355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Норман » Гор. Сага о Джандаре » Текст книги (страница 5)
Гор. Сага о Джандаре
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 21:37

Текст книги "Гор. Сага о Джандаре"


Автор книги: Джон Норман


Соавторы: Лин Спрэг Картер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 52 страниц)

7. Дочь Убара

Девушка выпрямилась, величественная даже в своем испачканном одеянии. Она отступила на шаг от Нара, будто чудовищные челюсти еще угрожали ей. Ее глаза горели.

– Дочери Марленуса было приятно сообщить вам и вашему восьминогому брату о судьбе тарна и вожделенного Домашнего Камня.

Нар раздраженно щелкнул челюстями. Я еще не видел это благородное создание в более раздраженном состоянии.

– Немедленно освободите меня, – заявила дочь убара.

– Вы свободны, – сказал я.

Она ошеломленно взглянула на меня и стала пятиться назад, держась на безопасном расстоянии от Нара и не поворачиваясь ко мне спиной, как бы ожидая, что я ударю ее мечом в спину.

– Хорошо, – сказала она наконец, – что вы подчинились моему приказу. Возможно, это облегчит вашу смерть.

– Разве можно отказать в чем-нибудь дочери убара? – сказал я и добавил, как теперь думаю – злобно, – счастливого вам пути через болото.

Она вздрогнула и остановилась. На ее платье еще оставался след языка тарлариона. Я, не глядя более на нее, положил руку на переднюю конечность Нара, стараясь не повредить чувствительных волосков.

– Ну, что брат, – сказал я, припомнив оскорбление, придуманное дочерью убара, – продолжим путь? – Я хотел, чтобы он не думал, что весь человеческий род презрительно относится к Паучьему Народу.

– Конечно, брат, – ответил механический голос Нара. И правда, в этом разумном существе было больше хорошего, чем я встречал во многих варварах Гора. И, конечно, я мог гордиться его обращением – ибо сколько раз, намеренно или нет, я наносил ущерб его разумному роду.

Я взобрался к пауку на спину, и он слез с корня.

– Подождите! – закричала девушка. – Вы не можете бросить меня здесь!

Она шагнула вперед, оступилась и упала в воду. Вдруг она встала на колени и протянула ко мне руки, внезапно осознав всю безнадежность своего положения. – Возьмите меня с собой! – просила она.

– Подождите, – сказал я Нару, и паук остановился.

Дочь убара попыталась встать, неловко закопошилась в воде – казалось, что у нее одна нога короче другой. Она вновь оступилась и рухнула в воду, выругавшись не хуже тарнсменов. Я рассмеялся и, соскочив со спины Нара, подошел к ней и втащил на корень. Она была удивительно легка для своего роста.

Едва я взял ее на руки, как она злобно ударила меня своей испачканной рукой по лицу:

– Как вы осмелились коснуться дочери убара!

Я пожал плечами и скинул ее обратно в воду. Она разъяренно вскочила на ноги и вскарабкалась на корень. Тут я впервые обратил внимание на ее ноги. Один из башмаков на высочайшей – не менее десяти дюймов – платформе сломался и теперь болтался, привязанный к ноге лентами. Я рассмеялся – так вот откуда взялся такой рост!

– Мне жаль, что он сломался, – сказал я.

Она попыталась подняться, но не смогла, так как одна нога была на десять дюймов короче другой.

– Не удивительно, что вы едва могли ходить, – сказал я, расстегивая второй башмак. – Зачем вам эта дурацкая обувь.

– Дочь убара должна смотреть на своих подчиненных сверху вниз, – ответила она.

Теперь, когда она стояла босиком, девушка едва достигала мне до подбородка, что было не намного выше среднего роста горийской девушки. Она не поднимала глаз, чтобы не встречаться со мной взглядом. Дочери убара не подобало смотреть на мужчину.

– Я приказываю вам защищать меня, – сказала она, не отрывая глаз от земли.

– Я не подчиняюсь вашим приказам, – ответил я.

– Вы должны взять меня с собой.

