Текст книги "Прокляты счастьем"

Автор книги: Джордж Локхард

Джордж Локхард
Прокляты счастьем

 
Прокляты светом, белым вином,
Соками звёздного винограда,
Видят глаза бесконечную боль,
Грежу о тьме, словно это награда.
 
 
Прокляты кровью, красной водой,
Слёзами сердца, вкусившего ада,
Разум подавлен безумной тоской,
Капли глотаю смертельного яда.
 
 
Прокляты счастьем, черной звездой,
Идолом для неразумного стада,
Крылья влачу по земле за собой,
Жертва надежды слепого обряда.
 

Часть 1

В граде Урту, средь вершин белоснежных, правил Энкубу, прекрасный собою. Лотосы ликом своим затмевал он, силой безмерной владел и уменьем, реки прокладывал широкою дланью, скалы крушил богатырским ударом. Молод и счастлив был грозный Энкубу, лишь дев не хотел он, и жил одиноко.

Жители Урту царя умоляли жену привести и династию продолжить. Но непреклонен великий Энкубу; равный на равной должен жениться. Много красавиц к нему приходили, станом прекрасных, белее жасмина, из-за морей приезжали принцессы – всех он отверг, не избрал себе пары.

Тогда привели заклинателя молний; в свете богов он поведал Энкубу о дочери Дрого, КайтЭ луноликой, в утёсе холодном навек заточёной. Жестокий Ирет к ней явился однажды и слово любви произнёс, но напрасно; Кайтэ отказала могучему богу. И в гневе Ирет изрекает проклятье: ты будешь моей – или жить тебе камнем.

Кровь заиграла в жилах Энкубу, вскочил он и клятву принёс пред богами, что станет Кайтэ его парой, иначе – на небо взойдёт он и бросит им вызов. Тотчас же коня оседлали герою, схватил он топор и покинул свой город.

В царских покоях жила одна птица, что ведала речи людской назначенье; едва произнёс свою клятву Энкубу, она полетела в чертоги Элори, богини, объятий героя желавшей. Узнав о решенье жениться на Кайтэ, Элори спустилась на землю и вышла, навстречу Энкубу, под видом старухи.

– Куда ты спешишь? – вопросила богиня. Герой не признал её в облике хитром и честно ответил:

– По сердца приказу.

– Пристало-ль правителю града Урука жену избирать в иноземных народах?

– В Уруке нет пары, что мне подошла бы, – ответил герой, больно ранив Элори, и путь свой продолжил, о встрече не помня. Лишь взглядом богиня его проводила.

Взыграла в ней ревность, и в вихрь обратившись, метнулась Элори к утёсу Ирета. Там силой своей рассекла она скалы, желая увидеть, кого предпочли ей.

Кайтэ пред богиней склонилась, не зная, о гневе, терзавшем бессмертное сердце. Элори убила невинную деву и приняла облик её несравненный.

Спустя много дней показался Энкубу. Богиня его ожидала в утёсе. Герой топором уничтожил все скалы, и волю вернул, как он думал, девице.

Элори сказала:

– Тебя избираю! – и вместе они удалились в пещеру, когда же вернулись, счастливый Энкубу богине поклялся:

– Моей будешь вечно!

Жестоко и горько тогда рассмеялась Элори, вернув свой божественный облик.

– Слова произнёс ты пред небом и богом; запомни же, смертный, теперь стал лжецом ты.

И понял Энкубу, кому он поклялся, и кровь на кинжале богини увидел. Утратив свой разум, он в бешенстве диком напал на Элори, как будто был зверем.

Отбила атаку бессмертная дева, смеясь над Энкубу и страстью своею. А он, потрясённый коварством богини, поднял высоко свой топор бесполезный.

– Я клялся в любви, – тихо молвил Энкубу, – Лжецом не посмеют назвать меня люди.

И свистнул топор, плоть взрезая героя, богини лицо оросив его кровью. Элори схватила Энкубу – но поздно: уже умирал он, богам непокорный.

– Безумец! – вскричала бессмертная дева. – Что смертью своей доказать ты желаешь?!

– Я клятву сдержу... – прошептал он неслышно, – На небо взойду я и брошу вам вызов!

