355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Уиндем » Во всем виноват лишайник » Текст книги (страница 2)
Во всем виноват лишайник
  • Текст добавлен: 17 апреля 2020, 10:00

Текст книги "Во всем виноват лишайник"


Автор книги: Джон Уиндем



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Я надеюсь, ты получишь эту работу, если тебе так хочется, милая, но что такое этот «Дарр»?

– Научно-исследовательский центр. Частная компания, которая принадлежит доктору Саксоверу. Огромный дом конца восемнадцатого века, окруженный парком. Знаешь, из тех поместий, которые слишком велики для того, чтобы кто-нибудь захотел в них жить, но не представляют ни малейшего интереса для государства. Доктор Саксовер купил его почти десять лет назад. Он с семьей занимает одно крыло здания. Все остальное переделано под офисы и лаборатории. Конюшни и дома для слуг превращены в небольшие квартирки для персонала. По всей территории поместья разбросаны маленькие коттеджи. Некоторое время назад доктор Саксовер построил еще несколько лабораторий и новых домов для супружеских пар, ну и тому подобное. Это что-то вроде общины.

– Тебе придется там жить?

– Да, или где-нибудь неподалеку. Мне говорили, что там сейчас многовато народу, но если повезет, я смогу получить одну из квартир. В самом большом здании есть что-то вроде столовой для персонала, ее услугами пользуются все работники, если захотят, конечно, и, естественно, можно уезжать на выходные. Все твердят, что это чудесное место, прямо на природе. Но там требуется работать как следует, нужно интересоваться всем, что происходит в компании. Доктор Саксовер не терпит бездельников.

– Кажется, неплохое место, – сказала миссис Брекли. – Дорогая, мы совсем ничего не знаем про такие места, я и твой отец. И никак не можем понять, что они там делают? Что производят?

– Ничего не производят, мамочка. Они разрабатывают идеи, а затем дают возможность другим пользоваться этими идеями.

– Но если это хорошие идеи, почему бы им не взять их себе?

– Работа исследователя заключается в другом. Понимаешь, «Дарр» – это не фабрика. Все происходит следующим образом… ну, например, доктору Саксоверу пришла в голову идея насчет термитов – знаешь, есть такие белые муравьи, которые поедают дома и много еще чего другого в тропиках…

– Дома, дорогая?

– Ну, то, что сделано из дерева… а потом рушится и все остальное. Так вот, доктор Саксовер и другие ученые из «Дарра» занялись этой проблемой. И выяснили, что термит, откусывая кусочек дерева и глотая его, не в состоянии переварить пищу самостоятельно – внутри его организма живет простейший паразит, который разрушает целлюлозную структуру дерева, после чего термит уже может приступать к пищеварению. Итак, ученые исследовали паразита и придумали химическое соединение, которое является для него смертельным. Оно эффективно и абсолютно безопасно для человека. Ученые ввели его термитам, те продолжали питаться деревом, но без помощи паразита не могли его переварить, поэтому просто умирали от голода.

Ученые из «Дарра» назвали это вещество АП-91 и запатентовали его, а доктор Саксовер представил его на рассмотрение государственных химических предприятий и предположил, что в тропиках его будут очень охотно покупать. Был проведен ряд тестов, которые дали прекрасные результаты, позволившие начать производство. Теперь это вещество продается в тропиках повсюду под торговой маркой «Терморб-6», доктор Саксовер получает прибыль с каждой проданной баночки, что приносит не одну тысячу фунтов в год, а ведь это всего один из множества его патентов. Так они и работают.

– Белые муравьи. Какой кошмар! – возмутилась миссис Брекли. – Лично я не хотела бы работать с белыми муравьями.

– Ну, это лишь один из проектов, мамочка. Они одновременно занимаются целой кучей самых разнообразных проблем.

– Слушай, а народу там много?

– Ну, не знаю сколько, думаю, человек шестьдесят.

– И девушки?

