Текст книги "Дом для римраннера"
Автор книги: Джон Морресси
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Два дня спустя в Силверхилл явилась сенатор Далтон. Уже смеркалось, когда, возвратившись с прогулки, Вандерхорст застал её сидящей на скамейке у Фроствудской сторожки.
– Какого чёрта вы тут делаете? – спросил Вандерхорст.
– Мне необходимо было увидеться с вами, капитан.
– А я никого не желаю видеть.
– Прошу вас, капитан. Надо обсудить нечто важное.
– Это вы на днях пытались достать меня?
– Да, несколько раз. Меня не соединяли, так что я приехала лично. Это очень серьезно.
– Но не для меня.
– Для вас и для программы. Дайте мне всего несколько минут. Если мне не удастся убедить вас, я уйду.
Вандерхорст, поколебавшись мгновение и нахмурясь, ответил:
– Ладно, поговорим прямо здесь. Что вы хотите?
– Услышать о работе ВОП от того, кто в этом разбирается.
– Я всё сказал ещё в прошлый раз. Всю работу делают машины. А мне приходится время от времени давать им пинка. За четыре полёта я бодрствовал не более сотни часов.
– В чём, по-вашему, суть миссии римраннеров?
– Мы наблюдатели на передовой линии. Мы регистрируем приближающиеся объекты определённой массы, вычисляем их траекторию и посылаем информацию “Соломонам”. Если “Соломоны” решают, что объект представляет опасность для Земли или колоний, они запускают “Паладинов”. “Паладины” осуществляют необходимую акцию. Система работает. Сорок семь запусков и двадцать две акции с начала работы ВОП.
– И все без исключения представляли серьёзную угрозу?
– Соломоны сочли, что да. Я не возражал. Далтон немного помолчала.
– “Соломоны” и “Паладины” – это беспилотные аппараты. Так ли вы доверяете автоматам, как верите римраннерам?
– Почему бы нет? Они проще. Там мало что может сломаться. И они ближе, движутся медленней, контролировать их можно непосредственно с Земли.
– Что, если произойдёт авария, которую вы не сможете устранить?
– Смотря какая аварии. Если выйдут из строя приборы, то не страшно. Пропустил римраннер – подберут “Соломоны”, однако у них останется меньше времени и данных для работы. У астероида будет больше шансов.
– Если и “Соломоны” откажут?
– Паладины автоматически уничтожают всё, что достигнет лунной орбиты без соответствующего допуска. Вандерхорст хихикнул. – Круто будет, если это случится с дружественным кораблем пришельцев.
– Что, если все три системы откажут?
Вандерхорст пожал плечами.
– Можете молиться. Гак ведь поступали в прежние дни?
– Вы верите в молитву?
– В подобной ситуации я бы начал молиться независимо от того, верую или нет.
– Допустим, авария другого рода, с самим кораблём?
– Тогда я отправился бы в самое длительное путешествие в истории человечества.
Далтон кивнула.
– И что, если повреждён римраннер Вандерхорст?
– К чему вы клоните, сенатор?
– Предположим, что римраннер пробуждается по тревоге и ломается в стрессовой ситуации. Какой ущерб он может нанести? Может он сменить курс или передать ложную информацию?
– Римраннеры не ломаются.
– Техника – может. Отказывают как основные, так и вспомогательные системы. И с людьми такое случается, причём много чаще, чем нам хотелось бы. Что в таком случае может натворить римраннер? Я должна это знать. Мне необходимо принять решение и дать рекомендации. – Вандерхорст молчал, и она продолжала: – Знаете ли вы, что во время вашего последнего полёта двое вернувшихся римраннеров совершили тяжкие преступления, а одна из них пыталась покончить с собой? Люди слышали об этом и потому боятся вас.
– Пусть они побывают в нашей шкуре.
– Будьте откровенны, капитан. Вы презираете человечество, но раз за разом рискуете своей жизнью ради его безопасности. – Далтон жестом отмела все возражения. – И не говорите, что делаете это ради денег. Вы и так один из богатейших людей в мире.
