Текст книги "Семейный человек"

Автор книги: Джон Голсуорси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Входит Атена, грациозная, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы. Ей двадцать два года. Вздернутая верхняя губка, прямой нос, темные волосы и блестящие глаза. Говорит медленно, певуче, с едва заметным пришепетыванием. На ней пестрое

платье.

Атена. Ах! Мамочка, дорогая, здравствуй! Вот это сюрприз! А папу я уж никак не ждала – он ведь всегда держит слово. (Смотрит пристально на Билдера, но не подходит к нему.)

Билдер (с трудом сдерживаясь). Слушай, Атена, что это все значит?

Атена. А что именно?

Билдер (показывая ремень). Ты замужем за этим... Этим...

Атена (спокойно). Собственно говоря, да.

Билдер. Законным браком?

Атена. Нет.

Билдер. Боже мой! Ты... ты...

Атена. Папа, пожалуйста, не бранись.

Билдер. Почему же ты не вышла за него замуж?

Атена. Тебе нужно много разных причин или одну, настоящую?

Билдер. С ума можно сойти! (В волнении ходит взад и вперед.)

Атена. Мамочка, дорогая, выйди, пожалуйста, в ту комнату вместе с Гаем. (Указывает на спальню.)

Билдер. Зачем?

Атена. Потому что мне не хотелось бы, чтобы она слышала эту причину.

Гай (Атене, вполголоса). Он способен на все.

Атена. Ничего, идите, идите.

Гай следует за миссис Билдер; немного поколебавшись, они уходят в спальню.

Билдер. Ну-с!

Атена. Что ж, папа, если ты хочешь знать, настоящая причина – это ты!

Билдер. Какого дьявола! Что ты хочешь этим сказать?

Атена. Гай хочет жениться на мне. В сущности, мы... Но я прониклась таким отвращением к браку, понаблюдав за тобой дома, что...

Билдер. Не дерзи! Мое терпение может лопнуть, предупреждаю тебя.

Атена. Я говорю совершенно серьезно, папа. Повторяю тебе... мы собирались пожениться, но пока что я не могу заставить себя. Ты ведь никогда не замечал, как мы, дети, следили за тобой!

Билдер. За мной?

Атена. Да. За тобой и мамой. И вообще за многим. За многим другим.

Билдер (доставая носовой платок и вытирая лоб). Нет, ты, кажется, и впрямь сошла с ума.

Атена. Безусловно, тебе так и должно казаться, дорогой папочка.

Билдер. Я тебе не "дорогой"! Ну и что же вы заметили? Может быть, ты считаешь, что я плохой муж и отец?

Атена. Посмотри на маму. Впрочем, теперь ты, вероятно, не в состоянии понять, в чем дело, ты слишком привык к ней.

Билдер. Разумеется, я привык к ней. А для чего же еще женятся?

Атена. Для этого... и для того, чтобы производить на свет таких, как я. Но это еще не оправдание. Ты не должен был подавать нам такой превосходный пример.

Билдер. Ты говоришь самую несусветную чепуху, какую я когда-либо слышал. (Поднимая руки.) Я охотно вытряс бы из тебя эти идеи.

Атена. Может быть, мне позвать Гая?

Он опускает руки.

Признайся, ты ужасно устал быть хорошим мужем и отцом? Во всяком случае, мы от этого устали.

Билдер (ища спасения в иронии). Когда ты покончишь со своими шуточками, может быть, ты скажешь мне, почему ты поступила как простая уличная девка?

Атена (просто). Мне было невыносимо думать о Гае как о семейном человеке, вот и все, решительно все. Это не его вина, ему-то ужасно хотелось стать семьянином.

Билдер. Значит, ты нас опозорила; вот что это означает.

Атена. Хоть мне и неприятно говорить тебе это, но ты сам во всем виноват.

Билдер (с искренним изумлением). Я просто не могу понять, о чем ты толкуешь. Я всегда был только тверд и больше ничего! Нетерпелив, может быть. Я не ангел. Обыкновенные, нормальные люди ангелами не бывают. Я никогда не отказывал вам, девочкам, ни в каких удобствах, ни в каких развлечениях.

Атена. Ни в чем, кроме права иметь свою волю.

Билдер. На что вам своя воля, пока вы незамужем?

Атена. Ты забываешь о маме!

Билдер. А при чем тут мама?

Атена. Уж она-то замужем в большей степени, чем кто бы то ни было. А есть у нее своя воля?

Билдер (угрюмо). Она научилась понимать, когда я прав.

