Текст книги "Дело Ван Меегерена"

Автор книги: Джон Шеви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

«Игроки в карты» (75×62 см) – вторая картина де Хоха, написанная Ван Меегереном, и первое произведение де Хоха в Ницце. Эта картина, законченная в первые месяцы 1939 года, восходит к «Голландскому интерьеру», хранящемуся в музее Метрополитен в Нью-Йорке. Сходство двух картин столь поразительно, что и на этот раз не вызывает сомнений, что «Игроки в карты» и «Голландский интерьер» принадлежат к одной серии, написанной де Хохом.

Отметим, что новая подделка будет пущена в продажу гораздо позже и найдет покупателя лишь в 1941 году. Ее приобретает за 219 000 гульденов (750 000 франков) богатейший промышленник Ван дер Ворм. Сделка будет заключена с помощью нового посредника – Страйбиса, агента по продаже недвижимости в Гааге. Продавец картин Хоогендайк, который уже принимал участие в продаже картины «Христос в Эммаусе», убедит Ван дер Ворма сделать эту покупку.

А теперь вернемся к тому, что произошло в жизни Ван Меегерена с 1939 года.

«Друг мой.

Я оказался в совершенно невероятном положении. В противном случае я не стал бы вам писать, а послал бы вас к черту. Поэтому прежде всего сообщаю вам свои новости».

Так начинается письмо, написанное Ван Меегереном Боону в июле 1939 года. В письме, имеющем очень большое значение, сообщается о новых «открытиях».

«В прошлый понедельник к нам явилась Мавруке с письмами своей дочери, одно из которых имеет для нас важнейшее значение. Дочь писала, что кузен Мавруке Жермен, который живет в своем замке на юге, хочет ее видеть, так как он умирает от рака (ему 86 лет). Мавруке – одна из его наследниц. Далее дочь пишет, что она видела фотографию картины „Христос в Эммаусе“ и хотела бы продать несколько картин из собственной коллекции (мне кажется, я уже говорил вам об этом). Но она вспоминает, что видела когда-то у Жермена, у которого также имеется коллекция того же происхождения, что и коллекция ее отца (то есть приобретенная в качестве приданого жены), похожую картину на библейскую тему, но гораздо большего размера и с большим числом изображенных на ней фигур святых. Во вторник я отправился на место вместе с Мавруке. Мы провели в поисках два дня, не найдя никаких святых; все картины относились к более поздним эпохам. Как вдруг в субботу один из домашних слуг сообщает нам, что на чердаке лежит несколько свернутых полотен.

Там мы и обнаружили одно полотно, представляющее собой самое прекрасное и самое значительное творение, которое когда-либо было создано. Это „Тайная вечеря“, написанная Яном, но гораздо больших размеров и более прекрасная, чем хранящаяся в Роттердаме („Христос в Эммаусе“). Она потрясает своей сдержанной и полной драматизма композицией, более величественной, чем во всех других его картинах. Возможно, что это его последняя вещь, и она подписана на специально оставленном для этого свободном уголке стола (размеры приблизительно 2,70×1,50 м).

После того как мы вновь свернули полотно, мы отправились, как двое безумцев, бродить в горы. Что делать?

Это полотно по меньшей мере… (здесь одно слово зачеркнуто и ничем не заменено). Мне кажется почти невозможным продать его, хотя оно в столь же совершенном состоянии, как в момент своего рождения. Оно не подвергалось реставрации и сохранилось в абсолютно нетронутом виде, даже без рамы и подрамника. Я очень сожалел, что должен был вернуть его на место, что и сделал после долгих колебаний.

Представьте себе бесконечно грустного Христа, устремившего взгляд своих полуприкрытых глаз куда-то вдаль, поверх кубка с вином. Образ святого Иоанна весь пронизан тихой меланхолией, а святой Петр… Нет, это невозможно описать словами. Это целая симфония невероятной красоты, которую никогда раньше не удавалось создать ни Леонардо, ни Рембрандту, ни Веласкесу, ни любому другому мастеру, писавшему „Тайную вечерю“».

