Текст книги "Обратная сторона времени"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Он подошел к окну в стене, нажал на кнопки, обмерил меня сантиметром, прикрепленным тут же, и повернул рычаг. Из окошка вылетел плоский пакет.

– Чистая одежда, Байард, – сказал он. – Правда, не совсем то, к чему ты привык, но, думаю, тебе будет в ней удобно. И потом, знакомая одежда, возможно, поможет преодолеть любую первоначальную… э-э… неприязнь членов Совета.

– Жаль, что я выбросил свой обезьяний наряд, – сказал я. – Тогда бы я и здесь мог бы сойти за хегруна.

Дзок внимательно посмотрел на меня, но промолчал.

Он повернулся к стене и еще раз поманипулировал кнопками и рычагом. Выбрав и для себя одежду, он повел меня в душевую, где струи теплой воды с ароматическими добавками били из отверстий в потолке.

Войдя в гардероб, мы высохли в струях сухого воздуха. Моя новая одежда – костюм из синего серебристого атласа, туфли из мягкого кожзаменителя и белая шелковистая рубашка – сидела на мне более или менее прилично. Дзок хмыкнул, увидев, что я причесываю волосы. Он, наверное, считал, что на это не стоит тратить усилий. Он еще раз взглянул на себя в зеркало, поправил свою новую белую фуражку с золотым кантом.

– Не часто агент возвращается с задания, выполнив свои обязанности в ситуации 4П класса 2, – произнес он удовлетворенным тоном.

– Что это за 4П? Это хегруны или я?

Дзок засмеялся, пожалуй, несколько натянуто:

– Ну, ну, не волнуйся, Байард, я уверен, что советники признают необычность твоего дела…

Я вышел вслед за ним в коридор, обдумывая сказанное.

– Предположим, что я «обычный» случай. Что тогда?

– Тогда, конечно, будет действовать политика Администрации.

– И что же в таком случае диктует политика Администрации? – продолжал настаивать я.

– Давай просто будем ждать и действовать по обстоятельствам, Байард. Хорошо?

Дзок поспешил вперед, а во мне росло чувство опасения, что его уверенность в благополучном завершении моего дела испаряется по мере приближения к дверям.

Двое часовых в белой форме, отделанной серебристым кантом, отдали честь, когда мы подошли. Дзок обменялся с ними несколькими словами, и один из них, повернувшись, нажал на кнопку. Дверь открылась. Дзок глубоко вздохнул, жестом приказал мне следовать за собой.

Впереди я увидел длинный стол, за которым сидело много «человек» – в основном австралопитеков, но среди них были и представители по меньшей мере еще трех разумных рас, причем у всех были седые или седеющие волосы.

– Встань слева от меня, на шаг сзади, – прошептал Дзок. – И делай все, что я скажу.

Затем он сделал шаг вперед навстречу старейшинам. Я напустил на лицо скромное, смиренное выражение и последовал за ним.

Двенадцать пар желтых глаз следили за мной из-за черного полированного стола – и ни в одном не было и тени доброжелательности.

Узколицый седобородый старец проскрипел что-то соседу слева.

Дзок остановился, сделал полупоклон и, проговорив что-то, указал на меня.

Затем, переходя на английский, он сказал:

– Я представляю вам некоего Байарда, аборигена английского сектора. Как вы видите, досточтимые, это сапиенс.

– Где вы его поймали? – завопил узколицый советник высоким раздраженным голосом.

– Байард не совсем пленник, господа, – начал Дзок.

– Вы хотите сказать, что это создание по собственному желанию прибыло сюда? – задал кто-то вопрос.

– Можете не отвечать на этот вопрос, агент, – раздался справа голос круглолицего советника. – Советник Сфонджил просто упражняется в риторике. Но ваше утверждение, что это не пленник, нуждается в пояснении.

– Ознакомлены ли вы, агент, с политикой Администрации в отношении безволосых антропоидов? – вставил другой.

