Текст книги "Инспектор Вест и дорожные катастрофы"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Врачи согласились на небольшую беседу с миссис Китт, но только так, чтобы ее не переутомить. Если полиции станет известно, почему миссис Китт шантажировали и кто именно, возможно, над делом чуточку приоткроется завеса.

Чартворд все бы одобрил и наверняка бы разделил опасения Роджера, да и всего Ярда в отношении Розмари.

Состояние здоровья помощника комиссара оставалось прежним.

Роджер поднялся наверх в комнату отдыха. Было уже 4 часа, он решил хотя бы немного отдохнуть. Спал он беспокойно, но проснулся сам. Была половина седьмого.

Он сошел в столовую попить чайку, а оттуда – к себе в кабинет. Наступил рабочий день, пришли уборщицы. Роджер удостоверился, что у него на столе не было ничего важного и поспешил в комнату для ожидания проверить Вейта и Джун. Дежурный сержант доложил, что пастор спокойно проспал всю ночь, сидя в кресле. Девушка тоже вроде бы отдохнула несколько часов. Сейчас она умывалась под контролем надзирательницы.

Через несколько минут Роджеру сказали, что он может войти.

Сразу было видно, что девушка отдохнула. Она выглядела свежей и успокоившейся. Очевидно, ее головная боль прошла. Самым привлекательным у нее были глаза, красивые, ясные, выразительные. Уберите эти глаза и матовую кожу и Джун превратится в обычную высокую девушку с недурной фигурой и круглым лицом.

– Доброе утро! – поздоровался Роджер. – Садитесь, пожалуйста.

– Я предпочитаю постоять, – ответила она спокойно, но настороженно.

– Как хотите, – Роджер холодно посмотрел на нее. Он не притворялся. Несомненно она знала, что в несгораемом шкафу хранился героин. – Я хочу у вас получить кое-какие сведения, которые помогут спасти несколько жизней, в полном смысле слова, и дадут возможность множеству людей не калечить свое будущее. Я вас не обманываю. – Он протянул ей фотографии, взятые у Джексона. – Видели ли вы когда-нибудь нечто подобное?

Джун посмотрела на снимки и на надписи «до» и «после», вздрогнула, подняла глаза на Роджера и сказала:

– Да, видела в журналах.

– Тот препарат, который был обнаружен в конторе компании, вот так воздействует на женщин, – резко заговорил Роджер. – Эти снимки были присланы мужу той особы, которую вчера похитили. Дело идет к тому, что он сам сойдет с ума. Это одна из причин, по которой нам необходимо как можно скорее найти тех, кто орудовал с наркотиками и узнать, каким образом они попадали в несгораемый шкаф…

Джун стояла тихо и неподвижно.

Он сорвался и закричал.

– Почему шантажировали вашу тетку? Она выплачивала шантажисту большие деньги, больше, чем ей позволяли средства. Отвечайте, почему?

Наступила грозная тишина. Решимость девушки явно ослабела, ей, видимо, уже хотелось заговорить, но она пока не решалась.

Ага, значит миссис Китт – ее Ахиллесова пята!

– Ваша тетка покупала наркотики, не так ли? Она платила по 10 фунтов, что для нее было баснословно дорого, чтобы удовлетворить свою потребность в героине?

Когда Джун и тут промолчала, он заговорил еще напористее:

– Я смогу получить медицинское свидетельство и все проверить менее чем за час. Мы только попусту теряем время. Скажите, дело действительно так и обстояло?

После долгой паузы девушка сказала:

– Нет, не так… Она… ее шантажировали…

– Почему?

– Я… я не могу сказать.

– Прекрасно, вы не можете сказать, – разозлился Роджер, – вы будете упорствовать, скрывать важные данные, усугубляя тем самым опасность, нависшую над другими людьми. И при том мнить себя героиней, так как я не могу заставить вас говорить. Ошибаетесь, дорогая, я могу посадить вас обоих с Вейтом в камеру предварительного заключения, где вы оба…

– Ее шантажировали потому, что… мой дядя однажды нелегально продал наркотики, – совершенно спокойно сказала Джун, – это случилось много лет назад, и он сделал это один-единственный раз. Если бы это стало всеобщим достоянием, он бы погиб, а у нее разбилось бы сердце…

– Снабжала ли она шантажиста наркотиками из запасов мужа?

– Она…

– Да или нет?

– Я не знаю, – ответила Джун еле слышным жалобным голоском.