Атена. А я не собираюсь учиться понимать, когда Гай прав и когда неправ. Маме сорок один год. Двадцать три года из сорока одного она была твоей женой. Это очень долгий срок, папа. Разве ты никогда не смотришь на ее лицо?

Билдер (где-то в глубине души несколько смущенный). Чушь!

Атена. Я не хочу, чтобы и мое лицо стало таким же.

Билдер. Раз у тебя подобные взгляды на брак, чего ради ты вообще связалась с мужчиной? Ну, говори!

Атена. Потому что влюбилась.

Билдер. Любовь ведет к браку... и ни к чему другому, разве что на панель! Какой пример ты подаешь сестре!

Атена. А ты так же мало знаешь Мод, как и меня. Имей в виду, что у нее тоже есть своя воля.

Билдер. Послушай, Атена... Я всегда имел привычку смотреть в лицо фактам. Что сделано, того не воротишь, но кое-что можно еще исправить. Ты должна выйти замуж за этого... Немедленно, прежде чем вся история выйдет наружу. Он поступил как негодяй, но ты сама признаешься, что вела себя еще хуже. Вы заразились этой современной болезнью, этим... этим полнейшим отсутствием чувства приличия. В некоторых вещах есть извечный порядок, и брак – одна из подобных вещей, в сущности, даже главная. Ну, вот что, дай мне обещание, и я приложу все усилия, чтобы забыть эту историю.

Атена. Когда мы поссорились, папа, ты сказал, что тебе безразлично, что будет со мной.

Билдер. Я был сердит.

Атена. Ты и сейчас сердишься.

Билдер. Ну, Атена, довольно ребячиться! Обещай мне!

Атена (задрожав). Нет! Мы уже вот-вот собирались это сделать сами. Но после того, как я снова увидела тебя... Бедная мама!

Билдер (в страшном гневе). Это – настоящее богохульство. Что ты все сводишь к разговору о матери? Если ты думаешь, что... что она никогда... что она всегда...

Атена. Папа!

Билдер. Будь я проклят, если соглашусь с подобной несправедливостью. Твоя мать может... она может довести человека до бешенства, вот что. Ты себе и не представляешь... Она... она... В ней подавлены все чувства! В ней нет... У нее... у нее холодная кровь!

Атена. Так я и знала!

Билдер (поняв, что он подтвердил какую-то ее мысль, которую отнюдь не собирался подтверждать). Что такое?

Атена. А ты никогда не смотришь на свое собственное лицо, папа? Например, когда бреешься.

Билдер. Конечно, смотрю.

Атена. На нем нет выражения полной удовлетворенности, не так ли?

Билдер. Не понимаю, что ты плетешь.

Атена. Это не в твоей власти, но ты был бы куда счастливее, если б ты был мусульманином и две или три женщины вместо одной научились бы... научились бы понимать, когда ты прав.

Билдер. Ну, знаете! Это уже совершенно чудовищно!

Атена. Правда часто бывает чудовищной!

Билдер. Замолчишь ты или нет?

Атена. Мне не хотелось бы когда-нибудь пожалеть Гая за то, что он не мусульманин.

Билдер. Ты самая распущенная... Мне стыдно, что ты моя дочь. Если бы твоя мать когда-нибудь вела себя так, как ты теперь...

Атена. Ты был бы тверд с нею?

Билдер (ему действительно становится не по себе от этой непривычной для него насмешки, с которой он сталкивается на каждом шагу). Замолчи, ты!..

Атена. Разве мама никогда не восставала?

Билдер. У тебя совершенно извращенные взгляды. Делай что хочешь, иди хоть к дьяволу, я умываю руки.

Атена. Домой я не вернусь, папа.

Билдер (распахнув дверь в спальню). Джулия! Идем! Здесь нам больше нечего делать.

Входит миссис Билдер, за ней Гай.

Что касается вас, сэр, если вы начинаете с того, что позволяете бабе забивать вам голову своими сумасбродными идеями о браке, я могу сказать вам только одно: я вас презираю. (Идет к входной двери, его жена за ним. Атене.) С тобой у меня все кончено! (Уходит.)

Миссис Билдер, которая, казалось, собиралась последовать за ним, быстро закрывает дверь и остается в мастерской. Она стоит, все так же слегка

улыбаясь, глядя на молодых людей.

Атена. Мне очень жаль, мама; но разве ты не видишь, как папа отпугнул меня от семейной жизни?

Миссис Билдер. Не все мужчины одинаковы, дорогая.

Гай. Я всегда говорил ей это, сударыня.

Атена (нежно). Ах, мамочка, мне так жаль тебя.

