Текст книги "Ведьма - королева Лохлэнна"

Автор книги: Джордж Генри Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ДЖОРДЖ СМИТ
ВЕДЬМА – КОРОЛЕВА ЛОХЛЭННА

I

Маникюр мне больше всего нравилось делать у Пегги О'Ши. Не могу сказать, чтобы она обрабатывала мои ногти лучше любой другой маникюрши, но зато из всех представительниц этой профессии в нашей части Лос-Анджелеса у нее были самые потрясающие ножки и самые короткие юбки. Поэтому в ее маленьком алькове в помещении парикмахерской Анжело такая скучная процедура, как маникюр, и связанная с этим потеря времени превращались для меня в высокое эстетическое переживание. Стоило мне только откинуться на спинку етула и немного отодвинуться в сторону, как я целиком погружался в зрелище, от которого любого сердечника наверняка хватил бы удар. Всем этим голливудским шоу с полуголыми красотками далеко было до картины, которую созерцал я, считая себя вправе удрать ради этого на часок из своего книжного магазина. В тот день, когда все это началось, Пегги была особенно великолепна, и биение моего пульса достигло такой частоты, что мне стало трудно удерживать свою руку в ее теплых ладонях.

– Ох-х, – выдохнул я с шумом, и девушка удивленно подняла на меня глаза.

– В чем дело, мистер Дженьери? Что-нибудь не так?

Тут я в очередной раз заметил (а это бывало совсем не часто на протяжении моего с ней знакомства), что волосы у нее черные, а глаза голубые, как озера Ирландии. Я редко отводил взгляд от тех мест, которые она выставляла напоказ, поэтому каждый раз с удовольствием убеждался, что и остальное в ней весьма недурно.

– Что-нибудь не так, мистер Дженьери? – переспросила она. Видимо, девушка заметила, что мой лоб блестел от пота, и почувствовала, как дрожала моя рука.

– Нет, ничего, – ответил я. – Просто внезапное волнение в моем либидо.

– В чем, вы сказали? – Вот с мозгами у Пегги было явно хуже, чем со всем остальным.

– Либидо. Это такая штука, ее Фрейд выдумал. Она тряхнула головой.

– Никакого такого мистера Фрейда я не знаю. Разве он здесь стрижется?

– Нет, не думаю, – ответил я, подавляя улыбку. – По-моему, у него длинные волосы.

– А-а-а, тогда, значит, он из этих пацифистов, или хиппи, или как их там, – заключила она, продолжая полировать мои ногти.

– Угу, из этих, – согласился я.

Как раз посередине бедра у нее было симпатичное пятнышко, казавшееся мне похожим на ямочку. Спору нет, для ямочки место было неподходящим, но выглядело это пятнышко именно так, при этом оно как бы подмигивало мне, предлагая к нему прикоснуться.

Проблема, однако, заключалась в том, что Пегги была недотрогой. Конечно, она вполне намеренно устраивала это шоу, но мне в нем была отведена лишь роль зрителя. Она дала мне это понять в первый же раз, когда мы остались наедине за занавеской. Я как бы шутя уронил руку на ее округлое колено, и тотчас же конец острых ножниц ткнулся под ноготь другой моей руки.

– Так когда же мы с вами съездим куда-нибудь, а, Пегги? – спросил я.

– Ну-у, не знаю, мистер Дженьери. Мы не так уж хорошо знакомы, да и мой старик, он такое не одобряет. Он считает, что мне, конечно, можно встречаться с парнями, но только с настоящими ирландцами. А я вашей национальности не знаю. Дженьери – это не ирландская фамилия.

– Нет, не ирландская, – признался я. – Но я готов поменять ее на О'Дженьери, если дело только в этом.

Несколько минут она вполне серьезно обдумывала эту идею, но потом тряхнула черными локонами.

– Нет, пожалуй, это ему не понравится. Ваша фамилия с этим «О» впереди звучит совсем по-ольстерски, а он говорит, что дьявол и родился, и вырос в Ольстере. Он вас будет считать одним из демонов, если решит, что вы из Ольстера.

– И окажется гораздо ближе к истине, чем вы думаете, – сказал я. – Но ведь вы можете ему сказать, что поедете с подругой…

Девушка была потрясена.

