Текст книги "Пир стервятников"

Автор книги: Джордж Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Серсея

Экие жалкие людишки, думала королева, глядя на трех человек, преклонивших перед нею колени. Кому только не улыбается счастье.

– Ваше величество, – тихо промолвил Квиберн, – малый совет…

– Совет подождет. Они будут только рады, услышав от меня о смерти изменника. – Вдали колокола Септы Бейелора вызванивали свою скорбную песнь. По тебе, Тирион, колокола не будут звонить. Я обмакну твою уродливую башку в смолу, а хилое тельце брошу собакам. – Встаньте, – сказала Серсея будущим лордам, – и покажите, что принесли.

Они поднялись, оборванные и безобразные. У одного чирей на шее, и все они не мылись по меньшей мере полгода. Мысль о том, что такое отребье может сделаться лордами, забавляла Серсею. На пирах их можно будет сажать рядом с Маргери. Главный развязал кожаный мешок, запустил туда руку, и приемный чертог королевы тут же наполнился запахом мертвечины. Голова, извлеченная из мешка, позеленела и кишела червями. Пахнет, как от батюшки. Доркас зажала рот, Джаселину стошнило, но королева даже не поморщилась.

– Вы убили не того карлика, – выговорила она наконец – отчетливо и со злостью.

– Как не того, – осмелился подать голос один оборванец. – Беспременно он. Подгнил только малость.

– И новый нос себе отрастил, – заметила Серсея, – да еще какой здоровенный. Тирион лишился носа в сражении.

Трое дуралеев переглянулись.

– Про это мы знать не знали, – сказал предъявитель головы. – Глядим, карлик идет, ну и…

– Он сказал, что он воробей, – вмешался дурак с чирьем, – а ты говоришь – врет он, мол. – Это было обращено к третьему.

И ради этих-то скоморохов я заставляю ждать свой малый совет, с гневом подумала королева.

– Вы попусту потратили мое время и убили невинного. Вам самим следовало бы головы отрубить. – Но если она это сделает, другие могут испугаться, и Бес ускользнет. Лучше воздвигнуть пирамиду из голов мертвых карликов, чем дать такому случиться. – Прочь с моих глаз.

– С позволения вашего величества, – сказал тот, что с чирьем. – Прощения просим.

– А голову-то оставить? – спросил тот, кто держал ее.

– Отдайте ее сиру Меррину. Да нет же, в мешок спрячь, недоумок. Выведите их, сир Осмунд.

Трант вынес голову, Кеттлблэк выпроводил оборванцев. Только завтрак Джаселины, оставшийся на полу, свидетельствовал о том, что они здесь побывали.

– Уберите это сейчас же, – приказала ей королева. Эта голова – уже третья, и она по крайней мере действительно принадлежала карлику. Предыдущую сняли с какого-то уродливого ребенка.

– Не тревожьтесь, карлика непременно найдут, – заверил ее, вернувшись, сир Осмунд. – И тогда ему настанет конец.

Настанет ли? Прошлой ночью Серсее приснилась старуха с желваками на щеках и каркающим голосом. В Ланниспорте все звали ее Магги-Жабой. Знай отец, что она мне сказала, он вырвал бы ей язык. Но я никому не говорила об этом, никому, даже Джейме. Мелара решила, что если мы промолчим о ее предсказании, то и сами со временем забудем его. А забытые пророчества не имеют никакой силы.

– Мои осведомители ищут следы Беса повсюду, ваше величество, – сказал Квиберн. Его новая одежда, весьма напоминавшая мейстерскую, была, однако, не серой, а белой – безупречно белой, как плащи королевских гвардейцев. Подол, рукава и жесткий высокий ворот были вышиты золотом, талию опоясывал золотой кушак. – В Староместе, в Чаячьем городе, в Дорне, даже в Вольных Городах. Куда бы он ни бежал, мои шептуны разыщут его.

– Вы предполагаете, что он покинул Королевскую Гавань. Но он вполне может прятаться в Септе Бейелора и раскачиваться на колоколе, производя этот ужасный трезвон. – Доркас помогла королеве подняться. – Пойдемте, милорд, мой совет ждет. – Она оперлась на руку Квиберна, и он повел ее вниз по лестнице. – Вы уже справились с тем небольшим делом, которое я вам поручила?