Ручку двери дергают, затем в дверь стучат кулаком.

(Топает ногой и зажимает уши.) Как это отвратительно!

Гай. Может быть, мне?..

Миссис Билдер (покачав головой). Я ухожу. (Атене.) Ради меня, Атена.

Атена. О, если бы кто-нибудь проучил его!

За сценой слышен голос Билдера: "Джулия!"

Ты пыталась когда-нибудь, мама?

Миссис Билдер смотрит на молодого человека, который отходит подальше в

сторону.

Миссис Билдер. Атена, ты неправа. Я всегда давала ему отпор по-своему.

Атена. Ах, вот что! Но ты только послушай, мама!

Стук и дерганье ручки возобновились; слышен голос: "Ты идешь?"

(Страстно.) И это называется семейной жизнью! Отец был, наверно, неплохим человеком до того, как женился. А теперь – вот полюбуйтесь!.. Как ты только можешь выносить...

Миссис Билдер. Он просто вспылил, дорогая.

Атена. Но это гадко.

Миссис Билдер. В жизни иначе не бывает, Атена!

Раздается один громкий удар в дверь.

Атена. Если он еще будет колотить в дверь, я закричу!

Миссис Билдер улыбается, качает головой и направляется к двери.

Миссис Билдер. Послушай, дорогая, будь же благоразумна ради меня. Право же, так лучше. Если я это говорю, значит, так и есть. Это все комедия, Атена.

Атена. Трагедия!

Гай (обернулся к ним). Послушайте! Давайте я его спроважу?

Миссис Билдер качает головой и открывает дверь. За дверью стоит разъяренный

Билдер.

Билдер. Может быть, ты пойдешь со мной и оставишь эту девку с ее подлецом?

Миссис Билдер быстро выходит, и дверь закрывается. Гай в гневе делает

движение к двери.

Атена. Гай!

Гай (обернувшись к ней). Вполне достойный финал! Как все это убедительно! (Вынимает из кармана обручальное кольцо и разрешение на брак.) Ну вот! Что мы теперь будем делать со всем этим?

Атена. Сожжем!

Гай (медленно). Не торопись... Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь стану таким, Атена?

Атена. Брак творит чудеса.

Гай. Благодарю.

Атена. О Гай, не будь таким злым. Я чувствую себя ужасно.

Гай. А как, ты думаешь, чувствую себя я, когда меня называют подлецом?

Они оборачиваются и видят Энни в пальто и шляпе, с чемоданом в руке,

выходящую из кухни.

Энни. О миссис, извините, мисс, я хочу уехать домой.

Гай (выведенный из себя). Она хочет уехать домой... она хочет уехать домой!

Атена. Гай! Хорошо, Энни.

Энни. О, благодарю вас, мисс. (Проходит мимо них.)

Атена (вдруг). Энни!

Энни останавливается и поворачивается к ней.

Чего вы испугались?

Энни (довольно смело). Я могу заразиться этим от вас, мисс! Я боюсь...

Атена. Кого? Своих родных?

Энни. О нет, мисс, вас. Наслушаюсь тут. Видите ли, один молодой человек хочет жениться на мне... А если я не соглашусь, то могу попасть в беду.

Атена. Что у вас за родители, Энни?

Энни. А я об этом никогда не думала, мисс, да и думать не собираюсь.

Атена. Вы хотите сказать, что никогда не замечали, как они обращаются друг с другом?

Энни. Да они никак не обращаются друг с другом, мисс.

Атена. Вот именно!

Энни. У них нет времени на это. Мой отец – машинист.

Гай. А кто ваш молодой человек, Энни?

Энни (в замешательстве). Ну, вроде вас, сэр. Но очень приличный.

Атена. А что если вы выйдете за него замуж и он будет обращаться с вами, как с мебелью?

Энни. Я... я могу ответить ему тем же, мисс.

Атена. Напрасно надеетесь, Энни!

Энни. Он очень тихий.

Атена. Потому что сейчас вы ему нравитесь. А вот увидите, что будет, когда он привыкнет к вам.

Энни смотрит на Гая.

Гай. Не верьте ей, Энни. Если он человек порядочный...

Энни. О да, сэр.

Атена (сдерживая улыбку). Разумеется... но дело в том, Энни, что брак все меняет.

Энни. Да, мисс, вот так и я думала.

Атена. Вы меня не понимаете. Я хочу сказать, что, когда он не будет бояться потерять вас, он может стать совсем другим.

Энни (медленно, разглядывая свой большой палец). О! Я не... думаю... что он будет лупить меня, мисс. Конечно, наперед ничего не скажешь!

