Текст книги "Знак Зорро"

Автор книги: Джонстон Мак-Кэллэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава VII
Человек иного рода

Дон Карлос, слышавший все, а потому знавший, что случилось, не теряя времени, поспешил на веранду, намереваясь умиротворить находящегося в затруднительном положении дона Диего Вега. Хотя в сердце было смятение, ему удалось улыбнуться и обратить случившееся в шутку.

– Женщины капризны и полны фантазий, сеньор, – сказал он. – Иногда они высмеивают того, кого действительно обожают. Никто не сможет сказать, как работает женская мысль – она сама не сможет удовлетворительно объяснить это.

– Но я… я едва понимаю, – с трудом говорил дон Диего. – Я старательно подбирал слова. Право, я не сказал ничего, что могло оскорбить или разгневать сеньориту.

– Ей хотелось бы, я думаю, чтобы за ней ухаживали, как принято. Не отчаивайтесь, сеньор. Ее мать и я решили, что вы подходящий для нее муж. Это обычно, когда девушка отталкивает человека до известного предела, а потом подчиняется. Кажется, такой прием делает подчинение еще слаще, еще приятнее. Наверное в следующий раз, когда вы приедете к нам, она будет более любезной. Я вполне уверен в этом.

Дон Диего пожал руку дону Карлосу Пулидо, взобрался на лошадь и медленно поехал вдоль тропинки; дон Карлос же повернулся назад, вошел снова в дом и увидел, что его жена стоит перед дочерью, подбоченясь, и глядит на нее с сожалением.

– Он самая лучшая партия во всей стране! – жалобно стонала донья Каталина, вытирая глаза маленьким четырехугольным куском кружев.

– Он богат, имеет положение в свете и мог бы поправить мое разрушенное состояние, если бы стал моим зятем, – заявил дон Карлос, не сводя глаз с лица дочери.

– У него великолепный дом и гациенда. Кроме того, у него и лучшие лошади во всем Рейна де Лос-Анжелес, он единственный наследник у своего богатого отца, – сказала донья Каталина.

– Одно его слово губернатору – и человек спасен или погублен, – прибавил дон Карлос.

– Он красив…

– Я согласна с этим! – воскликнула Лолита, подняв хорошенькую головку и смело глядя на них. – Но это-то и приводит меня в ярость. Каким бы возлюбленным мог быть этот человек, если бы только захотел! Разве есть чем гордиться девушке, когда скажут, что человек, за которого она вышла замуж, никогда не смотрел на женщин и таким образом не выделил ее из множества других, после того как танцевал, ухаживал и играл в любовь с другими.

– Он предпочитает тебя всем, иначе он не приехал бы сегодня, – сказал дон Карлос.

– Конечно, это должно было утомить его! – отозвалась девушка. – Почему он делает из себя посмешище для всей страны? Он красив, богат и талантлив. Он здоров и мог бы служить примером другим молодым людям. А на самом деле у него едва ли найдется достаточно энергии, чтобы самому одеться, я не сомневаюсь в этом.

– Все это непонятно мне, – стонала донья Каталина. – Когда я была девушкой, не было ничего подобного. Достойный мужчина приезжает просить тебя быть его женой…

– Если бы он был менее достойным и более мужчиной, я, может быть, и взглянула бы на него еще раз, – сказала сеньорита.

– Ты должна будешь посмотреть на него больше, чем один раз, – вставил дон Карлос с некоторым нажимом, – Ты не можешь упустить такого прекрасного случая. Подумай об этом, дочь моя, и приди в более любезное настроение, когда дон Диего приедет снова.

Потом он поспешил во двор дома под предлогом необходимости поговорить со слугой, но в действительности, чтобы избежать сцены. Дон Карлос доказал, что был храбрым мужчиной в юности, а теперь он был к тому же и умным человеком, поэтому знал, что лучше не принимать участия в спорах с женщинами.

Вскоре наступил час сиесты (послеобеденного сна), сеньорита Лолита вышла во двор и села на маленькую скамейку у фонтана. Отец дремал на веранде, а мать в своей комнате, слуги же разбрелись повсюду и тоже спали. Но сеньорита Лолита не могла спать. Ее мысль лихорадочно работала.

