широким аллеям пешеходами. Но большинство людей были внутри, из окон домов лился свет и доносилась музыка.

Внезапно характер местности изменился. Ровная земля теперь то шла под уклон, то вздымалась, холмы встали перед нами, потом позади, огни погасли. Широкие аллеи сменились покрытыми гравием и пылью темными дорогами, стеклянные и металлические купола, выстроенные в модном псевдошкинском стиле, уступили место своим кирпичным предкам. Город шкинов спокойнее города людей, и в большинстве домов было темно и тихо.

Потом перед нами возник кирпичный пригорок больше других, почти холм с огромной дверью-аркой и рядом узких стрельчатых окон. Из окон сочился свет, слышался шум, снаружи стояли шкины.

Я вдруг осознал, что, хотя пробыл на планете почти целый день, в первый раз вижу шкинов. С воздуха да еще ночью я не мог их хорошо рассмотреть. Но я их видел. Они меньше людей – самый высокий был ростом около пяти футов, у них большие глаза навыкате и длинные руки. Больше я ничего не мог сказать, глядя сверху.

Валкаренья посадил машину у Великого Чертога, и мы вылезли наружу. Шкины появлялись с разных сторон и один за другим входили в арку, но большинство было уже в Чертоге. Мы встали в небольшую очередь у входа, и никто даже не обратил на нас внимания, кроме одного типа, который тонким писклявым голосом окликнул Валкаренью, назвав его «Дино». У Валкареньи даже здесь были друзья.

Мы вошли в громадный зад, посреди которого возвышался громоздкий, грубо сколоченный помост, окруженный огромной толпой шкинов. Свет шел от укрепленных вдоль стен и установленных на высоких столбах вокруг помоста факелов.

Кто-то говорил, и все большие глаза навыкате смотрели на говорящего. Кроме нашей четверки, людей в Чертоге не было.

Выступающий, ярко освещенный факелами толстый шкин средних лет, медленно двигал руками в такт словам, как будто пребывал в гипнотическом трансе. Его речь состояла из свиста, храпа и мычания, так что я не особо прислушивался. Он стоял слишком далеко, и я не мог прочитать его чувства. Оставалось только изучать его внешность и внешность шкинов, стоящих рядом. Все они были безволосы, с нежной оранжевой кожей, изборожденной мелкими морщинками. Они носили простые сорочки из грубой разноцветной ткани, и мне было трудно отличить мужчину от женщины.

Валкаренья повернулся ко мне и зашептал, стараясь не повышать голоса.

– Это крестьянин. Он рассказывает, как далеко он продвинулся и какие перенес испытания в жизни.

Я огляделся. Шепот Валкареньи был единственным звуком, нарушавшим тишину в зале. Все остальные молчали и едва дышали, устремив глаза на помост.

– Он говорит, что у него четыре брата, – продолжал Валкаренья. – Двое уже достигли Конечного Единения, один Посвященный. Еще один, младший, теперь владеет их землей. – Валкаренья нахмурился. – Этот шкин больше не вернется на свою землю, – сказал он погромче, – но он рад этому.

– А что, плохой урожай? – ехидно спросила Лия.

Она тоже прислушивалась к шепоту Валкареньи. Я сурово посмотрел на нее.

Шкин продолжал говорить. Валкаренья, спотыкаясь, переводил.

– Сейчас он рассказывает о своих прегрешениях, о поступках, которых стыдится, о самых мрачных тайнах своей души. Временами он был невоздержан на язык, он тщеславен, однажды он ударил младшего брата. Теперь он говорит о своей жене и других женщинах, которых он знал. Он много раз изменял жене и жил с другими женщинами. В юношестве он занимался скотоложством, так как боялся женщин. В последние годы он лишился мужской силы и уступил свою жену брату.

И так далее, и так далее, невероятные подробности, подробности потрясающие и пугающие. Все самое интимное выставлялось напоказ, все тайное становилось явным. Я стоял и слушал шепот Валкареньи, поначалу ошеломленный, но под конец вся эта грязь мне надоела. Я изнывал от нетерпения. Вряд ли я знал о каком-нибудь человеке хотя бы половину того, что мне стало известно об этом крупном, толстом шкине. Потом мне стало интересно, знает ли Лианна благодаря своему Дару о ком-нибудь хотя бы половину того, что мы сейчас услышали. Говорящий как будто хотел, чтобы мы все здесь и сейчас прожили вместе с ним его жизнь.

Казалось, эти излияния длятся уже много часов, но в конце концов он все же стал закругляться.