– Почему? – спросил я. В конце концов, согласно жестоким законам Гора, я ничем не был обязан ей, скорее наоборот, если вспомнить покушение на мою жизнь, окончившееся неудачно благодаря лишь сети Нара, я имел полное право убить ее, бросив на съедение водяным ящерицам. Естественно, такая точка зрения была чужда мне, но почему она считает, что я не должен обращаться с ней так, как она заслуживает по горийским законам?

– Вы должны защитить меня, – сказала она. В ее голосе слышалась мольба.

– Почему? – я начинал злиться.

– Потому что мне нужна ваша помощь. Вы не должны были заставлять меня говорить это! – вдруг резко выкрикнула она, в ярости подняв голову и на мгновение взглянув мне в глаза, потом вновь уставившись в землю.

– Вы просите моей благосклонности? – спросил я, что по-горийски означает ответ на просьбу, короче, все равно, что сказать «пожалуйста». Кажется, я правильно употребил это выражение.

Она внезапно стала послушной.

– Да, хотя странно, что я, дочь арского убара, прошу вас об этом.

– Вы пытались убить меня, и я по-прежнему вижу в вас врага.

Последовала длинная пауза.

– Я знаю, чего вы ждете, – сказала девушка, став внезапно неестественно бесстрастной. Я не понял ее. О чем она думала? Затем, к моему удивлению, дочь убара Марленуса упала передо мной на колени, опустила голову и, подняв руки, скрестила их перед собой. Это был тот же жест, который сделала Сана, становясь моей рабыней – жест подчинения женщины. Не отрывая глаз от земли, дочь убара произнесла чистым, спокойным голосом:

– Я подчиняюсь.

Позже я желал, чтобы у меня были веревки, чтобы связать эти невинно протянутые запястья. Некоторое время я оставался безмолвным, потом, вспомнив горийские обычаи, которые предписывали либо убить женщину-пленницу, либо принять подчинение, я взял ее запястья в свои руки и сказал:

– Я принимаю подчинение.

Я поднял ее на ноги.

Потом я помог ей взобраться на волосатую спину паука, усевшись рядом с ней. Нар молча двинулся вперед так, что только ноги мелькали в мутной воде. Однажды он попал в трясину и нас тряхнуло так, что мы слетели в грязь, но быстро выбрались оттуда с помощью всех восьми ног паука и продолжили путешествие.

Через час Нар остановился и указал вперед лапой. Там, в двух или трех пасангах, через болотные деревья прорисовывались желтые поля са-тарны Ара. Механический голос произнес:

– Я не хочу подходить к ним ближе, это опасно.

Я соскочил с его спины и помог слезть дочери убара. Мы стояли перед огромным насекомым. Я положил руку на его страшную голову и он слегка сжал ее челюстями.

– Желаю вам удачи, – сказал Нар.

Я ответил соответственно горийским традициям и пожелал здоровья и безопасности его народу.

Насекомое положило передние лапы мне на плечи.

– Я не спрашиваю твое имя, воин, не хочу называть твоего города в присутствии рабыни, но знаю, что ты и твой город будут почитаемы Паучьим Народом.

– Спасибо, – сказал я. – Я и мой народ сочтут это за честь.

– Берегись дочери убара, – предупредил Нар.

– Она подчинилась, – ответил я, зная, что обещание должно быть исполнено.

Нар сделал жест лапой, который я истолковал как прощальное приветствие, и скрылся в лесу. Я помахал ему вслед.

– Идем, – сказал я девушке и направился к полям са-тарны. Она последовала за мной.

Так мы шли около двадцати минут и вдруг девушка вскрикнула. Я резко повернулся: она по пояс погрузилась в болото, попав в полынью. Я попытался подойти к ней, но почва уходила из-под моих ног. Пояс меча оказался слишком коротким, стрекало, пристегнутое к поясу, упало в воду и утонуло.

Девушка погружалась все глубже, вода уже дошла ей до груди. Она отчаянно кричала, потеряв всякий контроль над собой от ужаса предстоящей гибели.

– Не шевелись! – крикнул я. Но она уже не владела собой. – Покрывало! Снимите его и бросьте мне! – крикнул я. Она попыталась сорвать покрывало, но не смогла. Ее голова медленно погружалась в зеленую воду, грязь подползла к самым глазам, лишь руки оставались на поверхности.

