Текст книги "Хаос и Амбер"

Автор книги: Джон Грегори Бетанкур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 12

Я взволнованно вдохнул и выдохнул.

– Его нет слишком долго.

– Пожалуй.

– Ты не волнуешься?

– Волнуюсь, – ответил Эйбер. – Немного. – Он серьезно посмотрел на меня. – Ты же не думаешь, что он мог бы бросить нас здесь, правда? Да, ко мне он особо нежных чувств не питает, и к тому же я просто‑таки к вам откровенно навязался. Но если бы отец увидел, что дела плохи, думаешь, он бы удрал в Тени со спокойной совестью, а нас оставил бы тут?

– Не знаю, – признался я. В конце концов все, во что я привык верить с пеленок, оказалось искусно сплетенной ложью. И в Джунипере Дворкин меня то и дело обманывал. Я‑то думал, что он обо мне заботится – и обо всех нас заботится – и пытается всех нас защитить. Но бросил ли бы он нас, если бы для него это стало единственным способом спастись самому?

Я откусил еще кусочек медовой булочки и попробовал более вдумчиво изучить создавшееся положение вещей. Наш отец обладал могуществом, которое я пока даже не смог полностью оценить. Сейчас он мог находиться где угодно. Он мог стоять за дверью этой столовой, а мог затаиться в ему одному ведомом замке за несколько тысяч миль отсюда… А могло быть и так, что он вообще исчез из этого мира. Смотался, к примеру, в другую Тень, где его никто не найдет.

Способен ли он был бросить нас на произвол судьбы? Если бы дела пошли худо, разве он мог покинуть нас здесь, одиноких, ничего не понимающих в происходящем, а сам при этом спастись бегством, и тем уберечь свою шкуру?

Я вспомнил обо всех передрягах, которые ему довелось пережить, чтобы спасти меня в Илериуме. Для него куда безопаснее было бы бросить меня там и дать мне погибнуть от рук адских тварей. И все же отец рискнул собственной жизнью, чтобы спасти меня – а также жизнью любимой дочери Фреды. Люди, готовые бросить своих отпрысков и бежать куда глаза глядят, так себя не ведут.

И все же я мог представить, что отец, почувствовав беду, в спешке мог бы и оставить здесь меня и Эйбера. Если он убедил себя в том, что в Запределье мы будем в безопасности, почему бы ему нас тут не оставить? Да, он был моим отцом и притом – могущественным волшебником, но в последние двадцать лет моей жизни я от него ни одного слова правды не слышал. Все, во что я только верил, оказалось ложью. Теперь я осознавал, что на самом деле совсем не знаю Дворкина и не могу предсказать его поступки.

Итак: мог он нас бросить? Да, мог.

Бросил бы? Этого я не знал.

– И потом, – изрек Эйбер, оторвавшись от порции бифштекса с яичницей, которую перед ним поставил слуга, – мы понятия не имеем о том, вправду ли с ним что‑то стряслось.

– И где же он, в таком случае? – спросил я.

– Может быть, решил погостить у каких‑нибудь приятелей – придворных.

– Я думал, у него никаких дружков при дворе нет.

– Ну… пара – тройка наберется, я так думаю, пусть они и не выказывают ему открытого расположения. Возможно, пытается восстановить и укрепить былые союзы.

– Ты пробовал вызвать его через Карту?

– Ты сбрендил? Когда я в последний раз попытался такое сделать, он мне чуть голову не откусил. Я, видите ли, испортил ему какой‑то архиважный опыт. Ну и он заставил меня дать клятву, что больше я так никогда делать не буду.

Я хмыкнул.

– Ну а я ему таких обещаний не давал. Так что позавтракаю – и попробую до него достучаться.

– Уж лучше я, чем ты.

– Может, он после аудиенции встретил старую подружку…

– Скорее – старую женушку.

Я вздернул брови.

– И много их у него было?

– По моим скромным подсчетам, – ответил Эйбер, – как минимум шестеро из Владений Хаоса, и еще две – из Запределья… правда, я слышал, будто бы одна из жен не дожила до конца первой брачной ночи, так что ее, пожалуй, можно не считать. Ну а сколько у него было супружниц в Тенях – это ему одному известно. В том числе – и твоя матушка, верно?

