Текст книги "Потоки времени"

Автор книги: Джордж Роберт Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Тяжелый деревянный ящик, который Малзра нес на своих плечах, превратился в стол сложной конструкции. Он разложил его на следующее утро – к удивлению и восхищению завтракавших учеников. Поверхность ящика гладкого черного дерева состояла из нескольких частей. Каждая деревянная панель выдвигалась из-под другой, скрытой панели и соединялась с остальными. В результате чего появился небольшой прямоугольный рабочий стол, состоящий из множества ящичков и отделений. При помощи какой-то хитрости Малзра мог мгновенно превратить его снова в компактный ящик. Все изумились, увидев, что стол укомплектован нужными инструментами: Малзра легко извлекал их, открывая ящик за ящиком, в которых лежали перья, гаечные ключи, компасы, транспортиры, набор линеек и треугольников и рулоны чертежей. Наконец, мастер разложил и разгладил на столе отдельные листы проектов, в то время как Баррин прижал их углы тяжелыми камнями.

Баррин и Малзра отступили назад, показывая ученикам общий план. На нем был изображен большой центральный зал, который мог вместить четыреста учеников и преподавателей, по периметру зала тянулся балкон. Через большие окна открывался вид на красивый лес. Территорию академии украшали причудливые башенки, похожие на сказочные тыквы. В некоторых располагалась охрана, в других помещалась обсерватория с телескопами и другим оптическим снаряжением. Академия была обнесена стеной – огромным валом из земли и камня. Проект предусматривал длинные извилистые коридоры с большим количеством окон, птичий вольер, спортзал, большой, выложенный камнями пруд, сады и рощи. Общежитие состояло из отдельных светлых и просторных комнат. Больше никаких похожих на тюремные камеры келий. Каждую архитектурную деталь украшали причудливые фигуры осьминогов, фантастических морских креветок, толарийских селезней, мотивы розы ветров, навеянные путешествием «Новой Толарии», чайки и зимородки, штормовые облака, трезубцы, коралловые и наутилусовые раковины.

Новая академия разительно отличалась от того лазарета, который напоминало здание старой школы. Это была не тюрьма. Аскетизм уступил место эстетизму, строгие линии проектов – причудливому искусству.

– Конечно, – обратился ко всем Малзра, – мы должны переместить восточные ворота оттуда, – указал он место на планах, – сюда, чтобы было проще перемещаться по безопасным дорогам за Лесом Ангелов.

Баррин похвалил друга:

– Я рад видеть, что ты решил не превращать школу в военную крепость даже после того, как узнал о фирексийской трещине.

Малзра широко улыбнулся, вытаскивая новый проект и прилагая его к первому.

– Это они должны быть заключены в тюрьму, а не мы. Смотри сюда. Мы начнем с этого здания. Нам следует начать с постройки большого зала, спален и аудиторий. Со временем это строение станет моей личной лабораторией. – Он указал на довольно большой дом с остроконечной крышей и стенами из камня и дерева. – Согласно схеме вначале крыша будет сделана из соломы, но со временем солому заменят сланцем. Он будет стоять на возвышенности на краю нашего палаточного города. Мы начнем строительство с сегодняшнего дня.

Есть сразу расхотелось, студенты забыли про завтраки при виде чертежей, а все их мысли устремились в светлое будущее. Вся лагерная стоянка, собравшаяся вокруг, слышала, что им предстоит сделать.

Одному отряду поручили охрану лагеря – введение системы постов, строительство палисадников, организацию круглосуточного патрулирования и подбор арсенала оружия. В обязанности группы охраны входили также исследование и маркировка опасных временных зон, а также разработка проекта спасения Тефери из столба замершего времени.

Другая команда отправилась на тщательное изучение руин старой академии. Они должны были занести в списки то, что могло быть использовано при строительстве, – блоки, кирпичи, древесина, металл, мебель и механизмы. Группа также отвечала за выбор участка, который станет мемориалом ученикам и ученым, погибшим при взрыве. Баррин вызвался присоединиться к этой группе, поскольку его сильно волновало расположение мемориала и то, с чем группа могла столкнуться.