Айсгард

Ингельд не любил городских. Изнеженные, наглые, невесть что о себе мнящие, они кичились знаниями так, словно умение читать могло пригодиться в горах. А сегодняшний гость – совсем пацан, лет тринадцати на вид – выглядел таким задохликом, что Ингельд не сразу поверил, когда услышал, зачем он явился.

– Ты хочешь на охоту? Со мной? – переспросил он медленно.

Мальчик закивал, едва не уронив странное приспособление под названием «очки».

– Я должен написать монографию о фауне горных райо...

– Нет, – оборвал Ингельд, продолжив чистить коня.

Гость растеряно моргнул.

– Мне сказали, вы лучший в этих местах охотник на драконов.

– Я единственный, – прозвучал холодный ответ.

– И поэтому только вы сможете показать...

– Ты умрёшь, – сухо ответил Ингельд.

Парень, к его чести, даже не вздрогнул.

– Вы ошибаетесь, – возразил он горячо. – Я изучал повадки горных зверей, читал труды знаменитых путешественников, я умею ориентироваться на местности, и даже если...

– Это не местность, – оборвал Ингельд. – Это Грань. Здесь живут драконы, парень. Белые, зубастые, чертовски хитрые. Ещё ни один охотник не умер своей смертью, эти твари помнят врагов и мстят даже через сто лет.

Он cмерил гостя презрительным взглядом.

– Я последний в этих местах, кто ещё рискует охотиться на драконов. Все остальные уже мертвы. Там, среди льдов, Ингельда ожидают десятки разъярённых зверей, мечтающих о мести. Они будут выслеживать меня, оставлять следы, устраивать засады – да только я всё равно прикончу тварь и продам шкуру таким, как ты, умникам, видевшим дракона лишь на картинке.

– Я изучал драконов! – поспешно возразил мальчик. – Эти создания уникальны, есть легенды что именно драконы послужили причиной войны между Братьями, когда появилась Грань. Год назад я даже сделал макет в натуральную величину, он сейчас выставлен в Академии. Ради драконов я и приехал сюда, на край света. Их больше нигде не осталось...

Ингельд затянул подпругу и медленно обернулся к гостю. На его изуродованном шрамами лице смеялись блеклые глаза.

– Изучал драконов, говоришь? – охотник криво усмехнулся, расстегнул меховую куртку и закатал телогрейку. – А скажи-ка, умник, какой дракон оставил эти следы?

Мальчик вздрогнул. Даже отступил на шаг.

– Я... я не уверен, но... Наверно, большой белый иглохвост? Они водятся на высоте среди ледников и...

Смех охотника заставил его покраснеть и опустить глаза. Отсмеявшись, Ингельд вновь застегнул куртку и безнадёжно покачал головой.

– Это был тигр, – объяснил он. – На драконов можно охотиться только издали. Если он добрался до тебя когтями – охота закончена.

Мальчик вздохнул.

– Понимаю... Но вам хорошо заплатят. Мой отец богат и влиятелен, он...

Ингельд сплюнул парню на ногу, заставив его отпрянуть.

– Я не хочу держать ответ перед богатым и влиятельным человеком, объясняя, почему погиб его сын, – коротко ответил охотник. – Разговор окончен.

– О нет, разговор только начался, – заметил высокий лысый мужчина, входя в конюшню. Ингельд смерил его неприветливым взглядом.

– Ты ещё кто?

Новый гость производил большое впечатление. Широкоплечий, властный, с огромным лбом и глубоко запавшими глазами, он носил скромную серую тунику и высокие сапоги. От холода гость кутался в меховой плащ, но настоящий мороз исходил от него самого. Ингельд не встречал такого взгляда даже у дикарки-меховухи, когда под ней зажигали костёр.

– Познакомьтесь, это мой отец, Ханаан Атта, четвёртый из Десяти, – смущённо сказал мальчик.

Охотник вздрогнул.

– Э-э-э... большая честь, – выдавил он наконец. – Несколько... неожиданно...

Жрец сжал пальцы в кулак и коснулся левой стороны груди.

– Мы с Ятти не хотим огласки.

Ингельд поднял брови.

