Текст книги "Величие Бога в проповеди"
Автор книги: Джон Пайпер
Жанр:
Религиоведение
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Серьезная и радостная проповедь
Почти два с половиной века назад служение замечательного богослова, Божьего человека и великого проповедника зажгло сердца тысяч верующих. Имя этого человека – Джонатан Эдвардс. Оценивая талант Эдвардса, многие могут сказать, что за всю историю церкви другого такого богослова не было (хотя первое место всегда будет оставаться пустым). Эдвардс, конечно, не был идеальным человеком, но сколько уроков о нелегком труде проповедника мы можем по-черпнуть из его жизни!
Будучи еще очень молодым, он обнаруживал глубокую убежденность и напористость во всем, что бы ни делал. Однажды он написал в своем дневнике: «Решено, буду жить всеми силами, покуда жив». Его про-поведи от начала и до конца были воплощением строгости и серьезности: 1200 проповедей – и ни одной шутки.
Во время проповеди в день его рукоположения, в 1744 году, он произнес следующие слова: «Если служитель церкви светит без тепла, развлекает слушателей заученными, безвкусными речами, из-за отсутствия святости в которых нет и намека на огонь духа, рвения о Господе и благосостоянии душ, то он просто доставляет удовольствие ушам прихожан, заполняя их головы пустой болтовней, которая не может ни сердце согреть, ни душу спасти»[19]19
Jonathan Edwards, “The True Excellency of a Gospel Minister”, Banner, 2:958.
[Закрыть].
Эдвардс был более чем убежден в реальности славы небес и ужаса ада, что и сделало его проповеди и все служение таким искренним. Он подвергался серьезной критике за активное участие в движении духовного Возрождения. Чарлз Чанси, священник из Бостона, обвинял Эдвардса и других за то, что они возбуждают слишком много чувств своим до ужаса серьезным отношением к спасению души. На что Эдвардс ответил:
Если вы, будучи отцом, увидели бы свое дитя в доме, охваченном пламенем, если бы ему угрожала опасность сгореть заживо и если бы дитя отказалось покинуть горящее здание, не осознавая при этом всей опасности положения, то стали бы вы – сказав раз, сказав два – безразличным тоном продолжать предлагать ему спастись? Разве вы не стали бы кричать, от всего сердца уговаривать, объяснять всю опасность его положения, риск погибнуть в любую минуту – и делать это всеми возможными способами? Если бы вы говорили безразличным тоном, со скучающим видом, будто обсуждаете обыденные, ничего не значащие вопросы, то не подумали бы о вас, что вы не в своем уме?
Если же мы, кому поручено заботиться о душах, знаем, что есть ад, что есть проклятие, осознаем ужас положения наших слушателей, понимаем, что им грозит страшная опасность, которую они не видят, то разве это не моральное преступление – умолчать об этом, не объяснить тяжесть их несчастного положения, не предложить им бежать от этого, не кричать об этом?[20]20
Jonathan Edwards, The Great Awakening, ed. C. Goen, The Works of Jonathan Edwards (New Haven: Yale University Press, 1972), 4:272.
[Закрыть]
По свидетельству современников Эдвардса, его проповеди производили неизгладимое впечатление на верующих церкви в Нортгемптоне. Он, конечно, не обладал такими же ораторскими способностями, как Джордж Уайтфилд. В те дни пробуждения от духовного сна Эдвардс всегда лишь зачитывал рукописный текст проповеди, сопровождая чтение немногочисленными, суховатыми жестами.
В чем же тогда заключалась сила его проповедей? Серино Дуайт, автор мемуаров об Эдвардсе, утверждал, что успех его проповеди отчасти являлся результатом «всепроницающего праздничного настроя ума – во всем, что бы ни делал Эдвардс, в его книгах и даже в его манерах можно было видеть торжественность, которую он ощущал, находясь в присутствии Бога. Это торжественное ощущение отражалось буквально во всем: в том, как он готовился к проповеди, как вел себя во время служения. Такое настроение захватывало слушателей сразу и бесповоротно»[21]21
Dwight, Memoirs, in Banner, I: clxxxix.
