Текст книги "За все ответит Барон"

Автор книги: Джон Кризи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

3

Из всех дней недели Джон Мэннеринг особенно выделял среду. Казалось бы, это был просто-напросто выходной день Гвен, но дело в том, что именно по средам «жених», бойкий белозубый итальянец, приходил к своей подруге завтракать, а заодно и готовил. В результате по средам Джон наслаждался восхитительным кофе.

Была как раз среда, и Джон пил кофе, вознося Небу горячую мольбу, чтобы эта помолвка Гвен продолжалась как можно дольше. День начинался прекрасно. Благодаря великолепному повару все было превосходно: и яйца, и гренки, и ветчина... А за окном сияло солнце. Из Бразилии приехал крупный клиент и звонил, чтобы договориться о встрече. При удачном раскладе Джон сможет, наконец, продать коллекцию Сванмора, занимающую немало места не только в сейфах "Куинс", но и в мыслях хозяина магазина...

Джон наливал вторую чашку кофе, когда в холле послышались стремительные шаги, и в столовую вошла Лорна Мэннеринг. Высокая, стройная, в изумительном черном платье с широким воротником из белоснежного органди, подчеркивавшим точеное, как камея, лицо, она была на редкость хороша. Изящные руки Лорны украшало только одно кольцо – огромный рубин, с которым она никогда не расставалась.

Молодая женщина подошла, морща очаровательный носик.

– О, а я и забыла, что сегодня среда! День Кофе! Он еще горячий?

– Ты так задержалась, чтобы облачиться в траур? – осведомился Джон, окидывая жену критическим взглядом. – Что это за новое одеяние? Насколько я знаю, ты меня еще не похоронила?

Лорна, не отвечая, села за стол и с удовольствием налила себе полную чашку кофе. Джон как знаток искусства оценил представшую его глазам картину: темные волосы и черное платье Лорны четко выделялись на светло-сером фоне стен и занавесок и прекрасно сочетались со строгой мебелью XVII века, заботливо отобранной самим Мэннерингом среди сокровищ "Куинс". Сверкающее столовое серебро, старинный синий с гранатовым сервиз и большие букеты пурпурных роз добавляли несколько ярких мазков.

– Знаешь, о чем я думаю? – мечтательно спросил Мэннеринг.

– Ну, это риторический вопрос, дорогой мой, – прихлебывая кофе, отозвалась Лорна.

– Я думаю, что пора написать твой портрет.

– Какое хамство! – простонала Лорна. – Неужели я так быстро старею?

– Ты? Напротив, ты с каждым днем молодеешь благодаря идеальной жизни, которую устроил тебе лучший из мужей... Но, если я не разучился считать, ты написала четыре моих портрета, а это значит, что я провел немало времени, позируя перед мольбертом. Вот и я хочу наконец отплатить тебе той же монетой, но поскольку сам рисовать не умею, поручу это дело Фотерингею.

– Этому старому пню? Я бы предпочла Хэрритона...

Джон пожал плечами.

– Он сделает тебе фиолетовые волосы и томатно-красный нос...

– Возможно, но у Хэрритона изумительного оттенка зеленые глаза...

– И мышцы, как у инструктора по плаванью. Я видел его как-то в бассейне Клуба... И если ты воображаешь, что я позволю себе сидеть часами наедине с зеленоглазым Аполлоном...

– Бицепсы Хэрритона меня ничуть не интересуют, – добродетельно проговорила Лорна, – а насчет портрета ты прав, только это я хочу написать твой.

– Опять? – жалобно возопил Мэннеринг.

Молодая женщина внимательно посмотрела на мужа и, заметив, что в ореховых глазах пляшут веселые огоньки, начала объяснять:

– На всех портретах ты или в синем двубортном костюма, или в твидовой куртке.

– А как бы ты хотела меня нарядить? В пижаму или пляжный халат?