– Ятти? Ат Ятти, сын королевы, наследный хранитель Жезла?

– Да, – ответил Ханаан. – Мой сын.

Охотник бросил на парня мрачный взгляд.

– Могли бы предупредить...

– Вы возьмёте его на охоту, – сказал жрец. – Ятти слишком много времени проводит среди книг.

– Нет, – твёрдо ответил Ингельд. – Он погибнет.

Ханаан тонко улыбнулся.

– Вот именно.

Охотник застыл. Помолчав, он почесал в затылке и медленно поднял голову.

– Я чего-то не понял?

– Покажи ему, – приказал Ханаан.

Юноша откинул длинные волосы и коснулся татуировки на виске. Ингельд невольно чертыхнулся.

– Кукла!

– Я тень настоящего Ятти, – ответил мальчик. – Моя память станет его памятью, когда я умру.

Охотник стиснул зубы и обернулся к жрецу.

– Вы нарушаете закон.

– Слуги Братьев людским законам неподвластны, – спокойно ответил Ханаан. – Разве вас не удивило, что мы явились без охраны?

Ингельд сплюнул.

– А может, вы самозванцы?

– А вам есть разница? – усмехнулся Ханаан. Вынув из-за пояса тяжёлый мешочек, он медленно перевернул его в воздухе. Конюшню наполнил звон королевских урановых монет.

Охотник долго смотрел на деньги. Здесь было больше, чем он заработал за всю жизнь. Больше, чем он смог бы заработать, даже перебив всех драконов Рогатого хребта. Здесь было так много, что смутное подозрение превратилось в уверенность, и Ингельд медленно поднял глаза.

– А если... – у него внезапно пересохло во рту. – Если парень не... Если охота пройдёт отлично?

Жрец подошёл к Ятти и потрепал его по голове.

– Я всё равно умру через месяц, – просто ответил мальчик. – Это судьба теней. Подлинный Ятти, творение божественных Братьев, не может делиться душой.

Почти минуту в конюшне царила мёртвая тишина. Затем Ингельд двинулся вперёд. Ханаан не успел понять, что собирается делать охотник, как его схватили за горло и подняли в воздух словно щенка.

– Прочь из моего дома, – тихо, с ненавистью произнёс Ингельд. – Ещё раз увижу – и клянусь всеми ветрами Грани, будь ты хоть самим королём, я возьму на душу грех.

Он отбросил жреца к стене, так что тот едва устоял на ногах. Подбежал растерянный мальчик.

– Отец?

– Всё в порядке, Ятти... – Ханаан отряхнул плащ и посмотрел на охотника. – Это была ошибка.

– Убирайся! – глухо повторил Ингельд. – И забери свои грязные деньги!

Усмехнувшись, жрец подобрал рассыпаные монеты.

– Мы вернёмся завтра, – сказал он спокойно. – Советую подумать. Храму может пригодиться земля, на которой построен твой дом. Идём, Ятти.

Оглядываясь на Ингельда, мальчик покинул конюшню следом за отцом. Охотник сжимал и разжимал кулаки.

– Твари... – прорычал он и в бешенстве пнул стену. Потом ещё раз, и ещё.

Но стена молчала.

Аэгон

Айко проснулась на рассвете. Уютную полянку, где они с Тагатом провели ночь, заливал тёплый свет нарождающегося солнца.

Царила полная тишина. Здесь, у самого подножья Грани, никто кроме зверей не жил. Друзья летели на запад уже много дней, но так и не встретили мифических симуранов, единственных – если верить легендам – разумных обитателей Диколесья.

Некоторое время Айко лежала молча, положив голову на передние лапы. Граничный хребет здесь густо зарос кустарником, по скалам непрерывно стекали капли воды. Там и тут зеленели пятна мха.

Последние дни влажность непрерывно возрастала, часто шли дожди. Дважды путники видели небольшие речки, вытекавшие из мрачных недр Грани, но все попытки проникнуть в подгорное царство кончались ничем.

«Грань не желает делиться тайнами...»

Айко встряхнулась.

«Это мы ещё посмотрим!» – она опустила голову и игриво боднула своего спутника.

– Соня, просыпайся...

