Текст книги "Золото дураков"

Автор книги: Джон Холлинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

За завтраком план обсудили, обговорили, что, как и когда, и приступили к работе. Чуда направилась в лес по травы.

– Это дело суть имеющее занимать долгое время, – сообщил Балур, прислонившись к дереву и развлекаясь насилием над грамматикой.

Летти поручила ящеру присматривать за сбором трав: как не один раз повторил Билл, в лесу небезопасно. Но Чуда проехала триста с лишним лиг. Она пересекла лесистые долины Дола. Она кланялась вождям, пряталась от пауков, травила орочьи племена, дарила подарки эльфийским королям и…

И главное не в этом.

А в том, что она выжила. Летти хорошо представляла, что значит пережить эти триста с лишним лиг. А чего не представляла, о том подозревала. Вряд ли Чуде нужна защита. Балур не охранял ее – но следил за ней в лесу.

Чуда наклонилась, приподняла нижние ветки боярышника, проверила слой опавшей листвы под ним. Как относиться к подобному недоверию? Может, все-таки сбежать?

– Уют-трава привередливая и не станет расти повсюду, – пояснила Чуда. – Она любит тень, но не в избытке, сырость, но умеренную, глинистую, но не слишком глинистую почву.

Перечисление фактов успокаивало. Унимало ворох вопросов, так и просившихся на язык.

Она нашла искомое и забросила сноп уют-травы в тавматургическую повозку, катившуюся по лесу следом за хозяйкой. Травы много – но вряд ли хватит усыпить дракона описанных размеров.

– Не знаю, зачем нам суть вообще иметь эту траву, – проворчал Балур.

– Полагаю, – со всей возможной осторожностью выговорила Чуда, – мы пришли к выводу, что будет лучше для нашего плана, если не придется отбиваться от разъяренного дракона.

– Клыки, когти и кровь, – заявил Балур, фыркнув. – Так оно должное идти по-настоящему. Измерение силой и яростью. Суть высвобождение внутреннего животного. Жизнь на границе себя и цивилизации. Бывать честным с собой о том, кто ты есть.

Чуда не ответила. Ей подобное направление мыслей казалось очень опасным. Чуда молча подошла к очередному кусту боярышника.

– План суть звучащий хорошо, – продолжил Балур. – Но планы всегда есть таковые. Они всегда в сути на раз заходить и на два выходить, и будто дерьмо пахнет розами. Но на деле ты суть заходишь на раз и получающий хлоп по черепу, и потом терзающий врагов клыками, и когда в сути выходишь, твое дерьмо есть пахнущее внутренним кровотечением.

Поколебавшись, он добавил:

– Это суть частным примером.

Чуда по-прежнему молчала. Она пыталась сосредоточиться на большом пучке уют-травы перед собой. Надо всего лишь сорвать его и уйти.

Но на поверхности озера появилась рябь. Тревога засновала в водах перепуганной рыбой.

Никаких убийств. Летти пообещала. За исключением стражи. Но Летти пыталась улестить Балура. На самом деле она не хочет убивать стражу. Или хочет?

Нужно отыскать что-нибудь простое и спокойное. Обязательно. План обещал быть бескровным. Правильно? Никаких трупов. Никаких проблем. Все просто. И спокойно. Чуда ухватила пучок травы у самой земли.

– Ты мне суть доверяй, – сообщил Балур. – Мы будем увидевшими дракона, и скоро горы истекают кровью. С травой или без травы.

В руке Чуды сверкнуло пламя – яркое, быстрое. Маленькие пурпурные цветки уют-травы почернели и скукожились. Мгновение – и в ладони осталась лишь пригоршня пепла.

Чуда выпрямилась и глянула на ящера: не заметил. Она растянула губы в мертвой улыбке.

– Здесь ничего нет, – сказала Чуда. – Попробуем в другом месте.

9. Странные отвары

Утро, шатаясь, прибрело к обеду, поковыляло дальше и сделалось вечером. Узкий язык Балура мелькал в воздухе. Запах творимого Чудой варева тучей висел у входа в пещеру. Густой тяжелый смрад лез в глотку и прилипал, будто кровь. Ящер отошел дальше в лес. Летти разозлится, если он не удержится и оторвет пьянчуге голову.

