Текст книги "Атрабет Финрод ах Андрет (Беседа Финрода и Андрет) (ЛП)"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Мы думали, что это лишь потому, что эльфы долго живут и не теряют сил. Мы, гости, часто зовем вас "большими детьми", государь мой. И все же – и все же, если все в Арде приедается нам, и все прекрасное тускнеет, что из того? Разве это не от Тени, что омрачает наши души? Или Вы скажете, что это не так, что это было свойственно нам от природы, еще до того, как нас покалечили?

– Скажу, – подтвердил Финрод. – Быть может, Тень омрачила ваше беспокойство, испортив его усталостью и обратив в пренебрежение, но беспокойство это, по-моему, владело вами с самого начала. А если это так, разве Вы не видите здесь противоречия, о котором я говорил? Если, конечно, ваши мудрецы согласны с тем, что каждый из Мирроанви есть союз тела и души, хроа и феа – или, образно выражаясь, Дома и Жильца.

Ибо что такое ужасная для вас смерть, если не разлука хроа и феа? И что такое утраченное вами бессмертие, если не неразрывность этого союза?

Но что же такое Человек? Союз Жильца, что лишь гость здесь, в Арде, и предназначен не для нее, и Дома, созданного из вещества Арды и потому, надо полагать, неразрывно связанного с ней. Можно ли надеяться, что Дом просуществует дольше Арды, которой он принадлежит? Но ведь Вы утверждаете, что и Дом был бессмертен, не так ли? Мне проще было бы поверить, что такая феа в свое время по доброй воле и естественным образом оставляла бы дом – хотя, наверное, жила бы здесь дольше, чем ей дозволено теперь. Тогда и "смерть", как я и говорил, казалась бы вам чем-то другим: освобождением... – нет, возвращением: возвращением домой! Но Вы, похоже, не верите в это?

– Нет, не верю, – ответила Андрет. – Это презрение к телу. Такое идет от Тьмы. Это противоестественно для неискаженных Воплощенных, ибо их жизнь – союз души и тела, союз по любви. Тело – не постоялый двор, где проезжий ночует, чтобы утром уступить его другому и отправиться дальше. Это дом, он построен для одного хозяина. Это не только дом, это и одежда – и не только одежда сшита по хозяину, но и хозяин подогнан по одежде.

И потому я считаю, что разлука души и тела не может быть свойственна истинной природе человека. Вот если бы для тела было "естественно" оставаться пустым и умирать, а для феа – продолжать жить без тела, это в самом деле было бы противоречием, и природа человека не была бы основана на взаимной любви его частей. Тело было бы в лучшем случае помехой, или даже оковами, а отнюдь не даром. Но ведь есть лишь один, кто создает оковы и помехи, и если бы наша природа была такой изначально, это значило бы, что это он создал нас такими, а Вы говорили, что такого даже произносить нельзя.

Увы! Люди, живущие во тьме, именно это и говорят – но не атани, как тебе известно. Я считаю, что в этом мы подобны вам, истинно Воплощенным, и что нашим истинным и полным бытием можно назвать лишь любовь и согласие между Домом и Жильцом. И оттого смерть, разлучающая их, – катастрофа для обоих.

– Чем дальше, тем больше Вы удивляете меня, Андрет, – сказал Финрод. – Ведь если этому верить, тогда... тогда феа, что лишь странница здесь, в Арде, связана нерасторжимым браком с хроа из Арды, и разлука для них мучительна, но при этом оба должны следовать своему естеству, не подавляя друг друга. А это значит, что феа, уходя отсюда, должна забрать с собой хроа. А ведь это означает, не больше не меньше, что феа сможет вознести хроа, своего вечного супруга и спутника, к вечной жизни за пределами Эа, за пределами Времени! А через это Арда – хотя бы часть ее – могла бы не только исцелиться от порчи Мелькора, но даже освободиться от пределов, положенных ей в "Видении Эру", о котором говорят валар!

Если этому верить, воистину великими были люди под рукой Эру, и падение их – ужаснейшее из всех преступлений.

Так вот с чем людские феа сравнивают все, что видят, – видение замысла завершенной Арды, где все живые твари, и даже земли и моря, бессмертны и нерушимы, вечно прекрасны и вечно новы? А может, есть где-то иной мир, а все, что видим и знаем мы, эльфы и люди, лишь знаки, напоминания о нем?