– Нахал.

– Ублюдок.

Я не спросил, кого из нас он имел в виду. Для меня это было буквальное определение, для отца – образное, а в данном случае годилось и для меня, и для Эйбера.

– Когда он вернется, – посоветовал мне Эйбер, – можешь сам у него уточнить насчет точного количества. Если он считал, конечно.

Я фыркнул.

– Он всю жизнь врал. И до сих пор врет, насколько я понимаю. Я не могу верить ни единому его слову.

– Правильно. – Эйбер пожал плечами. – Всем до единого в семье известно, что он соврет – недорого возьмет. В этом – часть его обаяния.

Я вздохнул.

– М – да. Наша сказка хороша, начинай сначала. Мы не знаем, где он, не знаем, что произошло во время его встречи с королем Утором, не знаем, когда он может явиться домой.

Эйбер снова пожал плечами.

– Да, примерно в таком духе. И все равно я считаю, что пытаться связаться с ним тебе пока не стоит.

– Если у тебя есть план получше, я готов его выслушать.

– Увы, такого плана у меня нет.

Потом мы молча поглощали пищу. Я замечал, что Эйбер искоса поглядывает на меня, и начал нервничать и ерзать на стуле, поскольку всегда терпеть не мог, когда на меня вот так пялятся. Всю жизнь из‑за этого психую.

– Ладно, – изрек я, когда терпение у меня лопнуло. Я положил вилку рядом с тарелкой и посмотрел на брата в упор. – Ты уже минут десять на меня таращишься. Что не так? – Я похлопал себя по макушке. – У меня рога растут, или что?

– Я все думаю о том видении, которое тебе было вчера, – признался Эйбер. – И о том, каким образом ты разделался с воинами лай ши'он. Это очень сильно смахивает на фокус с Логрусом. А когда змей впихнул тебя обратно в твое собственное тело, он прибегнул к помощи первородного Хаоса.

– Это еще что такое?

– Природная стихия. Ее опасно вызывать и управлять ею очень трудно, если не имеешь опыта и терпения. Змей ни за что не воспользовался бы этой силой, если бы у него еще что‑то было в запасе.

– Говоришь, опасно вызывать? А в чем опасность?

– До какого‑то момента ты можешь управлять первородным Хаосом, но у него, можно сказать, есть собственное могущество и собственная воля.

– То бишь он может предать тебя?

– Угу. И если он вырвется на волю, он угробит все и всех, к чему только ни прикоснется. Питаясь смертью, он будет становиться все огромнее. И если станет достаточно велик, может уничтожить всю Тень целиком.

Я ахнул.

– И змей, стало быть, пульнул в меня этой дрянью?

– К счастью, ты там присутствовал не в телесной форме. Будь это так, ты бы сейчас здесь не сидел. – Он изучающе посмотрел на меня. – Он явно тебя боится. Этот твой трюк с Узором… Какие У тебя еще, интересно, имеются способности?

Я небрежно махнул рукой.

– Лично я никаких за собой не знаю.

– Может быть, тебе все же стоит попытать счастья с Логрусом, задумчиво проговорил Эйбер. – Если бы только ты смог им управлять…

– Благодарю покорно. – Я покачал головой. Я точно знал, что с Логрусом у меня ничегошеньки не выйдет. – Думаю, отец не врал, когда говорил, что Логрус убьет меня, если я попытаюсь войти в него. Так что я не горю желанием рисковать.

– Я мог бы замолвить за тебя словечко хранителю. Может, у него есть в запасе какое‑нибудь другое испытание. Если он решит, что тебе не опасно войти в Логрус, то почему не попробовать. Ты сам говоришь, что отец тебе то и дело врал. А вдруг он и насчет Логруса тоже неправду сказал?

– Я пока не готов к такому.

Эйбер пожал плечами.

– Я просто предложил.

– Ты меня только пойми правильно: я очень ценю твое предложение. Просто я пока еще не готов рисковать жизнью.

– Сказано честно и откровенно. – Эйбер утер губы салфеткой и отодвинул тарелку. Служанка сразу же унесла ее. – Выглядишь ты лучше, – заметил он. Есть настроение прогуляться?

– Поблизости? Или ко двору короля Утора?

– Поблизости. Спешить не будем. Ну, что скажешь?