Эта «Тайная вечеря», написанная Ван Меегереном в 1939 году, так и не станет известна широкой публике при жизни автора. Целый ряд причин, вызванных историческими событиями, отодвинет осуществление этого замысла. С первых же дней объявления войны д-р Боон исчез в буквальном смысле этого слова, не оставив никакого адреса (он опасался прихода немецких войск и покинул Европу; с тех пор никто никогда не видел его).

Вышеприведенное письмо Ван Меегерена так и останется без ответа, тем более что через шесть недель после того, как оно было написано, Ван Меегерен со своей женой покидают Ниццу и возвращаются в Голландию. Война окончательно отрезает его от виллы на Средиземном побережье, где остались многие его картины и «вещественные доказательства», в частности «Тайная вечеря», которая будет обнаружена лишь в 1948 году.

Когда он возвращается в Голландию, отнюдь не оказывается без средств. Капитал, оставшийся от продажи «Христа в Эммаусе» и «Любителей выпить», позволяет ему расходовать ежемесячно 600 000 франков. (Не следует при этом забывать, что уровень стоимости жизни в те времена был в 50 раз ниже, чем сегодня). Итак, Йо и Хан продолжают вести разгульный и расточительный образ жизни; Ван Меегерен переходит все границы в своем неумеренном пристрастии к алкоголю и даже начинает пробовать морфий.

В Голландии супруги остановились вначале в гостинице. Начинается 1940 год, и они уже не могут вернуться во Францию. Военные действия затягиваются, и Ван Меегерен решается купить дом в Голландии. Он находит недалеко от Амстердама в живописных окрестностях деревни Лорен большое поместье, где оборудует свою новую мастерскую-лабораторию. В нее художник также вкладывает много денег, но у него еще есть в запасе картина «Игроки в карты», которую он сумел вывезти с собой (и которая, как мы уже знаем, найдет покупателя год спустя). Но он не счел нужным вывезти из Ниццы полотно, которое так расхваливал в письме Боону, возможно, именно потому, что понимал, что эта «Тайная вечеря» не совсем соответствует тем восторженным отзывам, которые он дал о ней в письме. И он задумывает написать другую «Тайную вечерю».

Как только его лаборатория в Лорене была оборудована, он начинает писать «Искупителя» – небольшое полотно (48×30 см), которое представляет собой поясной портрет и задумано, судя по всему, как предварительный этюд к более крупной вермеровской композиции. Это полотно позволяет ему опробовать новую печь. И хотя с точки зрения имитации ее возраста картина получается не менее совершенной, она все же отличается от прежних его работ. В самом деле, она представляет собой «пробу кисти» перед созданием новой «Тайной вечери». На этой подделке, к которой Ван Меегерен приступит сразу же после завершения своего этюда, лицо Христа будет почти идентично лицу «Искупителя» (главное различие между упомянутыми двумя «портретами» заключается в том, что на второй картине ярче освещение). Для продажи «Искупителя» фальсификатор использует, как и в случае с «Игроками в карты», все того же Страйбиса.

Страйбис, уроженец Апелдорна, маленького городка недалеко от Девентера (где родился и провел свою юность Хан Ван Меегерен), был агентом по продаже недвижимости. Он ничего не смыслит в искусстве и даже относится с полным безразличием к великим мастерам XVII века. Но он с детства знает Ван Меегерена и любит деньги. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он без малейших подозрений принимает на веру истории, которые рассказывает ему фальсификатор о происхождении «шедевров». Ван Меегерен де купил у одной старой гаагской семьи, испытывающей финансовые трудности, небольшую коллекцию картин. Некоторые из них при внимательном изучении показались ему произведениями, представляющими большую ценность. В частности, речь идет об одной работе де Хоха – «Игроки в карты» и нескольких работах Вермера, среди которых «Искупитель».

