Текст книги "Люди в красном (сборник)"

Автор книги: Джон Скальци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

– Боевая тревога! – объявил капитан Абернати, когда корабль календрианских повстанцев дал торпедный залп по «Интрепиду». – Маневр уклонения!

Стоящий на мостике Даль расставил пошире ноги, чтобы сохранить равновесие. «Интрепид» дернулся, уходя от управляемых торпед, пущенных навстречу.

Даль вспомнил слова Дженкинса: «Обрати внимание: в критических ситуациях гасители инерции толком не работают. В другое время корабль может развернуться на месте или выписать мертвую петлю, и никто не заметит. Но когда пахнет живописной картинкой, всем лучше покрепче держаться на ногах».

– Они по-прежнему идут за нами! – заорал энсин Якобс, следящий за курсом торпед и управляющий корабельным оружием.

Абернати стукнул по кнопке на подлокотнике, включая вещание на весь корабль.

– Внимание всем! Приготовиться к столкновению!

Все на мостике ухватились за свои пульты, стойки и поручни. А Даль подумал, что стоило бы сделать нормальные ремни безопасности.

Торпеды нашли цель. Вдали глухо бухнуло, мостик качнулся.

– Доложить о повреждениях! – гаркнул Абернати.

Даль снова вспомнил Дженкинса: «При атаках почти всегда повреждаются палубы с шестой по двенадцатую, потому что в шоу показывают именно их. Камеры будут переключаться с мостика туда, снимая взрывы и то, как швыряет ударной волной несчастных астронавтов».

– Тяжелые повреждения на палубах шесть, семь и девять! – доложил К’рооль. – Умеренные – на восьмой и десятой!

– Еще торпеды! – заорал Якобс. – Целых четыре!

– Противоракеты! Огонь! – завопил Абернати.

«Отчего ж ты сразу их не приказал запустить?» – мрачно подумал Даль.

И снова в памяти всплыли слова Дженкинса: «Каждый бой срежиссирован максимально драматично. Вот что происходит, когда Сюжет берет верх над жизнью. Все делается бессмысленным. Законы физики отдыхают. Люди перестают мыслить логически и начинают думать драматически».

«Сюжетом» Дженкинс называл то, как телешоу вмешивалось в реальность, отметая напрочь здравый смысл и законы физики, засовывало в память неожиданные знания, заставляло делать несуразности и говорить нелепости.

«С тобой уже бывало такое, – рассуждал Дженкинс. – Вспомни: ты вдруг обнаруживал, что знаешь то да се, хотя и представления не имел откуда. Вдруг принимал решения и действовал вопреки своему разумению, будто повинуясь чьему-то приказу. И противиться не мог. И это понятно, ведь ты всего лишь фигура для сценариста, инструмент движения сюжета».

На обзорном экране вспыхнули три ярких оранжевых огня – противоракеты нашли цель.

«Ага, три, но не четыре, – отметил Даль. – Конечно, ведь, если одна торпеда прорвется, будет интереснее».

– Торпеда идет к нам! – завопил Якобс. – Попала!!!

Страшно грохнуло и лязгнуло – торпеда врезалась в корпус несколькими палубами ниже мостика. Якобс завизжал – его пульт живописно взорвался, выбросив сноп искр и швырнув энсина спиной на палубу.

«Что-нибудь обязательно взорвется и на мостике, – предупредил Дженкинс. – Там камера работает дольше всего. Повреждения будут непременно, есть им объяснение или нет».

– Перенастроить управление оружием! – завопил Абернати.

– Готово! – отрапортовал Керенский. – Управляю я!

– Огонь! – скомандовал Абернати. – Всем бортом!

Керенский шлепнул пятерней по пульту. Обзорный экран засветился: пучки энергии с нейтринными ракетами понеслись к повстанцам. Через секунду на экране вспыхнуло созвездие разрывов.

– Прямое попадание! – объявил Керенский, глянув на свой дисплей. – Капитан, похоже, мы разрушили ядро двигателя. Через минуту их корабль разлетится на части.

– Керенский, уводите нас отсюда! – приказал Абернати и спросил у К’рооля: – У нас новые повреждения?