19
Неверные данные

И немедленно наступила разрядка в напряженности. Роджеру было ясно, что сейчас он сумеет добиться лучших результатов при помощи «бархатной лепки». Он долго молча рассматривал девушку. Да, она была взволнована, но ей определенно стало легче. Во всяком случае, она больше не избегала смотреть ему в глаза.

– Когда она вам об этом сказала? – спросил Роджер.

– Месяцев шесть-семь назад.

– Шантажировал Питер Вейт?

– Я не верю, чтобы Питер Вейт вообще был в курсе дела, – убежденно заявила Джун. Но мне думается, что квартира Питера использовалась людьми, торговавшими героином и другими наркотиками. Я думаю… полагаю, разумнее все рассказать с самого начала. Когда я узнала, что мою тетю шантажируют, я была крайне обеспокоена.

Роджер прервал ее:

– Вы с ней очень близки, не так ли?

– С тетей Лиз? Да, она мне была… ну, да это неважно… Она меня вырастила, заменила маму…

– Когда вы начали подозревать, что у нее неприятности?

– Два-три года назад.

Джун уселась в кресло.

– Сначала я вообразила, что она нездорова. У нее начались нервные спазмы. Иногда она выходила из себя и поднимала крик по пустякам. Иной раз казалась энергичней и напористей, чем когда-либо. Я подумала, что она слишком много работает. Ведь она вечно была чем-то занята, то один комитет, то другой, то суд. Самая неугомонная женщина в мире! Сначала такие скверные периоды повторялись довольно редко, потом я обратила внимание на то, что если мы с ней виделись либо вечером в понедельник, либо во вторник утром, то она бывала невероятно раздражительной. Когда я спросила у нее о причине, она только фыркнула и ответила, что это глупости. Я стала регулярно приходить каждый вторник и однажды увидела, что к ней явился какой-то человек. Я сумела подслушать, как она кричала на него. Это был мерзкий маленький человечек, но когда он выходил из дома, то он недобро улыбался. Он…

– Он приехал на машине?

– Да.

– Вы заметили марку?

– Это был «Изо». Пару раз, приезжая по вторникам, я его видела на улице возле дома. В этот раз я заставила тетю рассказать мне правду и мне показалось, что она была счастлива хоть с кем-то поделиться.

– Сколько времени тянулась данная история, вы не знаете?

– Нет, она не стала особенно откровенничать. Ее безумно волновало, чтобы не узнал дядя.

– Вы ему рассказали?

– Конечно, нет.

– Что вы предприняли?

– По-видимому, это было глупо, но я попыталась узнать, кто скрывается за этим делом. В следующий раз я последовала за непрошенным посетителем и…

– Ваша тетя знает его имя?

– Она знает его как Брауна. Это единственное имя, которое я слышала от нее.

– Продолжайте, пожалуйста, куда же он поехал?

– В комитет Питера Вейта, – прошептала девушка. Она сидела, крепко сжав пальцы, глаза у нее блестели, как будто ей было страшно.

– Когда я поняла, что это тот самый пастор Пит, я хотела немедленно отправиться в полицию. Конечно, так и следовало бы поступить, но ведь при этом обнаружилась бы тайна дяди и тети. А после целой жизни, отданной тетей Лиз общественной деятельности, унижение было бы непереносимым. Я была уверена, что это ее убьет. Тогда я притворилась, будто сочувствую идеям Компании и хочу им помогать, подумав, что, может быть, мне самой удастся помочь тете Лиз.

Сейчас было не время прерывать Джун и Роджер не стал ничего спрашивать. А следовало бы напомнить девушке, что ее лояльность по отношению к тетке сделало ее слепой по отношению к гражданскому долгу.

– Да, – сказал Роджер.

– Случилось нечто неожиданное, – тихо проговорила Джун.

– Да?

– Я начала уважать Питера Вейта. Когда я впервые встретилась с ним, я ненавидела его до глубины души, но вскоре начала сомневаться, что он знает о подпольной преступной деятельности, проходящей у него под носом. Он производил впечатление такого кристально-чистого, такого убежденного человека, и его «пунктиком» были дорожные катастрофы. Да, я начала чувствовать, что он – святой, а мы все остальные – сумасшедшие. Когда вы подробнее ознакомитесь с его декларациями, они покажутся вам осмысленными. Все, чего он добивается, – чтобы наказания за неосторожную езду были увеличены в десять раз по сравнению с ныне существующими, так чтобы люди не смели быть безрассудными и чтобы все законы против автомобилистов соблюдались.