– Да, мамочка. С приличиями там все в порядке. Мне говорили, что процент заключенных в «Дарре» браков очень высок. Только вот не знаю, хорошо ли это с твоей точки зрения. Впрочем, можешь не беспокоиться, в мои намерения не входит в ближайшее время присоединиться к большинству.

– Дорогая, обычно это выражение употребляется для того…

– Я знаю, мамочка. Знаю… ой, ты же еще не видела мое новое платье, я купила его для собеседования. Пойдем, покажу.

Глава 2

Диана так никогда и не узнала, что новое платье чуть не стоило ей желаемой работы. Нет, с ним все было в порядке – в полном порядке. Оно было сшито из тонкой шерсти мягкого зеленого цвета, который так шел к ее каштановым волосам, и, как и все, что носила Диана, казалось немного дороже своей настоящей цены. Но несмотря на то, что молодые ученые, в отличие от представителей мира искусства, не носят никакой специальной одежды, выделяющей их среди простых смертных, они, тем не менее, имеют тенденцию принадлежать к двум основным типам: те, кто носят не очень хорошо скроенную аккуратно-приличную одежду, и те, кто вообще не считают нужным обращать внимание на такие пустяки. Диана, вне всякого сомнения, не относилась ни к тому, ни к другому типу. Ее внешний вид вызвал у Френсиса Саксовера опасения.

Его вполне удовлетворили характеристики Дианы, ее оценки и рекомендации говорили сами за себя, да и письмо, которое девушка написала руководителю «Дарр Девелопментс», произвело на него благоприятное впечатление. Вполне можно было бы сказать, что все обстоятельства складывались в пользу Дианы, пока она не предстала перед Френсисом Саксовером собственной персоной – вот тогда-то в его сознании и загорелся тревожный сигнал.

Потому что за десять лет управления «Дарр Девелопментс» Френсис Саксовер научился быть даже немного слишком осторожным. Намереваясь стать – и добившись в этом успеха – вдохновителем и разумным руководителем удачного предприятия, Френсис не предполагал, что судьба уготовила ему роль патриарха, возглавляющего некую общину, созданную его собственными стараниями. Так что он рассматривал кандидатов, оценивая их сразу с нескольких сторон. Как раз сейчас патриарх с сомнением поглядывал на симпатичную и со вкусом одетую мисс Брекли.

Она выглядела так, что вполне могла стать причиной возникновения одной из тех ситуаций, которые уже не раз заставляли Френсиса обращаться к жене Кэролайн с предложением заменить слово «Девелопментс» в названии их предприятия на «Лагерь отдыха, или место, где утешаются одинокие сердца».

Сама Диана никак не могла понять, почему после целого ряда благоприятных предзнаменований и весьма многообещающего начала она стала опасаться за исход собеседования. Конечно же, причина колебаний Френсиса Саксовера была бы ей ясна, если бы она смогла хотя бы краешком глаза заглянуть в сознание своего возможного начальника – там проносились воспоминания о нескольких инцидентах, произошедших за десятилетнюю историю мирного существования «Дарра».

Вот, например, волоокая и страстная мисс Трегарвен. Она была способным биологом, но, к сожалению, обладала одним недостатком – главным украшением ее комнаты были крошечные фарфоровые сердечки, которые она, одно за другим, разбивала специальным церемониальным молотком, когда, по ее мнению, обстоятельства складывались благоприятным образом для увеличения счета. Или мисс Блю, похожее на хорошенькую куколку существо, являвшееся юным химическим гением. Ее удивительные глаза излучали ангельскую невинность (что было абсолютным обманом, естественно) и рождали в особях противоположного пола рыцарские замашки сэра Галахада. Охватившее всех, словно эпидемия, желание помогать мисс Блю привело в конце концов к дуэли – химик и биолог, абсолютно ничего не сведущие в этих делах, встретились ранним росистым утром на поляне у опушки леса, в результате чего химик прострелил биологу левую руку. Тот ужасно рассвирепел от такого поворота событий и, бросив оружие, решил разобраться с химиком при помощи честного кулачного боя. А мисс Блю, которая, одевшись весьма легкомысленно, потихоньку выбралась из теплой постели и отправилась понаблюдать из каких-нибудь кустов за тем, как будут разворачиваться события, подхватила ужасающую простуду. Или вот еще мисс Котч. Она просто виртуозно разбиралась в аминокислотах, зато абсолютно не справлялась со своими собственными проблемами, поскольку обладала чересчур нежным сердечком. Мисс Котч настолько боялась задеть чьи-либо чувства, что каким-то образом умудрилась тайно согласиться выйти замуж сразу за троих молодых людей, являвшихся ее коллегами, а затем, не в состоянии найти выход из безвыходного положения, посчитала, что ей остается только бегство. Она исчезла, оставив у себя за спиной полнейшую эмоциональную неразбериху, впрочем, и в ее рабочих делах царил совершеннейший беспорядок.