– Да, ваше величество. Сожалею, что это заняло столько времени. Уж очень у него голова большая. Насекомые долго трудились, очищая ее. Зато для черепа я приготовил ларец черного дерева с серебром, обитый изнутри бархатом.

– Хватило бы и мешка. Принцу Дорану нужна голова, а в чем он ее получит, ему наплевать.

Во дворе колокольный звон стал еще громче. Сколько шума из-за какого-то верховного септона – долго ли еще нам это терпеть? Это, конечно, приятнее для слуха, чем вопли Горы, но все же…

Квиберн как будто прочел ее мысли.

– На закате колокола умолкнут, ваше величество.

– Рада слышать – но откуда вы это знаете?

– Моя служба как раз и заключается в том, чтобы знать.

Она кивнула. Варис нас всех заставил поверить в свою незаменимость. Какие же мы были глупцы. Как только королева известила о том, что место евнуха займет Квиберн, прежние шептуны не замедлили представиться новому начальнику, чтобы впредь продавать свои услуги ему. Все дело было в серебре, а вовсе не в самом Пауке. Квиберн будет служить короне ничуть не хуже. Она заранее предвкушала гримасу, которую скроит Пицель, когда Квиберн сядет на свое место.

Во время заседаний у дверей зала совета всегда стоял один из рыцарей Королевской Гвардии – на сей раз сир Борос Блаунт.

– Что-то вы нынче бледны, сир Борос, – любезно заметила ему королева. – Съели что-нибудь нехорошее? – Джейме велел ему пробовать блюда, приготовленные для короля. Борос терпеть не мог напоминаний об этом своем позоре, и его обвисшие щеки тряслись, когда он отворял двери перед королевой.

Советники примолкли, увидев ее. Лорд Джайлс раскашлялся и разбудил Пицеля, прочие поднялись и забормотали приветствия. Серсея лишь едва улыбнулась в ответ.

– Я знаю, милорды, вы простите мне мое опоздание.

– Мы здесь, чтобы служить вашему величеству, – сказал сир Харис Свифт, – и с радостным нетерпением ожидать, когда вы нас осчастливите.

– Лорда Квиберна вы все, полагаю, знаете.

Великий мейстер Пицель не обманул ее ожиданий.

– Лорда Квиберна? – вскричал он, побагровев. – Ваше величество, это… мейстер приносит обет не владеть землями и не носить титула…

– Но ваша Цитадель лишила его мейстерской цепи, – напомнила ему Серсея. – А раз он не мейстер, то и ваши обеты соблюдать не обязан. Евнуха мы, если помните, тоже именовали лордом.

– Этот человек непригоден… – не унимался Пицель.

– Не говорите мне о пригодности после того, как опозорились с телом моего лорда-отца.

– Но не думает же ваше величество… – Пицель, словно заслоняясь от удара, поднял дрожащую руку. – Молчаливые Сестры удалили у лорда Тайвина внутренности, выпустили всю кровь… мы приняли все меры предосторожности… поместили внутрь соли и ароматные травы…

– Избавьте меня от этих гадких подробностей. Ваши меры предосторожности я почувствовала собственным носом. Целительское искусство лорда Квиберна спасло жизнь моему брату, и я не сомневаюсь, что королю он послужит лучше вашего сладкоречивого евнуха. Вы знакомы с другими советниками, милорд?

– Я был бы плохим осведомителем, если б не знал их, ваше величество. – Квиберн сел между Ортоном Мерривезером и Джайлсом Росби. Мой малый совет… Серсея выкорчевала из него все розовые стебли и всех, кто имел отношение к ее дяде и братьям. Их заменили люди, обязанные чем-то исключительно ей. Она даже назвала их по-новому, как принято в Вольных Городах: никаких «мастеров» у нее при дворе больше не будет. Ортон Мерривезер – верховный судья, Джайлс Росби – лорд-казначей, Аурин Уотерс, молодой бастард из Дрифтмарка – адмирал.

А новый десница – сир Харис Свифт.