Я быстро огляделся и заметил полузатонувшее бревно в нескольких ярдах от себя, высовывавшееся из воды. Несмотря на опасность, я добрался до него и изо всех сил потянул на себя. Мне показалось, что прошли часы, но на самом деле через несколько секунд я вынул его. Я положил его поперек полыньи и, держась за него, доплыл до места, где тонула дочь убара.

Наконец, я нашарил в грязи ее запястье и вытащил девушку из трясины. Мое сердце забилось от радости, когда я услышал, что ее легкие с хрипом начали втягивать зловонный, но живительный воздух. Я толкнул бревно к берегу и, наконец, выволок тело в насквозь промокшей одежде на сухое место.

Впереди, в какой-нибудь сотне ярдов, я увидел границу желтого поля са-тарны и желтый кустарник ка-ла-на. Я сел рядом с девушкой, измученный всеми этими приключениями. Я улыбался про себя. Гордая дочь убара, во всех своих имперских регалиях, сильно воняла – из-за грязи, пропитавшей ее одежду.

– Вы спасли мне жизнь, – сказала она.

Я кивнул, не желая об этом говорить.

– Мы выбрались из болота?

Я снова кивнул.

Это, кажется, удовлетворило ее. Животным движением, не соответствующим ее одеждам, она перевернулась на спину, глядя в небо, столь же изможденная, как и я. Ведь она была слабой девушкой. Я почувствовал к ней жалость.

– Я прошу вашей благосклонности, – сказала она.

– Что вам надо?

– Я голодна.

– Я тоже, – рассмеялся я, вспомнив, что ничего не ел с предыдущей ночи. – Там есть ка-ла-на. Подождите меня здесь, я соберу немного фруктов.

– Нет, я пойду с вами, если позволите, – сказала она.

Я был удивлен таким превращением, но вспомнил, что она подчинилась.

– Конечно. Я буду рад такой компании.

Я взял ее за руку, но она отпрянула:

– Подчинив себя, я должна следовать за вами.

– Глупости, – сказал я, – идите рядом.

– Нет, – покачала она головой, – я не могу.

– Как вам угодно, – рассмеялся я и пошел к деревьям ка-ла-на. Она следовала за мной.

Мы были уже около деревьев, когда я услышал легкий шорох одежды. Я повернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть руку, замахивающуюся длинным острым кинжалом. Она рычала от бешенства, когда я вышиб оружие из ее рук.

– Животное! – воскликнул я в ярости. – Грязное вонючее, неблагодарное животное!

В бешенстве я схватил кинжал и около секунды боролся с желанием вонзить его в сердце вероломной девушки. Но вместо этого сунул его за пояс.

Несмотря на то, что я крепко держал ее за запястье, дочь Марленуса выпрямилась и надменно промолвила:

– Тарларион! Ты думаешь, что дочь убара всего Гора подчиниться такому, как ты?

Я бросил ее на колени перед собой.

– Вы подчинились, – сказал я.

Она прокляла меня, ее зеленоватые глаза горели ненавистью.

– Так-то вы обращаетесь с дочерью убара? – кричала она.

– Я покажу вам, как я обращаюсь с самой вероломной женщиной Гора, – воскликнул я, отпустив ее запястье. Сорвав с ее головы покрывало, схватив за волосы, как публичную девку, я поволок дочь убара всего Гора к роще ка-ла-на. Там я бросил ее к своим ногам. Она пыталась прикрыться остатками покрывала, но я не позволил ей сделать это, и она оказалась, как говорят на Горе, с обнаженным лицом. Великолепная копна волос, черных, как оперение моего тарна, освобожденных от ткани, хлынула на землю. Ее оливковая кожа, зеленые глаза и все черты лица были прекрасны. Красивый рот был искажен яростью.

– Я предпочитаю видеть лицо своего врага, – сказал я.

В бешенстве она смотрела, как я разглядываю ее лицо, но не надела покрывала.

– Ты понимаешь, что я не могу больше доверять тебе, – сказал я.