– Думается мне, что если он есть, то лишь в замыслах Эру, – ответила Андрет. – Но откуда знать ответы на такие вопросы нам, блуждающим во мгле Арды Искаженной? Не изменись мы – быть может, все было бы иначе; но оттого, что мы стали такими, как есть, даже наши мудрецы мало думают о самой Арде и о прочих ее жителях. Мы думаем прежде всего о себе: о том, что хроа и феа могли бы вечно жить вместе в радости, и о непроницаемой тьме, что ожидает нас теперь.

– А, значит, не одни Высшие эльфы пренебрегают своими родичами! Но, знаете, теперь и у меня, как у Вас только что, сердце встрепенулось, словно радуясь благим вестям.

Так вот зачем пришли люди – не последыши, а наследники, завершающие начатое, – выправить Искажение Арды, предвиденное прежде, нежели были они замышлены, и более того – явить величие Эру, возвысить Песнь и превзойти Видение Мира!

Ибо Арда Исцеленная будет выше Арды Неискаженной – и все же это будет именно Арда Неискаженная! Мне доводилось беседовать с валар, что слышали, как создавалась Песнь, бывшая прежде бытия Мира. И вот я думаю: расслышали ли они конец Песни? Быть может, они, оглушенные последним аккордом Эру, упустили что-то, что прозвучало в нем или вслед за ним?

А потом, ведь Эру свободен – так, быть может, он не довел Песнь и Видение до конца? А что потом – этого мы, валар, эльдар и люди, не увидим и не узнаем, пока не достигнем того мига.

Ведь часто бывает, что хороший рассказчик скрывает самое важное в своей повести, пока дело не дойдет до него. Конечно, те, кто внимательно слушал и всей душой сочувствовал повести, могут догадаться, но этому рассказчик только рад: это не портит новизны и изумления – ведь так мы словно сами участвуем в создании повести. А если бы заранее знать, чем кончится, это бы все испортило!

– Так что же, по-вашему, это самое главное, что Эру сокрыл от нас? – спросила Андрет.

– Ах, моя мудрая госпожа! – воскликнул Финрод. – Я ведь эльда, я снова думал о своем народе. Хотя нет, не только – обо всех Детях Эру. Я думал, что Вторые Дети могли бы избавить нас всех от смерти. Мы говорили о смерти как о расторжении союза, а я все время думал о другой смерти, когда гибнут и душа, и тело. Ибо разум говорит, что нас ожидает именно это: когда Арда завершится, ей придет конец, а с нею – и всем нам, детям Арды; конец – это когда все долгие жизни эльфов останутся, наконец, в прошлом .

И вдруг мне явилось видение Арды Возрожденной: вечное настоящее, где могли бы жить эльдар, совершенные, но не завершенные , жить и бродить по земле, рука об руку с Детьми Людей, своими избавителями, и петь им такие песни, от которых звенели бы зеленые долы, и вечные горные вершины пели, словно струны арфы, даже в том Блаженстве, превысшем всех блаженств.

Андрет взглянула на Финрода исподлобья.

– Но нельзя же все время петь? – спросила она. – А о чем бы вы говорили с нами?

– О, – рассмеялся Финрод, – здесь я могу лишь гадать! Знаете, мудрая госпожа, я думаю, мы рассказывали бы вам истории о Прошлом, о той Арде, что была прежде, и об опасностях, и о великих деяниях, и о сотворении Сильмариллов! О тех временах, когда мы были владыками! Но тогда – тогда уже вы чувствовали бы себя дома и считали все вокруг своим. "У эльфов такой взгляд, словно они все время что-то вспоминают", – говорили бы вы. Но вы знали бы, о чем мы вспоминаем – о тех днях, когда мы впервые узнали друг друга, и наши руки встретились во тьме. После Конца Мира мы больше не изменимся – ибо мы ничего не забываем: с каждым веком это все заметнее. Боюсь, тяжелая это будет ноша; но во Дни, о которых мы говорим, она станет великим богатством...

Тут он умолк, ибо заметил, что Андрет беззвучно плачет.

– Ах, государь мой! – проговорила она. – Что же делать теперь? Ведь мы говорим, словно все так и есть, или непременно будет. Но ведь люди пали и утратили свою мощь. Не дождаться нам Арды Возрожденной: перед нами – тьма, и мы тщетно вглядываемся в нее. Если мы должны были помочь возвести для вас вечные чертоги – значит, не бывать этому.