– Нет, в костюм кавалера времен Карла И. В тебе есть что-то вандейковское. Ты бы замечательно выглядел в кружевном воротнике и широкополой фетровой шляпе с большим пером.

Теперь уже Лорна размечталась.

– В твоем лице и особенно в улыбке, – продолжала она, – есть что-то такое, что не принадлежит нашему времени. Да ты и сам знаешь – я сотни раз говорила об этом!

– Последний пират? – расхохотался Джон.

– Во всяком случае, последний искатель приключений! – очень серьезно ответила Лорна.

Она вдруг нахмурилась.

– Только если бы мы жили в семнадцатом веке, я бы ненавидела моду! Все эти крахмальные воротники, на которых голова кажется подготовленной для плахи... А фижмы! А все эти замысловатые локоны и букли!

Лорна машинально погладила свободный, мягко заколотый пучок на затылке. Джон, по-прежнему улыбаясь, смотрел на жену.

– А теперь, когда экскурс в прошлое закончен, могу я спросить, не собирается ли твое очаровательное платье, а заодно и ты сама пообедать со мной и с сеньором Гаспаром Кабралом?

– Ни мое платье, ни я не свободны, дорогой мой. Я обещала маме, что пообедаю с ней. А кто такой сеньор Кабрал?

– Очень милый бразилец, неприлично богатый и при этом страстный коллекционер.

– Короче говоря, клиент? – подвела итог Лорна.

– Да, но не совсем обычный. Ты знаешь, большинство моих постоянных клиентов очень интересует история и происхождение вещи. Та или иная драгоценность часто привлекает их только из-за своей известности или истории, связанной с ней, или из-за имени ее прежнего владельца. А вот сеньору Кабралу совершенно наплевать, кому принадлежали раньше купленные им камни – Малибран или Екатерине Великой. Лишь бы эти камни ему нравились! Поэтому сейчас мне его послало само Небо. Причем и в прямом, и в переносном смысле: самолет Кабрала прилетел в Лондон вчера. Из всех моих нынешних клиентов не вижу никого другого, кто бы мог избавить меня от этой проклятой коллекции Сванмора!

– А чем тебе так насолила коллекция Сванмора? – спросила Лорна с легкой тревогой, поскольку именно по ее просьбе Джон согласился взять на себя продажу драгоценностей почтенного лорда.

– Да тем, что лорд Сванмор рассчитывает, что я продам его сокровища как можно дороже – значит, всю коллекцию целиком, – и при этом категорически запретил даже намекать на то, что это знаменитая коллекция лорда Сванмора. Согласись, что это чертовски осложняет дело!

– Так! Кажется, я подложила тебе свинью, – вздохнула Лорна.

– Есть немного, – улыбнулся Мэннеринг.

– Патриция Сванмор была так расстроена, дорогой мой!.. Ты знаешь, она говорит, что с ее отцом уже давно что-то неладное. Он такой, как всегда: чопорный и педантичный, но Патриция уверяет, что, должно быть, дела у старика идут совсем скверно, раз он решился продать свою коллекцию!

– Даже не пытайся заставить меня пролить слезу над горестями лорда Сванмора! – Джон скорчил достаточно красноречивую гримасу. – По правде говоря, он не внушает мне особых симпатий... Но не волнуйся. Или я плохо знаю сеньора Кабрала, или можно считать коллекцию Сванмора проданной. Среди прочего там есть изумрудный гарнитур, против которого ему никак не устоять.

– Может, нам стоит отметить это сегодня вечером?

– Насколько я понимаю, ты делишь шкуру неубитого медведя?

Лорна весело рассмеялась.

– В восемь часов, в "Меррос". Согласен?

– Знаю я твои тайные помыслы! Просто тебе захотелось поужинать с шампанским!

– Почему бы и нет? А взамен обещаю тебе отправиться к Фотерингею и впервые в жизни послушно позировать...

Лорна взяла сигарету из протянутого мужем портсигара и закурила.