Учитывая этот опыт и некоторые похожие инциденты, сомнения Френсиса были вполне понятны и объяснимы. С другой стороны, в пользу Дианы говорило то, что она держалась совершенно спокойно, рассчитывая только на свои собственные силы и не делая ни малейших попыток очаровать Френсиса, чтобы получить работу. Стараясь быть справедливым, Френсис решил, что этот случай требует консультации – а так как именно Кэролайн приходилось время от времени заниматься эмоциональными травмами, являвшимися результатом нарушения размеренного течения жизни «Дарра», он обратился за помощью к ней. Поэтому вместо того, чтобы представить Диану будущим коллегам во время обеда в общей столовой – как Френсис собирался сделать сначала – он решил пригласить девушку на ланч в кругу своей семьи.

Во время ланча его опасения несколько уменьшились. Диана легко и разумно отвечала на вопросы хозяев, поделилась с Полом, которому недавно исполнилось двенадцать лет, своими соображениями по поводу сроков предстоящей успешной экспедиции на Марс; сделала все, что было в ее силах, чтобы вытянуть несколько слов из Стефани, рассматривавшей гостью широко раскрытыми глазами, в которых застыло почти благоговейное восхищение, лишившее девочку дара речи.

Позже он спросил у жены:

– Ну что, рискнем или опять нарвемся на неприятности?

Кэролайн грустно посмотрела на мужа:

– Френсис, дорогой, тебе давно следует перестать рассчитывать на то, что здесь все будет действовать с четкостью машины… пустая трата сил да и только.

– Мне кажется, я уже начинаю это понимать, – признал Френсис. – Тем не менее, когда возникает обычный кризис – это одно, а когда ты сам, собственными руками создаешь все условия для возникновения более серьезных проблем – это совсем другое.

– Ну, если ты считаешь, что, устраивая для желающих работать у нас что-то вроде конкурса красоты наоборот, ты дашь возможность тем, кому не очень везет в жизни, попробовать прыгнуть выше собственной головы и проверить свои силы, тебе следует еще раз хорошенько все обдумать. Мне нравится эта девушка. Она необычна, умна, и мне кажется, у нее есть здравый смысл, а это не одно и то же. Поэтому, если она действительно обладает необходимыми знаниями и способностями, ее следует принять на работу.

Так Диана стала сотрудником «Дарра».

Ее появление вызвало немалый интерес – у кого-то проснулись новые надежды, другие расстроились. Любители молниеносных побед сразу попробовали свои силы, но на них просто не обратили внимания. Тогда за дело принялись более тонкие стратеги, однако и они довольно быстро поняли, что этой крепости им не взять. В результате после тщательной разведки в «Дарре» сложилось определенное мнение о Диане.

– Красивая, но глупенькая, – печально поставил диагноз один из химиков.

– Глупенькая! Побойтесь бога!.. – возразил биолог. – Но даже если вы и правы, с каких пор это считается недостатком? Кстати сказать, она весьма охотно разговаривает – только вот результата никакого.

– Именно это я и имел в виду, – терпеливо продолжал химик. – Она глупа совсем не в тех областях, в которых положено быть глупой хорошенькой девушке; такого просто не должно быть, – добавил он для ясности.

Жены и незамужние женщины позволили себе немного расслабиться.

