Текст книги "Время перемен"

Автор книги: Джон Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Джота решил закончить ведение переговоров и широко размахнулся. Я перехватил руку Джоты и легко бросил его через бедро.

Однажды, когда мне было пятнадцать лет, в Шатли проходили соревнования по борьбе, и ко мне в руки случайно попал билет. На меня это произвело большое впечатление, но не само зрелище, а тот факт, что можно без особых усилий, если знаешь как, бросать людей гораздо более тяжелых, чем ты. Тогда-то я и начал заниматься борьбой.

Я так и не стал настоящим мастером. Но когда дело дошло до Джоты, то я вполне мог бы быть мировым чемпионом. Я мог бросить его на землю, не прикладывая особых усилий, а он не имел ни малейшего представления о том, как надо падать. Вместо того, чтобы катиться в направлении броска, он всякий раз с глухим стуком тяжело плюхался на землю, хотя она и была здесь довольно мягкой.

Я снова бросал его всякий раз, когда Джота поднимался на ноги, но сам не опускался на землю – ведь в мою задачу не входило положить Джоту на лопатки. Я не пытался переломать ему кости, инстинктивно я хотел сбить с него спесь, дать хороший урок, чтобы ему никогда больше не приходило в голову приставать ни к Дине, ни к Шейле.

Джота продолжать отступать, он не пытался убегать; и надо отдать ему должное – он вставал всякий раз, когда это было в его силах. И еще он пытался говорить со мной.

– Вэл, ты и я не должны… Я не собирался…

Послушай меня… – А потом, уж совсем нелепо. – Я предупреждаю тебя, Вэл…

Мы находились неподалеку от края стасиса, но когда я бросил Джоту в очередной раз, то как-то не подумал об этом. О природе стасиса я не имел ни малейшего представления. Для меня это была просто стена. Грег прошел сквозь нее, но на Греге был специальный костюм.

Когда я бросил его, и он покатился в сторону стены, мне казалось, что Джота просто остановится около нее, как и у любой другой стены.

Но этого не произошло.

Послышался странный рокочущий звук, и меня потащило в сторону барьера – это воздух потянуло в сторону дыры, которую пробил в стене Джота. Несмотря на яркое, пляшущее вокруг купола пламя, когда тело Джота вывалилось наружу, последовала такая вспышка, что на миг все остальное померкло.

Джота даже не успел закричать.

Вне стасиса пламя начало немного ослабевать, но температура все еще оставалась огромной. Джота исчез всего за несколько минут.

* * *

Когда Джота умирал, у меня за спиной послышался сдавленный крик ужаса. Я еще и сам не успел прийти в себя, поэтому не сразу повернулся назад. Я решил, что Дина пришла в себя.

Тут только, боковым зрением, я заметил, что Дина по-прежнему спокойно лежит на спине и продолжает мирно спать – значит под куполом появился кто-то еще.

Я повернулся и увидел Миранду.

Мне казалось, что я уже больше никогда не увижу живую Миранду. Она должна была погибнуть. Даже если удар Грега не убил ее, и Миранда сумела выплыть, что она могла сделать, не имея костюма, без которого невозможно было пройти через пылающий город.

На ней был костюм. И хотя ее немного шатало, а прядь волос скрывала один глаз, Миранда была в гораздо лучшем виде, чем можно было ожидать.

Она первая пришла в себя.

– Неужели ты не знал? – прошептала она. – Вэл, неужели ты не знал, что произойдет, когда он ударится в стену? Или ты пытался… убить его?

Конечно же, я не хотел убивать Джоту, меня потрясла и его ужасная смерть, и то, что причиной ее был я. И все же, ужас Миранды так поразил меня, что на время я даже перестал интересоваться тем, как она оказалась здесь.

– Чтобы я ни сделал, – с неожиданной злостью сказал я, – не тебе меня судить. Тебе ли открывать рот, когда ты знала о том, что должно было произойти, и не сделала ничего, чтобы предотвратить эту чудовищную катастрофу! Вы пришли сюда, чтобы понаблюдать за потрясающим зрелищем, чтобы насладиться Большим Пожаром в Шатли. А может быть – это вы устроили этот пожар?