– Нет, конечно, я – ваш враг.

– Поэтому я не могу дать тебе еще один шанс.

– Я не боюсь смерти, – сказала она, но губы ее слегка вздрогнули.

– Сними одежду, – приказал я.

– Нет! – крикнула она и встала на колени передо мной, склонив голову.

– От всего сердца, воин, – сказала она, – дочь убара на коленях просит вашей милости. Пусть это будет только меч и скорее.

Я откинул голову назад и рассмеялся. Она боялась, что я попытаюсь насладиться ею – я, обычный солдат. Впрочем, не могу отрицать, такое желание приходило мне в голову, пока я тащил ее за волосы в рощу, и если бы не ее красота, мне, наверное пришлось причинить вред тому, кого Нар называл разумным существом. Я устыдился и решил не причинять вреда этой девушке, хотя она была злобной и вероломной, как тарларион.

– Я не собираюсь ни насиловать, ни убивать тебя.

Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня.

Затем, к моему изумлению, она встала и презрительно произнесла:

– Если бы ты был настоящим воином, то унес бы меня на спине своего тарна выше облаков, и едва миновав заставы Ара, сбросил бы мои одежды на улицы города, чтобы люди знали, какая судьба постигла дочь убара.

Очевидно, она считала, что я испугался ее и что она, дочь убара, не имеет отношения к обязанностям обычной рабыни. И теперь она была рассержена тем, что стояла на коленях перед трусом.

– Ну, воин, – сказала она, – и что же ты хотел от меня?

– Чтобы ты сняла одежду.

Ответом был яростный взгляд.

– Я повторяю, что не могу дать тебе еще один шанс. Значит я должен убедиться, что у тебя нет больше оружия.

– Мужчина не может смотреть на дочь убара.

– Либо ты снимешь одежду, либо я сделаю это сам.

Она стала расстегивать крючки своего тяжелого платья.

Но едва она сняла первую петлю с крючка, как ее глаза загорелись торжеством, а из уст вырвался крик радости.

– Не двигайся, – приказал кто-то за моей спиной. – Ты на прицеле.

– Хорошо сделано, люди Ара, – воскликнула девушка.

Я медленно повернулся и обнаружил за своей спиной двух арских солдат, офицера и рядового. Последний направил мне в грудь арбалет. На таком расстоянии он не мог промахнуться, и если он выстрелит, то стрела, пробив меня насквозь, улетит в лес. Начальная скорость стрелы около пасанга в секунду.

Офицер, здоровый детина, со шлемом, хоть и отполированным, но носящим следы боев, с мечом в руке подошел ко мне и обезоружил меня. Взглянув на символ на рукоятке ножа он, казалось, обрадовался. Затем, повесив его себе на пояс, он вынул из сумки пару наручников, застегнул их на мне и обернулся к девушке.

– Вы – Талена, дочь Марленуса?

– Вы видите – на мне одежды дочери убара, – сказала девушка, не придавая никакого значения вопросу. Она вообще не слишком много уделяла внимания своим спасителям, ценя их не больше, чем пыль под ногами. Она повернулась ко мне с торжествующим лицом, видя меня в оковах и в своей власти, она злобно плюнула мне в лицо, но я даже не пошевелился. Затем девушка правой рукой изо всей силы ударила меня по щеке.

– Так вы Талена? – терпеливо переспросил офицер. – Дочь Марленуса?

– Конечно, герои Ара, – гордо ответила она. – Я Талена, дочь Марленуса – убара всего Гора.

– Хорошо, – офицер кивнул своему подчиненному, – раздень ее и одень рабский ошейник.

8. Я приобретаю спутника

Я рванулся вперед, но наткнулся на кончик меча офицера. Солдат, положив арбалет на землю, шагнул к застывшей от изумления дочери убара и начал расстегивать крючки на ее платье. Через несколько секунд она стояла совершенно нагая, а грязная одежда лежала около ее ног. Хотя ее кожа была запачкана болотной жижей, это не могло уменьшить ее красоту.

– Почему вы это сделали? – спросил я.