– Есть сегодня в газетах что-нибудь интересное? – рассеянно спросила она.

Мэннеринг брезгливо поморщился.

– Тьфу! Народы, мрачно предающие друг друга огню и мечу, идиотские грабежи под угрозой автоматов, грязные и подлые убийства... И ничего бескорыстного, живописного или забавного...

– Короче, нет больше Барона! – не без вызова бросила Лорна. И, встретившись с мужем глазами, продолжала: – Признайся, что он подкидывал газетам немало занятного... И без всяких автоматов и трупов...

– А ты никогда не жалеешь, что Барон удалился от дел? – полюбопытствовал Джон.

– Никогда! – пылко воскликнула его жена.

Но прямота и откровенность были сильными чертами в характере Лорны, поэтому она тут же поправилась:

– Во всяком случае, почти никогда...

* * *

Прошло почти десять лет с тех пор как Джон и Лорна познакомились. Они сразу полюбили друг друга. Но Лорна Фаунтли избрала тогда вовсе не Джона Мэннеринга, изящного денди, большого знатока лошадей и драгоценностей... Ее покорил ловкий Барон, «благородный грабитель», нападавший исключительно на туго набитые сейфы или считавшиеся совершенно недоступными бронированные комнаты. Он частенько выручал из беды какого-нибудь бедолагу и заодно пополнял собственный счет в банке. Джентльменское поведение и абсолютная безобидность (Барон никогда не носил оружия!) снискали ему всеобщую симпатию. Взломщик почти три года радовал прессу и заставлял Скотленд-ярд метать громы и молнии. Но в конце концов Лорна вышла замуж за Барона... и Барон исчез, уступив место Джону Мэннерингу, известному антиквару, специалисту по драгоценным камням, к чьим обширным познаниям охотно прибегала даже полиция, и мирному гражданину...

И очень мало кто знал тайну Мэннерингов.

4

Когда Джон вышел из своей квартиры в Челси, пробило ровно девять. Обычно он приезжал в «Куинс» между десятью и одиннадцатью часами. Магазин, как правило, открывал его старший служащий, Стирн. Но в то утро Мэннеринг решил еще раз просмотреть коллекцию Сванмора, прежде чем показывать ее сеньору Кабралу. А просмотреть около полусотни восхитительных украшений – дело долгое и кропотливое...

Мэннеринг вышел из такси на углу Нью Бонд-стрит и Харт-роу. Как всегда по утрам, в тупичке царили мир и покой. Старшая продавщица "Кэролайн", элегантного шляпного магазина, примыкавшего к "Куинс", убирала витрину цветами. Она одарила Джона особенно теплой улыбкой? во-первых, Мэннеринг – очень привлекательный мужчина, а во-вторых, его жена – одна из постоянных клиенток магазина.

Узкая темная витрина "Куинс" была девственно пуста. Ничего удивительного: как только Стирн переступит порог, он выберет какую-нибудь редкость из сокровищ магазина и поставит в центре затянутой пурпурным бархатом витрины. Стирн, верный своей пунктуальности, появится ровно в половине десятого, а сейчас еще только двадцать три минуты... Джон вытащил из кармана связку ключей и открыл все три замка, охранявшие дверь в "Куинс", потом переступил порог и оказался в длинной сумрачной комнате. Кроме небольшого пространства посередине, покрытого красным ковром, все заполняли груды сказочных сокровищ. На первый взгляд, тут был невообразимый хаос, но Джон и двое его помощников великолепно в нем ориентировались. Здесь хранились картины, мебель, статуи и самые разные предметы, не имеющие равных по красоте, стоимости и почтенному возрасту.

Внезапно Джон нахмурил брови: в освещении магазина было явно что-то не так. В недоумении он обернулся и сразу увидел, что сигнальная лампочка над дверью горит. А ведь Лэррэби, живущий здесь же, над магазином, обычно выключает ее сразу, как только спускается вниз...