Балур нашел Летти там, где ее не было видно от входа в пещеру. Летти не повернулась к ящеру, но он прочел в едва заметных движениях тела, что она расслабилась, ощутив его присутствие. Летти с Балуром были племя. Те, кто сильнее вместе.

Это длилось уже десять лет. Столько они дрались, убивали и трахались бок о бок. Десять лет кровавого следа из Аналезианской пустыни через Салеру, Батарру и Винланд, перед тем как пересечь Кондоррский хребет и спуститься…

Спуститься куда?

К новым возможностям? Бесполезной растрате времени? Или – к полному дерьму?

Кое-что ящер уже понимал и представлял, чем хотел бы здесь заняться. Главное – в Кондорре жили драконы. Остальное – не важно. Главное – у могучего воина Балура появилась возможность окровавить свой молот о голову дракона. Возможность ощутить огненное дыхание зверя, испепеляющее кожу. Возможность показать драконий клык тощей маленькой человеческой женщине – а таких Балур очень любил, – и увидеть ее большие от восторга глаза. И рассказывать, рассказывать, пока от эля горячится кровь в жилах.

Но для Летти все совсем не так. Она ищет другое, хотя и не знает, что именно. И это тревожило. Племя должно знать себя и своих. Так было уже десять лет.

Она нашла его в пустыне десять лет назад. Она пришла в пески провожатой группки умников. Ученых. Они были племя друг другу. Но не ей. Они заплатили ей за охрану и собрались идти в пустыню, потому что хотели ограбить глубины земли аналезов.

Они думали о пустыне как о девочке, первую ночь стоящей на балконе борделя. Балур вырос в пустыне. Он знал ее – жесточайшую из убийц. У нее много лиц и глубоких сокровищ, но она не отдает ничего. Она крадет жизнь или быстро и дико – или медленно и с улыбкой.

Наниматели Летти, хоть и называли себя «учеными», были кучей глупцов.

Тогда Балуру было все равно, кто они. Он был очень занят. Он умирал. Пустыня не торопясь убивала его.

Он уже три дня оставался без воды. Пятнадцать – без мяса. Чешуи висели мешком. Язык – будто кусок дерева во рту. Глаза пылали огнем. Кожа между чешуй потрескалась, но кровь так загустела, что текла с трудом. Разум покидал Балура.

Он спрятался в руинах, засел между обломанной колонной и огрызком стены. Наверное, там был храм, затерянный, почти погибший среди дюн. Как и Балур. А он сдался. Им больше не двигала даже жажда выжить. Он свернулся клубком и ожидал смерти.

А потом услышал их. Услышал ее. Она советовала им устроить лагерь, потому что близилась буря, и едва сдерживала смех, потому что они совсем ничего не умели.

– Я их буквально спасла, когда они взялись забивать колышки для палатки, а то поразбивали бы себе головы, – рассказывала потом Летти. – Я так ржала, что, если бы не крайнее обезвоживание, наверное, описалась бы.

Балур слышал их разговор. Но смысл не входил в голову. Ученые. Идиоты. Чем бы они ни были, Балур видел в них одно.

Пищу.

Он погрузился в песок, так что наверху остались только хребет, ноздри и глаза, и заскользил вперед. Медленно. Очень. Легко двигаться медленно, когда ты почти мертв. Он убил одного, пока другие еще ничего не заподозрили. Дотянулся, вскрыл ему живот, а они еще не поняли. Балур зарылся мордой в кишки, пил кровь, ощущал, как гладкие потроха скользят в глотку. Пустой желудок скрутило от пищи.

Умники отступили в ужасе, ошеломленные. А он улыбнулся. В пустыне некогда удивляться.

А потом, за мгновение перед тем, как челюсти сомкнулись на глотке второго, прилетела Летти.

Балур сначала подумал: «Она такая маленькая». Он повернулся, чтобы раздавить ее, и додумал: «Маленькая, но острая». Ее клинки полосовали чешуи и ослабевшую, трескающуюся кожу между ними. Он попытался прихлопнуть ее. Она отпрыгнула. Маленькая, острая и быстрая. Затем пришла мысль, подытожившая все: «Надоедливая».