Оборотень потянулся, взъерошив тёмно-зелёный мех. Сладко зевнул.

– Уже утро? – он нехотя приоткрыл глаза.

Айко энергично кивнула.

– Вставай!

Подавая пример, она первая вскочила, расправила крылья и весело рявкнула, принявшись по-кошачьи чесать о дерево когти. Тагат вздохнул.

– Неугомонная ты...

– Рррррр!

Завершив утреннюю расчёску, Айко придирчиво оглядела себя и аккуратно сняла лист, наколовшийся на средний хвостовой шип. Тагат между тем рылся в походном мешке.

– Кончилось сушёное мясо, – сообщил он печально. Драконесса фыркнула.

– Здесь мясо на каждом шагу бегает!

Ярр недовольно взъерошил шерсть на загривке.

– Но у меня нет желания бегать за мясом.

– Не волнуйся, оно прибежит само, – Айко подмигнула другу. – Прими боевую форму. Я сейчас.

Расправив крылья, она мощно оттолкнулась от земли и спустя миг пропала за деревьями. Тагат покачал головой.

– Опять за своё... – он вздохнул. Передёрнув плечами, ярр медленно двинулся к деревьям, на ходу обращаясь в поджарого тёмно-зелёного волка с леопардовыми пятнышками на боках.

Тем временем неподалёку послышался леденящий душу вопль атакующего дракона. Даже у Тагата встала дыбом шерсть, в лесу мгновенно перестали петь птицы. Пара секунд – и через полянку метнулся обезумевший от страха кролик.

Оборотень перехватил его в прыжке и сразу свернул шею. Второму кролику удалось увернуться, третий присоединился к убитому собрату. Тагат уже собирался ловить четвёртого, он слышал его запах, когда полянку накрыла зловещая драконья тень и гордая Айко спланировала с неба.

– Меньше минуты! – объявила она весело.

Тагат встал, стремительно возвращая свой родной облик.

– Я же просил, не пользуйся магией так близко от Грани. Кто знает, что за твари обитают там, наверху...

– Никакой магии, – обиделась драконесса. – Я просто громко крикнула, могу повто...

– Не надо! – ярр поспешно заткнул уши.

Айко улыбнулась.

– Пушшшистик, – протянув крыло, она ласково погладила оборотня.

Тагат оскалил дюймовые клыки и кивнул в сторону выжженого круга, где вечером они разводили костёр.

– Ваш выход, миледи.

– Почту за честь, сэр рыцарь, – улыбающаяся драконесса хвостом разровняла кучку заготовленого вчера хвороста и дохнула огнём. Дерево сразу вспыхнуло.

Спустя час, облизывая последние косточки кролика, Тагат задал мучавший их обоих вопрос.

– Айко... – он положил руку на фиолетовое крыло. – Мы летим вдоль Грани двенадцатый день. Легенды гласят – она простирается до самого края мира, где воды Вечного моря низвергаются в пылающие недра вулкана Этнагон...

– Да, да, там они испаряются, возносятся на небеса и дождями возвращаются в море, – недовольно закончила Айко. – А мир парит в облаке пара и часто раскачивается, порождая землетрясения... Я сыта по горло этими сказками!

– Но мы уже пролетели больше, чем занимает весь Меорн с городами, полями, лесами и реками – возразил Тагат. – Грань не кончается, ты же видишь.

Драконесса склонила красивую голову к другу и нежно лизнула его в нос.

– У нас, крылатых, тоже есть легенды, – сказала она серъёзно. – Легенды о времени, когда мы жили за Гранью, на островах в безбрежном океане, где не было Долгой ночи, землетрясений и огненных дождей. Должен быть путь, перевал, которым воспользовались предки!

Айко закрыла глаза.

– Скорлупа моего яйца была ещё влажной, когда я поклялась отыскать этот путь. С тех пор прошло много лет, но мечта не угасла.

Тагат вздохнул.

– Айко, мы ведь не первые, кто пытается пересечь Грань.

– Да. И что с того?

– Каждый, кто пробовал, возвращался обратно. Горы неприступны, их даже перелететь невозможно. Там, наверху, смельчаков ждали страшные трещины, вихри и лавины, ледяные поля и недостаток воздуха. Я даже слышал – в горах живут стаи двуногих полуразумных хищников, жестоко убивающих всякого пришельца...

