Текст книги "Ариман: Изгнанник (ЛП)"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Затем колдун почувствовал, как в тело Кадина проникла иная сущность. Она была холодной и черной, словно вода из пещерных глубин. Демон, который боролся за плоть Кадина, исчез под накатившей волной.

Ариман ощутил, как новая сущность прикоснулась к его собственному разуму. Азеку показалось, словно в него вонзились ледяные шипы, и шок привел колдуна обратно в чувство.

Новое существо, облаченное в дрожащее тело Кадина, шагнуло к нему. Очертания воина размылись, как будто его накрыла тень. Какой-то миг он походил на дыру в полотне мироздания.

Новоприбывший протянул руки Кадина и, взяв Аримана за голову, оторвал его от палубы. Он чувствовал, как существо смотрит на него, в него. Колдун взглянул в ответ.

– Нет, только не ты, ― прохрипел Ариман. ― Это не можешь быть ты.

+ Забудь, + сказала тень. Ариман моргнул.

Он узрел расширяющиеся облака света, которые спиралью извивались к точке исчезновения. Его тело похолодело, разум оцепенел. Он не мог думать. Где-то за пределами чувств Ариман истекал кровью. Мир погрузился в безмолвие. Он не был уверен в том, дышит ли еще.

Он не мог вспомнить, кто он. Его объяла теплая тьма.

Он ничего не видел.

XII
Изменение

Ариман пробудился внезапно, на смену пустоте ощущений пришла боль и тошнота. Его глаза были открыты, но он ничего не видел. Колдун попытался поднять руки, чтобы коснуться лица, но они не шевельнулись.

– Объект пришел в сознание, ― произнес машинный голос, и он вздрогнул от неожиданности. Уши наполнились громким звоном, и Ариман сумел расслышать лязг и скрежет шестеренок.

– Удалите дермальный слой, ― сказал другой голос. Он принадлежал женщине. Ариман узнал ее резкий тон. ― Начните с лица.

– Кармента? ― спросил он. Что-то острое укололо его в лоб и опустилось до середины лица.

– Да, Ариман, ― он почувствовал, как что-то дернуло за кожу, и глаза ужалил яркий свет. Он моргнул, мгновение оставаясь незрячим, как и прежде. Затем мир начал приобретать размытые очертания и неразборчивые цвета. ― Ты жив.

Колдун повернул голову. Он был без доспехов, прикован к вертикальной рампе в длинном зале, исчезавшем в черноте. Со свисающего над ним ворота лился свет. Стены и потолок были матово-красными, и по истертому металлическому полу тянулся узкий желоб. Ариман чувствовал запах антисептиков, машинного масла и примитивных, но сильных болеутоляющих. Рядом с ним стоял согбенный сервитор, изучавший его многочисленными зелеными линзами. Его грязно-белый халат, лохмотьями волочащийся по полу, был покрыт бурыми разводами. Сервитор снял с кожи Аримана целый дюйм ткани, похожей на бледный жир. Перед ним стояла Кармента, ее покрытое трещинами лицо из красного лака было склонено набок. Азеку показалось, что она выглядела уставшей, но он не мог сказать, почему.

– Ты пробыл без сознания шесть дней, ― сказала Кармента, отвечая на незаданный вопрос. ― Получил обширные внутренние повреждения, переломы костей и ожоги, потерял много крови, ― она шагнула вперед и механодендритом взяла из пальцев-бритв сервитора снятый слой кожи. Ариман заметил в мягкой ткани прожилки капилляров. ― К счастью, твое тело исцелилось практически само. Слой синтетической кожи для того, чтобы не допустить рубцевания. Ты выглядел так, будто тебя сварили заживо.

Ариман посмотрел за слепящий круг света. Он заметил металлические остовы и ящики, гнезда с механическими руками под потолком, металлические цистерны, соединенные с вьющимися по полу трубами.

– Значит, ты не только ремесленник, но и биологис? ― спросил он.

– Когда-то баловалась. Это один из последних подобных сервиторов.

– Очень полезный.

– Едва ли. То немного, что мне известно о твоем виде, только подтвердило, как мало я могу сделать. Твое спасение заключено в твоем же теле.