Мои слова не смутили Миранду. Наоборот, она вдруг успокоилась.

– Ты не знаешь, – сказала она. – Так, или иначе, но это весьма существенно – то, что вы с Джотой подрались, в результате чего он погиб, а ты нет… Из-за чего вы начали драться?

Я ничего не ответил, только бросил выразительный взгляд в сторону Дины.

Дина продолжала безмятежно спать. Она казалось такой счастливой, словно ей снились чудесные сны.

– Ты что-нибудь сделала с Диной? – спросила я.

– Ее… лечили. Когда она проснется, она может стать другой. Ей еще спать не меньше трех часов. Я не могу обещать…

– И ты оставила ее с Джотой?

Глаза Миранды округлились.

– Ты хочешь сказать, что он… Так вот оно что.

– Помолчи, пожалуйста, несколько минут, мне надо подумать.

– Тебя почему-то ужасно занимает Джота – и совсем не интересуют десять тысяч людей, сгоревшем на этом огромном погребальном костре.

– Не десять тысяч. И даже не тысяча. Мы сумели спасти многих из тех, кто должен был погибнуть – ты ведь знаешь об этом, не так ли? Только вот мы не могли их оставить здесь, поэтому нам пришлось забрать этих людей с собой. Тех, кому было суждено погибнуть в этом пожаре, нельзя было оставлять здесь. Кроме Джоты. Спасти его и оставить здесь живым, было одной из главных целей всей операции.

– Легче было бы предотвратить пожар.

Она нетерпеливо покачала головой.

– Можно ли предотвратить Французскую революцию? Или остановить Первую Мировую Войну, даже если считать, что мы располагаем для этого достаточными возможностями? Нет, пожар в Шатли не мог не произойти. Мы могли совершить лишь небольшие изменения – спасти Джоту, например.

– Он погиб во время пожара? До того, как вы вмешались?

– Да.

– Ну, похоже, что ему не уйти от своей судьбы. Но почему тебя смущает такая мелочь, как то, что он бесследно сгорел? Сделай петлю. Грег это уже один раз делал.

– Мы должны попытаться, – согласилась Миранда. – Вопрос только – как? У меня нет с собой этого прибора.

Грег не даст мне вернуться назад через рощу. И я не могу уйти отсюда до рассвета. Если же я попытаюсь, то совершенно очевидно, что…

– Ради Бога, Миранда, объясни мне, что происходит. С самого начала ты говорила слишком много, и в то же время недостаточно. Или вы должны были быть самой обычной туристической группой и вести себе соответственно, или вы не должны ничего скрывать.

– И я, и Грег действительно рассказали тебе слишком многое, Вэл, – тихо проговорила она. – Но только тебе. То, что знают другие, не имеет никакого значения.

– Джил? Джота? Шейла? Дина?

– Джил ушел вместе с нами, и ты никогда больше его не увидишь. Он должен был погибнуть в огне вместе с Барбарой и Гарри. Они все ушли с нами. Джота, в данный момент, выпал из всех вариантов. Шейла знает все из вторых рук – только то, что ей рассказал ты. А Дина – и того меньше. А то, что она знает, так не правдоподобно, что, скорее всего Дина ничего не расскажет никому, кроме тебя.

Пока она говорила, мне вдруг стало ясно, что единственным человеком, который еще оставался в Шатли, продолжал дышать и знал что-то существенное относительно Белоснежки и великанов, был я. Никто, кроме меня, не обращал на них особого внимания в «Коппер Бич». Джил заметил странности с монетами, но он рассказал об этом только мне, а теперь будет совершенно невозможно что-либо доказать. Платья из люксона привлекли к себе внимание, но все кроме меня – и Томми – решили, что им это только мерещится от жары.

