Текст книги "Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации"

Автор книги: Джон Хемминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Перед тем как уехать из Куско в марте, Франсиско Писарро предпринял первые шаги к тому, чтобы завоеванные территории превратить в испанскую провинцию. Он продолжил этим заниматься, как только достиг Хаухи. Испанцы по-прежнему занимали только два перуанских города, Куско и Хауху, и Писарро превратил каждый из них в город с испанским самоуправлением. В Куско он совершил необычную церемонию, чтобы превратить столицу империи инков в город испанцев. Он описал ее в официальном акте основания города:

«В ознаменование основания города, которое я провожу, и владения, в которое я вступаю, сегодня, в понедельник 23 марта 1534 года, у этой виселицы, которую я приказал возвести в середине этой площади несколько дней назад, на ее каменных ступенях, которые еще не закончены, с помощью кинжала, который я ношу на своем поясе, я, Франсиско Писарро, вырезаю кусок из этих ступеней и отсекаю сучок от древесины, из которой сделана виселица. Я также осуществляю все другие действия, означающие вступление в право владения и основания этого города… даю имя городу, который я основал: самый выдающийся и великий город Куско».

Далее в акте основания города Куско говорилось о том, что городская собственность распределяется между 88 солдатами, которые решили остаться в нем и стать его жителями. Актом основания города также назначался муниципалитет города, в который входили 2 алькальда, или мэра, и 8 членов городского управления; все они, конечно, были офицерами оккупационной армии. 29 октября этот городской совет собрался и долго дебатировал вопрос о том, какой длины должен быть каждый земельный надел. Договорились, что длина будет составлять 200 футов, и улицы и дворцы центральной части Куско были распределены между завоевателями исходя из этого. 25 апреля Писарро провел похожую церемонию основания города в Хаухе, сделав этот город столицей испанцев в Перу, и разделил его между 53 испанцами, которые приняли решение остаться здесь на жительство.

Документы, относящиеся к испанским поселениям в Куско и Хаухе, настойчиво требовали, чтобы к местным жителям этих городов было доброе отношение. В акте основания Куско содержался совет горожанам построить церковь и городскую стену, применяя строительные материалы из неоккупированных испанцами областей и складов, при этом «не отбирая дома у местных жителей». В преамбуле к этому документу Писарро напоминал своим людям, что «местные жители этой страны „…“ были созданы по воле Божьей нашими братьями и являются потомками нашего прародителя». Новый городской совет собрался 1 апреля и принял ряд резолюций, берущих под защиту дома, собственность местных вождей и их самих. В частности, должна была сохраняться свобода Великого Инки Манко, и было «нельзя каким-либо способом лишить его власти над индейцами, что бы ни случилось».

Покидая Куско, Писарро приказал, чтобы ни один испанец не занимался поисками золота и серебра, не отнимал их у местных жителей и не уходил за пределы города на их поиски. Естественно, золотая лихорадка усилилась среди солдат, оставшихся в городе. Вскоре они гневно потребовали отменить этот приказ. Писарро сделал им выговор и объяснил, что грабежи должны прекратиться, «потому что если досаждать индейцам требованиями золота и серебра, то они могут взбунтоваться. Сейчас этого надо избегать, пока здесь не появится больше испанцев». И даже тогда золото следует брать только у местных правителей, а не у простых людей. Писарро узнал, что алчный конкистадор Гонсало Мальдонадо лишил свободы верховного жреца Вильяка Уму с целью вымогательства сокровищ. Писарро был в ярости. Он издал указ о том, что нарушение его предыдущего приказа повлечет за собой смертный приговор и полную конфискацию собственности. Вильяк Уму был освобожден, а большое количество добытых вымогательством сокровищ было сдано и отвезено в Хауху, «чтобы помочь королю в его войнах». Чтобы заставить своих неугомонных солдат вести себя хорошо, в конце июля Писарро послал Эрнандо де Сото назад в Куско в качестве своего заместителя. В своих инструкциях, которые он дал Сото, он подчеркивал, что тот не должен допускать, чтобы испанцы требовали золото у местных жителей или заставляли их добывать его. «Особенно позаботьтесь о том, чтобы с индейцами хорошо обращались, не допускайте, чтобы они испытывали какие-нибудь трудности по вине испанцев, на чьем попечении они находятся». Когда Сото выступил в роли председателя на заседании городского совета Куско 29 октября, совет постановил, что «ни одно здание и ни одна стена жилого дома, принадлежащего мамаконам [святым девам] или местным жителям, не могут быть передвинуты или разрушены тем, кто обнаружит их на территории своего земельного участка. А также все эти люди должны оставаться в своих жилищах, в которых они жили до сего дня, пока губернатор не распорядится по-другому».

