Текст книги "Изнанка времени"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Ломер Кит
Изнанка времени

Кит Лоумер

Изнанка времени

Ранним утром он сидел верхом на крупном боевом коне, оглядывая поле, тянущееся до затуманенных высот, где ждали враги. Кольчужный шарф и доспехи отягощали его, была при нем и другая тяжесть, внутренняя: чувство чего-то невыполненного, какого– то забытого долга, будто он предал что-то дорогое.

–Туман рассеивается, милорд,– заговорил Трумпингтон откуда-то сбоку.– Будете атаковать?

Он посмотрел на солнце, подумал о зеленых долинах родины; в нем росло чувство, что здесь, на залитых туманом полях его ждет смерть.

–Нет, я не буду обнажать Балиньор,– высказался он наконец.

–Милорд, с вами все в порядке? – в голосе юного сквайра звучала озабоченность.

Он коротко кивнул, затем повернулся и отъехал назад, мимо шеренг своих молчаливых латников, вглядывающихся в даль.

ГЛАВА 1

Из-за стойки Молли музыкальный автомат разбивал свое сердце о неверную женщину, но слушать его было некому, кроме нескольких отказников, восседавших на круглых сиденьях под желтым багамским солнцем, лелеющих пиво и ловящих бриз, тянувший с залива. Было около девяти вечера, и дневная жара ушла с пляжа; шорох волны, набегавшей на песок, звучал одиноко и отдаленно, как воспоминание старого человека.

Я примостился у стойки; Молли поставила передо мной бутыль вина с нетронутым еще сургучом.

–Джонни, сегодня это снова произошло,– сказала она.– Я обнаружила деревянное блюдо, которое, клянусь, расколола месяц назад, прямо здесь, в раковине, и без единого отколотого кусочка. И запас виски там иной – такого я никогда не заказывала, никакого признака "Красной марки", а тебе уж известно, как соблюдаю свой ассортимент. А три кочана капусты, вчера еще свежие, сгнили в холодильнике!

–Так – твой последний заказ перепутали и овощи были не такими свежими, как казалось,– ответил я.

–А поганки в углах? – спросила она.– Скажешь, это тоже естественно? Ты лучше разберись в этом, Джон Кэрлон! И вот еще что.– Она достала из-за стойки тяжелый хрустальный кубок емкостью почти в кварту с округлым дном на короткой ножке.– Это стоит денег. Как это оказалось здесь?

–Импульсивная покупка,– предположил я.

–Не дурачь меня, Джонни. Здесь что-то происходит, что-то, что задевает меня! Похоже, мир сдвигается прямо под моими ногами! И не только здесь! Я имею в виду все вокруг – мелочи, такие, как перемещения деревьев, журналы, которые я начинала читать, а возвращаюсь к ним и не нахожу ни одного похожего рассказа в номере!

Я погладил ее по руке, она сжала мои пальцы. – Джонни, скажи мне, что происходит? Что делать? Я еще не потеряла рассудок, не так ли?

–Все хорошо, Молли. Стекло, возможно, оказалось подарком какого-нибудь тайного обожателя. И каждый из нас время от времени теряет вещи или запоминает их чуть-чуть иначе, чем они есть на самом деле. Ты, вероятно, найдешь свой рассказ в другом журнале. Просто перепутала.– Я старался, чтобы это прозвучало убедительно, но трудно убедить в том, в чем сам не уверен.

–Джонни, а как насчет тебя? – Молли еще держала меня за руку – Ты еще не говорил с ними?

–С кем? – осведомился я.

Она одарила меня горячим взглядом пары глаз, которые, вероятно, долго служили для разбивания сердец, пока солнце Ки Уэст не выбелило в них все краски.– Не притворяйся, будто не знаешь, что я имею в виду! Сегодня еще один тип спрашивал тебя – новый, я раньше его никогда не видела.

–О, с ними! Нет, у меня не было времени...

–Джонни! Как ты думаешь? Ты не стряхнешь так просто этих парней. Они расплющат тебя так тонко, что ты будешь скользить по линолеуму, ни с чем не сталкиваясь.

–Не беспокойся обо мне, Молли...