Атена. Что ж, я не имею права вам указывать,

Энни. О да, мисс, я как раз так и думала.

Гай. Вы совершенно правы, Энни... здесь вам не место.

Энни. Видите ли, мы не можем пожениться, сэр, пока он не получит прибавку. А тут у меня вечно будет соблазн...

Атена. Ну, хорошо, Энни. Надеюсь, что вы потом не пожалеете.

Энни. О нет, мисс.

Гай. Слушайте, Энни, не думайте о нас плохо; мы и не предполагали, что вы знаете о том, что мы не женаты.

Атена. Никак не предполагали.

Энни. О! Мне казалось это невежливо – замечать...

Гай. Мы просим у вас прощения.

Энни. О, что вы, сэр! Только, когда я увидела, как мистер и миссис Билдер расстроены, я призадумалась. Ведь мой папаша чуть что, так сразу за ремень...

Атена. Ну, вот вам! Force majeur! {Непреодолимая сила! (франц.).}

Энни. О да, мисс!

Атена. Что ж, прощайте, Энни. Что вы скажете своим родным?

Энни. О, я, конечно, не стану говорить, что жила в семье, которая... не семья, мисс. Из этого ничего хорошего не выйдет.

Атена. Вот ваше жалованье.

Энни. О, я вас подвела, мисс. (Берет деньги.)

Атена. Пустяки, Энни. А вот вам деньги, чтобы доехать до дому.

Энни. О, благодарю вас, мисс. Мне очень жаль. Конечно, если вы надумаете... (В смущении умолкает.)

Атена. Вряд ли...

Гай (коротко). Прощайте, Энни. Вот вам пять шиллингов на кино.

Энни. О, прощайте, сэр, и благодарю нас. Я как раз собиралась туда со своим молодым человеком. Он ждет меня за углом.

Гай. Будьте с ним осторожнее.

Энни. О да, сэр, обязательно. Прощайте, сэр. Прощайте, мисс. (Уходит.)

Гай. Значит, у ее отца тоже твердая рука. Но мысль об этом заставляет ее возвращаться в родное гнездо. Как это объяснить, Атена?

Атена (крутит кожаную пуговицу на его куртке). Если б ты наблюдал это с самого раннего детства, если б ты видел, как это убивает все... Главное тут – ощущение власти. Я знаю, что у отца есть много достоинств.

Гай. Ну, они не очень бросаются в глаза.

Атена. Он страшно много и упорно работает; он честен и настойчив. И совсем не скуп. Но он слишком многое подавлял в себе... и вот к чему это привело. Я не хочу, чтобы ты что-либо подавлял в себе, Гай.

Гай (мрачно). По-видимому, никогда нельзя знать, что у тебя самого творится в голове. Да, если бы твой отец сегодня не пришел сюда... (Крутит обручальное кольцо.) Он действительно заставляет человека призадуматься. Бил он тебя когда-нибудь?

Атена. Да.

Гай. Скотина!

Атена. Но с самыми лучшими намерениями. Видишь ли, он член муниципального совета и к тому же мировой судья. По-видимому, им всем полагается быть "твердыми". Однажды Мод и я пробрались послушать, как он ведет судебное разбирательство. Какая-то женщина просила защиты от мужа. Если б он знал о нашем присутствии, его хватил бы удар.

Гай. Он помог ей?

Атена. Да, он заставил ее вернуться к мужу. Разве это не... по-английски?

Гай (проворчав что-то). Черт подери! Не все же мы такие.

Атена (продолжая крутить пуговицу). Мне кажется, что все дело в этом собственническом чувстве, которое засело настолько глубоко, что многие даже не подозревают о нем. Отец умеет говорить о свободе так, как о ней говорят политические деятели.

Гай (надевая ей кольцо на палец.) Ну что ж! Посмотрим, во всяком случае, как это будет выглядеть!

Атена. Не играй с огнем, Гай!..

Гай. Нет, дорогая, в атавизме все-таки что-то есть, безусловно, есть. Мне это нравится... вот нравится, и все тут!

В дверь стучат.

Атена. Как будто опять Энни.

Открой! Гай (открывая дверь). Она самая. Входите, Энни! Ну, что еще случилось?

Энни (входит в замешательстве). О сэр, извините, сэр... я сказала своему жениху...

Атена. Ну, и что он говорит?

Энни. Он был в ужасе, мисс.

Гай. Вот как, черт его подери! От нашего поведения?

Энни. О нет, сэр, от моего.

Атена. Но ведь вы же сделали все, что могли, – вы ушли от нас.

