Текст книги "Знак Зорро"

Автор книги: Джонстон Мак-Кэллэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава XXVIII
Оскорбление

Карета дона Диего как раз остановилась перед дверью дома, когда отряд кавалеристов проскакал мимо в облаке пыли. Он не узнал в них ни одного из тех, кого часто видел в таверне.

– Ха! Что это, новые солдаты, посланные по следам сеньора Зорро? – спросил он человека, стоявшего вблизи.

– Это часть эскорта губернатора, кабальеро.

– Разве губернатор здесь?

– Он только недавно прибыл, кабальеро, и направился в гарнизон.

– Наверное получены свежие новости об этом разбойнике, раз посылают людей скакать, как шальных, по пыли и солнцу. Да это по-видимому неуловимый негодяй, клянусь святыми! Если бы я был здесь во время прибытия губернатора, то он наверное остановился бы в моем доме. Теперь же кто-нибудь другой из кабальеро будет иметь честь принимать его. Есть о чем пожалеть!

Потом дон Диего вошел в дом, и человек, который слышал это, не знал, можно ли сомневаться в искренности последнего замечания.

Отряд кавалеристов, во главе с курьером, знавшим местность, мчался галопом по шоссе, а потом повернул на дорогу, которая вела к дому дона Карлоса. Они с таким усердием исполняли поручение, как будто бы им предстояло забрать в плен сумасшедшего. Когда достигли въезда в усадьбу, отряд рассыпался налево и направо, топча цветочные клумбы доньи Каталины и разгоняя кур с дороги, и окружил дом в одно мгновение.

Дон Карлос сидел на веранде на своем обычном месте в полудреме и не заметил приближающихся кавалеристов, пока не услышал стука копыт их лошадей. Он вскочил в тревоге, думая, что сеньор Зорро снова появился в окрестностях и что солдаты преследуют его.

Трое сошли с коней перед ступеньками веранды в облаке пыли, и командовавший ими сержант направился вперед, стряхивая пыль со своего мундира.

– Вы дон Карлос Пулидо? – спросил он громким голосом.

– Я имею честь, сеньор.

– У меня имеется приказ взять вас под арест.

– Арест! – крикнул дон Карлос. – Кто дал вам подобный приказ?

– Его превосходительство губернатор. Он находится теперь в Рейна де Лос-Анжелес, сеньор.

– По какому же обвинению?

– Измена и помощь государственным врагам.

– Нелепость! – крикнул дон Карлос. – Я обвинен в измене, несмотря на то, что сам жертва угнетения, я не поднял руки против власть имущих! Каковы же подробности обвинения?

– Об этом вы спросите судью, сеньор. Я ничего не знаю об этом деле, за исключением того, что должен арестовать вас.

– Вы хотите, чтобы я ехал вместе с вами?

– Требую этого, сеньор.

– Я человек знатной крови, я кабальеро!

– У меня имеются приказания.

– Так, значит, мне не доверяют самому явиться на место суда? Но, может быть, суд будет назначен немедленно? Эта было бы лучше, потому что тем скорее я смогу очиститься от обвинений. Мы поедем в гарнизон?

– Я поеду в гарнизон, когда мое поручение будет выполнено. Но вы пойдете в тюрьму, – сказал сержант.

– В тюрьму? – воскликнул дон Карлос. – И вы осмеливаетесь! Вы бросите кабальеро в грязную тюрьму? Вы поместите его туда, где содержатся неповинующиеся властям туземцы и самые обыкновенные мошенники?

– Есть приказание, сеньор. Приготовьтесь следовать за нами немедленно.

– Хочу дать дворецкому хозяйственные распоряжения относительно гациенды.

– Я пойду с вами, сеньор.

Лицо дона Карлоса запылало. Его руки сжались, когда он посмотрел на сержанта.

– Неужели же меня нужно оскорблять каждым словом? – крикнул он. – Не думаете ли вы, что я убегу, как преступник?

– Приказ есть приказ, сеньор, – сказал сержант.

– Но могу же я но крайней мере сказать об этом моей жене без постороннего лица за спиной?