– Да что вы в самом деле, мистер Дженьери! Ведь это будет ложью!

Я печально покачал головой. Какая досада, что это роскошное тело, просто созданное для любви, увенчивает головка, полная добродетели и наивности! Я считал своим долгом вмешаться и помочь девушке избавиться от этих нелепых предрассудков, но иногда совершенно отчаивался в успехе.

– Да и потом, как же мы можем куда-то поехать? – спросила она. – У вас ведь нет машины. Надо же, таким франтом наряжаетесь, и дело имеете хорошее, а машины нет, как это так?

Разговор принял нежелательный для меня оборот. Мне не хотелось говорить ни о машинах, ни вообще о чем-либо механическом. Это было одной из причин, почему я ходил стричься к Анжело. Он пользовался только старыми добрыми ножницами, без всяких там электрических машинок и тому подобных приспособлений.

– Так почему это, мистер Дженьери, я вас в машине никогда не видела?

– Я им не доверяю, – ответил я неохотно. – Вы никогда не чувствовали, что они исподтишка наблюдают за вами, стоит только повернуться к ним спиной?

От удивления ее голубые глаза стали огромными, как два блюдца.

– МАШИНЫ наблюдают за мной? С чего бы это они вдруг стали такое вытворять?

– Они ищут случая наброситься на вас. Разве вы не обращали внимания на их клыки, которые все называют решеткой радиатора?

– Ну, мистер Дженьери, уж и не знаю, что сказать. Вы такой чудной…

– Думаю, каждого из нас судьба сделала таким, какой он есть. Так где бы вы больше всего хотели побывать, Пегги? Есть ли такое место?

– Ну конечно, – ответила она. – Я бы хотела съездить в Вегас. Вот здорово, наверное, когда эти маленькие колесики крутятся и крутятся, а потом выпадает мой номер.

– Да, вам бы наверняка везло. Я чувствую, как пульсирует ваша удача.

Вот теперь она оживилась. Впервые я предложил то, что не оставило ее равнодушной. Я задумался. Мог ли я рискнуть поехать поездом? Ведь поезд – не то что машина… не совсем то… И я не без удовольствия подумал, что поезд идет долго, и нам придется провести в нем ночь.

– Нам, вероятно, придется ночевать в поезде. Что на это скажет ваш отец?

– Ночевать? – Пегги выпрямилась на стуле и безуспешно старалась прикрыть колени своей коротенькой юбочкой. – Это почему?

– Да потому что в поезде ехать довольно долго.

– Но зачем именно в поезде? Ведь самолетом это всего каких-то полчаса.

Я постарался не выдать себя, но почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.

– О нет… нет, мы не можем лететь!

– Но почему? Это ведь не таи уж и дорого. Я думала, вы щедрый…

– Я щедрый, Пегги, и готов потратить на вас сколько угодно денег, но мы не можем лететь, потому что у меня насчет самолетов есть теория.

– Какая еще теория?

– Я считаю, что все они – просто обман. Если подумать… вернее, если посмотреть на самолет… он такой громадный. Как по-вашему, сколько примерно он может весить?

– Не знаю.

– Я тоже точно не знаю, но, во всяком случае, много тонн. И я наотрез отказываюсь поверить, что существует такая разумная сила, которая способна поднять эту махину с земли и заставить лететь со скоростью сотни миль в час через весь континент.

– Мистер Дженьери, у них есть реактивный двигатель. Их заставляет летать не какая-то разумная сила – это делает двигатель. – Пегги нервно стиснула в руках ножницы.

– Так говорят, но это слишком неправдоподобно. В действительности нет такой силы, естественной или сверхъестественной, которая могла бы поднять в воздух ДС-8 и донести, до Нью-Йорка за три часа.

– Но, мистер Дженьери, это ведь бывает каждый день, сотни раз в день. Вот съездили бы вы в Лос-Анджелесский Международный, так увидели бы, как они то взлетают, то приземляются каждые несколько секунд. А шум какой стоит, ужас!

– Да, я знаю, именно так все и выглядит, поэтому я и называю это большим обманом. ОНИ убедили всех, что эти штуки летают. Похоже на коллективный гипноз. Когда-то подобные трюки называли glamourte, массовая иллюзия.