Круглый, лысый, подобострастный, с потешным белым пушком там, где полагается быть подбородку. На желтом дублете лазурными бусинами вышит петух, герб его дома, мантия голубого бархата украшена сотней золотых рук. Он в восторге от своего назначения, не понимая по недостатку ума, что он, в сущности, заложник, а не десница. Дочь его замужем за сиром Киваном, а дядя обожает свою супругу, хотя грудь у нее плоская, ноги цыплячьи, а подбородок отсутствует, как и у батюшки. Пока сир Харис в руках у Серсеи, Киван Ланнистер крепко подумает, прежде чем ей перечить. Тесть, конечно, не самый лучший заложник, но лучше уж хлипкий щит, чем совсем никакого.

– Будем ли мы иметь честь видеть среди нас короля? – спросил Ортон Мерривезер.

– Мой сын играет со своей маленькой королевой. Пока что все его королевские деяния состоят в прикладывании большой печати к пергаментам. Он слишком юн, чтобы ведать государственными делами.

– А наш доблестный лорд-командующий?

– Он у своего оружейника, который хочет снабдить его новой рукой. Я знаю, как неприятно всем смотреть на его увечье. Притом здесь ему, полагаю, было бы не менее скучно, чем Томмену. – Аурин Уотерс усмехнулся, услышав это. Вот и хорошо. Чем больше они смеются, тем меньше их следует опасаться. – Есть ли у нас вино?

– Да, ваше величество. – Ортон Мерривезер некрасив – нос у него большой и бугристый, ярко-рыжие волосы вечно взлохмачены, – но ведет себя с отменной учтивостью. – Дорнийское красное, борское золотое и сладкая хайгарденская наливка.

– Пожалуй, борское. Дорнийские вина вызывают оскомину, как и сами дорнийцы. – Мерривезер тут же наполнил ее чашу. – С них, думаю, и начнем.

У великого мейстера все еще дрожали губы, но он пересилил себя.

– Как вам будет угодно. Принц Доран взял своих непокорных побочных племянниц под стражу, но в Солнечном Копье все еще неспокойно. Принц пишет, что не может обеспечить спокойствия, пока не добьется обещанного нами правосудия.

– Само собой разумеется. – Что за надоедливое создание этот принц. – Ему пришлось долго ждать, но теперь ожидание подходит к концу. Я посылаю к нему Бейлона Сванна с головой Григора Клигана. – У сира Бейлона будет и другое задание, но об этом она умолчит.

– О-о. – Сир Харис поворошил свою нелепую бороденку. – Так он умер, сир Григор?

– Видимо, да, милорд, – ввернул Аурин Уотерс. – Я слышал, что отделение головы от туловища бывает смертельно.

Серсея наградила его улыбкой: она любила меткое словцо, если оно метило не в нее.

– Сир Григор умер от ран, согласно предсказанию великого мейстера.

Пицель с громким «гм-м» покосился на Квиберна.

– Копье было отравлено. Ни один человек на свете не сумел бы его спасти.

– Да, вы так и сказали в самом начале, я помню. О чем вы говорили, когда я вошла, сир Харис?

– О воробьях, ваше величество. По словам септона Рейнарда, их в городе около двух тысяч, и с каждым днем прибавляются новые. Их главари проповедуют о роке и поклонении демонам.

Серсея, пригубив вино, нашла его превосходным.

– Что ж, это можно понять. Как иначе назвать красного бога, которому поклоняется Станнис, если не демоном? Истинно верующие должны воспротивиться подобному злу. – Это ей подсказал Квиберн, умная голова. – Наш покойный верховный септон, боюсь, был чересчур снисходителен. Преклонный возраст лишал его сил и зоркости.

– Да, он был дряхлым старцем, ваше величество, – Квиберн улыбнулся Пицелю, – и его кончина не должна удивлять нас. Это великое благо – умереть мирно, во сне, на склоне своих долгих лет.

– Это так, – согласилась Серсея, – но его преемник, надо надеяться, будет более деятельным. Мои друзья с другого холма говорят, что хотели бы видеть своим новым главой Торберта или Рейнарда.

– У меня тоже есть друзья среди Праведных, – откашлявшись, сказал Пицель, – и они за септона Оллидора.

– Люцеона тоже не следует сбрасывать со счетов, – сказал Квиберн. – Прошлой ночью он угощал тридцать Праведных молочным поросенком и борским золотым, а днем он раздает хлеб беднякам.