– Ваша жена – донья Каталина Пулидо?

– Конечно.

– Приказано арестовать ее также, сеньор.

– Мерзавец! – крикнул дон Карлос. – Вы не пощадите даже даму, вы уведете ее из дому?

– Таков приказ. Она также обвиняется в измене и помощи врагам государства.

– Кинусь святыми! Это слишком! Я буду сражаться против вас и ваших солдат, пока у меня хватит дыхания в теле.

– Это будет продолжаться недолго, дон Карлос, если вы попытаетесь вступить в бой. Я только исполняю приказания.

– Мою любимую жену взять под арест, как туземную девку, да еще по такому обвинению! Что вы хотите делать с нею, сержант?

– Она пойдет в тюрьму.

– Моя жена и в это гнилое место! Неужели нет справедливости в этой стране? Ведь она дама.

– Довольно об этом, сеньор! Это данные мне приказания, я исполняю их согласно инструкции. Я солдат, и повинуюсь.

Донья Каталина поспешно вбежала на веранду, так как слышала весь разговор, стоя за дверью. Ее лицо было бледно, но взгляд горд. Она опасалась, как бы дон Карлос не ударил сержанта и боялась, чтобы при этом он не был ранен или убит; она сознавала, что сопротивление только удвоит обвинения против него.

– Я слышала, супруг мой. Мы видим новое преследование. Гордость не позволяет мне обсуждать все это с простыми солдатами, которые поступают так, как им приказали. Пулидо останутся Пулидо даже в гнилой тюрьме.

– Но это позор! – воскликнул дон Карлос. – Что все это означает? Чем это кончится? А наша дочь, которая останется здесь одна со слугами! У нас нет ни родных, ни друзей.

– Ваша дочь, сеньорита Лолита Пулидо? – спросил сержант. – Тогда не огорчайтесь, сеньор, вы не будете разлучены. Я имею приказ арестовать также и вашу дочь.

– Обвинение?

– То же самое, сеньор.

– И вы возьмете ее…

– В тюрьму!

– Невиновную, знатного рода, благородную девушку?

– Таковы приказания, сеньор, – сказал сержант.

– Да поразят святые человека, который дал их! – крикнул дон Карлос. – Они отняли мои земли и богатства. Они опозорили меня и мою семью. Но они не смогут сломить нашей гордости!

Дон Карлос высоко поднял голову, и глаза его засверкали… Он взял жену под руку и повернулся, чтобы войти в дом со следовавшим за ним по пятам сержантом. Он объявил об аресте сеньорите Лолите, которая несколько мгновений простояла, пораженная, онемевшая, а потом разразилась целым потоком слез. Но вскоре гордость Пулидо взяла верх: сеньорита вытерла глаза, с презрительно сжатыми губами глянула на сержанта и подобрала платье, когда он приблизился к ней.

Слуги подали повозку к дверям, дон Карлос с женой и дочерью сели в нее, и началось позорное путешествие.

Сердце их могло разорваться от горя, но ни один из Пулидо не показывал этого. Они высоко держали голову, смотрели прямо перед собою и делали вид, что не слышат низких колкостей солдат.

Ехали мимо разных лиц, которых кавалеристы сгоняли с пути. Все с удивлением смотрели на сидевших в повозке, но не услышали от них ни слова. Некоторые смотрели на них с сожалением, другие смеялись над их бедой, в зависимости от того, были ли то приверженцы губернатора или честные люди, ненавидевшие несправедливость.

Таким образом они подъехали к Рейна де Лос-Анжелес и там встретились с новым оскорблением. Его превосходительство решил, что Пулидо должны быть унижены до крайности, и поэтому разослал несколько кавалеристов распространить весть о том, что должно было произойти, и раздать деньги туземцам и поденщикам, чтобы они глумились над арестованными, когда те прибудут. Губернатор хотел дать урок, который научил бы другие знатные семьи не становиться против него, и доказать, что Пулидо были одинаково ненавистны всем классам.