По выражению лица Пегги я понял, что она готова вскочить на ноги и убежать.

– Даже если вы и правы, – сказала она, – почему вы так боитесь полететь в одном из них? Все остальные в это верят, летают, и ничего. Почему вы не можете?

– Потому что это опасно, – ответил я. – Однажды наступит момент, когда все разом поймут, что эти штуки не могут летать, и тогда все до одного самолеты упадут и разобьются.

– Ну вот» я закончила. – Она оттолкнула мои руки. – Пожалуйста, мистер Дженьери, Готово.

Я неохотно поднялся на ноги, отрываясь от восхитительного зрелища. В кармашек ее униформы я засунул купюру, почувствовав при этом теплоту вздымавшейся груди. – До встречи, – сказал я. – Не знаю, может, я возьму короткий отпуск…

Она вынула банкнот из кармашка и внимательно его рассмотрела. Сумма оказалась достаточной, чтобы вызвать на ее лице улыбку.

– Ладно, до встречи.

– А не могли бы мы встретиться раньше? – спросил я. – Можно было бы поужинать у меня с бутылочкой шампанского и тихой музыкой.

– Не знаю, – ответила она с сомнением. – Вот были бы вы настоящим ирландцем, тогда другое дело, а так…

– Да ну же, Пегги! Мы ведь будем только держаться за руки, а уж этим-то мы с вами и так все время занимаемся.

– Но я…

– Завтра вечером я вам позвоню.

– Ну ладно. Что еще отец на это скажет…

От радости, что она ответила обнадеживающим «может быть» вместо постоянного односложного «нет», я чуть не забыл кое-что важное. Я уже направился было к парикмахерскому креслу, возле которого меня ждал Анжело, но тут вспомнил и, повернувшись к Пегги, вытащил из кармана маленький бумажный пакетик.

– Чуть не забыл, – сказал я, протягивая ей пакетик.

– Ага, я тоже, – сказала Пегги и, взяв маленькую щеточку, тщательно смела все обрезки ногтей и срезанные заусеницы в пакетик, который затем протянула мне.

– Спасибо большое, Пегги. – Я усмехнулся ее озадаченному выражению лица и положил пакетик в карман.

– Ну и как ваше парикмахерское дело, Анжело? – спросил я, усаживаясь в кресло.

– Да помаленьку, мистер Дженьери. А как ваше книжное?

– Прекрасно. Вполне позволяет мне жить не тужить.

– Не пойму я, как это у вас получается, мистер Дженьери. Почти все книжные магазины на Голливудском бульваре больше вашего, а доходы у их владельцев – меньше, чем у вас.

– Я скажу вам, в чем дело, Анжело. У меня есть дополнительный заработок. Я по ночам стригу клиентов, не состоя при этом в союзе парикмахеров. Но вы ведь никому не расскажете, правда?

– Вот уж на чем не разбогатеешь! – засмеялся Анжело, но вдруг веселость с него как рукой сняло. – Ведь надо же, что вы пришли именно сегодня!

– А в чем дело?

– Сегодня утром заходил какой-то парень, спрашивал о вас. Здоровый такой, башка круглая, как ядро, волосы короткие, как у этих немецких подонков в фильмах про шпионов.

– Вот как… – У меня по шее вдруг побежали мурашки, и было это вовсе не из-за ножниц, сновавших туда-сюда по моим волосам. – И что же ему было надо?

– Он зашел примерно в восемь тридцать, я еще только открылся. Сказал, что хочет побриться. Я ему объяснил, что уже не брею клиентов, что большинство парикмахеров теперь перестали заниматься бритьем. Он кивнул, как будто понял, но не ушел, а продолжал здесь топтаться, болтал о погоде и всякой чепухе. И наконец заявляет, что он-де пришел сюда, потому что его приятель по имени Дюффус Дженьери здесь бывает. Я сказал, что вы – один из лучших наших клиентов, а он и говорит: «Такой хороший клиент должен бывать здесь часто». Я ответил, что да, мол, вы довольно часто у нас бываете. Он захотел узнать, насколько часто, и стрижетесь ли вы, и делаете ли маникюр, и что еще.