Тогда он взялся драться всерьез, выкладывая все, что осталось от ярости и силы. Он замахал когтями. Она отпрыгнула; кроша старые камни, залезла на стену, на колонну. Колонну Балур разбил. Летти откатилась, он ударил ногой – не попал. Он схватил умника, впился, поедая, стараясь восстановить силу. Летти швырнула нож в глаза. Балур закрылся умником. Она подскочила, стараясь полоснуть по сухожилиям. Он пнул ее, отпихнул. Она отлетела, но покатилась и вскочила.

Так оно шло и шло. Появлялись все новые порезы и царапины – но без смертельных ран. Потом забылись и умники, даже те, что лежали, проливая бесценную влагу в песок. Остался только танец боя. Проверка умения. Друг против друга, выпад против обмана. Кто нанес смертельный удар? У кого первого иссякнут силы?

Сила Балура изменила ему. Он упал, ожидая клинка.

А когда с трудом поднял голову, то увидел, почему не пришла смерть: она стояла на коленях, тяжело дышала и не могла подняться.

Они лежали рядом, рука об руку, а вокруг выл песок.

Через неделю они вместе выползли из пустыни. И с тех пор не расставались.

Племя.

А теперь…

– Ты чего суть думаешь? – проворчал он.

Балур никогда не затруднялся дипломатией. К разговору он относился будто к бою. Бей изо всех сил до тех пор, пока что-нибудь не лопнет и не потечет.

– Это хороший план, – сказала Летти, не глядя на ящера.

– Так ты есть снующая сюда, чтобы уныло глядеть на среднее расстояние, потому что думаешь о том, какой суть хороший план? – изрек Балур, поразмыслив. – Я полагаю в сути, что обоняю запах коровьего навоза.

– А если я полагаю, что не хочу об этом говорить?

Ее слова прозвучали обиженно. Должно быть, она понимала: этот бой ей не выиграть.

– Племя суть делится с племенем.

– Твое племя умерло.

Летти знала: Балур злился, когда она изображала упорное непонимание.

– Мое старое племя суть изгнало меня. Потому я в сути озабоченный не повторять опыт с новым племенем.

Наконец она обернулась. Глаза были – будто вот-вот заплачет. Или ударит.

– Балур, у нас было золото. Наша новая жизнь. Способ начать все заново в Кондорре, вдали от богов, королей, войн, предательства и всякого дерьма. Устроить все по-другому. Теперь все пропало. И мы снова занимаемся тем же самым.

– Ну да, – подтвердил Балур. – Теперь мы есть делающие больше золота. В сути немного подождать, и совсем новая жизнь. Может, она там, где есть немного меньше драконов.

– Я понимаю. Знаешь, тревожит меня вовсе не это.

– И что же тебя в сути тревожит? – старательно выговорил Балур.

Он очень уважал человеческий синтаксис и прилагал все усилия к его цивилизованному соблюдению – чтобы казаться неотесанным дикарем только с виду.

– Теперь, когда у нас есть план – и хороший план, заметь, – я даже довольна, что мы потеряли золото.

Балур не отличался умственным проворством и гибкостью. Но он знал, как убивать беззвучно и незаметно, прокравшись во вражеский лагерь. И потому он запрятал усмешку глубоко в сердце.

– Я думаю, суть дела обстоит больше не в плане, а в партнере. Я думаю, ты суть действуешь, чтобы погасить пламя в своих брюках.

Летти замялась. Потом ухмыльнулась.

– С пламенем в штанах у нас ты – после той шлюхи в Винланде.

Усмешка Балура слегка потускнела.

– Да, я суть не смог рассчитать, – согласился он, кивая.

Летти ухмыльнулась, сверкнув белизной зубов на закатном солнце. Балур ухмыльнулся в ответ. Сзади донесся пронзительный голос Чуды:

– Зелье сварилось!

– Пойдем, – предложил Балур. – В сути спускается ночь. Зелье сварили. А ты имеешь трахнуть в мозг целую деревню.

10. Бедная Этель

Главная проблема приключений, в особенности рискованных, – в неимоверной скуке. Львиная доля любой авантюры – терпение, стоптанные подошвы и просиженные штаны. Летти убедилась в этом сама. Никакому древнему таинственному культу не приходило в голову построить, удобства ради, зловещий храм всего в одном дне езды от города. Никакой давно умерший король не заботился о том, чтобы его похоронили поблизости от его королевства. А учитывая частоту, с какой ужасные чудовища тиранили деревни, эти чудовища обитали чертовски далеко от людей.