Джойра возглавила третью группу, названную Продовольственной Комиссией. Она искала поляны, где можно было установить ловушки на кроликов, водоемы, чтобы натянуть сети для рыбы, и зеленые поля для посадки пшеницы. Малзра советовал Джойре использовать умеренные быстровременные области, в которых кролики, рыба и зерновые культуры могли вырасти за недели, а не за месяцы.

Другая команда взялась за грабли, уровни, колья и бечевку. Они начали размечать местоположение нового дома и очищать место на возвышенности под его фундамент согласно планам Малзры. Карн сопровождал эту группу, помогая в меру своих сил таскать тяжелые предметы.

Последняя группа сопровождала Малзру в походе к Голове Великана. Там они начали изучение фирексийского ущелья и выработку стратегии по истреблению вековых врагов. Малзра подробно рассказал о древнем устройстве, снабженном крошечным кристаллом, настроенным на Мерцающую Луну. Когда всходила луна, кристаллы поднимались вертикально и издавали высокий звук, разрушающий фирексийскую кровь, уничтожая в ее составе масло. Производя в массовых количествах подобных «пауков», как называл их Малзра, и запуская их в ущелье по одной из рек, впадающих в него, они могут надеяться, что полчища пауков убьют всю армию фирексийцев прежде, чем кто-то из них поймет, откуда взялась такая напасть.

С тихим и целенаправленным усердием команда под руководством Малзры делала насыпь, продолжавшую склоны Старой Толарии. Палатки, в которых они отдыхали предыдущей ночью, теперь пустовали, заполненные горячим летним воздухом. Костры тлели в серой дымке. Над лагерем витало ощущение надежды на радостные перемены. Кругом суетились люди с топорами в руках; мелькали согнутые спины, звякали лопаты и совки. Становилось понятно: проекты по строительству новой академии очень скоро обретут реальную жизнь.

* * *

Как только установили последние заостренные бревна частокола вокруг палаточного лагеря и заложили фундамент нового дома, из лесу задул прохладный ветерок. Лето было на исходе. Все чувствовали приближение осени. Наконец работники перевели дух, потирая уставшие спины и подставляя ветру грязные, измученные лица. Жизнь в море не была праздной для команды «Новой Толарии», но, по крайней мере, на корабле она не была заполнена ежедневными изматывающими земляными работами, рытьем, поднятием тяжестей, буксировкой, уплотнением и утрамбовыванием. В море лица покрывались слоем легкосмываемой морской соли, служащей к тому же естественной защитой от насекомых. Здесь же, на острове, грязь равномерно покрывала тела, личные вещи и книги и никогда полностью не смывалась. После долгих месяцев работы люди сплотились в сильную, трудолюбивую команду. Все теперь походили на загорелую Джойру и вполне могли бы сойти за уроженцев этого острова.

Прохладный бриз трепал палатки, раздувал огонь, на котором жарилась пойманная к завтраку рыба, поднимал пыль от сваленных в штабеля ошкуренных бревен и уносил ее к почти законченному фундаменту будущего дома. Ветер завывал в развешанных шкурах животных, которым в недалеком будущем предстояло стать материалом для великого воздушного корабля, способного поднять в воздух военную машину Малзры. Свежий бриз поднял дух утомленных рабочих, обещая им в скором времени прохладные дни и больше дождей.

Баррин жадно вдыхал чистый ветер, пока поднимался на холм, направляясь в палисады. Осень подарила высокие травы, готовые к покосу и связке в снопы. Их собирались использовать для крыши дома, который будет теплее и суше, чем палатки. Он укроет людей от москитов и змей. Перспектива сменить гамак на настоящую кровать с чистым бельем тоже была соблазнительной.