Энни. О да, мисс. Вот потому-то он и пришел в ужас.

Гай. Это говорит в его пользу.

Энни (польщенная). Да, сэр. Он сказал, что у меня нет силы воли.

Атена. Значит, вы хотите вернуться?

Энни. О да, мисс.

Атена. Ну, хорошо.

Гай. Но вы же можете заразиться?

Энни. О сэр, он сказал, что от этого хорошо помогает английская соль.

Гай. Он шутник, ваш жених.

Энни. Он служил в армии, сэр.

Гай. А вы говорили, что он вполне приличный молодой человек.

Энни. О да, сэр, но все-таки не настолько.

Атена. Что ж, Энни, снимайте пальто и накрывайте на стол.

Энни. О да, мисс. (Слегка приседает и отправляется на кухню.)

Гай. Сила воли! Проявила бы и ты ее хоть немножко, Атена, а? (Протягивает ей разрешение на брак.)

Атена. Не знаю! Не знаю! Если все пойдет не так, то...

Гай. Не пойдет. Соглашайся! В жизни приходится рисковать.

Атена (смотрит ему в глаза). Гай, обещай мне... торжественно, что мы никогда не будем становиться друг другу поперек дороги.

Гай. Решено! Договорились!

Они обнимаются. Атена прильнула к нему. Он пылко прижимает ее к себе; в это время входит

Энни с формой для теста. Они отскакивают друг от друга.

Энни. Ой!

Гай. Ничего, Энни. Инфекция будет грозить вам только один день. Завтра утром мы поженимся.

Энни. Ах вот как, сэр. Вот уж мистер Билдер обрадуется.

Гай. Гм! Мы, собственно, не по этой причине...

Энн я (бесхитростно). Ну, конечно, сэр! Но ведь иначе вы не можете быть семьей, правда?

Гай. Что это у вас там?

Энни проходит через сцену с формой и останавливается у дверей спальни.

Энни. О, простите, сударыня, я должна была передать вам. Очень важно, от мисс Мод Билдер: "Берегись! Папа едет к тебе!" (Выходит.)

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Кабинет Билдера. Мод только что заложила лист бумаги в пишущую машинку и

сидит за столом лицом к зрителям, ее руки лежат на клавишах машинки.

Мод (говорит сама с собой). Я должна добиться этого выражения. (Ее лицо становится хитрым и настороженным. Она встает и бросается к зеркалу над камином, внимательно изучает выражение своего лица и, вернувшись к столу, снова садится, положив руки на клавиши, сохраняя все то же выражение и даже несколько усилив его.)

Дверь справа открывается, и входит Топпинг. Он смотрит на Мод, которая

скосила на него глаза, не поворачивая головы.

Топпинг. Завтрак давно готов, мисс Мод.

Мод. Я не хочу есть. Исполнили вы мое поручение?

Топпинг. Мисс Атены не было дома. Я передал все молодой особе. Она выглядит немножко неопытной, мисс. Но надеюсь, все пройдет гладко. Значит, завтрак подать позже?

Мод. Если не все пройдет гладко, им вряд ли захочется есть, Топпинг.

Топпинг. Раз вы так думаете, мисс, может быть, я успел бы сбегать к своему зубному врачу. (Прикладывает палеи, к щеке.)

Мод (улыбаясь). Ах, да! Ведь сегодня скачки! На кого же вы ставите, Топпинг?

Топпинг (подмигнув и перенося палец к носу). Не думаю, чтобы вы слыхали об этой лошадке, мисс; ее кличка "Цесаревич".

Мод. Уже что-нибудь поставили?

Топпинг. Последний грош, мисс.

Мод. Значит, дело веское?

Топпинг. И похуже лошади приходили первыми к финишу. (С легким оттенком восторженности.) Темная лошадка – выдача будет не меньше, как двадцать к одному, мисс Мод.

Мод. Поставьте за меня десять шиллингов, Топпинг, Мне сейчас нужно как можно больше денег.

Топпинг. Не вам первой, мисс.

Мод. Послушайте, Топпинг, вы что-нибудь понимаете в кино?

Топпинг (кивает). Почти как специалист, мисс.

Мод. Ну, тогда встаньте туда и скажите мне ваше мнение.

Топпинг идет направо.

(Мод склоняется над машинкой; руки ее бегают по клавишам, затем останавливаются; лицо приобретает выражение, которое она ему только что придавала. Она еще раз настораживается, скашивает глаза, потом медленно поворачивает голову и наконец, принимает нормальный вид и говорит.) Ну, как я выглядела?