– Тяжелые, на двенадцатой палубе.

Дверь на мостик открылась, и вошел главный инженер Вест.

– Наши двигатели в опасном состоянии, – доложил он, будто услышав еще за дверями разговор капитана с коммандером сквозь вой сирен тревоги. – Капитан, нам повезло, что ядро двигателей не повреждено.

– Долго ремонтировать? – спросил Абернати.

«Ровно столько, сколько нужно для сюжетного вывиха», – подумал Даль.

– Десять часов, если постараться, – ответил инженер.

– Черт возьми! – выругался Абернати, стукнув в сердцах кулаком по подлокотнику. – В это время мы должны эскортировать корабль календрианского понтифика на мирные переговоры.

– Ясно: среди повстанцев есть еще противники мирных переговоров, – значительно объявил К’рооль, глядя на обзорный экран.

На нем красочно взрывался звездолет бунтовщиков.

– Да, ясно, – подтвердил Абернати. – Но ведь именно эти бунтовщики и попросили о переговорах. Зачем же ставить их под угрозу? И зачем атаковать нас?

Он отвел взгляд, мрачный и суровый.

Дженкинс предупреждал, что время от времени Абернати либо кто-нибудь из старших офицеров выдаст напыщенную тираду, призыв или риторический вопрос, и все замолкнут на несколько секунд. В это время по телевизору якобы крутят рекламный ролик. Когда такое случается, Сюжет отступает. Вот тогда стоит внимательнее понаблюдать за офицерами.

Спустя пару секунд Абернати заморгал, расслабился и посмотрел на Веста.

– Что ж, тогда бросайте всю вашу команду на ремонт двигателей, – указал капитан.

Голос его звучал куда спокойнее и обыденнее прежнего.

– Конечно, – согласился Вест и направился к дверям, недоуменно осматриваясь по дороге, – словно удивлялся, с какой стати шел пешком до мостика, чтобы передать известие, когда без проблем мог позвонить по телефону.

– Пошлите ремонтные команды на поврежденные палубы, – приказал Абернати К’роолю.

– Сделаю, – отозвался коммандер.

– А заодно направьте кого-нибудь сюда, на мостик. Пусть поставят предохранители на питание станций или вроде того, чтобы срезать скачки напряжения. Не понимаю, с чего всякий раз во время боя здесь рвутся пульты и летит чертова туча искр.

Даль поперхнулся.

– Энсин, с вами все в порядке? – спросил капитан, будто впервые заметив Даля.

– Нет, сэр! Прошу прощения, сэр! Слегка нервничаю после боя.

– Если не ошибаюсь, вы – Диль из отдела ксенобиологии.

– Даль, сэр. Да, я раньше работал там.

– Значит, первый день на мостике.

– Так точно, сэр!

– Оно не всегда так, не стоит нервничать, – посоветовал капитан. – Иногда все гораздо хуже.

– Так точно, сэр!

– Хорошо, – отметил капитан и кивнул в сторону распростертого на палубе Якобса, начавшего тихо стонать. – Сделайте что-нибудь полезное. К примеру, отведите его в лазарет. Похоже, энсину туда прямая дорога.

– Есть, сэр!

Даль шагнул к Якобсу.

– Как он? – спросил капитан, когда энсин поднял раненого на ноги.

– Ушибся сильно, но жить будет.

– Замечательно. Последний мой спец по оружию кончил хуже. И его предшественник тоже. Диль, я иногда удивляюсь: что за чертовщина происходит с этим звездолетом? Будто прокляли его.

– Ничего это не доказывает! – заявил Финн, когда Даль рассказал о том, что происходило на мостике во время боя.

Друзья уместились впятером вокруг столика, уставленного выпивкой.

– Какие вам еще нужны доказательства? – спросил Даль. – Тут как по списку сверяешь: барахлят гасители инерции – есть. Взрываются пульты на мостике – есть. Повреждаются палубы с шестой по двенадцатую – есть. Даже глубокомысленная пауза во время рекламного ролика есть!

– Никто же не умер, – сказал Хэнсон.

– Потому что пока не нужно. Думаю, эта битва – просто начало. Такое запускают до первой рекламной паузы. Это – подготовка к последующему действу.