Я растерялся. Что‑то подсказывало мне: «Откажись!», но в конце концов я согласно кивнул.

– Давай попробуем.

Не мог же я просидеть в доме до конца дней своих? Если мне теперь предстояло жить во Владениях Хаоса, мне следовало преодолеть свои страхи. Да и кто знает, так ли все тут ужасно на самом деле? Эйбер кивнул.

– Вот и славно.

Я быстренько доел свой завтрак, но Эйбер, похоже, вставать из‑за стола не торопился. Я откинулся на спинку стула, и из меня посыпались все вопросы, над которыми я успел поломать голову. Искренне жалея брата, я выпытал у него все – все про наш дом (пять этажей, сто восемьдесят шесть комнат, по последним подсчетам – хотя, скорее всего, их число менялось, в зависимости от времени года), про все, что произошло за те три дня, пока я валялся без сознания (произошло, как выяснилось, не слишком много: отец время от времени уходил, чтобы наведаться к друзьям и союзникам, и возвращался только для того, чтобы навестить меня и пару часиков вздремнуть), и про то, что собой представляет Хаос (и чем дольше он мне о нем рассказывал, тем меньше я понимал).

– Может быть, нам все же стоит нанести визит королю Утору, – вымолвил я, когда у меня закончились вопросы.

– Он ни за что не снизойдет до таких, как мы с тобой, и не даст нам аудиенцию.

– Откуда тебе знать? Ну, хорошо, пусть нам не удастся повидаться с ним лично, все равно мы могли бы что‑то разведать… к примеру, могли бы узнать, где держат отца.

Эйбер, похоже, удивился.

– Думаешь, его арестовали?

– Не знаю. Но уточнить не мешало бы. Даже если его не арестовали, он, вероятно, в опасности. Не думаю, чтобы он по своей воле бросил нас тут одних.

– Если мы начнем суетиться и всюду совать нос, король Утор и нас может сцапать.

– Это почему? Мы ничего не знаем, и ничего дурного мы не сделали. – Я вдруг ухмыльнулся. – Или ты что‑то от меня скрываешь? Может быть, вы с отцом замыслили заговор против короля?

Эйбер скорчил кислую мину.

– Ты отлично знаешь, что это не так.

– Ладно, я так и не думал. Но, между прочим, при таком раскладе все выглядело бы проще. Я мог бы сдать вас обоих, потребовать награды и заполучить все фамильные земли и титулы.

– Вот речь, – язвительно произнес Эйбер, – истинного члена нашего семейства. Увы, этого никогда не случится. Отец слишком хорошо меня знает для того, чтобы откровенничать со мной о каком‑то там заговоре. Да я бы все выболтал первому встречному! – Он помотал головой. – Хранить секреты мне никогда не удавалось. По этой части у нас Фреда главный специалист.

– Фреда? Я бы решил, что Блейзе…

– Блейзе слишком хвастлива для того, чтобы уметь надежно беречь тайны. А вот Фреда…

– Ну, что Фреда?

– Она помогала отцу с опытами. И она ни за какие коврижки не желала рассказывать о том, чем они там занимались. Из‑за этого Локе и Блейзе просто с ума сходили! – Он ухмыльнулся, взгляд его стал задумчивым – наверное, припомнились старые добрые деньки. – Им обоим казалось, что их лишают чего‑то жутко важного! Но как они ни просили, как ни умоляли, отец оставался непреклонен и в лабораторию к себе их не впускал.

Я мысленно представил себе разобиженных Локе и Блейзе и улыбнулся. Эти двое и Фреда вели непримиримую войну за главенство в нашей семье. Все трое были о себе слишком высокого мнения, и потому на меня внимания не обращали.

– И тебе это нравилось, – заметил я.

– Точно! – Эйбер рассмеялся. – И тебе бы понравилось, не сомневайся.

– А я и не сомневаюсь.

Эйбер кашлянул.

– Ладно, вернемся к нашим баранам… Даже если бы мы знали, к какой преступной деятельности причастен наш драгоценный батюшка, я не думаю, что нам сильно помогло бы его возвращение – с нашей помощью. Наши враги желают нам смерти… Они хотят изничтожить всех нас, до последнего члена семейства.