Увы, за те минуты, что поют о твоем геройстве, не успеешь выпить и кружку пива. И даже для сочинения целой баллады требуется куда меньше времени, чем для самого завалящего приключения – например, для оглоушивания пары солдат и кражи коровы.

Солдат и корову – надо сказать, весьма ухоженное и упитанное животное – Летти заметила еще в полумиле от засады. Дорога в деревню – полоса гравия в грязи – пьяно вилась вниз по склону, уныло выползала из лощины и пряталась за гребнем холма. Слева и справа расстилались убогие пастбища, где прыщами торчали одинокие деревья. Пейзаж обозревали несколько овец, унылых, как погода. В небе тяжко собирался дождь, но так и не отваживался пойти.

Летти мрачнела вместе с тучами над головой.

– Я говорил тебе продолжительно поспать этим утром, – заметил Балур, по-видимому решивший выступить в роли заботливой мамы. – Ты всегда суть не в себе после утренних преступлений.

Она посмотрела на ящера, сидевшего рядом на корточках. Кусты огромного аналеза скрыть не могли. Но укрыться помогала родовая особенность человекоящеров: прекратив двигаться, они тут же делались похожими скорее на тупой предмет вроде пня или булыжника, чем на живое существо.

– Я что-нибудь не то сказала? – огрызнулась Летти. – Или пожаловалась?

– Ты суть дышишь сердито.

– Это что, снова какая-нибудь ерунда про племя?

– Когда ты бываешь сердитая, ты суть дышишь очень пронзительно, – по-прежнему терпеливо и спокойно объяснил Балур. – Я думаю о твоей тенденции сужения ноздрей. Очень вероятно, что это имеет быть связано с твоими постоянными проигрышами в карты. Ты суть даешь слишком много знаков.

– Я сейчас дам тебе знак, куда засунуть свой хвост, понял?

Хорошо знающий напарницу Балур попал в точку. Летти и в самом деле встала слишком рано. С тех пор ее настроение только ухудшалось.

Сваренное Чудой зелье следовало залить в хлеб. Оказалось, что если и есть профессия гаже наемного искателя приключений, так это хренов пекарь. Они встают с самым проклятым рассветом. Нет, даже не с рассветом, а с его гребучей розовой вонью, которая только показывается из-за горизонта, словно пук срамных волосьев на монстре. Они встают, когда петух еще переминается с лапы на лапу и думает сонно, что хрен с ними, ничего не станет, если поваляются еще четверть часа.

Летти искренне порадовалась, что Балур не позволил ей начать карьеру пекаря.

К тому же вставать пришлось гораздо раньше хренова хлебодела. От Брекканского леса до деревни – добрых две лиги. Все предприятие чуть не покатилось в тартарары из-за того, что Летти звучно зевнула во весь рот. Но когда пекарь сонно вломился в кладовку, чтобы выяснить природу шума, Летти уже висела, прилепившись к потолочным балкам, а деревенский болван не сообразил поднять голову.

Когда он отвернулся, Летти спрыгнула, хряснула ему в основание черепа тяжелой дубинкой, разлила молоко на пол, чтобы изобразить, будто бедняга поскользнулся, отравила тесто и была такова.

И не вздремнула после. А теперь Летти собиралась учинить разбой, жалела о потерянном сне и злилась из-за невозможности пожаловаться на жизнь. Угораздило же сделать своим лучшим другом самодовольного ехидного засранца!

Летти вздохнула. Хотеть лучшей жизни одно дело – но попробуй стать достойной такой жизни. Попробуй переделать себя.

Ограбить дракона – и то легче.

Летти наблюдала за солдатами, коровой, встающим солнцем. И проклинала их по очереди.

Сзади зашуршало. Летти поморщилась. Лучше было бы держать Билла, Чуду и Фиркина подальше от разбоя. Но Билла с Чудой нужно переодеть, а Фиркина никто не хотел оставлять одного ни на секунду.

Летти обернулась – посмотреть, кто именно пытается все испортить. Билл. Помимо воли Летти ощутила, что злость слегка унялась.