На краю площади они были встречены чернью. Раздавались жестокие насмешки и шутки, многие из которых ни одна юная сеньорита не должна была бы слышать. Лицо дона Карлоса было красно от злобы и негодования, в глазах доньи Каталины блестели слезы, губы сеньориты Лолиты дрожали, но все трое не показывали вида, что слышат издевательства. Вокруг площади по направлению к тюрьме ехали намеренно медленно. В дверях тюрьмы была толпа негодяев, которые напились вина за счет губернатора и теперь увеличивали шум. Один человек бросил грязью, и она попала в грудь дону Карлосу, но он сделал вид, что не заметил этого. Одной рукой он обнимал жену, другой дочь, оказывая ту защиту, какую только мог оказать, но смотрел прямо перед собой.

Несколько человек знатного происхождения были свидетелями этой сцены, но в суматохе они все же не приняли участия. Некоторые из них были так же стары, как и дон Карлос, и подобные вещи вызывали в их сердцах острую, но пассивную ненависть к губернатору.

Были там и молодые с горячей кровью в сердцах; они смотрели на страдающее лицо доньи Каталины и представляли себе, что это их собственная мать. Видели они и хорошенькое личико сеньориты и воображали ее своей сестрой или невестой.

Некоторые из этих людей украдкой бросали друг на друга взгляды, и хотя не говорили ничего, но думали все об одном и том же: узнает ли об этом сеньор Зорро и даст ли он знать членам новой лиги, чтобы они собирались?

Наконец повозка остановилась перед тюрьмой, и толпа глумившихся туземцев и поденщиков окружила ее. Солдаты делали вид, что отстраняют их, сержант сошел с лошади и приказал дону Карлосу, его жене и дочери выйти из повозки. Грязные и пьяные люди толкали их, когда они поднимались по лестнице. Кто-то бросил грязью, которая измазала платье доньи Каталины. Но если толпа ожидала вспышки гнева со стороны престарелого кабальеро, то она должна была разочароваться. Дон Карлос высоко держал голову, не обращая внимания на своих мучителей, и так провел своих дам до дверей.

Сержант постучал тяжелой рукояткой своей шпаги. Открылось окошечко, и в нем показалось злое усмехающееся лицо тюремщика.

– Кто здесь? – спросил он.

– Три арестанта, обвиняемые в измене, – ответил сержант.

Дверь отворилась. Донесся последний взрыв насмешек из толпы, зятем пленники очутились внутри, и дверь снова закрылась за ними.

Тюремщик повел их по вонючему коридору и открыл камеру.

– Входите! – скомандовал он.

Три пленника очутились внутри, и эта дверь также закрылась за ними на задвижку. Они зажмурили глаза в полутьме, Постепенно они различили два окна, несколько скамеек и фигуры возле стен.

Им даже не оказали снисхождения, чтобы отвести чистую отдельную комнату. Дон Карлос, его жена и дочь были брошены в одну камеру с подонками села, с пьяницами, ворами, гулящими женщинами и презренными туземцами. Они сели на скамейку в углу как можно дальше от остальных. Затем донья Каталина и ее дочь разрыдались, а по лицу престарелого кабальеро, старавшегося утешить их, заструились слезы.

– Много бы я дал, чтобы дон Диего Вега был моим зятем теперь! – шепнул дон Карлос.

Дочь пожала ему руку.

– Может быть, отец, к нам придет друг, – шепнула она. – Может быть, злой человек, причинивший нам эти страдания, будет наказан.

Сеньорите показалось, что сеньор Зорро явился перед ней.

У нее была глубокая вера в человека, которому она отдала свое сердце.

Глава XXIX
Дон Диего нездоров

Час спустя после того как дон Пулидо с женою и дочерью были заключены в тюрьму, дон Диего Вега, одетый самым изысканным образом, медленно поднимался во склону горы в гарнизон, чтобы посетить его превосходительство губернатора.

Он шел слегка раскачивающейся походкой, оглядываясь кругом и смотря как будто бы на горы в отдалении. Раз он остановился, чтобы полюбоваться на цветок, росший около дорожки. У него была шпага, самая модная шпага с драгоценными каменьями на рукоятке, а в правой руке – платок из тонких кружев. Помахивая им, как денди, он то и дело подносил его к кончику носа.