Джон почти машинально подошел, посмотрел на нее и с удивлением обнаружил, что это переносная лампочка, работающая от батарейки, прикрепленной тут же к стене. Мэннеринга это немного озадачило, но пока не внушило особых опасений – в конце концов, могла же случиться какая-нибудь неисправность... Тем не менее он в три прыжка подскочил к лестнице и громко позвал:

– Лэррэби!

Никто не ответил.

Джон, перепрыгивая через ступеньки, помчался на второй этаж. Дверь в комнату Лэррэби была распахнута настежь, постель не убрана, вся одежда, включая трогательные синие в белую полоску носки, аккуратно разложена на стуле... Но Лэррэби исчез.

– Лэррэби! – снова крикнул Джон, уже не надеясь получить ответ.

Внизу кто-то вошел в магазин. Мэннеринг повернулся на каблуках и так же быстро сбежал по лестнице, как только что поднимался наверх. Посреди магазина стоял Стирн. Высокий, худой, преисполненный глубокого чувства собственного достоинства и всегда невозмутимо спокойный, сейчас этот джентльмен позволил себе выразить легкое недоумение.

– Я не ослышался, вы звали Лэррэби, сэр?

– Да. Его там нет. Боюсь, этой ночью здесь что-то произошло, что-то очень серьезное...

На благообразном лице пожилого господина появилось удрученное выражение. С тех пор как Мэннеринг купил "Куинс", в магазине ни разу не случалось не только происшествий, но даже мелких неприятностей.

– Может быть, Лэррэби заболел? – предположил Стирн.

– Заболел... или ранен.

Оба не сомневались, что если Лэррэби ранен, значит, кто-то пытался взломать бронированную комнату... и не исключено, что это удалось... Но если Стирна больше всего беспокоили сейфы и их драгоценное содержимое, то Мэннеринг думал о Лэррэби.

Джон помчался в кабинет и с налету распахнул дверь. Но створку, обычно доходившую до стены, на сей раз что-то заклинило. Мэннеринг проскользнул в комнату, заглянул за дверь и увидел то, что уже несколько минут смертельно боялся обнаружить...

Он повернулся к Стирну и вмиг охрипшим голосом приказал:

– Звоните в Скотленд-ярд. Уайтхолл – тысяча двести двенадцать. Быстро!

И склонился над бесчувственным телом Лэррэби.

* * *

Мертвенно-бледное лицо, окровавленные волосы, на связанных запястьях и щиколотках – кровоподтеки... Джон подумал было, что Лэррэби мертв, но, сунув руку под пижамную куртку, почувствовал слабое сердцебиение.

Стир, с трубкой в руке, нетерпеливо ожидал, пока его соединят. Мэннеринг вытащил из кармана перочинный нож, осторожно перерезал веревки, потом без особых усилий поднял Лэррэби на руки и отнес на диванчик в углу комнаты.

– Скажите, чтобы предупредили Билла Бристоу! – крикнул он Стирну, который наконец дозвонился до Ярда. – А самое главное – пусть пришлют врача.

Стирн выполнил приказ и, бросив напоследок в трубку "Да побыстрее!" совершенно не свойственным ему повелительным тоном, повернулся к хозяину.

– Они будут здесь через несколько минут, сэр. Но, скажите, Лэррэби...

– ...еще жив? Да. Но пульс очень слабый. Я схожу за одеялами в его комнату, а вы согрейте воды. И ведь наверняка тут найдется грелка?

Стирн кивнул и исчез в направлении кухоньки, где служащие магазина обычно готовили чай.

Через несколько минут Джон уже укутывал Лэррэби с ловкостью дипломированной сиделки. Потом он закурил, пытаясь подавить холодное бешенство, клокотавшее в нем, с тех пор как он обнаружил несчастного раненого... Как можно напасть на Лэррэби, такого милого и хрупкого, на Лэррэби, постоянно витавшего в облаках и не хотевшего от жизни ничего, кроме одной малости: каждый день созерцать сокровища "Куинс", холить их и лелеять... Больше всего старика завораживали драгоценные камни, он занимался кропотливым изучением каждой вещи и был признанным специалистом по истории драгоценностей...