Страйбис должен действовать, нигде не упоминая имени Ван Меегерена, принимая во внимание его прискорбные отношения с миром художников Голландии. Фальсификатор предлагает посреднику за его услуги одну шестую от вырученной суммы. Агент по продаже недвижимости, потрясенный цифрами, которыми оперирует художник, очень быстро начнет проявлять исключительную ловкость в своей новой работе. Именно он убедит торговца картинами Хоогендайка купить и засвидетельствовать подлинность «Игроков в карты» и «Искупителя» (позднее мы увидим, что Страйбис окажет художнику ценную помощь, поскольку пристроит еще две подделки Хоогендайку). Когда Хоогендайк поинтересуется, откуда взялись эти полотна, у Страйбиса хватит благоразумия убедить своего покупателя, что владелец этих шедевров хочет во что бы то ни стало сохранить инкогнито: аристократические семьи, испытывающие финансовые трудности, не любят, чтобы об этом знали другие.

Хоогендайк встречается с меценатом Ван Бенингом (который уже является владельцем картины «Любители выпить») и заключает с ним сделку о покупке «Искупителя» за 475 000 гульденов (то есть 1 620 000 франков). Это маленькое полотног (48×30 см) оценено в столь колоссальную сумму, поскольку совершенно очевидно, что оно принадлежит той же кисти, что и «Христос в Эммаусе». Появление картины «Христос в Эммаусе» так сильно повлияло на умы, что отныне все, что связано с Вермером, воспринимается в свете этого его творения. Ван Меегерен очень тонко играет на новом коллективном психозе. Сходство картин Вермера (то бишь Ван Меегерена) столь поразительно, что признание подлинности второй из них происходит автоматически, без всякого специального научного исследования.

Сумма, полученная за «Искупителя» (475 000 гульденов), распределяется следующим образом:

75 000 – продавцу картин Хоогендайку

70 000 – посреднику Страйбису

330 000 – любителю искусства, обнаружившему картину, и одновременно художнику-фальсификатору Ван Меегерену.

Во время этой сделки Ван Меегерен вновь обращается к Вермеру. Полотно XVII века, принадлежащее кисти Хондиуса и представляющее сцену охоты, которое было приобретено им год тому назад, послужит основой для создания нового «Вермера» (братья Даувес, бывшие владельцы картины «Охота», сохранили в своих архивах ее фотографию). Отныне фальсификатор настолько уверен в своем деле, что менее тщательно, чем раньше, производит очистку полотна и оставляет под своей «вермеровской» живописью два красочных слоя Хондиуса. Кроме того, решив с поразительной дерзостью писать «Тайную вечерю» поверх сцены на охоте, которую он не полностью счистил, он рискует оказаться разоблаченным при первой же возможности рентгенографии картины. Никогда еще у великих мастеров XVII века, когда они использовали для картины свои прежние незавершенные полотна, не обнаруживалось столь резкого расхождения в выборе сюжета. Но Ван Меегерен знает, что никому не придет в голову провести такую экспертизу.

По своим размерам (174×244 см) этот второй вариант «Тайной вечери» отмечается куда большей смелостью – это самая дерзкая из его подделок. Сам Вермер не писал столь больших картин. Кроме того, чтобы искусственно «состарить» такую картину, требуется гигантская печь и самые тщательные предосторожности при сушке полотна. И наконец, размещение в пространстве картины тринадцати персонажей в натуральную величину представляет собой сложнейшую эстетическую проблему. Но виртуозному псевдо-Вермеру удается справиться со всеми возникшими проблемами. Он продолжает использовать эффект, произведенный в свое время картиной «Христос в Эммаусе», и образы Христа на картине «Искупитель» и на «Тайной вечере» явно восходят к этой модели. Кроме того, лицо святого Иоанна в «Тайной вечере» списано, хотя это сделано очень тонко и незаметно, с лица «Девушки с жемчужиной» Вермера.