– Это верно, – согласился я. – Но пока нашу позицию сильной не назовешь. А вот если бы мы имели сильных союзников, тогда – другое дело.

– Что ж, – изрек Эйбер после раздумчивой паузы, – если бы я пожелал заиметь союзника посильнее, я бы начал с короля Утора.

– То есть ты предполагаешь, что к нападкам на нас он отношения не имеет.

– А ты думаешь, может иметь? – изумленно спросил Эйбер.

Я пожал плечами.

– Я слишком мало знаю, чтобы решить, так это или нет. Могу только сказать, что те адские твари…

– Лай ши'он, – поправил меня брат.

– … которые шарили у нас в доме, очень сильно смахивали на тех, которые в моем видении стерегли Тэйна. И еще они, как близнецы, походили на тех адских тварей, что напали на Джунипер и Илериум.

Эйбер небрежно махнул рукой.

– Все лай ши'он – на одно лицо. Такие уж они есть.

– Мы же говорим не о том, что вправду было, а о том, что быть могло. Ну, попробуй на минуточку представить себе, что все так и есть и что король Утор стоит за всеми этими пакостями. Что мы имеем при таком раскладе?

– Если это правда, – выговорил Эйбер, – то нам, можно сказать, крышка. Король Утор – самый могущественный человек во всем свете. Если наш враг он, то уж лучше бы нам было всем выстроиться в линеечку и дружно перерезать себе глотки.

– Не надо фатализма.

– Тебе легко говорить. Ты просто не понимаешь, о чем речь. Или не соображаешь, с чем бы нам, в таком случае, пришлось бы столкнуться. Но с другой стороны, я не верю, что нападения на нас – это его рук дело.

– Нет? И почему же нет?

– Потому что ему не надо было бы скрытничать. Он мог бы попросту открыто объявить нас своими недругами и отдать приказ о нашей казни. Хаос это не просто место. Это сила, энергия. И если эта энергия высвобождается в своей первозданной форме, она способна целиком пожирать миры.

Я пожал плечами. Мне все это казалось большим преувеличением, но точно судить я не мог.

– Ладно. Давай обсудим другой вариант… Что если за выпадами против нашего семейства стоит не король Утор?

– Тогда у него были бы все причины оберегать нас. Если на то пошло, мы его верные подданные.

– Вот – вот! Ну а теперь представь… что, если мы, пренебрегая укреплением союза с ним, упускаем шанс спасти все семейство и себя самих?

– Ты слишком хороший спорщик, – признался Эйбер. – Послушаешь тебя – и решишь, что это и впрямь возможно.

– Но это и впрямь возможно.

Он вздохнул.

– Король Утор только глянул бы на меня одним глазком, и либо расхохотался бы, либо слопал бы меня заживо. Не нужны ему союзники… Союзникам нужен он.

– Не попробуешь – не узнаешь.

– А я думаю, нам все же лучше держаться подальше от королевского двора.

– Есть для этого какая‑то особая причина?

– Нет. Чутье подсказывает.

– У короля Утора нет причин арестовывать нас, – заметил я. – Ни ты, ни я ничего предосудительного не натворили. А причина навестить короля у нас самая что ни на есть веская: мы ищем отца. Кто с этим может поспорить?

– Я, – буркнул Эйбер. – Подумай хорошенько. Что если все удары по нашей семье были частью кровавого заговора? Если так, то у него будут все основания прикончить нас на месте только за то, что мы попались ему на глаза и раздражаем его одним своим видом.

Я обдумал это высказывание брата.

– Не так‑то легко ему будет взять и убить нас. Короли не казнят дворян. Если бы они этим занимались, их королевский век был бы недолог.

Эйбер неловко поерзал на стуле.

– Ну, допустим. Теоретически, ему пришлось бы соблюсти придворный этикет. Тебя бы, к примеру, сначала оскорбили, а потом вызвали бы на дуэль кто‑нибудь из фаворитов короля.

– И кокнули бы?

– Ты с триспом в ладах?

– С чем, с чем?

Эйбер фыркнул.

– Я так и думал. Это такое традиционное оружие, вроде кошачьей лапы, только больше, и из этой «лапы» лезвия выдвигаются. Короче: атакуют с помощью триспа, а обороняются фандоном – которого, как я понимаю, ты тоже ни разу в руках не держал?