Надо признать, что настроение Баррина поднялось не столько из-за надежд на будущий комфорт, сколько от полученного удовлетворения при завершении продолжительной работы. Руины академии были полностью расчищены. Каждый годный к употреблению камень отвозили к участку нового строительства, самые тяжелые из них уже были заложены под фундамент и стены дома. Команда Баррина обнаружила разрушенный Зал Созданных Механических Существ и выбрала из механического месива много действующих частей машин, из которых Урза сконструировал пять подъемных приспособлений, предназначенных для выполнения наиболее тяжелых строительных работ.

Сегодня был закончен разбор завалов, и Баррин поднялся в лагерную стоянку, чтобы собрать вместе Урзу, Карна, Джойру и всех, кто в этот момент не был занят, чтобы все полюбовались достигнутым.

– Мы закончили, – улыбнулся Баррин, стоя перед Урзой и счищая с рук грязь.

Мастер оторвал недовольный взгляд от чертежей боевой машины, кивнул и жестами нетерпеливо показал паре учеников, что надо удалить лицевую панель, которую они только что приложили к металлическому корпусу. Один из юношей посмотрел на него недоверчиво, Урза вышел из себя:

– Мы должны увеличить размеры в средней части, иначе снаряды боекомплекта не будут поступать равномерно. Если их заклинит, то произойдет взрыв внутри рабочей камеры. Так что живо делайте то, что я сказал! Живо!

Как только ученики принялись за работу, Баррин повторил:

– Мы закончили. Мне хотелось бы, чтобы ты посмотрел.

Урза вернулся обратно к аппарату, изготовленному из тонкого гофрированного металла, по форме напоминающему огромную подкову, висящую под большим корпусом, наполненным нагретыми газами.

– Я ведь все-таки чем-то занят. Не мог бы ты подождать? Подготовьте соответствующую правилам церемонию. Я приду.

Улыбка сползла с лица Баррина.

– Двести ученых и учеников погибли при взрыве, Урза. Еще двадцать работали не покладая рук среди тех двух сотен призраков, чтобы почтить их память и продолжать помнить о них в будущем. Если ты не идешь ради меня, то приди хотя бы ради них.

– В то время как вы оплакиваете прошлое, – нетерпеливо перебил Урза, показывая рукой на недостроенную боевую машину, – я стараюсь изобрести то, что спасет наше будущее. Ты пойми – какая удача! Только этим утром мы догадались, почему пауки не работали, – им недостаточно лунного света в расселине, чтобы активизироваться. Это наша единственная надежда. Я должен закончить машину, или ваш памятник станет надгробием для нас всех. Я думаю о нашем будущем.

Баррин редко себе позволял подобное панибратство, но схватил Мастера за руку и потряс ее, чувствуя горячую волну ответной мощи, исходящей из рукопожатия этого человека.

– Ну пойдем посмотрим мемориал, то, из-за чего мы работаем ради будущего.

Урза еще раз сердито посмотрел на фюзеляж машины, где ученики спокойно работали, привинчивая гаечными ключами отдельные детали. Он позвал их.

– Пойдем вместе. Отложите пока инструменты. Мы собираемся заглянуть в прошлое. Бросайте все!

Они в изумлении смотрели на него, не веря своим ушам, пока его брови не приподнялись, что послужило знаком быстро побросать инструменты и пойти вслед за ним.

Урза отдал тот же приказ всем ученикам и преподавателям и покинул лагерную стоянку. Из всех намеченных работ примерно половина уже была выполнена, и народ Толарии, постепенно стекаясь и образуя пеструю толпу, последовал за Мастером. В течение нескольких долгих месяцев у каждого из них были свои обязанности, которые наложили отпечаток даже на их манеру одеваться. Облачение садовников отличалось от костюмов охотников, и особенно от одежды ремесленников, работавших над боевой машиной Урзы.

В день возвращения в глубины времен Старой Толарии все преподаватели и ученики снова находились в радостном ожидании, как в тот день, когда они впервые сошли с корабля. Отовсюду слышались шутки и смех.