– И надежды у вас нет?

– Что такое надежда? Когда ждешь чего-то хорошего, и знаешь, что оно может не сбыться, но может и сбыться, ибо есть основания тому? Нет у нас такой надежды.

– Есть две надежды, – ответил Финрод. – То, что зовут "надеждой" люди, мы называем "амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания – глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния – не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей. Вы говорите, того, что зовется "амдир", у вас нет. Неужели и того, что зовется "эстэль", не осталось?

– Может, и осталось, – сказала она. – Но как же Вы не понимаете? Ведь наша эстэль колеблется, и основания ее потрясены – это часть нашего недуга. А правда ли, что мы – Дети Единого? Быть может, Он совсем отрекся от нас? А может, мы и не Его дети? Не Безымянный ли Владыка Мира?

– Об этом даже спрашивать нельзя! – воскликнул Финрод.

– Но и молчать нельзя тоже, – возразила Андрет, – иначе не понять Вам всей глубины нашего отчаяния. По крайней мере, большинства людей. А что до атани, как зовете нас вы – Ищущих, как зовем мы себя сами, тех, кто оставил земли отчаяния и людей тьмы, и в тщетной надежде отправился на запад... Мы-то верим, что исцеление еще возможно, есть какой-то выход. Но эстэль ли это? Это, скорее, амдир – но необоснованный: просто бегство во сне, а пробуждение известно – не избежать нам тьмы и смерти...

– "Просто бегство во тьме", говорите Вы... – промолвил Финрод. – Во сне открываются многие желания; а желание может быть последним проблеском эстэль. Но Вы, Андрет, говорите не о сне. Вы путаете "сон" и "пробуждение" с "надеждой" и "верой". Первое сомнительно, второе вернее. Что, люди лишь во сне говорят о выходе и исцелении?

– Во сне ли, наяву ли, ничего определенного они не говорят, – ответила Андрет. – Когда придет исцеление? Как это произойдет? Какими станут те, кто исцелится? Что будет с нами, с теми, кто уйдет во тьму, не успев получить исцеления? На эти вопросы могли бы попытаться ответить лишь люди "Древней Надежды", как они себя называют.

– Люди "Древней Надежды"? – переспросил Финрод. – А кто это?

– Их немного, – ответила она, – но с тех пор, как мы пришли сюда, их стало больше – они увидели (или им так кажется), что Безымянному можно противостоять. Но это еще не причина. Противостоять-то ему можно, но его былых злодеяний этим не исправишь. Тем глубже будет их отчаяние, если доблесть эльдар не устоит. Ибо древняя надежда основана не на мощи людей или других народов Арды.

– А на чем? – спросил Финрод. – Что это за надежда, Вы не знаете?

– Говорят, – ответила Андрет, – говорят, будто Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, – а может, выдумывают, – что эти слухи ведут начало с незапамятных времен, со дней нашего падения , и дошли до нас через бессчетные годы.

– Говорят? Выдумывают? Вы что, не верите этому?

– Трудно этому верить, государь. Это ведь противоречит здравому смыслу. Кто такой Единый, Которого вы зовете Эру? Оставим тех людей, что служат Безымянному – хотя их много в Средиземье. Большинство остальных считают, что мир есть война между Светом и Тьмой, обладающими равной силой. Но Вы скажете: нет, это Манвэ и Мелькор, а Эру выше их. Значит, Эру – величайший из валар, великий бог среди прочих богов (так говорят многие, даже среди атани), король, что живет вне своего королевства и дозволяет вельможам делать что вздумается? Нет, говорите Вы, Эру – Единый, и равных Ему нет, Он сотворил Эа, а сам – вне ее; валар могущественнее нас, но немногим ближе к Его величию. Не так ли?

– Так, – кивнул Финрод. – Мы так говорим. Мы знаем валар, и все они говорят то же самое – все, кроме одного. Но, как Вы думаете, кто больше похож на лжеца – те, кто смирен, или тот, кто стремится возвыситься?

– Я не сомневаюсь на этот счет, – ответила Андрет. – И потому все эти речи о Надежде не укладываются у меня в голове. Как может Эру войти в то, что Сам создал, в то, что неизмеримо меньше Его? Как может певец войти в песню или художник в картину?