– Обстоятельства, при которых я встретил англика, довольно необычны, – сказал Дзок. – И только благодаря его помощи мне удалось избежать длительного тюремного заключения. Мой доклад…

– Заключения? Агента Администрации?

– Я думаю, что нам лучше всего сразу же заслушать полный отчет агента, – сказал советник, прервавший Сфонджила, и добавил что-то на своем языке.

Дзок довольно долго что-то говорил, жестикулируя своими длинными руками. Я молча стоял позади него, чувствуя себя товаром, на который не находится покупатель.

Члены Совета засыпали Дзока вопросами, на которые он, потея, с трудом отвечал.

Выражение лица Сфонджила не изменилось. В конце концов, круглолицый советник махнул седоватой рукой с длинными пальцами, и устремил свой взгляд на меня.

– Только что, англик, наш агент Дзок рассказал нам об обстоятельствах, при которых вы отдали себя в его распоряжение…

– Очень сомневаюсь, что Дзок говорил вам что-то подобное, – резко оборвал я его. – Я уверен, что он непременно упомянул в своем докладе о том, что мне необходимо отправиться в свою временную линию!

– Ваши нужды мало интересуют Совет! – выпалил Сфонджил. – Мы прекрасно знаем, как обращаться с такими, как вы.

– Вы ничего не знаете о таких, как я! – мой голос был резок. – Между нашими народами еще не было контакта.

– Существует только одно правительство, сапиенс, – прервал меня Сфонджил. Он поджал тонкие губы, открывая поразительно розовые десны и множество зубов в усмешке, – …мы хорошо знакомы с перечнем ваших деяний относительно других разумных рас.

– Подождите, Сфонджил, – вмешался еще один советник. – Давайте сначала послушаем рассказ этого парня о его злоключениях. Похоже, что действия хегрунов заслуживают внимания.

– А я говорю, пусть хегруны делают, что хотят, пока нас это не касается! – возразил Сфонджил.

Теперь я понял, какую позицию он занимал. Не дать мне высказаться! Поэтому наступил момент вмешаться и мне.

– Нравится вам или нет, Сфонджил, но Империум – это первоклассная держава, обладающая возможностью передвижения по Сети. И поэтому, рано или поздно две наши культуры должны обязательно встретиться. И мне очень хотелось бы, чтобы наши отношения начались мирно.

– Передвижение по Сети? – оживился толстый советник. – Вы ничего не сказали об этом, агент, – сказал он, посмотрев на Дзока.

– Я как раз собирался говорить об этом, ваше превосходительство, – спокойно ответил Дзок. – Байард заявил мне, что хотя он и был перенесен в линию хегрунов на их шаттле, его народ обладает своим собственным средством перемещения по Сети. И действительно, впоследствии оказалось, что он немного знаком с техникой управления машиной.

– Это меняет дело, – произнес один из членов Совета. – Поэтому я предлагаю, господа, не предпринимать поспешных действий, которые могли бы повлиять на отношения с этой расой сапиенсов.

– Почему вы думаете, что мы будем иметь с ними дело? – заверещал Сфонджил, вскакивая на ноги. – Наша политика…

– Оставьте в покое нашу политику, Сфонджил, – закричал толстяк, подскакивая к узколицему советнику. – Сядьте! Я прекрасно знаю, какая политика должна проводиться в подобной ситуации. И я хотел бы, чтобы вы пока воздержались от объявления ее миру.

– Какой бы ни была ваша политика в прошлом, – вмешался я, – она должна быть пересмотрена в свете нынешней ситуации и новых данных! Империум – это держава Сети, но это вовсе не значит, что должны непременно возникнуть конфликтные ситуации.

– Существо лжет! – завопил Сфонджил, уставившись на меня. – Мы провели обширные исследования всего квадрата IV-4, включая так называемый английский сектор, и мы не обнаружили никаких признаков наличия перемещения по Сети, кроме нашего, конечно.

– Линия 0-0 Империума лежит в пределах района, который вы называете Зоной Опустошения, а мы Зоной Поражения, – проговорил я.