Аурин Уотерс от этого разговора о септонах скучал не меньше Серсеи. Вблизи его волосы казались скорее серебряными, чем золотыми. У принца Рейегара глаза были лиловые, а у него зеленовато-серые, однако сходство… Не ради ли нее Уотерс сбрил свою бороду? Она на десять лет его старше и все же желанна ему – Серсея видела это по его взгляду. Мужчины смотрели так на нее с тех пор, как у нее только-только проклюнулись груди. Они говорили, что причиной тому ее красота, но Джейме был тоже красив, а на него они так не смотрели. Маленькой девочкой она иногда шутки ради рядилась в одежду брата и всегда поражалась перемене в поведении мужчин, принимавших ее за Джейме. Даже сам лорд Тайвин…

Пицель и Мерривезер все еще спорили о том, кто же станет верховным септоном.

– Один будет служить нам ничуть не хуже другого, – резко вмешалась в спор королева, – но кто бы из них ни надел кристальную корону, он должен будет предать Беса анафеме. – Этот последний как-то загадочно молчал по поводу Тириона. – Что до так называемых воробьев, пусть ими занимаются Праведные – нам, пока они не проповедуют измены, до них дела нет.

Лорд Ортон и сир Харис произнесли нечто утвердительное, лорд Джайлс при попытке сделать то же самое зашелся в приступе кашля. Серсея отвернулась, когда он выплюнул в платок кровавый сгусток.

– Мейстер, письмо из Долины у вас с собой?

– Да, ваше величество. – Пицель извлек его из груды других пергаментов и разгладил. – Это скорее хартия, чем письмо. Подписано в Рунстоне Бронзовым Джоном Ройсом, леди Уэйнвуд, лордами Хантером, Редфортом, Бельмором, а также Саймондом Темплтоном, Рыцарем Девяти Звезд. Все они приложили к сему свои печати. Они пишут…

Экая тягомотина.

– Милорды сами могут это прочесть, если пожелают. Ройс и другие собирают людей, чтобы идти на Гнездо. Они намерены сместить Мизинца с поста лорда-протектора – силой, если понадобится. Вопрос в том, должны ли мы это допускать.

– А что, лорд Бейлиш просил нас о помощи? – спросил Харис Свифт.

– Пока еще нет. Похоже, его все это очень мало волнует. В последнем своем письме он упоминает о мятежниках лишь мельком, а далее следует просьба выслать ему морем какие-то старые гобелены Роберта.

Сир Харис покопался в своей бороденке.

– А лорды, подписавшие хартию, просят вмешательства короля?

– Нет, не просят.

– В таком случае нам лучше ничего не предпринимать.

– Война в Долине стала бы настоящей трагедией, – заметил Пицель.

– Война? – засмеялся Мерривезер. – Лорд Бейлиш большой забавник, но войны остротами не выигрываются. Сомнительно, что там может пролиться кровь. И так ли уж важно, кто будет регентом при маленьком лорде Роберте, пока Долина исправно вносит свои налоги?

Не слишком важно, решила Серсея. При дворе Мизинец, честно говоря, приносил больше пользы. Он имел настоящий талант к добыче золота и притом не кашлял.

– Лорд Ортон меня убедил. Мейстер Пицель, известите лордов, подписавших письмо, что с Петиром не должно случиться никакого вреда; если это условие будет выполнено, король не станет возражать против тех способов управления Долиной, которые они изберут вплоть до совершеннолетия Роберта Аррена.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Может быть, перейдем теперь к делам флота? – предложил Аурин Уотерс. – Ад, который разразился на Черноводной, пережило не более дюжины наших кораблей. Надобно подумать о восстановлении нашего могущества на море.

– Это чрезвычайно важный вопрос, – кивнул Мерривезер. – А не прибегнуть ли нам к помощи Железных Людей, врагов нашего врага? Давайте прикинем, что может запросить с нас за это Морской Трон.

– Им нужен Север, – сказал Пицель, – но благородный отец нашей королевы обещал Север дому Болтонов.

– Вот незадача, – посетовал Мерривезер. – Однако Север велик, и его можно поделить – хотя бы на время. Болтон может согласиться, если мы заверим его, что окажем ему любую военную помощь после победы над Станнисом.

– Я слышал, что Бейлон Грейджой умер, – сказал сир Харис. – Известно ли нам, кто правит островами теперь? У лорда Бейлона, помнится, был сын?