–Ты опять усмехаешься! Джонни Кэрлон, шесть футов три дюйма костей и мускулов, парнище с бронированной спиной! Слушай, Джонни! То, что имеет в виду этот Джекези, значит только одно – особенно с тех пор, как у него появилась эта проволока на подбородке. Он прихлопнет тебя, отбивную из тебя сделает,– она примолкла.– Но я догадываюсь, что ты все это знаешь. Значит, все, что я тебе говорю, на тебя не действует.Она повернулась и взяла с задней стойки бутыль "Реми Мартэн".Говоришь, это стекло. Тогда используем его по назначению.

Молли плеснула в кубок брэнди, и я поднял его, разглядывая мерцание янтарного света внутри.

Сидя на троне, я вглядывался в узкое лицо вероломца, которого любил так сильно, и заметил, как надежда возвращалась в эти хитрые глаза.

–Мой милостивый государь,– начал он, подползая ко мне на коленях, волоча свои цепи.– Не знаю, Почему я был так обманут, что предпринял такое оскорбительное безрассудство. Что-то вроде приступа безумия, ничего не значащего.

–Ты же три раза домогался моего трона и короны,выкрикнул я не только для его ушей, но и для всех, кто мог .выступить против того, что, как я знал должно было сегодня произойти.– Три раза я прощал тебя, вновь окружал заботой, превозносил перед верными мне людьми.

–Небесная благодать нисходила на Твое Величество за великое твое милосердие,– журчал бойкий голос, но даже в этот момент я видел ненависть в его глазах.– На этот раз клянусь...

–Не клянись, ты, так часто дававший ложные клятвы! приказал я ему.– Лучше подумай о душе, не порочь ее больше в свои последние часы!

И наконец глубоко внизу я заметил страх, выплывающий из-под ненависти и всего, что еще сохраняло саму страсть к жизни. И я знал, что это жизнелюбие обречено.

–Спасибо, брат,– вздохнул он и, как к богу, поднял ко мне скованные руки.– Спасибо, независимо от памяти о прошедших радостях, которую мы разделяем с тобой! Спасибо, во имя любви нашей матушки, леди Элеоноры, святой...

–Не погань имя той, что любила тебя! – заорал я, ожесточив свое сердце воспоминанием о ее лице, бледном в отблеске приближающейся смерти, заставляющем меня поклясться вечно защищать и покровительствовать тому, кто теперь коленопреклоненным стоял передо мной...

Он рыдал, когда его оттаскивали, рыдал и клялся в своей истинной любви и преданности мне. А позже, в своих покоях, рыдал я, вновь и вновь слыша глухой удар топора палача.

Мне говорили, что под конец он обрел мужество и шел к плахе с высоко поднятой головой, как приличествует сыну королей. И своими последними словами он меня – простил.

Ох, он простил меня...

Какой-то голос звал меня по имени. Я моргнул и увидел лицо Молли как бы сквозь дымку.

–Джонни, что это?

Я тряхнул головой, и галлюцинация исчезла.

–Не знаю,– сказал я.– Может быть, недосып.

–Твое лицо,– выговорила она.– Когда ты взял в руки бокал и поднял его вверх, как сейчас, ты выглядел – как чужестранец...

–Возможно, это напомнило мне кое о чем.

–Это тебя тоже достало, не так ли? Джонни?

–Может быть.– Я одним глотком проглотил брэнди.

–Самое лучшее для тебя – уйти,– мягко сказала она.– Ты знаешь это.

–А если они не... Нельзя иметь все,– заметил я. Она посмотрела на меня и вздохнула.

–Мне все время казалось, что ты должен идти по жизни своим путем, Джонни.

Я почувствовал, что ее глаза следили за мной, пока я выходил сквозь застекленную дверь на холодный вечерний воздух. Над заливом клубился тяжелый туман, сквозь который большие ртутные. лампы внизу освещали пирс, как мост в никуда. На конце его в тумане плавала моя лодка. Легкоуправляемая, сорокафутовая, она была почти выкуплена. Суденышко низко сидело в воде при полной загрузке своих четырехсотгаллонных баков. Пара 480-Супермарин-Крайслеров под ее транцем была старой, но в наилучшем состоянии – я собственноручно перебрал их. Они всегда привозили меня туда, куда бы я ни направлялся, и обратно.