Сфонджил зашелся в приступе смеха:

– Вы имеете наглость упоминать об этом жутком памятнике страсти вашего племени к разрушению? Одно только это является достаточным основанием для вашего исключения из общества достойных гуманоидов.

– Возможно ли это? – удивился неизвестный советник. – Ведь мы знаем, что в пределах Зоны никто не живет!

– Это еще одна ложь сапиенса! Что взять с его расы! – расправив плечи, уже спокойно произнес Сфонджил. – Я требую, чтобы Совет сразу же исключил этого дегенерата из жизни и занес замечания второго класса в карточку агента!

– Тем не менее, – почти прокричал я, – ряд обычных мировых линий существует в Зоне. И в одной из них находится правительство Сети. Как официальный представитель Империума, я прошу оказать мне помощь для возвращения домой.

– Это кажется довольно скромным требованием, – удивился толстый советник. – Сядьте, Байард, и расскажите вашу историю.

Сфонджил оскалил зубы, но ничего не сказал. Через мгновение он поднял руку и щелкнул пальцами.

Молодой австралопитек в белой форме выступил вперед со своего поста у двери, выслушал шепотом произнесенные инструкции старца и удалился. Сфонджил сложил руки у пояса и фыркнул:

– Я протестую, но подчиняюсь.

Через полчаса я окончил свое повествование. Потом были заданы многочисленные вопросы. Одни исходили от здравомыслящих членов Совета, таких, например, как советник по имени Никадо, другие были просто издевками типа: «вы все еще избиваете своих жен?»

И на все я старался отвечать как можно яснее.

В конце один из советников подвел черту:

– Таким образом, согласно вашему рассказу, вы оказались в нулевом времени собственного континуума, прибыв туда неизвестным способом. Затем вы увидели людей, предположительно хегрунов, грузившихся на транспорты, приготовленные к отправке. Вы убили одного из них, украли их примитивный аппарат для перемещения по Сети и оказались в ловушке. По прибытии в линию мира хегрунов вы попали в плен. Оттуда вы вырвались, убив опять-таки разумное существо. И теперь вы стоите перед нами и требуете, чтобы вам предоставили ценное имущество Администрации и отпустили для продолжения вашей деятельности.

– Это не совсем верно сформулировано, ваше превосходительство, – начал было Дзок, но его тут же прервали.

– Этот человек сам признался, с какой легкостью лишил жизни двух разумных существ! – закричал Сфонджил. – Я полагаю…

– Пусть сапиенс скажет, – перебил его Никадо.

– Хегруны что-то замышляют. Похоже, что это будет нападение на Империум из нулевого времени. Если вы не хотите нам помочь, то хоть одолжите мне шаттл, чтобы я смог вовремя попасть на родину и сделать своевременное предупреждение.

Молодой австралопитек в белой форме опять незаметно вошел в комнату, подошел к Сфонджилу и передал ему лист бумаги. Тот внимательно прочитал его, потом взглянул на меня, и в его желтых глазах запылал злобный блеск.

– Так я и предполагал! – закричал он. – Сапиенс лжет! Весь его рассказ – это обман. Так ты говоришь, Империум, англик? Да? И вдобавок держава Сети? – Сфонджил пододвинул полученную бумагу соседу.

Тот внимательно изучил ее и передал следующему. Когда послание прочел Никадо, он нахмурился, озадаченно посмотрел на меня и еще раз перечитал написанное на бумаге.

– Боюсь, что я никак не могу понять этого, Байард. – Его взгляд сверлил меня. Темное лицо становилось пунцово-серым. – Чего вы хотите добиться, обманывая наш Совет?

– Я бы мог пролить кое-какой свет на все это недоразумение, но я никак не могу понять, откуда вдруг взялись такие обвинения? – пожал я плечами.

Мне молча передали листок бумаги. Я посмотрел на многочисленные кривые линии и покачал головой:

– К сожалению, я не владею вашим письмом, ваши превосходительства.