Она знала, конечно, обстоятельства отца, с некоторых пор он не мог скрывать их, и, понятно, ей хотелось видеть его снова процветающим. Она знала также, что, если бы вышла замуж за дона Диего Вега, то отец был бы обеспечен. Вега не позволил бы родственникам своей жены жить в условиях, которых нельзя назвать наилучшими. Она представила себе прекрасное лицо дона Диего и подумала о том, каким бы оно было, если бы его освещали любовь и страсть. «Как жаль, что он совершенно лишен жизни», говорила она себе. «Но выйти замуж за мужчину, который предложил послать слугу-туземца играть серенады вместо себя!»…

Плеск воды в фонтане убаюкивал ее. Она свернулась в углу скамейки, положив щеку на маленькую ручку; ее черные волосы каскадом спускались на землю.

Внезапно она была разбужена прикосновением к руке; сеньорита быстро выпрямилась и наверное закричала бы, но прижатая к губам рука помешала.

Перед ней стоял человек, закутанный в длинный плащ, с лицом, закрытым черной маской, так что Лолита не могла различить ничего, кроме его сверкающих глаз. Она слышала о сеньоре Зорро, разбойнике, и догадалась, что это был он; сердце ее почти перестало биться, до такой степени была она испугана.

– Молчание! Никакого вреда не будет вам причинено, сеньорита, – хрипло прошептал человек.

– Вы… вы?.. – спросила она, задыхаясь.

Он отступил назад, снял шляпу и низко поклонился ей.

– Вы угадали, моя очаровательная сеньорита, – сказал он. – Я известен, как сеньор Зорро – «Проклятие Капистрано».

– И… вы здесь?

– Я не намерен причинить вреда ни вам, ни кому-либо другому в этой гациенде, сеньорита. Наказываю тех, кто несправедлив, но ваш отец не из таких. Восхищаюсь им в высшей степени. Скорее я накажу тех, кто поступает скверно с ним, чем трону его.

– Благодарю вас, сеньор…

– Я очень устал, а гациенда прекрасное место для отдыха, – сказал он. – Зная также, что теперь час сиесты, думал, что найду всех спящими. Было непростительно будить вас, сеньорита, но я чувствовал, что должен говорить. Ваша красота способна раздвоить человеческий язык, так, чтобы оба конца его могли воспевать ваши достоинства.

Сеньорита Лолита вспыхнула.

– Лучше бы моя красота действовала так же и на других людей, – сказала она.

– А разве это не так? Разве у сеньориты Лолиты мало поклонников? Совершенно невозможно.

– Тем не менее это так, сеньор. Не много найдется достаточно смелых людей, чтобы искать союза с семьей Пулидо, с тех пор как она находится в немилости. Есть один поклонник, – продолжала она, – но в его сватовстве не видно жизни.

– А! Мешковат в любви – и это в вашем присутствии! Что с ним, с этим человеком?.. Не болен ли он?

– Он так богат, что, мне кажется, воображает, будто ему стоит только пожелать, и каждая девушка согласится выйти за него замуж.

– Что за дурак! Ведь только ухаживание придает пикантность роману!

– Но вы, сеньор? Кто-нибудь может войти и увидеть вас тут. Вас могут арестовать…

– А разве вы не хотите видеть разбойника арестованным? Может это поправило бы состояние вашего отца, если бы он арестовал меня. Я слышал, что губернатор очень раздражен моими операциями.

– Вы… вы бы лучше ушли, – сказала она.

– Милосердие говорит о вашей доброте. Вы знаете, что арест означал бы для меня смерть. Все же я должен рискнуть и задержаться на минуту.

Он уселся на скамейку, а сеньорита Лолита отодвинулась, насколько могла дальше, а потом попыталась подняться.

Но сеньор Зорро был готов к этому. Он схватил ее за руку и, прежде чем она могла предвидеть его намерение, наклонился вперед, поднял конец маски и прижался губами к розовой влажной ладони.

– Сеньор! – крикнула она и рванула руку.

– Это было дерзко, но человек должен выразить свои чувства, – сказал он. – Надеюсь, я не оскорбил вас настолько, что прощение невозможно.

– Уйдите, сеньор, иначе я подниму тревогу!

– И будете причиной моей казни?

– Вы только грабитель с большой дороги.

– Но я люблю жизнь, как и всякий другой человек.

– Я крикну, сеньор! Награда обещана за вашу поимку.

– Такие прекрасные ручки не захотят прикоснуться к кровавым деньгам.

– Уйдите!

– О, сеньорита, вы жестоки! Один ваш взгляд заставил кровь сильнее биться в моих жилах. Человек способен сразить целую толпу по одному слову ваших прекрасных губ…

– Сеньор!

– Человек готов умереть, защищая вас, сеньорита. Такая грация, такая свежая юная красота!

– В последний раз, сеньор! Я подниму тревогу!