– Марленус бежал, – ответил офицер. – В городе хаос. Посвященные взяли правление в свои руки и приказали публично заколоть Марленуса и членов его семьи на стенах Ара.

Девушка простонала.

Офицер между тем продолжал:

– Марленус утратил Домашний Камень, счастье Ара. Вместе с пятьюдесятью тарнсменами он захватил сколько мог из сокровищницы Ара и скрылся. На улицах идет гражданская война между различными группировками.

Девушка безвольно протянула свои запястья и рядовой защелкнул на них рабские наручники, сделанные из золота и украшенные голубыми камнями. Они могли бы быть украшением, если бы не их функция. Талена молчала. Ее мир рухнул в одно мгновение. Она стала ничем. Как и другие члены семьи Марленуса. Она станет объектом мести разъяренных горожан, которые некогда под мелодичную музыку Гора маршировали в колоннах убара в дни его славы, неся флаги с изображением ка-ла-на и сумки с зерном са-тарны.

– Я тот, кто украл Домашний Камень.

Офицер кольнул меня мечом.

– Мы так и подумали, найдя тебя в компании марленусского отродья, – хрюкнул он. – Не бойся – хотя многих в Аре восхитил твой подвиг, смерть не будет легкой и приятной.

– Освободите девушку, – сказал я. – Она ни в чем не виновата, наоборот, она делала все, чтобы спасти Домашний Камень.

Талена, казалось, испугалась, что я прошу за нее.

– Посвященные сказали свое слово, – объявил офицер. – Им нужна жертва, чтобы снискать милость Царствующих Жрецов и восстановить Домашний Камень.

В этот момент я проклял Посвященных Ара, которые, как и вся их каста, жаждали только политической власти, от которой формально отказались, согласно белому цвету своей одежды. Настоящей целью жертвоприношения было устранение всех возможных претендентов на трон Ара и последующее усиление политической власти Посвященных.

Глаза офицера сузились. Он снова кольнул меня мечом.

– Где Домашний Камень? – осведомился он.

– Не знаю, – ответил я.

Тут, к моему изумлению, дочь убара произнесла:

– Он говорит правду.

Офицер холодно посмотрел на нее, и она вспыхнула при мысли, что ее тело более не священно в его глазах и не находится под защитой убара.

Она подняла голову и спокойно сказала:

– Домашний Камень в седельной сумке его тарна. Тарн улетел. Домашний Камень исчез.

Офицер выругался.

– Ведите меня в Ар, – сказала Талена. – Я готова.

Она сошла с кучи тряпья и гордо выпрямилась. Ветерок играл ее черными волосами.

Офицер оглядел ее и его глаза вспыхнули. Не глядя на рядового, он приказал ему связать меня и пристегнуть к горлу цепь, обычно применяющуюся на Горе для рабов и заключенных.

Затем, не сводя глаз с Талены, он вернул меч в ножны.

– Эту я свяжу сам, – сказал офицер, вынимая из подсумка цепь и приближаясь к девушке. Она стояла не шевелясь.

– Путы не нужны, – сказала она.

– Это я решу сам, – ответил офицер и рассмеялся, набрасывая цепь на горло девушке. Кольцо защелкнулось. Он игриво дернул цепь. – Вот уж не думал вести на своей цепи Талену – дочь Марленуса.

– Животное! – прошипела она.

– Мне кажется, что я научу тебя уважать офицера, – сказал он, просунув руку между ее горлом и кольцом, а потом внезапно одним движением притянул ее к себе и опрокинул на траву. Солдат с восторгом смотрел на это, рассчитывая, что придет и его черед. Всем весом наручников я ударил его по затылку, и он рухнул на колени.

Офицер вскочил на ноги и в ярости схватился за меч. Но я прыгнул на него прежде, чем он вынул его даже наполовину, и схватил руками за горло. Мои пальцы сжались как когти тарна. Он выхватил из-за пояса кинжал Талены, будучи скован я не мог предотвратить удар.

Внезапно его глаза расширились, а вместо руки остался кровавый обрубок. Талена успела выхватить меч и отрубить руку, державшую кинжал. Я ослабил хватку. Офицер дернулся пару раз на траве и умер. Талена все еще стояла с остекленевшими глазами, в ужасе от того, что совершила.