Баррин удивлялся этому приподнятому настроению. Он и его чистильщики (так он мысленно называл тех, кто трудился рядом с ним) всегда проникались почтительностью и трепетом, работая среди руин. Теперь же руин почти не осталось.

Так как команда Баррина выполняла свою задачу в зоне медленного тока времени, то десять часов светлого времени суток выливались для них в шестнадцать рабочих часов. Несмотря на такие перегрузки, они были прилежными работниками. Фундаменты большинства зданий сохранились и имели правильную форму, хотя из них кое-где взрывом вывернуло камни. В основаниях разрушенных строений собиралась дождевая вода. На многих очищенных участках начала пробиваться трава. Несколько невысоких стен остались неповрежденными, но большинство прежних домов были осторожно снесены. Еще пригодные камни тщательно сортировались и аккуратно складывались для использования при постройке новых зданий. Не забыли и про мелкие камни – щебень, который кучами теперь лежал в новом лагере. В результате этих усилий старая школа теперь казалась зеленым заброшенным парком с тихими лужайками, дорожками, выложенными камнем, и спокойными водоемами. Как таковых руин больше не осталось. Приподнятое настроение Баррина упало, когда они стали подходить ближе к воронке взрыва.

По обеим сторонам образовавшейся площадки, выложенной причудливой каменной мозаикой, находились две трогающие душу достопримечательности. С одной стороны стоял Тефери. Выражение его лица не изменилось: рот открыт, глаза все еще напряженно зажмурены, огонь, окутывающий его, и влажный плащ, опустившийся всего на дюйм. Накренившийся угол здания остался стоять позади Тефери, закрывая его таким образом от яркого солнечного света.

Урза и Баррин остановились около бегущей от огня фигуры Тефери, живой святыни. Джойра вышла из толпы, встала рядом и скорбно смотрела на своего заключенного в тюрьму друга.

– Он в ловушке, как и я. Один. Брошенный. Ни живой ни мертвый.

– Мы спасем его, Джойра, – попробовал успокоить ее Баррин. – Мы найдем выход.

– Он не может добежать до нас. Мы не можем добраться до него. – В ее голосе прозвучали гнев и отчаяние. – Если он попробует выйти из этого капкана, он умрет.

– Да. Мы должны спасти его прежде, чем это случится, – подтвердил Баррин.

– Каждую ночь я ломаю над этим голову и не могу спать, думая о нем. Ведь должен же быть выход. – Она закрыла лицо дрожащими руками.

Баррин подхватил ее и потянул в сторону.

– Пойдем. Я тебе кое-что покажу.

На другой стороне внутреннего двора стоял мемориал погибшим при взрыве. Основой памятника послужил камень из фундамента разрушенного здания прежней академии. Урза хотел, чтобы этим камнем воспользовались при строительстве новой школы, но Баррин остался непреклонен. Он решил, что этот камень знаменует начало и конец старой академии. На одной стороне гигантского обломка стояла надпись: «Академия Толарии, основанная в 3285 АР» и добавлено «Разрушена в 3307 АР». На лицевой стороне памятника были выбиты имена погибших, а с другой – надпись на древнеиотийском языке, перевод которой гласил:

 
Души людей, которые погибли,
перемолотые жерновами судьбы,
– души всех людей,
ушедших раньше нас,
но мы продолжаем жить дальше.
 

Внутри полого камня хранились все найденные останки погибших, которые удалось раскопать Баррину и его команде, погребенные вместе, поскольку они вместе жили и вместе умерли.

Над камнем возвышалась скульптура, выполненная по эскизам из альбома старого Дарроба, последнего товарища Джойры. Хотя его рассудок помутился и он не мог нормально общаться с людьми, Дарроб был гениальным художником. Чаще всего в своих рисунках он изображал фигуру изможденного человека, стоящего с факелом на сильном ветру, который всматривался вдаль пустыни полными отчаяния глазами.