– Еще раз вашу руку – и я уйду.

– Этого не будет!

– Тогда я останусь здесь, пока не придут и не возьмут меня. Наверное мне недолго придется ждать. Сержант Гонзалес гонится за мною, я знаю это, и, может быть, он уже нашел мой след. При нем будут солдаты…

– Сеньор, ради всего святого!..

– Вашу руку!

Она повернулась спиной, протянула руку, и еще раз он прижался губами к ее ладони. Потом она почувствовала, как ее медленно повернули, и глаза ее заглянули глубоко в его глаза. Дрожь пробежала по всему ее телу. Она сообразила, что он задержал ее руку, и отдернула ее. Потом повернулась, быстро побежала через двор и скрылась в доме.

С сердцем, колотившимся в груди, она стала у окна за занавесями и принялась наблюдать. Сеньор Зорро медленно подошел к фонтану и остановился, чтобы напиться. Потом надвинул шляпу, посмотрел на дом и ушел.

Она слышала, как замирал вдали звук копыт лошади, несшейся галопом.

– Разбойник – но все же человек! – прошептала она. – Если бы дон Диего обладал хотя бы наполовину его смелостью и мужеством!

Глава VIII
Дон Карлос ведет игру

Она отошла от окна, довольная, что никто в доме не видел сеньора Зорро и не узнал о его визите. Остаток дня она провела на веранде за плетением кружев, глядя вниз на пыльную тропинку, которая тянулась по направлению к большой дороге.

Потом наступил вечер. Внизу в туземных хижинах зажглись огни, и туземцы собрались вокруг них, чтобы варить кушанья, есть и разговаривать о событиях дня. В гациенде ужин был уже готов, и семья готовилась сесть к столу, как вдруг, кто-то постучал в дверь.

Индеец побежал открывать, и в комнату вошел сеньор Зорро. Сняв шляпу, он поклонился, потом поднял голову и посмотрел на безмолвную донью Каталину и на испуганного дона Карлоса.

– Я надеюсь, вы простите мое вторжение, – сказал он. – Я человек, известный, как сеньор Зорро. Но не пугайтесь, я не пришел вас грабить.

Дон Карлос медленно поднялся на ноги, в то время как сеньорита Лолита, едва переводя дыхание, тревожно следила за проявлением мужества этого человека, опасаясь, чтобы он не намекнул на дневной визит, о котором она воздержалась рассказать матери.

– Негодяй! – заревел дон Карлос. – Вы осмелились войти в честный дом!

– Я не враг ваш, дон Карлос, – ответил сеньор Зорро. – В действительности я совершил нечто, что должно бы быть по вкусу человеку, который сам подвергался преследованиям.

Это было верно. Но дон Карлос был слишком умен, чтобы сознаться в этом и стать изменником. Видит небо, он и так был в достаточно плохих отношениях с губернатором, а обращаясь вежливо с человеком, за труп которого губернатор предлагал награду, он оскорбил бы знатного сановника еще больше.

– Что вам здесь нужно? – спросил он.

– Я умоляю оказать мне гостеприимство, сеньор. Другими словами, я хочу есть и пить. Я – кабальеро, поэтому моя просьба уместна.

– Какая бы хорошая кровь не текла когда-то в ваших жилах, вы испортили ее своими поступками! – ответил дон Карлос. – Грабитель и разбойник не может рассчитывать на гостеприимство этой гациенды.

– Вы боитесь накормить меня, из-за того, что губернатор может услышать об этом, – произнес сеньор Зорро. – Можете сказать, что принуждены были сделать это. И это будет правда!

Вдруг из-под плаща появилась рука, держащая пистолет. Донья Каталина вскрикнула и упала в обморок, а сеньорита Лолита съежилась на своем стуле.

– Вы негодяй вдвойне, раз пугаете женщин! – воскликнул дон Карлос. – Так как отказ грозит смертью, то вы можете получить и мясо и вино. Но я прошу вас быть настоящим кабальеро, чтобы позволить мне унести жену в другую комнату и позвать туземку для заботы о ней.

– Пожалуйста, – сказал сеньор Зорро. – Но сеньорита останется здесь, как залог вашего возвращения и хорошего со мной обращения.

Дон Карлос посмотрел на него, потом на дочь и увидел, что последняя не испугана. Он поднял жену на руки и вынес ее через дверь, призывая слуг.

Сеньор Зорро обошел стол, снова поклонился Лолите и опустился на стул рядом с ней.

– Это, конечно, безумная затея, но я хотел видеть ваше лучезарное лицо снова, – сказал он.