– Иными словами, влюбились в него? – сухо сказал Роджер. – Когда же это произошло?

– Всего лишь несколько месяцев… Сначала я просто растерялась, что же делать в подобном положении? В помещение Компании имели доступ многие люди. Ключи были не менее чем у шести членов комитета. А может быть, и другие могли войти в квартиру и выйти из нее, даже в отсутствие Питера. Я не хотела ему ничего говорить до тех пор, пока не буду совершенно убеждена, что происходит. Итак, я начала выяснять, кто приходил, когда Питера не бывало дома.

Она так плотно стиснула руки, что у нее побелели косточки.

– Потом я обратила внимание на то, что у некоторых работников комитета странный вид. И я поняла, что они наркоманы. А также и другие люди, которые приходили «справляться», зачастую одни и те же, каждую неделю. И лишь несколько дней назад я сообразила, что это был центр по распространению наркотиков. Вот тогда я действительно растерялась! Я боялась, что если расскажу Питеру, он просто сойдет с ума, а потом откуда мне знать, что полиция поверит в его невиновность? Даже я сама не была в этом уверена!

Роджер мог бы ей сказать, что она ненормальная, но ему было ясно, что творилось у нее в голове. Да, она скрыла свое открытие из верности к нему, а не из страха.

– Сколько членов Комитета оперировало с наркотиками, вы не сможете сказать?

– Но ведь вчера вы же списали их имена и адреса, – ответила Джун.

– Об этом вы никому не рассказывали?

– Никому.

– А Вейт?

– Он просто не смог бы этого сделать. Я все время находилась при нем. Вам должно быть об этом известно.

– Каждую минуту?

– Да, каждую минуту, – настаивала она, – он не мог никого предупредить, что вы заинтересовались Комитетом. Но… да, я знаю, что вчера вечером следили за его квартирой. Я видела этого самого Брауна, он бывал там неоднократно, но как наблюдатель.

– Вы когда-нибудь там встречали неких м-ра и м-с Джексон?

– Нет, но Питер ходил к миссис Джексон, потому что ее муж входит в состав какой-то правительственной комиссии, ведь он пытался всюду заручиться поддержкой. Однако, выяснилось, что он давно знал ее мужа и тот вряд ли захотел бы ему помочь.

– Уверены, что Джексон не появлялся в помещении Компании?

– Да, пока я там бывала.

– Что в отношении мистера Каклиффа? И, особенно, миссис Каклифф?

– Да, какая-то миссис Каклифф приходила несколько дней назад, очень нарядная особа. Больше я ее не видела.

Роджер задал еще много вопросов, но больше ничего путного не выяснил. Наконец, он сказал:

– Ладно, миссис Эйкерс, благодарю вас. Я хочу, чтобы вы свои показания изложили в форме заявления, можете либо сами написать, либо продиктовать стенографистке. А я сейчас пойду и поговорю с Питером Вейтом.

Он направился к двери, но по дороге обернулся еще раз:

– Смотрите, чтобы все сказанное вами соответствовало истине, мы проверим каждое словечко.

– Я сказала вам чистую правду, – просто ответила Джун.

Роджер был склонен думать, что так оно и было. Когда он отправился допрашивать Вейта, то не составил себе предварительного плана действий. Пастор отдохнул и чуточку успокоился. Трудно было предположить, что он организовал что-то еще, помимо Компании, являющейся делом всей его жизни. Он подтвердил, что миссис Каклифф помогала ему и делом, и средствами, что среди членов его Комитета имелся человек по имени Браун, что только навестив миссис Джексон, он понял, кто такой ее супруг.

– Вы с ним встречались после Лигейтского дела?

– Я его великолепно знал в Лигейте, – ответил Вейт, – поэтому, когда выяснил, что это тот самый Джексон, не стал тратить понапрасну время.

– Вы знали сержанта Аткинсона?

– Весьма поверхностно.

– А некую мисс Брэй?

– Да, мисс Брэй помогала мне на протяжении ряда лет, но, к сожалению, неожиданно исчезла. Я ее не видел больше года.

– Ее насмерть задавила машина, – резко пояснил Роджер, – разве вы не знали?

– Мисс Брэй? – вздохнул Вейт, – боже мой, после всего того, что она сделала? Начинаешь сомневаться, что на небе существует справедливость.

– Мистер Вейт, можете ли вы объяснить наличие в помещении вашего Комитета порядочного запаса наркотиков, опасных препаратов?