– Он уже присутствует в ней, так же, как и вне ее, – заметил Финрод. – Но и впрямь: присутствовать и жить на самом деле – это разные вещи.

– Вот именно, – сказала Андрет. – Эру, конечно, присутствует в Эа, которую он создал. Но те люди говорят, будто бы Он Сам войдет в Арду, а это совсем другое дело. Как это возможно, ведь он же больше? Не разрушит ли это Арду, да и всю Эа?

– Не спрашивайте, – сказал Финрод. – эльдар не дано постичь этого; а может, и валар тоже. Но, знаете, мне кажется, мы запутались в словах. Когда Вы говорите "больше", Вы мерите мерками Арды, где больший сосуд не может войти в меньший.

Но ведь это нельзя применять к Неизмеримому. Если бы Эру захотел, Он непременно нашел бы путь – не знаю, какой именно. Понимаете, мне кажется, что, если бы Он Сам вошел в Арду, Он все равно остался бы тем, что Он есть – Творцом вне картины. И в то же время, Андрет, если без гордости – не могу я представить, как иначе можно исцелить этот мир. Не позволит же Эру Мелькору подчинить мир своей воле и восторжествовать над всем. Но я не могу представить себе никого сильнее Мелькора – кроме самого Эру. И потому, если Эру не оставит Свое творение Мелькору – а иначе Мелькор непременно станет Властелином Мира – Ему придется Самому войти сюда, чтобы повергнуть его.

Более того – даже если Мелькор (Моргот, каким он стал ныне) все же будет повержен и изгнан из Арды, Тень его все равно пребудет, и зло, что он породил и рассеял, станет расти и множиться. Так что если есть какое-то исцеление, новый свет, что рассеет тьму, лекарство, что залечит раны прежде, чем все кончится, – оно, думается мне, должно прийти извне.

Андрет изумленно вскинула глаза.

– Так Вы, государь, верите этой Надежде?

– Ах, не спрашивайте! – ответил он. – Для меня ведь это всего лишь чудные вести издалека. Квэнди никто никогда не говорил о такой надежде. Она послана лишь вам, людям. Но от вас о ней можем услышать и мы, и она озарит наши сердца.

Он помолчал, а потом, серьезно взглянув на Андрет, добавил:

– Да, Мудрая, быть может, так было предрешено – чтобы мы, квэнди, и вы, атани, прежде, чем мир успеет состариться, встретились и принесли вести друг другу, и чтобы мы узнали от вас о Надежде. Воистину, так было предрешено, чтобы мы с тобой, Андрет, сидели и беседовали здесь у огня, через пропасть, что разделяет наши народы, – чтобы нам не так бояться Тени, нависшей на Севере.

– Через пропасть, что разделяет наши народы! Неужели нет моста, одни только слова?

И Андрет снова расплакалась.

– Может, и есть, – промолвил он. – Для немногих. Не знаю. Наверно, пропасть разделяет лишь наши судьбы, ведь в остальном мы так похожи друг на друга – больше всех остальных тварей земных. Но опасно переходить пропасть, проложенную роком, и те, кому это удастся, не радость обретут на той стороне, но печали обоих народов. Так кажется мне.

Но почему же ты говоришь "одни только слова"? Разве не слова преодолевают пропасть меж двумя живущими [этой и той жизнью]? Разве мы с тобой обменялись лишь пустыми звуками? Неужели мы ничуть не сблизились? Хотя, боюсь, тебе в этом мало утешения.

– Я не просила меня утешать, – ответила Андрет. – Почему бы мне нуждаться в утешениях?

– Ты женщина, – сказал Финрод, – и судьба людей коснулась тебя. Думаешь, я не знаю? Ведь он мой брат, и я люблю его. Аэгнор – Айканар, Ярое Пламя, резвый и пылкий... Совсем недавно узнали вы друг друга, и руки ваши встретились во тьме. Но тогда, в то утро, на высоких холмах Дортониона, ты была юной девой, отважной и пылкой...

– Что же Вы молчите? Продолжайте! "А теперь ты всего лишь одинокая мудрая женщина, и старость, что не коснется его, уже тронула инеем твои волосы"! Только не говорите мне "ты" – некогда он говорил мне это!