– Мы найдём перевал!

– Вдоль Грани можно лететь ещё много месяцев, но даже не приблизиться к цели.

Фиолетовая драконесса ткнула когтем в грудь оборотня.

– Так мы и сделаем.

– Айко... – Тагат осторожно подбирал слова. Он не хотел обижать свою весёлую подругу. – Понимаешь... Я твой друг, я согласился отправиться в этот полёт и если желаешь, останусь с тобой даже на год, но... У меня ведь есть дела в Меорне...

Драконесса помолчала.

– Сколько ещё времени ты можешь выделить?

Тагат мысленно чертыхнулся.

– Айко, я вовсе не это имел в виду! Но ты уже взрослая и должна понимать – не всё в мире так, как мы желаем. Грань никто не пересекал. Много столетий назад Олехандр Синий во главе целой стаи драконов отправился искать неведомые земли. Вернулись они через год, облетев весь мир по кругу, но так и не сумев преодолеть Грань. Пойми, это не просто горы, где можно найти перевал. Это граница нашего мира!

Айко ударила хвостом.

– Мир не имеет границ! Я всем это докажу!

Ярр вздохнул.

– Айко...

– Мать читала мне сказки, – с жаром возразила драконесса. – Я верю, нет – знаю, что острова существуют! И ещё я знаю – они на западе.

– А знаешь ли ты, сколь многие улетали искать мифические земли и не возвращались?

Айко улыбнулась.

– Вот именно! Нашли, потому и не вернулись.

От возмущения Тагат потерял дар речи. Драконесса, вздохнув, осторожно погладила его крылом.

– Неделя, – попросила она. – Ещё неделя, и если ничего не изменится – мы вернёмся.

Ярр скрестил на груди руки.

– Неделя?

– Малюсенькая-малюсенькая неделюшечка!

– И ты оставишь свои затеи?

Айко невинно моргнула:

– Конечно!

Но за спиной она тихо изогнула хвост левой спиралью.

Часть 2

Горько плакала Элори над телом Энкубу, но даже она не могла призвать душу из царства мёртвых. Богиня похоронила героя и вернулась в свои чертоги, горевать об ошибке. Никому не сказала она о том, что случилось.

Минуло девять месяцев: родились у Элори мальчики-близнецы, как две капли воды похожие на отца. Но были и отличия: черноглазый, именем Гиль, родился первым; синеглазый, наречённый Гамешем, родился молча.

В тот самый час, когда они рождались, ворвалась птица в чертоги Элори и поведала о чудовище, что появилось среди гор. Огромная, зубастая, с рогами и длинным хвостом, свирепая тварь получила имя дракона.

Многие пытались убить чудище, но всех разрывал дракон, никого не щадил. Пришлось людям оставить его в покое; зверь не покидал горы, где погиб Энкубу, и каждую ночь поднимался по скалам, прекрасно видный на фоне луны.

Минуло шестнадцать лет. Сыновья Энкубу выросли и стали великими воинами. От матери они получили бессмертие и божественные силы, от отца – гордость и смелое сердце. Счастлива была Элори, но боялась она, что если раскроется правда о гибели Энкубу – отрекуться сыновья от матери. Строго запретила богиня упоминать его имя, детям же сказала – отцом их был солнечный свет.

Однажды Гиль охотился в горах, и встретил старого пастуха, у которого была коза с золотой шерстью. Удивлённый юноша подъехал ближе.

– Где водятся такие красивые звери? – спросил он пастуха.

– Это обычная коза, – ответил тот. – Она лишь выкупалась в озере драконьих слёз.

Бросился Гиль к Гамешу и рассказал о встрече. Решили братья отыскать чудесное озеро.

Долго носились они по горам, но пастух бесследно исчез. Пришлось молодым героям вернуться в чертоги Элори.

– Где вы были так долго? – спросила богиня. Рассказали братья о встрече, и побледнела их мать.

– Не ищите дракона, – сказала она, отвернувшись. – Запрещаю вам это навеки.

Но что может распалить юного воина более, чем запрет матери? Утром братья тайно покинули чертоги и поскакали в Урук.