Топпинг. Как преступница, мисс.

Мод (торжествующе). Вот видите! Значит, мне удалось?

Топпинг. Я, конечно, не могу сказать, какое преступление вы совершили, но, видимо, дельце было не мелкое.

Мод. Да, они у меня здесь. (Хлопает себя по груди.)

Топпинг. Неужели, мисс?

Мод. Да, да. Вся соль вот в чем: это психологический момент.

Топпинг. В самом деле, мисс?

Мод. Что будет естественнее: если я дотронусь до них или успею вовремя удержаться? Видите ли, я одна; в комнате, и надо решить: застыну ли я от страха, что меня увидят, хотя знаю, что меня никто не увидит. Эти довольно тонкая задача.

Топпинг. Мне думается, вы удержитесь, мисс.

Мод. Мне тоже. Дотронуться до них (прикладывает руку к груди) будет немножко навязчиво, не правда ли?

Топпинг. Если зрители знают, что они у вас тут.

Mод. О да, они видели, как я их прятала. Давайте я вам и это покажу. (Открывает ящик, вынимает оттуда кусочки сургуча и, всячески подчеркивая, что делает это украдкой, прячет их у себя на груди.) Правильно?

Топпинг (кивает). Отлично, мисс. У вас лицо и вправду прямо для кино. А что они такое, позвольте узнать?

Мод (вытаскивая сургуч). Фамильные брильянты Феншоу. Здесь тоже надо решить одну деталь, Топпинг. Что было бы естественнее в жизни: положить их сюда (указывает на грудь) или в сумочку?

Топпинг (дотрагиваясь до жилета, серьезно). Ну, положить их сюда, мисс, будет, пожалуй, более... более... пси... пши... психологично.

Мод (сдерживая улыбку). Да, но...

Топпинг. Видите ли, тогда они на вас...

Мод. Но ведь в этом-то все и дело! А не естественнее ли подумать: в сумочке будет безопаснее – в крайнем случае я могу заявить, что кто-то мне их подкинул. А сюда мне их никто подкинуть не может, понимаете?

Топпинг. Ну, это зависит, я бы сказал, от вашего характера, мисс. Я, конечно, не знаю, какой у вас характер.

Mод. В том-то вся и беда – автор тоже не знает. Все должна решать я сама.

Топпинг. В таком случае я позволю себе сказать, мисс: положите их сюда. Это будет правильнее.

Мод. Да, пожалуй, вы правы. Это более естественно.

Топпинг. Я не знал, что у вас к этому склонность, мисс Мод.

Мод. Больше чем склонность, Топпинг, – талант!

Топпинг. Ну что ж, я считаю, что у нас у всех есть какие-нибудь тайные пороки. Но на вашем месте, я не стал бы играть на скачках, мисс, раз уж у вас есть это, другое. Если и то и это, так вам будет, пожалуй, трудновато.

Мод. Ну, тогда поставьте десять шиллингов только в том случае, если вы уверены, что она придет первой. Можете переслать мне потом деньги по почте. Я сообщу вам свой адрес, Топпинг, – ведь я уеду.

Топпинг (озадаченно). Что? И вы тоже уезжаете, мисс Мод?

Мод. Искать счастья.

Топпинг. А, черт побери, мисс, подумайте, что тут будет без вас. Когда уехала мисс Атена, у нас и так стало... довольно скверно. А теперь все вообще полетит вверх тормашками, уверяю вас.

Мод. Да, я понимаю, что вам будет некоторое время трудновато, когда я уеду. Я буду жить с мисс Балдини. Я училась у нее. Она-то и рекомендовала меня этой кинокомпании. Меня будут пробовать на роль преступной машинистки в фильме "Разбитое сердце Миранды".

Топпинг (от удивления забыв о почтительности). Да неужто! Названьице вполне для кино. А хозяину вы об этом скажете, мисс?

Мод кивает.

Тогда я лучше отправлюсь к зубному врачу, прежде чем начнется вся эта музыка.

Мод. Идите, Топпинг. Будем надеяться, что вам не вырвут лишнего зуба.

Топпинг (ухмыляясь). Все в руках божьих, мисс, как пишут в титрах. (Уходит.)

Мод потягивается и прислушивается.

Мод. Кажется, они. Так и дрожу вся от страха... (Убегает направо.)

Билдер (входит из передней, идет к камину). Чудовищно! Просто чудовищно!

Из передней входит Камилла. У нее в руках маленькая книжечка для сбора

пожертвований.

Что такое, Камилла?

Камилла. Сестра из общины Святого Сердца, мосье, собирает на сирот.