Я кивнул, и Анжело продолжал:

– Он хотел знать, приходите ли вы по определенным дням недели, и я ему сказал, что вы просто заходите, когда решите, что пора подстричься, и что иногда, если вы заняты, у вас отрастают довольно-таки длинные волосы.

– Это все? – Мои пальцы под белой салфеткой впились в ручки кресла.

– Ага… нет, вот еще что. Он заговорил про обрезки волос, которых должно быть много в любой парикмахерской, и спросил, что я с ними делаю.

– И что вы ему ответили?

– Я ему сказал, что выбрасываю их вместе с остальным мусором.

– И больше ничего?

– О, я ничего ему не сказал о том, что ваши я каждый раз ссыпаю в пакет, который вы забираете с собой.

– Очень хорошо, Анжело.

– И о том, что Пегги тоже собирает для вас в пакетик обрезки ваших ногтей и вы их берете домой, я ему не сказал ни словечка.

– Вы молодчина, Анжело. Я горжусь вами. – С этими словами я протянул ему пятидолларовую бумажку, поскольку он уже закончил меня стричь.

– Спасибо вам, мистер Дженьери. Да, думаю, такая стрижка вам очень к лицу.

Я засмеялся.

– Мне тоже так кажется, Анжело, но я имел в виду не мою прическу, а то, что вы совершенно правильно ответили на вопросы этого парня.

– Ах, вы об этом. Ну вы же меня знаете, мистер Дженьери. Я не из болтливых.

Улыбнувшись, я промолчал. Анжело был так же болтлив, как и большинство его собратьев по профессии, но он по крайней мере не выдал мою маленькую тайну.

Он смёл обрезки моих волос и сложил их в бумажный пакет. Внимательно осмотрев пол, я нашел три или четыре волоска, которые он пропустил, поднял их и сунул в пакет к остальным.

– Знаете, я иногда думаю, а что же вы делаете со всеми этими волосами, которые отсюда уносите, – сказал Анжело.

Я усмехнулся.

– Так и быть, скажу вам, но только смотрите, никому ни слова!

– Обещаю, сэр. Никому. Я буду нем как рыба. Придвинувшись к нему, я понизил голос.

– Я собираю их, чтобы набить ими подушку, на которой большими белыми буквами вышью слово МАМОЧКА.

Он недоуменно уставился на меня, пытаясь понять, стоит ли принимать мои слова всерьез или надо рассмеяться.

– Да, вот еще, Анжело, – сказал я, прервав его размышления.

– Что, сэр?

– Если этот парень заявится снова…

– Да?

– И будет у вас стричься, сохраните для меня несколько его волосков, не забудете? Я бы их тоже сунул в мою подушку. Получите за это десять долларов.

Его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Да, сэр! Непременно!

Выйдя из парикмахерской, я направился к моему книжному магазину с примыкавшей к нему квартирой. Мне предстояло пройти несколько кварталов вниз по Голливудскому бульвару. По бульвару слонялись туристы, разглядывавшие тротуар, исписанный именами звезд, и хиппи, разглядывавшие туристов в надежде на подаяние. Я все время озирался через плечо. Кто-то заинтересовался моей персоной, и этот интерес был мне совсем не по душе.

Когда я дошел до книжного магазина, мое беспокойство усилилось. В воздухе чувствовалось что-то такое… опасность… злоба… Следствие ли это визита незнакомца в парикмахерскую или просто тревожное предчувствие?

Нет, это было ни то и ни другое. Я уже собрался переходить улицу, когда понял, в чем дело, и обернулся. Меня рассматривала стоявшая неподалеку машина. Это был большой, зловещего вида кадиллак с копьеобразными выступами сзади. Взгляд чудовища был злобным. Решетка радиатора, похожая на ряд зубов, искривилась в усмешке, полной ненависти, колеса упирались в землю совсем как лапы тигра, готового к прыжку.

Я поборол пронзивший меня страх. В такой ситуации главное не показывать, что испугался. Подняв свою трость со стальным набалдашником, я шагнул к машине.

– Я все про тебя знаю, – крикнул я ей, – меня не застанешь врасплох, не надейся!

Она сразу отступила, и выражение ненависти исчезло из ее фар. Я всегда знал, что все эти механические чудовища – жалкие трусы, если только поведешь себя с ними бесстрашно.