– И что потом? – спросила Дюваль.

– Не знаю. Не я пишу чертов сценарий.

– Дженкинс знает, – предположил Хестер. – У него же есть каталог всех этих серий.

Даль кивнул. Дженкинс показал им календарь жизни «Интрепида», где через равные интервалы светились пометки.

«Я обозначил, когда Сюжет вторгается в нашу явь», – сказал тогда затворник-йети, увеличивая одну из меток.

Та обнаружила древообразную структуру со множеством ветвей.

«Смотрите, как все устроено: каждая веточка – это сцена. Они соединяются в отдельную сюжетную арку. – Дженкинс убрал увеличение и снова показал общую картину. – Шесть лет, в среднем двадцать четыре основных сюжетных события в год. Плюс пара событий масштабом поменьше. Думаю, это отдельные серии».

– Боже мой, Хестер, и ты туда же! – горестно воскликнул Финн, встревожив погруженного в размышления Даля. – Мало что Энди уже целиком завяз в этом дерьме, так и ты переходишь на сторону безумия!

– Финн, если выпивка пахнет виски, на вид и на вкус как виски, лучше звать ее «виски». Разве нет? Я не верю выводам этого парня, но его детальная осведомленность, черт возьми, впечатляет. Последнее дело прошло в точности, как Дженкинс предсказывал, вплоть до взорвавшейся панели управления на мостике. Конечно, может, нас никто и не пишет, как сценарий, а Дженкинс давно не пил свои таблетки и вовсе головой поехал. Но готов спорить: он хорошо представляет, куда нас заведет история со звездолетом повстанцев.

– Значит, ты готов бежать к Дженкинсу за объяснениями и советами по поводу и без? – спросил ехидно Финн. – Если ты уж решил уйти в секту, лучше выбери другого пророка, который не сидит четыре года на сухпайках и не гадит в переносной нужник.

– А как ты все это объяснишь? – спросил Хестер.

– Никак. «Интрепид» – чертовски странный корабль. С этим все согласны. Но ты выдаешь цепь случайностей за закономерность, какую сам хочешь видеть. И остальные тоже.

– Нарушение законов физики – не «цепь случайностей», – заметил Хестер.

– А ты, значит, уже и физиком сделался? – отбрил Финн и демонстративно обвел взглядом корабль. – Народ, послушайте, мы на чертовом космическом корабле. Кто-нибудь из вас может объяснить, как работает наша колымага? На вновь открытых планетах мы сталкиваемся с прорвой диковинной живности. И не удивляемся оттого, что не можем ее понять. Наша цивилизация раскинулась на световые годы. Вам это само по себе не кажется странным? Если задуматься, страннее некуда. И попросту невозможно. Куда ни плюнь, попадешь в странность.

– Когда мы встречались с Дженкинсом, ты такого не говорил, – указал Даль.

– Да я собирался! Но все завопили: «Дай ему сказать!» Потом уже смысла не было.

Разозленный Даль нахмурился.

– Ну послушайте, я же не спорю – да, творится нечто непонятное. Все это знают. Но может, это потому, что корабль наш вроде как погряз в безумии обратной связи. То есть неправдоподобное порождает неправдоподобное, и так годами. Если в такой ситуации искать зависимость между случайностями, заранее ее представив, отыщешь обязательно. А в особенности если поблизости ошивается кто-нибудь вроде Дженкинса, двинутый, но как раз настолько, чтобы выдать теорию, которая что-то может предсказать, хотя и дает абсолютно шизоидные объяснения. На своей теории Дженкинс трогается окончательно, принимается следить за офицерами ради остального экипажа, а его члены поддерживают безумие. А потом в цикл безумия встраивается Энди, привыкший верить во всякую лабуду.

– И как тебя понимать? – спросил Даль угрожающе.

– Так, что ты годы торчал в семинарии по уши в мистицизме. И не в обычном человеческом мистицизме, занюханном и затраханном, а в настоящем инопланетном. И растянул свое понятие нормальности настолько, что в него прекрасно поместилась безумная Дженкинсова ересь.