– Ледышка! – говорили они друг другу, и в их голосах слышалось удовлетворение.

Однако некоторые сомнения оставались, поскольку мысль о том, что их мужчины кого-то могут не интересовать, не слишком радовала благородных дам. Тем не менее большинство вполне удовлетворила подобная классификация, за одним исключением: уж слишком хорошо Диана одевалась – дамы никак не могли взять в толк, зачем тратить на это столько сил, если не стремишься получить хоть что-нибудь в награду…

Когда Елена Дэйли, жена Остина Дэйли, биохимика, который фактически был заместителем Саксовера, в одном из разговоров с мужем обмолвилась об этом, он высказал иную точку зрения.

– Всякий раз, когда в коллектив попадает новый человек, начинаются разговоры. Ползут слухи. Я не понимаю почему, – пожаловался он. – Юные существа появляются среди нас, считая себя замечательными во всех отношениях, уверенные, что мир вращается вокруг них, – как это считали их родители, бабушки и дедушки, – а потом они сталкиваются с теми же проблемами и с тем же упрямством повторяют ошибки, которые в свое время совершали их родители. Здесь нет ничего интересного: каждый из нас относится к одному из четырех, максимум пяти типов; единственное, что можно ожидать нового, – попытаться прожить свою молодость еще раз – но тут на страже стоит Бог.

– Мне очень нравилось быть молодой, – сказала его жена.

– Тебе раньше нравилось быть молодой – и мне тоже, – уточнил Остин. – А сейчас – нет уж, спасибо, больше не надо.

– Но мне и правда нравилось! Бесконечные волнения, прелестные платья, вечеринки, прогулки при луне, предчувствие нового романа…

– Как чудесное лето нашего детства? Когда забылись все разочарования, ненависть соперников, горечь поражений, ощущение одиночества, жестокость равнодушного мира, сомнения и муки, слезы в подушку? Даже воспоминания о юности не вызывают у меня радости. Золотые мальчики и девочки жили лишь в золотом веке.

– Только не надо прикидываться циником передо мной, Остин.

– Любовь моя, я совсем не циник. Но и мечтателем, который сожалеет об утраченной молодости, меня не назовешь. Поэтому я сочувствую юношам и девушкам, которым предстоит болезненное расставание с иллюзиями и взросление. Однако я продолжаю считать, что наблюдать за этим процессом со стороны – довольно скучное занятие.

– Ну хорошо, а к какому типу относится наша новая сотрудница?

– Молодая Диана? Еще слишком рано об этом судить. Она, как это принято говорить, поздний фрукт. В настоящий момент бедняжка страдает от детского увлечения Френсисом.

– О, брось…

– Тут не может быть никаких «брось». Возможно, он и не является для тебя идеалом, но Френсис отлично соответствует подобному образу. Я это и раньше замечал. И не сомневаюсь, что история еще не раз повторится. Он сам, конечно, ничего не видит; Френсис никогда не отличался особой наблюдательностью в подобных вопросах. Тем не менее Диана очень необычная молодая женщина, и я не могу себе представить, какой она станет, когда повзрослеет.

Был Остин Дэйли прав или нет, но в первые несколько недель в «Дарре» в поведении Дианы не произошло никаких изменений. Она продолжала вести себя дружелюбно, однако совершенно независимо. Ее отношения с коллегами-мужчинами носили или товарищеский характер, или постепенно приняли несколько холодноватый оттенок, что достаточно быстро привело к тому, что Диана подружилась с рядом молодых женщин. Таким образом почти с самого начала она заняла необычное положение. То, что она уделяла своему внешнему виду столько времени, было воспринято, как причуда, как нечто искусственное, вроде увлечения декоративными цветами или акварельными пейзажами – Диана занималась этим ради собственного удовольствия. Вскоре выяснилось, что она охотно рассказывает о своем увлечении и даже готова помочь овладеть некоторыми тайнами. Несколько необычное, хоть и дорогое хобби – впрочем, оно никому не доставляло неприятностей, ведь Диана занималась этим, не выходя из дома. Считалось, что все свои деньги Диана тратит на одежду.