– Проклятые подонки! – громко выругался Джон.

Вошедший в это время Стирн даже не вздрогнул. Казалось, обстоятельства совершенно лишили его привычной утонченности и чувствительности к грубой прозе жизни.

– Вода будет готова через несколько минут, сэр. И я нашел грелку...

Немного поколебавшись, Стирн все же отважился задать вопрос, терзавший его с той минуты, как они нашли Лэррэби.

– Как выдумаете, сэр, тем, кто напал на Лэррэби, удалось проникнуть в бронированную комнату?

Мэннеринг и раньше удивлял своего помощника полным равнодушием к денежным вопросам. Но на этот раз Стирн испытал настоящее потрясение. Небрежно поглядев на секретер, Мэннеринг спокойно заметил:

– Вероятно, да. Секретер сдвинут... ковер – тоже.

– Может быть, стоит поскорее проверить, так ли это? – предложил Стирн. – Все равно мы больше ничем не можем помочь Лэррэби, пока не приехал врач... – И, еще немного поколебавшись, он повторил с настойчивостью старого попугая, с трудом подбирающего слова: – Поскорее проверить, да!

Но Мэннеринг молчал, и старший служащий опять не выдержал:

– А коллекция Сванмора, сэр? Что, если у нас ее украли? Я боюсь даже думать об этом...

И Стирну каким-то образом удалось закрыть глаза, одновременно высоко вздернув брови.

– Что ж, не думайте об этом, – мягко посоветовал Джон.

– Но это же разорение! – в ужасе возопил Стирн, широко распахивая глаза.

– Не стоит преувеличивать...

Красноречивая мимика перепуганного помощника вызвала на губах Мэннеринга тень улыбки, и он постарался утешить беднягу.

– Кроме всего прочего, на свете есть весьма благородные и полезные учреждения – я имею в виду страховые компании. Мы застрахованы, Стирн.

Но слова хозяина не только не успокоили старика, напротив, его лицо выражало глубочайшее отчаяние.

– Да в том-то и дело, сэр! Я собирался поговорить с вами сегодня утром... Как вы знаете, лорд Сванмор должен был вчера принести страховой полис. Но он этого не сделал. А я не уверен, что условия страховки включают и тот случай, когда драгоценности передаются на хранение другому лицу. И вообще, кто знает, предупредил ли он свою страховую компанию? Вот я и хотел просить вас на всякий случай обратиться в нашу...

Мэннеринг тихонько свистнул сквозь зубы.

– Так выдумаете, эти чертовы побрякушки могут быть не застрахованы?

Стирн мрачно кивнул.

– Ладно, – махнул рукой Джон. – Пока еще не известно, что их стащили! В любом случае подождем приезда полиции. Иначе Билл Бристоу заподозрит, что я опять сыграл с ним какую-нибудь шутку... И все-таки...

Немного подумав, он сказал:

– Когда понесете сюда грелку, Стирн, взгляните, пожалуйста, на рубильники. Освещение кажется нормальным, но я ничуть не удивлюсь, если вы обнаружите, что сигнализация отключена. Только осторожно: ни к чему не прикасайтесь!

Совершенно выбитый из колеи Стирн молча удалился.

Джон внимательно оглядел комнату и заметил несколько довольно тревожных признаков грабежа. Можно было не сомневаться, что в бронированную комнату пытались проникнуть. Осталось выяснить, удалось ли грабителям справиться с сейфами "Куинс", выбранными таким знатоком, как Барон, вскрыть которые было не под силу, так сказать, среднему взломщику Соединенного королевства.