– Сеньор!

– Один взгляд на вас вызвал пожар в моем сердце, сеньорита. Прикосновение вашей руки было для меня новой жизнью.

Лолита отодвинулась, ее лицо пылало. Сеньор Зорро пододвинул свой стул поближе и потянулся к ее руке, но она отстранилась.

– Сильное желание слушать музыку вашего голоса, сеньорита, будет притягивать меня сюда часто, – сказал он.

– Сеньор! Вы никогда не должны приходить снова. Я была снисходительна к вам сегодня днем, но я не смогу больше. Следующий раз я буду кричать, и вы будете взяты.

– Вы не можете быть такой жестокой, – сказал он.

– Вы сами выбираете свою судьбу.

Дон Карлос вернулся в комнату, и сеньор Зорро, встав, поклонился еще раз.

– Надеюсь, ваша жена оправилась от обморока, – сказал он. – Я сожалею, что мой пистолет испугал ее.

– Она оправилась, – ответил дон Карлос. – Мне кажется, вы сказали, что хотите есть и пить. Вы действительно совершали поступки, которыми я восхищался, и я счастлив оказать вам гостеприимство на некоторое время. Слуга принесет вам еду немедленно.

Дон Карлос направился к двери, позвал туземца и отдал приказание. Он был очень доволен собой. Необходимость унести жену в соседнюю комнату дала ему возможность воспользоваться случаем. Он приказал доверенному человеку взять самую быструю лошадь, со скоростью ветра проскакать четыре мили до села и поднять там тревогу, сказав, что сеньор Зорро находится в гациенде Пулидо.

Целью его было теперь задержать сеньора Зорро возможно дольше. Он знал, что придут солдаты, и разбойник будет убит или захвачен, и, конечно, губернатор должен будет признать, что дон Карлос заслуживает некоторого внимания за то, что он сделал.

– У вас наверно было много поразительных приключений, сеньор, – сказал дон Карлос, повернувшись к столу.

– Было несколько, – подтвердил разбойник.

– Например, это дело в Санта Барбара. Я никогда не слышал правды о нем.

– Я не люблю говорить о своих собственных делах, сеньор.

– Пожалуйста, – попросила сеньорита Лолита; тогда сеньор Зорро в первый раз в жизни изменил своему принципу.

– В действительности ничего особенного, – сказал он. – Я прибыл в окрестности Санта Барбара на закате солнца. Там владелец магазина бил туземцев и обворовывал монахов. Он требовал, чтобы монахи продавали ему товары из миссий, а потом жаловался, что вес неправильный, и люди губернатора заставляли монахов добавлять еще. Надо было хорошенько наказать этого человека.

– Пожалуйста, продолжайте, сеньор, – сказал дон Карлос, наклоняясь вперед, как бы полный глубокого интереса.

– Я сошел с лошади у дверей его жилища и вошел внутрь. У него горели свечи, и там было с полдюжины молодцов, торговавшихся с ним. Пригрозив им пистолетом, загнал их в угол и потребовал к себе хозяина склада. Напугал его ужасно и заставил выложить деньги, которые он держал в потайном месте. Потом я отстегал его кнутом, взятым с его собственной стены, и сказал ему, почему я сделал это.

– Превосходно! – воскликнул дон Карлос.

– Потом я вскочил на лошадь и скрылся. В хижине туземца я изготовил плакат, гласящий о том, что я друг угнетенных. Чувствуя необычайную ярость в этот вечер, я галопом проскакал к помещению гарнизона, отбросил часового, который принял меня за курьера, и ножом прибил плакат к дверям гарнизонного помещения. В этот миг выскочили солдаты. Я выстрелил в воздух, и, пока они толкались в замешательстве, умчался.

– И спаслись? – воскликнул дон Карлос.

– Я здесь – вот мой ответ.

– Почему же губернатор особенно суров к вам, сеньор? – спросил дон Карлос. – Есть много других разбойников, о которых он и не думает.

– Ха, я имел личное столкновение с его превосходительством. Он ехал из Сан-Франциско де Азис в Санта Барбара по официальному делу с эскортом солдат. Они остановились у ручья, чтобы освежиться и солдаты рассыпались, пока губернатор разговаривал со своими друзьями. Я укрывался в лесу, внезапно выскочил и бросился на них. Мгновенно я оказался у открытой дверцы кареты. Приставил пистолет ко лбу губернатора и приказал ему отдать толстый кошелек, что он и сделал. Затем я пронесся среди его солдат, опрокинув некоторых.

– И спаслись? – воскликнул дон Карлос.