– Лео… – подтвердил Росби, – или Тео.

– Теон Грейджой воспитывался в Винтерфелле как подопечный Эддарда Старка, – разъяснил Квиберн. – Вряд ли он мог бы стать нашим другом, но его можно не принимать в расчет: он пленник и сидит у Болтонов в Дредфорте.

– Значит, сын у него единственный. – Сир Харис задумался. – Но у покойного были, кажется, еще братья.

Варис знал бы, с раздражением подумала Серсея.

– Я бы не спешила заключать полюбовный союз с этими спрутами. Их очередь придет, когда мы покончим со Станнисом. То, что нам нужно, – это собственный флот.

– Предлагаю построить десять новых боевых кораблей, – сказал Аурин. – Для начала.

– А денег на это где взять? – осведомился Пицель.

Лорд Джайлс воспринял это как сигнал к новому приступу и принялся выкашливать мокроту в свой красный платок.

– У нас нет… – кое-как выговорил он при этом.

Сир Харис, умудрившись разгадать смысл его слов, возразил:

– Доходы казны никогда еще не были столь велики. Сир Киван мне сам говорил.

– Расходы… золотые плащи… – выдавливал из себя лорд Джайлс.

Это Серсея и раньше слышала.

– Наш лорд-казначей хочет сказать, что золотых плащей у нас в избытке, а золота мало. – Вечный кашель Росби начинал ее злить. Гарт Тучный, пожалуй, оказался бы не таким утомительным. – Доходы наши весьма высоки, но долги Роберта их превышают. Посему я решила приостановить наши выплаты Великой Септе и Железному банку Браавоса до конца войны. – Новый верховный септон примется заламывать свои святейшие руки, а браавосцы раскудахтаются, но что с того? – Деньги, сбереженные таким образом, пойдут на постройку нового флота.

– Мудрое решение, ваше величество, – одобрил Мерривезер. – Такая мера до окончания войны просто необходима.

– Согласен, – молвил сир Харис.

– Ваше величество, – задребезжал Пицель, – вы не знаете, сколько это вызовет осложнений. Железный банк…

– …останется у себя в Браавосе, за морем. Со временем они получат свое золото, мейстер. Ланнистеры всегда платят свои долги.

– У браавосийцев на этот счет есть своя пословица. – Цепь Пицеля, украшенная дорогими камнями, тихонько звякнула. – «Железный банк всегда получит свое».

– Он получит свое, когда будет угодно мне, а до тех пор пусть соблаговолит подождать. Начинайте закладку своих кораблей, лорд Уотерс.

– Охотно, ваше величество.

– Далее… – Сир Харис взял со стола еще какой-то пергамент, – вот письмо, где лорд Фрей обращается с просьбами…

– Сколько еще земель и почестей способен поглотить этот человек? – вознегодовала Серсея. – В младенчестве он, наверно, сосал трех мамок.

– Милорды могут не знать, – вставил Квиберн, – но в городских харчевнях и винных подвалах поговаривают, будто трон причастен к преступлению лорда Фрея.

Все прочие смотрели растерянно.

– Это вы про Красную Свадьбу? – спросил Аурин.

– Преступление? – повторил сир Харис. Пицель шумно прочистил горло, Росби закашлялся.

– Особенно усердствуют воробьи, – продолжал Квиберн. – Красная Свадьба вопиет против законов божеских и человеческих, говорят они, и все, кто в ней соучаствовал, прокляты.

Серсея мигом раскусила, к чему он клонит.

– Лорд Уолдер уже очень стар и скоро предстанет перед судом Отца нашего. Пусть воробьи чернят его память, сколько хотят. К нам это отношения не имеет.

– О нет, – сказал сир Харис.

– Никакого, – сказал Мерривезер.

– Даже думать так не годится, – сказал Пицель.

Лорд Джайлс закашлялся.

– Если могилу лорда Уолдера оплюют, червям будет все равно, – согласился Квиберн, – но не худо бы и наказать кого-то за Красную Свадьбу. Несколько голов, снятых с Фреев, могли бы смягчить Север.

– Лорд Уолдер никого из своих в обиду не даст, – возразил Пицель.