– Странная девушка, – заметила Кэролайн Саксовер. – Способности Дианы предполагают образ жизни, не соответствующий некоторым ее вкусам. В настоящий момент она, как мне кажется, похожа на спокойное море – полный штиль – и не слишком стремится выйти из этого состояния. Но наступит момент, когда она проснется, – и это будет весьма неожиданно.

– Ты хочешь сказать, что последует очередной эмоциональный взрыв и мы потеряем еще одного хорошего работника? – мрачно проговорил Френсис. – Я начинаю превращаться в реакционера и сомневаться в том, можно ли разрешать хорошеньким девушкам получать первоклассное высшее образование. Наша экономика тратит на это слишком много денег – и все зря. Правда, боюсь, что даже если исключить из всех высших учебных заведений всех красоток, гарантий это не даст никаких. Тем не менее я надеюсь, что придет день, когда у нас будут работать девушки, чье стремление добиться научных результатов будет сильнее стадного чувства.

– Может быть, ты имеешь в виду секс, а не стадный инстинкт? – предположила Кэролайн.

– Да? Не знаю. Разве тут есть какая-нибудь разница, когда речь идет о молодых женщинах? – проворчал Френсис. – Ладно, будем рассчитывать на то, что она продержится хотя бы пару месяцев.

Миссис Брекли в разговоре с мужем высказала противоположную точку зрения.

– Кажется, Диана вполне довольна местом своей работы, – заметила она после того, как дочь навестила их. – Жаль только, что она там долго не продержится. Такая девушка, как Диана, – нет, ни в коем случае!

Подобного рода заявления не нуждались в комментариях, поэтому мистер Брекли промолчал.

– Похоже, она восхищается этим доктором Саксовером, – добавила его жена.

– Как и многие другие люди, – ответил мистер Брекли. – Среди ученых он пользуется уважением. Когда я рассказал своим знакомым, что Диана у него работает, они ей даже немного позавидовали. По-видимому, попасть в «Дарр Девелопментс» не так-то просто.

– Он женат, двое детей. Мальчику двенадцать, а девочке почти десять, – сообщила миссис Брекли.

– Ну, тогда все в порядке. Или ты хочешь сказать, что в этом и заключается проблема?

– Какие глупости, Гарольд! Он почти в два раза старше ее.

– Ладно, – мирно согласился он. – Тогда о чем же мы говорим?

– На данный момент все в порядке, но из ее слов следует, что это совсем не подходящее место для такой привлекательной девушки, как Диана. Не может же она похоронить себя там навечно! Ей необходимо подумать о будущем.

На это мистеру Брекли опять нечего было сказать. Он пытался понять, решила ли Диана, стремившаяся найти общий язык с матерью, и в самом деле обмануть ее, или убежденность Мальвины Брекли в том, что всякая дочь должна быть выдана замуж, причем как можно быстрее, является полной и окончательной.

Тем временем Диана устраивалась в «Дарре». Френсис Саксовер убедился в том, что получил хорошего работника; более того, он с облегчением заметил, что в ней нет никаких проявлений стадного инстинкта, за которыми всегда следует миграция. Отношения с коллегами сложились у Дианы в основном ровные, хотя и несколько отстраненные. Она изредка позволяла себе выпустить стрелу, которая заставляла иных вздрагивать и бросать на нее внимательные взгляды. Однако после того, как Диана отразила все наскоки завзятых сердцеедов и повела себя достаточно разумно, на нее перестали обращать внимание, как не обращают внимания на красивую, но в общем ничем не примечательную деталь ландшафта.

– Среди нас, но не с нами, – заметил Остин Дэйли, когда подошли к концу два месяца пребывания Дианы в «Дарре». – В этой девушке есть нечто неуловимое. У нее странная манера улыбаться совсем не в те моменты, когда следует. Рано или поздно она обязательно преподнесет нам какой-нибудь сюрприз.

Глава 3

Однажды утром дверь комнаты, в которой работала Диана, резко распахнулась. Она оторвалась от микроскопа и увидела, что в дверях с блюдцем в руках стоит расстроенный Френсис Саксовер.