– Я иду на это ради Земли. Это прекрасная планета и я хочу, чтобы она оставалась таковой, пока человечество катится к вымиранию.
– Шансов на это заметно меньше, чем несколько поколений назад. Жизнь улучшилась.
– Я что-то не заметил. С каждым разом всё больше разочаровываюсь. Успокаиваю себя, мол, ещё один полёт, и всё переменится к лучшему. Но всё остаётся как раньше.
– Остальные чувствуют в точности то же самое. Каждый римраннер говорил о любви к планете и презрении к людям, населяющим её.
– Это и делает нас хорошими римраннерами. Нас выбирали не за горячие сердца. Какое значение имеют наши чувства?
– Имеют, и большое. Образуется пропасть между защитником и теми, кого он защищает.
– Так было всегда, сенатор. И во времена моего отца, а может и ещё раньше.
Они сидели, окутанные темнотой и тишиной. Далтон молчала. Тогда Вандерхорст поднялся и сказал:
– Заходите. Легче разговаривать, когда видишь друг друга.
Стук их шагов по деревянному настилу гулко звучал в тишине. Вандерхорст вошёл в дом, включил свет и кивком предложил Далтон сесть.
– Расскажите мне об остальных.
– Я полагала, вы знаете их лучше.
Вандерхорст покачал головой.
– Мы не общаемся, даже с себе подобными. Это не в наших правилах. Я знал только одного римраннера. Мойра проходила подготовку вместе со мной. Мы планировали выйти из игры после трёх полётов и наслаждаться заработанным богатством. Она бросила ВОП и меня после первого же возвращения. Если Мойра ещё жива, ей должно быть уже сто два, а мне – тридцать четыре или сто пять – по другой системе отсчёта. Не очень-то стандартная пара.
– Римраннеры вообще не вписываются в стандарты. Потому-то людям с ними так сложно.
– Обычный человек не выдержит и десяти дней на патрульном корабле. Но это не означает, что те, кто могут – уроды.
– Я не говорила, что вы и подобные вам – уроды, Вандерхорст. Римраннеры настолько необычны, что пугают людей. Вот вы, например – родились во время смуты, ваш отец – ветеран войны, которую осудили многие американцы. Осиротели в семь лет и сменили около дюжины приёмных родителей. Из-за своей работы вы превратились в человека, лишённого корней. Исключая немногих римраннеров все, кто родился в одно время с вами, умерли.
– Всё верно. Ну и что?
– Вы – воплощение двух кошмаров прошлого: насилия и отчуждённости. Все наши социологи считают их типичными болезнями двадцатого века и предупреждают, что выжили мы только потому, что избавились от этих недугов.
– Вы от них не избавились. Вы лишь научились скрывать их.
– Возможно, вам так кажется, но случаи насилия теперь крайне редки, а отчуждение практически не встречается. И только римраннеры – люди, в которых мы нуждаемся, люди, которым мы доверили нашу передовую линию защиты – воплощение этих страшных болезней.
– Почему бы вам просто не устроить для нас карантин? Посылать наверх, но вниз не пускать.
– Такое предложение рассматривалось.
– Впервые слышу. Расскажите подробнее.
– Конфиденциально, капитан. Надеюсь, это ясно? Абсолютно конфиденциально.
– Понятно.
– Три года назад, специальная комиссия рекомендовала перенести базы римраннеров на “Луну-IV” и объединить с комплексами “Соломонов” и “Паладинов”. Для римраннеров должна была быть выстроена отдельная колония.
– Проклятые неблагодарные ублюдки, – сказал Вандерхорст, поднявшись с места.
– Предложение было категорически отвергнуто и никогда более не выдвигалось. Я упомянула о нём, чтобы вы поняли, какой страх вызываете в некоторых умах.