Пожав плечами, я пошел дальше. Я знал, что они меня ненавидят, и не сомневался в природе этой ненависти. Они ненавидели меня, потому что многое обо мне знали. Дай я им только возможность и не будь все время начеку, они убили бы меня.

Да, меня не так-то легко застать врасплох, ведь я наделен могуществом. Видите ли, я волшебник. Конечно, в этом мире, который мы называем Землей, мои чары действуют плохо, но я все равно не сомневаюсь в своем могуществе. Вот за что всякие механизмы меня ненавидят.

Я умею управлять их ненавистью или избегать ее, стараясь не сталкиваться с ними. Но теперь заявило о себе нечто совсем иное. Кто-то, явно знакомый с магическим искусством, проявил ко мне интерес. Они послали этого парня с головой-ядром шпионить и задавать вопросы в моей парикмахерской, и мне эта было не по душе.

Это беспокоило меня еще и потому, что, как я признался Анжело, у меня была вторая профессия. Конечно, не парикмахера и не волшебника. В том нереальном мире, в котором мы живем, чародейство не приносит дохода, и я нашел другой заработок. Меня, полагаю, можно назвать частным сыщиком, но не таким, каких вы видите на телеэкране. Мне никогда не приходилось сражаться с парой вооруженных противников (оружие, как и прочие механизмы, ненавидит меня), я не бил женщин ногой в живот, даже пальцем не тронул ни одной, если не считать женщины-оборотня на пляже в Санта-Монике, да и то было исключительно в целях самозащиты.

Мое имя – Дюффус Дженьери, я специалист по всему странному, необычному, сверхъестественному. Мое оружие – не пистолет, а книга заклинаний, а единственный синдикат, беспокоящий меня, – это синдикат сатанистов. Проблемы, которые я решаю, связаны скорее с Черной Мессой, чем с Черной Рукой.

Если вам понадобятся мои услуги, вы найдете меня в маленьком запущенном книжном магазинчике в самом конце Голливудского бульвара. Магазин мой называется «Малефициум», и между девятью утра и шестью вечера я буду рад обслужить вас. Но после шести не приходите, тогда я наверняка уже буду сидеть в коктейль-баре «Медный гонг», что напротив, потягивая джин с тоником, или в моей квартире с садиком позади магазина, пытаясь вспомнить заклинание, проданное мне одним персидским чародеем, уверявшим, что, применяя его, ни от одной женщины не услышишь «нет».

Но, возвращаясь в свой магазин от Анжело, я не думал о заклинаниях против целомудрия. Я думал о человеке, который проявил интерес к обрезкам моих волос и ногтей. Несмотря на жаркое солнце, заливавшее Голливудский бульвар с его дешевым великолепием, меня от этих мыслей бил озноб.

II

Еще раз оглянувшись, я отпер дверь «Малефициума» и вошел внутрь. Кажется, я уже упоминал, что здесь несколько неопрятно? Это еще мягко сказано. Все здесь покрыто пылью, плесенью и паутиной, но вот что интересно – мне совсем недешево обходится эта запущенность. Покупатели книг, продающихся здесь, почувствовали бы себя разочарованными и едва ли не обманутыми, если бы магазин имел современный интерьер и сиял чистотой. Это разрушило бы мой образ, а в таком бизнесе, как у меня, образ даже важнее, чем на телевидении.

Войдя, я миновал затянутые паутиной полки и, лавируя между пыльными кипами книг, прошел в ванную. Там я вытащил из кармана два маленьких пакетика и выбросил обрезки волос и ногтей в унитаз. Конечно, я не собирал их, просто считал рискованным оставлять в парикмахерской, где любой мог их подобрать и использовать как магическое оружие против меня. В таком нереальном месте, как Земля, заклинания не действуют, но мало ли что… Я абсолютно уверен, что являюсь самым могущественным волшебником в Северной Америке и что со мной некому тягаться, но вдруг найдется кто-то чуть-чуть сильнее меня, чьи заклинания имели силу.

Итак, отдав обрезки своих волос и ногтей в распоряжение еще более могущественного волшебника, я вернулся в магазин встречать первого клиента. Однако оказалось, что это была клиентка, и какая!