Помимо этого, и Грег, и Миранда говорили только со мной. Если бы я вдруг попал в Скотлэнд Ярд, или парламент, или в головной офис нашей страховой компании, у меня не было бы никакой надежды убедить их в том, что великаны были совсем не обычной группой туристов.

Конечно, неизбежно должны были возникнуть некие несоответствия, которые вполне могли бы вызвать любопытство у многих, в том числе и у официальных органов. Им никогда не удастся найти ни одного из туристов, раскинувших свой лагерь на берегу Сьют. Другие свидетели подтвердят удивительный рост великанов. К тому же, наверняка кто-нибудь видел великанов в странных балахонах. Это лишь увеличит число загадок.

Доказать что бы то ни было будет невозможно.

– Да, теперь я понимаю, – после долгой паузы отозвался я. – Но почему именно я? Только по тому, что я должен был остаться в живых?

– Дело не в этом, – сказала Миранда, – хотя в данный момент я не совсем понимаю, как ты и Дина можете спастись. Один из вас, да. Есть только один костюм. А вот, как вам спастись вместе…

У нас оставалось еще много времени до рассвета. Что-нибудь придумаем.

– Так почему же, все-таки я? – продолжал я настаивать.

* * *

Мы стояли и разговаривали, Миранда по-прежнему была в костюме, она только опустила очки. Теперь она приняла решение, отвернулась и начала снимать костюм.

Потом ей что-то пришло в голову, и она снова повернулась ко мне.

– Вэл, – сказала она, – ты помнишь, как мы первый раз встретились? Я тебя узнала. По фотографии. И была настолько беспечна, что дала тебе это понять. После этого я поговорила с тобой. Потом к тебе в офис пришел Грег. Мы оба хотели познакомиться с тобой, чтобы составить о тебе определенное мнение.

– Я что, так знаменит? – удивился я. – Занимаю такое важное положение?

– Нет, Вэл, скорее наоборот. Тебя сделали главным виновником пожара в Шатли.

Ее спокойная, холодная констатация этого факта потрясла меня. Наверное, я даже побледнел.

– Я… я его устроил?

– Нет, нет конечно. Истории никогда не требуется настоящий виновник. Скорее козел отпущения. После этого даже возникло новое слово – матерс. Не Матерс с большой буквы – ведь никто же не пишет теперь Бойкот с большой буквы. Просто матерс – что означает неизбежность катастрофы, которая должна последовать за супер не компетентностью.

– Матерс? – глупо переспросил я.

– Ну, это, конечно, несправедливо. Я знаю. Но история часто бывает не справедливой. Бесчеловечный монстр становится национальным героем. Умный человек, совершивший одну ошибку, превращается в посмешище и болвана. Дурак, случайно поступивший правильно, становится образцом мудрости. Ты…

– Ну, что я сделал?

– Ничего, – мягко ответила она. – Я уже говорила, что это не справедливо. Тебя будут обвинять в том, что ты сделал и в том, чего не совершал, а в результате, посчитают, что все обвинения были истинными. Тебя будут даже путать со старым Амосом как-там-его, который умер за много лет до того, как ты родился, но в его грехах обвинят тебя. Ты же знаешь, он сам устроил несколько пожаров. Общее впечатление от Вэла Матерса будет примерно таким: абсолютно бессердечный, беспринципный и, вдобавок, глупый. Он давал взятки и лгал для того, чтобы подчинить себе все страховое дело в Шатли, а потом устроил в городе пожар…

– Но ведь этого просто не может быть! – воскликнул я. – История не может…

– Ну, тут я немного ввела тебя в заблуждение.

Настоящая история, история истинных историков, гораздо честнее. В ней все получают по заслугам. Историки знали, что ты и старый Амос разные люди, что ты не устраивал пожара в Шатли и множество других фактов. Кроме того, тебе, возглавляющему всю страховую службу города, было крайне невыгодно устраивать этот пожар. Но логика и факты оказывают лишь косвенное влияние на создание легенды.