Баррин собрал металлические останки механических существ и, приварив их один к другому, осуществил замысел Дарроба, воплотив образ этой мрачной, ищущей души, спасающейся от бесконечной бесшумной бури.

Джойра печально смотрела на человека с факелом. Баррин стоял рядом, все еще держа ее за руку. Урза мгновенно понял общее настроение. Позади, чуть в стороне, собралась вся команда «Новой Толарии». Ученики и преподаватели замолкли, всматриваясь в одинокую фигуру, и вскоре наступила тишина, нарушаемая только шумом ветра.

Баррин стоял в этой напряженной тишине и чувствовал, как его душу наполняют одновременно и радость, и отчаяние. Это было такое щемящее чувство, что слезы навернулись на глаза.

– От имени всех нас, оказавшихся после взрыва здесь, на острове, – проговорила наконец Джойра, – я хочу поблагодарить вас, мастер Малзра. Правильно, что именно мемориал стал первым сооружением новой школы.

– Да, – согласился Урза, решительно кивнув, – да, это правильно.

* * *

Новый дом возвели еще до того, как закончилась влажная мрачная зима. В двух больших каминах не потухали тлеющие угли. Все сразу оценили преимущества новой постройки, хотя до порядка в доме было еще очень далеко. Двигатель летающей машины Урзы стоял в одном углу рядом с воздушным шаром, сшитым из шкур животных. Он должен доставить машину в небо. Верхний этаж, отведенный под спальни, до потолка был завален циновками, а нижний – уставлен столами с едой, которую неустанно либо готовили, либо ели. Книги и проекты заполнили один угол, опытные образцы для создания существ – другой. Эти помещения оказались настолько тесными, что Джойра со своей группой предпочла есть и спать на «Новой Толарии», где на всех хватало гамаков и пищи. На борту судна она заняла каюту, где и коротала бессонные ночи, разрабатывая планы по спасению Тефери. Зима была бесконечной, влажной, безрадостной, и единственным спасением казалось продолжать претворять в жизнь все намеченные планы Урзы и Баррина.

С первыми дуновениями весеннего ветерка второе здание новой академии было закончено наполовину. В строении с округлыми стенами внешние окна каждой спальни выходили на великолепный лес Толарии, а внутренние – на центральный двор. Хотя еще не установили комнатные двери и не повесили ставни на окна, многие ученые и ученики решили переехать в новое здание и смело встретить там первые теплые дни. К середине весны почти все ученики-изобретатели, изучающие искусство создания механизмов, переехали в общежитие, где для всех хватило места.

В тот день дул приятный свежий, подходящий для осуществления задуманного предприятия ветер. Умеренный и ровный, он дул с востока, овевая уснувшую на якоре «Новую Толарию», поднимаясь вверх по той дороге, по которой они поднимались впервые, ведомые Джойрой. Бризы стекались к Голове Великана и затем спускались прямо к ущелью фирексийцев.

– Десять лет прошло в ущелье, с тех пор как наши враги увидели, что мы вернулись, – сказал Урза, вдыхая морской бриз, проносящийся по новой академии. – Конечно, они не бездействовали все это время. Они теперь в десять раз сильнее, чем были в тот первый день, и, возможно, теперь их в два раза больше. Каждый день, который мы выжидаем, дает им еще неделю подготовки. Время пришло.

С этими словами он обратился к Баррину, но все, кто в это утро завтракал в доме, услышали его и поняли, что это означало.

– Мы нападем сегодня, – сказал Урза.

Большинство учеников, не закончив завтрака, помчались на свои посты, возбужденные новостью. Некоторые со страхом думали о том, что готовит им грядущий день.

После объявления Урзой войны команда механиков подготовила к полету воздушный кожаный шар с прикрепленным к нему металлическим фюзеляжем летательного аппарата и направилась к Голове Великана. Их сопровождали рабочие, нагруженные массивными крючкообразными мехами, специально сконструированными для нагрева и нагнетания воздуха. Канаты, взятые с «Новой Толарии», несли следом, а за ними с большими предосторожностями передвигали ящики с темными шарами.