Интересно, что за нужда привела эту высокую, стройную женщину в мой маленький пыльный магазинчик? Как правило, мои покупатели – люди совсем другого сорта. Красивые утонченные женщины обычно не читают книг, во всяком случае, таких, какие я продаю. Я твердо знал, что никогда прежде ее не видел, и все же было что-то смутно знакомое в ее зеленых глазах, слегка выдающихся скулах и блестящих золотисто-рыжих волосах. А как изысканно сидел на ней зеленый вязаный костюм, сама простота которого говорила о его стоимости!

– Я хотела бы найти одну книгу, – сказала она низким грудным голосом. – Надеюсь, вы мне поможете.

– Разумеется, – ответил я серьезно и деловито. Именно так я обычно разговаривал с покупателями.

– У вас… у вас есть «География колдовства» Монтегю Саммерса?

– Есть, конечно, – кивнул я, поворачиваясь к полкам. Книга стояла довольно высоко, я снял ее и протянул женщине.

Некоторое время она стояла, осторожно держа книгу одной рукой, а другой переворачивая страницы. Подняв на меня глаза, она слегка улыбнулась:

– По-моему, это очень тяжело для чтения.

– Вовсе нет, если только вас действительно интересуют затронутые здесь вопросы, – возразил я, доставая другую книгу. – Но может быть, «Ведьмы еще живут» Тэды Кэньон покажется вам более интересной.

Мельком посмотрев на черную книгу с красным заглавием, она перевела на меня испуганный взгляд.

– Неужели? Я хочу сказать, они что… и правда существуют?

– Думаю, будет лучше, если вы сядете и все мне расскажете, мисс… мисс…

Ее зеленые глаза широко раскрылись от удивления.

– Вы меня не узнаете? – спросила девушка.

– Ваше лицо мне как будто знакомо, но…

Она откинула голову, тряхнув рыжими волосами, и рассмеялась.

– Ну и ну! Пожалуй, я бы не удивилась, если бы меня не узнали в какой-нибудь глуши вроде долины Озарк, или, например, на необитаемом острове в Атлантическом океане, но здесь, на Голливудском бульваре! Сказать по правде, для меня это не очень лестно!

– Наверное, вы киноактриса, – предположил я. – Вы должны меня извинить, поскольку мои интересы находятся совсем в иных сферах.

– Я так и поняла, – она окинула испуганным взглядом мои книги о волшебстве, вампирах, ликантропии, некромантии и тому подобных предметах, а также коллекцию колдовских и магических орудий и утвари из разных уголков мира.

– Я – Морган Лэйси, – сказала она. – Это имя вам что-нибудь говорит?

– Ну конечно, – ответил я. Она была звездой первой величины, и ее имя проникло даже в ту темную нишу, в которой я прятался от действительности.

– Чем я могу быть вам полезен, мисс Лэйси? Ведь вам нужна совсем не книга, правда?

– Да, мне нужна ваша помощь, но… – она посмотрела на открытую дверь, выходящую прямо на шумный бульвар. – Нет ли здесь более укромного места?

– Конечно, есть. Вот сюда, пожалуйста, – я провел ее в свой кабинет, находившийся в глубине помещения за рядом полок. Усадив ее, я налил ей рюмку «хеннесси» – превосходного коньяка, который я держу для своих лучших клиентов, и приготовился слушать.

– Все это… довольно необычно. Я хочу сказать, все это так странно… А может быть, я просто схожу с ума. Я, конечно, знаю, что всякое волшебство и магия – просто выдумки, однако…

– Говорите со мной так, как будто я ваш друг-психотерапевт, – сказал я ободряюще.

– Хорошо, постараюсь. – Глубоко вздохнув, девушка посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц. Она слегка покраснела, ее высокие остроконечные груди быстро вздымались и опускались, и мой пульс участился, вторя этому ритму. Ох, как она была хороша, эта Морган Лэйси! Глаза ее как будто вобрали в себя загадочный зеленоватый сумрак морских глубин, волосы переливались всеми оттенками золотистого цвета осени в Новой Англии, ноги были длинными и безупречно стройными.