А потом Билл взял и вправду все испортил. Он открыл рот и сказал: «Этель?»

– Нет, Летти, – поправила она. – Мы приятели уже два дня.

– Нет же, – возразил Билл и потряс бестолковой головой. – Я знаю эту корову. Это Этель!

Летти закрыла глаза. «Я знаю эту корову»! Надо же! Конечно, были подозрения насчет того, что Кондорра – глухая деревня, но не настолько же! Потому Летти предпочитала работать в городах. Там пристрастия более предсказуемы.

– Я предполагаю, ты в сути желающий привлечь ее как сообщницу? – осведомился Балур.

– Вы оба помните ту часть плана, где мы должны напасть из засады? – прошипела Летти.

– Это моя корова, – упрямо повторил Билл.

– Технически – это суть не твоя корова, – сказал Балур, зачем-то желающий продолжить диалог.

– Я растил ее с телячьего возраста, – возразил Билл.

– Главная причина, по которой мы имеемся здесь, суть конфискация драконом Мантраксом твоей фермы, включая… – Балур умолк на мгновение, подчеркивая финал фразы, – Этель.

На краткое, но благословенное время Билл прикусил язык и за эти секунды, похоже, пересмотрел понятие здравого смысла применительно к ситуации, а потому заметил:

– Но ведь они ведут ее на корм дракону. Чтоб Мантракс размял желудок нежной говядиной.

– Да! – прошипела Летти. – Именно потому мы берем ее, накачиваем отравой и скармливаем дракону. Это же твой чертов план!

– Но это моя корова, – повторил Билл. – Я ее растил.

Летти закрыла лицо ладонями, затем сквозь пальцы поглядела на дорогу. Солдаты приблизились.

– Лезь назад, в вонючий куст! – прошипела Летти.

Но Биллу взбрело в голову выйти на дорогу!

– Эй, это моя корова! – заорал он.

Летти глянула на Балура.

– Может, это суть такое искусное отвлечение, – предположил ящер.

– А когда его распотрошат двое солдат, это тоже будет искусным отвлечением? – осведомилась Летти.

Балур слегка задумался.

– Значит, добычу в сути придется делить на четверых, а не на пятерых, – наконец изрек он.

На дороге дела приняли дурной оборот. Первый признак: оба стражника обнажили мечи и глядели на Билла с недоверием и страхом – словно на мышь, выскочившую из норы, взобравшуюся на обеденную тарелку и требующую сыра.

– Ты, мать твою, кто такой? – спросил первый солдат.

– Он сказал: это его корова, – сообщил второй.

– Смешно, – заметил первый.

– Не смешно, – возразил второй.

– Он не похож на Мантракса, – сказал первый.

– Он же шутку не договорил, – не согласился второй.

– А это корова Мантракса.

– А вот это, клянусь мамой, уже смешно.

– И если ты не Мантракс… – выговорил первый, адресуясь к Биллу.

– А вот это, – заметил второй, – отличный финал шутки.

– Катись к гребаной матери отсюда, – заключил первый.

Стражники были разные. Один высокий, другой низкий. Один толстый, другой тощий. Один с редкими сальными локонами цвета соломы, другой с плотными рыжими кудряшками. Один бледный, другой смуглый. Одинаковой у них была только презрительная ухмылка.

– Это моя корова, – очень четко и раздельно выговорил Билл.

Первый солдат посмотрел на второго, затем снова на Билла.

– Ну ты и тупой болван!

Летти отметила, что с этим трудно не согласиться.

– Мы всегда в сути использования его кишок наружу как искусного отвлечения, – задумчиво прошептал Балур, – планировал он отвлечение или нет.

Летти вздохнула. Да, искушение велико. Ящер иногда говорит дело. Да, Билл приятно выглядит, но в мире много симпатичных молодых людей, и многих можно нанять за деньги. Правда, план-то придумал Билл. И пусть он не имеет понятия о разбое и не смыслит в засадах, но ведь знает план замка. Если сейчас не вмешаться, кому тащить отравленную корову от входных ворот до драконьего логова?

К тому же делать из компаньонов, пусть и недавних, подсадную утку – не слишком-то благородно. А ведь Летти искренне хотела исправиться.