– Ах! – сказал Финрод. – Так вот откуда горечь, что звучала в Ваших речах, милая аданэт, дочь людей? Да, конечно, если бы я стал утешать Вас, Вы увидели бы в этом лишь высокомерие – я ведь по эту сторону роковой пропасти. Но что я могу сказать? Лишь напомнить Вам о надежде, которую Вы сами только что открыли мне...

– Я не говорила, что надеюсь на это, – возразила Андрет. – Но даже если и так, я не могу не плакать: ну почему это случилось здесь и сейчас? Почему мы любим вас, а вы любите нас (или делаете вил, что любите) – и все-таки отгораживаетесь от нас пропастью?

– Потому что мы так устроены, хоть и близкие родичи, – вздохнул Финрод. – Но не мы, эльдар, сделали себя такими, и не мы разверзли эту пропасть. Нет, аданэт, мы не высокомерны – нам просто жаль вас. Это тебе тоже не понравится. Но ведь жалость бывает разная: можно жалеть того, кто близок тебе – эта жалость сродни любви, а можно – гордясь тем, что твоя судьба иная, – это сродни высокомерию. Я говорю о первой.

– Не надо! – воскликнула Андрет. – Не нужна мне ваша жалость – никакая. Я была молода, и зажглась его пламенем, а теперь я стара и одинока. Он был юн, его пламя охватило меня – но он отвернулся, и по-прежнему юн. Разве свечки жалеют мотыльков?

– А разве мотыльки жалеют свечки, когда их задует ветром? Знай, аданэт, Айканар, Ярое Пламя, любил тебя. Ради тебя не возьмет он невесты из своего народа и останется один до конца. Вечно вспоминать ему то утро на холмах Дортониона. Но скоро дохнет Северный Ветер, и пламя его потухнет! Эльдар дано провидеть многое в ближайшем будущем, хотя провиденье это редко бывает в радость [не радость провидят они]. И я говорю тебе: долго проживешь ты, по меркам твоего народа, он же уйдет прежде тебя, и не захочет возвращаться.

Андрет встала и протянула руки к огню.

– Но почему же он отвернулся? Почему оставил меня – ведь я была молода, у меня было еще несколько лет?!

– Увы! – вздохнул Финрод. – Боюсь, правда не утешит тебя. Мы с вами разные; и каждый народ судит по себе – кроме тех, кто знает, как на самом деле, а это дано немногим. Сейчас война, Андрет, а в такое время эльфы не женятся и не рождают детей ; они готовятся к смерти – или к бегству. Аэгнор, как и я, не верит, что осада Ангбанда долговечна. А когда она падет, что станет с этой землей? Послушайся Аэгнор своего сердца, он взял бы тебя и сбежал – на восток, на юг, – куда глаза глядят, бросив и своих, и твоих родичей. Любовь и верность удержали его. А тебя? Ты ведь сама говорила, что в пределах мира бежать некуда.

– За один год, за один день этого пламени я отдала бы все: и родичей, и юность, и самую надежду: я – аданэт, – молвила Андрет.

– Он знал это. И он отступил, и не принял того, что шло ему в руки: он – эльда. Ибо подобные сделки искупаются такой болью, какой и представить нельзя, пока она не поразит тебя; и эльдар считают, что они заключаются скорее по неведению, нежели из отваги.

Нет, аданэт, если Рок и допустит брак меж нашими народами, то лишь ради некоей высшей цели. И краток будет брак тот, и конец его будет печален. Да, наименее жестокий конец его – скорая смерть для обоих.

– Но конец всегда жесток – для людей, – возразила Андрет. – Я не стала бы тревожить его, утратив юность. Не стала бы я путаться у него под ногами, не имея сил бежать вровень с ним!

– Может быть, – сказал Финрод. – Или Вам так кажется. А о нем Вы подумали? Ведь он не бросил бы тебя. Он остался бы с тобой, поддерживать тебя. И никуда б тебе не деться от его жалости, ежедневной, ежечасной. Разве мог он так унизить тебя?

Пойми, Андрет-аданэт, эльдар во многом живут памятью и хранят любовь в воспоминаниях. И любой из нас (если не из вас) предпочтет прекрасное, хотя и незавершенное воспоминание омраченному горестным концом. Он всегда будет вспоминать тебя, озаренную утренним солнцем, и тот последний вечер на берегу Аэлуина – твое лицо отражалось в воде, и звезда вплелась в твои волосы, – всегда, пока Северный Ветер не угасит его пламя. И потом, у Мандоса, в Чертогах Ожидания, до самого конца Арды.