Чувствуя, что Даль злится, Финн примирительно поднял руки:

– Энди, слушай, ты мне нравишься. Я думаю, все с тобой нормально. Просто твое прошлое работает против тебя. Понимаешь ты сам или нет, но ведь втягиваешь моих приятелей в полный абсурд.

– Если уж заговорили о прошлом, шизик Дженкинс на меня как раз этим жути нагнал, – заметила Дюваль.

– Ты имеешь в виду, что он о нас знает? – предположил Хэнсон.

– Я имею в виду, насколько много он о нас знает. И какие роли нам отводит.

«Вы все – второстепенные актеры, но не простые, – сказал тогда Дженкинс. – У обычного проходного персонажа никакой биографии. Он появляется лишь для того, чтобы погибнуть. Но у вас биографии есть, и они необычные. Один – посвященный в инопланетную религию. Другой – отпетый негодяй, наживший врагов по всему флоту. Третий – сын богатейшего человека во Вселенной. А ты, Дюваль, перевелась с корабля, где поругалась с вышестоящим офицером, и к тому же спишь с Керенским».

– Ты просто бесишься: Дженкинс выдал нам, что ты трахаешься с Керенским, – заметил Хестер. – А ты уже, между прочим, перед всеми нами его отшила.

– Ну и что с того? – вспыхнула Дюваль. – У меня тоже, между прочим, надобности.

– У него ж недавно было три венерических, – напомнил Финн.

– Уж поверьте, я его заставила пройти курс антибиотиков, – сообщила Майя и, глянув искоса на Даля, добавила: – И не надо наезжать. Захотелось мне. А из вас ведь никто не позаботился.

– Я в лазарете валялся, когда ты закрутила с Керенским, – возразил тот. – Так что не надо меня винить.

Дюваль ухмыльнулась:

– И вообще меня не это задело, а то, что Дженкинс сказал потом. Помните?

«Вас не просто убьют мимоходом. Аудитории недостаточно гибели случайных бедняг. Время от времени нужно изобразить смерть того, кому можно сопереживать, кого зрители уже узнали. Потому сценаристы берут второстепенного персонажа, развивают его, представляют его зрителям как полноценного героя и потом – бац! Вот ваша судьба, ребята. За вами интересные истории. Потому, наверное, смерти каждого из вас посвятят целую серию».

– Это уже ересь посложнее, – прокомментировал Финн.

– Тебе легко говорить, – пожаловался Хестер. – Я из вас один без интересной биографии. Ничегошеньки за душой. Когда в следующий раз попаду в группу высадки, меня точно прикончат. Я обречен!

– Видишь, я об этом и говорил, – заключил Финн, глядя на Даля и указывая на Хестера. – Своим бредом ты уже подчинил этот слабый больной рассудок.

– А ты, значит, одинокий глас здравомыслия? – улыбнулся Даль.

– Да! И хорошенько подумай об этом. Я самый безответственный из всех, кого я знаю. И среди вас я – голос разума. Маяк адекватности. Честное слово, ненавижу поучать уму-разуму. А что остается?

– Слабый больной рассудок, – пробормотал Хестер.

– Ты ж сам хотел называть виски – виски, – добавил Финн.

Телефон Дюваль запищал, и она вышла. Вернулась бледная.

– Ну вот это уже, на мой вкус, чересчур странное совпадение, – пробормотала она.

– Что такое? – нахмурился Даль.

– Керенский звонил. Меня зовут на брифинг со старшими офицерами.

– И зачем? – осведомился Хэнсон.

– В бою с повстанцами двигатели «Интрепида» пострадали, поэтому эскортировать звездолет понтифика выслали другой корабль. А он только что атаковал звездолет понтифика и вывел его из строя.

– И что это за корабль? – спросил Даль.

– «Нант». Я служила на нем до назначения на «Интрепид».

Глава 11

– Энди, поверь мне, – увещевал Финн, идя вместе с Далем к кубрику Дюваль, – она не хочет с тобой говорить.

– Откуда тебе знать?

– Я знаю!

– Да? И откуда?

– Я видел ее сразу после брифинга. И она сказала, что, Богом клянется, если увидит тебя – сломает нос.