Она слабо улыбнулась.

– Теперь, когда я предупредила тебя, ты, возможно, сумеешь каким-то образом защитить себя. Если, конечно, выберешься отсюда…

– Я обязательно выберусь, – сказал я. – Если то, что ты сказала правда, то тут должен обязательно быть злодей, а если это не я……

– О, тут ты опять ошибаешься, Вэл. Это ты.

– Мне кажется, ты только что говорила…

Миранда вздохнула и сказала:

– Теперь мы с тобой в одной лодке. Ты будешь козлом отпущения – и я тоже. Тут есть и твоя и моя вина. Ты виноват в пожаре, а я в том, что моя миссия не удалась…

Подожди пока я сниму костюм, и тогда я расскажу тебе всю историю до конца.

С очевидным облегчением она сняла прозрачный костюм.

В стасисе было прохладно, но костюм не пропускал тепла.

На ее обнаженной спине и груди собралась влага.

Большой разноцветный синяк под правой грудью показывал то месту, куда пришелся небрежный удар Грега – тут он проявил халатность – удар в любое другое место мог закончиться для Миранды гораздо хуже.

Я хотел спросить, что произошло с ней, и где она достала костюм, но не стал этого делать. Ведь она обещала рассказать мне все, с самого начала.

Про великанов и про себя, про Джоту и про пожар.

И она рассказала мне.

ГЛАВА 9

Пожар начался в хранилище публичной библиотеки, примерно через час после того, как она была закрыта. Это было (или будет?) установлено позднее, когда удалось собрать все факты. Правда, к этому моменту, вопрос представлял лишь академический интерес. Предполагалось, что один из библиотекарей, который обычно не курил, оставил не погашенный окурок. Подозрение пало на Мэгги Хобсон, пожилую библиотекаршу – она курила только в минуты стресса – что было очень удобно для всех, так как Мэгги была одинокой старой девой, жила рядом с библиотекой и погибла в огне.

Книгохранилище с принудительной вентиляцией, которая обеспечивала дополнительный доступ кислорода к огню, разгорелось так быстро и сильно, что когда огонь вырвался из заточения, то произошел небольшой взрыв, и вскоре вся библиотека превратилась в настоящий ад.

Огонь рос никем не замеченным из-за одной из множества случайностей, которые, в конечном счете и привели к гибели всего Шатли. Большинство публичных библиотек располагаются на центральной улице города; окна в них никогда не занавешиваются, так что огонь бывает виден сразу, как только происходит первое возгорание.

Но эта библиотека, хотя она и находилась в центре города, была построена чуть в стороне от главной улицы, ее викторианский, псевдогреческий фасад, украшенный колоннами, выходил на боковую улочку.

Большой магазин, находящийся рядом с библиотекой, как раз в это время переходил из одних рук в другие. В этот вечер он был закрыт и там никого не было. В магазине тоже хватало горючих материалов.

Огонь незаметно перебрался из библиотеки в магазин, а уж оттуда перебросился на деревянные дома через закрытые склады магазинов на главной улице. Загорелась церковь и склад автомобильных покрышек.

В библиотеке была автоматическая противопожарная сигнализация, подсоединенная непосредственно к пожарной станции. Система должна была давать сигнал при определенной температуре. Что-то не сработало – и цепь была разорвано до того, как был послан сигнал тревоги. Оказалось, что и система противопожарной безопасности не всегда защищена от пожара.

Никогда еще огонь в центре бодрствующего города – пожар начался в половину десятого – не успевал так сильно разгореться до того, как его успели заметить. В других подобных случаях кто-нибудь обязательно успевал вызвать пожарных – но здесь пламя набирало силу за закрытыми дверями старых складов, внутри покинутых зданий.

Конечно, прошло совсем немного времени и пожар перестал быть секретом, но к этому моменту библиотека, склад автомобильных покрышек, шесть магазинов, четыре или пять домов, внутренний дворик склада, церковь, магазин и заправочная станция уже горели так, что потушить их уже не было никакой надежды.