У Мэннеринга сохранились кое-какие прежние связи Барона. Знакомства, конечно, далеко не почтенные, но зато весьма полезные. Поэтому Джон знал, например, что в Англии осталось всего трое "громил", способных вскрыть его сейфы: Оскар Филд, Ларк-Белка и Дэйл-Мандраж. Но Оскар Филд – в тюрьме, расплачивается за избыток доверия к чересчур болтливой красотке; Ларк-Белка никогда не согласится взломать сейфы своего друга Мэннеринга, с которым он провел немало удивительных часов[1]1
  См: Энтони Мортон. «Веревка для Барона».


[Закрыть]. Стало быть, остается Дэйл-Мандраж.

Размышления Мэннеринга прервал звонок в дверь. Джон вышел на порог кабинета и сразу увидел две до боли знакомые ему фигуры: первым шел высокий, по-военному подтянутый суперинтендант Бристоу, а за ним – инспектор Гордон, молчаливый коренастый шотландец.

– Ну, Мэннеринг, – сразу же начал суперинтендант, – теперь вы сами вызываете полицию? Что стряслось?

– Вы знаете почти столько же, сколько и я, дорогой мой. Пока я занимался исключительно Лэррэби. Он ранен.

– Тяжело?

– Боюсь, что да.

– Вы хоть ни до чего не дотрагивались?

Сакраментальный вопрос прозвучал с удивившей Джона сухостью.

– Я, разумеется, перенес на диван Лэррэби, – спокойно ответил он. – А Стирн проверил рубильники, но, несомненно, ничего не трогал. Мы вполне дисциплинированные граждане, Билл. Где ваш врач?

Третья фигура переступила порог магазина. Не знакомый Джону решительного вида мужчина быстро направился к кабинету. Полицейские расступились.

– Доктор Уоррен – мистер Джон Мэннеринг, – кратко представил их Бристоу.

– Я много слышал о вас, – проговорил ярдовский врач, и Джон подумал, что в этих словах может крыться довольно тревожный смысл...

Появился Стирн. В руке он держал небесно-голубой чайник в форме цветочного горшка, и при этом ухитрялся держаться с достоинством вельможи.

– Рубильник отключен, сэр, – внешне невозмутимо доложил старик.

Мэннеринг выразительно посмотрел на Бристоу.

– О-о-о... Ну, вот и работа для вас, Билл. Похоже, что меня ограбили. Но мне бы хотелось, чтобы сначала мы сделали все возможное для Лэррэби...

– Вы что, считаете нас варварами? – резко оборвал его Бристоу.

И Джон, хорошо знавший суперинтенданта, стал размышлять, что на него сегодня нашло.

* * *

Доктор Уоррен обнаружил у Лэррэби очень серьезное, возможно, смертельное, повреждение черепа, но не смог установить, в какое время произошло нападение. Прежде чем он успел закончить осмотр, приехала «Скорая помощь». Лэррэби вместе с доктором Уорреном повезли в клинику одного из друзей Мэннеринга.

Приехала не только "скорая". Ребята из отдела Бристоу суетились в кабинете, фотографировали комнату во всех возможных ракурсах, искали отпечатки пальцев... Суперинтендант не разрешил даже притронуться к секретеру и ковру, прежде чем его фотографы не сделают достаточное количество снимков. Мэннеринг спокойно курил, наблюдая за работой полицейских, но Стирн с каждой минутой терял хладнокровие и даже сурово отчитал нечаянно толкнувшего его полицейского.

Покончив с предварительной работой в комнате, секретер отодвинули, и показалась крышка люка. Мэннеринг, все так же не двигаясь с места, следил глазами за помощниками Бристоу. Они произвели такой же невыносимо медлительный церемониал с крышкой люка, винтами, ручкой, лестницей, дверью и замками бронированной комнаты...

Стирн закуривал сигарету за сигаретой и тут же тушил их, нервно моргал глазами и вздрагивал от каждой вспышки. Наконец его страдания окончились: Бристоу отозвал своих людей и сам начал спускаться по лестнице, сделав Мэннерингу знак идти следом.