Билдер. Мне некогда... На что, на что?

Камилла. На сирот, мосье.

Билдер. Гм! Ладно... (Сует руку во внутренний карман пиджака.) Передайте ей. (Вручает Камилле пятифунтовую банкноту.)

Камилла. Она будет так благодарна за бедных малюток. Мадам велела передать, что не хочет завтракать, мосье.

Билдер. Я тоже не хочу завтракать. Скажите Топпингу, чтобы он дал мне чашку кофе.

Камилла. Топпинг ушел к зубному врачу, мосье; у него зуб разболелся.

Билдер. Зуб разболелся! Бедняга! Гм! Я жду брата, но не знаю, смогу ли принять его.

Камилла. Слушаю, мосье.

Билдер. Попросите сюда миссис Билдер. (Смотрит на нее, их взгляды встречаются, и он отводит глаза.)

Камилла. Да, мосье.

Камилла отворачивается, и он быстро окидывает ее взглядом с головы до ног. Она поворачивает голову и ловит этот взгляд. Он поспешно опускает глаза.

Не пожелает ли мосье чего-нибудь закусить?

Билдер (покачав головой, отрывисто). Нет. Принесите кофе!

Камилла. Мосье плохо себя чувствует?

Билдер. Нет, отлично!

Камилла (строит глазки). Отбивную котлетку? Да?

Билдер (в его глазах вспыхивает слабый огонек, но он сейчас же гасит его). Нет, нет. Ничего!

Камилла. И мадам тоже ничего! О-ля-ля! (Берется за ручку двери, снова оборачивается, и их взгляды опять на мгновение встречаются; она выходит.)

Билдер (застыв на месте, смотрит на дверь). Эта девушка действует мне на нервы! Она опасна! Ну и жизнь! Мне кажется, что она...

Дверь справа открывается, входит миссис Билдер.

Сейчас принесут кофе; он хорошо помогает от головной боли. Послушай, Джулия, я жалею, что колотил в дверь. Приношу свои извинения. Я был вне себя. Как мне хотелось бы избавиться от этих приступов ярости! Но... черт побери! Я не мог уйти и оставить тебя там.

Миссис Билдер. А почему бы и нет?

Билдер. Ты все таишь в себе. Да, да, я никогда не знаю, о чем ты думаешь. Что ты сказала ей?

Миссис Билдер. Сказала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Билдер. И то ладно. Атена сошла с ума. Как ты думаешь, она сказала правду, что этот молодчик хочет жениться на ней?

Миссис Билдер. Я в этом уверена.

Билдер. Подумать только, ведь как ее воспитывали! Можно было предполагать, что одного влияния религии...

Миссис Билдер. Девочки уже много лет не хотели ходить в церковь. Они всегда говорили, что не понимают, чего ради они должны ходить туда, неужели только для того, чтобы поддерживать твой престиж? Не знаю, помнишь ли ты, как однажды ты высек их за то, что они утром в воскресенье убежали гулять?

Билдер. Ну и что же?

Миссис Билдер. С тех пор они потеряли последние остатки религиозности.

Билдер. Гм! (Прошелся по комнате.) Что же делать с Атеной?

Миссис Билдер. Ты же сказал, что отрекся от нее.

Билдер. Ты прекрасно знаешь, что я этого не думал. С таким же успехом я мог сказать, что отрекся от тебя! Ну подумай хоть немножко, Джулия! Все это может выплыть наружу в любой момент. В таком городишке, как наш, ничего не скроешь. Как я могу теперь выставить свою кандидатуру в мэры?

Миссис Билдер. Может быть, Ральф сумеет помочь?

Билдер. Что? Уж его-то дочери никогда не делали ничего постыдного, а жена у него образец, достойный всяческого подражания.

Миссис Билдер. Да, зато сам Ральф совсем не семейный человек.

Билдер (сверля ее взглядом). Как мне не нравится твоя манера все переиначивать. Все у тебя звучит иронически. Это не... по-английски.

Миссис Билдер. Я не виновата, что родилась на Джерси.

Билдер. Да, это, видимо, у тебя в крови. Французы... (Внезапно умолкает.)

Миссис Билдер. Да?

Билдер. Они иногда страшно действуют на нервы обыкновенному англичанину... вот и все.

Миссис Билдер. Может быть, отказать Камилле?

Билдер (уставился на нее, потом опустил глаза). Камилле? При чем тут она?

Миссис Билдер. Я думала, что, может быть, она действует тебе на нервы.

Билдер. Почему вдруг?

Камилла с подносом входит из столовой.