Если бы пожарники прибыли на место пожара, они бы не знали с чего начинать.

Но судьба заготовила для несчастного Шатли еще один фокус на эту страшную ночь… В 9.35, всего за несколько минут до того, как стало известно о большом пожаре в самом Шатли, пожарные машины умчались на загоревшуюся ферму, находящуюся в трех милях от города. Правда не все – еще несколько машин оставалось в резерве, но тут позвонили и сообщили, что к югу от города загорелась другая ферма – так Шатли лишился последних пожарных машин.

По иронии судьбы последняя пожарная машина пересекла Новый Мост уже через несколько секунд после того, как пожар в Шатли был, наконец, обнаружен… а уехала эта последняя машина с пожарной станции, которая находилась совсем рядом с библиотекой.

Уже через несколько секунд после первых криков:

«Пожар! Пожар! " пламя поглотило городскую телефонную станцию и радиостанцию пожарников.

До этого момента еще не было ни одной человеческой жертвы. И возможно, если бы все сохраняли спокойствие, то и в дальнейшем погибших было совсем мало. Конечно, в первые часы пожара, пока многие не успели понять всю серьезность положения, какие-то жертвы были неизбежны.

Другие, чьи дома находились в стороне от центра пожара, вполне успели бы спастись. Увы…

Дым стал быстро распространяться по улицам. Люди начали задыхаться. Многие, в панике, бросились бежать.

Некоторые смельчаки бросились в огонь, пытаясь спасти жен, детей и родителей, которые, во многих случаях уже успели убежать. Страшный жар быстро с ними покончил. Это не был обычный огонь небольших пожаров – достаточно сделать три неверных шага, и все было кончено. Огонь ослеплял, человек мигом терял ориентировку и погибал.

Большинство, быстро поняли, что нужно убегать. И они спаслись. Хотя яростная стена огня надвигалась довольно быстро, человек, охваченный страхом, бежал куда быстрее. Да, огонь стремительно перескакивал с одного дома на другой, но на это, все-таки уходило время.

И люди, оказавшиеся на улицах, спасались. Некоторым даже, если они не особенно задерживались, удавалось предупредить других…

* * *

Дети погибали, потому что они были слишком медлительными. Многие маленькие ребятишки уже спали, что сразу же существенно уменьшало их шансы на спасение. Их было трудно разбудить, а вместо того, чтобы быстро одевшись убегать, они начали плакать и звать родителей, искать любимые игрушки.

Старики погибали потому, что не могли покинуть свои жилища, не захватив семейные реликвии, сбережения, страховые полюса, пенсионные книжки, фотографии – и часто из-за того, что отказывались уйти, не заперев дверь. И если они забывали ключи в доме, то возвращались за ними.

Другие умирали из-за того, что не могли поверить в серьезность пожара. В городах пожары всегда удается потушить. За ними наблюдают точно так же, как за прокладкой подземных коммуникаций. На противоположной стороне улицы тебе ничто не угрожает. Другие люди еще ближе к огню, чем ты. Они никак не могут поверить, что положение очень серьезно, что этот грандиозный пожар войдет в историю. У них был шанс спастись, но они им не воспользовались.

Эти несчастные думали, что у них еще достаточно времени, но они ошибались.

Огонь никого не ждет. Получив такую прекрасную фору, он быстро распространялся во все стороны, и почти сразу же добрался до берега реки – главная улица находилась от нее всего лишь в сотне ярдов.

Так уж случилось, что почти никто не побежал в сторону мостов. Они были вынуждены спасаться на запад или восток, или если у них возникала такая возможность, на север. Огонь же, добравшись до реки, начал распространяться вдоль берега.

То, что пожарники появились здесь значительно позже, уже не имело особого значения. Конечно, они могли бы помочь навести порядок среди запаниковавших жителей.

Потушить же огонь было просто выше их сил.