– Брось меч, – скомандовал я, боясь, как бы не пришла ей в голову мысль убить меня. Девушка бросила оружие и упала на колени, закрыв лицо руками. Все же ничто человеческое не было ей чуждо.

Я взял меч и подошел к рядовому, раздумывая, стоит ли убивать его, если он еще жив. Думаю, я оставил бы его в живых, но судьба распорядилась по своему – он неподвижно лежал на траве. Тяжелые наручники проломили ему череп.

Я пошарил в сумке офицера и нашел ключ к наручникам, но с трудом мог поднести его к нужному отверстию.

– Дай мне, – сказала Талена и открыла замок. Я сбросил наручники и стал растирать запястья.

– Прошу вашей милости, – сказала Талена, протягивая мне руки, стянутые рабскими наручниками.

– Конечно, – сказал я, – извини.

Я нашел в сумке ключ к ее наручникам и открыл их. Затем я снял ее цепь, а она мою.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Взять все, что может потребоваться, – ответил я, сортируя вещи. Больше всего меня заинтересовали часы-компас, пища, две фляги с водой, тетива и немного масла для механического арбалета. Я решил взять меч и самострел, в колчане оставалось десять стрел. Ни у одного из солдат не было ни копья, ни щита. Потом я бросил в одну кучу цепи и наручники вместе с рабским ошейником. Трупы я подтащил к болоту и бросил в трясину.

Когда я вернулся к роще, Талена сидела на траве около одежд, сорванных с нее. Я был удивлен, что она не оделась.

Увидев меня она спросила:

– Мне можно одеться?

– Конечно, – ответил я.

– Как видишь, у меня нет больше оружия, – улыбнулась она.

– Ты себя недооцениваешь.

Она порылась в груде вонючей одежды, которая была ей так же отвратительна, как и мне. Наконец, ей удалось найти сравнительно чистое одеяние, что-то сделанное из голубого шелка, оставляющее плечи обнаженными, и надела его, использовав вместо пояса полосу от покрывала. Это была вся ее одежда. Теперь она не стала скромничать – это выглядело бы глупым после того, как она была полностью обнажена. С другой стороны она была рада избавиться от тяжелых одежд дочери убара. Ее одежда и теперь была слишком длинна, волочилась по земле, так как была предназначена скрывать ноги, одетые в башмаки на платформе. По ее просьбе я подрезал платье до щиколоток.

– Спасибо, – сказала она.

Я улыбнулся: это было непохоже на нее.

Она прошлась по поляне, рассматривая себя, два или три раза повернулась, видимо довольная собой и той свободой движений, которую она получила. Я набрал плодов из ка-ла-на и достал один из сухих пайков. Талена села возле меня на траву, и я разделил с ней трапезу.

– Мне жаль твоего отца, – сказал я.

– Он был Убаром Убаров, – ответила она и, поколебавшись мгновение, добавила, – жизнь убара ненадежна. Он должен был знать, что это когда-нибудь случится.

– Ты говорила ему об этом?

Она откинула голову и рассмеялась.

– С Гора вы или нет? Я никогда не видела своего отца, кроме как на всенародных праздниках. Дочери членов Высших Каст растут в сторожевых садах, как цветы, пока какой-нибудь высокородный покупатель, предпочтительно убар или правитель, не заплатит за них цену, установленную отцом.

– То есть ты даже толком не знаешь своего отца?

– Разве в твоем городе это не так, воин?

– Да, – сказал я, вспомнив, что в Ко-Ро-Ба семья почиталась и укреплялась. Не сказалось ли тут влияние моего отца, воспитанного в других традициях, – подумал я.

– Мне бы, наверное, это понравилось, – сказала она. Затем посмотрела на меня:

– А как называется твой город?

– Не Ар.

– Можно узнать твое имя?

– Меня зовут Тэрл.

– Это прозвище?

– Нет, это мое настоящее имя.

– Талена – это тоже мое настоящее имя, – сказала она. Вполне естественно, что принадлежа к высшей касте, она не имела предрассудков, связанных с именем. Вдруг она спросила:

– Ты – Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба?