Эти праведные предписания в пользу местного населения делались без особого энтузиазма. Их авторы признавали, что ограничения необходимы только до той поры, пока в Перу к испанцам не прибудет достаточное подкрепление, чтобы обеспечить полное покорение страны. Эти предписания также показали, что завоеватели все еще продолжали беспокоить местных жителей, после того как первая партия золота и серебра уже прошла переплавку.

Подкрепление к испанцам уже шло. Эрнандо Писарро, проезжая на обратном пути в Испанию через Панаму и острова Карибского бассейна, обратился с просьбой прислать еще колонистов. Его кампания по вербовке колонистов дала ошеломляющие результаты. Сообщения о сокровищах, плывущих в Испанию, наэлектризовали испанские поселения на островах Карибского бассейна. Вскоре началось массовое перемещение людей, охваченных золотой лихорадкой. Чиновники в Пуэрто-Рико жаловались, что «вести из Перу так удивительны, что заставляют сниматься с насиженных мест даже стариков, не говоря уже о молодежи… Здесь не останется ни одного человека, если их всех не связать». Гарсия де Лерма жаловался из Санта-Марты, что всех охватила «жадность Перу», а Аудиенсия (судебная администрация) острова Эспаньола сетовала на массовый отъезд. Гонсало де Гусман сообщал императору, что все испанцы с его острова Фернандина хотят уехать в Перу. Франсиско Мануэль де Ландо так описывал свои отчаянные попытки остановить бегство из Пуэрто-Рико: «И день и ночь я настороже, чтобы не дать никому уехать, но я не уверен, что смогу удержать их. Около двух месяцев назад я узнал, что некоторые подняли бунт и хотели уплыть на лодке. [Их перехватили], и троих из них выпороли, а остальных покалечили в моем присутствии: некоторых высекли кнутом, а другим отрубили ступни ног». Король издал указ, что никому нельзя уезжать в Перу, если только ты не купец или не едешь туда за своей женой. Но каждый пригодный к этому корабль вскоре уже плыл по Тихому океану, переполненный людьми, страстно ищущими приключений. В начале 1534 года 250 человек добрались до Сан-Мигеля, но только 30 из них пошли дальше и присоединились к Писарро в Хаухе в конце апреля.

К тому времени, когда Писарро завоевал Перу, целое поколение испанцев уже выросло в колониях, находящихся в обеих Америках. Испанцы далеко обогнали другие европейские народы в своем агрессивном колониализме: ими двигало стремление создать миниатюрные Испании в тысячах миль от своей родины. Недавняя реконкиста в самой Испании и изгнание из нее мавров научили испанцев понимать важность основания постоянных поселений на только что завоеванной территории. Проблема состояла в том, чтобы убедить испанских первопроходцев остаться в Вест-Индии в качестве постоянно живущих там колонистов.

При организации первых испанских поселений, таких, как остров Эспаньола (современный остров Гаити и Доминиканская Республика), все расходы и сама инициатива завоевания исходила от испанского короля. Первых поселенцев побуждали остаться тем, что им в награду отдавали определенное количество местных жителей, которые должны были помогать им возделывать земельные угодья. Испанец получал право на пользование землей с проживающими на ней индейцами и назывался «энкомендеро». Испанец-энкомендеро отвечал за религиозное воспитание принадлежащих ему индейцев; в первых поселениях у каждого испанца было во владении от 50 до 100 индейцев. Было очень много споров на тему о нравственной стороне такой системы, которая вскоре переродилась в некую форму набора рекрутов на подневольный труд. Наконец, в 1520 году Карл V издал указ об отмене этой системы с намерением оставить индейцам свободу и уравнять их в правах с испанцами.