По всей видимости, бронированную комнату взломали. Впрочем, при отключенном электричестве для хорошего взломщика не составляло особого труда справиться с двумя замками. На редкость аккуратная работа – ни единой лишней царапины.

– Чисто сделано, – заметил Бристоу и, повернувшись к Джону, чуть слышно добавил: – Даже вы не сумели бы лучше...

Джон ничего не ответил, но это замечание показалось ему и неприятным, и тревожным. Во всем Скотленд-ярде только Билл Бристоу знал точно, не по слухам, что Джон Мэннеринг и Барон – одно и то же лицо. Знал, но так и не смог доказать и, честно говоря, чувствовал от этого большое облегчение, ибо питал к Джону и Лорне истинные дружеские чувства. Но всякий раз, когда кража драгоценностей хоть в какой-то мере соприкасалась с Мэннерингом или "Куинс", он невольно настораживался.

"На сей раз он явно перегибает палку! – сказал себе Джон. – Даже если допустить, что мне взбрело в голову ограбить себя самого, Билл отлично знает, что я не способен ударить Лэррэби..."

Бристоу открыл дверь бронированной комнаты, и Джон включил огромную лампу, освещавшую ее. Небольшое помещение – примерно метра три на четыре – целиком занимали вделанные в стены сейфы. Все они были вскрыты мастерской рукой. И этот мастер умел первоклассно работать газовым резаком. Пять из шести дверей зияли, распахнутые настежь. Стирн застонал от ужаса. А Бристоу со знанием дела изучал работу взломщика.

– Насколько мне известно, на такое способны только трое, – сказал он. Один – в тюрьме. Остаются, стало быть, Ларк-Белка и Дэйл-Мандраж.

– Это, безусловно, не Ларк, – отозвался Джон.

Бристоу подозрительно уставился на него.

– А вы неплохо осведомлены, – удивленно проговорил он.

– Как всегда, – улыбнулся Джон.

– Тогда это Дойл. И, если я не ошибаюсь, вряд ли мы скоро поймаем этого субчика. Сейчас, надо думать, Дэйл уже успел покинуть пределы Англии.

– Да, это ив самом деле очень возможно, – согласился Джон так спокойно, будто его не ограбили как минимум на семьсот тысяч фунтов. Разумеется, сокровища "Куинс" надежно застрахованы, но ведь в сейфах лежала эта проклятая коллекция Сванмора, а она одна стоит по меньшей мере триста пятьдесят тысяч...

Скоро выяснилось, что грабителей интересовали только драгоценности. Все произведения искусства – картины, миниатюры, статуэтки – слишком известные и потому опасные, по-прежнему лежали на месте. Но ни единого драгоценного камня, будь то даже аквамарин или берилл, в сейфах не осталось. Воры унесли кольца, серьги и браслеты, а из массивных диадем и ожерелий вытащили камни, оставив согнутые и испорченные оправы на полках... а ведь большинству этих украшений – много сотен лет...

– Вандалы! – горестно стонал Стирн.

Только один сейф, самый большой, оказался закрытым. Бристоу указал на него Джону.

– А там что?

– Всякие крупные вещи: кубки, шкатулки и Бог его знает что еще... Я очень сомневаюсь, что их унесли, – ответил Мэннеринг, направляясь к огромному сейфу.

Джон нажал ручку и открыл дверь.

Бристоу и Стирн, стоявшие у него за спиной, услышали приглушенное восклицание.

– Они все унесли? – с тревогой спросил старый антиквар.

– Наоборот, кое-что оставили, – тихо заметил Мэннеринг.

Стирн заглянул через плечо хозяина и задохнулся от ужаса.

– Труп! – сдавленным голосом прохрипел он.

– Нет, два, – уточнил Джон и, повернувшись к Бристоу, все таким же ровным голосом добавил: – Вам не придется долго бегать и искать, куда удрал Дэйл-Мандраж, Билл. Он тут.