– Это уже само по себе можно считать доказательством, – проговорил Сфонджил. – Заявлять о своей способности перемещаться по Сети и не иметь языковой базы.

– Советник Сфонджил проверил ваше заявление, сапиенс, – холодно произнес Никадо. – Вы утверждали, что ваша линия 0-0 расположена примерно на координатах 857-259 в районе Зоны. Наши сканирующие устройства нашли три нормальных мира в пределах этой пустыни – и до этого момента ваш рассказ содержит долю истины. Но что касается координат, сообщенных вами…

– Ну и?.. – Я с трудом сдержал себя, чтобы не выдать своего волнения.

– Такой линии не существует. Непрерывная пелена уничтоженных миров покрывает весь этот район Сети!

– Нужно посмотреть еще раз!

– Убедитесь сами, – Сфонджил протянул через стол мне вторую бумагу – черную блестящую фотографию, гораздо более точную, чем те неуклюжие изделия, которыми пользовались картографы Империума. Я сразу узнал знакомую овальную форму Зоны – и внутри ее светящиеся точки, представляющие собой миры, известные мне под номерами II и III. Кроме того, здесь же я обнаружил и доселе мне неизвестную линию А. Но там, где должна была быть линия 0-0 Империума, ничего не было.

– Я полагаю, что Совет и так уже потратил достаточно времени на этого шарлатана, – услышал я чей-то голос. – Уведите его.

Дзок пристально посмотрел на меня:

– Почему? – спросил он. – Почему ты солгал, Байард?

– Цель этого существа вполне понятна, агент, – торжествующе провозгласил Сфонджил. – Приписывая свои собственные побуждения другим, он предположил, что, выдав себя за представителя высокоразвитой технической цивилизации, избежит пристального рассмотрения его дела. И тем самым внушит нам благоговение перед великой державой Сети! Ну чем не замаскированная угроза возмездия!? Жалкая уловка! Но чего можно ожидать от такого ничтожества!

– Ваши приборы, возможно, ошиблись, господа, – забеспокоился я.

– Молчите! Вы – преступник! – вновь вскочил на ноги Сфонджил. Он не хотел терять своего преимущества.

– Сфонджил занимается чем-то, что хочет скрыть – закричал я. – Он подделал фотографию…

– Он не мог этого сделать, – покачал головой Никадо. – Нелепые обвинения ничего вам не дадут, сапиенс.

– Все, что я просил у вас, это дать мне возможность вернуться домой! – я бросил фотографию на стол. – Доставьте меня туда, и вы довольно скоро убедитесь, лгу я или нет.

– Этот самоубийца хочет, чтобы мы пожертвовали техникой и экипажем для выполнения его прихоти, – заметил кто-то.

– Вы много говорите о кровожадных инстинктах моих соплеменников, – рявкнул я. – А где содержатся представители сапиенсов в вашем уютном мире? В концентрационных лагерях, ежедневно слушая лекции о братской любви?

– Разумных безволосых форм, родственных нам, в этом мире нет! – отрезал Никадо.

– Как это нет? – удивился я. – Может быть, скажете еще, что они вымерли?

– Видите ли, сапиенс, их вид был… э-э… слабым, – начал говорить Никадо. – Маленькие, плохо приспособленные к трудностям. Никто из них не дожил до настоящего времени.

– Значит, вы их истребили! В моем мире это, вероятно, происходит наоборот а, может быть, в обоих случаях здесь были замешаны силы природы? Древнюю историю можно ведь по разному толковать, не так ли? Я предлагаю вам еще раз проверить правдивость моего рассказа.

– Я требую прекратить этот фарс! – застучал по столу Сфонджил, привлекая к себе внимание. – Я призываю Совет к формальному голосованию. Немедленно!

Никадо подождал пока утихнет поднявшийся шум.

– Советник Сфонджил воспользовался своим правом, – медленно проговорил он. – Сейчас мы проведем голосование по этому вопросу в том порядке, в котором предложит советник.

Сфонджил встал.

– Вопрос ставится следующим образом, – официально сказал он. – Удовлетворить требования этого сапиенса, – он оглядел сидевших за столом коллег, как бы оценивая их настроение.

– Он рискует своим положением после голосования, – прошептал мне на ухо Дзок. – Он или все потеряет, или займет главенствующее положение.

– …или наоборот, – глаза Сфонджила были устремлены теперь на меня, – приказать, чтобы его переместили в дотехническую линию мира, в котором он и проживет в изоляции отпущенный ему срок жизни.

Дзок тихо охнул. Вздох раздался за столом. Никадо пробормотал:

– Если бы вы, сапиенс, были честны с нами…

– Голосование! – вскричал Сфонджил. – Выведите преступника из зала, агент!

Дзок взял меня за руку и вывел в коридор. Тяжелые двери захлопнулись за нами.

– Я ничего не понимаю, – недоуменно проговорил Дзок, пристально глядя на меня. – Рассказывать им всю эту чушь о державе Сети. Этим ты только настроил против себя весь Совет, а зачем?

– Я думаю, что смогу объяснить тебе, Дзок, – сказал я. – Не думаю, что ваш Совет нуждается в помощи. Они уже и так имели представление о гомо сапиенс.

– Ну, не скажи, Байард, – покачал головой Дзок. – Никадо явно стремился тебе помочь. И он очень влиятельный член Совета. Но эта твоя бессмысленная ложь…

– Послушай, Дзок, – я схватил его за руку. – Я не лгал! Попытайся вбить это в свою твердолобую голову! Меня не интересует, что там показали ваши приборы. Империум существует, пойми это!

– Но наши приборы не могут лгать, сапиенс! – холодно произнес агент. – Тебе лучше признать свою ошибку и попросить снисхождения.

– Что? Снисхождения? – я не очень весело рассмеялся. – От добрейшего советника Сфонджила? Вы очень много мните о своей счастливой философии родства, но когда дело касается практической политики – вы столь же безжалостны, как и все обезьяноподобные.

– О смерти речи не было, – скривился Дзок. – Переселение даст тебе возможность прожить жизнь в достаточном комфорте.

– Не о своей жизни я толкую, Дзок! Три миллиарда человек живут в том мире, который, как вы утверждаете, не существует! Неожиданная атака хегрунов будет резней.

– Твой рассказ лишен смысла. Линии Империума, о которой ты говоришь с таким пылом, не существует!

– Ваши приборы нуждаются в проверке, да, да! Еще сорок часов назад этот мир существовал!

Внезапно двери зала открылись. Вышел молодой австралопитек и подозвал Дзока. Агент встревоженно взглянул на меня и пошел вперед. Двое вооруженных часовых встали по обе стороны от меня.

– Что они решили? – спросил я, кивнув в сторону зала.

Никто мне не ответил. Прошла минута, вторая, третья…

Потом двери снова открылись, и вышел Дзок. Позади него стояли два члена Совета.

– Решение принято, Байард, – сдавленно произнес Дзок. – Сейчас тебя проводят в помещение, где ты проведешь эту ночь. А завтра…

Сфонджил выступил вперед из-за его спины:

– Вы что, колеблетесь в выполнении своего долга, агент? – завопил он. – Скажите этому существу, что все его интриги оказались напрасными! Совет проголосовал за переселение!

Этого я и ожидал. Я отступил назад, почувствовав в своей руке пистолет, и тут-то длинная рука Дзока нанесла, словно топором, удар по предплечью. Пистолет упал на пол. Я попытался выхватить оружие у ближайшего часового, но как только я дотронулся до него, стальные наручники защелкнулись на моих запястьях. У моего лица волосатая рука раздавила какую-то ампулу. Острый запах ударил в ноздри. Я закашлялся и попытался не дышать. Но ноги мои стали ватными, и я тяжело опустился на пол. Я лежал на полу, а Дзок склонился надо мной, что-то говоря.

– …сожалею… не моя вина, старина…

Я сделал огромное усилие, шевельнул языком и выдавил одно слово: «Правда!»

Кто-то оттолкнул Дзока в сторону. Близко поставленные желтые глаза смотрели на меня.

Послышались голоса:

– …глубокая мнемоника…

– …заканчивайте работу…

– …слово чести офицера…

– …англик есть англик…

А потом я начал падать, легкий, как воздушный шарик, видя, как все вокруг меня начинает плыть, кружиться, мелькать и меркнуть.

Глава VI

Я долго наблюдал за игрой света на тонких гардинах открытого окна, прежде чем задумался о том, где нахожусь. Память с трудом возвращалась ко мне, словно когда-то выученный, но потом основательно подзабытый урок. Похоже, что во время деликатной миссии в Луизиану у меня произошел нервный срыв (подробностей этой миссия я никак не мог вспомнить), и теперь я отдыхал в пансионе добрейшей миссис Роджерс в Харроу.

Я сел, чувствуя легкое головокружение, напомнившее мне о недавнем времени, когда я провел почти неделю в засаде, выполняя одно довольно трудное разведывательное задание в… в… На мгновение в моей памяти возникло мимолетное воспоминание о каком-то городе, каких-то людях, будто бы мне знакомых, и…

Но тут же все исчезло. Я снова лег. Я нахожусь здесь для того, чтобы отдохнуть, а потом, получив пенсию (в моей голове возникла неожиданная картина моей чековой книжки с 10000 золотых наполеондоров) я мог бы осесть где-нибудь и спокойно заняться садоводством, о чем всегда мечтал.

В этой картине чего-то недоставало, но думать сейчас об этом было слишком тяжело. Я осмотрелся. Комната была небольшая, заполненная солнцем и ярко раскрашенной мебелью, с коврами на полу и покрывалом на кровати, изображающим сцену охоты. Ручка двери повернулась, и в комнату вошла женщина с седыми волосами, щечками, похожими на печеные яблочки, в маленьком смешном чепце из кружев, в разноцветной юбке до пола.

Увидев, что я пришел в себя, она от неожиданности вздрогнула и так засияла, словно я похвалил ее пирог.

– Мистер Байард! Вы проснулись! – голос у нее был писклявый, и говорила она с акцентом, который я не смог сразу определить. – Вы голодны? Вы, наверное, не прочь съесть сейчас тарелочку супа, да, сэр? И потом немного пудинга, а?

– Хороший бифштекс под грибным соусом звучит лучше, – сказал я. – И еще… – я хотел было спросить у нее, кто она такая, но потом внезапно вспомнил – ведь это добрейшая миссис Роджерс, конечно же! – …я хотел бы выпить стакан вина, если можно, – закончил я.

– Конечно, конечно, сэр, – засуетилась она, – но сначала горячую ванну. Это будет замечательно, мистер Байард. Я сейчас позову Хильду.

Послышались женские голоса. Меня касались чьи-то руки. Я сделал усилие и открыл глаза. Надо мной склонилась симпатичная девушка, держа в руках пижаму. Позади нее пожилая женщина руководила двумя мужчинами, переносившими что-то тяжелое вне поля моего зрения. Девушка выпрямилась, и я успел заметить тонкую талию, приятно округлую грудь, свежее лицо, обрамленное волосами медового цвета. Мужчины закончили свою работу и ушли, а вместе с ними и пожилая женщина. Девушка задержалась еще на мгновение, затем последовала за ними, оставив открытой дверь. Я приподнялся на локте и увидел небольшую ванну, наполовину наполненную водой. Она стояла на овальном коврике, а на табуретке рядом лежало махровое полотенце и кусок белого мыла. Все это выглядело довольно заманчиво. Я сел, спустил ноги с постели, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы отогнать головокружение, потом натянул пижаму и, пошатываясь, встал.

– О, вам еще нельзя вставать, сэр! – глубокое контральто раздалось из-за двери. Медовые волосы были уже откинуты со лба, открывая прекрасные черты лица. Я подхватил свои брюки, чуть было не упал и тяжело сел на кровать. Девушка подошла ко мне и взяла за руку.

– Ганвор и я очень волнуемся за вас, сэр. Я испугался. Одно дело – проснуться в незнакомой комнате и с трудом сориентироваться, и совсем другое – осознать, что ты – среди совершенно незнакомых людей и, кроме того, абсолютно не помнишь, как сюда попал…

С ее помощью я приподнялся и дошел до ванны. Остановившись, я с недоумением посмотрел на незнакомку.

– Просто встаньте в нее ногами, и все, – сказала она и улыбнулась.

Я последовал ее совету. Девушка уселась на табурет рядом и коснулась моей руки.

– Я Хильда, – проговорила она. – Мой дом у дороги. Было так интересно, когда миссис Ганвор сказала, что вы приехали. Мы не часто видим у себя луизианца, и к тому же дипломата. Вы, должно быть, ведете такую волнующую жизнь! Я думаю, вы поездили по свету! О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.

Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка, купающая своего пятилетнего внука. Если у меня и было слабое желание воспротивиться ее помощи, то оно быстро улетучилось. Я был столь же слаб, как и пятилетний ребенок, и было очень приятно, что это очаровательное создание массирует мне спину мочалкой, а в открытое окно заглядывает солнце и мягко колышет занавески теплый ветерок.

– …ваш несчастный случай, сэр? – я успел уловить последние слова и понял, что Хильда задала вопрос. Мне стало неловко. Было неприятно думать, что у меня было что-то вроде легкой потери памяти. Естественно, я забыл не все, но вот подробности последних дней я никак не мог вспомнить.

– Хильда, – обратился я к девушке, – человек, который доставил меня сюда, говорил ли он что-нибудь обо мне? Что-то о несчастном случае?

– Письмо! – Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с твердым квадратным конвертом.

– Доктор оставил это для вас, сэр. Я так разволновалась, что чуть не забыла о нем.

Я узнал письмо, открыл конверт, вытащил листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом.

"Мистер Байард!

С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия я подтверждаю этим Вашу отставку из Дипломатического Корпуса Его Величества Императора Наполеона V по состоянию здоровья…"

Там было еще что-то – о моей верной службе и преданности долгу, сожаления о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я еще не окончательно поправился, а также надежды на скорейшее выздоровление. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма была мне абсолютно незнакома, но потом я, конечно, вспомнил – кто же не знает графа де Манина, заместителя министра иностранных дел в вопросах безопасности. Старина Риджи…

Я прочел письмо дважды, затем снова вложил его в конверт. Мои руки заметно дрожали.

– Кто вам его дал? – мой голос звучал хрипло.

– Это был доктор, сэр. Они привезли вас две ночи назад в карете, и господин доктор был очень заботлив в отношении вас, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было еще успеть на пароход, идущий в Кале.

– Как он выглядел?

– Доктор? – Хильда снова принялась меня тереть. – Это довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего две-три минуты и в темноте не смогла как следует рассмотреть. – Она засмеялась. – Но я все же успела заметить, что глаза у него очень близко посажены.

– Он был один?

– Был еще кучер и второй джентльмен, не выходивший из кареты, но…

– А миссис Роджерс их видела?

– Всего несколько мгновений, сэр. Они ужасно спешили.

Хильда закончила купать меня, вытерла насухо, помогла надеть пижаму и лечь в постель. Мне хотелось еще о многом ее расспросить, но сон поборол меня.

В свое следующее пробуждение я почувствовал себя уже более нормально. Я встал с постели, добрался до шкафа, где обнаружил странный наряд, состоящий из узких брюк, рубашки с рюшами у горла и на манжетах и туфель с маленькими блестящими пряжками.

Но, конечно же, ничего странного в этом нет, уговаривал я себя. Просто очень модная и новая одежда – ярлык портного еще торчит из нагрудного кармана.

Я закрыл шкаф и подошел к окну. Оно было открыто, и послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоящие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, выложенную кирпичом дорожку, белый забор и вдалеке – купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Я увидел Хильду, выходящую из-за угла с корзиной в руках. На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Она заметила меня и широко улыбнулась.

– Хелло, сэр! Вы уже выспались?

Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне темно-красные помидоры.

– Правда хороши? Я несколько штук порежу вам на обед.

– Это будет замечательно! – постарался я воскликнуть как можно восторженнее. – А кстати, как долго я спал?

– В этот последний раз?

– Нет. Вообще.

– Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.

– А сколько сейчас времени?

– Около пяти вечера, – она засмеялась. – Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр.

Я почувствовал, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!

– Я хотел поговорить с миссис Ганвор, – сказал я. – Где она?

– В кухне, сэр. Она готовит вам к обеду гуся. Мне сказать ей?

– Нет. Не надо. Я сейчас оденусь и отыщу ее.

– Сэр, вы уверены, что в состоянии?

– Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, – заверил я ее.

С этими словами я отошел от окна, раскрыл шкаф, все еще борясь с дремотой, которая наплывала на меня, словно туман. Одевшись, я пошел по коридору на звон посуды и оказался в кухне, где девочка-подросток мыла посуду, а миссис Ганвор разделывала гуся.

– О, да ведь это мистер Байард, – воскликнула она, увидев меня в дверях.

Я прошел вперед, оперся на стол, чтобы не упасть, и постарался не думать о шуме в голове.

– Миссис Ганвор, доктор не оставлял вам для меня никаких лекарств?

– Да. Конечно же, сэр, капли, которые, как он сказал, надо добавлять в суп, и белые порошки, которые надо добавлять в другие блюда.

– Дайте-ка мне их, миссис Ганвор! – приказал я. – Больше мне не давать никаких порошков и капель! Понятно?

Внезапно в голове у меня помутилось. Но усилием воли я все же попытался отогнать головокружение.

– Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам еще трудно ходить, – мягко заметила миссис Ганвор.

– Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.

Я почувствовал, как миссис Ганвор подхватила меня под руку, и услышал ее взволнованный голос. Я неясно ощущал, что передвигаю ноги, потом – прохладу вечернего воздуха. Я снова сделал пару глубоких вдохов, отгоняя туман в голове.

– Мне стало лучше, – прошептал я. – Походите со мной, пожалуйста, миссис.

– Может быть, вам лучше лечь в постель, сэр? – настаивала миссис Ганвор.

Но я, не обращая внимания на ее уговоры, продолжал передвигать ноги.

Это был хороший сад, с дорожками, кружившими вокруг овощных грядок, кустов роз, возле фруктовых деревьев, мимо соблазнительной скамьи под раскидистым дубом.

– Давайте еще раз обойдем все вокруг, – предложил я. – В этот раз я постараюсь не опираться на вашу руку, миссис Ганвор.

Я чувствовал себя уже лучше и даже почувствовал легкий голод.

Солнце быстро садилось, отбрасывая длинные тени на траву. После третьего круга я остановился у дверей кухни и подождал, пока миссис Ганвор принесет мне стакан холодного сидра.

– А теперь вы должны сесть и ждать обеда, сэр, – взволнованно сказала старая женщина.

– Мне уже хорошо, – я похлопал ее по руке.

Она с тревогой наблюдала за мной, но я все-таки поднялся. Я глубоко дышал, пытаясь собраться с мыслями. Кто-то доставил меня сюда, опоил наркотиками и приказал давать их мне еще какое-то время (как долго, я не знал, не мог установить это, не оценив запас лекарств у миссис Ганвор). Кто-то так же пошутил с моей памятью. Вопрос: кто и почему? И этот вопрос требовал незамедлительного ответа!

Я силился прорваться сквозь туман и хоть что-то вспомнить. Судя по молодой листве и бутонам роз, сейчас был июнь. Где же я был в мае или, скажем, прошлой зимой?

Холодные улицы, высокие здания в ночи, теплые внутри, радость, смеющиеся лица друзей и улыбка красивой рыжеволосой женщины…