– Он не даст, – протянула Серсея, – но его наследники могут быть не столь щепетильны. Есть надежда, что лорд Уолдер окажет нам любезность и не станет медлить с кончиной. И если новый лорд переправы захочет избавиться от докучливых сводных братьев, сестер и кузенов, то проще всего обвинить их в злодействе.

– Пока лорд Уолдер жив, надо рассмотреть еще одно дело, – сказал Уотерс. – Золотые Мечи расторгли договор с Миром. В гавани я слышал, что они перешли к лорду Станнису и он теперь переправляет их через море.

– Чем он платить-то им будет? – усомнился Мерривезер. – Снегом? Не зря же они называются золотыми – а много ли у Станниса золота?

– Очень немного, – заверила королева. – Лорд Квиберн говорил с командой мирийской галеи, стоящей в заливе. Они уверяют, что Золотые Мечи направляются в Волантис. Если они собираются переправиться в Вестерос, то идут несколько не в ту сторону.

– Возможно, им надоело сражаться на стороне проигравших, – предположил Мерривезер.

– И это верно, – согласилась с ним королева. – Только слепой не способен видеть, что мы вот-вот выиграем войну. Лорд Тирелл стоит у стен Штормового Предела, а Фреи и мой кузен Давен, новый Хранитель Запада, скоро возьмут Риверран. Корабли лорда Редвина прошли Тартский пролив и быстро движутся вдоль побережья. На Драконьем Камне против его флотилии осталась лишь горстка рыбачьих лодок. Замок может продержаться какое-то время, но как только мы займем порт, гарнизон будет отрезан от моря. И из всех супостатов у нас останется только сам Станнис.

– Он, если верить лорду Яносу, хочет объединиться с одичалыми, – заметил Пицель.

– Дикари в шкурах, – махнул рукой Мерривезер. – Станнис, должно быть, совсем отчаялся, если ищет союза с ними.

– Налицо не только отчаяние, но и глупость, – рассудила королева. – Теперь Русе Болтон без труда переманит северян к нам – известно ведь, как ненавидят они одичалых. Некоторые дома уже примкнули к его бастарду, чтобы выбить островитян из Рва Кейлин и расчистить лорду Болтону путь обратно на Север. Амбер, Рисвелл… не помню, кто там еще. Даже Белая Гавань может скоро стать нашей. Ее лорд дал согласие выдать обеих внучек за наших союзников Фреев и пустить в свой порт наши корабли.

– Я думал, у нас их нет, – растерялся сир Харис.

– Виман Мандерли был преданным знаменосцем Эддарда Старка, – напомнил великий мейстер. – Можно ли ему доверять?

Доверять нельзя никому.

– Он стар, толст и напуган – но в одном, правда, тверд. Заявляет, что не склонит колено, пока ему не вернут наследника.

– А что, этот наследник у нас? – спросил сир Харис.

– В Харренхолле, если жив еще. Его взял в плен Григор Клиган. – Гора, как известно, обращался с пленными круто, даже если ему обещали хороший выкуп. – Если он мертв, надо будет, полагаю, послать лорду Мандерли головы тех, кто убил его, с нашими искренними извинениями. – Если принцу Дорнийскому довольно одной головы, то толстяк-северянин в тюленьих шкурах как-нибудь удовольствуется целым мешком.

– Но лорд Станнис, вероятно, тоже попытается заключить союз с Белой Гаванью? – сказал Пицель.

– Пытался уже. Лорд Мандерли отвечал уклончиво и переслал его письма нам. Станнис требует мечи и серебро Белой Гавани, а что взамен? Ничего. – Надо бы поставить свечу Неведомому за то, что прибрал Ренли, а не Станниса. Случись по-другому, Серсее жилось бы куда тяжелее. – Нынче утром прилетела еще одна птица. Станнис прислал в Белую Гавань своего лукового контрабандиста, чтобы тот вел переговоры от его имени. Мандерли его засадил в тюрьму и спрашивает, как с ним поступить.

– Пусть отправит его к нам для допроса, – предложил Мерривезер. – Этот человек знает много ценных вещей.

– Лучше его умертвить, – сказал Квиберн. – Его смерть послужит уроком Северу – пусть видят, какая судьба ждет изменников.

– Согласна, – молвила королева. – Я уже поручила лорду Мандерли отрубить ему голову. Тогда союз между Станнисом и Белой Гаванью утратит всякую вероятность.