– Некоторых умах. Отродье сукиных детей, плевавших в моего отца, вернувшегося с войны, от которой они отвертелись, – Вандерхорст уселся обратно в кресло. Он бессмысленно уставился в пространство перед собой, тяжело дыша. – Думаю, вам лучше уйти, – сказал он.
– Я не была согласна с тем предложением, голосовала против. И сделаю это снова, если понадобится.
– Я завершу следующий виток в 2107 году. Вам будет за восемьдесят. Возможно, вы уже умрёте. Кто знает, как всё тогда обернётся?
– Вы можете остаться и работать на программу.
– В окружении лоби, считающих меня чокнутым? Увольте, сенатор, я лучше полечу.
– Жаль, – сказала Далтон. Она поднялась и ушла.
Несколькими минутами позже Вандерхорст пробормотал:
– И на том спасибо.
Он с усилием поднялся и налил себе выпить.
В начале второго, с бутылкой в руке, он добрался до коммуникатора и набрал личный код Корри и Джеммы. Прозвучала нежная трель, и через некоторое время на экране появилась сонная Джемма.
– Ван! С тобой всё в порядке?
– Вы сообщили Далтон. Делаете вид, что оставили нас в покое, а на самом деле следите за мной так, что от вас никуда не денешься.
– Скажи, где ты находишься, Ван. Мы поможем тебе.
– Не желаю вашей помощи. Не желаю иметь дела ни с кем из вашей шайки.
В голосе Джеммы зазвучала некоторая настойчивость.
– Ван, сообщи, где ты находишься. Мы вместе во всём разберёмся. Так будет лучше. Доверься нам, Ван.
Вандерхорст протёр глаза. Когда он снова взглянул на экран, то увидел, что Джемма подала знак кому-то ещё. Заметив обращенный на неё взгляд, она умоляюще протянула руку.
– Пожалуйста, Ван, позволь нам помочь тебе.
Ни слова не говоря, Вандерхорст с размаху запустил бутылку в изображение. Он ещё немного постоял перед разбитой панелью, испытывая глубочайшее удовлетворение, затем повернулся и начал быстро собирать свои вещи.
Кроме блёклого зелёного ковра, всё в комнате было выдержано в пастельных голубых тонах. Цветовая гамма способствует успокоению, как говорили Вандерхорсту улыбчивые, но серьёзные социальные ассистенты. Однако он почему-то никак не мог успокоиться, хотя с ним обращались мягко, смотрели с сочувствием, не переставая улыбаться.
На второй день своего пребывания в Профилактории, Вандерхорст начал задумываться, надолго ли он здесь застрял. Постоянные улыбки и вежливое обращение не вводили его в заблуждение. Он был пленником и сознавал это. Если стремление к насилию и отчуждённость были преступны в 2087 году, то он преступник. Если это болезни, то он пациент. Так или иначе, он не свободен.
В то же время Вандерхорст ждал ответных действий от своих стражей. Его нижняя губа была разбита и на виске вскочила болезненная шишка, а суставы пальцев были покрыты целебной плёнкой так, что не сгибались. Как бы там не считали в верхах, всё-таки на Земле еще есть люди, способные на насилие. Мысли Вандерхорста путались. Он напился как свинья, проклинал весь род людской, бил всех, до кого мог дотянуться. И теперь сам себе внушал отвращение. Он не принадлежал этому времени.
Мягкий сигнал возвестил время завтрака. Вандерхорст поднялся с кровати, потянулся и подошёл к слоту раздачи. Над ним включился экран, с которого Вандерхорста приветствовала, улыбаясь, молодая женщина.
– Доброе утро, капитан. Хорошо ли вы спали?
– Я всегда хорошо сплю. Это важная часть моей работы.
– Мы хотим, чтобы вы пришли в норму. Вы поступили к нам в состоянии сильного перенапряжения…
– Как насчёт завтрака? – оборвал её Вандерхорст.
– Конечно, капитан. Может быть, сегодня вы более расположены к беседе? Обстоятельства складываются чрезвычайно удачно, старший советник свободен весь день и очень хотел бы встретиться с вами.