Там, у ворот, древний старик продавал абрикосы.

– Что ищете вы, воины, так похожие на нашего пропавшего царя? – окликнул он братьев. Переглянулись юноши.

– Мы ищем озеро дракона, – ответил Гамеш.

Огладил бороду старец.

– Никто ещё не уходил живым с драконьей горы, – сказал он братьям. – Возвращайтесь к матери, вы слишком молоды, чтобы умереть.

Вскинулся Гиль:

– Как смеешь ты говорить с нами так!

– Укажи дорогу, – попросил Гамеш.

Старик поднял руку.

– Если путь одолеете, проклянёте день, когда зачали вас отец и мать.

– У нас нет отца... – начал Гиль, но замолчал, поняв, что кто-то из богов явился к ним под видом старца. Гамеш почтительно коснулся груди.

– Неведение хуже жестокой правды.

– Тогда идите, – изрёк старик и указал путь к драконьей горе. Вскочили на коней братья и помчались в дорогу, как вихрь снежный в горах, лавина силы меж скал..

Айсгард

Ночью Ингельд проснулся от робкого прикосновения жены. Сюлтэ, когда-то прекрасная дочь цыганского барона, а теперь, спустя годы, пожилая женщина с натруженными руками, сидела на краю кровати и молча смотрела в окно. Там свистел холодный ветер, возвещавший о приближении Долгой ночи.

– Что случилось? – спросил охотник.

– Сделай, как они хотят, – тихо ответила женщина.

Ингельд рывком сел.

– Повтори.

Сюлтэ обратила к мужу заплаканные глаза.

– Я не хочу потерять и Берка, – выдавила она через силу. – Однажды твоё упрямство...

Ингельд с размаха дал ей пощёчину, заставив вскрикнуть.

– Никогда! – выдохнул он. – Никогда не обвиняй меня... в этом!

Женщина утёрла слёзы.

– У нас остался только один сын. – она упрямо посмотрела в глаза мужа. – Начинается Долгая ночь. Если храм отберёт наш дом...

– Они не посмеют! – рявкнул охотник.

– А что их остановит? – Сюлтэ робко положила руку на плечо мужа, но тот сбросил её. Женщина всхлипнула. – Инге... Ты всегда такой... холодный... Словно изо льда! Неужели ты не хочешь, чтобы дети твои жили?!

Охотник стиснул виски.

– Не смей! – прорычал он, – Не смей! Никогда так не говори!

– Инге...

– Не смей! – вскочив, он схватил жену за волосы и бросил на пол. Сюлтэ закричала.

– Не смей! Не! Смей! Не! Смей!!! – он бил её со всей силы, задыхаясь от гнева и дикой, страшной боли в сердце. Внезапно безумие прошло; с ужасом взглянув на свои руки, Ингельд медленно отступил. Перед ним скорчилась женщина, которую он когда-то любил.

– Никогда так не говори... – охотник закрыл лицо руками. – Ты не понимаешь... Ты ничего не знаешь!

Удар.

Визг клинка, разящего плоть.

Хрип.

«Твари!»

Страшный звук рвущейся чешуи. Удар, удар, удар...

«Отец?..»

«Вернись домой! Не выходи! Я сейчас заберу тебя! Нет!!! Не вставай!!! Нееееееет!!!......»

Удар хвостом, падение. Снег. Скрип зубов, кровавая пена во рту.

«Вы умрёте за это»

Крики. Боль. Ярость.

«Вы умрёте за это»

Визг клинка, хрип издыхающего дракона.

«Вы все умрёте. Все вы. Я стану вашим кошмаром. Я буду убивать вас, пока жив.»

Удар, свист стрелы.

Хрип.

«Я вернусь с того света. Я буду вас убивать. Я буду вас...»

Темнота.

– Ты ничего не знаешь... – прошептал Ингельд. Его трясло.

Сюлтэ с трудом села. У неё опухло лицо, из рассечённой губы капала кровь.

– Сделай, как они хотят, – выдавила она, всхлипнув от боли. – Муж мой... Сделай как они хотят! Потом... у нас будет много денег, мы продадим дом, уедем в тёплые края... Где Берк выростет здоровым и сильным!