Затем на сцену выступают уже известные нам персонажи: Страйбис, Хоогендайк, Ван Бенинг. Последний – в роли покупателя. Эта сделка, однако, носит особый характер. В самом деле, за картину запрошена почти фантастическая сумма, но не будет забывать, что мы имеем дело с рынком произведений искусства, поскольку эту картину расценивают как составляющую пару с полотном «Христос в Эммаусе». За нее запрошено 1 600 000 гульденов, то есть 5 400 000 франков.

Ван Бенинг расплачивается за «Тайную вечерю» следующим образом: он отдает Хоогендайку пять ценных полотен из своей коллекции и возвращает ему «Искупителя» (приобретенного им несколько месяцев тому назад). Возврат этой картины служит доказательством абсолютного доверия со стороны Хоогендайка: торговец картинами не сомневается в этих «Вермерах». Действительно, он сохранит для своей личной коллекции «Искупителя» и предложит взамен деньги, чтобы заплатить Страйбису (и Ван Меегерену). Кстати, увидев «Тайную вечерю», Хоогендайк восклицает: «Это самое необыкновенное произведение!»

Чем объяснить подобное ослепление? Каким образом Ван Меегерену удалось осуществить столь рискованный трюк? Как оправдать ожидания специалиста, который вначале клюнул на приманку (картину «Искупитель»), а затем приобретает шедевр («Тайную вечерю»)? И наконец, где в разгар войны найти сумму в 5 400 000 франков?

Сама эпоха обязывает к маскировке. В обычное время фальсификатор никогда бы не рискнул сбывать всю свою продукцию в одной стране; он, по-видимому, попытался бы разбросать по свету образцы своего творчетва, продавая их в Нью-Йорке, в Лондоне или в Париже. Война удерживает его в Голландии, но это препятствие станет вскоре главным козырем. При заключении сделки присутствуют всего лишь несколько человек: посредник, торговец картинами, покупатель. Публика и профессиональные эксперты уже не участвуют в деле. Теперь продавец сам устанавливает подлинность картины, а покупатель отнюдь не заинтересован в том, чтобы предавать огласке свою покупку. Человек, который среди всеобщей разрухи может позволить себе тратить такие суммы, вряд ли приобретает этим уважение своих сограждан.

Поэтому «обнаружение» подлинников Вермера то там, то здесь не кажется странным тем, кто хочет избежать опасностей безудержной инфляции. Вложение миллионных капиталов в ценную картинну знаменитого мастера спасает деньги от девальвации.

Сам Ван Меегерен действует так же, с той лишь разницей, что он, благодаря своим знаниям и вкусу подбирает коллекцию подлинных полотен выдающихся мастеров. Картины Халса, Дюрера, Терборха делают непомерной и без того баснословную роскошь его дома в Лорене.

У 52-летнего Ван Меегерена скапливается капитал в 4 миллиона франков, вырученных от продажи его трех последних картин. С каждой новой подделкой риск разоблачения возрастает. Но какое это имеет значение? Фальсификатор одержим страстью, которая водит его рукой. Он утратил субъективную способность оценивать со стороны свои деяния. Он сам скажет позднее о своих последних картинах:

– Мне доставляло такое удовольствие писать их! Я уже не управлял собой. У меня не было больше ни воли, ни энергии. Я не мог не продолжать.

И он продолжает. Появляется новая картина: «Исаак, благословляющий Иакова» (120×115 см).

Эта шестая подделка, пущенная в продажу, находит покупателя в апреле 1942 года. Та же цепочка людей (Страйбис – Хоогендайк) ведет к Ван дер Ворму, который уже является владельцем «Игроков в карты». Тот соглашается заплатить за вновь открытого Вермера 1 127 000 гульденов (4 300 000 франков).