– Я знаю, что это примитивно, – с огорчением проговорил Урза, садясь напротив Баррина, который быстро набивал рот горячим омлетом из яиц гагары, – но, пока у нас есть технологические возможности для строительства, я не хочу заниматься сборкой орнитоптера. Кроме того, этот воздушный бегемот может вместить в сто раз больше порошковых бомб, чем орнитоптер.

– Даже четырех тысяч бомб не хватит, чтобы их уничтожить. Если хоть один фирексиец останется в ущелье, мы будем в смертельной опасности, – отметил Баррин, прихлебывая горячий чай.

– Баррин, наверняка все эти сто десять, по их хронологии, лет они только и думали о своей свободе.

Они работали, искали способы убежать. У них, должно быть, нет металла и силовых камней, а есть только несколько примитивных механических псов. Иначе они уже натравили бы на нас свои изобретения. Думаю, они превратились в некий новый вид, мутировали в совершенно новую фирексийскую породу, которая сможет пройти сквозь трещину во времени. Если хоть одна из четырех тысяч бомб попадет в их биолабораторию и уничтожит плоды их исследований, мы подарим себе еще несколько лет более-менее спокойной жизни.

– Да, – согласился Баррин. Он нервно потер руки и поднялся. – Да, сегодня – хороший день для этого. Я пойду проинструктирую летную команду.

Урза взял его за плечо и покачал головой:

– Не стоит, позволь это сделать мне. Я буду с ними на борту.

* * *

К полудню большая боевая машина из кожи и металла была полностью заполнена воздухом, ее разместили на вершине Головы Великана. Воздушный кожаный шар, прошитый тысячами стежков, светился на солнце золотым и коричневым. Ниже отливал металлом фюзеляж, на корпусе блестели остатки утренней расы. Сильные ветры с залива раскачивали дирижабль, а его якорные тросы скрипели, натянувшись до предела. На земле рабочие привязывали три длинных каната, чтобы провести машину в ущелье. Баррин проверял якорные крепления. Карн тоже был наготове, чтобы в случае надобности применить свою колоссальную силу.

Тем временем летная команда, состоящая из пяти человек, получала последние инструкции от мастера Малзры. Каждый член экипажа отвечал за свой вектор движения воздушного шара – один за высоту, другой за радиус, а третий за направление полета. Через систему сигналов офицеры будут сообщать команде на земле, как переместить натянутые канаты, используя силу ветра. Самая способная из учеников Малзры, Джойра, была назначена ответственной за контроль высоты и регулировала процесс нагнетания воздуха в шаре, обеспечивая подъем аппарата вверх. Еще двум летчикам, преподавательнице и ее ученице, лучшим картографам школы, предстояло наносить на карту увиденное, чтобы знать, какими ресурсами обладают фирексийцы и какую стратегию им использовать в будущем. Кроме этого, они выполняли обязанности штурманов и наводчиков. Малзра, последний член команды, был капитаном. Получив информацию от картографов, он должен будет давать указания офицерам, куда направить машину и в какой момент начать сбрасывать снаряды.

– Шестой отсек заполнен, мастер Малзра, – сообщила по инструкции темноволосая молодая женщина. – Пятьсот порошковых бомб. Еще два отсека – и на борту будет четыре тысячи бомб.

– Хорошо, – ответил Малзра. В это утро его глаза казались особенно темными в сверкающем солнечном свете. Кивнув, он отпустил женщину и вернулся обратно к своей взволнованной предстоящим заданием команде. – Джойра, помни, мы постоянно должны оставаться на высоте, по крайней мере, тысячи футов над ущельем, это высотавершины Головы Великана. Даже на такой высоте фирексийские снаряды способны нас достать. Полторы тысячи футов над ущельем будут безопаснее. Отсеки с бомбами и отсеки, где работают картографы, защищены, но, возможно, попадание фирексийского снаряда может вызвать детонацию, которая уничтожит боевую машину.