Даль улыбнулся.

Они зашли в кубрик Дюваль и обнаружили ее в одиночестве сидящей на койке.

– Майя! – позвал Даль.

– Энди! – воскликнула Майя, встала и нанесла удар.

Даль свалился на палубу, держась за нос.

– Я ж тебе говорил! – возопил Финн и, глянув на Дюваль, добавил: – Я ему говорил, честное слово!

– Я думал, ты шутишь! – выдохнул поваленный Даль.

– Фома ты неверующий, – качнул головой Финн.

Даль посмотрел на руку – крови не было.

– За что? – спросил он у Майи.

– За конспирологические теории.

– Они не мои. Они Дженкинса!

– Господи боже, да мне трижды наплевать, чьи это теории! – взорвалась она. – Я сидела на этом чертовом брифинге, выкладывала про чертов «Нант» и думала все время, мать его, это та самая серия, где мне сдохнуть назначено! Смотрю на Керенского, а он меня прям ест глазами, будто женушку любимую, а мы всего-то потрахались! И тогда понимаю: мне и в самом деле кранты, потому что эта сволочь в меня втюрился, я его любовь, и потому меня кончить – самое то! Тогда эта падаль сможет красиво погоревать в конце серии!

– Майя, не обязательно случится именно так, – заметил Даль, пытаясь встать.

Она снова швырнула его на пол.

– Заткнись, Энди! Лучше просто заткнись! Ты не понимаешь. Не важно, случится именно так или не именно. Важно то, что я поддаюсь вашей гребаной паранойе! Теперь не могу отделаться от мысли, что в следующей миссии сыграю в ящик. Все время думаю! Кажется, звоночек уже прозвенел и никуда не деться! Это со мной из-за тебя! Мать твою! Спасибо тебе огромное!

Дюваль опустилась бессильно на кровать, разозленная и растерянная.

– Прости, – выговорил Даль спустя минуту.

– Простить? – Дюваль хохотнула. – Энди, боже ж мой!

– Что случилось на брифинге? – спросил Финн.

– Я рассказала про «Нант» и его команду. Там то ли календрианский шпион, то ли перебежчик, сумевший взломать системы управления огнем, обстрелять корабль понтифика и отключить всю связь. После обстрела с «Нантом» никакой связи.

– Зачем засылать шпиона на «Нант»? – спросил Даль. – Ведь сопровождать понтифика назначили «Интрепид».

– Наверное, повстанцы знали, что «Нант» назначен в резерв, – ответила Дюваль. – На него шпиона заслать гораздо проще, чем на флагман Вселенского союза. То есть повстанцы шлют звездолет атаковать нас, наносят повреждения, и «Нант» оказывается в идеальном положении, чтобы обстрелять понтифика. И еще кое-что на твою мельницу. – Дюваль ткнула пальцем в Эндрю. – Когда мне сказали про шпиона, я тут же и подумала: за сколько ж времени нужно было внедрять своего человека на «Нант»? Как далеко планировать? Как можно узнать заранее, что «Нант» назначат поддерживать «Интрепид»? Ведь наше командование решило это всего пару дней назад. Как такое вообще возможно? А представляешь, что я подумала потом? – Она глянула с яростью на лежащего Даля. – Я подумала: лучше бы им подредактировать сценарий!!! Мать честная! Вот тогда я решила дать тебе в бубен при первой же встрече.

– Дженкинс же говорил, что шоу, на его взгляд, не самое удачное, – заметил Даль.

Майя занесла кулак.

– Энди, не заставляй меня снова бить.

– Разведмиссия? – догадался Финн.

– Да. И я в ней. «Нант» не отвечает на запросы, двигатели не работают. «Интрепиду» поручили расследовать ситуацию и защитить звездолет понтифика от новых атак. Я служила на «Нанте» в десантной команде, потому я, естественно, проводник группы высадки. И я, скорее всего, погублю всех ее членов. Спасибо, дорогой друг Энди. Я теперь свято верю, что сдохну последней из команды, потому что именно тогда моя кончина от пули промеж глаз станет самым драматичным моментом серии.

– Когда прибываем на место? – спросил Финн.