Но до того, как вся эта система могла быть изменена, Кортес совершил свое завоевание Мексики, которое произвело на всех такое впечатление. Его последователи отправились туда за свой собственный счет, и им пришлось завоевывать огромную вражескую империю. Учитывая разницу в условиях, Кортес разделил индейцев среди своих последователей в качестве награды им за их необыкновенные достижения. Он хотел, чтобы все испанцы в Мексике – а их было совсем немного – жили в одном месте из соображений безопасности. Поэтому он издал указ, чтобы индейцы, находившиеся у каждого испанца во владении вместе с землей, платили ему дань в виде различных продуктов их труда, которые следовало привозить в городской дом их энкомендеро. Эта новая система была рекомендована королевской властью правительству Мексики в указах, опубликованных в ноябре 1526 года. Теперь индейцы были обязаны так же платить дань произведенными ими товарами, но не должны были лично служить своим энкомендеро.

Мексиканская система, дающая право на пользование землей вместе с проживающими на ней индейцами, была взята на вооружение и в Перу, согласно договору с Писарро 29 июля 1529 года. Ввиду того, что Писарро собирался предпринять завоевательный поход за свой собственный счет, он был облечен полномочиями жаловать своим сподвижникам земельные наделы вместе с проживающими на них индейцами при условии, что он будет соблюдать ограничения, касающиеся подневольного труда и личного обслуживания, которые содержались в указах от 1526 года. Этот прием, казалось, в равной степени удовлетворял неотложные потребности как королевской власти, так и самих завоевателей. Король Испании получил империю ничем не рискуя и не понеся никаких расходов. Он побуждал своих подданных оставаться и заселять новую территорию, предоставляя им возможность жить в роскоши. Его совесть была чиста, так как он издал указ о том, что индейцы должны платить дань своим энкомендеро не большую, чем если бы они заплатили налог в государственную казну в Испании. Наделение правом пользования землей вместе с проживающими на ней индейцами было наградой завоевателям за их выдающиеся деяния или, скорее всего, попыткой королевской власти добиться контроля над процессом завоевания путем поддержки всех захватов завоевателей.

Писарро, как лидер конкисты, хотел, чтобы его сподвижники образовали европейские общины. Граждане каждого муниципалитета составляли боеспособное ополчение, если они оставались жить все вместе, а не рассеивались по своим удаленным усадьбам. Сами конкистадоры были счастливы жить в общинах, в стаях, так сказать, где не нужно прилагать ни умственных, ни физических усилий. Они жили в такое время, когда источником богатства был обычно доход от земельных владений: торговля и ручной труд были не в чести. Единственными достойными мужчины способами разбогатеть были получение наследства, брак или военная добыча в завоевательном походе. Большинство конкистадоров были крестьянами или ремесленниками, для которых груды произведенной индейцами продукции были вершиной роскоши.

Таким образом, в Мексике и Перу получило развитие такое необычное явление, как энкомьенда. Индейцы, живущие на определенной территории или подчиненные какому-то определенному вождю, «вручались под защиту» энкомендеро. Сами местные жители продолжали оставаться собственниками земли, но над ними царила королевская власть и ее чиновники. В качестве награды и взятки энкомендеро – чтобы побудить его остаться на жительство в Вест-Индии – давалась возможность жить в роскоши, которую ему обеспечивали индейцы его земельного владения. Они должны были доставлять в его городской дом большое количество своей продукции и драгоценные металлы. Он проживал в городе с испанским самоуправлением, и ему в действительности запрещалось жить в пределах подаренной ему земли. Считалось, что он должен только развлекаться в обществе своих испанских друзей, обеспечивать религиозное воспитание своих подопечных и быть готовым воевать в рядах ополчения. Но некоторые принципиальные вопросы все еще не были решены: каких размеров «дань» должны платить местные жители своим энкомендеро? Кто должен физически трудиться в рудниках, на строительстве дорог и других общественных работах? На какой срок энкомендеро получил свои права?