Церемонно поклонился двум или трем встречным кабальеро, но не заговаривал ни с кем, обмениваясь лишь необходимыми словами приветствия. Они также не искали разговора с ним. Вспомнив о том, что дон Диего Вега ухаживает за дочерью дона Карлоса, они еще не могли угадать, как он отнесется к заключению сеньориты вместе с отцом и матерью. Обсуждать это дело им не хотелось, потому что они сами были возмущены и боялись, что у них невольно могут сорваться выражения, которые могла бы быть истолкованы, как изменнические.

Дон Диего подошел к парадной двери гарнизонного помещения, и караульный сержант вызвал солдат для отдачи чести Вега, как то подобало его общественному положению. Дон Диего ответил на это, помахивая рукой, улыбаясь, я вошел в комендатуру, где губернатор принимал тех кабальеро, которые желали зайти и выразить ему свою лояльность. Он приветствовал его превосходительство тщательно обдуманными словами, почтительно поклонился и затем сел на стул, на который любезно указал ему губернатор.

– Дон Диего Вега, – сказал губернатор, – я вдвойне рад, что вы зашли ко мне сегодня, так как в переживаемые нами времена человек, занимающий высокий пост, невольно хочет знать, кто ему друг.

– Я бы зашел раньше, но был в отъезде, когда вы приехали, – произнес дон Диего. – Долго ли намереваетесь вы оставаться в Рейна де Лос-Анжелес, ваше превосходительство?

– До тех пор, пока этот разбойник, именуемый сеньором Зорро, не будет убит или взят в плен, – ответил губернатор.

– Клянусь святыми! Неужели я никогда не перестану слышать об этом мерзавце? – воскликнул дон Диего. – Только о нем и слышу все эти дни. Я поехал провести вечер с одним монахом, как вдруг туда ворвалась целая толпа солдат, преследовавшая этого сеньора Зорро. Возвращаюсь в гациенду моего отца, чтобы там обрести тишину и спокойствие – приходят толпа кабальеро, ищущих известий о сеньоре Зорро! Беспокойные нынче времена! Человек с наклонностями к музыке и поэзии не имеет права существовать в нынешней век.

– Мне весьма прискорбно, что вы себе не могли найти покоя, – смеясь, ответил губернатор. – Но я надеюсь, что скоро молодчик будет пойман и таким образом будет положен конец этой неприятности. Капитан Рамон послал за своим громадным сержантом и его кавалеристами с приказом вернуться. Со мною эскорт из двадцати человек, так что у нас теперь вполне достаточно людей, чтобы захватить это «Проклятие Капистрано», когда он появится в следующий раз.

– Будем надеяться, что все окончится, как должно, – сказал дон Диего.

– Человеку на высоком посту приходится со многим бороться, – продолжал губернатор. – Слушайте, что я должен был сделать сегодня. Я принужден был посадить в тюрьму знатного человека, его жену и молодую дочь. Но необходимо же охранять государство!

– Я полагаю, вы подразумеваете дона Карлоса Пулидо и его семью?

– Да, кабальеро.

– Теперь, когда а вспомнил об этом, должен сказать несколько слов, – сказал дон Диего. – Не уверен, что и моя честь не затронута.

– Как, кабальеро, как это может быть?

– Мой отец приказал мне жениться и обзавестись семьей, как подобает. Несколько дней тому назад я просил у дона Карлоса Пулидо разрешения посвататься к его дочери.

– Ха! Я понимаю. Но вы же не жених молодой сеньориты?

– Нет еще, ваше превосходительство.

– Тогда, дон Диего, ваша честь не затронута, насколько мне кажется.

– Но я ухаживал за ней.

– Вы должны благодарить небо, что это не зашло дальше, дон Диего. Подумайте, как бы это выглядело, если бы вы были соединены теперь с этой семьей. А что касается женитьбы, то поедемте со мной на север в Сан-Франциско де Азис, где сеньориты куда красивее, чем здесь на вашем юге. Посмотрите там на девиц знатного происхождения, дайте мне знать о вашем выборе, и я гарантирую вам, что избранница примет ваше предложение, Я также могу гарантировать, что она будет из лояльной семьи, с которой не стыдно будет породниться. Мы найдем вам такую жену, какая вам подобает, кабальеро.