Поставьте здесь. И дайте мне, пожалуйста, коньяку.

Камилла. Сейчас принесу, мосье. (Со скромным видом уходит обратно в столовую.)

Билдер. У бедняги Топпинга разболелся зуб! (Наливает кофе.) Можешь ты предложить какой-нибудь способ образумить Атену? Подумай только, какой она подает пример! Того и гляди, Мод тоже что-нибудь выкинет. Как я буду смотреть людям в глаза?

Миссис Билдер. Боюсь, в этом я ничем не смогу быть тебе полезна.

Билдер (раздраженно). Послушай, Джулия! Эта возмутительная девчонка что-то сказала мне о нашей с тобой совместной жизни. В ней-то что не так?

Миссис Билдер. Она тоже действует на нервы.

Билдер. Говори яснее.

Миссис Билдер. Мы прожили с тобой двадцать три года, Джон. Никакие разговоры не смогут этого изменить.

Билдер. Может быть, дело в деньгах? Если тебе нужно больше, скажи. Ты же знаешь.

Миссис Билдер улыбается.

Ах! Пожалуйста, не улыбайся так, мне становится тошно от твоей улыбки!

Камилла входит с графинчиком и рюмками на подносе.

Камилла. Вот коньяк, мосье. Пришел мистер Ральф Билдер.

Миссис Билдер. Попросите его сюда, Камилла. Камилла. Слушаю, мадам. (Выходит в переднюю.)

Миссис Билдер идет по направлению к двери, навстречу Ральфу Билдер у, человеку несколько старше Джона Билдера, совершенно иного сложения и с другими манерами. У него приятное, чуть насмешливое лицо, волосы с проседью.

Миссис Билдер. Джон хочет посоветоваться с вами, Ральф.

Ральф. Весьма польщен.

Она выходит, оставив братьев вдвоем. Они пристально глядят друг на друга.

Насчет Уэльского контракта?

Билдер. Нет. Дело в том, Ральф, что случилось нечто ужасное.

Ральф. Атена ушла из дому и вышла замуж?

Билдер. Нет. Она... она ушла и... не вышла замуж. (Ральф сочувственно свистит.) Как тебе это нравится?

Ральф. А за кого?

Билдер. Невоспитанный мальчишка, летчик.

Ральф. Но почему же...

Билдер. Представь себе, какая-то сумасбродная чушь по поводу семейной жизни!

Ральф. Атена – очень интересный человек. Нынешняя молодежь вся такая странная и восхитительная.

Билдер. Ей-богу, Ральф, ты можешь благодарить небо, что у тебя нет такой восхитительной дочки. Твои дочери – хорошие, достойные девушки.

Ральф. Атена во всех отношениях хорошая и достойная девушка, Джон. Бьюсь об заклад на что угодно, она поступила так во имя самых высоких принципов.

Билдер. Она ведет себя, как...

Ральф. Не говори того, о чем будешь жалеть, дружище! Атена всегда относилась ко всему серьезно... Бедняжка!

Билдер. Джулия считает, что ты можешь помочь. У вас-то ведь никогда не бывает семейных неприятностей.

Ральф. Да-а. Пожалуй, не бывает.

Билдер. Чем ты это объяснишь?

Ральф. Надо спросить у своих.

Билдер. Черт побери! Ты же сам должен знать!

Ральф. Мы все очень любим друг друга.

Билдер. Я тоже очень люблю своих дочерей, но, вероятно, я недостаточно покладист, а?

Ральф. Видишь ли, у тебя иногда кровь бросается в голову. Но какова, собственно говоря, точка зрения Атены?

Билдер. Семейная жизнь – не идиллия, поэтому она считает, что у нее и ее молодого человека не должно быть семейной жизни.

Ральф. Понятно. Впечатления детства.

Билдер. Но ведь семья есть семья, черт подери! Кто-то должен быть главой семьи. Разве ты в своей семье позволяешь женщинам делать все, что им вздумается?

Ральф. Всегда.

Билдер. А что происходит, если одна из твоих дочерей хочет сделать что-нибудь выходящее за рамки приличий?

Ральф пожимает плечами.

Ты запрещаешь ей?

Ральф. А ты?

Билдер. Я пытаюсь.

Ральф. Вот именно. И в результате она делает как раз то, чего ты не хочешь. Я не пытаюсь, и у нас этого не происходит.

Билдер (с коротким смешком). О господи! Ты, наверно, считаешь, что мне нужно смиренно сказать Атене, чтобы она продолжала жить во грехе, оскорбляя общественное мнение, и что я ее на это благословляю?