Вейт казался до такой степени ошеломленным, что не сразу смог заговорить. Вроде бы он не совсем поверил Роджеру.

Если это была игра, – то безукоризненная!

Роджер оставил Вейта диктовать заявление стенографистке, сам же возвратился к себе в кабинет. Сообщения поступали отовсюду, но в них не было ничего утешительного. О Джексоне не было выяснено ничего нового. Человек, дежуривший в Мьюсе, сообщил, что Джексон появился.

Роджер снова поехал с ним повидаться.

Человек казался убитым горем и потерявшим всякую надежду, но продолжал повторять, что он ничего не скрывает.

– Ладно, – сказал Роджер, – подойдем к этому делу с других позиций. Кто-то пытался покончить с вами, делал все, чтобы разрушить ваш брак, наконец похитил Розмари. Либо она испытывала давление с чьей-то стороны, либо вы располагаете какими-то сведениями, о значении которых сами не подозреваете. Теперь мы знаем, что подоплекой являются наркотики. Подумайте в этом плане, хорошо? Посмотрите еще раз свой доклад, перепроверьте все данные, постарайтесь припомнить все, что вы видели и слышали, и на что, возможно, в свое время не обратили внимания. Повторяю, не исключено, что вы знали нечто такое, о важности чего и не подозреваете.

Прежде чем возвращаться в Ярд, Роджер проехал в Лигейт и забрал с собой Конноли, чтобы повидаться с доктором Киттом. Старик не ждал никаких неприятностей, но когда ему предъявили обвинение в преступлении четырехлетней давности, он сразу же потерял почву под ногами.

Он поклялся, что не имел понятия о шантаже жены.

Когда Роджер добрался до Ярда, уже прибыли некоторые сведения о людях из комитета Вейта. Их одного за другим, вызывали на допрос двое сотрудников Ярда, но они дружно протестовали. Производили осмотр у них дома, особенно тщательно проверяли одежду. У шести «членов комитета» были обнаружены следы героина в подкладке карманов и ящиков буфетов и письменных столов. Теперь на эту шестерку надо будет посильнее поднажать и они расколятся, как миленькие…

Однако, не было полной уверенности в том, что им известно лицо, возглавляющее шайку. Пока же они решительно все отрицали. Может быть, пройдет несколько дней, прежде чем кто-либо из них начнет сдаваться?

А Розмари так нигде и не было.

Об Артуре Роули также ни слуху, ни духу.

Сообщение из Лигейта гласило, что жена Аткинсона получила крупный выигрыш по Ансеттскому выигрышу-розыгрышу. Так что, с первого взгляда здесь было все в порядке. Однако, эти сведения требовалось проверить.

Головная контора «Ансетт» находилась в Лондоне. Поэтому Роджер решил сам заняться этим вопросом. Озадаченный директор сразу же ответил «нет» и предложил убедиться лично, поскольку отчеты о победителях никогда не уничтожались. А коли полиция требует какие-то сведения, то тут шутки плохи.

Поиски не были особенно долгими.

Ни одного «Аткинсона» не было среди счастливцев, да и вообще никого из Лигейта.

Итак, эти деньги миссис Аткинсон не выигрывала. Роджер прямиком поехал к ней. Ее он застал в слезах, да и в присутствии симпатичной дочки сержанта не хотелось поднимать столь щекотливый вопрос. Но – служба, прежде всего!

Миссис Аткинсон божилась, что не знает, где ее муж взял десять тысяч. Ей он сказал, что выиграл.

В тот день так и не нашли ни Розмари Джексон, ни Роули. Но зато заговорили три члена комитета Вейта, причем показания всех троих совпадали. Они получали опиум и героин в помещении Компании из рук Брауна. В несгораемом шкафу имелся секретный ящик, где он хранил препараты. У каждого из них имелся свой список «клиентов», к которым они периодически наведывались с новым пополнением. Они записали адреса и имена тех людей, которых смогли припомнить.

От Вейта наркотиков они никогда не получали.

У всех троих были такие специальности, которые обеспечивали им беспрепятственный доступ в частные дома: радио-ТВ-техник, страховой агент и лоточник. Десять процентов полученной суммы шло в их пользу, остальное складывалось в секретный ящик, если Брауна не оказывалось на месте, или передавалось лично ему.

По мере того, как Роджер, Кортланд и сотрудники отдела Ярда, занимавшиеся незаконной распродажей наркотиков, углублялись в суть вопроса, все сильнее и сильнее становилась необходимость разрешить следующую деталь: могло ли все это твориться в Вейтовской штаб-квартире без участия самого Вейта?