– А что вспоминать мне? – сказала она. – И в какие чертоги уйду я? Во тьму, где угаснет даже память о яром пламени? Даже память о разлуке. Даже это...

Финрод вздохнул и встал.

– Эльфы не ведают слов, исцеляющих подобные мысли, – сказал он. – Но разве хотели бы Вы, чтобы эльфы и люди никогда не встречались? [Неужели свет пламени – которого Вы никогда бы не увидели – ничего не стоит,] Ведь иначе не увидели бы Вы этого пламени – так неужто свет его ничего не стоит, даже теперь? Вы думаете, он презрел Вас? Отриньте эту мысль, ибо она из Тьмы – и тогда беседа наша не пропадет втуне. Прощайте!

В комнате стемнело. Лишь пламя очага освещало ее. Финрод пожал Андрет руку.

– Куда Вы теперь? – спросила она.

– На Север, – ответил он. – К мечам, на стены – на осаду. Чтобы в реках Белерианда струились чистые воды, чтобы распускались листья и птицы вили гнезда, – хотя бы еще немного, пока не наступила Ночь.

– И он тоже там? Высокий, светлый, и ветер играет его кудрями... Скажите ему... Скажите, пусть бережет себя. Пусть не ищет опасности без нужды.

– Я скажу ему, – молвил Финрод. – Но это все равно, что просить тебя не плакать. Он воин, Андрет, и гневен дух его. Он рубится так, словно перед ним – сам Враг, что давным-давно нанес тебе эту рану.

Но вы рождены не для Арды. И там, куда вы уйдете, вы, быть может, обретете свет. Жди нас там, моего брата – и меня.

ПРИМЕЧАНИЯ

⁽¹⁾ С этим можно сравнить отрывок из Спора валар в «Законах и обычаях», где Ниенна говорит Манвэ: «Смерть-разлучница может настичь эльдар даже в твоем королевстве, но одно не приходит сюда, и никогда не придет – разрушение и тление», и примечание к этому месту: «Но оно все же пришло – после гибели Деревьев, пока Мелькор не ушел оттуда; и тело Финвэ, убитого Мелькором, истлело и рассыпалось прахом, и сами Деревья увяли и засохли».

⁽²⁾ Здесь, и еще в нескольких случаях (но не везде) в тексте «квэнди» исправлено на «эльфы».

⁽³⁾ «Меняются» – исправление в тексте В (и только там); в рукописи «растут».

⁽⁴⁾ Ср. то, что Пенголод говорит Эльфвинэ о смертности людей в конце «Айнулиндалэ»: «Смерть – их судьба, дар Илуватара, и с течением времени даже Могущества позавидуют ему. Но Мелькор омрачил ее своей тенью, и окутал мраком, и обратил добро во зло, и надежду в страх».

⁽⁵⁾ В рукописи было: WHAT DO Y E KNOW OF DEATH? Y E DO NOT FEAR IT, BECAUSE Y O U DO NOT KNOW IT. (выделено мной – А.Х.) Машинистка, печатавшая текст С, переменила первое «уе» на «уоU»; отец оставил это, но исправил «YOU» на «уе». На первой странице машинописного текста он сделал приписку, что «уе» обозначает только множественное число, а с помощью местоимения «YOU» «передается эльфийская форма вежливого обращения», в то время как «THOU, THEE» «передают дружеское, ласковое обращение». Это различие не всегда соблюдается в рукописи, но во многих случаях употребление «YOU» вместо ожидаемого «уе» могло быть намеренным, и я вносил исправления лишь там, где ошибка кажется очевидной.*

^* 1) В переводе «уе» передается формой «вы», а «YOU» – «Вы», «Ваш» и т.п., хотя обычно такие формы в русском языке употребляются только в письмах. 2) Форма «YOU» (возникшая из формы винительного падежа) употребляется также в значении винительного падежа, например: WE NAME YOU «CHILDREN OF ERU» (по смыслу «уе», «вас, людей»). – Прим. перев.

⁽⁶⁾ Странная ошибка. Финголфин погиб в 456 г., на следующий год после Дагор Браголлах.