Будучи по своей композиции проще, чем предыдущие подделки, «Исаак, благословляющий Иакова» явно свидетельствует о некоторой поспешности Ван Меегерена. Похоже, что фальсификатор, подгоняемый своей страстью, вынужден ускорить процесс создания картины. Он уже менее тщательно выполняет промежуточные этапы своей работы, стремясь быстрее прийти к конечному результату: получить еще один «шедевр». Позднее Ван Меегерен скажет:

– Что касается последних подделок, то, во-первых, я задумывал и исполнял их менее тщательно. (Зачем? Они все равно прекрасно продавались!) А во-вторых, я знал, что как только стала бы известна история «Христа в Эммаусе», то и все другие картины, которыми, кстати говоря, я не могу так гордиться, были бы вскоре признаны принадлежащими моей кисти.

Это заявление Ван Меегерена свидетельствует о том, что он прекрасно понимал тот уже не поддающийся его контролю процесс, который происходил в нем и побуждал его действовать с момента появления «Христа в Эммаусе». Но, оказывается, еще более неконтролируемо дело государственной важности, а в случае с этой картиной речь пойдет именно о таком деле.

Уже во время работы над «Исааком, благословляющим Иакова» Ван Меегерен приступает к созданию еще одного «Вермера», меньших размеров (97×84 см). Эту картину он пишет на подлинном полотне XVII века, на котором первоначально была изображена батальная сцена с лошадьми и солдатами; счистку прежней живописи он производит уже не столь тщательно. Кроме того, он проявляет самоуверенность и идет на дополнительный риск, используя в своей картине синюю кобальтовую краску вместо ляпис-лазури (синий кобальт не существовал во времена Вермера). Центральный персонаж картины по-прежнему напоминает бродягу-итальянца из Рокбрюна. Женский образ на картине явно навеян картиной «Дама в голубом», хранящейся в Королевском музее. Вермер писал «Даму в голубом» со своей жены, но делфтский мастер, не колеблясь, придал те же черты и образу проститутки в картине «У сводни». Таким образом, выбор Ван Меегереном для своей картины именно этого лица не случаен: нет ничего удивительного в том, что развратница на его картине выглядит вполне вермеровской. Картина называется «Христос и неверная жена».

Для продажи своих последних четырех подделок Ван Меегерен использовал ту же цепочку людей: агента по продаже недвижимости Страйбиса и торговца картинами Хоогендайка. Теперь вновь обратиться к ним значило бы подвергнуться определенной опасности. Однако найти новых посредников в 1942 году не такая уж легкая задача. Сфера сделок в области искусства становится все более замкнутой, и фальсификатору приходится обратиться к услугам человека, которого он может контролировать в гораздо меньшей степени. Этим новым посредником становится Ван Страйвесанде. Ван Меегерен передает ему своего «Христа и неверную жену», а затем случайно узнает, что Ван Страйвесанде тесно связан с нацистскими оккупационными кругами. У него сразу же возникает предчувствие опасности: он отнюдь не намерен компрометировать себя связями с оккупантами, допустив, чтобы один из его поддельных «Вермеров» был отправлен в третий рейх. Он вновь обращается к Ван Страйвесанде и ставит ему условие найти голландского покупателя.

Но поздно. Один баварский банкир Алоис Мидль уже прослышал об открытии неизвестной картины Вермера и информировал об этом д-ра Вальтера Хофера, агента гитлеровского режима, которому поручены розыск и экспроприация художественных ценностей в оккупированных странах. Отныне Ван Меегерен уже не может вмешаться и предпринять что-либо. Ван Страйвесанде прибегает ко всяческим махинациям, и в конце концов в сделку вмешается само голландское государство.