– Станнису понадобится новый десница, – ухмыльнулся Аурин. – Может, на сей раз это будет реповый рыцарь?

– Реповый? – удивился сир Харис. – Кто такой? Я не слышал.

Уотерс в ответ лишь глаза возвел к потолку.

– А вдруг лорд Мандерли откажется это сделать? – выразил сомнение Мерривезер.

– Не посмеет. Голова лукового рыцаря – это монета, которой он надеется выкупить жизнь своего сына, – улыбнулась Серсея. – Старый дурак был, наверно, по-своему предан Старкам, но теперь, когда все волки истреблены…

– Ваше величество забывает о леди Сансе, – сказал Пицель.

– О нет, ее я прекрасно помню, – ощетинилась королева. – Вместо того чтобы бросить ее в темницу как дочь изменника, я ввела это волчье отродье в нашу семью. Она делила со мной чертог и очаг, играла с моими детьми. Я кормила ее, одевала, пыталась чему-то учить, и чем же она отплатила мне за мою доброту? Помогла Бесу убить моего сына. Когда мы найдем карлика, то найдем и ее. И обещаю вам, что перед смертью она будет долго петь, моля Неведомого о поцелуе.

Неловкое молчание, наставшее после ее слов, разозлило Серсею. Языки они, что ли, все проглотили? И на что ей, собственно, нужен этот совет?

– Во всяком случае, – продолжала она, – младшая дочь лорда Эддарда находится у лорда Болтона и будет выдана за его сына Рамси, как только падет Ров Кейлин. – Пока девчонка будет хорошо играть свою роль и оправдывать притязания Болтонов на Винтерфелл, они не станут особо докапываться, настоящая это Старк или дочка стюарда, которую им подсунул Мизинец. – Если Северу непременно нужен кто-то из Старков, пусть получают. – Серсея снова подставила Мерривезеру винную чашу. – А вот на Стене дела не столь хороши. Братья Ночного Дозора совсем рехнулись и выбрали Старкова бастарда своим лордом-командующим.

– Да… правда, он зовется не Старк, а Сноу, – вздохнул Пицель.

– Я как-то видела его в Винтерфелле, – вспомнила королева, – хотя Старки старались убрать парня с глаз долой. Он очень похож на отца. – Побочные отпрыски Роберта тоже на него походили, но он хотя бы не тащил их к себе домой. После злосчастного случая с кошкой он заговорил было о том, чтобы привезти ко двору свою незаконную дочь. «Делай как хочешь, – сказала ему Серсея, – но знай, что город – нездоровое место для подрастающей девочки». Синяк, которого стоили ей эти слова, трудно было скрывать от Джейме, но ни о какой дочке речи больше не заходило. Не будь Кейтилин Талли такой мышью, она придушила бы Джона Сноу еще в колыбели. Теперь эта грязная работа предстоит ей, Серсее. – Сноу унаследовал от лорда Эддарда склонность к измене, – сказала она. – Отец хотел вручить Станнису державу, сын раздает ему земли и замки.

– Ночной Дозор обязуется не участвовать в войнах Семи Королевств, – напомнил совету Пицель. – Уже несколько тысяч лет черные братья соблюдают эту традицию.

– До настоящего времени. В своем письме к нам бастард подтверждает, что Дозор ничьей стороны не придерживается, но дела его изобличают лживость этих слов. Он дает кров и пищу Станнису, имея при этом наглость просить у нас людей и оружия.

– Неслыханно! – воскликнул лорд Мерривезер. – Нельзя допустить, чтобы Ночной Дозор присоединился к Станнису.

– Мы должны объявить этого Сноу предателем и мятежником, – поддержал сир Харис. – Пусть черные братья низложат его.

Великий мейстер важно кивнул, соглашаясь с ними.

– Предлагаю уведомить Черный Замок, что они больше не получат людей, пока не уберут Сноу.

– Нашим новым кораблям понадобятся гребцы, – вставил Уотерс. – Пусть лорды отправляют своих воришек не на Стену, как раньше, а к нам.

Квиберн с улыбкой подался вперед.

– Ночной Дозор защищает нас всех от снарков и грамкинов. Я за то, чтобы помочь храбрым черным братьям, милорды.

– Что вы такое говорите? – уставилась на него Серсея.