– Вы извините меня, но не слишком ли строго было заключить в тюрьму дона Карлоса и его дам, – спросил дон Диего, смахивая с рукавов пыль.

– Я нахожу это необходимым, сеньор.

– Вы думаете, это увеличит популярность губернатора, ваше превосходительство?

– Так это или не так, но государство должно быть защищено.

– Знатные люди ненавидят такого рода вещи, и может подняться ропот, – предупредил дон Диего. – Мне будет очень неприятно видеть, если ваше превосходительство сделает неверный шаг в этом направлении.

– Что же вы хотите, чтобы я сделал? – спросил губернатор.

– Поместите дона Карлоса и его семью под домашний арест, если хотите, но не сажайте их в тюрьму – этого не нужно, они не убегут; предайте их суду так, как полагается предавать знатных людей.

– Вы смелы, кабальеро!

– Клянусь святыми! Разве я сказал лишнее?

– Было бы лучше предоставить эти дела тем немногим из нас, которым они вменены в обязанность, – сказал губернатор. – Я, конечно, могу вонять, как знатному человеку больно сознавать, что дон Карлос брошен в тюрьму, и видеть, что его дамы подверглись той же участи, но в таком случае, как этот…

– Я не слышал, в чем сущность дела, – сказал дон Диего.

– Ха! Может быть, вы перемените свое мнение, когда узнаете о нем. Вы говорили про сеньора Зорро. Что если я скажу вам, что этого разбойника укрывал, охранял и кормил дон Карлос Пулидо.

– Это удивительно!

– И что донья Каталина причастна к измене, и что хорошенькая сеньорита нашла для себя подходящим вести изменнические разговоры и приложить свои хорошенькие ручки к заговору против государства.

– Это невероятно! – воскликнул дон Диего.

– Несколько ночей тому назад сеньор Зорро был в гациенде Пулидо. Комендант получил известие об этом от лояльного туземца. Дон Карлос помогал бандиту обманывать солдат, спрятал его в шкафу, и, когда капитан Рамон был там один, этот разбойник вышел из шкафа, вероломно атаковал и ранил его.

– Клянусь святыми!

– И в то время как вы уехали, сеньор, а Пулидо были вашими гостями, сеньор Зорро был в вашем доме и разговаривал с сеньоритой, когда комендант накрыл их. И сеньорита схватила капитана Рамона за руку и мешала ему действовать до тех пор, пока этот сеньор Зорро не удрал.

– Это выше моего понимания! – воскликнул дон Диего.

– Капитан Рамон дал мне сотню подобных примеров, внушающих подозрение. Можете ли вы теперь удивляться, что я посадил Пулидо в тюрьму? Если бы я просто посадил их под арест, то сеньор Зорро помог бы им удрать.

– А что же дальше, ваше превосходительство?

– Я продержу их в тюрьме, пока мои кавалеристы не поймают этого разбойника. Я заставлю его признаться и опознать их, а потом над ними будет назначен суд.

– Какие нынче беспокойные времена! – пожаловался дон Диего.

– Как лояльный человек – и я надеюсь, как мой сторонник, – вы должны желать, чтобы враги государства были уничтожены.

– Конечно! Самым искренним образом! Все настоящие враги государства должны быть наказаны.

– Я рад слышать это, кабальеро! – воскликнул губернатор и через стол пожал руку дону Диего.

Они еще немного поговорили о разных пустяках. Потом дон Диего ушел, так как тут были другие лица, желавшие видеть губернатора. После его ухода губернатор посмотрел на капитана Рамона и улыбнулся.

– Вы правы, комендант, – сказал он. – Такой человек не может быть изменником. Даже думать об измене слишком утомительно для него. Что за человек! Он может свести этого старого шарлатана, своего отца, с ума!

Дон Диего медленно спускался с горы, здороваясь со встречными и снова останавливаясь, чтобы посмотреть на маленькие цветочки, росшие у дороги. На площади он встретил молодого кабальеро, который был рад назваться его другом. Это был один из того маленького отряда людей, который провел ночь в гациенде дона Алехандро.