⁽⁷⁾ Ср. «Законы и обычаи»: «Они [эльдар] верят, что новая феа (а значит, изначально и все феа) приходит прямо от Эру, из-за пределов Эа. И потому многие из них считают, что нельзя утверждать, будто судьба эльфов навеки ограничена пределами Арды и должна окончиться вместе с ней».

⁽⁹⁾ Здесь явно делается упор на различие между «уе» («вы», мн.ч.) и «YOU» («Вы», ед.ч.); см. прим. 5.

⁽¹⁰⁾ В рукописи и в обоих машинописных текстах «Мирруйайнар». В тексте В отец в этом месте исправил на «Мирройайнар», но во втором случае оставил; в С он исправил на «Мирроанви» в обоих случаях. См. «Словарь» к «Атрабет».

⁽¹¹⁾ На полях рукописи (и в С) рядом с этим абзацем написано: «В Музыке Эру лишь люди появились после Разлада Мелькора». Конечно, к эльфам это тоже относится. См. Примечание автора I к «Комментарию» к «Атрабет», и прим. 10.

⁽¹²⁾ Ср. слова Манвэ в конце Спора валар в «Законах и обычаях»: «Ибо Арда Неискаженная существует в двух ипостасях. Одна – Арда Неискаженная, которую они [эльдар] различают в Искаженной...; это – основа, на коей зиждется Надежда. Другая – Арда Неискаженная, которая будет – „будет“ по меркам Времени, в котором они существуют, Арда Исцеленная, что благодаря Искажению будет выше и прекраснее первой, – это Надежда, что укрепляет».

⁽¹³⁾ В «Айнулиндалэ» ($ 19) сказано, что «видение было сокрыто, когда история еще не завершилась, и круги были не окончены», а в тексте D к этому месту сделано примечание, приписанное Пенголоду:

"А некоторые говорят, что Видение исчезло прежде, чем завершилось Владычеством Людей и истаиванием Перворожденных; и поэтому валар не видели своими глазами Последних Эпох и конца Мира, хотя Музыка завершилась".

В "потерянном" печатном тексте начала "Анналов Амана" ААм* сказано, что Ниенна не выдержала до конца Музыки, "и потому не имеет надежды Манвэ".

⁽¹⁴⁾ См. . и прим. 7.

⁽¹⁵⁾ О концепции Арды Завершенной см. прим. III в конце «Законов и обычаев».

⁽¹⁶⁾ Разумеется, для всей концепции Предначальной Эпохи принципиально, что люди пробудились на востоке при первом восходе Солнца, и к тому времени, как Финрод Фелагунд нашел Беора и его народ у подножия Синих Гор, существовали всего несколько сотен лет. В «Атрабет» и раньше встречались намеки на то, что ? [пропущена строка?] Андрет заглядывает в прошлое гораздо дальше, на много веков назад, «когда смерть приходила не так скоро и мы жили гораздо дольше»; здесь она говорит прямо: «Эти слухи дошли до нас через бессчетные годы». Похоже, это коренным образом меняет всю концепцию. Однако в «Атрабет» хронология Годов Солнца сохраняется: Финрод Фелагунд и Андрет встретились «около 409 года, во время Долгого Мира (260-455)».

⁽¹⁷⁾ Здесь и на . это имя в рукописи написано «Эгнор», позднее изменено на «Аэгнор».

⁽¹⁸⁾ Ср. КвС ($ 117): «Ангрод и Эгнор следили за Бладорионом с северных склонов Дортониона» (во время Осады Ангбанда) и $ 129: «Барахир [сын Беора Старого] обычно жил на северных рубежах с Ангродом и Эгнором».

⁽¹⁹⁾ Фраза «Только не говорите мне „ты“ – некогда он говорил мне это!» приписана в рукописи позднее; Финрод начал обращаться к Андрет на ты незадолго до этого. Но отсюда и до конца рукописи формы «ты» и «Вы» беспорядочно чередуются и исправления в печатной копии столь же непоследовательны; похоже, отец никак не мог решить, как Финрод должен обращаться к ней. Я оставил все как было.

⁽²¹⁾ Ср. «Законы и обычаи»: «Любому из эльдар показалось бы большим несчастьем, если бы супругам пришлось расстаться во время ожидания ребенка или в годы его младенчества. Поэтому эльдар старались по возможности зачинать детей только в счастливые и спокойные времена».

Видение Финрода о истиной роли Человечества в замысле Эру является, возможно, наивысшей точкой в размышлениях отца о связи Людей и Эльфов. Однако главной целью «Аттрабет Финрод ах Андрэт» было выяснить природу «Искажения Людей». В письме Мильтону Вальдману в 1957 (См. Письмо 131), посвященному этой работе он писал:

«О первом падении людей... нигде не сказано – Люди появились на сцене уже после этого и сохранились только неясные намеки, что какое-то время они служили Врагу, а затем некоторые из них раскаялись».

В «Атрабет» Финрод обращает на это внимание: «И потому я спрашиваю, Андрет: что сделали вы, вы, люди, в те далекие годы, покрытые мраком? Чем прогневили вы Эру?... Откроете ли Вы мне то, что знаете или слышали?» И получает решительный отказ: «Не открою, – ответила Андрет. – Мы не говорим об этом с чужими». Но на последующий вопрос Финрода: «Быть может, есть все же предания о тех днях, когда смерти еще не было, только чужим вы их не рассказываете?» Ардрет отвечает: «Может быть. У моего народа их нет, но, быть может, в народе Аданэли...» И легенда о Падении Людей, хранимая некоторыми из Эдайн, повисла в воздухе.

Философский спор Финрода, Владыки Нарготронда и Андрет, одной из наследниц Беора Старого, вскрывающий основные различия в природе и судьбе Эльфов и Людей, протекает с все возрастающей горечью со стороны Андрет, чья сердечная боль (известная обоим собеседникам) раскрывается только к концу. К этой эмоциональной вещи отец приложил длинный комментарий, выполненный в совершенно ином ключе.

На газетах, в которые были завернуты «Атрабет» и комментарий были написано.

«Доп. К Сильмариллиону»

«Атрабет Финрод ах Андрэт»

«Комментарий»

На одной из этих оберток отец дописал: «Добавить к Приложениям» (Сильмариллиона).

Этот комментарий он отпечатал собственноручно под копирку с последующими изменениями практически обинаковыми в обеих копиях. За комментарием следуют пронуменованные заметки, превышающие по объему сам комментарий, так как многие из них представляеют собой короткие эссе. Я отделил их от моих собственных примечаний словами «Примечания автора».

КОММЕНТАРИЙ

Эти рассуждения вряд ли покажутся интересными современным людям (или людям, считающим себя таковыми), но могут представлять некоторый интерес для людей, которые придерживаются тех же верований или предположений, что эльфийский король Финрод.

На самом деле это всего лишь часть картины воображаемого мира "С". Это пример того, что могли бы сказать два вдумчивых собеседника, эльф и человек, хорошо знающие друг друга. Мы видим, как благородный и мудрый эльф пытается постичь, какова связь меж эльфами и людьми и какую роль они должны были играть в том, что он назвал бы "Ойенкармэ Эруо" (Вечнотворение Единого), понятие, которое можно передать как "Божье управление Действом".

В этом мире есть вещи, которые следует принять как "факты". СУЩЕСТВОВАНИЕ ЭЛЬФОВ – т.е. расы существ, близко родственных людям, настолько близко, что с физиологической (или биологической) точки зрения их можно считать просто ветвями одной и той же расы . Эльфы появились на Земле раньше, но ненамного (по меркам мифологии или геологии); они "бессмертны", т.е. могут "умереть" только от несчастного случая. А люди к тому времени, когда они явились на сцену (т.е. повстречались с эльфами), были, в общем, такими же, как теперь: даже если с ними ничего не случалось, лет в 70-80 они все равно умирали. СУЩЕСТВОВАНИЕ ВАЛАР – неких "ангельских" существ (сотворенных, но не менее могучих, чем, по крайней мере, "боги" человеческих мифов), главные из которых все еще жили на Земле, в конкретном, реально существующем месте. Они были посланцами Эру (Бога) и правили от Его имени. Много тысячелетий назад они участвовали в акте творения, созидая Вселенную (Эа) по замыслу Эру; но теперь их помыслы были сосредоточены на Земле, ибо там разыгрывалось центральное Действо Творения: война "эрухини" (Детей Бога), эльфов и людей, против Мелькора. Мелькор, первоначально могущественнейший из валар, восстал против своих собратьев и самого Эру и сделался Духом изначального Зла.