Всякий мужчина, женщина или ребенок, заглянувшие в желтую, жадную пасть пламени и решившие, что пора уносить отсюда ноги, остались в живых. Те же, кто колебался, чего-то ждал, пытался кого-то спасти, совершив героический поступок – все они погибли. Не говоря уже о тех, кто пытался нажиться на чужом несчастье. Это была мрачная ночь для мародеров, которые решились рискнуть.

А кроме того, был еще и Тринити Холл.

Я мог бы сразу догадаться, когда увидел гору скелетов. В Шатли были и другие подобные заведения, но только здесь было два этажа, где могли поместиться сотни людей одновременно.

В одной зале в тот вечер шла вечеринка пенсионеров.

На следующем этаже занятие школы танцев было в самом разгаре.

Лестница, хотя она была довольно узкой и деревянной, вполне удовлетворяла необходимым требованиям пожарной безопасности. Беда заключалась в том, что и пенсионеры, и молодежь пожелали закрыться друг от друга. Они не хотели иметь ничего общего. Все участники уже дано пришли, и двери обоих залов были надежно закрыты от посторонних посетителей.

Огонь пришел так стремительно, охватив Тринити Холл с двух сторон, что никому не удалось спастись – даже если бы кто-то и сумел выбраться на пожарную лестницу, то снаружи его тоже поджидал огонь. Спасения не было.

Из-за шума и из-за того, что все двери были закрыты (вопреки пожарным инструкциям), те несколько первых минут, когда спасение еще представлялось возможным, были безвозвратно потеряны. Снаружи люди, конечно, уже бегали и кричали, но никто не попытался подняться по лестнице и постучать в запертые двери Тринити Холла.

Многие храбрецы метались по городу, пытаясь предупредить, как можно больше людей… но никого не оказалось возле Тринити Холл в нужное время.

Пожар почти сразу же перерезал телефонную связь, но электричество погасло далеко не сразу. Возможно, хоть в этом горожанам Шатли немного повезло – темнота только добавила бы паники.

И в тоже время, если бы электричество отказало одновременно с телефоном, то многие получили бы предупреждение немного раньше – тогда, определенно, еще кому-то удалось бы спастись.

Если бы в Тринити Холл погас свет, то они уж всяко заранее открыли бы двери. Но свет горел еще некоторое время.

В результате 61 пенсионер и 139 юношей и девушек в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет погибли в Тринити Холл. Ровно двести человек. Именно это ужасная трагедия, более чем что-либо другое, как сказала мне Миранда, и должна была навеки опорочить мое имя.

Я не пытался прерывать ее вопросами, пока она рассказывала мне все, что ей было известно, но, как оказалось, Миранда знала гораздо меньше, чем я ожидал. На самом деле, великанам не было известно все; их удивительные знания, которые несколько раз произвели на меня такое сильное впечатление, были всего лишь случайно подобранными фактами. Миранда, которой было так многое известно обо мне, ничего не знала о существовании Дины.

Вероятно, в мире, в котором великаны не вмешивались в развитие событий, Дине стало хуже и ее пришлось отдать в психиатрическую лечебницу, и о ней не сохранилось никакой информации.

В конечном счете, Миранде не пришлось особенно объяснять мне, как получилось, что главным виновником Большого Пожара в Шатли стал я. Пока она рассказывала, я сам начал отчетливо представлять себе, как все это могло произойти. И я почувствовал, как меня начинает охватывать холодный ужас, когда все больше становилось ясно, что некоторая справедливость в этом есть.

Конечно, я не был настоящим преступником или злодеем. Я не совершил ничего особенно глупого, аморального или незаконного. И все же…

Реально наша страховая компания была единственной в Шатли. Практически все давление на торговцев, фермеров, деловых людей, фабрики и фирмы, да и на рядовых держателей страховых полюсов исходило от компании – а значит от меня. Я должен был заставлять их принимать все мере пожарной безопасности. Конечно, я не отвечал за это персонально, но моральная ответственность, в какой-то мере лежала на мне. Если и можно было на кого-то свалить всю вину, то это был я.