В самом деле, за картину назначена цена в 1 650 000 гульденов (около 6 миллионов франков). Немцы требуют покупки этого шедевра голландского национального достояния, и продажа картины превращается в государственное дело. После довольно странных тайных переговоров сделка осуществляется следующим образом: третий рейх расплачивается за эту картину «натурой» – он возвращает Голландии 200 подлинных полотен, которые были просто украдены нацистами во время вторжения и общая ценность которых намного превышает запрошенную цену. После получения этих 200 картин голландское государство выплачивает наличными деньгами запрошенную сумму Мидлю и Ван Страйвесанде, а этот последний отдает около 4 миллионов франков Ван Меегерену. Сделка удалась, но Ван Меегерен не испытывает удовлетворения. Он знает, на кого работают Мидль и Вальтер Хофер – на рейхсмаршала третьего рейха и коллекционера произведений искусства Германа Геринга. Геринг осуществляет эту операцию и как политический деятель, и как расхититель государственных средств: он, конечно, предназначает эту картину для своей личной коллекции…

Ван Меегерен продолжает свою работу по обогащению вермеровского наследия, перейдя от неверной жены к раскаявшейся грешнице. На новой картине (115×95 см), в центре которой фигурирует неизбежный кувшин для вина, изображен Христос с усталым лицом, отвергающий еду, предлагаемую ему служанкой. Его рука, отодвигающая блюдо, написана так, что в продолжение своего движения она направлена к голове раскаявшейся грешницы. Та, стоя на коленях в состоянии полуэкстаза, омывает правую ногу Иисуса; два фарисея на заднем плане напоминают персонажей «Тайной вечери». Явная монотонность, отсутствие порыва, тяжеловатый стиль этой картины свидетельствуют о том, что художник, сам не отдавая себе отчета, работает со все большей поспешностью.

Картина начата в конце 1942 года, когда уже завершаются переговоры о продаже «Христа и неверной жены». «Омовение ног» оставляет желать лучшего и с точки зрения своего технического исполнения. Первоначальная картина неизвестного автора XVII века, называвшаяся «Лошади и всадники», едва счищена. Кроме того, последняя сушка в печи также была не очень удачной: в результате того, что печь была плохо отрегулирована, живопись высохла слишком быстро и в нескольких местах отслоилась, что частично повредило сеть кракелюр. Ван Меегерен довольствуется довольно грубой реставрацией этих мест. Он считает, что такие дефекты будут расценены лишь как воздействие огня.

И действительно, все сходит и на этот раз. Дефекты расцениваются лишь как следствие воздействия огня даже после государственной экспертизы.

Ван Меегерен, не желая, чтобы новый «шедевр» опять попал в Германию, выбирает другого посредника из числа своих бывших товарищей по школе Яна Кока. Ян Кок, как и все предыдущие посредники, не принадлежит к людям искусства; он даже никогда не слышал о Вермере… Он – бывший правительственный чиновник в нидерландской Восточной Индии. Согласно своему обычному сценарию, фальсификатор убеждает посредника вступить в сделку. Кок встречается с де Буром (торговцем картин в Амстердаме, который в 1939 году занимался первым «де Хохом» Ван Меегерена). Тот сразу же приходит к мнению, что «Омовение ног» следует прежде всего предложить приобрести нидерландскому государству. Это единственное средство помешать немцам узнать о новом открытии.

Де Бур начинает переговоры с Королевским музеем.

После ряда тайных контактов между торговцем и различными специалистами национальных музеев голландское правительство решает представить картину на суд совета экспертов. Таким образом, впервые после появлений «Христа в Эммаусе» планируется провести экспертизу. Но на сей раз речь идет о куда менее совершенной подделке Ван Меегерена.