– Мисс Брекли, – сказал он, – мне сказали, что вы добровольно взяли на себя обязанность следить за тем, чтобы Фелиция могла ночью перекусить. Если в этом действительно есть необходимость – в чем лично я сильно сомневаюсь, поскольку она даже не притронулась к вашему дару, – не будете ли вы так любезны ставить это блюдце в сторону от того места, где ходят люди? Я уже в третий раз чуть не наступил на него!

– Ой, мне очень жаль, доктор Саксовер, – извинилась Диана. – Как правило, я не забываю убрать его, когда прихожу на работу. К тому же она обычно все съедает, вы же знаете. Возможно, ее испугала гроза, которая разразилась прошлой ночью.

Она взяла блюдце и поставила на скамейку.

– Я обязательно позабочусь…

Когда Диана ставила блюдце, оно разбилось, и девушка наклонилась, чтобы посмотреть, что случилось.

Видимо, из-за грозы молоко свернулось. Во всяком случае, почти все молоко свернулось, осталось одно пятнышко диаметром чуть меньше полудюйма, в центре которого находился какой-то темный сгусток. Казалось, в этом месте молоко не скисло.

– Как странно, – пробормотала Диана.

Френсис бросил небрежный взгляд на молоко, а потом посмотрел внимательнее.

– Над чем вы вчера работали непосредственно перед тем, как налили молоко в блюдечко? – спросил он.

– Над новой популяцией лишайников Макдональда. Почти весь день занималась с ними, – ответила Диана.

– Гм-м, – сказал Френсис.

Он нашел чистое смотровое стекло, вытащил из молока сгусток и положил его туда.

– Вы можете это идентифицировать? – спросил он.

Диана поставила стекло под микроскоп. Френсис бросил взгляд на заросли серо-зеленых «листьев» под разнообразными стеклянными колпаками. Все они были похожи друг на друга. Диана довольно быстро справилась с задачей, которую задал ей Френсис.

– Это из той серии, – уверенно заявила она, показывая на кучу рассеченных кусочков, покрытых желтыми пятнышками вдоль разрезов. – Пока, – пояснила она, – я назвала его «Lichens imperfectus tertius mongolensis secundus Macdonaldi».

– Вот это да, – усмехнулся Френсис.

– Ну, – сказала она, оправдываясь, – вы же знаете, не так-то просто придумать хорошее название. Почти все лишайники оказываются imperfecti, а этот был третьим, во второй серии Макдональда.

– Ладно, будем помнить, что название носит временный характер, – утешил ее Френсис.

– Антибиотик? Как вы думаете? – спросила Диана, снова посмотрев на блюдце.

– Может быть. Очень многие лишайники обладают свойствами антибиотиков, так что это вполне вероятно. Конечно, существует всего один шанс из сотни, что мы получим полезный антибиотик. И все же я возьму ваш образец, а о результатах сообщу позже.

Френсис взял пустую колбочку, наполнил ее лишайником, оставив половину под стеклянным колпаком. Потом он повернулся к двери. Однако выйти из комнаты Френсис не успел – его остановил голос Дианы.

– Доктор Саксовер, как сегодня чувствует себя миссис Саксовер?

Он повернулся; теперь на Диану смотрел совсем другой человек, словно с его лица сдернули маску спокойной уверенности. Френсис медленно покачал головой:

– Врач говорит, что утром у нее было хорошее настроение. Надеюсь, это правда. Больше они ничего не могут сказать. Понимаете, она не знает – и думает, что операция прошла успешно. Наверное, так лучше. Да, действительно так лучше – но, о господи!..

Он снова повернулся к двери и вышел, прежде чем Диана успела как-нибудь отреагировать на его слова.

Саксовер унес с собой лишайник, и прошло очень много времени, прежде чем Диана снова о нем вспомнила.

Через несколько дней Кэролайн Саксовер умерла.