После того как сокровища Кахамарки, Хаухи и Куско были переплавлены и поделены, завоеватели захотели получить право владения землей с проживающими на ней индейцами. Писарро рассудил, что настало время, когда он может начать таким образом награждать своих людей. Это был уже переход от завоевания к постоянной оккупации. «Он хотел подтолкнуть своих людей к тому, чтобы они остались жить в Куско. Без сомнения, они оставались с большим риском для жизни, так как их было так мало, а местных жителей так много. Поэтому он очень щедро раздавал земли, размер некоторых доходил до целых провинций и был таким, какой бы ни попросили». «Одному конкистадору была пожалована земля с 40 тысячами индейцев, и все, кто остался на жительство, получили огромные земельные владения с не менее чем 5 тысячами подданных». Королевская власть также получила щедрый дар. «Около 12 тысяч индейцев вместе с семьями из Кольяо были отданы во владение его величеству; они жили рядом с рудниками, так что могли добывать золото для его величества». Писарро начал раздавать свои щедрые награды в марте 1534 года, до отъезда из Куско, и продолжил по приезде в Хауху. 20 апреля он предложил испанцам поселиться в Хаухе в обмен на земельные владения с индейцами, и 53 человека приняли его предложение.

В действительности любой солдат, который побывал в Кахамарке, мог получить земельное владение, если он решался остаться в Перу. Это относилось ко всем солдатам независимо от социального происхождения. Это был один из тех редких случаев, когда испанские крестьяне или ремесленники могли вдруг стать богатыми людьми. Писарро был склонен давать самые большие и лучшие земельные владения своим собственным родственникам или слугам или же испанцам из своей родной Эстремадуры.

23 мая 1534 года в Хауху приехал бывший секретарь Писарро Родриго де Масуэлас. Он приехал прямо из Испании и привез с собой подписанные дарственные документы и королевские указы, которые были изданы год назад, когда король не имел представления ни о размерах Перу, ни об успехе завоевательного похода. Эти указы обязывали Писарро обращаться с индейцами как со свободными людьми, имеющими перед королем Испании такие же даннические обязательства, как и его испанские подданные. Дань, которую они были обязаны платить королю, должна была поступать к энкомендеро только по районам, а не прямо королю. Более того, энкомендеро не могли определять размер податей, которые индейцы должны были платить лично ему. Прежде чем давать в награду земельные владения, Писарро должен был лично посетить те районы, о которых шла речь, изучить состав населения и все условия, а затем определить размер налога, который должен был быть умеренным и состоять только из местной продукции. Но на самом деле Писарро даже не предпринимал попыток таких инспекций. Он раздавал огромные земельные владения, основываясь на слухах и говоря себе, что отдает их «на хранение» вплоть до окончательного распределения, и обязывал тех, кто их получает, выполнять королевские предписания, касающиеся защиты индейцев.

27 июня конкистадоры, входящие в новый городской совет Хаухи, обратились к Писарро от имени своих сограждан с просьбой выделить еще земельные владения. Они доказывали, что это необходимо, чтобы обеспечить индейцам «защиту» от жестокого обращения со стороны других испанцев. Писарро чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пойти навстречу этой просьбе. Многие тысячи перуанских индейцев были отданы под покровительство членов победоносной испанской экспедиции. Хотя местные жители этого еще не знали, но они поменяли хозяев. С этого времени продукцию, которую они раньше доставляли в гражданские и храмовые склады инков, нужно было везти в дом испанского конкистадора, и большую часть года местным жителям придется заниматься работой на своего энкомендеро. Индейцев из городов Бомбон и Тарма Писарро подарил королевскому казначею Алонсо Рикельме, человеку, который защитил Хауху от армии Кискиса. В дарственной он написал: «Я вручаю этих индейцев вам, „…“ чтобы вы использовали их в своих усадьбах и на полях, в рудниках и на фермах. Для этого я облекаю вас свободой действий, правами и властью… При этом подразумевается, что вы обязаны обращать их в нашу святую католическую веру и воспитывать их в ней, и обращаться с ними всеми хорошо, как это предписывают указы, изданные для их же пользы».