– Фандон? Нет. И не видел, и не слышал про такой.

– Не много потерял. Если бы не традиция, я так думаю, все бы уже давным – давно отказались от них в пользу мечей.

– Значит, меня могут прикончить триспом?

– На кусочки изрежут. – Эйбер мрачно ухмыльнулся. – И меня, между прочим, тоже. Я ведь так и не выучился правильно держать фандон. Из‑за того, как движутся эти треклятые камни…

– Постой! – воскликнул я. – Камни? Которые движутся?

– Угу. На них стоять надо. Они как бы плывут сами по себе, но откликаются на самые незначительные движения твоих ног. Вверх, вниз, влево, вправо – ты управляешь своим камнем и стараешься сбить противника с ног.

– Ты все выдумываешь, – обиженно укорил я брата. Наговорил с три короба про оружие, о котором я и не слыхивал, а теперь, вдобавок, выходило, что сражаться надо было, стоя на ползающих камнях?

Эйбер пожал плечами.

– Это чистая правда, – возразил он. – Здесь все делается согласно традиции. Дуэли с использованием триспов и фандонов являются общепризнанным средством улаживания споров.

Невзирая на овладевшее мною недоверие, я понял, что братец мой, скорее всего, не шутит. Может быть, эти виды оружия, в конце концов, и вправду существовали. Дуэль в воздухе, с применением каких‑то жутких штуковин, которые я в глаза не видел… нет, вряд ли мне улыбнулась бы удача. Пожалуй, визит к королю Утору следовало отложить на потом и предпринять только в том случае, если бы все остальное не дало толку.

Я вспомнил о том, как ловко, просто‑таки феноменально ловко, наш отец управляется с холодным оружием, а потом мне на память пришла оброненная как‑то Локе фраза о том, что отец, по меркам Владений Хаоса, очень даже неплохой боец. Выходило, что лорды Хаоса – воины, как на подбор!

– Пошли, – решительно проговорил Эйбер и поднялся. – Сначала давай поглядим, как ты себя почувствуешь на воздухе. Мне надоело торчать дома. Нам обоим не повредит немного проветриться. А там, глядишь, и отец появится.

Другого выбора у меня не было, поэтому я согласился, встал и пошел следом за братом. Видимо, чувство ориентации у Эйбера было безошибочное. Лабиринт коридоров он преодолел, ни разу не помедлив, а мне показалось, что коридоры сами собой завиваются и поворачивают, куда им заблагорассудится. Наконец наш путь завершился около тяжелой деревянной двери, и Эйбер толкнул ее створку плечом.

За порогом лежал просторный, усыпанный песком внутренний двор. Вдали, ярдах в ста, возвышалась каменная стена высотой футов в тридцать и простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз. Наверное, этой стеной дом был обнесен по кругу. По верху стены расхаживали стражники, одетые в форму. В пятидесяти ярдах справа, в дальнем уголке двора несколько воинов упражнялись во владении мечами и щитами. Ровная поступь бойцов, бряцание стали – эти звуки показались мне такими родными и знакомыми.

А потом я сделал ошибку – задрал голову и посмотрел вверх. Боже милосердный! Лучше бы я этого не делал. Небо напугало меня – если можно назвать небом нечто мятущееся и мрачное наподобие штормящего моря. Непрерывная смена цветов, вспышки перемещающихся звезд, неожиданные зигзаги голубых молний, с полдесятка лун, то и дело снующих туда – сюда. В общем, от этого жуткого зрелища у меня сразу закружилась голова, волнами накатила тошнота, и я почувствовал, что меня словно бы повело в сторону. Рев несуществующих ветров снова возвратился в мой слух.

– Эй! – услышал я далекий оклик. – Оберон! Посмотри на меня! Оберон!

Меня звал Эйбер. Я сосредоточился на нем, вперил взгляд в его встревоженное лицо. Схватив брата за руку, я устоял на ногах. Меня мутило, голова шла кругом, перед глазами все плыло.

– Я тебя слышу, – выдавил я. – Но небо…

– Если ты с трудом это переносишь, так и скажи! – выкрикнул Эйбер. Нам необязательно долго оставаться во дворе. Но мне кажется, что тебе важно привыкнуть ко всему этому.