Команда и раньше знала про особую опасность задания, но сейчас, когда все уже были готовы подняться в воздух, услышанное заставило тревожно забиться сердца и в горле пересохло от волнения.

– Если снаряд попадет в воздушный шар, мы сбросим все бомбы и балласт, подавая сигнал о срочном возвращении. Спасение будет невозможным, пока мы не достигнем вершины Головы Великана. Любой, кто упадет в трещину времени, немедленно погибнет. Склон Головы Великана слишком отвесный и завален упавшими деревьями, чтобы мы смогли на него благополучно приземлиться, – произнес Малзра. Он пристально всматривался в лица молодых людей, стоящих вокруг него. – Я надеюсь, что вы попрощались, с кем считаете нужным, на случай, если мы не вернемся. Если нет, я привел посыльного. – Он кивнул в сторону маленькой девочки, которая любезно показала на рюкзак за плечами, полный перьев и пергамента. – Ловите момент. Мы должны быть на борту летательного аппарата, как только загрузят последние бомбы.

Четверо из пяти членов команды взяли из рюкзака перья и начали быстро строчить письма, которые могли стать для них последними.

Только Джойра стояла решительная и готовая ко всему.

– Карн здесь, и мы уже поговорили, – объяснила она Малзре. – Единственный, кому я послала бы весточку, – это Тефери. Но любая записка, посланная ему, сгорит прежде, чем он успеет ее прочитать.

Глаза Малзры сузились, он оценивающе смотрел на молодую женщину.

– Джойра, ты должна забыть обо всем и сосредоточиться на предстоящем полете.

– Я постоянно думаю о Тефери, – ответила она. – Если бы я могла оказаться рядом с ним там. Мы не должны быть врозь. Вы ведь знаете, что он спас меня однажды.

– Нет, не знаю. Но если ты не сможешь сконцентрироваться, мне придется заменить тебя.

Джойра опустила глаза:

– Я буду бороться до последнего, думая о нем.

– Хорошо, – ответил мастер. – Давай занимать наши места.

Малзра легко обхватил ее за плечи. Его прикосновение показалось Джойре обжигающим.

Они приблизились к новенькому блестящему летательному аппарату, легко покачивающемуся на слабом ветру.

Поднявшись по трапу, Малзра отодвинул веревку, брошенную поперек дверного проема, и кивком пригласил Джойру войти.

Джойре пришлось присесть, чтобы протиснуться в узкий проход, бронированные пластины под ее ногами гудели. С обеих сторон прохода бомбы заполняли отсеки корабля. Все остальные члены команды уже были на местах. Офицер, отвечающий за радиус полета, находился на своем месте, контролируя длину веревки, держащей их на привязи над Головой Великана. Пост Джойры располагался прямо в центре корабля между фюзеляжем и воздушным шаром. Она огляделась и запомнила высоту различных ориентиров. В ее распоряжении была открытая шахта в полу дирижабля для визуального осмотра наземных позиций противника. Специальные спасательные ремни не давали ей упасть в зияющую дыру. Оснастка летательного аппарата была разработана так, чтобы он мог вращаться по кругу над ущельем, в то же время сохраняя устойчивость.

Слева от Джойры разместились мехи, с помощью которых она могла раздувать огонь во время полета, чтобы поддерживать корабль в воздухе на нужной высоте. С другой стороны находились необходимые приборы: барометры и анемометры, компасы и подзорные трубы. Джойра устроилась в кресле и пристегнулась.

Малзра, расположившийся в центре корабля, оценив обстановку, приказал в передающее устройство:

– Затопить горн для старта.

– Есть, – отчеканила Джойра, чувствуя слабую дрожь по всему фюзеляжу судна.

Собираясь с мыслями, она плохо слышала инструкции для других членов экипажа, которыми гудели переговорные трубы. Натянутые веревки отвязывались одна за другой, и наземная команда занялась тремя привязями – специальными тросами, укрепленными на лебедках. Теперь только они удерживали машину у земли.