– Я здесь, – заявил сеньор Зорро.

Слуга принес поднос с едой, поставил его перед разбойником и поспешно удалился с расширенными от ужаса глазами и дрожащими руками. Ведь так много странных сказок рассказывали об этом сеньоре Зорро, о его жестокости, и не одна из них не была правдой.

– Уверен, вы простите меня, – сказал сеньор Зорро, – если я попрошу вас сесть в самый дальний угол комнаты, так как, беря кусок, я должен поднимать край своей маски, а я не имею желания быть узнанным. Теперь положу пистолет перед собой на стол, чтобы не допустить измены. А сейчас, дон Карлос Пулидо, можно отдать должное кушанью, которое вы мне предложили.

Дон Карлос и его дочь сели там, где им было предложено, а бандит принялся есть с видимым удовольствием. Время от времени он останавливался, чтобы поговорить с ними, и один раз он даже послал дона Карлоса принести еще вина, заявив, что вино лучшее из всех, которое он пил за этот год. Дон Карлос был очень рад услужить, так как старался выиграть время. Он знал лошадь, на которой поехал туземец, и рассудил, что тот уже достиг гарнизона Рейна де Лос-Анжелес и что солдаты находятся уже в пути. Если бы только ему удалось удержать этого сеньора Зорро до их прибытия!

– Я приготовил кое-что из съестного для вас на дорогу, сеньор, – сказал он. – Извините меня, я схожу за пакетом. Моя дочь займет вас.

Сеньор Зорро поклонился, и дон Карлос поспешил из комнаты. Такой поспешностью он совершил грубую ошибку. Было слишком необычно, чтобы девушку оставляли наедине с мужчиной, и в особенности с человеком, которой находится вне закона. Сеньор Зорро сразу догадался, что его удерживают намеренно. Совершенно необычной вещью было и то, что дон Карлос сам шел за едой, когда у него было столько слуг, которых можно было позвать простым хлопком руки. Дон Карлос действительно вышел в другую комнату, чтобы прислушаться, не приближаются ли всадники на лошадях.

– Сеньор, – прошептала Лолита через комнату.

– Что служилось, сеньорита?

– Вы должны немедленно уйти. Я боюсь, что мой отец послал за солдатами.

– И вы настолько любезны, что предупреждаете меня?

– Неужели же я захочу смотреть на то, как вас захватят здесь? Неужели же я захочу видеть сражение и кровопролитие? – спросила она.

– И это единственная причина, сеньорита?

– Вы не хотите уходить, сеньор?

– Я не в силах оторваться от такого очаровательного общества, сеньорита. Разрешите мне прийти снова в следующий час сиесты.

– Клянусь святыми – нет! Это должно кончиться, сеньор Зорро! Идите своим путем и будьте осторожны. Некоторыми из ваших поступков я восхищаюсь – вот почему я и не хочу видеть вас схваченным. Поезжайте на север в Сан-Франциско де Азис и станьте снова честным человеком, сеньор. Это лучший путь.

– Маленькая проповедница! – сказал он.

– Вы уйдете, сеньор?

– Но ваш отец ушел, чтобы принести мне пищу. Разве я могу уйти, не поблагодарив его?

Дон Карлос снова вошел в комнату, сеньор Зорро по выражению его лица угадал, что солдаты уже появились на дороге. Дон Карлос положил пакет на стол.

– Немного съестного, чтобы вы взяли с собой в дорогу, сеньор, – сказал он. – Но нам очень хотелось бы еще послушать ваших воспоминаний, прежде чем вы отправитесь в опасное путешествие.

– Я слишком много уже говорил о себе, сеньор, это совсем не подобает кабальеро. Будет гораздо лучше, если я поблагодарю вас и покину ваш дом.

– По крайней мере, сеньор, выпейте еще кружку вина.

– Боюсь, – сказал сеньор Зорро, – что солдаты слишком близко, дон Карлос.

Лицо дона Карлоса при этом побледнело, так как разбойник вытащил свой пистолет, и дон Карлос опасался, что ему дорого придется заплатить за свое коварство. Но сеньор Зорро не собирался стрелять.

– Я прощаю вам это нарушение гостеприимства, дон Карлос, потому что нахожусь вне закона и за мою голову назначена цена, – сказал он. – И у меня нет к вам злого чувства. Спокойной ночи, сеньорита. Сеньор, прощайте.

Вдруг перепуганный слуга, который ничего не знал о событиях этого вечера, ворвался в комнату.

– Господин! Солдаты здесь, – закричал он. – Они окружили дом.