– Ты прав. – Я кивнул. И верно: смысл в этом был, и еще какой.

С этого момента я старательно не смотрел в небо. Мир опять уравновесился, рев ветра у меня в ушах стал глуше.

Эйбер порывисто зашагал от порога к середине двора. Я последовал за ним. Песок похрустывал под подошвами сапог, в воздухе витали незнакомые пряные ароматы.

– Что скажешь? – выкрикнул Эйбер и обвел двор и дом широким жестом.

Я облизнул пересохшие губы, опустил глаза и уставился на землю под ногами. Песок предстал передо мной в совершенно ином свете. Весь двор под ногами шевелился, песок и камешки непрерывно перемещались, будто масса ползучих насекомых. Между тем ни Эйбера, ни меня песок не засасывал, и мы оба твердо держались на ногах, как будто стояли на надежной, твердой почве.

Эйбер осклабился, как ненормальный, и широко развел руками.

– Ну, что скажешь? – воскликнул он снова и, запрокинув голову, воззрился на небо. – Разве не здорово, а? Разве у тебя при виде всего этого не бьется чаще сердце, не обостряются чувства? Ты чувствуешь все, что нас окружает?

– Да ты ополоумел! – выдохнул я. – Это же страшный сон!

ГЛАВА 13

Эйбер засмеялся в ответ.

– Так… вот как… вот как, оказывается… выглядят… Владения Хаоса?

– Примерно, – отозвался мой брат. – От Запределья довольно‑таки недалеко до… Я чувствую притяжение Хаоса. В воздухе словно бы течет поток. Ты тоже должен это ощущать.

Я только очумело таращился на него.

– В каком смысле – «ощущать»? Что‑то не пойму я тебя.

– Глаза закрой.

Я последовал его совету. Меня тут же зашатало, земля начала уходить из‑под ног.

– Наплюй на ощущения, – сказал Эйбер. – Забудь о зрении, слухе, обонянии, осязании и вкусе. Ты должен почувствовать, что тебя как бы тянет… Ну, знаешь, как бывает, когда стоишь на дне реки, а течение тебя так толкает, что словно бы вода проходит через твое тело.

Я замер, застыл, почти не дыша. Я слышал, как бьется в груди сердце. Воздух шелестел у меня в ноздрях и гортани. Откуда‑то еле – еле доносился отдаленный, призрачный шум ветра.

И вот, постепенно, мало – помалу меня начало охватывать любопытнейшее ощущение… меня куда‑то тянуло, но не столько телом, сколько духом. Казалось, какая‑то неведомая сила пытается подтащить меня ближе к своему источнику.

Я повернулся на месте, повинуясь этому притяжению и пытаясь определить направление действия странной тяги, найти ту сторону, куда она меня звала. Да, получилось! Ошибиться было невозможно.

Я открыл глаза и указал на ворота.

– Туда.

Как ни странно, но Эйбер, похоже, испугался.

– Нет, – ответил он. – Неправильно.

– Что значит – «неправильно»? – возмутился я. – Я же чувствую! Меня туда тянет!

– А должно быть наоборот, – и он указал в противоположную сторону. Притяжение к Владениям Хаоса направлено туда.

Я развернулся и уставился в ту сторону, куда указывал Эйбер, то есть – в сторону нашего высоченного фамильного дома. Нет, я был совершенно уверен в том, что туда возвращаться мне вовсе не хотелось. Я медленно повернулся на месте, постарался почувствовать, с какой стороны притяжение ощущалось наиболее сильно, и снова встал лицом к воротам. Владения Хаоса явно не действовали на меня притягательно. Меня тянуло в прямо противоположную сторону. Что‑то там было, в той стороне. Я так Эйберу и сказал.

– Не понимаю, – нахмурился он. – Но если на то пошло, мне многое в тебе непонятно, брат.

Я пожал плечами.

– Ну, извини. Что есть, то и есть.

– Не думаю. – Он прищурился и пристально воззрился на меня. – Не так все просто. По – моему, ты наделен многим, о чем и сам не знаешь. Но сейчас давай поговорим о другом. Пошли, я покажу тебе хозяйство. В саду, к примеру, очень даже мило.

– Мило?

– Ага, если ты любитель скал.