К концу августа Писарро уехал из Хаухи на побережье. Он хотел увидеть храм Пачакамака и сделать еще одну попытку обнаружить сокровища, которые ускользнули от его брата Эрнандо восемнадцатью месяцами раньше. Слух о том, что индейцы подняли восстание, заставил его поспешить назад в горы, но тревога оказалась ложной. По пути назад в Хауху Писарро наблюдал за вереницами индейцев-носильщиков, с трудом поднимающихся вверх по долине Лунауана с грузами продуктов питания, выращенных на побережье, и изделиями, привезенными из Европы, для живущих в горах испанцев. Казалось нелогичным, что своей столицей испанцы сделали город, расположенный так далеко от моря. Писарро решил перенести свою столицу на побережье, где высота над уровнем моря и климат были более благоприятны для испанцев, на такое место, где он будет близок к морским путям сообщения. Губернатор обсудил этот вопрос на заседании 29 ноября. Испанцы, проживавшие в Хаухе, выбрали троих человек, чтобы они исследовали места возможного размещения столицы на побережье. Сам Писарро выехал в конце декабря и выбрал место в устье реки Римак. Новый город был основан 5 января 1535 года и получил название Сьюдад-де-лос-Рейес (Город королей). Улицы и площади в нем были размечены по плану, как это принято в Испании, и вскоре вырос испанский город. Только испанское название его не сохранилось. В конце XVI века город получил название на местном языке, которое в искаженном виде звучало как Лима.

Некоторые испанцы не откликнулись на призыв Писарро остаться на жительство в Перу. Они предпочли уехать домой, в Испанию, вместе со своей долей сокровищ из Кахамарки, Куско и Хаухи. Писарро чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить им уехать. Группа испанцев, в которую входил хронист Хуан Руис де Арсе, покинула Хауху в середине июля. Во главе отряда был королевский казначей Антонио Наварро, который захватил с собой блестяще написанное подробное повествование Педро Санчо и отчет городского совета Хаухи. К этому моменту Мигель де Эстете и Диего де Трухильо уже закончили вести свои записки. Из всех очевидцев, которые оставили такие прекрасные письменные свидетельства о первых годах конкисты, один Педро Санчо продолжил свое повествование после этого времени, но он написал его почти сорок лет спустя. В результате этого в истории конкисты есть существенный пробел. Первые сенсационные рассказы о завоевательном походе немедленно стали бестселлерами по всей Европе. Письмо Гаспара де Эспинозы из Панамы, написанное 15 июля 1533 года, было быстро опубликовано в Нюрнберге и Венеции. Прозорливый печатник из Севильи Бартоломе Перес опубликовал записки Кристобаля де Мены в апреле 1534 года, а записки Сереса – в июле. Венецианские картографы немедленно воспроизвели карты Перу, и к октябрю записки де Мены уже имели хождение на итальянском языке.

Возвращавшихся завоевателей встречали как героев, как и подобало встречать богатых молодых людей, которые только что завоевали неизведанный мир. Император Карл V собирался воевать с маврами в Тунисе и занял не менее чем 80 тысяч дукатов у этих конкистадоров. Некоторые из них направились в Мадрид, чтобы поцеловать руку императрице. Хуан Руис де Арсе на всю жизнь запомнил прием, который им оказали придворные дамы. «В Мадриде нас было 12 конкистадоров, и мы потратили огромное количество денег, так как король отсутствовал и при дворе не было рыцарей. Каждый день у нас было столько вечеринок, что некоторые остались без денег. Проводились и рыцарские турниры, и шумные сборища, и игры; и все были расточительны, что было и неудивительно». Руис де Арсе был одним из благоразумных конкистадоров, который из своей доли сокровищ инков оставил себе достаточно средств, чтобы вести жизнь, полную роскоши, в окружении лошадей и слуг.