– Ха! Дон Диего, здравствуйте! – воскликнул он, затем понизил голос и подошел ближе. – Человек, которого мы назвали главой нашей лиги мстителей, не прислал ли вам случайно вести сегодня днем?

– Клянусь ясным голубым небом, нет! – сказал дон Диего. – Да зачем ему и посылать?

– А дело Пулидо? Ведь это ужасное оскорбление. Некоторые из нас удивлялись, почему наш вождь до сих пор не принял в этом деле участия. Мы ожидали вестей.

– Клянусь святыми! О, я надеюсь, что ничего не будет, – сказал дон Диего. – Я не мог бы перенести никакого приключения этой ночью… Э… у меня голова болит, и боюсь, что у меня будет лихорадка. Мне надо будет повидать аптекаря. У меня дрожь пробегает по спине. Разве это не симптом? Во время сиесты у меня целый час болела левая нога, как раз повыше колена. Это, должно быть, к непогоде.

– Будем надеяться, что вам не грозит ничего серьезного, – рассмеялся его друг и поспешил через площадь.

Глава XXX
Знак лисы

Спустя час после наступления сумерек какой-то туземец отыскал одного из кабальеро и сообщил, что некий господин хочет поговорить с ним немедленно и что по-видимому это очень богатый дворянин, так как он дал ему, туземцу, большую монету за передачу сообщения, в то время как он мог бы с таким же успехом не дать ничего, кроме тумака по голове; он сказал также, что таинственный дворянин будет ждать у тропинки, ведущей к дороге в Сан-Габриель и, чтобы быть уверенным, что кабальеро прибудет, он просил туземца сказать, что в окрестности появилась лисица.

«Лисица! Зорро – лисица», подумал кабальеро, а затем ошеломил туземца тем, что также дал ему монету.

Он немедленно поспешил на место свидания и нашел там сеньора Зорро верхом на громадной лошади, лицо его было под маской, тело закутано в плащ.

– Вы передадите эту весть всем кабальеро, – сказал сеньор Зорро. – Я бы хотел, чтобы все те, кто лоялен и кто желает быть лояльным, собрались в полночь в маленьком домике, позади холма. Вы знаете это место? Да? Я буду ждать.

Потом сеньор Зорро повернул свою лошадь и ринулся в темноту, а кабальеро вернулся в село и передал весть тем, на кого, он знал, можно положиться, а им поручил передать известие и остальным легковерам. Один из них направился в дом дона Диего, но дворецкий сказал ему, что дон Диего жаловался на лихорадку, удалился в свою комнату и заявил, что он живьем сдерет кожу со слуги, если тот осмелится войти в его комнату без вызова.

Около полуночи кабальеро начали по одному пробираться из села, каждый верхом на своем лучшем коне, вооруженный шпагою и пистолетом. У каждого из них была при себе маска, чтобы в случае надобности можно было мгновенно надеть ее. Это было обусловлено в гациенде дона Алехандро в числе многих других решений.

Село было погружено во мрак, за исключением таверны, где некоторые из эскорта его превосходительства веселились с местными кавалеристами, так как сержант Педро Гонзалес возвратился со своими солдатами как раз перед полуночью; он был рад вернуться после бесплодной погони и надеялся, что следующее преследование будет успешнее.

Сидящие в таверне прибыли из гарнизона, спустившись с холма; некоторые оставили там своих лошадей не оседланными и не взнузданными, и у них не было и мысли о возможной встрече с сеньором Зорро этой ночью. Толстый хозяин усиленно хлопотал, так как у солдат, прибывших с севера, были монеты в кошельках и желание истратить их. Сержант Гонзалес по обыкновению сосредоточивал на себе всеобщее внимание, говорил подробно о том, как он поступит с сеньором Зорро, если святые будут так милостивы, что помогут встретить его со шпагой в руке.

В большой комнате гарнизона также был свет, так как пошли спать лишь немногие солдаты. Был также свет и в доме, где пребывал гостем его превосходительство, но все остальное село оставалось во тьме, и народ спал.