– Чистую правду. Дозор уже много лет испытывает недостаток в людях. Если лорд Станнис внял их просьбе, может ли король Томмен остаться глух? Хорошо бы его величеству послать на Стену человек сто. Якобы для того, чтобы надеть черное, а на деле…

– Чтобы сместить Джона Сноу! – восторженно завершила Серсея. Нет, не зря она взяла Квиберна в свой совет. – Именно так мы и сделаем, – засмеялась она. Если этот бастард действительно сын своего отца, он ничего не заподозрит. Еще и поблагодарит ее, прежде чем получит клинок между ребер. – Здесь, конечно, нужна осторожность. Предоставьте это мне, милорды. – Королева была довольна. Так и надо расправляться с врагами – кинжалами, а не указами. – Мы славно потрудились сегодня, благодарю вас. Есть еще что-нибудь?

– Последнее, ваше величество, – извиняющимся тоном промолвил Уотерс. – Не хотелось бы занимать совет пустяками, но в гавани ходят странные слухи. Моряки с Востока говорят о драконах…

– А также о мантикорах и бородатых снарках? – усмехнулась Серсея. – Когда услышите что-то о карликах, милорд, приходите ко мне. – Она поднялась, давая понять, что заседание окончено.

На дворе дул резкий осенний ветер, и колокола Великой Септы продолжали звонить. Два десятка рыцарей, сражавшиеся с мечами и щитами, тоже производили немалый шум. Сир Борос Блаунт проводил королеву в ее покои, где леди Мерривезер смеялась чему-то вместе с Доркас и Джаселиной.

– Что вас так рассмешило?

– Близнецы Редвин, – сказала Таэна. – Они оба влюблены в леди Маргери. Раньше они дрались из-за того, кто будет лордом Бора, а теперь вознамерились оба вступить в Королевскую Гвардию, чтобы быть рядом с маленькой королевой.

– Веснушек у них всегда было больше, чем мозгов. – Впрочем, это полезно знать. Если Орясину или Боббера застукают в постели у Маргери… Любопытно, нравятся ли маленькой королеве веснушки. – Позови сюда сира Осни Кеттлблэка, Доркас.

– Слушаюсь, ваше величество, – вспыхнув, ответила девушка.

– С чего это она так раскраснелась? – полюбопытствовала Таэна Мерривезер, когда Доркас вышла.

Теперь пришла очередь Серсеи смеяться.

– Любовь. Она положила глаз на нашего сира Осни. – Он младший из братьев Кеттлблэков, тот, что бреет бороду. У него, как и у Осмунда, волосы черные, нос крючком и улыбка всегда наготове, но на щеке, стараниями одной из шлюх Тириона, остались глубокие борозды. – Он, должно быть, пленил ее своими шрамами.

– Вот-вот, – с озорной искрой в глазах подтвердила леди Мерривезер. – Шрамы придают мужчине опасный вид, и это воспламеняет женщин.

– Как откровенно вы говорите, миледи, – поддразнила ее королева. – Если опасность так возбуждает вас, зачем же вы пошли замуж за лорда Ортона? Он очень мил, спору нет, однако… – Петир как-то заметил, что Ортон имеет большое сходство с рогом изобилия, украшающим его герб: волосы у него морковного цвета, нос как свекла, а вместо мозгов разварной горох.

– Милорд скорее добр, чем опасен, это так, – засмеялась Таэна. – Впрочем… надеюсь, ваше величество не подумает обо мне слишком плохо, но я была не совсем девицей, когда ложилась в его постель.

Все вы в Вольных Городах шлюхи, что уж там говорить. Еще одно полезное знание – когда-нибудь оно может ей пригодиться.

– Скажите же мне, кто был ваш первый любовник… такой опасный?

Таэна покраснела, сделавшись еще смуглее.

– Не стоило бы говорить… но ведь ваше величество сохранит мой секрет?

– У мужчин – шрамы, у женщин – тайны. – Серсея поцеловала Таэну в щеку. Ничего, голубушка, скоро ты мне все расскажешь.

Доркас привела сира Осни, и королева отпустила своих дам.

– Присядьте со мной у окна, сир. Вина? – Она наполнила его чашу собственноручно. – Ваш плащ сильно поношен. Я намерена дать вам новый.