Я прошел мимо моторного сарая, когда двое мужчин выделились из тени и вышли, преграждая мне дорогу. Одного из них, крупного экс-боксера, звали Джекези, другой был мелкой пташкой с лисьим лицом в костюме автогонщика. Он щелчком отбросил сигарету, пригвоздил ее носком ботинка и поддернул рукава жестом карточного шулера, готовящегося к быстрой сдаче.

–Это мистер Рината, Кэрлон,– сказал Джекези. Кто-то когда-то попал ему в глотку, и с тех пор его голосом был хриплый шепот – Он приехал из Палм-Бич специально, поговорить с тобой.

–Приятно видеть вас, мистер Кэрлон,– человек с лисьим лицом вынул длинную узкую руку, похожую на обезьянью.

–Я говорил вам, чтобы вы не толклись вокруг моей лодки?

–Не упрямься, Кэрлон,– сказал Джекези.– Господин Рината большой человек и проделал долгий путь...

–Организация Защиты Рыбаков – важная организация, приятель,– заговорил Рината.– Человек может избавить себя от кучи неприятностей, замолчав.

–А какие неприятности могут меня ожидать? Он кивнул, как будто я сказал что-то разумное.

–Скажу вам вот что, Кэрлон,– заявил он.– Чтобы доказать нашу добрую волю, мы отменим три сотни вступительного взноса,

–Просто убирайтесь с моей дороги,– сказал я и попытался пройти мимо них.

–Подожди минутку, старик,– прорычал Джекези.– Морды вроде твоей с мистером Рината так не разговаривают.

–Легче, Джекези,– мягко сказал Рината.– Мистер Кэрлон слишком разумен, чтобы лезть на рожон.

Я уловил направление, в котором он мельком бросил взгляд, и увидел машину, разгружавшуюся посреди улицы. Два человека склонились у переднего крыла, согнув руки.

–Со временем вы двинетесь с места, Кэрлон,– сказал Рината, показывая мне несколько зубов, которые нуждались в обработке.– Парни, что ходят сами по себе, не имеют шансов в наши дни. Слишком острая конкуренция.– Он взял несколько бумаг из внутреннего кармана и вручил мне.– Подпиши их, дружище. Это самое умное, что ты сможешь сделать.

Я взял бумаги, порвал пополам и выбросил.

–Еще что-нибудь, или вы, наконец, смотаетесь? – спросил я.

–Его лицо стало отвратительным, но он вытянул руку, чтобы удержать Джекези сзади.

–Это очень плохо, Кэрлон. Слишком плохо. Рината вынул свой платочек из наружного кармана, взмахнул им. Я быстро отступил мимо него и левым боковым достал Джекези прежде, чем его рука получила время окончить свой разворот от бедра. Дубинка вылетела, Джекези сделал пару шагов назад, сохраняя равновесие, и шумно перевалился через боковой парапет.

Я сгреб Ринату, и выдавил из его одежды маленький автомат. Он нагнулся за оружием и вошел в соприкосновение с носком моего ботинка.

Он шлепнулся на спину, выплевывая кровь и мяукая, как мокрый котенок. Двое из группы поддержки, сзади, перешли на бег. Я схватил оружие и попросил Ринату дать им отбой, но сверкнул выстрел, кашлянул глушитель, и пуля прорезала воздух у моего правого уха. Я дважды выстрелил с бедра. Человек затормозил и упал: другой шлепнулся с доски. Я схватил Ринату за воротник и потащил его, поднимая на ноги.

–Чуть ближе – и ты мертв,– заявил я.

Он пнул меня и попытался укусить мою руку, но тут же проорал приказ.

–Вшивый фраер уделал Джимми,– вернулось эхо. Рината заорал снова, и один из охранников медленно поднимаясь на ноги.

–Джимми тоже,– сказал я.

Рината произнес слово. Человек, стоявший на ногах, попытался поднять партнера, не смог этого сделать, приладился и, ухватив пару пригоршней пиджака, потащил его. Через минуту-другую я услышал, как завелась машина и стремительно исчезла в тумане. – 0'кей, дай-ка мне вздохнуть,– сказал Рината.