Кортланд довольно раздраженно упрекнул Роджера в том, что только он верит в такую ерундистику.

– Возможно, я и ошибаюсь, – не стал спорить Роджер, – но до того, как мы получим ответы на все вопросы, необходимо выяснить, откуда Аткинсон и мисс Брэй раздобыли деньги? Необходимо также разыскать Роули, живым или мертвым. Нужно разобраться, почему врачи, занимавшиеся излечением миссис Каклифф в клинике Полли, не смогли добиться от нее ответа на самый естественный вопрос… Нужно…

– О'кей, о'кей, – замахал руками Кортланд, – действую по своему усмотрению.

– Ну, а как этот Браун, все еще молчит? – спросил Роджер.

– Пока не приходил в сознание… И это ты его пристукнул, Красавчик…

– Боюсь, что пристукну еще раз. Ну, а как миссис Китт?

– У нее наступило небольшое ухудшение, но все равно нас скоро к ней допустят. Возле нее дежурят…

Итак, нужно было заняться долгим и нужным опросом соседей Вейта, людей из других домов, торговцев и почтальонов, вообще всех, знакомых с этим районом, попытаться составить список регулярных посетителей помещения Компании. Вейт назвал около сотни имен… Каждого нужно было посетить.

Час за часом в полицию поступали новые сообщения о Розмари Джексон, и все они проверялись и отбрасывались как неверные. Продолжались розыски Роули, велась проверка активных деятелей Комитета. Сейчас над этим делом работало колоссальное количество людей. Сотни Паев и Дэвисов целыми днями были в разгоне. Однако ничего нового не было выяснено.

Поведение Каклиффа было вполне нормальным, днем он ездил в клинику Полли навестить жену.

Джексон отвечал, что не может припомнить ничего существенного.

Ярд, помимо всего, предпринял неофициальную проверку всего штатного и консультирующего персонала клиники Полли, особенно доктора Смита, руководившего излечением миссис Каклифф. Никто не мог понять, как это он не сумел заставить ее рассказать, откуда она достает наркотики.

Ранним утром назавтра произошли два события: пришел в себя Браун, и миссис Китт была в состоянии разговаривать со следователем.

Голова Брауна представляла массу бинтов, глаза провалились, губы дрожали. Он мучался из-за отсутствия героина и врачи разрешили ему ввести небольшую дозу. Он говорил хрипловатым голосом, как раз таким, какой описывала Розмари, характеризуя незнакомца, звонившего ей по телефону.

Браун сказал, что он напал на Веста просто для того, чтобы иметь возможность удрать, а все распоряжения получал непосредственно от Питера Вейта и ему же сдавал деньги.

Кортланд и другие представители Ярда с трудом скрывали свой экстаз…

Прямиком от Брауна Роджер поехал к миссис Китт. Его приводили в отчаяние не только дела Джун и Питера Вейта, но более всего тщетные усилия разыскать Розмари Джексон.

Была ли она жива?

Может быть, она спит наркотическим сном? Было ли это началом кошмарной жизни для них обоих – Розмари и Чарльза Джексона.

20
Мир грез

В те периоды, когда Розмари полностью приходила в себя и не находилась под воздействием наркотиков, она понимала, что это начало кошмарного существования. Раза два в день она чувствовала, что ее нервы сдают, что у нее лопается терпение сидеть совершенно одной в маленькой комнатушке, в одном углу, в котором стояла кровать, а на противоположной стене имелось окно с матовыми стеклами, и вечно запертая на ключ дверь. Она пыталась заглянуть в будущее, но оно ей не было ясно.

Она представляла себе Чарльза и все его переживания, сама страдала от сознания полной беспомощности и отчаяния, и однако же… однако она с нетерпением ждала того момента, когда появится человек со шприцем в руке.

Она с замиранием сердца ждала краткого момента острой боли, когда игла входит в тело, после чего выступает капелька крови. Она будет смотреть на нее и смущенно улыбаться, одновременно боясь и радуясь в предвкушении последующего. Она знала, как быстро изменится ее настроение, как позабудутся все ужасы, сомнения и страхи, желание кричать, звать на помощь, возмущаться. Она начнет жить в мире грез, смутно сознавая, что недолог тот час, когда этот самый «мир грез» станет для нее единственной возможной реальностью, а мир без наркотиков – ночным кошмаром.