Д-р А.М. де Вилд – химик, Люитвайлер – реставратор картин, д-р Ханнема – директор музея Бойманса, д-р С.Д. Рул – генеральный директор Королевского музея, д-р Я.К. Ван Рехетерен Алтена – профессор Амстердамского университета, д-р Ван Схендел – хранитель Королевского музея, д-р Я.Г. Ван Хелдер – преподаватель в Утрехте и директор музея этого города составляют самый компетентный совет экспертов, который можно было собрать в Голландии в 1943 году. Эти люди изучают «Омовение ног». Все они не слишком восхищены красотой картины. Но лишь один Алтена высказывает предположение, что это подделка. Все остальные убеждены, что речь идет о подлиннике Вермера, правда, несколько разочаровывающем с художественной точки зрения. В результате совет экспертов единодушно, за исключением одного голоса, рекомендует государству купить произведение, несмотря на, казалось бы, необъяснимый отказ продавца де Бурда подвергнуть «Омовение ног» исследованию с помощью рентгенографии! Государство платит за картину 1 300 000 гульденов. Ошибочное решение в какой-то степени объясняется овладевшим тогда всеми психозом сохранение национального достояния. Ханнема впоследствии отметит:

– Всем нам не слишком понравилась эта картина, но мы боялись, что она может уйти в Германию.

Выплаченные 1 300 000 гульденов (4 400 000 франков) распределяются следующим образом: 65 000 – де Буру, 80 000 – Коку и 1 155 000 – Ван Меегерену.

С помощью этой наименее удачной подделки художнику удается осуществить свою, возможно, самую невероятную мистификацию. Это станет его последней подделкой, но его обман, доведенный уже до абсурда, так и не будет никем разоблачен.

Итак, в период с 1935 по 1943 год Ван Меегерен создает тринадцать подделок. Пять из них не были проданы. Остальные восемь принесли 7 254 000 гульденов, то есть примерно 250 миллионов франков, из которых Ван Меегерен получил самое меньшее 170 миллионов.

Вот перечень этих подделок:

«Христос в Эммаусе» Вермера (115×127 см), написана в Рокбрюне (1937 год);

«Любители выпить» де Хоха (80×69 см), написана в Рокбрюне (1938 год);

«Игроки в карты» де Хоха (75×62 см), написана в Ницце (1939 год);

«Искупитель» Вермера (48×30 см), написана в Лорене (1940 год);

«Тайная вечеря» Вермера (184×244 см), написана в Лорене (1941 год);

«Исаак, благословляющий Иакова» Вермера (125×115 см), написана в Лорене (1942 год);

«Христос и неверная жена» Вермера (97×84 см), написана в Лорене (1942 год);

«Омовение ног» Вермера (115×95 см), написана в Лорене (1943 год).

Непроданные картины:

«Пьющая женщина» Халса (78×66 см), написана в Рокбрюне (1935 год);

«Мужской портрет» Терборха (30×25 см), написана в Рокбрюне (1935 год);

«Дама, читающая ноты» Вермера (57×48 см), написана в Рокбрюне (1936 год);

«Дама, играющая на лютне» Вермера (63×49 см), написана в Рокбрюне (1936 год);

«Тайная вечеря» Вермера (146×267 см), написана в Ницце (1939 год).

Деньги от продажи подделок обращались затем в недвижимость (более 50 отелей и домов) или тратились на приобретение подлинных произведений искусства: к 1943 году частное собрание картин Ван Меегерена представляло собой богатейшую коллекцию. В это время художник покидает свой особняк в Лорене и переезжает в Амстердам, в роскошный дом на Кайзерхрахт. Там он уже не оборудует новой мастерской и прекращает писать картины. Больше нет места иллюзиям.

Соляная шахта в Альт-Аусзее (Австрия) в 1945 году, личная коллекция Геринга, искусствоведческая комиссия союзнических держав – таковы факторы, которые привели к странной развязке этой истории.

Когда в соляной шахте в Альт-Аусзее была обнаружена картина «Христос и неверная жена», спрятанная там Герингом, это вначале вызвало радость: шедевр Вермера наконец найден. Следователей интересует лишь один вопрос: кто участвовал в продаже этой картины в нацистскую Германию? Иначе говоря, какие голландские граждане замешаны в торговле произведениями искусства, которая может быть приравнена к сотрудничеству с врагом?