А сваливать было что. После такой чудовищной катастрофы миллионы людей по всему миру хотят знать, что подобное могло случиться только в том случае, если кто-то допустил преступную халатность или ошибку.

Существует организация, занимающаяся предупреждением пожаров, но в Шатли не было ни одного ее представителя. К тому же, в Шатли крупных пожаров практически не было.

Поэтому и представители этой организации особенно нас и не беспокоили.

Мы отвечали в Шатли за предотвращение пожаров. И мы не проявили достаточной жесткости…

Управление компанией было довольно тем, как работало ее отделение в Шатли. Директорам нравилось, что целый город у них в кармане. Будучи местным менеджером, я должен был продолжать успешную работу. Шатли приносил фирме больший доход, чем любой другой город вчетверо большего размера. Все бумаги были в полном порядке, клиенты всегда оставались довольными. Но главная причина, по которой директора так любили Шатли, заключалась в том, что здесь мы всегда были вне конкуренции. При мысли о Шатли у них всегда поднималось настроение – это был уникальный город.

Хотя прямых указаний не было, но мне было хорошо известно, что я не должен был терять клиентов, чтобы другие страховые фирмы имели возможность укрепиться в нашем городе. А это означало, что я в критических ситуациях должен был идти клиентам навстречу. Это было гораздо выгоднее, чем дать возможность другой фирме заключить договор с нашим бывшим клиентом. Если бы мы настаивали на жестких противопожарных мерах, то этим бы сразу могли воспользоваться наши конкуренты.

Поэтому, хотя правила страхования никогда не нарушались по крупному, по мелочи мне часто приходилось уступать. Вне всякого сомнения, многие толковые городские бизнесмены были прекрасно осведомлены о нашем положении дел, и с удовольствием этим пользовались. Мы хотели застраховать их – и престиж значил для нас куда больше, чем непосредственный доход. Нас легко было поставить в положение, когда наши условия действительно оказывались выгоднее для клиентов, чем в любой другой страховой компании. Да и меры противопожарной безопасности можно было выполнять не по полной программе.

Нет, я не был беспечным или бесчестным. Просто мои требования были менее жесткими, чем у других страховых фирм – с полного ведома совета директоров моей компании, естественно.

Но после катастрофы поддержка совета улетучится вместе с дымом пожара, когда они увидят, какие невероятные суммы им придется выплачивать. Нам придется выплатить стоимость города, плюс страховки родственникам погибших.

И хотя фирма будет в состоянии сделать это, дела ее кардинально пошатнуться. И вместо того, чтобы быть самым молодым и популярным менеджером компании, я превращусь в полного идиота, из-за которого они оказались на грани разорения. Наверное я войду в историю, как человек, ответственный за самые большие страховые выплаты в истории.

К тому же, как только средства массовой информации заинтересуется методами ведение дел нашей страховой компании в Шатли, совет директоров мигом отречется от меня.

Они не могли не знать того, как я здесь действовал, и всецело одобряли мои методы. Но так будет только до Большого Пожара в Шатли.

Да, я начал понимать, что меня ждет. Всегда находится человек, которого можно во всем обвинить – и я был самым подходящей кандидатурой.

– Самое несправедливое, – тихо проговорила Миранда, – это то, что они обвинили тебя в том, что произошло в Тринити Холл. Некий чиновник из пожарной инспекции по фамилии Кристи осматривал здание год назад и составил отчет…

Я простонал. Я помнил об этом случае, просто не сумел сразу связать его с тем, что говорила Миранда.

Теперь я все понял.

– Ты встретился с Кристи и показал ему заключение вашего собственного инспектора о состоянии противопожарной безопасности Тринити Холл. В нем говорилось, что хотя здание и не отвечает новейшим требованиям и содержит в своей структуре много дерева, все-таки большая часть требований безопасности выполнена…

– Вполне достаточно, – пробормотал я. Более того: этого хватало с большим запасом.