Эйбер хихикнул и пошел вперед. У меня почему‑то возникло такое предчувствие, будто он задумал сыграть со мной одну из своих знаменитых шуточек. Мы шли вдоль стены вправо, оставив позади упражняющихся в фехтовании воинов. Громада мрачного, лишенного окон дома нависала над нами. Изо всех швов и стыков сочились яркие цвета.

Из земли торчало несколько почерневших корявых растений, смутно напоминавших деревца. Их ветки шевелились, хотя ветер и не дул. Похоже, деревья почувствовали наше приближение. Ветки старательно потянулись прямо к моему лицу. Несколько раз я вздрагивал и отшатывался. А Эйбер не обращал на деревья никакого внимания и спокойно шагал вперед.

Обогнув дом, мы увидели «сад» – огороженный участок земли, где камни ползали посреди высокой, по колено, травы. Двигались эти булыжники сами по себе, и оттого напоминали окаменевших овец. Размером они были разные. Самые маленькие – с человечью голову, а самые объемистые – побольше взрослого человека. Время от времени камни стукались друг о дружку и издавали при этом оглушительный треск. Вдоль заборчика стояли садовые скамейки. Видимо, это следовало понимать так, что созерцание блуждающих камней считается в этих краях способом приятного времяпровождения.

Эйбер подошел к заборчику, облокотился о него и обвел поле взглядом. Некоторые камни, казалось, ему знакомы. И точно: вскоре он начал указывать на своих любимчиков.

– Вон Жасмин. А вон тот – Чирок.

– Ты что же, им еще и имена дал?

Я вытаращил глаза и уставился на Эйбера так, словно он лишился рассудка. Ну нет, он наверняка решил подшутить надо мной. Кому бы пришло в голову тратить время на такую ерунду, когда кто‑то упорно истреблял наше семейство, а теперь еще и отец запропастился неведомо куда?

Видимо, Эйбер догадался о том, какие мысли меня посетили. Он вздохнул, пожал плечами и отвел взгляд.

– Не каждый способен оценить это, – сказал он. – Нужно особым образом настроиться на присутствие камней, чтобы оценить их красоту. Это как… как поэзия!

Я округлил глаза.

– Ну, если так, то речь идет о благоприобретенном вкусе, – заключил я. – Но ты не переживай. У меня для поэзии имеется одно – единственное практическое применение. Я пользуюсь стишками только для того, чтобы заманивать красоток ко мне в кроватку.

– Ты такой же, как Локе.

Эйбер снова вздохнул и пошел вдоль невысокого забора.

– Нечего обзываться! – Я поспешил догнать его. – Или я должен это воспринять как комплимент?

Он ответил уклончиво:

– Тут есть еще кое‑что, на что стоит посмотреть. За углом.

– Неужели еще камни? – простонал я.

– Нет… Фонтаны. А еще – цветочный сад Пеллы. И окаменевший дракон.

– Дракон! – Сердце у меня забилось чаще. Драконы, существа из легенд… Всю жизнь я слышал рассказы о них.

– Да. Локе убил его несколько лет назад. Чтобы притащить его сюда, понадобилось двадцать мулов и вдвое больше людей. Но такой трофей не грех было сохранить.

– И как же Локе удалось его прикончить?

– А он ему голову медузы показал.

Оценка Локе по моей шкале поднялась еще на один балл. Я знал, что мой брат – талантливый полководец и ловкий фехтовальщик, но я понятия не имел о том, что он, оказывается, был любителем приключений.

– Ладно, – сказал я. – Придется спросить, где он раздобыл голову медузы?

– Точно не скажу… Он что‑то болтал насчет лабиринта и золотой блохи.

Я пожал плечами. Эйбер продолжал:

– Хочешь взглянуть, какова была собой моя матушка? Там стоит ее статуя. Говорят, очень похожа.

– Конечно, взгляну с удовольствием.

К статуям я относился сносно. А уж мимо дракона, пусть даже окаменевшего, и вообще пройти было нельзя.