–Конечно,– сказал я, отталкивая его, и сильно ударил в желудок; когда тот согнулся, солидно добавил по позвоночнику.

Оставив его на настиле пирса, я вышел и поднялся. Я использовал свой старый нож, чтобы перерезать пеньковый канат лодки, и через две минуты ее нос был нацелен на канал в направлении глубокой воды. Я наблюдал, как огни залива скользили в тумане, который скрывал заразу и нищету, оставляя все-таки магию ночной гавани. И запах разложения; его ничем было не перекрыть.

Я шел на запад часов пять, затем выключил двигатель и сел на палубу, наблюдая за звездами почти час, прислушиваясь к звукам моторов, но за мной никто не охотился.

Я опустил якорь и лег, завернувшись в одеяло.

Низко над водой стоял туман, когда перед рассветом я развернулся. Мои плечи болели, и это вместе с ощущением липкого влажного тумана на моем лице на минуту почти напомнило мне что-то: отблески света на стали и трепетавший на ветру вымпел; ощущение огромного коня подо мной, что было довольно странно, поскольку я ни разу в своей жизни не садился на лошадь.

Лодка мертво покоилась на неподвижном, плоском море, и даже сквозь туман солнце уже отдавало ему какое-то тепло. Казалось, это будет еще один из тех длинных голубых дней в заливе, когда море и небо пусты вплоть до далекого горизонта. Отсюда Джекези и его босс Рината казались чем-то, выпадающим из остальной жизни. Я подошел к камбузу поджарить себе яичницу с ветчиной, но заметил забавную вещь: крохотные кусочки грибообразного вещества, растущие на махогоновой обшивке и медном поручне. Я скинул их за борт и провел полчаса со шваброй и за полировкой медных деталей, слушая огромную, как мир, тишину. Под конец я поднял люк и осмотрел моторы сверху донизу, завернув крышки сальников на оборот-другой. Когда я поднялся на палубу, там у поручня левого борта стоял человек, глядевший на меня сквозь прицел автомата.

Он был одет в узкий белый китель с мелким завитком золотого шнура у обшлага. Его лицо было худым, жестоким, незагорелым; городской человек. Эта штука в его руках не была похожа ни на одно из тех ружей, что я видел когда-либо, но вид у нее был функциональный, а рука, направленная на мое лицо, была настолько спокойна, насколько это было необходимо. Я поглядел на него, оглядел всю свою посудину – никакой другой лодки в поле зрения не было, и даже резинового плотика.

–Спокойно,– сказал я.– Как вы с ним управляетесь?

–Это неврат, нерв-автомат,– сказал он деловым тоном.– Это неописуемо болезненно. Выполняйте то, что я скажу, в точности, и я не буду вынужден использовать его.

Он направил меня назад к люку. У него был странный акцент – британский, но не совсем. Я отодвинулся на шаг-другой; он последовал за мной, сохраняя постоянную дистанцию.

–Слева от водяного трубопровода расположен вентиль топливного насоса,– сказал он тем тоном, каким вы могли попросить передать вам сахар.– Откройте его.

Я подумал, что тут можно было бы возразить, но я боялся, что мне ответит оружие. Я залез вниз, нашел вентиль и открыл его; дизельное топливо хлынуло наружу, издавая мягкий плещущий звук, ударяясь о воду с левого борта. Триста галлонов номера второго маслянистым пятном расплывались по поверхности ровной воды.

–Откройте вентиль носовой цистерны,– сказал человек с оружием.

Он шел за мной, пока я поднимал крышку люка, наблюдал, как я открываю вентиль. Зеленая вода вскипела, падая внутрь. Затем мы прошли на корму и открыли там еще один вентиль. Вода бурлила, со звуком врываясь внутрь, я мог видеть через открытый люк моторного отделения, как она поднималась, затопляя большие блоки цилиндров, всякие щепки и другой мусор вращались на ее темной поверхности. За две минуты вода дошла до кромки, слегка накреняя лодку к левому борту.

–Несколько громоздкий способ склонить к самоубийству,сказал я.– Почему просто не заставить шагнуть за борт?

–Закройте кормовой вентиль,– приказал он, кивая в сторону кокпита, как холодный и спокойный техник, выполняющий свою работу.

Я гадал, что это может быть за работа, но быстро прошел на корму и закрыл вентиль. Затем носовой. После этого лодка глубоко осела, и ее планшир лишь дюймов на шесть выступил над водой. В воздухе стоял густой запах нефти.

–Если поднимется ветер, нас захлестнет,– сказал я.– И без топлива, значит, без насосов...

–Ложитесь на палубу,– прервал он меня. Я покачал головой.

–Я приму это стоя.

–Как хотите.

Он опустил дуло, я напрягся и бросил на него свой вес в последней попытке. Оружие издало острый шум, во мне вспыхнул жидкий огонь, разрывая мою плоть на куски.

...Я лежал лицом в палубу, дрожа, как свежеампутированная нога. Подобрав под себя колени, поднялся на нога. Человек в белой форме исчез. В лодке я был один.

Я обошел ее от носа до транца. Я не думал, что найду его спрятавшимся в продуктовом ящике. Просто на ходу я пытался понять, что случилось. Закончив обход, я прислонился к стенке каюты, чтобы прошел приступ болезненной тошноты.-Точка, которую я выбрал, чтобы выехать на ночные часы, была в шестидесяти милях южнее Ки Уэст, в сорока милях севернее Кастильо дель Морро. Я буду на плаву, пока не задует ветер, достаточный, чтобы поднять волны. Еды и воды у меня было на два дня – может быть, на три, если я растяну ее. Налетчик успел сломать мое радио, я проверил и обнаружил, что отсутствует одна лампа. Запасной не было. Это значило, что у меня единственный шанс оставаться на плаву, пока случайно кто-нибудь не пройдет мимо и не сможет взять меня на борт. Это значило потерять лодку – но можно было считать, что она уже потеряна.

Я мало что мог сделать, чтобы спасти ее: ручная помпа была в трюме под двумя футами воды. Я провел час, выуживая ее на палубу, и другой – работая вручную, пока она не сломалась. Я смог понизить уровень воды на восьмую часть дюйма – или это была игра света. Некоторое время я вычерпывал воду ведром для питья большей частью себе на голову; по шесть ведер в минуту, считая по три галлона на ведро, за сколько времени я перенесу десять тысяч галлонов за борт? Слишком долго – был ответ, к которому я пришел.

К полудню ветер поднял волнение, и осадка увеличилась почти на дюйм. Я выловил банку консервированной ветчины и бутыль пива из воды, окатывающей камбуз, сел на теневой стороне кокпита и стал наблюдать, как бледные облака громоздятся далеко над водой, думая, как хорошо сидеть в холодном полумраке бара Молли, рассказывая ей о таинственном человеке в щегольском белом костюме, который целился в меня из чего-то, что он называл нерв-автоматом, и приказывал мне выпустить горючее и затопить катер, а потом скрывшемся, пока я валялся лицом вниз...

Я поднялся и пошел оглядеть место, где он должен был находиться. Там не осталось ничего, что подтвердило бы, что это не было иллюзией. Он ходил, пока я мотался взад-вперед, но это тоже не оставило следа. Выходит, я открыл кингстоны и затопил свою лодку. Правда, была еще исчезнувшая радиолампа, но ее мог убрать я сам, сделав это в каком-то приступе беспамятства. Может быть, горючее тропическое солнце вконец испекло мои мозги, и выстрел из нерв– автомата, дававший о себе знать при каждом движении, мог привидеться, когда я потерял ощущение реальности.

Но я просто пытался обмануть себя. Я помнил жесткое, умное лицо, сверкающий свет в стволе ружья, неуместно незапятнанную белизну, с блестящими знаками различия на отворотах и с буквами по голубой эмали на них.

Я поднял свое ведро и вернулся к работе.

Бриз рванул на закате, и за десять минут в лодку налилось воды больше, чем я вычерпал за десять часов. Она переливалась с борта на борт, как брюхатая морская корова. Какое-то время ночью она еще будет плюхать, какое-то время я еще буду плыть, а затем...

Никакого будущего на этом направлении мыслей не было. Я вытянулся на спине на палубе, закрыл глаза, слушая поскрипывание деревянного настила, пока лодка двигалась в воде со всем своим непомерным грузом... -и проснулся, еще прислушиваясь, но сейчас уже к новому звуку. Стояла полная тьма, без луны. Я соскользнул на палубу, и солидная волна перевалила через планшир, вымочив меня до колен.

Я слышал звук: он шел спереди – глухое звяканье! похоже, что нечто тяжелое вынесено на опалубку. Я потянулся внутрь кокпита и вытащил большую шестиэлементную вспышку, прикрепил ее рядом с бортовым журналом и включил. Стало светло. Голос из темноты сказал:

–Кэрлон-уберите этот свет!

Я прижался к надстройке, свет упал на поручень трапа, в нем торчал нож. Я поднял фонарь, и в его свете оказалось лицо. Это был не тот человек, что пробовал на мне свое оружие. Этот был высок, седовлас, в аккуратном сером комбинезоне. В руках у него ничего не было.

–Вырубите свет,– сказал он.– Быстро! Это важно! Я выключил вспышку, но видеть его мог.

–Нет времени объяснить,– сказал он.– Вы должны покинуть судно.

–Я предполагаю, вы принесли с собой лодку? – Вода переливалась через борт, и лодка дрожала подо мной.

–Кое-что получше,– ответил он,– но мы должны сделать это быстро. Пойдемте вперед.

Я не ответил, потому что был на полпути к нему и пытался различить его силуэт на фоне неба, но он был того же цвета.

–Она быстро погружается,– сказал он,– Мой прыжок не изменил этого.

–Ее водяные и бензиновые цистерны пусты,– сказал я,– и она, может быть, еще выплывет. Я выиграл еще один ярд.

–У нас нет времени для выяснения. Осталось лишь несколько секунд.

Он стоял на носовом люке, полуобернувшись налево и вглядываясь в темноту, как будто там было нечто, интересующее его, что он не хотел пропустить.

Я проследил за его взглядом, что он не хотел пропустить. Я проследил за его взглядом и увидел это.

Это была платформа около десяти футов в ширину с поручнями вокруг, которые отражали слабые огни из того, что казалось светящимся блюдцем, укрепленным в центре мачты. Они плыли в ста ярдах от нас, дрейфуя над водой. На платформе находились двое, оба в белых формах. Один из них был тот, кто потопил мою лодку, а другой – маленький человек с большими ушами, лица которого я не мог видеть.

–Что за спешка? – спросил я.– Я вижу человека, с которым мне надо потолковать.

–Заставить вас я не могу,– сказал человек в сером,– но могу только сказать, что на этот раз все козыри у них. Я предлагаю вам шанс при новой сдаче. Взгляните! – Он показал большим пальцем за плечо.

Я сперва не видел ничего, а потом увидел прямоугольник шести футов в высоту и двух в ширину, как открытая дверь в комнату, где горела тусклая свеча.

–Не могу позволить себе быть схваченным,– сказал человек в сером.– Следуйте за мной, если решите поверить мне.– Он повернулся, вошел в эту призрачную дверь, висящую в воздухе, и исчез.

Платформа теперь быстро приближалась; тощий стоял у переднего края с нерв-автоматом в руках.

–Дайте мне десять секунд,– сказал я в дырку в воздухе.

Я вернулся вдоль рубки, у кокпита опустился по бедра в воду и ощупал все вокруг себя в мертвенном свете нактоуза. Найдя кожаный ремень и ножны, нацепил их на себя, а когда выныривал, почувствовал, что лодка начала двигаться.

Белая вода вспенилась вокруг меня, почти оторвав от поручня. Светящаяся дверь была еще здесь, вися в воздухе в шести футах от меня.

Я подпрыгнул, ибо лодка скользнула вниз. Когда я пересекал линию света, было ощущение иголок, воткнувшихся в кожу; затем мои ноги ударились об пол, и я оказался в самой странной комнате из всего, что когда-либо видел.

ГЛАВА 2

Комнату примерно футов восемь на двенадцать образовывали слегка изогнутые, крашеные в белое стены с рядами экранов, циферблатов, шкал инструментов и с большим количеством приборов и рычагов, чем в рубке P2V ВМС. Человек в сером сидел в одном из двух стоящих рядом кресел перед цветной световой стрелкой. Он сверкнул в мою сторону быстрым взглядом, в то же самое время ударив по кнопке. Возник мягкий гудящий звук, появилось неясное чувство движения в какой-то среде, иной" чем пространство.

–Закрыто, но я не думаю, что они видели нас,– произнес он напряженно.– По крайней мере, на нас нет tac-лучей. Но уходить мы должны быстро, прежде чем он установит в полном масштабе образ сканирования.

Он смотрел на маленький, светящийся зеленым экран размером с летную модель радароскопа, одновременно двигая рычагами. Сканирующая линия пробегала по экрану сверху вниз, делая около двух циклов в секунду. Я никогда не видел ничего подобного.

Но ничего подобного я никогда не видел и из того, что пришлось увидеть за предыдущие несколько минут.

–Кто они? – спросил я.– Что они такое?

Он окинул меня с ног до головы быстрым взглядом.

–На данный момент достаточно сказать, что они представляют кого-то, кто вас невзлюбил.

Он щелкнул переключателем, и свет полностью потускнел. На большом экране в шесть квадратных футов величиной с резким щелчком изображение приобрело фокус. Это была та платформа. Она парила над неспокойной водой примерно в пятидесяти футах. отсюда и удалялась. Изображение было ясным, как будто я выглядывал в открытое окно. Один из людей в белом играл по волнам мощным лучом голубоватого света. Моя лодка исчезла, и в поле зрения не было ничего, кроме нескольких огрызков, обломков и остатков приборов, вертящихся в черной воде.

–Вы разошлись с его последователями холодно,– сказал человек в сером,– и это ему очень не понравилось – но тут ничем нельзя помочь. Подобрав вас, я поставил себя в положение, которое можно назвать невозможным.– Он уставился на меня, как будто обдумывал, как много мне можно сказать.– После того, что уже произошло, это не то слово, которое я использовал бы с легкостью,– заключил он.

–Откуда вы? ФБР? ЦРУ? Не думал, чтобы у них было что-либо подобное этому.– Я кивнул в сторону фантастической панели управления.

–Мое имя Байярд,– сказал он.– Боюсь, вы должны будете, ненадолго довериться мне, мистер Кэрлон.

–Как вы узнали мое имя?

–Проследив за ними,– кивнул он на экран.– Я о вас узнал кое-что.

–Почему вы меня подобрали?

–Любопытство – такое же хорошее качество, как и любое другое.

–Если вы шли у них на хвосте, как вам удалось попасть сюда вовремя? Первым?

–Я экстраполировал их курс и опередил на голову. Мне повезло: я вас вовремя запятнал.

–Как? Ночь темная, а огней я не зажигал.

–Я использовал инструмент, который реагирует на... некоторые характеристики материи.

–Не будете ли вы так любезны, Байярд, слегка прояснить это?

–Я не намерен быть таинственным,– сказал он,– но есть инструкции.

–Чьи?

–Этого я не могу вам сказать.

–Тогда я просто прошу вас выпустить меня на ближайшем углу, отправиться домой и выпить пару глотков, как если бы ничего не произошло. К завтрашнему утру все это будет казаться глупым – за исключением моей лодки.

Он уставился на экран.

–Нет, вы, конечно, не можете этого сделать.– Он бросил на меня острый взгляд.– Вы уверены, что ничего не осталось сзади? Что-то, что может бросить какой-либо свет на все происходящее?

–Это вы – человек-загадка, а не я. Я просто рыбак или был им до этого дня.

–Не простой рыбак. Рыбак по имени Ричард Генри Джоффри Эдвард Кэрлон.

–Я не думаю, что есть в живых хоть кто-нибудь, кто знает, что у меня три средних инициала.

–Он знает. Он знает также и то, что делает вас достаточно значительным, чтобы стать объектом полномасштабной операции Сети. Хотел бы я знать, что это.

–Должно быть, это случай ошибочной идентификации. Во мне нет ничего, что заинтересовало бы кого-либо, кроме специалистов по несчастным случаям.

Байярд нахмурился, глядя на меня.

–Вы не будете возражать, если я проведу несколько тестов на вас? Это займет лишь минуту– другую. Ничего неприятного.

–Это будет приятной переменой,– сказал я.– А какого рода тесты? И с какой целью?

–Разобраться, что с вами такое, что заинтересовало их,кивнул он на экран.– Я скажу вам о результатах, если таковые будут.– Он вытащил какой-то прибор и нацелил его на меня, как фотограф, настраивающий экспозицию.– Если бы это слово уже не затерлось,– сказал он,– я бы назвал эти показания невозможными.– Он указал на зеленую стрелку, метавшуюся по светящейся шкале, как по катушке компаса на Северном Полюсе.Согласно этому, вы находитесь в неопределенном количестве мест одновременно. И это,– он ткнул пальцем в меньший циферблат со светящейся желтой стрелкой,– говорит, что энергетические уровни, концентрируемые в вашем районе,– порядка десяти тысяч процентов от нормы.

–У вас перепутались провода,– предположил я.

–Явно,– продолжал он думать вслух,– вы представляете звеньевую точку в том, что известно как пример вероятностного стресса. Если допустить мою догадку, главное звено.

–Что значит...?

–Большие дела зависят от вас, мистер Кэрлон,– просто произнес Байярд.– Что или как – не знаю. Но происходят довольно странные вещи – и вы в центре их. То, что вы сделаете дальше, будет иметь глубочайший эффект в будущем мире – многих мирах.

–Помедленнее,– попросил я.– Давайте оставаться в реальности.

–Существует больше, чем одна реальность, мистер Кэрлон,просто сказал Байярд.

–Кем, сказали, вы являетесь? – переспросил я.

– Байярд. Полковник Байярд Службы Имперской Безопасности.

–Безопасности, а? И Имперской к тому же. Звучит несколько старомодно – если вы не работаете на Хайле Селассие.

–Империум – большая сила, мистер Кэрлон. Но, пожалуйста, примите на веру слова, что мое правительство не враждебно вашему.

–На данный момент, это уже кое-что. Как получилось, что вы говорите по-американски без акцента?

–Я родился в Огайо. Но давайте на данный момент отложим это в сторону. Я потратил кое-какое время, смахнув вас у него из-под носа, но он не уступит. И к его услугам обширные ресурсы.

У меня все еще было ощущение, что он говорит сам с собой.

–Ол'райт, вы потратили время,– подсказал я ему.– Что вы собираетесь делать с этим?

Байярд указал на экран с тонкой красной стрелкой, которая трепетала по картушке компаса.

–Этот инструмент способен отслеживать отношения высокого порядка абстрактности. Дается точка опоры, и он указывает положение артефактов, близко ассоциируемых с субъектом. На данный момент он указывает на отдаленный источник к западу от нашего положения сейчас.

–Наука, мистер Байярд? Или колдовство?

–Широчайший научный уровень, тем больший, что он входит в столкновение с той областью, которая некогда была известна как оккультные науки. Но оккультные – значит, просто тайные.

–И что это все должно сделать со мной?

–Аппаратура настроена на вас, мистер Кэрлон. Если мы последуем за ней, это может привести нас к ответам на ваши и мои вопросы.

–И когда мы туда доберемся – что тогда?

–Это зависит от того, что мы найдем.

–Вы не выдаете слишком много, не так ли, полковник? заметил я.– У меня был долгий день. Я ценю то, что вы подобрали меня с лодки, прежде чем та утонула – и я полагаю, что должен вам какую-то благодарность за спасение меня от еще одного теста из нерв-автомата. Но игра в вопросы без ответов окончательно утомила меня.

–Давайте достигнем взаимопонимания, мистер Кэрлон,ответил Байярд.– Если бы я смог объяснить, вы бы поняли – но объяснение будет включать рассказ о том, что я не могу сообщить вам.

–Мы ходим по кругу в наших разговорах, полковник. Я полагаю, вы это понимаете.

–Круг сужается, мистер Кэрлон, Я надеюсь, что это не петля, которая захлестнет всех нас.

–Это весьма драматический язык, не так ли, полковник? Вы так произнесли это, что оно прозвучало как конец мира.

Байярд кивнул, остановив взгляд. В многоцветном свете приборов его лицо было жестким, составленным из напряженных линий.

–Именно так, мистер Кэрлон,– высказался он.