[Закрыть]. Дуайту довелось однажды спросить одного из слушателей Эдвардса, был ли тот красноречивым проповедником. И вот что он услышал в ответ:
Его речь была монотонной и маловыразительной. Редкие жесты и перемещения по кафедре. Он не стремился угождать вкусам слушателей, поразить чье-либо воображение некоей элегантностью стиля или красивыми иллюстрациями. Но если под красноречием понимать силу, помогавшую ему раскрыть перед слушателями важнейшие библейские истины, силу аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, что казалось, будто вся душа проповедника была во власти проповеди, ее смысла и способа ее выражения (да так, что все слушатели были от начала и до конца пленены его словами, оставлявшими в памяти неизгладимое впечатление от всего услышанного), тогда, несомненно, г-н Эдвардс был самым красноречивым проповедником из всех когда-либо слышанных мною[22]22
Ibid., l: cxc.
[Закрыть].
Накал чувств, сила аргументов, всепроницающий праздничный настрой, привкус благости, пыл духа, рвение в Господе – вот отличительные черты серьезного отношения к проповеди. Если нам чему и нужно научиться у Эдвардса – так это его серьезному отношению к своему призванию. Нельзя легкомысленно относиться к Божьему Слову и проповеди.
В Шотландии, сто лет спустя после смерти Эдвардса, был «обращен в веру» пастор маленького прихода городка Килмени. Его звали Томас Чалмерз. Он стал пылким благовестником, вдохновителем многих христианских миссий; он служил пастором в Глазго, преподавал в Университете святого Андрея и в Эдинбурге. Сила Чалмерза как проповедника стала поистине легендарной еще при его жизни.
Тем не менее Джеймз Стюарт утверждал, что Чалмерз проповедовал «со сбивающим с толку акцентом провинциала, у которого практически полностью отсутствовали выразительные жесты; вцепившись руками в рукопись проповеди, он водил пальцем по строчкам текста»[23]23
Stewart, Heralds of God, 102.
[Закрыть]. Эндрю Блэквуд говорил, что Чалмерз «прирастал к бумаге и использовал длинные предложения»[24]24
Andrew W. Blackwood, ed., The Protestant Pulpit (Grand Rapids: Baker Book House, 1977), 311.
[Закрыть]. В чем же тогда заключался его секрет? Джон Мейсон ответил на этот вопрос так: «В его до корня волос искренности»[25]25
James W. Alexander, Thoughts on Preaching (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 264.
[Закрыть].
Я глубоко убежден, что служение проповедника нужно исполнять «до корня волос искренно». Нам, конечно, не грозит опасность копировать Эдвардса, Чалмерза и их духовных праотцев пуритан. Мы так далеко ушли от их высоких представлений о проповеди, что не сможем повторить их подвиг, как бы ни старались. Они читали проповеди по бумаге, в течение двух часов, использовали длинные, неудобоваримые фразы, практически не прибегали к иллюстрациям, но сила их заключалась в их искренности. В данном случае быть искренним означало быть серьезным. Большинство людей даже и не подозревают о том, что такая проповедь может быть глубокой по содержанию, искренней, пылкой, захватывающей ощущением присутствия Самого Бога. Сегодня, когда мы слышим такую проповедь, в голову приходят только такие слова: угрюмая, скучная, мрачная, сердитая, унылая, грубая, недоброжелательная.
Попробуйте во время служения в церкви установить святую тишину – и, можете быть уверены, кто-нибудь да скажет, что атмосфера была недоброжелательной и холодной. Чаше всего отсутствие легкомысленного «щебета» воспринимается как холодная недоброжелательность. Люди не познали или имеют небольшое представление о глубоком чувстве радости от переживания ими ощущения строгости и серьезности. Поэтому они в поисках радости прибегают к единственно известному им способу – стараются быть легкомысленными.