Мой неожиданный энтузиазм вроде бы обрадовал Эйбера. Мы шли вперед, и он все поглядывал за заборчик, в тот травяной газон, где сновали камни. Большие и маленькие булыжники и валуны исполняли замысловатый танец. Эйберу, похоже, их передвижения доставляли искреннее удовольствие. Так сокольник любуется своими птицами, а охотник хвастается гончими. А собственно, почему бы и нет? В Джунипере ему приходилось торчать в замке, напичканном подсиживающими друг дружку братьями и сестрицами, и терпеть папашу – параноика и пьяницу. Там таинственный враг систематически убивал членов семейства по одному, а последняя выходка неприятеля закончилась жестокой осадой, целью которой было поголовное истребление всего нашего рода. А здесь – по крайней мере сейчас нам вроде бы ничто не угрожало. Эйбер мог расслабиться и быть самим собой.

– Эй! Погляди‑ка! – Брат вдруг резко остановился и указал на два горбатых камня, которые кружили друг перед другом в самой середине загона, будто волки. – Они сейчас подерутся!

– Подерутся? – Я тоже остановился и придирчиво посмотрел на камни. Откуда ты знаешь?

– По опыту! Смотри!

Я вздохнул, встал рядом с Эйбером и облокотился о забор. Два валуна скользили, перекатывались и кружили в странном танце. Они то разлетались в разные стороны, то вдруг мчались навстречу друг другу быстрее, чем бежал бы человек. Удары сопровождались оглушительным стуком, во все стороны сыпались мелкие каменные осколки. Но вот камни разъехались в стороны после очередного столкновения, и я заметил, что у более крупного из двух в самой середине чернеет трещина. Камень раскололся надвое, и его половинки разбежались в стороны.

Эйбер разочарованно простонал.

– Обычно они так сильно не стукаются, – объяснил он. – Один из двух пятится.

– Выглядят они устрашающе, – признался я.

– Да нет. Надо просто осторожность соблюдать. На них даже покататься можно, если есть желание. Довольно весело.

Я покачал головой. Каким бы странным ни показался мне дом, но все, что я видел внутри него, выглядело вполне нормальным в сравнении с тем, что его окружало. Меня вдруг охватила глубочайшая тоска. Мне захотелось оказаться в Илериуме или в Джунипере, где я знал правила игры и где на меня из‑за угла не обрушилось бы ничего фантастического.

Вверху сверкнула голубая молния. Она была довольно яркая и потому привлекла мое внимание. В следующее мгновение небо рассекли языки ослепительного голубого света, и где‑то совсем близко прогрохотал гром.

– Гроза? – спросил я.

Эйбер растерялся и посмотрел на небо.

– Не знаю. Раньше я ничего подобного не видел.

– Может, нам лучше уйти в дом? – предложил я. С драконом можно было подождать. Раз уж он окаменелый, значит, никуда не убежит. Кроме того, я хорошо помнил, как на нас напали в Джунипере. Все началось с грозы. Враги нацелили молнии на нас, разрушили с их помощью верхние этажи замка и погубили десятки людей.

– Да, пожалуй, – согласился Эйбер, развернулся и зашагал в сторону внутреннего дворика. Я поспешил за ним.

И тут молния сорвалась с неба и воткнулась в землю в двадцати футах впереди нас. Я заслонил лицо руками, но все же немного песка попало мне в глаза.

– Беги! – крикнул Эйбер. Я обернулся и увидел, что брат распростерт на земле. Его сбило ударом молнии. – На нас напали! Нужно скорее в дом!

Я бросился к нему.

– Напали? Здесь?!

– Да! Беги, спасайся!

– Без тебя – ни за что.

Я рывком поднял брата на ноги, и мы вместе со всех ног припустили к дому.

Сверкали и сверкали молнии. Зловеще рычал гром. Один из огненных зигзагов нацелился на нас, но угодил в загон для камней и расщепил деревянный заборчик. Камни словно бы заметили лазейку и потянулись к образовавшейся прорехе.

Мы дружно промчались мимо заборчика и побежали вокруг дома. Уже была видна входная дверь.

Я пропустил Эйбера вперед и вильнул в сторону. Чутье и военный опыт подсказывали мне, что нужно увеличить расстояние между нами и маневрировать неожиданно. Тогда тому, кто швырялся в нас молниями, стало бы труднее заполучить нас обоих. А если бы мерзавцу повезло с метким выстрелом, то пусть уж лучше погибнет только один из нас двоих.