Френсис, казалось, погрузился в транс. Приехала его сестра Айрин, которая была вдовой; она взяла на себя все обязанности по дому, те, что раньше выполняла Кэролайн. Френсис ее практически не замечал. Айрин попыталась убедить его уехать на время, но он не соглашался. Две недели Френсис бродил по дому, как нечто обратное призраку – его тело присутствовало здесь, а дух витал где-то далеко. Затем, неожиданно, он совсем исчез. Закрылся в своей лаборатории. Сестра стала посылать ему еду, но она часто возвращалась нетронутой. В эти дни Френсис почти не показывался на людях, а его кровать часто оставалась нерасстеленной.

Остин Дэйли, который чуть ли не силой пробился к Френсису, рассказал остальным, что Саксовер как сумасшедший работает сразу над дюжиной различных проектов, и выразил опасение, что их руководителю грозит нервный срыв. В тех редких случаях, когда он все-таки появлялся за столом, Френсис держался так отчужденно и напряженно, что дети начали его бояться. Однажды Диана увидела горько плачущую Стефани. Она постаралась утешить девочку и взяла ее с собой в лабораторию, где позволила поиграть с микроскопом.

На следующий день, в субботу, Диана повела Стефани на прогулку – подальше от дома.

Тем временем жизнь продолжалась, а Остин Дэйли выбивался из сил, стараясь сделать все возможное, чтобы «Дарр» оставался на плаву. К счастью, он был в курсе нескольких проектов, задуманных Френсисом, и смог запустить их в работу. Изредка ему удавалось заставить Саксовера подписать некоторые бумаги, но большую часть времени он тратил на то, чтобы оттянуть принятие решений, которые находились только в компетенции шефа. В «Дарре» постепенно начали появляться признаки застоя, персонал охватило беспокойство.

Однако у Френсиса не случилось нервного срыва. Возможно, из-за воспаления легких. Он болел очень тяжело, но когда начал медленно выздоравливать, оказалось, что ему почти удалось оправиться от потрясения, вызванного смертью жены, – Френсис Саксовер снова становился самим собой.

Впрочем, он довольно сильно изменился.

– Папа стал спокойнее, чем был раньше, и как-то мягче, – сказала однажды Стефани Диане. – Иногда мне хочется плакать, когда я на него смотрю.

– Он был очень привязан к твоей матери. Ему, наверное, ужасно без нее одиноко, – ответила Диана.

– Да, – согласилась Стефани, – теперь он стал про нее говорить, и это хорошо. Ему нравится ее вспоминать, даже несмотря на то что его это огорчает. Но он все равно слишком часто просто сидит и думает – и совсем не кажется грустным. Он скорее похож на человека, решающего задачки.

– Вероятно, он именно этим и занимается, – проговорила Диана. – Чтобы в «Дарре» все было в порядке, нужно решить не одну задачу. Ведь пока твой отец болел, тут все немного разладилось. Может быть, он просто пытается придумать, как побыстрее справиться с проблемами, и тогда все снова встанет на свои места.

– Надеюсь. У папы такой вид, словно ему приходится разбираться с очень сложными задачами, – сказала Стефани.