– Через два часа. А что?

Финн выудил из кармана продолговатую синюю таблетку.

– Возьми.

– Что это? – спросила Дюваль, присматриваясь.

– Подниматель настроения, сделанный из растения оринкс. Слабенько, но эффективно.

– Мне не нужен подниматель настроения! Мне нужно вмазать Энди еще разок!

– Можно и то и другое, – заверил Финн. – Майя, уж поверь мне, ты сейчас просто развалина, сама ведь знаешь. А это, как ты сама сказала, только во вред разведмиссии.

– А наркоту жрать не во вред?

– Эту – нет. Она же слабенькая. Ты почти и не заметишь эффекта. Просто чуточку разожмешься. Как раз настолько, чтобы сосредоточиться на работе, а не на гадких мыслях. Больше оно ни на что не подействует. Останешься собранной, внимательной и трезвой.

Он поднес таблетку ближе к Дюваль.

– На ней ворс, – указала она, рассмотрев пристальнее.

Финн сдул ворсинку.

– Ну вот, готово.

– Ладно, – согласилась Майя, протягивая ладонь. – Но если увижу говорящих ящеров, я тебе вломлю.

– И будешь права, – поддакнул Финн. – Воды принести?

– Обойдусь.

Она проглотила таблетку. Затем наклонилась и отвесила Далю оплеуху.

– За что?

– Финн сказал, мне можно и таблетку, и тебя стукнуть, – сообщила Майя и нахмурилась. – Она посмотрела на Финна. – Так из чего эта таблетка?

– Из растения оринкс.

– И эффект совсем слабенький?

– Обычно.

– Знаешь, хочу тебе сказать, эффект какой-то сильненький, – поведала Дюваль и соскользнула с койки.

Даль успел поймать девушку прежде, чем она шлепнулась на палубу.

– Ты что учинил? – спросил Даль, силясь поднять обмякшую Майю.

– Очевидно же, я ее вырубил, – ответил тот, помогая.

– Мне казалось, ты обещал совсем слабенький эффект.

– Я соврал, – признался Финн, хватая Дюваль за ноги.

Вдвоем они кое-как запихали девушку на койку.

– Долго она будет в отключке?

– Такая доза отрубает немаленьких размеров мужика на восемь часов. Майя, наверное, проваляется часов десять.

– Она не успеет в разведмиссию.

– Именно. Энди, ты настолько замутил нашим друзьям голову своим дурацким телешоу, что они не в себе. Если хочешь и дальше гнать туда же, мешать не стану. Но позабочусь, чтобы остальные увидели другую точку зрения в действии.

– И это действие – одурманить Майю?

– Дурь только средство. А цель – показать, что даже без Дюваль группа высадки отправится на «Нант» и сделает свою работу. Жизнь продолжается, даже если должен сработать Сюжет Дженкинса! А я докажу, что все обойдется и без Сюжета. Когда Майя, Джимми и Хестер это увидят, может, кончат икру метать по поводу этого бреда. Кто знает, авось и ты опомнишься.

– Но у нее будут серьезные неприятности. За такое под трибунал отдают. Я не уверен, что Майя скажет тебе спасибо.

– Мне нравится, что ты считаешь меня таким идиотом. – Финн улыбнулся. – Все продумано!

– И что же продумано?

– Сейчас поймешь, ведь ты тоже в игре.

– Где Майя? – спросил Керенский.

– Кто? – невинно удивился Финн.

– Дюваль! Она должна быть в составе группы высадки!

В голосе Керенского прозвучало нетерпение.

– А она… У нее тяжелый случай оринксианской падучей. Дюваль проваляется в постели пару дней. Мы с Далем заменяем ее в составе миссии. Сэр, вот приказ.

Керенский глянул на Финна оценивающе, затем достал телефон и посмотрел. Потом буркнул что-то себе под нос и указал друзьям на шаттл. Они поднялись на борт. Даль не представлял, как Финн умудрился подделать приказ, и не очень хотел выяснять.