Ингельд опустился на колени.

– Как я могу? – прошептал он. – Ты хоть понимаешь, чего они хотят? Они хотят, чтобы я убил пацана! Такого же, как Берк! Такого же, как... как...

«Отец?»

«Вернись домой!»

Ингельд зажмурился.

– Нет! Не такого! – Сюлтэ судорожно дышала. – Берк – наш сын! Берк! Другого у нас нет! А тот щенок всё равно обречён!

Охотник покачнулся.

– Замолчи...

– Ты всю жизнь убивал для других, – тихо сказала Сюлтэ. – Так убей в последний раз – для своей семьи.

Ингельд отпрянул.

– Что ты мелешь?! – он стряхнул руку жены. – Я убиваю зверей! Поганых тварей!

Женщина подползла ближе.

– Тень человека – не человек, – она с отчаяной надеждой заглянула в глаза мужа. – Он всё равно скоро умрёт!

Прежде, чем Ингельд успел ответить, Сюлтэ обняла его и принялась покрывать лицо поцелуями.

– Спаси нас... Спаси своего сына, спаси... Муж мой...

Охотник оттолкнул жену.

– Сюлтэ, – он схватил её руки. – Если я сделаю это – как мне потом жить? Что сказать Берку, когда он подрастёт? Ответь!

– Правду! – женщина всхлипнула. – Правду, что отец любит его больше, чем себя!

Ингельд резко встал. Сюлтэ попыталась его удержать, но охотник отвернулся и подошёл к окну. Его широкая грудь, изуродованная шрамами, тяжело вздымалась.

– Хорошо, – сказал он после долгого молчания.

Вскрикнув, Сюлтэ повисла на плечах мужа.

– Спа... спа... спасибо...

– Я не вернусь, – глухо добавил Ингельд.

Обернувшись к побледневшей жене, он взял её за руки.

– Пришёл мой срок. Все охотники чувствуют это. Рано или поздно... Все мы уходим в горы, зная, что не вернёмся.

– Нет... – прошептала Сюлтэ.

Ингельд покачал головой.

– Изменить это не в твоих силах, женщина. Я надеялся пережить ещё одну Долгую ночь и уйти весной, да видать не судьба.

Он решительно отстранил жену и принялся одеваться. Из угла комнаты, с большой кирпичной печи, на них смотрел белокурый мальчик лет десяти.

Когда утром пришли Ханаан и Ятти, Ингельд ждал их за воротами вместе с братом жены, кузнецом Рагдаром. Жрец ничем не напомнил о вчерашнем инцеденте и молча достал деньги.

Вещи Ятти нёс чернокожий носильщик. Ингельд осмотрел лыжи, меховой комбинезон, ледорубы, кисет с магическим горючим порошком, спальный мешок и кучу противодраконьих амулетов. Всё было в порядке.

– Сюлтэ, – позвал охотник.

Бледная женщина заставила себя подойти.

– Когда Берк выростет, скажешь, что отец любил его больше, чем себя, – глухо произнёс Ингельд. Сюлтэ с криком повисла на его плечах.

– Забери её, – приказал охотник. Рагдар оторвал рыдающую женщину и насильно увёл в дом. Жрец и мальчик молча наблюдали.

Ингельд несколько секунд стоял, зажмурившись, пытаясь изгнать демонов прошлого. Впереди лежал путь, ждущий каждого охотника, и возврата ступившему – нет.

– Попрощайся с отцом, – выдавил он.

Ятти вздрогнул. Оглянувшись, мальчик что-то сказал на родном языке; Ханаан нежно взъерошил его волосы.

А затем поднял глаза, и Ингельд содрогнулся, увидев слёзы.

– Дай ему быструю смерть, – произнёс жрец негромко. – Даже тени испытывают боль.

Охотник промолчал. Окончив грузить снаряжение на нарты, он выбрал шесть самых старых собак, запряг их веером и погнал в сторону гор.

Мальчик, сидя в санях – он плохо ходил на лыжах – постоянно оглядывался, пока деревня не скрылась вдали. Ингельд размеренно бежал рядом.

Он не оглянулся ни разу.