Занятая множеством разнообразных проблем, Диана совершенно забыла о возможности существования антибиотика в «Lichenis tertius…» и вспомнила о нем лишь через несколько месяцев. Она была уверена, что Френсис тоже забыл о лишайнике, иначе он наверняка сообщил бы ей о результатах экспериментов. Ведь шеф всегда следил за безоговорочным соблюдением приоритета исследователя. Открытия, патенты и, следовательно, все авторские права становились собственностью «Дарр Девелопментс», но слава первооткрывателей принадлежала отдельным личностям или группам исследователей. Учитывая человеческую природу, нельзя сказать, что все и всегда были довольны, – например, совсем не просто честно разделить славу между ученым, открывшим некий общий принцип, и тем, кто детально его разработал, – но все с уважением относились к стремлению Френсиса быть справедливым. Ведь он тратил немало сил на то, чтобы ни одно из предложений не было приписано незаслуженно или пропало без следа, лишившись имени первооткрывателя. Если бы все шло своим чередом, Диана обязательно услышала бы что-нибудь про лишайник – каким бы ни был результат, положительным или отрицательным. Неожиданно вспомнив об этой истории несколько месяцев спустя, она пришла к выводу что колба с лишайником скорее всего была отставлена в сторону, когда умерла Кэролайн Саксовер, а ее содержимое постепенно сгнило. Когда же Френсис начал постепенно приходить в себя, Диана подумала, что все-таки следует сделать необходимые записи относительно необычных свойств, замеченных в «Tertius», по крайней мере для порядка. Поэтому она решила дождаться какого-нибудь подходящего момента, чтобы напомнить шефу про лишайник, но постоянно забывала о нем сама, поскольку была занята другими проблемами. В конце концов во время одной из проводимых раз в месяц вечеринок – их придумала Кэролайн, чтобы создать в «Дарре» дух сотрудничества, – Диана вспомнила о лишайнике – вероятно, потому, что незадолго перед этим к ним прибыла новая партия ботанических материалов, доставленных от имени путешествующего в дальних краях мистера Макдональда. Кроме того, во время вечеринки возникла подходящая возможность поговорить с шефом.

За ужином Френсис, который уже практически оправился, занимался тем, что болтал по очереди со своими сотрудниками. Увидев Диану, он поблагодарил ее за заботу о Стефани.

– Для девочки это очень важно. Ей в сложившихся обстоятельствах как раз и нужно было, чтобы кто-то проявил к ней интерес. Я вам невероятно признателен.

– Я получаю удовольствие от общения со Стефани, – призналась Диана. – Мы прекрасно ладим. С ней я веду себя как старшая сестра, не очень взрослая, и стараюсь сделать все возможное, чтобы она не чувствовала себя слишком маленькой. Я всегда жалела, что у меня нет сестры, так что, возможно, моя дружба со Стефани – своего рода компенсация. По крайней мере, я с радостью провожу с ней время, и она мне совершенно не в тягость.

– Что ж, прекрасно. Она только о вас и говорит. Однако не позволяйте ей быть слишком навязчивой.

– Ни в коем случае, – заверила его Диана. – Впрочем, в этом не возникнет никакой необходимости. Стефани очень чуткий ребенок.

А через несколько минут, когда Френсис Саксовер уже собрался отойти, Диана вдруг вспомнила, что хотела спросить его про лишайник.

– Да, кстати, доктор Саксовер, я уже давно собираюсь вас спросить: вы помните лишайник Макдональда – Tertius, о котором мы с вами говорили в июне или июле? Вы обнаружили в нем что-нибудь интересное?

Она задала свой вопрос просто так, не сомневаясь, что он забыл про колбочку с лишайником. К несказанному удивлению Дианы, на лице Френсиса Саксовера появился испуг – всего на одно мимолетное мгновение, но она не сомневалась, что не ошиблась. Френсис очень быстро взял себя в руки, и все же Диана запомнила выражение его лица. Да и ответил он на ее вопрос не сразу, а после короткого колебания:

– Ох, как некрасиво с моей стороны! Мне давно следовало поставить вас в известность. Боюсь, я ошибся. Оказалось, что это вовсе не антибиотик.

Через несколько мгновений он уже заговорил с кем-то из сотрудников «Дарра», проходивших мимо.

В первый момент Диана подумала, что ответ прозвучал как-то странно. Только позже она сообразила, что Френсис сморозил самую настоящую глупость. Но она приписала это напряжению и болезни, которую он перенес. Впрочем, где-то в подсознании ее продолжали мучить сомнения. Если бы шеф сказал, что забыл или был слишком занят. Или заявил, что лишайник обладает ярко выраженными токсическими свойствами и с ним небезопасно экспериментировать, или привел бы любую другую причину, Диана, вполне возможно, была бы удовлетворена. Но вопрос почему-то застал Френсиса врасплох, тот дал на него совершенно необдуманный ответ – ответ, который, если хорошенько его проанализировать, не имел никакого отношения к самому вопросу. Почему доктор Саксовер не захотел ответить Диане честно?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю