Текст книги "Империум"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

3

Я проснулся от толчка. Шея ужасно болела, не лучше было и с телом, стоило только пошевелиться. Со стоном я опустил ноги со стула и сел ровно. Что-то было не так. В комнате никого не было, машина не гудела. Я подпрыгнул. Винтер! – закричал я. Перед глазами возникла картина: меня высаживают в одном из похожих на ад миров. В этот момент я понял, что раньше не столько боялся попасть в загадочный 00, сколько боялся того, что не попаду туда. Винтер открыл дверь и заглянул в комнату. – Я сию минуту буду с вами, мистер Байард, – успокоил он меня. – Мы прибыли по расписанию. Я занервничал. Бросился за пистолетом, но нигде не смог его отыскать. Он исчез. Я сказал себе, что это не страшнее, чем идти на прием к послу. Вошли двое вышибал, за ними Винтер. Один из них открыл дверь и встал наготове рядом. За дверью я различил отблески солнца на ровной мощеной поверхности и группу людей в белой форме, глядящих на нас. Я переступил порог и осмотрелся. Мы были в большом помещении, напоминавшем крытый вокзал. Группа людей в белом стояла невдалеке и чего-то ждала. Наконец один из них вышел вперед. – Слава богу, Винтер, – громко сказал он. – Вы совершили это. Мы поздравляем вас, старина. Другие из ожидавших тоже подошли к нам и собрались вокруг Винтера, задавая вопросы, поминутно оглядываясь в мою сторону. Никто из них не сказал мне ни единого слова. "Ну и черт с ними", – подумал я. Я стал прогуливаться возле машины, стараясь определить, где тут выход. Но здесь была только одна дверь, возле которой стоял часовой. Я взглянул на него и прошел мимо. На обратном пути я остановился возле него и медленно произнес: – Тебе следует получше запомнить меня, парень. Ты теперь будешь видеть меня довольно часто. Я твой новый командир... – Внимательно осмотрев часового, я добавил: – Нужно лучше следить за своей формой. Я собрался уже покинуть изумленного часового, но в этот момент к нам подошел Винтер, тем самым поломав мой план побега. Но куда бы я отсюда убежал? – Сюда, старина, – сказал капитан, обращаясь ко мне. – Нечего тут бродить. Я уполномочен отвезти вас прямо в Королевскую Разведку, где вы, без сомнения, сможете узнать гораздо больше о причинах вашего... – Винтер прочистил горло, – ...визита. – А я подумал, что это и есть Имперская Разведка, – сказал я. – И что для высокого уровня операции прием весьма скромен. Я думал, что будет оркестр или хотя бы пара фараонов с наручниками. Королевская Шведская Разведка, – объяснил Винтер. – Мы сейчас отправимся туда. Швеция подчинена Империуму. Там вы и встретите парней из Имперской Разведки. Что же касается приема, то мы не работаем с большой помпой, да будет вам это известно! Винтер жестом пригласил меня в громоздкий штабной автомобиль, ожидавший нас возле ворот этого огромного зала. Автомобиль рванулся вперед, ворота стремительно распахнулись, и мы оказались на широком проспекте, ведущем, очевидно, к месту назначения. – Я думал, что ваш шаттл движется только поперек, – заметил я, – и остается в том же месте на карте. Это место ничем не напоминает то, откуда я был взят в плен! – Что заставило вас сделать такой вывод? – Эта местность совсем не похожа на холмистый Старый Город. – У вас поразительное мышление и зоркий глаз, не пропускающий кажущихся малозначительными деталей, – сказал Винтер. – Мы проводим шаттл к положению перед стартом по улицам, прежде чем включаем привод. Сейчас мы в северной части города. Наш гигантский автомобиль с ревом пронесся по улицам и запетлял по длинному спуску, ведущему к кованой решетке перед массивным серым зданием из гранита. Люди, которых я видел из окна машины, выглядели совсем буднично, за исключением некоторых странностей в их одежде и необычно большого числа ярких мундиров военных. Часовой у железных ворот был облачен в вишневый мундир с белыми штанами. На голове у него был черный стальной шлем, увенчанный позолоченной пикой и пурпурным плюмажем. Он отсалютовал нам своим оружием коротким безобразным никелированным автоматом. Ворота открылись, мы проехали мимо него и остановились перед широкими дверьми из полированного, обитого железом дуба. Медная табличка перед входом гласила: "ИМПЕРСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ" Я молчал, пока мы шли через великолепный беломраморный зал, пока мы ехали в просторном лифте. Мы прошли еще через один зал, пол которого был из розового гранита, и остановились перед массивной дверью. Вокруг никого не было. – Не волнуйтесь, мистер Байард, отвечайте искренне на все заданные вам вопросы, пользуясь теми же формами обращения, что и я, – напутствовал меня напоследок Винтер. – Не собираюсь разваливаться на части, – заметил я, отметив про себя, что Винтер кажется очень взволнованным, открывая дверь. Мы вошли в огромный, богато обставленный зал или, скорее всего, кабинет. Пол был покрыт серым ковром, немного поодаль, вокруг широкого стола, сидели трое, и четвертый – в стороне от них. Винтер закрыл дверь, пересек кабинет (я плелся за ним), стал по стойке "смирно" в трех шагах от стола и отдал честь. – Сэр, шеф-капитан Винтер приказание выполнил, – отрапортировал он сдержанно. – Очень хорошо, Винтер, – сказал человек, сидящий в общей группе. Винтер опустил руку и повернулся к человеку, сидящему отдельно. Тот наклонил голову вниз и прикрыл глаза. Винтер радостно улыбнулся и повернулся к остальным. – Ваше превосходительство, – сказал он, низко склонившись перед одним из сидевших. Главный инспектор, приветствую вас, – поздоровался он со вторым, а третьего, весьма тучного мужчину со смешным лицом назвал просто "сэр". Человек за столом внимательно рассматривал меня во время этого обмена приветствиями. – Садитесь, пожалуйста, мистер Байард, – сказал он приятным голосом, указывая на пустой стул прямо перед столом. Винтер продолжал стоять по стойке "смирно". Человек посмотрел на него. – Вольно, шеф-капитан, – произнес он и снова повернулся ко мне: – Я надеюсь, ваш визит сюда не вызовет у вас чрезмерного предубеждения против нас, мистер Брайан, – сказал он. У него было длинное, мрачное лицо с тяжелым подбородком. – Меня зовут генерал Бернадотт, – продолжал он. – Эти джентльмены – Манфред фон Рихтгофен, главный инспектор Бейл и мистер Беринг. Я кивнул им. Бейл был худым широкоплечим мужчиной с маленькой лысой головкой. На лице его застыло неодобрительное выражение. Бернадотт продолжал: – Прежде всего, мне хочется заверить вас, что наше решение привезти вас сюда было отнюдь нелегким. Я знаю, что у вас много вопросов. Заверяю вас, на все будет дан исчерпывающий ответ. Скажу вам честно: мы вызвали вас сюда для того, чтобы воспользоваться вашей помощью. Вот к этому я не был готов. То, что столько высокопоставленных лиц просит у меня помощи, лишило меня дара речи. Замечательно, – прокомментировал тучный господин, которого звали мистер Беринг. Я вспомнил портрет гитлеровского главнокомандующего военно-воздушными силами. Теперь я твердо был уверен, что Винтер говорил мне сущую правду. И это подтвердилось увиденным – в этом мире были настоящие двойники или аналоги людей моего собственного мира. – Многофазная реальность, конечно, при внезапной встрече с ней может кого угодно привести в замешательство, – заметил генерал. – Особенно человека, всю жизнь прожившего в своем собственном тесном мире. Для тех же из нас, кто вырос с этим зрением, она кажется единственно естественной и соответствующей принципам множественности и пространственного континуума. Мысль об однолинейной причинно-следственной последовательности является концепцией искусственного ограничения, сверхупрощения действительности. И причиной тому – человеческий эгоцентризм. Остальные четверо слушали столь же внимательно, как и я. Хотя старик говорил очень тихо, слышно его было отлично – в кабинет почти не проникал уличный шум. – Наши успехи в изучении мира В-1-три, откуда вы родом, позволили нам выяснить, что линии развития наших миров имеют общую историю почти до 1709 года. Еще одно столетие они оставались тождественными в большинстве деталей. И только после этого началось резкое развитие разграничений. Здесь, в нашем мире, два итальянских ученых, Джулио Максони и Карло Копини, в 1893 году сделали основополагающее открытие, которое после нескольких лет исследований реализовали в устройстве, давшем возможность перемещаться по собственному желанию в широком диапазоне того, что мы называем Альтернативными линиями, или А-линиями. Копини погиб в самом начале испытаний, и Максони решил, что настало время предложить их изобретение правительству Италии. Но он получил резкий отказ. После нескольких лет травли со стороны итальянской прессы, безжалостно высмеивающей его, Максони уехал в Англию и предложил свое изобретение британскому правительству. После длительного и очень осторожного периода переговоров сделка все-таки состоялась. Максони получил титул, поместья и миллион фунтов золотом. С этих пор британское правительство стало единственным обладателем важнейшего в истории человечества изобретения после открытия колеса. Колесо дало человеку господство над поверхностью своего мира, принцип Максони передал в его распоряжение всю Вселенную! В глубокой тишине было слышно только слабое поскрипывание кожи моего кресла, так как я не мог слушать все это спокойно, не шевелясь. Наконец генерал откинулся на спинку кресла и, глубоко вздохнув, улыбнулся. – Надеюсь, что не слишком ошеломил вас, мистер Байард, избытком исторических подробностей. – Нет, нет, – поспешно сказал я. Все это было очень интересно. Генерал кивнул головой и продолжал: – Как раз в это время британское правительство вело переговоры с Германским Имперским Правительством о заключении взаимовыгодных торговых соглашений с целью избежать братоубийственной войны, которая тогда была бы неизбежной, не будь произведен раздел соответствующих сфер влияния. Приобретение бумаг Максони придало весьма заманчивый аспект сложившейся ситуации. Совершенно правомерно чувствуя, что теперь у них более благоприятная исходная позиция, британцы предложили объединение двух империй в нынешний Англо-Германский Империум с Ганноверско-Виндзорской династией на троне. Вскоре после объединения договор о согласии вступить в Империум подписала Швеция, и по разрешении ряда технических деталей, 1 января 1900 года возник нынешний Империум. У меня было такое чувство, что генерал Бернадотт сильно упрощает события. Ведь как много людей было убито в ходе разрешения гораздо более мелких проблем! Однако я не стал делиться с ним этими мыслями. – С самого начала своего существования, продолжал генерал, – Империум провел программу исследований, составления карт и изучения А-континуума. Довольно долго исследования приносили непонятные результаты – на обширном пространстве во всех направлениях от исходной точки существует полный хаос. Снаружи этого региона, однако, существует бесконечное число линий. Эти линии, лежащие вне зоны Поражения, все как одна представляют собой миры, в которых расхождение в общей дате истории началось лет 400 назад. Другими словами, эти миры имеют одинаковую с нашим миром историю до 1550 года. При дальнейшем перемещении дата расхождения уходит в более древние времена. В настоящее время предел наших исследований уходит примерно к одномиллионному году до новой эры. Я не понял последнюю фразу генерала, но не решился перебить его. Такое поведение, по-видимому, вполне устраивало Бернадотта. – Но вот в 1947 году изучение фотографий, произведенных автоматическим шаттлом, показало странную аномалию: внешне нормальный, обитаемый мир, лежащий в Зоне Блайта, иными словами, в Зоне Поражения! Несколько недель мы искали эту линию. В первый раз мы посетили мир, почти не отличающийся от нашего. Мир, в котором многие установки нашего мира должны быть продублированными. Мы были преисполнены надежд на плодотворное сотрудничество между нашими мирами, но нас ждало такое горькое разочарование! Генерал повернулся к лысому человеку, которого он представил как Главного инспектора Бейла. – Главный инспектор, сказал он. – Соблаговолите продолжить мой доклад. Бейл выпрямился в кресле, сложил руки и начал: – В сентябре 1948 года два старших агента Службы Безопасности были направлены в этот мир. Они были временно возведены в ранг министров по особым поручениям и наделены полными дипломатическими полномочиями на ведение переговоров с руководителями Национал-Демократического Союза. Эта политическая единица, по сути, включала в себя большую часть обитаемого мира В-1-два. Серия ужасных войн с применением радиоактивных взрывчатых веществ уничтожила наиболее цивилизованные районы этой линии. Европа вся лежала в развалинах. Мы установили, что штаб-квартира НДС размещается в Северной Африке, имея в руководстве прежнюю французскую колониальную администрацию. Руководит всем бывший солдат, который утвердил себя пожизненным диктатором уцелевшей части мира. Его армия состоит из подразделений всех прежних воюющих сторон и держится только на мародерстве и надеждах на высокие посты в новом обществе, основанном на грубой силе. Наши агенты вошли в контакт с одним из высших военных, назвавшим себя генерал-полковником Янгом. Он командовал толпой оборванных головорезов в пестрых гимнастерках. Наши агенты попросили его препроводить их в резиденцию диктатора. Янг приказал своим молодчикам взять их в плен и бросить в тюрьму, где они были избиты до бесчувствия, несмотря на наличие дипломатических паспортов и верительных грамот. Тем не менее, после этой ужасной экзекуции, Янг отправил их на допрос к диктатору. Во время допроса тот вытащил пистолет и прострелил одному из моих парней голову, убив его на месте. Когда же не удалось заставить и второго агента добровольно сотрудничать с диктатором, без предварительного признания его аккредитованным посланником Имперского Правительства, требующим наказания и соответствующего обращения в духе международных соглашений, его вернули в руки опытных палачей. Под пыткой агент рассказал много чего, убедив следователей в своем безумстве. Его освободили, но только для того, чтобы дать ему умереть от голода и нанесенных ран. Нам удалось отыскать его и вырвать из того мира, но он все же умер, успев только рассказать о случившемся. Я пока что воздерживался от комментариев. Все это звучало гадко, но у меня не было никакого восхищения и перед методами, применявшимися Империумом по отношению ко мне. Генерал наконец подвел итог: Мы решили не предпринимать карательных акций и просто оставили этот несчастный мир в изоляции. Однако около года назад произошло событие, которое показало, что такая политика непригодна далее. Манфред, я прошу вас взять на себя следующую часть изложения. – Подразделения нашей Службы Надзора Сети, – начал Рихтгофен, – внезапно обнаружили активность в одном из пунктов линии на некотором удалении от 00. Все это происходило в секторе 92. На случай такого обстоятельства мы были начеку с самого начала, когда только начали разрабатывать Сеть. Тяжеловооруженный объект неизвестного происхождения материализовался в одном из наиболее ценных промышленных миров, входящих в группу миров, с которыми мы ведем торговлю с оборотом во много миллионов фунтов. Материализация произошла в густонаселенном районе. Из объекта был выпущен сильнодействующий газ, и сотни людей погибли. После этого появились неизвестные в масках, их было один-два взвода, и начался грабеж и разгром магазинов – оргия безответственного разрушения. Наш разведчик в СНС появился через несколько часов после ухода агрессора. Шаттл подвергся массированному нападению со стороны справедливо восставших жителей, пока не удалось доказать, что это аппарат Империума. Рихтгофен нахмурился. – Спасательную операцию проводил я лично. Неизвестными было убито более четырех сотен невинных людей, пожар разрушил дорогостоящие производственные мощности, вывел из строя исследовательские центры, население было полностью деморализовано. Это было для всех нас очень печальным зрелищем. – Как видите, мистер Байард, – сказал Бернадотт, – мы почти беспомощны в деле защиты наших друзей от набегов. И хотя нами разработаны чрезвычайные приборы обнаружения, МК (Максони-Копини) поля, трудность состоит в невозможности своевременно попасть в атакованное место. Само перемещение не требует времени, но точное определение необходимой линии среди множества других – чрезвычайно тонкая задача. Наши устройства позволяют это сделать, но только в режиме ручного управления. – После этого, с очень небольшими перерывами, – продолжал опять Рихтгофен, – наши дружественные миры подвергались еще семи подобным нападениям. Затем обстановка изменилась. Рейдеры незнакомцев стали появляться в большом количестве, причем это были аппараты с большой грузоподъемностью. Кроме того, участились облавы на молодых девушек. Стало очевидно, что возникла серьезная угроза миру среди А-линий. В конце концов нам посчастливилось обнаружить поле рейдера в непосредственной близости от одного из наших вооруженных шаттлов. Он быстро настроился на сходящийся курс и материализовался через двадцать минут после начала нападения. Командир шаттла огнем из крупнокалиберного орудия разнес на куски аппарат пиратов. Несмотря на то, что команда была деморализована потерей своего корабля, сопротивлялась она, тем не менее, отчаянно. Нам удалось захватить в плен для допроса всего лишь двоих. Интересно, подумал я, насколько отличаются методы допроса Империума от соответствующих методов диктатора мира В-1-два, но спросить об этом не решился. Да и зачем, ведь это станет понятным весьма скоро. – От пленников мы узнали гораздо больше, чем ожидали. Эффективность пиратских набегов зависела от неожиданности нападения и быстроты бегства. Было установлено, что в набегах участвуют не более четырех аппаратов. На каждом из них может находиться около полусотни пиратов. Пленники хвастливо заявили нам, что у них есть сокрушительное оружие и оно будет применено для возмездия! Из слов пленников можно было сделать вывод, что МК-привод появился у них совсем недавно и что им совершенно неизвестна ни конфигурация Сети, ни бесконечное разветвление одновременной реальности. Казалось, пленники верят, что их друзья отыщут нашу базу и без затруднений уничтожат ее. Кроме того, они весьма смутно представляли размеры и характер поражения. Они упомянули об исчезновении нескольких своих аппаратов в этом районе. Оказалось, также к счастью для нас, что у них есть лишь самые элементарные средства обнаружения и что управление их аппаратами в высшей степени ненадежно. Но наиболее важной информацией было установление происхождения захватчиков. Рихтгофен сделал паузу для создания драматического эффекта. – Это был все тот же несчастный наш близнец, мир В-1-два. – Каким-то образом, – снова заговорил Бернадотт, несмотря на хаотическое состояние общества и последствия разрушительных войн, они преуспели в создании устройств, более примитивных, чем те, с которых мы начинали почти шестьдесят лет назад. Следующий ход неприятеля оказался ошеломляюще неожиданным. То ли благодаря удивительно быстрому развитию науки, то ли благодаря чудовищному упорству и слепой удаче, одному из разведчиков удалось обнаружить линию 00 самого Империума. Аппарат материализовался в нашем континууме в окрестностях города Берлина, одной из королевских столиц. Команда, видимо, готовилась именно к этому посещению. Она установила какое-то необычное устройство на самом верху ажурной мачты посреди пустыря, и сейчас же отчалила. Минуты через три устройство взорвалось с невообразимой силой. Площадь абсолютного опустошения составила более квадратной мили, число погибших исчислялось тысячами. До сих пор эта местность остается отравленной какой-то радиацией, исходящей из сожженного грунта. Жизнь в этом районе больше невозможна. Я кивнул. – Догадываюсь, что это такое. – Да, – кивнул генерал. Нечто подобное есть в вашем мире, не так ли? Я сделал вид, что вопрос этот чисто риторический, и промолчал. Бернадотт продолжил: – Какими бы грубыми не были их методы и аппаратура, им удалось все-таки щегольнуть своей силой перед Империумом. Сейчас это только вопрос времени – мы знаем, что им удастся разработать адекватные средства управления шаттлами и надежные устройства обнаружения. Вот тогда-то и возникнет для нас проблема: столкнуться лицом к лицу с полчищами оборванных, но хорошо обученных солдат, вооруженных наводящими ужас радиевыми бомбами, посредством которых они уничтожили свою собственную культуру. Вот тогда-то они и набросятся на нас! С этой возможностью нельзя было не считаться, и поэтому мы занялись тщательной подготовкой. По всей вероятности, имеется два возможных варианта, но каждый в равной степени нежелателен. Либо мы ждем последующих атак и тем временем укрепляем нашу оборону, кстати говоря, весьма сомнительного качества по сравнению с фантастическим оружием врагов, либо мы сами организуем нападение и отправляем огромную армию вторжения в мир В-1-два. Проблемы снабжения, перевозки, организации тыла и в том, и в другом случае будут очень сложными. Итак, я узнал кое-что об Империуме. Во-первых, у них не было атомной бомбы. И нет научной концепции энергии атома. Их рассуждения о характере войны против организованной армии, вооруженной ядерным оружием, – наглядное свидетельство этому. Кроме того, у них не было жестоких уроков наших тотальных войн, и поэтому отсутствует всякий военный опыт. Они наивны, даже отстали в некоторых вопросах военной теории. Их образ мышления более характерен для европейцев XIX века, чем для представителей современного цивилизованного мира. – Около месяца назад, мистер Байард, – Бейл снова принял эстафету, – появился еще один новый фактор, предоставляющий нам третью возможность встречи с противником. В самом сердце Зоны Поражения, на совсем близком расстоянии от В-1-два и даже более близком к нам, чем этот мир, мы обнаружили еще один уцелевший. Это был ваш мир, мистер Байард, который мы назвали В-1-три. В течение семидесяти двух часов сотни тщательно обученных агентов были размещены в определенно подобранных пунктах мира В-1-три. Мы были преисполнены решимости избежать грубых ошибок, как это было с миром В-1-два. Слишком велика была ставка. По мере поступления информации выяснилось, что все агенты сумели благополучно внедриться в различные области политической и общественной жизни различных государств вновь открытого мира. Сведения от агентов немедленно поступали в Генеральный Штаб и Чрезвычайный Имперский Комитет. Главной задачей последнего было с как можно большей точностью установить календарные соответствия между мирами В-1-два, В-1-три и Империумом. Необычайная трудность этой задачи усугублялась большим количеством параллельных аналогичных событий и лиц и некоторыми фантастическими расхождениями. Неделю назад было объявлено, что с вероятностью 98% можно считать, что ваш мир, мистер Байард, В-1-три, имеет одинаковую историю с миром В-1-два до 1911 года. Как раз в это время мой коллега из германской разведки, мистер Беринг, сделал великолепное предложение. Меры, предложенные им, были одобрены. Всем агентам предложили немедленно прекратить исследования и сосредоточить усилия на отыскивание следов... – Бейл взглянул на меня, – на отыскивании следов мистера Байарда! Они чувствовали, что я просто-таки лопаюсь от распиравшего меня любопытства, и поэтому внимательно следили за мной. Я постарался ничем не выдать себя, выжидательно глядя на Бейла. Тот поджал губы. Видно, я чертовски ему не нравился. – Мы напали на след в записях выпускников университета... – Бейл хмуро посмотрел на меня, – название которого напоминает мне чем-то алюминиевый сплав. Должно быть, этот генеральный инспектор кончал в свое время Оксфорд, подумал я. А вслух сказал: – Вы, наверное, имеете в виду Иллинойс? – Во всяком случае, – продолжал Бейл, – проследить ваш дальнейший жизненный путь было сравнительно просто – военная служба, дипломатический корпус. Наш человек упустил только ваше участие в Миссии во Вьетнаме. – Не в Миссии, а в Генеральном консульстве, – поправил я его. Бейла, кажется, несколько раздосадовало мое замечание. И я был рад этому. Он тоже совсем не нравился мне! – Позавчера вы получили новую работу в Стокгольме. Там вас уже ждал наш человек. Он не упускал вас из виду, пока не прибыл аппарат. Остальное вы уже знаете. Наступила тишина. Я заерзал в кресле, переводя взгляд с одного невозмутимого лица на другое. – Хорошо, – сказал я. – Предполагается, что сейчас я должен кое-что у вас спросить. Постараюсь оправдать ваши надежды. Почему искали именно меня? Поколебавшись, генерал Бернадотт выдвинул ящик стола и вынул оттуда плоский предмет, завернутый в плотную бумагу. Он заговорил, снимая бумагу с предмета: – У меня здесь портрет диктатора мира В-1-два в парадной форме. Один из двух предметов, которые нам удалось получить из этого несчастного мира. Копии этого портрета развешены повсюду. Он протянул портрет мне. Это была цветная литография весьма низкого качества, на ней был изображен человек в мундире, грудь которого до самого края фотографии была покрыта орденами. Над портретом красовалась надпись: "Его Превосходительство Герцог Алжира, Верховный Главнокомандующий, Генерал-Маршал Брайан Первый, Байард, Диктатор". Лицо на портрете было МОИМ!

4

Я долго смотрел на этот парадный портрет. Вряд ли это была подделка. Я чувствовал себя сбитым с толку. Непостижимо! – Теперь вы понимаете, мистер Байард, почему вас доставили сюда, – сказал генерал, когда я вернул фото. – Вы наш козырный туз. Но только в том случае, если вы согласитесь помочь нам добровольно. И снова он обратился к Рихтгофену. – Манфред, будьте добры, обрисуйте мистеру Байарду наш план. Рихтгофен кашлянул. – Весьма возможно, сказал он, – что мы могли бы избавиться от диктатора Байарда, разбомбив его резиденцию. Но это, однако, создало бы только временную передышку. Появился бы новый лидер и... Кстати, передышка была бы очень короткой, поверьте мне, организация врагов сильна. А, возможно, она и не наступила бы – атаки вполне могли бы продолжаться, как и ранее. Кроме того, мы еще не готовы производить массированные нападения. Нет! Для достижения наших целей было бы намного лучше, если бы Байард продолжал оставаться руководителем Национал-Демократического Союза, но – под нашим контролем. Здесь он многозначительно взглянул на меня. – Специально оборудованный шаттл, управляемый наиболее опытными техниками, мог бы высадить одного человека в пределах жилого помещения, занимающего верхний этаж дворца диктатора в Алжире. Мы уверены, что решительный человек, проникший во дворец, вооруженный лучшим стрелковым оружием – из того, чем мы располагаем в настоящее время, – сумел бы определить местонахождение спальни диктатора, проникнуть в нее, убить негодяя и каким-то, пока не продуманным образом, избавиться от его тела. Будь этот человек вами, мистер Байард, после десятидневной усиленной подготовки и с небольшим сетевым коммуникатором, мы уверены, он смог бы, не вызывая подозрений, заменить мертвеца и править, как абсолютный диктатор, двадцатью миллионами бойцов Брайана Первого. – Но неужели у вас нет моего двойника? Я имею в виду, в вашем мире в Империуме? Бернадотт покачал головой. – Ваш двойник в нашем мире умер во младенчестве. Из вашей семьи здесь остался только троюродный брат, ближе никого нет. Присутствующие смотрели на меня. Мне показалось, что они ждут от меня торжественного и скромного согласия в ответ на предложенную честь стать грудью за отечество и даже умереть за него. Но они забыли, что моя Родина не здесь. Меня похитили и силой препроводили сюда. Да к тому же я никак не мог представить себя в роли убийцы, и в особенности – какая абсурдная мысль! – убийцы самого себя. Мне стало не по себе от мысли, что меня оставят одного в банде висельников. Я был готов высказать все это в совершенно определенных и недвусмысленных выражениях, когда взгляд мой упал на Бейла. На лице его играла надменная, презрительная полуухмылка, и мне стало ясно, что именно этого он и ожидает от меня. Его презрение ко мне было очевидным. Я чувствовал, что он думает обо мне, как о болтуне, за душой у которого нет ничего. И тут случилось нечто неожиданное для меня самого: насмешливое выражение на лице инспектора заставило меня сказать совсем другое. Я произнес слова, лишь давшие мне возможность оттянуть окончательное решение: – А что после того, как я стану во главе мира В-1-два, что тогда? – спросил я. – Через коммуникатор вы будете находиться в постоянном контакте с Имперской Разведкой, – живо отозвался Рихтгофен, – вы будете получать подробнейшие инструкции. Нам хотелось бы разоружить В-1-два за полгода. После этого вас возвратят сюда. Разве меня нельзя вернуть домой? – Мистер Байард, – серьезно сказал Бернадотт, – вы уже никогда не сможете вернуться в ваш мир. Империум предлагает вам любое вознаграждение, какое вы только пожелаете, но только не это. Последствия раскрытия существования Империума в вашем мире настолько серьезны, что абсолютно исключают малейшие рассмотрения такой возможности. Однако... Взгляды присутствующих обратились к генералу. Он выглядел так, как будто собирался сейчас сказать нечто чрезвычайно важное. – Чрезвычайный Комитет уполномочил меня, – сказал он торжественно, – предложить вам офицерский чин в ранге генерал-майора, мистер Байард. Если вы примете наше предложение, первым поручителем в этом будет дело, о котором мы сейчас ведем речь. Бернадотт протянул мне через стол большой лист пергамента. – Вам следует знать, мистер Байард, что Империум не присваивает званий, особенно таких, как генерал-майор, без чрезвычайных на то оснований. – Это будет очень необычное звание, сказал, улыбаясь Беринг. – Такого звания нет в войсках Империума. Так же, как и званий генерал-лейтенанта, генерал-полковника; вы будете единственным в своем роде среди людей Империума. – Мы взяли это звание из вооруженных сил вашего мира в знак нашего особого уважения к вам, мистер Байард, – сказал Бернадотт. – Но от того, что оно необычно, оно не становится менее значимым. Я слушал и смотрел на причудливый лист бумаги. Империум приготовился хорошо заплатить за выполнение столь необходимой для него работы. ВСЕ, ЧТО Я ЗАХОЧУ! И несомненно, они думают, что странное выражение моего лица объясняется жадностью. Что ж, пусть так и думают: я не намерен больше ничего сообщать им такого, что могло бы быть использовано против меня. – Я обдумаю ваше предложение, – сказал я. Вот теперь Бейл выглядел смущенным. Сначала он ожидал, что я наотрез откажусь, теперь же он считал, что я буду приведен в замешательство тем, что мне предложили. Ну и пусть остается со своими заботами. Бейл уже надоел мне. Бернадотт несколько замешкался. – Я собираюсь совершить беспрецедентный поступок, мистер Байард, – сказал он. – Пока что, на данный момент, по своей личной инициативе, я, как глава государства, присваиваю вам звание полковника королевской армии Швеции безо всяких предварительных условий. Я делаю это в знак моей уверенности в вас. Он сочувственно улыбнулся, поднимаясь, как будто не был уверен в моей реакции на его предложение. – Поздравляю вас, полковник, – сказал он, протягивая руку. Я тоже поднялся. Все остальные уже стояли. – В вашем распоряжении двадцать четыре часа на принятие решения, полковник, – сказал Бернадотт. – Я препоручаю опеку над вами с этого момента графу фон Рихтгофену и мистеру Берингу. Рихтгофен обернулся к Винтеру, который все еще молча стоял рядом. – Не присоединитесь ли вы к нам, шеф-капитан? – спросил он. – С удовольствием, ответил Винтер, щелкнув каблуками, и поклонился. Едва мы вышли за дверь, Винтер повернулся ко мне и дружески хлопнул по плечу. – Поздравляю вас, старина. Вы здорово вели себя перед генералом. Бойкость снова вернулась к нему. Я внимательно осмотрел своего похитителя. – Вы имеете в виду короля Густава? – спросил я. Винтер даже замер от удивления. – Но откуда вы знаете? наконец спросил он. – Откуда вы, черт возьми, это знаете? – Но, должно быть, сказал Беринг с воодушевлением, – в его мире Бернадотт также известен, не так ли, мистер Байард? – Совершенно верно, мистер Беринг. – О, мистер Байард. Я буду вам признателен, если вы будете меня называть просто Германом. Он дружески пожал мне руку. – Только вы должны как можно больше рассказать нам о вашем замечательном мире. В разговор вмешался Рихтгофен: – Я предлагаю, господа, поехать в мою летнюю резиденцию в Дроттинхольме, отужинать там и послушать рассказ о вашем мире, мистер Байард, за парой хороших бутылок. А мы вам расскажем о своем.