На борту оказались капитан Абернати, коммандер К’рооль и чрезвычайно нервный энсин. Даль видел его впервые. Несомненно, новичок заметил трех старших офицеров в группе, подсчитал свои шансы на выживание и не очень обрадовался результату. Усаживаясь, Даль улыбнулся энсину. Тот отвернулся.

Керенский плюхнулся в кресло пилота, и спустя несколько минут шаттл вышел из причального порта и направился к «Нанту».

– Некоторые лишь недавно присоединились к группе, – заметил капитан, кивая в сторону Финна с Далем. – Потому я позволю себе повторить описание ситуации и план действий. Связь с «Нантом» исчезла незадолго до атаки на корабль понтифика. Мы считаем, что шпион календрианских повстанцев захватил контроль над системами звездолета, отключил связь и обстрелял понтифика. Но затем, по-видимому, экипаж сумел частично вернуть контроль, иначе бы «Нант» разнес звездолет понтифика в клочья. Наша задача: проникнуть на «Нант», оценить ситуацию и, если в том возникнет нужда, помочь с захватом шпиона.

– Сэр, возможно, у вас есть предположения о личности шпиона? – вдруг услышал Даль собственный голос.

И подумал: «Вот дерьмо! Уже началось».

– Энсин Даль, отличный вопрос! – похвалил К’рооль. – Перед вылетом я запросил данные о команде «Нанта». В последние несколько месяцев состав не менялся – за единственным исключением. Недавно появился новый член экипажа, Джер Вестон. Он объект нашего первостепенного интереса.

– Погодите, – перебил изумленный Финн коммандера. – Вы сказали, Джер Вестон?

– Да! – раздраженно гаркнул коммандер.

– А раньше он служил на «Спрингфилде»?

– Да, он нес службу на «Спрингфилде». В чем дело?

– Я его знаю, – выдал Финн. – Мы с ним там и познакомились.

– Боже мой! – воскликнул капитан. – Рассказывайте же!

– Рассказывать-то, в общем, нечего… Мы вместе работали в трюме.

– Он был вашим другом? – спросил К’рооль.

– Сэр, назвать его другом было бы преувеличением. Он настоящий козел. Он слова-то не знал такого – «друг». Но мы работали бок о бок больше года. Даже выпивали вместе. Не похож он на предателя, ну никак.

– Хорошие шпионы не похожи на предателей, – заметил коммандер.

– Финн, мы должны знать все, что вам известно о Вестоне! – сказал капитан сурово. – Все, что может оказаться полезным! Все, что может помочь нам вернуть контроль над «Нантом» до того, как в нашем секторе соберутся корабли повстанцев. Если они прибудут до того, как «Нант» вернется в строй, «Интрепид» не сможет сохранить звездолет понтифика в целости. И тогда гражданская война Календрии грозит перейти в общегалактическую бойню!

На пару секунд повисла напряженная тишина.

– Угу, сэр, конечно, – выдавил Финн наконец.

– Большое спасибо, – отозвался капитан, отчего-то куда спокойнее и расслабленнее. – Ничего себе! Замена состава в последнюю минуту, и оказывается, вы знаете астронавта, подозреваемого в шпионаже! Изумительно! До чего же невероятное совпадение!

– Невероятнее некуда, – промямлил Финн.

– И я о том, – подтвердил Абернати.

– Капитан, прежде чем астронавт Финн расскажет нам о Вестоне, я хотел бы обсудить с вами планировку «Нанта», – сообщил К’рооль.

Капитан с коммандером погрузились в дискуссию.

– Ты как? – спросил Даль, с тревогой глядя на Финна.

– Нормально.

– Уверен?

– Энди, брось! Это простое совпадение. Такое случается. Не надо делать выводов. Все с нами будет в порядке. Вернемся на «Интрепид», выпьем как следует, а потом я попаду в лазарет, потому что проснется Майя. Вот мое предсказание. Хочешь, куш поставлю на то, что так оно и случится?

– Ну ладно, – улыбнулся Даль.

Затем он посмотрел на Абернати с К’роолем, увлеченных беседой. И на энсина-новичка. Тот странно глядел на Финна.

Через секунду до Даля дошло. Лицо новенького светилось облегчением.

А потом незнакомый энсин смутился. Он был совестливым энсином.