Я не сумел скрыть своего изумления и она рассмеялась.

– Я знала это.

– Откуда?

– Кольцо, – сказала она, указывая на красное кольцо на втором пальце моей правой руки. – Оно носит символ Кэбота, Правителя Ко-Ро-Ба и ты его сын, Тэрл, которого воины Ко-Ро-Ба обучили искусству войны.

– У Ара хорошие шпионы.

– Лучше, чем убийцы. Па-Кур, вождь убийц Ара, пытался убить тебя, но не смог.

Я вспомнил покушение на свою жизнь в цилиндре своего отца, которое могло быть успешным, если бы не быстрота реакции Старшего Тэрла.

– Ко-Ро-Ба – один из немногих городов, которых боялся мой отец. Он понимал, что когда-нибудь тому удастся объединить независимые города в борьбе против Ара. Мы подумали, что тебя обучают именно с этой целью и решили убить тебя. – Она замолчала и с восхищением посмотрела на меня. – Мы не могли и думать, что ты попытаешься выкрасть Домашний Камень.

– Откуда ты знаешь это?

– Женщины Огороженных Садов знают все, что делается на Горе, – ответила она, и я понял, какие интриги, шпионаж и вероломство выращивались в этих садах. – Я заставляла своих рабынь спать с солдатами, торговцами, строителями и многое узнала.

Я был потрясен столь циничным использованием девушек просто для получения информации.

– А если они отказывались делать это?

– Я била их, – ответила холодно дочь убара.

Я принялся делить пайки, извлеченные из мешков солдат.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Хочу дать тебе половину.

– Но зачем?

– Я расстаюсь с тобой, – сказал я, пододвигая к ней ее половину вместе с флягой воды и кладя на все ее кинжал. – Возможно, тебе это пригодится.

Впервые с тех пор, как она узнала о падении Марленуса, она была ошеломлена. Зрачки ее глаз вопросительно расширились, но они прочли в моих глазах только решительность.

Я сложил свои вещи и был готов покинуть поляну. Девушка поднялась и закинула на плечо свой мешок.

– Я иду с тобой, – сказала она, – ты не можешь оставить меня.

– А если я прикую тебя к дереву?

– Чтобы я досталась солдатам?

– Да.

– Ты не сделаешь этого. Не знаю почему, но не сделаешь.

– Кто знает.

– Ты не такой, как воины Ара, ты совсем другой!

– Не ходи за мной.

– Одну, – возразила она, – меня сожрут животные или найдут солдаты, – она содрогнулась. – В лучшем случае я попадусь работорговцам и меня продадут в на улице Клейм.

Я понял, что она говорит правду. У беззащитной женщины на Горе нет других возможностей.

– Разве я могу тебе верить? – спросил я, смягчаясь.

– Не можешь, – согласилась она, – для меня и Ара ты остаешься врагом.

– Тогда мне лучше покинуть тебя.

– Тогда я заставлю тебя взять меня с собой.

– Как?

– Вот так, – сказала она и упала передо мной на колени, опустила голову и подняла скрещенные руки. Она рассмеялась. – Теперь ты должен либо взять меня с собой, либо убить, если ты сможешь это сделать.

Я выругался, ибо она нечестно использовала преимущества законов воина.

– Что стоит подчинение Талены, дочери убара? – спросил я.

– Ничего, но ты должен либо принять его, либо убить меня.

Вне себя от гнева я поднял с земли рабские наручники, колпак и цепь с ошейником. К неудовольствию Талены, я защелкнул браслеты на ее запястьях, надел на нее колпак и цепь.

– Если ты хочешь быть пленной, то и обращаться с тобой следует, как с пленной. Я принимаю твое подчинение и воспользуюсь им.

Я отнял у нее кинжал и повесил его на свой пояс, перекинул через плечи оба мешка с едой. Потом я поднял арбалет и покинул поляну, волоча на цепи – не слишком вежливо – спотыкающуюся дочь убара. Но из-под колпака, к моему изумлению, раздавался ее смех.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю