Текст книги "Совет Аррата. Элиас Аргентайл"

Автор книги: Джон Персиваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 1. Некролог

Если память о людях, которых уже нет, продолжает жить, то они, наравне с литературными персонажами, становятся в какой-то степени плодом вымысла.

Грэм Грин

«Автор Руфало Ридель

Элиас Вальтер Аргентайл (17 марта 1997 – 16 августа 2020) родился в одном из небольших городков Латгалии. Все школьные годы он прожил со своей семьей. По словам мальчика, родители постоянно подавляли его интересы и стремления. В учебном заведении о нем отзывались крайне лестно, Элиас являлся гордостью школы.

После окончания школы с отличием Элиас поступил в Даугавпилсский университет на гуманитарный факультет. Он стал активно посещать кружок литераторов, где уделял много времени чтению мировой классики, проводил различные исследования в области литературы и журналистики. Буквально за полтора года обучения он уже прославился своими критическими статьями о современности, а также резкими высказываниями в адрес человеческой природы и общества в целом.

В 2017 году Элиас бросает университет и покидает Латвию. Его решение переехать в Германию было принято после череды конфликтов с родителями. В Штутгарте он начинает писать свою первую книгу. Несколько месяцев он работал в небольшом заведении, где ему посчастливилось познакомиться с самым богатым молодым человеком Европы – Марком Циммерманом. Так началась великая дружба, благодаря которой весь мир смог увидеть работы Элиаса Аргентайла. Молодой человек начал собственную эпоху странной жизненной публицистики, а позже и литературы. Элиас долгое время работал, скрывая свою личность. Это привело к тому, что на протяжении двух лет весь мир не мог представить, как на самом деле выглядит автор популярных произведений, критических статей в различных журналах и газетах. Литературные критики говорили о том, что Аргентайла не существует вовсе, а вместо одного человека все его работы создаются целым рядом писателей, философов, психологов и социологов.

Близкие и друзья отзывались об Элиасе как о добром, справедливом, честном и крайне принципиальном человеке. Его беспокоили проблемы с самооценкой, это повлияло на дату выхода последней книги. Но несмотря на то что родители сыграли крайне отрицательную роль в его жизни, Элиас не забывал о них и материально помогал, когда поправил свое финансовое положение.

Из-за большого влияния Элиаса на Циммермана последний начал активно создавать благотворительные фонды. Их цель – развить творческий потенциал одаренных детей, помочь проявить себя, дать возможность получить финансовую поддержку, пройти стажировку в лучших компаниях Европы.

За пять месяцев до своей смерти Элиас издал свое детище. Оно крайне волновало его. Буквально каждое интервью с ним не могло пройти без упоминания об этой книге. Из-за трагической смерти писателя мир смог увидеть лишь первую книгу из цикла романов. Множество черновиков, записей и писем хранится и по сей день у Марка Циммермана.

К сожалению, каким бы добрым, светлым и открытым ни был Элиас, сейчас он в лучшем мире. Теперь он уже не с нами, но пока живут его работы, пока живет дело, которое он так активно развивал с Марком, мы будем помнить этого прекрасного и удивительного человека. Элиас покинул нас слишком рано, он ушел навсегда!»

Прощание с Элиасом Вальтером Аргентайлом состоится в Даугавпилсском Борисоглебском кафедральном соборе в 16.00.

Интервью. Альба Вайс

Альба – «белый», Вайс (weiss) – «белый»

– Добрый день, – вежливо начал диалог журналист, – я мистер Ридель. Вы не против ответить на несколько вопросов?

– Хм, – довольно гордо и проницательно женщина посмотрела на журналиста, – здравствуйте. Да, мне весьма приятно… что у меня берут интервью, – дамочка без всякого смущения ехидно захихикала.

– Тогда для начала представьтесь, пожалуйста!

– Альба Вайс, – твердо и уверенно заявила Альба, – я практикующий психолог и психиатр. Если вам по карману мои услуги, буду рада помочь, – даже сейчас она старалась прорекламировать себя и заработать. Ее профессия обязывает помогать людям, но, как и многие до нее и после нее, она была циничным и меркантильным «доктором души и тела».

– Вам знаком этот человек на фото? – Ридель не обращал внимания на всю поверхностную напыщенность женщины.

– Врачебная этика не дает мне права рассказывать об этом человеке, – Альба сказала это, но тут же начала хихикать в ее обычной манере. Она всячески давала понять, что нужно лишь немного ее поуговаривать, позадавать вопросы. В конце концов, она случайно проболтается.

– Я понимаю, – журналист сохранял спокойствие, – но сейчас этот человек мертв, и мне хорошо известно, что вы давали показания при расследовании. Мне не нужно знать всего, что находится в документах этого дела. Мне как журналисту, ищущему правду, нужно одно – причина трагедии 16 августа. Так вы поможете, Альба?

Теперь Ридель стал грациозно-надменным. Он взял верх в диалоге. Альба принялась медленно изучать его лицо. Молчание. Ей никогда не нравилось начинать диалог после паузы, особенно с мужчиной.

– Хм, – сделав серьезное лицо, дама прищурилась и внимательно стала рассматривать журналиста: одежду, обувь, руки, волосы, лицо и особенно глаза. И наконец она произнесла: – Я вам скажу не больше, чем говорила на допросах в полиции. Никаких отклонений у Элиаса я не наблюдала; суицидальных наклонностей у моего пациента не было. Наши встречи с ним касались исключительно его славы. Как только Аргентайл получил известность на весь мир, многое тут же свалилось ему на голову. Мои услуги были нужны лишь для того, чтобы решить вопросы славы, звездной болезни, а иногда просто поговорить о жизни. Обмен опытом…

– Вы серьезно считаете, что я поверю в эту ложь? – с насмешкой спросил Ридель. Уж кому-кому, а журналисту известно, когда ему лгут.

– Верить или нет, дело ваше.

– Мы не на допросе, – заметил Ридель, – я не осуждать пришел ни вас, ни его. Мне нужны ответы на простые вопросы.

– Аргентайл лишь хотел остаться человеком, справиться с тем, что обрушилось на него. И это…

– Да, и потом он вдруг феерично умирает на презентации собственной книги, а вопросов у полиции не меньше, чем у всех, кто был на том вечере. Так, может, вы скажете то, что запамятовали сообщить полиции? – Ридель был упертым и агрессивным.

– Это дело, этот судебный процесс, все эти разбирательства – мне кажется, что тут вряд ли найти ответы на все вопросы. А причин так и вообще не сыскать. Это невозможно! Лишь сам Аргентайл может дать ответ, но он, как вы помните, умер.

– Дело было закрыто из-за того, что у следствия не хватило доказательств его убийства. Значит, вы, как психолог-психотерапевт Аргентайла, уверяете меня сейчас, что это суицид? – надежда что-то узнать у Риделя начала угасать.

– Будь по-вашему, – вульгарно заявила Альба и бросила перчатки на столик. Она уже не казалась такой игривой и насмешливой. Вайс в один момент превратилась в агрессивного и бессердечного человека. Ни одежда, ни украшения не делали из нее даму. Теперь перед журналистом сидела хлебнувшая горя женщина, жаждущая исповеди.

– Слушаю, – сказал Ридель. Альба выдохнула и рассказала то, чего вряд ли ожидал журналист.

– Если кто-то считает, что он знал Аргентайла, – этот человек глупец! Элиас воспевал в себе добродетель, весь мир был убежден в его доброте и отзывчивости. Аргентайл стал кумиром, эталоном для целых поколений. Но я всегда знала, кто он, – лицемерный, хитрый, жестокий фанатик. Он упивался тем, что люди на него равнялись, говорил о том, насколько каждый из них никчемен и ущербен. Для него каждый человек был рабом, и лишь он один – Аргентайл – мог знать, как миру правильно жить, кому нужно жить и уж тем более, кому лучше не рождаться.

Когда мы только начинали наше общение, тогда, может, он еще действительно был наивным глупым мальчиком, верил в мир и добро, но в нем что-то сломалось. Починить это не могли ни Циммерман, ни я, ни его окружение. То, что в нем надломилось, целиком и полностью превратило Аргентайла в монстра, тирана и диктатора. Видит бог, не хотела это говорить, но я безумно рада, что его не стало.

Журналист просто сидел и не мог ничего сказать. Ему довелось говорить со многими, но эта правда сломала его.

– Вы уверены? – спросил Ридель. – Вы уверены, что мы говорим про Аргентайла? – страх обуял его.