– Вы правильно угадали, что я пришла сюда совсем не за книгой. Мне вас рекомендовал один человек, которому я доверяю. Честно говоря, мистер Дженьери, вы – моя последняя надежда. – Она замолчала и нервно провела языком по нижней губе. – Я очень, очень напугана и хочу повторить свой вопрос: существуют ли в наше время ведьмы? Существовали ли они вообще когда-нибудь? Может ли женщина из Голливуда быть ведьмой? Может ли она обладать колдовской силой? И может ли она с помощью этой силы меня убить?

– Это уже несколько вопросов.

– Да, но мне сказали, что вы ответите на них.

– Разумеется. И ответом на все эти вопросы будут два слова: «Да, но…»

– Объясните, пожалуйста, что вы хотите этим сказать?

– ДА, ведьмы существуют. Они существовали всегда. Они обладают силой, которая убивает. НО, ведьмы – это совсем не то, что о них думают суеверные люди. Они наделены силой, но, ручаюсь вам, это не более чем сила психологического воздействия. Они убивают, но не каким-то сверхъестественным способом. Их оружие – страх. Они ничего не смогут вам сделать, если будут приняты соответствующие контрмеры.

Морган облегченно вздохнула.

– Я рада это слышать, потому что нахожусь в опасности. Одна женщина хочет меня убить. Она грозится сделать это с помощью колдовства.

– Почему она хочет убить вас, мисс Лэйси?

– Вот в этом-то все и дело! Как раз из-за всего этого я и подозреваю, что сошла с ума.

– Расскажите мне все. Почему она говорит, что хочет убить вас?

– Потому что… двое людей приняли меня за кого-то другого. Возможно, они задумали какое-то чудовищное мошенничество, какой-то трюк, розыгрыш или Бог знает что еще.

– Не могу похвастаться, что я хоть что-нибудь понял.

– Вам знакомо название Лохлэнн? Я напряг память.

– Да. Согласно кельтским преданиям, Лохлэнн – это иной мир, вернее, ОДИН из кельтских иных миров. Вообще, в кельтской мифологии насчитываются десятки миров – под небом и под землей. Тир э Бео, Тир Эйт, Маг-Мор, Тир Онан-Ог и Аннон – вот названия лишь нескольких. Лохлэнн – подводная страна и, если верить преданию, – родина ведьм и колдунов.

– Значит, это сказочная страна? Не какое-нибудь место на краю Земли?

– Нет. Страна эта существует только в творениях кельтских бардов.

– Значит, там и королевы нет, правда? Королевы Лохлэнна, отправленной в ссылку маленькой девочкой, у которой из памяти было стерто все прошлое?

Я выпрямился на стуле.

– Пожалуй, будет лучше, если вы расскажете мне все по порядку.

– Хорошо. – Она протянула рюмку, и я плеснул ей еще коньяку. – Все это началось несколько недель тому назад. Я гостила в Кармеле, в доме одного из тех людей, которые, похоже, коллекционируют чудаков с не меньшей страстью, чем другие собирают, скажем, антиквариат. В один из выходных там давали прием, на который и пригласили эту странную пару. Лорд Сион и его жена леди Крэрви. Имена показались мне странными. Несмотря на титулы, они звучали не совсем по-английски.

– Думаю, валлийские. Или же кельтские. А что собой представляла эта чета?

– Одно слово – странные. Они выглядели еще более нелепо, чем хиппи и дети-цветы, которых среди приглашенных было очень много. Лорд Сион ростом гораздо выше шести футов,[1]1
  Фут – мера длины, принятая в Великобритании и США, около 30,5 см.


[Закрыть] худощавый, держится очень прямо. У него длинная черная борода. Одет он был в белую мантию, на шее – цепь с эмблемой, но не такой, как у хиппи. Женщина была просто красавицей, тоже в белой мантии, только короче, обута в сандалии, распущенные волосы доходили ей чуть ли не до бедер. Но меня испугала не их внешность, а то, как они себя повели. Увидев меня, они просто оцепенели от удивления, а придя в себя, бросились ко мне и – вы не поверите – упали передо мной на колени. Они называли меня королевой Морриган. Все зовут меня Морган Лэйси, но в моем свидетельстве о рождении записано Морриган. С тех пор, как я в Голливуде, я не ношу это имя и не могу понять, откуда они его узнали.

– И что же было потом?