Она вышла из тисового куста и пошла к Биллу. Стражники отпрянули. Летти с удовольствием отметила, что еще не растеряла класс. Эти олухи и не подозревали о том, что кто-то сидит в кустах.

Затем пошевелился Балур.

– Ну, суть ладно, – проворчал он, возникая из кустов, словно геологическое явление.

Это подействовало на солдат гораздо сильнее, чем вид недоспавшей Летти. Та выругалась про себя.

– Это что за хрень? – выговорил первый.

– Это самодеятельность недоумков-дилетантов, – ответила Летти, оглядываясь по сторонам, и сказала Биллу: – В кусты! Немедленно!

– Но мы не можем, – промямлил он. – Это же моя корова!

– Да, – подтвердила Летти, тряхнув головой. – Я знаю. Ты уже повторил три раза. Но нам нужна корова, а тут, – она обвела рукой окрестные поля, – их мало. Вернее, совсем ничего. Потому нам нужна эта корова. Так что, пожалуйста, иди в кусты и позволь взрослым сделать дело.

– Вы освободите хренову дорогу прямо сейчас, – приказал второй и робко махнул мечом. – Мы по делам Мантракса. А он не любит, когда его делам мешают, э-э… – Он поглядел на Балура и закончил: – Штуки вроде тебя.

– Не могли бы вы помолчать, пока я вразумляю коллегу? – осведомилась Летти.

Солдат открыл рот.

– Суть лучше слушать ее, когда она такова, – посоветовал Балур. – С ней бывает очень трудно договориться, когда она такова.

Солдат закрыл рот.

– Я хотела бы сказать, что мне очень жаль твою корову, – сообщила Летти. – Но не скажу. Потому что мне трижды наплевать. Мне просто нужна корова. Эта гребаная жирная корова позволит мне заиметь столько гребаного золота, что я смогу, расплавив его, сделать целое гребаное стадо гребаных жирных золотых коров. Так что ты сейчас уберешься с моей дороги, перестанешь мешать и уйдешь в трижды клятые кусты. Ты понял?

Похоже, фермерский рассудок наконец-то зашевелился. Билл оторвал взгляд от коровы и посмотрел на кусты.

– Вам нужна корова? – спросил первый солдат. – Вы надеетесь, что сумеете украсть…

Летти взмахнула рукой – не глядя. В горле стражника возник воткнувшийся по рукоятку нож. Хрипя, солдат осел наземь.

– А я суть предупреждал, – заметил Балур, качая головой. – И был очень ясный.

Секунду второй солдат лишь сопел, широко раскрыв рот. Затем из него вырвался вой. Солдат бросился на Летти.

Точнее, он бросился на летящий боевой молот Балура.

Второй упал наземь. Не захрипел даже.

Летти посмотрела на оцепеневшего Билла.

– Ну и? – спросила она.

– Кажется, идти в кусты уже незачем, – ответил он, глядя на мертвых солдат.

Когда Чуда и Билл принялись одеваться в снятую с трупов форму, Балур отвел Летти в сторонку.

– Что такое? – рявкнула она.

– С тобой суть все в порядке?

Летти не сразу поняла, чем Балур так серьезно озабочен.

– Да. Конечно. А в чем дело?

Она так удивилась, что почти перестала злиться. Вот ведь – громила, а заботливый, переживает.

В воздухе мелькнул длинный раздвоенный язык. Ящер посмотрел на Билла.

– Ты в сути спасла его. Ты не имела ожидания, пока они нападут. Не захотела его бросать на отвлечение. Ты в сути встала и подверглась опасности.

Летти бросила взгляд на мертвых и голых стражников.

– Опасность? В самом деле?

– Суть немного. – Балур пожал плечами. – Но все же опасность. В ненужном количестве.

Под его взглядом Летти поежилась. Ящер не шутил. И его намеки Летти совсем не нравились.

– Ну и? – спросила она.

– Может, оно в сути совсем ничего, – сказал Балур, – но только имею думать, что Летти за границей Кондорры не стала бы делать то, что сделала сейчас.

Он поднял голову к свинцовому низкому небу.

– Вот из-за таких вот событий я суть тревожусь, что ты становишься лучшим человеком.

На том Балур умолк и оставил Летти в одиночестве – обдумывать намеки во время долгого подъема по горным склонам к пещере Мантракса.