В тюрьме совсем не было света за исключением свечи, горевшей в конторе, где дежурил сонный человек. Тюремщик был в постели. Узники стонали на жестких скамьях в комнате для заключенных. Дон Карлос Пулидо стоял перед окном, смотря вверх на звезды; а его жена и дочь прижались на скамье рядом с ним. Они не были в состоянии уснуть в такой обстановке.

Кабальеро нашли сеньора Зорро, ожидавшего их там, где он назначил, но он оставался в отдалении, лишь изредка произнося несколько слов, пока все не оказались в сборе.

– Все ли здесь? – спросил он тогда.

– Все, за исключением дона Диего Вега, – ответил один. – Он болен лихорадкой, сеньор.

Все кабальеро фыркнули, так как подумали, что лихорадка вызвана трусостью.

– Я предполагаю, что вы отчасти знаете, мой замысел, – сказал сеньор Зорро. – Мы знаем, что случилось с доном Карлосом Пулидо и с дамами его семьи. Мы знаем, что они невиновны ни в какой измене; но даже если бы это было так, все же их недопустимо было сажать в тюрьму с простыми мошенниками и пьяницами. Подумайте! Дон Карлос находится в немилости у губернатора! Считает ли лига необходимым предпринять что-нибудь в этом деле? Если нет, тогда я предприму что-нибудь сам!

– Освободить их! – воскликнул один из кабальеро. Остальные подхватили этот возглас и громко выразили свое одобрение. Представлялся случай рискнуть, испытать приключение и возможность сделать доброе дело.

– Мы должны тихо въехать в село, – сказал сеньор Зорро. – Луны нет, и нас не заметят, если мы примем меры предосторожности. Мы приблизимся к тюрьме с юга. У каждого будет своя обязанность. Некоторые окружат здание, чтобы дать знать, если кто-нибудь будет приближаться. Другие должны быть наготове отбить солдат, если они откликнутся на тревогу. Остальные войдут в тюрьму со мною, чтобы освободить узников.

– Это превосходный план, – сказал кто-то.

– Это только небольшая часть его. Дон Карлос гордый человек, и если мы дадим ему время на размышления, то он может отказаться покинуть тюрьму. Мы не должны допустить этого. Некоторые из вас схватят его и уведут оттуда. Другие займутся доньей Каталиной. Я позабочусь о сеньорите. Но вот мы освободим их. А дальше что?

Он слышал перешептывания, но никто не давал ясного ответа. Тогда он продолжал развивать свой план:

– Все направятся на шоссе, чуть ниже этого места. Там мы рассыпемся. Те, кто будет с доньей Каталиной, поспешат с нею в гациенду дона Алехандро Вега, где ее можно скрыть, если будет нужно, и куда солдаты губернатора не сразу осмелятся войти и схватить ее. Те, кто будет с доном Карлосом, направятся в Чала, и на расстоянии десяти миль от села будут встречены двумя туземцами, посвященными в дело, которые дадут пароль о лисице. Туземцы возьмут дона Карлоса и позаботятся о нем. Когда это все будет проделано, каждый кабальеро поскачет к себе домой тихо, по одиночке, рассказывая какую угодно историю, но приняв самые большие предосторожности. Я же в это время отвезу сеньориту в безопасное место. Она будет отдана на попечение монаха Филиппа, человека, которому можно довериться, и он скроет ее, если нужно. Потом мы будем наблюдать и посмотрим, что сделает губернатор.

– Что может сделать он? – спросил один из кабальеро. Прикажет разыскивать их, конечно.

– Мы должны будем выжидать дальнейших событий, – сказал сеньор Зорро. – Все ли готовы?

Они уверили его, что готовы; тогда он определил каждому его обязанность; затем они покинули маленькую долину, медленно и осторожно объехали селение и проникли в него с юга.

Они слышали, как кричали и пели солдаты в таверне, видели огни гарнизона и тихо попарно передвигались к тюрьме.

Через короткое время она была окружена спокойными, решительным людьми; затем сеньор Зорро и четверо других спешились и пошли к дверям здания.