Теперь мне хотелось узнать о другом, с этим вопросом наступила полная ясность.

– Что произошло с тобой? – спросил я.

– Грег сильно ударил меня, – ответила Миранда, – но все же не достаточно сильно. Я маленькая, но крепкая.

Когда я упала в реку, то успела сильно нахлебаться воды.

Потом течение вынесло меня к развалинам моста. Там я выбралась на берег. В кустах у меня, на всякий случай, был спрятан запасной костюм – я подозревала, что Грег собирается сделать что-то страшное.

– Что я никак не могу понять, – начал я и остановился. Я хотел сказать, что не понимаю почему Грегу разрешили саботировать все, что делали остальные, почему Миранда и другие великаны вообще взялись за такое сложное дело, когда среди них находился такой человек, как Грег, который мешал им на каждом шагу, а в результате не убил Миранду только по чистой случайности и из-за излишней самоуверенности.

Но это была лишь одна из многих вещей, которые я не понимал. Мне хотелось задать так много вопросов, что я никак не мог выбрать какой-нибудь один.

Миранда, что было совсем не удивительно, перестала иметь прежний безукоризненный вид. Две тонкие розовые полоски, надетые на ней, носили чисто утилитарный характер, у них не было ничего общего с хорошо продуманными бикини, в которых я видел ее в прошлый раз.

Видимо, Миранда и великаны надели на себя подобные вещи только для того, чтобы не смущать жителей Шатли.

Ее великолепное тело было в нескольких местах поцарапано, я уже не говорю о громадном синяке, оставшемся после удара Грега. Глядя на нее, я еще раз вспомнил, как чудесно выглядели все великаны.

– Все-таки вы пришли из будущего, – сказал я.

– Из того, что вы называете будущим, – согласилась она. – А для нас оно настоящее.

– Это всего лишь игра слов.

– Нет. Время не может происходить одновременно.

Написанного не воротишь, а перо идет дальше и дальше.

Сейчас 2297 год.

– Это у вас – 2297.

– Нет, не у нас. Сейчас 17 апреля 2297 года, суббота, если ты не поленишься проверить. То, что произойдет после 17 апреля 2297 года – будущее, совершенно недоступное будущее. А до 2297 года находится частично доступное прошлое.

Ее уверенность ужасно разозлила меня.

– Вот это-то и делает всех вас такими жестокими и бесчеловечными – иллюзия, что ваше время, это единственное время, которое имеет значение.

Она была такой же уверенной, как палачи святой инквизиции.

– Сейчас 17 апреля 2297 года.

– Значит, я был рожден в реальности, которая никогда не существовала, и жил всю свою жизнь, как тень, мертвый с момента рождения?

Мои слова заставили ее призадуматься.

– Метафизические проблемы, – наконец, ответила она, – всегда были от меня очень далеки. Может быть, ты действительно прожил свою жизнь во второй половине двадцатого столетия… и вас всех восстановили, чтобы вы еще раз прожили ее в конце двадцать третьего века. С твоей точки зрения я не могу объяснить тебе ничего. Я твердо знаю только одно: стрелка, указывающая время, застыла на отметке 2297…

Когда я собрался возразить ей, она перебила меня.

– Вэл, ну подумай немного. Я родилась в 2267 году, а теперь я здесь. Нужно же было как-то попасть сюда…

Значит ей было тридцать. Это удивило меня, и в некотором смысле даже разочаровало. Ей могло бы быть от восемнадцати до восьмидесяти – судя по тому, что я о ней знал. Тридцать лет – этот возраст показался мне совсем не подходящим для Миранды. Это было слишком просто.

Она продолжала пытаться убедить меня, что время всякий раз должно находиться в определенной точке, и как будильник что-нибудь показывать, даже когда оно останавливается. Дата, единственная дата, которая имела какой-нибудь смысл и значение – 17 апреля 2297 года. Все, что было до этого – прошлое, а после него наступит будущее.