– Конечно, я им сказала, что не понимаю, о чем это они говорят. Мужчина пытался убедить меня, что мою память заблокировали, заставив меня забыть, что я – Морриган, королева Лохлэнна. Вам это о чем-нибудь говорит, мистер Дженьери?

– Нет. Если в Лохлэнне и была королева, я не помню, как ее звали.

– Ну вот… все это звучало до того нелепо, особенно когда они стали уговаривать меня отправиться с ними. Надеюсь, вы догадываетесь, что я постаралась побыстрее оттуда удрать.

– Куда они вас звали? Что именно говорили?

– Они что-то говорили о моем отце, короле Аравне, что он якобы умер, и я должна прибыть в Лохлэнн к празднику Бельтене, потому что… как же они их называли… а-а-а, да, Дети Ллира стучат в ворота самого Каэр Ригора.

Я записывал некоторые имена и названия. Морган, помолчав, взглянула на мои записи и снова спросила:

– Это вам о чем-нибудь говорит? Я пожал плечами.

– Дети Ллира, согласно кельтской мифологии, – жители моря. Ллир – морской бог, кельтский аналог древнегреческого Посейдона. Каэр Ригор – королевский замок или что-то в этом роде. Ваши друзья как минимум хорошо знакомы с кельтской мифологией.

– Я была уверена, что они затеяли какое-то мошенничество или планируют похищение. Поэтому, как я уже сказала, я оттуда немедленно уехала.

– И больше вы этих двоих не видели?

– Наяву – нет, – сказала она изменившимся голосом.

– Что вы имеете в виду?

– Я… я видела во сне, будто они вошли в мою спальню. Сначала мужчина, а следом за ним и женщина. Они снова стали умолять меня вернуться вместе с ними в Лохлэнн. Старались убедить меня в том, что я очень нужна моему народу. Они сказали, что если я оставлю Лохлэнн в беде, он погибнет – Ню, водная бездна, поглотит его, и Дети Ллира будут разгуливать по улицам Каэр Ригора и Клас Мирддина, а Рот Фэйл, колесо света, никогда больше не озарит лица людей.

– Вы разговаривали с ними в этом сне? – я почувствовал, что поневоле заинтересовался этим случаем.

– Я… да. Я спросила лорда Сиона, на самом ли деле они находятся в моей спальне или снятся мне.

– И что он ответил?

– Он ответил, что по-прежнему находится в Кармеле и общается со мной при помощи таг хайрма. – Она вопросительно посмотрела на меня.

– Таг хайрм – это передача мыслей и образов на расстоянии. Кельтские волшебники умели проделывать подобное с помощью заклинаний, – объяснил я.

– Он говорил о моем народе, который называл фоморианами. Сказал, что они населяли Лохлэнн от начала времен и что злой бог Ллир хочет разрушить страну и истребить ее жителей. И только если я, королева Морриган, вернусь и возглавлю праздник Бельтене, Детей Ллира можно будет оттеснить от ворот Лохлэнна.

– Он не объяснил, каким образом вы могли бы вернуться туда?

– Сказал, что я должна сначала плыть морем, а потом – через Каэр Педриван.

– Каэр Педриван, Вращающийся Замок. Вы сами или ваши друзья совсем неплохо знакомы с наследием кельтских бардов.

– Ну, что касается меня, я ничего подобного никогда не читала. После выхода из приюта я вообще ничем всерьез не интересовалась, кроме кинематографа.

Мои брови взметнулись вверх от удивления, и я быстро плеснул себе в стакан бренди.

– Так вы что, сирота?

– Да. Забыла вам об этом рассказать. Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда мне было девять лет. Меня нашли, когда я бродила среди обломков самолета. Никто не мог понять, как мне удалось уцелеть, а сама я после пережитого шока не могла ничего вспомнить.

– У вас не осталось никого из родни?

– Нет, никого. Мои родители вели, мягко говоря, нетрадиционный образ жизни. Много лет они прожили в Европе, без конца путешествовали – по ирландским паспортам, но в Ирландии, похоже, не имели ни корней, ни каких-либо родственных уз.

– Да, загадка, связанная с вашим прошлым, вносит некоторую долю достоверности в рассказ ваших друзей, и все становится более интересным.