Пасторы быстро поняли, как найти самый легкий путь к сердцам прихожан. Стремясь подарить радость, создать дружественную атмосферу, они культивируют в прихожанах легкомысленность. Это видно во всем: в манере держаться, в небрежном отношении к словам. Подобное понимание своего призвания сглаживает из нашего разума память об «искренности до корней волос» Чалмерза или всепроницающей торжественности Эдвардса. В результате мы видим, что атмосфера богослужения и стиль проповедей буквально покрыты язвами обыденности, ветрености, беззаботности, несерьезности и формальности; ничто вечное и необъятное не имеет отношения к служению воскресным утром.
Я хотел бы подвести небольшой итог всему сказанному, выразив это в одном предложении: «Пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и делали сладким бремя святых». Я употребил слово «сладкий» потому, что оно подчеркивает важную роль радости в облегчении тяжкой ноши верующих. Такой подход не оставляет места мелким попыткам посеять легкомысленность среди верующих. Любить людей не означает игнорировать духовную действительность – вот на что опирается понимание важной роли серьезного отношения к проповеди. С другой стороны, любить людей не означает отягощать ношу верующих послушанием, не давая им при этом радости, чтобы помочь им нести эту ношу. Отсюда проистекает осознание важной роли всего радостного в проповеди.
Радость в проповеди – это действие, исполненное любви. Каждый раз, когда я говорю людям, что истинная любовь пастора заключается в постоянном поиске счастья через служение Слову, я вижу удивление на лице моих собеседников. Их всегда учили, что им нужно отказаться от собственной радости ради других. Это-то, как их уверяли, и означает быть беззаветно любящим человеком: «Ничего страшного, если вы вдруг нежданно-негаданно почувствуете себя счастливым (если это только возможно, с точки зрения психологии). Поиски же собственного счастья недостойны верующего».
Я же утверждаю прямо противоположное. Если вас не посещает радость в служении, то вам не хватает самой главной составной части любви. Если вы лишаете себя радости в служении Слову, то вы по-ступаете против Бога и ваших верующих. Прочитайте:
Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно (Евр. 13:17).
Пастор, действительно любящий прихожан своей церкви, прочитав эти стихи, уже не сможет безразлично относиться к чувству радости от служения. Этот отрывок учит нас, что безрадостное служение не приносит пользы людям. Поэтому любовь к людям не означает отрицание радости в служении Слову. Апостол Петр говорит то же самое, но только в форме заповеди:
Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду… (1 Пет. 5:2,3).
Слова «охотно» и «усердно» являются знаменами радости.
Итак, наслаждение в служении является необходимой составной нашей любви. Почему? Одна из при-чин заключается в том, что мы не можем давать людям то, чего у нас нет. Если вы не даете радости, то вы уже учите закону, а не Евангелию. Пастор, служащий в безрадостном «послушании», передает свое настроение слушателям. Это уже называется лицемерием и путами закона, а не свободой тех, чье иго благо и бремя легко.
Вторая причина кроется в том, что служитель церкви, на лице которого нет радости, не прославляет Бога. Он не может прославлять Бога своей жизнью, думая, что познание Бога и служение Ему не приносит удовольствия и радости его душе. Заскучавший и утомленный экскурсовод в горах Альп бесчестит величие гор и противоречит самой их сути.
Филлипс Брукс утверждает, что успех проповеди заключается в наслаждении проповедником своей работой. Вот что он писал: «Наивысшая радость со-стоит в величайшей цели: прославить Господа и спасти души людей. Нет другой такой радости, которая могла бы сравниться с ней. Знакомясь с жизнями величайших проповедников прошлого или видя сильных проповедников Слова сегодня, мы начинаем ощущать глубокую радость, испытываемую ими в служении»[26]26
Brooks, Lectures, 82–83.
[Закрыть].
Таким образом, радость, наполняющая проповедь, – это, с библейской точки зрения, необходимость; она должна быть у тех, кто любит людей, хочет прославить Бога и желает достичь служением этих двух величайших целей.