– Отдать концы, – раздался приказ из всех переговорных труб.

Корабль медленно отделился от вершины холма. Затих скребущий, нервирующий звук металла о камень, а с ним и дребезжание летательного аппарата. Джойра качала мехи, подавая топливо в камеру сгорания. Шипение красного воздуха исходило из горна, расположенного под воздушным шаром. Судно продолжало подниматься над холмом. Раздавался треск канатов и натянувшихся шкур воздушного шара, холм постепенно удалялся. Люди, сгрудившиеся на вершине, возились с лебедками. Вскоре их лица стали совсем неразличимы, внизу мелькали согнутые спины и жилистые, похожие на крепкие веревки, руки. Покрытый тенью склон проплыл под летательным аппаратом. Взорам команды открылись огромные изумрудные просторы. Голова Великана казалась теперь лишь небольшим возвышением.

– Подними нас на высоту тысячи триста футов, – раздался голос Малзры. – Нам надо зайти сверху. Дай нам время на то, чтобы рассмотреть ущелье и выбрать цели.

– Есть, – ответила Джойра.

Она открыла задвижку угольной печки, добавляя в топку несколько горстей. Механический рычаг распространил топливо по тлеющим углям. Джойра начала интенсивно качать мехи. Струя горячего воздуха заполняла воздушный шар над головой, а более прохладный воздух стал вытесняться по краям. Машина нетерпеливо рванулась, словно пришпоренный конь, и резко поднялась выше. Тросы-привязи тянули ее по дуге назад, к Голове Великана.

Малзра внес изменения в направление полета, подав знак команде на земле через офицеров, отвечающих за радиус полета и движение по касательной. Привязи ослабли, и машину над черной раной фирексийской ямы подхватил новый воздушный поток.

– Мы четко видим цели, – доложила ученый-картограф в переговорную трубу. – Главное укрепление находится в центре расселины. Площадь его составляет сотни квадратных ярдов. Наблюдаем большое количество башен на крепостных стенах с множеством тяжелых метательных установок, все нацелены вверх.

– Тридцать три установки, по моим подсчетам, – уточнила ученица.

Через отверстие в корпусе Джойре удалось различить черную крепость, окруженную мощными укреплениями. Метатели копий на башнях и крышах целились в летательный аппарат.

– Они держат нас под прицелом, – отрапортовала она, внутренне содрогнувшись и почувствовав себя живой мишенью.

– Поддерживайте высоту, – приказал Малзра. – Помните, у них десять секунд на одну нашу. Не успеем мы моргнуть, они уже выстрелят, быстро перегруппируются и перезарядят свое оружие.

– Главная крепость, кажется, расположена на утесе в центре глубокого озера. Я не могу определить контуры основания, – доложила главный картограф. – Я удивлена такому обилию воды. Быстровременные трещины могут удерживать только небольшое количество воды. Похоже, что многочисленные реки со всех сторон сливаются в ущелье.

– Есть ли явные признаки построек и сооружений, которые могли бы служить лабораториями? – спросил Урза. – Я ищу определенные места. Например, где они могут выращивать рыбу?

– Кажется, есть несколько мест в озере, где, возможно, расположены инкубаторы для рыб, – ответила картограф. – Я вижу их среди шлюзов и сетей. Относительно лабораторных построек пока я не могу ничего предположить.

Помощник картографа сказала:

– Вижу пещеры в стенах ущелья, которые вполне могут быть шахтами.

Она осеклась, когда нацеленные на них метательные установки внезапно задвигались, посылая снаряды в стремительный полет. Никто из команды не успел и глазом моргнуть, как тридцать три массивных снаряда подобно молниям сорвались с крепостных стен. Они приблизились к судну на расстояние в сотню футов, на мгновение замерли на ветру, а затем, перевернувшись наконечниками вниз, стали быстро падать назад в ущелье. Ударившись о границу быстровременной зоны, они полностью потеряли скорость.