Вначале вовсе не стоит вопрос об удостоверении подлинности «Христа и неверной жены». Никто не думает, что эта картина может быть подделкой, и первоначально расследование носит больше политический, чем искусствоведческий характер. Причем интересно все же отметить, что впервые предпринимается расследование, касающееся происхождения одного из недавно найденных «Вермеров». В самом деле, до сих пор различные эксперты, торговцы и покупатели вполне довольствовались теми объяснениями, довольно логичными, хотя и не лишенными таинственности, которые давали им посредники фальсификатора.

В нацистских архивах обнаруживают следы цепочки, которая от Хофера и Ван Страйвесанде, включая Мидля (который скрылся), приводит наконец к Ван Меегерену. Выясняется, что он – последнее известное звено в этой цепочке людей, связанных с продажей картины. И в конце мая 1945 года люди, ведущие расследование, появляются у Ван Меегерена.

Два офицера в форме голландской службы государственной безопасности не питают ни малейшей враждебности к этому известному благодаря своему финансовому положению художнику. Они хотят лишь получить от него конфиденциальные сведения, которые позволили бы им выяснить подлинное происхождение картины «Христос и неверная жена», учитывая и ценность этого произведения, и размер суммы, вырученной им от сделки. Они абсолютно не подозревают Ван Меегерена в какой-либо незаконной деятельности. Он просто передал картину голландскому торговцу, который взял на себя ответственность переправить ее немцам. К тому же личное богатство Ван Меегерена вполне естественно объясняется успешным ведением дел и умелым управлением своим состоянием: недвижимостью и произведениями искусства…

Но Ван Меегерен не хочет, да и не может по вполне понятным причинам, сообщить хотя бы малейшие точные сведения о некой старинной итальянской семье, которая уступила ему «Вермера». Более того, он выходит из себя и грубо выставляет за дверь двух офицеров. Это уже становится подозрительным, тем более что при таких обстоятельствах утверждение об итальянском происхождении шедевра наводит на новые подозрения: уж не работал ли Ван Меегерен «агентом связи» по переправке произведений искусства между фашистской Италией и нацистской Германией через оккупированную Голландию? И если этот человек отказывается дать объяснения, то не потому ли, что он сам лично участвовал просто-напросто в краже шедевра Вермера?

Версия о таинственном владельце картины, желающем сохранить инкогнито по причинам чисто семейного характера, уже неудовлетворительна. За ней вполне может скрываться человек, сотрудничавший с нацистами. И неожиданно Ван Меегерен понимает, что его аргументы, которые вполне годились для рынка живописи, выглядят совершенно необоснованными для государственных чиновников, которым требуются вполне реальные доказательства для расследования дела политического характера.

На прямой вопрос, имел ли он связи с нацистами, Ван Меегерен отвечает высокомерным молчанием. По мнению следователей, такое поведение неприемлемо и дает лишний повод к серьезным подозрениям. 29 мая 1945 г. Хан Ван Меегерена арестовывают по обвинению в сотрудничестве с врагом. Итак, колесо истории повернулось. Фальсификатор оказывается в отчаянном положении.

Как мы видим, события принимают абсурдный оборот. Обвиняется в коллаборационизме и разграблении художественного национального достояния человек, который на деле позволил вернуть в Голландию 200 подлинных художественных произведений… (как мы помним, именно таким образом расплатился Геринг за «Христа и неверную жену»). Но пока весь мир считает картину «подлинным Вермером», Ван Меегерен остается коллаборационистом. История оборачивается фальшью, поскольку истина принадлежит фальсификатору.

А он продолжает молчать, замыкается в тиши своей камеры, отказывается говорить со всеми, кто его допрашивает, и хранит презрительное молчание. Кроме того, отсутствие наркотиков (в частности, морфия), к которым он пристрастился, мешает ему принять определенное решение.