– Ридель, – Вайс впервые назвала его по фамилии, – если бы ошибалась… если бы я только ошибалась…

– Альба, вам ведь известно, что я не могу такое написать? – женщина понимающе кивнула. – Аргентайл если и был таким, то людям лучше не знать. Ни к чему разрушать еще одного идола.

– Да… – женщина взяла перчатки и надела на руки. Вновь Альба превратилась в надменную, стервозную, ехидную даму, коей она являлась изначально. – Мне неудобно это признавать, но да, это, скорее всего, суицид. Хотя, – и дама сделала измученное лицо. Посмотрев в глаза Риделя, она закусила губу и продолжила: – Хотя мое мнение как матери, как женщины, прожившей достаточно. Могу сказать одно – Элиас был влюблен в жизнь. Совершить суицид он не мог.

Альба умело лавировала между откровенным диалогом и тем, где можно врать, храня свои секреты от людей. Аргентайл казался идолом. Но по словам Вайс, им он не был.

– Было приятно с вами побеседовать Альба, – журналист сделал вид, будто проигнорировал часть разговора, он довольно мило улыбнулся и сказал: – Всего хорошего!

– И вам… и вам… – женщина шептала это еще несколько минут, пока Ридель не скрылся из виду.

***

4 августа 2017 года, XXI век

Наконец я определился с маршрутом своего путешествия. Конечным пунктом станет Штутгарт. Милый городок. Посмотрел фотографии и буквально влюбился в него. Но есть подозрения, что мои чувства к этому месту ложны. Как же сложно разобраться в своих чувствах…

Каждый прожитый день в доме моих родителей отравляет мой разум. Я чувствую, как во мне пробуждаются жестокость и гнев. Чем скорее я покину это место, тем больше света во мне сохранится.

Мой младший брат вызывает у меня припадки. Иногда я боюсь своих мыслей, ведь в них Кейн гибнет от моей руки. Я не люблю его, но смерти ему не желаю.

Но что действительно меня бесит, это похотливые бабы и кобели. Они почти кидаются на меня… Животные, тупые животные. Будь моя воля, я бы истребил таких индивидов. Это больше напоминает не сексуальную революцию, а сексуальную деградацию, примитивность. Никогда!.. Никогда я не подпущу к себе человека: неважно, девушка это или парень… Рискнувшие попытать удачу со мной пусть вечно страдают из-за своего извращенной натуры!

Элиас В. Аргентайл

Глава 2. Эл и Эн

Говорят, что чувства сильно переоценены. Чушь это. Чувства – это все, что у нас есть.

Паоло Соррентино. Молодость

Вера является важной частью любой культуры. Встретить ее можно на любом континенте, у любой цивилизации, жившей до нас, у любого народа, существующего или существовавшего на Земле. За долгие годы пребывания людей на планете вера – она не утратила своего влияния. От нее уходят, к ней возвращаются, ей исцеляют сердца и, наоборот, разбивают их в пух и прах. Четыре буквы, но силы больше, чем в тонне ядерного оружия.

Я не буду пускаться в перечисления того, что натворила вера с нашей цивилизацией, – это вовсе ни к чему. Просто скажу: ради веры люди творили ужасные вещи. В нашем повествовании это важно, в свое время это сыграет огромную роль. Запомните мои слова!..

А теперь вернемся к самому началу. Прежде чем случилось все то, о чем мы говорили ранее, задолго до всех этих трагических событий, – Элиас Аргентайл был жив и здоров. Он не стал писателем или публицистом, не являлся идолом нескольких поколений. Он был простым парнем, собиравшим свои вещи в чемодан для бегства в Германию. Элиас грезил об этом давно, но повлияли на его решительность последние скандалы в семье.

Вы думаете, Аргентайла заботили трудности, ожидающие в Германии? Задумывался ли он о том, что его семья будет искать его, объявит в розыск? Мог ли Элиас представить, как обернется его жизнь, если он уедет? Нет… нет… нет… Определенно, нет!..

Побег – это идеально спланированное «самоубийство» – не в прямом смысле этого слова, конечно. Я, скорее, хочу сказать, что оба эти предприятия требуют тщательной подготовки и выбора момента. Элиас был тем гением, умевшим планировать в этой жизни ровно все, что запланировать возможно. К тому же богатый опыт, полученный из литературных произведений в совокупности с газетными статьями из преступной хроники, способствовал подготовке побега.

В тот день родители уехали на ужин к своим друзьям, взяв с собой младшего брата Элиаса, с которым последний мало общался. Это послужило идеальным шансом для реализации плана побега, который Аргентайл вынашивал уже несколько месяцев. Вам интересно, почему он сбегает? Что легло в основу такого опасного и радикального плана?

– Эн, привет! – сказал Элиас, когда его подруга взяла трубку. – Слушай, не подбросишь меня до вокзала? – на другом конце было ленивое дыхание, девушка не спешила отвечать. Хотя слово «вокзал» ее растормошило.

– Эл, ты что, сваливаешь? Решился-таки? – удивилась девушка, но все так же продолжала лениво дышать в трубку, подавляя в себе волнение.

– Да, как и планировал, все на мази. Мои родичи уехали с братом к друзьям, идеальней случая не будет, – Аргентайл был возбужден, тяжело дышал, постоянно ходил по комнате в полной готовности выскочить из дому. Терпение было на исходе.

– Зачем ты уезжаешь, вот скажи? Ну?! Ты, вообще, понимаешь, что тебе придется как-то обеспечивать себя? Снимать квартиру, покупать продукты, одеваться… Это безумие, я ведь уже говорила тебе в прошлую нашу встречу! – девушка помолчала, но ответа от Элиаса так и не получила. Не выдержав, Эн воскликнула: – Это сумасшествие! Не молчи, Эл, скажи что-нибудь!

– Я устал от семьи! – завопил парень в трубку. – Они душат меня, город душит, тут все – буквально все меня подавляет, мои интересы, взгляды, стремления. Каждый в моем доме ждет, что я замуруюсь в своей комнате и больше не выйду оттуда. Мать вечно упрекает меня за все. Отец разочаровался, что я не стал военным. Брат – маленький гаденыш. Лучше страдать одному, чем жить с семьей и страдать из-за семьи. Иначе это станет полным разочарованием в жизни!

Эн молчала. В трубку доносилось ее учащенное дыхание. Она сильно переживала, не хотела терять своего друга, но все же согласилась помочь. Через полчаса машина ждала Элиаса у дома, и они вместе поехали на вокзал. Почему Эн помогала сбежать Элу? Она любила его, была другом и не могла предать. Ей оставалось лишь помочь. Бред? Границы бреда у каждого человека свои, поэтому не судите ее. Я не сужу…

– Нервничаешь? – спросила Эн. А у самой голос подрагивал, глаза от давления наливались кровью. Но Эн сдерживала слезы, не выказывая слабости.

– Немного… легкий тремор… ничего особенного – это нормально, так и должно быть, – Эл видел, как напряжена подруга. Руки буквально впились в руль, а она то и дело пошмыгивала носом. Ему нужно быть уверенным, не поддаваться страху, иначе ничего не выйдет.

– Все взял? Одежду, деньги, паспорт, ноутбук, телефон? Самое главное – лекарства, они дорогие, если заболеешь, не сможешь себе их купить! – нервно говорила Эн.

– Вроде да… если что, куплю там, как появятся деньги. Мне не звони, иначе к тебе будут лишние вопросы. Я сам свяжусь с тобой. Ты меня поняла?! – Эл и Эн посмотрели друг на друга. Девушка кивнула.

– Как же университет? Тебе нравилось там…

– К черту этот университет, лишь трата времени и сил на то, что я могу освоить за полгода, сидя в интернете, не выходя из дома, – голос Элиаса наполнился раздражением и злобой, когда тема зашла о его учебе. Он посмотрел на свою подругу и возмущенно сказал: – Стоп! Ты пытаешься меня отговорить сейчас?

– Так! – буркнула девушка. – Все, успокойся. Я просто немного переживаю, – щеки Эн порозовели, но она сдерживала свои эмоции как могла. Это случается с друзьями: один страстно любит другого, но в силу обстоятельств приходится держать все в себе, иначе дружбе конец.

– Все это такое пустое и бесполезное, – глядя в окно, проговорил Элиас. Ему все казалось иллюзорным, уставшим, глупым и старым. Он не радовался жизни, здесь его утомляло окружающее. Прошлое было якорем, тащившим парня на дно. Эн не понимала, почему он уезжает. Она совсем перестала понимать Эла уже несколько месяцев, но всегда была рядом, потому что любила.

Непонимание Эн объяснялось еще и тем, что ее жизнь во многом считалась идеальной. Обеспеченные родители, не треплющие нервы, поддерживающие любую идею своей дочери. С Эн сдували пылинки, она стала центром мира для родителей. Поэтому да, понять, что испытывает человек – например, Аргентайл – она не могла в силу обстоятельств своей жизни.

– Мы приехали, твой поезд отходит через 15 минут, – спокойно сказала Эн, смирившись, и посмотрела на Элиаса, занятого поиском билета и паспорта в сумке.

– Да… да… мы успеем, – словно старик, бормотал молодой человек.

Друзья вышли из машины и направились на вокзал, оттуда на перрон. У Элиаса в руках были сумка и чемодан, набитый вещами, документами и прочими безделушками, сбегающими с ним в Германию. Эн смотрела на него как на человека, которого больше никогда не увидит, она тоскливо провожала его взглядом. При любом удобном моменте касалась Эла, но тот будто не замечал.

– Как приеду на место, устроюсь немного, свяжусь с тобой! – сказал Элиас, поднимаясь в вагон поезда. – Главное, делай вид, что ты сама удивлена и ничего не знаешь. Все будет хорошо! Мои родители ненадолго поднимут шумиху. А может, вообще решат не искать меня. Ты поняла? – вопрос Эл задал довольно строго, чтобы Эн не натворила глупостей.

– Да… хорошо, – сдержанно ответила Эн и нежно помахала рукой Элу. Поезд тронулся. Девушка посмотрела вдаль уходящему составу, затем достала телефон и написала: «Элиас, – впервые она использовала полное имя, – не смогла сказать тебе лично… (точек было куда больше). Я люблю тебя! И уже очень давно!»

В ответ на такое странное сообщение Элиас написал два слова: «Я знаю!» – в конце он поставил смайлик в виде сердечка.

Друзья расстались на перроне. Это означало новую жизнь для Элиаса и старую жизнь для Эн, но уже без Аргентайла. Неизвестное будущее. Эл и Эн оказались по разные стороны баррикад, но их все равно связывала дружба.

Интервью. Энни Спрукуле

Энни – «польза, изящество», Спрукуле – «бежать, внезапно убегать».

– Привет, – в этот раз журналист начал диалог менее официально, – я Руфало Ридель… мы с тобой договаривались о встрече.

– А! – воскликнула девушка то ли от неожиданности, то ли от радости. – Добрый день, – и мило улыбнулась, – мое имя Энни Спрукуле. Рада нашей встрече.

– Да, мне тоже очень приятно, что ты согласилась встретиться, – Ридель сел за стол напротив девушки, – значит, именно так выглядит та самая подруга Элиаса Аргентайла! – восхитился журналист.

– Да, все верно, та самая подруга, оказавшая содействие в побеге Эла, – засмеялась девушка, но тут же перестала, посчитав это глупым.

– Кофе, пожалуйста! – сказал Ридель официанту, проходившему мимо столика. – Итак, – теперь он уже обратился к Энни, – приступим? – девушка кивнула. – Расскажи о вас с Элиасом.

– О «нас»? – переспросила девушка. – Не было никаких «нас», были лишь дружба с детства и неразделенная любовь, – она говорила странно, словно отчеканивала каждое слово. Видимо, вопрос журналиста ее задел.

– Ты его любила? – Ридель понимал, что вопрос бестактен, но ничего не мог поделать.

– Мягко сказано, – грустно ответила Энни. – Элиас долго казался для меня идеальным, лучшим парнем на свете. Но он не жил реальностью, ему хотелось свободы, жизни, чего-то такого, что нельзя было получить, – и он получал! Сколько себя помню, ни разу не видела его с девушкой… парнем… ну, в общем, хоть с кем-то в отношениях. Даже странно, что мы так долго дружили.

– Почему? У него были сложности в личной жизни?

– Эл всегда был затворником, скрытным и мнительным, весьма осторожным и подпускать к себе кого-то так близко не хотел. Да и зачем? Я позже узнала, что он думал о побеге очень давно.

– Из-за чего он был таким осмотрительным? – Ридель задавал вопросы, ему стало интересно, как Аргентайл жил в молодости, до Германии.

– Я думаю, это связано с его родителями. Они всегда ни во что не ставили Эла, не поддерживали, а отец в детстве бил постоянно. Бывало, он даже ночевал у меня, боясь возвращаться к себе домой, – девушка сделала паузу. – До сих пор непонятно, куда смотрела опека! Они не вмешивались. Видимо, связи его отца этому способствовали.

– Впервые слышу о таких подробностях его детства, – тут Ридель не солгал. – А ты давно знала о планах переехать в Германию? Я имею в виду на тот момент, а не вообще.

– Нет! – резко ответила девушка. По ее лицу было видно, что эта тема до сих пор вызывает у нее негодование. Но немного помолчав, продолжила: – Элиас сказал лишь за пару недель до того, как он сбежал. Я сильно переживала за него: бегство в другую страну, где ты никого не знаешь, не имеешь работы, диплома об образовании, проблемы с языком – это сомнительно, тебе так не кажется?

Ридель проигнорировал вопрос девушки. Он задал ей свой: – Но все же ты его поддержала?

– А на что, по-твоему, нужны друзья? – Энни снова засмеялась. – Друзья либо всю жизнь тебя осуждают и отговаривают, затягивают в болото, либо поддерживают все самые безумные идеи и планы, которые ты только можешь придумать. Элу повезло со мной, я – не болотница11
  Болотник или болотница – 1-е значение: злой дух, хозяин болот, нечистая сила; губит своих жертв, утягивая на дно. 2-е значение: люди, тянущие на дно других.


[Закрыть].

– Кто тебе сообщил о смерти Элиаса? – теперь Ридель подошел к главной теме их разговора.

– Хм, – девушка задумалась и начала пристально смотреть на стол перед собой, нервно дергая пакетик чая, – мне позвонил Марк, буквально через несколько часов, как все случилось.

– Ты знакома с Марком? – это было глупо спрашивать, но у Риделя вырвалось, само собой.

– Да, – Энни была удивлена вопросом, – они вместе приезжали ко мне на рождественский ужин, тогда я и познакомилась с Марком. Помню тот звонок: Циммерман несвязно говорил, но я поняла – что-то случилось. За одну минуту перед глазами пронеслась вся жизнь, что связывала меня и Эла. Дружба, подготовительная группа, школа, каникулы, лето, первые секреты, алкоголь, вечеринки… – Эн сделала продолжительную паузу, – и тут мне говорят, что Элиас покончил жизнь самоубийством или умер.

– По-твоему, Энни, он мог это сделать? Я имею в виду самоубийство.

– Сам? – девушка снова задумалась, ее лицо вдруг стало таким уставшим и измученным. – Не думаю. Мне кажется, его что-то беспокоило. Суицид – это нездоровая тема. Мы с ним не так много общались в последние месяцы – объективно судить о его состоянии я не могу. Хотя порой… я допускаю… возможно, он просто устал либо внутренние демоны сожрали его… правда… я не знаю.

– Ты считаешь, что у Элиаса была идеальная жизнь? – Ридель решил переформулировать вопрос и попытаться зайти с другой стороны.

– Идеальная? – девушка усмехнулась. – Он получил все, что может хотеть человек: любимая работа, семья, дом, деньги, карьера, власть – сколотил целую империю, стал одним из влиятельнейших людей современности. Это все настолько невероятно, что вполне может быть идеальным для него. Меня бы это сводило с ума, терзало бы, но его… не знаю! Очевидно лишь то, что это изменило Элиаса, сделало непредсказуемым и опасным даже для самого себя.

– Судя по тому, как ты о нем отзываешься, тебе не кажется, что у него было все в порядке. Энни, у богатых свои причуды и проблемы, – пояснил Ридель.

– У всех у нас проблемы, но Элиас был не таким. Его работа, его творчество наполнены жизнью и надеждами. Так работать невозможно, если тебя терзают мысли о суициде. Хотя я не психолог, чтобы это утверждать.

– Даже психологи не в силах ответить на эти вопросы, – Ридель вздохнул. – Ладно, можно еще один вопрос?

– Ты уже задал столько неприличных вопросов, что спрашивать меня о том, можешь ли ты задать вопрос, – некрасиво! – Энни засмеялась то ли от радости, то ли от истерики, спровоцированной разговором и журналистом.

– Ты права, – смутился Ридель. – Если бы Элиас оказался жив, что бы ты ему сказала?

Но этот вопрос был чересчур личный для девушки.