– Сейчас мне нужен завтрак. Дадут мне его?
Женщина смотрела на него ласково, как мать на непослушного ребёнка.
– Капитан Вандерхорст, если бы вы попытались понять, как мы хотим вам помочь, я уверена, вы были бы рады сотрудничать.
– Я не сотрудничаю на пустой желудок.
И в этот, и в последующие дни, каждый приём пищи проходил под аккомпанемент лести и мягко выраженного сочувствия. Вечером пятого дня, когда Вандерхорст сидел за своим бледно-голубым столиком и раскладывал пасьянс, дверь отворилась. Крепко сбитый социальный ассистент стоял на пороге, и в его руке был небольшой дорожный чемодан.
– Прошу вас пройти со мной, капитан Вандерхорст.
– Куда мы направляемся?
– Вы снова допущены к нормальной жизни. Вам бы лучше, капитан…
– Просто покажите мне выход.
К его удивлению, молодой человек так и сделал. Вандерхорст ожидал потока бесконечных вопросов и проявлений заботы персонала Профилактория, но вместо этого его провели голубыми коридорами вниз, к обыкновенной двери. Младший социальный ассистент передал ему чемоданчик, открыл дверь и сказал:
– Рады были помочь, капитан Вандерхорст.
Вандерхорст ничего не ответил. Он никак не ожидал встретить сенатора Далтон, стоявшую у личного “Лендроллера”.
– Это вы меня отсюда вытащили? – спросил Вандерхорст.
– Кое с кем переговорила. Вы готовы снова отправиться в полёт?
– Позволят ли мне вернуться на Землю?
– До тех пор, пока я имею хоть какое-нибудь влияние, ваш дом здесь. Надеюсь, в следующий раз неприятностей от вас будет поменьше.
– Мне будет сто двадцать пять лет, когда я вернусь. Может, стану мудрее.
– А мне будет восемьдесят один, как вы верно заметили, и я буду поддерживать вас. Правда, моя помощь окажется не столь эффективной, как на сей раз. Всё может обернуться против вас и программы. Помните об этом.
Вандерхорст пожал плечами.
– Я не смог бы помочь, если бы остался. Плохой из меня политик.
Далтон расхохоталась.
– Это еще мягко сказано. Думаю, каждому из нас следует заниматься своим делом.
Вандерхорст расположился на сиденье автомобиля. Они медленно покинули комплекс Профилактория, затем выехали на загородную трассу и разогнались до огромной скорости. Насыпи по обе стороны дороги закрывали весь рукотворный мир. Над ними нависло неподвижное вечернее небо, холодное и безразличное.
Вандерхорст был уверен, что Далтон сдержит своё обещание и сделает всё, что в её власти. Хотя он не питал никаких иллюзий, но его это, как ни странно, совсем не заботило. Земля – его дом, как ни крути, вне зависимости от успеха или провала Далтон. С этим Вандерхорст ничего не мог поделать.
Он любил эту планету, такую яркую на фоне черноты космоса. Смотреть на неё со стороны гораздо проще, чем жить на ней. Он мог бы видеть то же самое и с Луны. Сила тяжести меньше, не придётся привыкать. Он мог бы даже встречаться с людьми, общаться и жить в мире. Мог бы быть счастлив там.
Вандерхорст вдруг расхохотался, и Далтон с любопытством взглянула на него. Усмехаясь, он сказал:
– Я подумал, что бы сказал мой отец, если бы узнал, что я доверил своё будущее политику.
Откинувшись назад, он засмеялся от радости, чувствуя как напряжение и гнев оставили его, сброшены прочь, словно старая одежда. Небо потемнело и появились первые звёзды. Вандерхорст посмотрел на них с удовольствием. Как приятно всё-таки возвращаться домой.
[1]
[Закрыть] © John Morressy. Rimrunner’s Home. F amp;SF September 1997