В чем же разница между радостью Эдвардса и улыбками и шутками тех пасторов, для которых понятие «счастье» не имеет ничего общего со святой строгостью? Эдвардс писал: «Все благодатные чувства – это сладкий аромат для Христа, наполняющий душу христианина небесной свежестью; это чувства смиренного сердца»[27]27
Jonathan Edwards, Religious Affections, ed. John E. Smith, in Yale (1959), 2:339.
[Закрыть]. Только осознание тяжкого бремени наших грехов, величия Божьей святости и важности нашего призвания как проповедников может прибавить нашей радости смирения и строгости.
Серьезная проповедь имеет право на существование, поскольку проповедь предназначена Самим Богом для того, чтобы обращать грешников, пробуждать церкви, способствовать постоянству святых в вере. Если проповедь не может выполнить эти задачи, то последствия будут весьма плачевны.
Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих (1 Кор. 1:21).
Господь спасает грешный мир от полной гибели через проповедь. Апостол Павел особенно остро осознавал эту ответственность:
Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь. И кто способен к сему? (2 Кор. 2:15,16).
Когда я проповедую, в моем мозгу стучит мысль: «Сейчас на чаше весов вечности находятся души грешников!» Если эта мысль не делает проповедника серьезным и искренним, то люди неосознанно научатся тому, что к аду и раю можно относиться легкомысленно. Мне становится страшно при мысли, что именно такое небрежное отношение сквозит сегодня во многих проповедях. Джеймз Денни писал: «Никто из смертных не может прославлять одновременно и свой ум, и Христа Спасителя»[28]28
Quoted in Stott, Between Two Worlds, 325.
[Закрыть]. Джон Генри Джоуэт утверждал: «Невозможно достичь потаенных уголков человеческой души, пользуясь приемами конферансье или шута»[29]29
John H. Jowett, The Preacher: His Life and Work (New York: Harper, 1912), 89.
[Закрыть]. Однако многие проповедники по прежнему убеждены, что они должны сказать что-нибудь смешное.
Я заметил, что некоторые проповедники даже боятся «до корня волос искренности» Чалмерза. Я много раз видел, как проповедник создавал особую атмосферу, особую тишину в церкви, и затем, видимо, намеренно, быстро развеивал ее легкомысленной шут-кой, каламбуром или колкостью.
Похоже, что сегодня целью пастора стало рассмешить людей, а не привести к покаянию. Если люди смеются, – значит, им хорошо. Если им хорошо, – значит, вы им нравитесь. Если вы им нравитесь, – значит, они идут за вами. Если они идут за вами, – значит, у вас есть сила. Выходит, что игнорирование в проповеди реальности греха, святости Бога, опасности ада и необходимости смирения является признаком успешного общения. На конференциях меня постоянно удивляют пасторы, которые говорят, что мир нуждается в духовном возрождении, а затем создают атмосферу, не способствующую этому.
Недавно я прочитал книгу Уильяма Спрагью «Лекции о возрождении» и воспоминания об Асахеле Нетглтоне, вдохновенном благовестнике времен второго Великого пробуждения. Глубокое и непреходящее духовное пробуждение было исполнено исходящим от Духа серьезным отношением людей к служению. Вот некоторые выдержки из воспоминаний о Нетглтоне:
Осень 1812 года. Южный Салем, Коннектикут: «Его проповедь внесла торжественность в умы людей… Серьезное отношение к служению быстро передалось всем, и вопрос о вере стал доминирующим, он присутствовал теперь в любом разговоре». Весна 1813 года, Северный Лайм: «В начале служения никакой особой серьезности не было. Но уже очень скоро некая торжественность проникла во все уголки собрания». Август 1814 года, Восточный Грэнби: «Эффект, произведенный его появлением, был подобен эффекту молнии: все здание школы было забито трепещущими верующими. Собрание наполнилось торжественной и серьезной атмосферой»[30]30
Bennet Tyler and Andrew Bonar, The Life and Labors of Asahel Nettleton (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 65, 67, 80.
[Закрыть].
Рассуждая о силах, способствующих духовному возрождению, Спрагью в первую очередь упоминает такое качество, как серьезность:
Я обращаюсь к тем, кто жил во времена духовного возрождения. Разве вы не ощущали на себе присутствие того праздничного, торжественного отношения? Любое проявление беспечности было нелепо и неуместно. Совершенно нелепо думать, что можно было справиться с подобной работой, избегая глубоко серьезного отношения к ней, или делать что-либо с целью пробудить несерьезные чувства. Не могло быть и мысли о подобном отношении. Когда Святой Дух вселяется в сердца собравшихся, тогда уже нет места нелепым анекдотам, нелепым выражениям, нелепым жестам, нелепому отношению. Подобное отношение огорчает Святого Духа, потому что это прямо противоречит тому, для чего Он был послан: для обличения грешников в грехе и обновления их покаянием[31]31
William Sprague, Lectures on Revivals of Religion (London: Banner of Truth, 1959), 119–120. Текст цитируется не полностью, однако обладает не меньшей силой, чем приведенный выше.
[Закрыть].
Читая эти строки, мы начинаем понимать, что подобная историческая ситуация была весьма очевидна и проистекала из самой природы духовных вещей. Однако многие пасторы, несмотря на то что понимают это и их печалит отсутствие признаков возрождения в наши дни, все же остаются верными своей старой напыщенной манере держаться на кафедре. Мне иногда кажется, что именно легкомысленность является главнейшим врагом, именно она мешает истинному взращиванию духовных плодов в душах людей.
Чарлз Сперджен обладал поистине хорошим и здоровым чувством юмора. Используя его, он мог добиваться большого эффекта. Робертсон Николл, однако, спустя три года после смерти великого проповедника написал о Сперджене: «Благовестие, основанное на смехе, привлекает массы народа, но сжигает душу в пепел и убивает всякие начатки веры. Многие, не имея четкого представления о его проповедях, называют их „юмористическими“. На самом же деле еще не было другого такого проповедника, который был бы от начала и до конца искренним, ревностным и торжествующим»[32]32
Quoted in Murray, Forgotten Spurgeon, 38.
[Закрыть].
По глубокому убеждению Сперджена, юмор и смех в проповеди должны занимать надлежащее место. Будучи преподавателем, он учил, что «мы должны бороться, особенно некоторые из нас, с нашим стремлением к легкомысленности. Есть большая разница между святой радостью, которая есть добродетель, и общей легкомысленностью, которая есть порок. Легкомысленный человек не может смеяться от всей души, он только шутит по разным поводам. Такой смех несерьезен, пуст и неискренен»[33]33
Spurgeon, Lectures, 212.
[Закрыть].
Сегодня проповедники больше знают о смехе, чем о слезах; это стало одним из признаков «века сего». Апостол Павел говорил о грешниках со слезами, по-тому что они поступали «как враги креста Христова» (Флп. 3:18). Без такого плача возрождение не наступит, не будет и глубокого, пребывающего обновления.
Представьте себе, что пастор начнет пасхальную проповедь не шуткой или милой историей, а словами Джона Донна: «Какое море может поделиться со мной своими водами, чтобы мне хватило их выплакать, когда я думаю, что могу не увидеть в день воскресения по правую руку от Бога одного из Тех, Кто сейчас смотрит на меня!»[34]34
Quoted in Stewart, Heralds of God, 207.
[Закрыть] Разве после таких слов собрание не исполнилось бы духом любви и прозрения?
Серьезность и искренность – важные составляющие проповеди. И не только потому, что проповедь является орудием в руках Бога, спасающего души грешников и пробуждающего Церковь, но и потому, что проповедь – это инструмент, требующийся для постоянства святых в вере. Павел писал Тимофею:
Посему я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою (2 Тим. 2:10).
Труд ради избранных Божьих не просто сладкая помадка на торте их вечного пребывания в вере. Проповедь – это средство, предназначенное Богом для вечного утверждения в вере. Вечное пребывание в благодати – дело не одного отдельного верующего, а всей церкви (Евр. 3:12,13), и проповедь – это один из способов сохранения в благодати. Бог действенно призывает нас Словом и им же действенно хранит нас до дня соединения во Христе.
Мы можем сказать, что верующий в Христа будет сохранен Им для вечной жизни. Однако необходимо быть осторожным, чтобы не прийти к мысли, что если спасен, то можно теперь делать все, что угодно. Такое понимание уничтожает искренность служения проповедника Божьим святым. С библейской точки зрения, Бог поощряет в церкви искреннее использование средств благодати для сохранения Своих детей в вере. Одним из таких средств благодати является проповедь Слова Божьего. Каждое воскресенье наши церкви находятся на фронтовой линии, разделяющей небеса и ад, – и не только из-за присутствия на богослужении неверующих, но и потому, что наши прихожане могут считать себя спасенными, «если только пребывают тверды и непоколебимы в вере» (Кол. 1:23). Апостол Павел связывает непоколебимость веры с проповедью Слова Божьего через благовесте (Рим. 10:17).
Естественно, каждый проповедник со всей искренностью может воскликнуть: «Кто же способен спасать грешные души, возрождать церкви, сохранять святых в благодати!?» Я же в ответ могу только повторить уже сказанное выше: пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и делали сладким бремя святых. Любить людей не означает легкомысленно относиться к духовной действительности, которая, напротив, должна внушать нам благоговение (отсюда – серьезность в служении). Любить людей не означает делать еще тяжелее их ношу безрадостным послушанием (отсюда – радость в служении). Ниже приведены семь практических советов, которые, возможно, помогут сохранить серьезность и радость в проповеди.
Во-первых, стремитесь на деле, с искренним и серьезным отношением в сердце, везде и во всем жить свято. Это необходимо потому, что нельзя в воскресенье быть кем-то одним, а в течение недели – другим. По крайней мере, долго вы так не продержитесь. Нельзя быть «до корней волос искренним», читая про-поведи, и легкомысленным на совете или званом обеде в церкви. Также нельзя явить славу Бога и через радостное проповедование, если в течение недели вы были угрюмы, мрачны и недружелюбны. Стремитесь быть не проповедником, а человеком.
Во-вторых, пусть ваша жизнь, особенно ваша учеба, станет жизнью постоянного общения с Богом в молитве. Аромат Бога не задержится на том человеке, который не задерживается перед Богом. Ричард Сисил говорил: «Основным недостатком христианских служителей является отсутствие привычки проводить время с Богом»[35]35
Quoted in Charles Bridges, The Christian Ministry (Edinburgh: Banner of Truth, 1967), 214.
[Закрыть]. Мы призваны к служению Словом и молитвой, потому что без молитвы Бог, Которого мы так стремимся познать, изучая Писания, останется для нас Богом, не внушающим нам ни страха, ни вдохновения.
Плодотворное изучение Слова и горячая молитва живут и умирают вместе. Уорфилд вспоминал, как однажды кто-то ему сказал, что десять минут на коленях приносят больше истинного и глубокого знания о Боге, чем десять часов, посвященных изучению книг. На что Уорфилд ответил: «Вы хотите сказать, что нет ничего более плодотворного, чем десять часов, проведенных перед книгами в молитве на коленях?»[36]36
В. B. Warfield, “The Religious Life of Theological Students”, in Mark Noll, ed., The Princeton Theology (Grand Rap-ids: Baker Book House, 1983), 263.
[Закрыть] Пусть наше отношение к проповеди, равно как и подготовка к ней, будут такими же. Коттон Матерс придерживался такого правила: после каждого написанного параграфа проповеди он останавливался для молитвы, исследования своего сердца, чтобы закрепить в нем свои святые впечатления о предмете будущей проповеди[37]37
Bridges, Christian Ministry, 214.
[Закрыть]. Без подобного молитвенного отношения мы не сможем удержать серьезность и радость пред троном Благодатного.
В-третьих, читайте книги, написанные теми, «в чьих жилах течет сама Библия», кто живет истинами, о которых пишет. Совет одного профессора семинарии, где я учился, изменил мою жизнь. Он посоветовал мне выбрать одного из великих богословов и «погрузить» себя в его жизнь и книги. Трудно недооценить значение этого совета для моей жизни. Я решил, что буду жить «вместе» с Джонатаном Эдвардсом. Начиная со времени моей учебы в семинарии каждый день, из месяца в месяц я узнавал через него и других самых убежденных в своей вере людей: Кальвина, Лютера, Беньяна, Баррофа, Бриджеса, Флавела, Оуэна, Чарнока, Гарнелла, Уотсона, Сиббса, и Райла. Ищите книги, написанные людьми, которые были «до корней волос» убеждены в своей вере в Бога, и вы увидите, что эти книги поведут вас путями радости и сделают это лучше, чем любые другие произведения современных писателей.
В-четвертых, обращайте свой разум к созерцанию смерти. Господь медлит, но она неизбежна, и об этом всегда важно помнить. Наивно полагать, что смерть не имеет никакого отношения к нашей жизни и к про-поведи. Эдвардс был тем, кем он был, – со всей своей глубиной и силой (будучи отцом одиннадцати достойных верующих детей) – благодаря тем решениям, которые он принял будучи еще молодым:
9. Решено, буду всегда, помногу, думать о своей смерти и обстоятельствах, приводящих к ней.
55. Решено, буду изо всех сил стараться сделать все возможное, чтобы поступать так (и, думаю, это верный путь), как будто я уже видел счастье небес и мучения ада[38]38
Dwight, Memoirs, in Banner, 1: xx, xxii.
[Закрыть].
Похоронные церемонии, которые я провожу, всегда производят на меня отрезвляющее действие. Перед тем, как что-либо сказать, я представляю себя, или мою жену, или моих сыновей лежащими там, в гробу. Смерть и болезнь – это те две вещи, которые удивительно быстро изгоняют туман обыденности из нашей жизни, меняя его на мудрость, серьезность и радость надежды воскресения.
В-пятых, всегда помните о том, что вы, как проповедник, подвергнетесь более строгому суду:
Братия мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению… (Иак. 3:1).
Автор Послания к Евреям, обращаясь к пасторам, писал:
Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно (Евр. 13:17).
Слова Павла звучат как еще более строгое предупреждение:
Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех; ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию (Деян. 20:26,27).
Очевидно, что игнорирование, или неверность Божьему Слову, или учение, преподанное не во всей его полноте, запачкают наши руки в крови наших прихожан. Серьезное и ответственное отношение ко всему вышесказанному, а также радость ожидания успешного окончания поприща улучшат всякое дело, которое мы будем делать.
В-шестых, всегда берите в пример Иисуса. Он был добр и нежен – как и должно быть праведнику. Он не был угрюмым. Злые языки говорили об Иоанне Крестителе, будто он одержим бесом, а об Иисусе – что Он был чревоугодником, пьяницей, другом мытарей и грешников. Иисус не пытался уничтожать в человеке радость. Он познал горе, был «мужем скорбей». Никогда с Его уст не срывалось небрежное слово, не звучали легкомысленные проповеди. Мы знаем, согласно Библии, что Он никогда не шутил, и весь Его юмор был только ножнами для острейшего лезвия меча истины. Иисус – величайший пример для проповедника. Толпы людей слушали Его с радостью, дети сидели у Него на коленях, женщинам Он оказывал должное уважение. Тем не менее никто до Него не говорил об аде так часто и такими вселяющими ужас словами.
В-седьмых, всеми силами стремитесь познать Бога, смиряйте себя под Его крепкую руку (1 Пет. 5:6). Не довольствуйтесь короткими прогулками вашей церкви у подножия горы Его славы. Поднимитесь на ранее неприступные утесы Его величия. Пусть истина наполняет ваши сердца, и пусть высоты Божьи никогда не истощаются. Взбирайтесь к тем вершинам, которые вы видите там, высоко, исчезающими в облаках, от которых вас отделяют многие километры величественной красоты Бога. Взбирайтесь ввысь, размышляйте о тех грядущих временах, когда вы воочию узрите бесконечное существо Бога. Да укрепится ваша радость в Его славе и пусть в вашем сердце поселится серьезность.