Ариман кивнул. Должно быть, его раны оказались такими серьезными, что он впал в исцеляющую кому. Когда ощущения вернулись, колдун понял, что на полное восстановление ему потребуется еще какое-то время. Эфирные чувства также казались блеклыми и неповоротливыми, словно его разум накрыло смертельным туманом. Воспоминания о последних мгновениях боя на корабле походили на неразборчивые, смазанные пятна. Он тряхнул головой. Он жив, « Дитя Титана» цел, и пока этого достаточно.

– Где мы? ― поинтересовался он.

– В глубоком космосе, ― Кармента помолчала. ― Нас крепко потрепало. Надеюсь, оно стоило того.

– Астреос?

– Жив, ― женщина кивнула. ― Как и ты, он получил обширные физиологические травмы. Он все еще в коме, из которой ты только что вышел. Кадину повезло еще меньше. Я не уверена, что с ним произошло, и вообще, почему он до сих пор жив.

Размытые воспоминания Аримана резко приобрели отчетливость. В уставшие вены хлынул адреналин. Колдун ощутил, как в ответ взбугрились поврежденные мышцы. Азек вдруг осознал, что его конечности прикованы к металлическому каркасу, его запястья и лодыжки удерживали толстые прорезиненные оковы. Силой мысли он заставил их со скрипом согнуться. Азек шагнул на пол.

– Где он? ― прорычал Ариман.

– Он без сознания, погружен в сангвинарный бак, ― осторожно ответила Кармента. ― Я не знаю, проснется ли он вообще, ― колдун посмотрел на нее, и, должно быть, нечто в его взгляде настолько потрясло ее, что ведьма шагнула назад, выставив перед собой руки и механодендриты. Ариман попытался успокоиться.

– Изолируй его, ― сказал он. ― Перекрой всю связь с местом, где он находится, и отмени все протоколы доступа. Пусть все остается так до тех пор, пока я не увижу его, ― Кармента не сдвинулась с места. ― Он представляет опасность для корабля, для всех нас.

– Правда? ― будь у нее губы, Ариман не сомневался, она бы скривилась. ― Калека без сознания, живущий лишь благодаря баку, представляет опасность? Думаешь, я не знаю, что ты уже держишь на корабле монстра? Существо, сотворенное твоим ручным зверьком, Маротом, ― она вперила в него взгляд, ее бионические глаза лучились холодом.

– Делай, как велено, ― отрезал он. Техноведьма дернулась и быстро отступила от него. « Она осталась человеком, ― подумал колдун. ― Сломленная и полубезумная из-за машины, которую хочет укротить, но она до сих пор чувствует и боится», ― Ариману потребовалось некоторое время, чтобы придумать уместный ответ. ― Прости за случившееся, госпожа.

– Мой корабль, ты едва не уничтожил мой корабль, а теперь говоришь, что Кадин опасен, ― ее голос дрожал, механодендриты нервно подрагивали. ― Кое-где продолжаются пожары. Половина корабля превратилась в руины: системы, орудия, двигатели. И все ради того, чтобы получить ответы?

Ариман взглянул на нее в ответ. Когда-то он знал многих техножрецов и адептов Механикум. С тех пор как он попал в Око, ему приходилось встречаться с теми, кто поддался варпу. Все они, как казалось Азеку, со временем становились холоднее, отчужденнее, все сильнее напоминая машины. Это была форма безумия, предполагал колдун, наваждение, в котором растворялось все. Но что касается Карменты, чем крепче она сливалась с кораблем, тем более раздробленными и примитивными становились ее эмоции, тем сильнее проявлялась человеческая часть; а то, что осталось, превращалось… во что?

– Мы отыщем ресурсы, а возле Ока есть места, где можно отремонтировать корабли. Даже таких размеров.

Женщина покачала головой ― странное сочетание механической точности и человеческой усталости.

– Эгион мертв, ― бесцветным голосом сказала Кармента. И Ариман вдруг понял, что она имела в виду: « Дитя Титана» уже не выберется из пустоты. Он сможет прыгнуть в варп, но без навигатора корабль будет неуправляемым, способным только на короткие прыжки, после чего ему придется выходить обратно в реальность. Они будут идти наугад, и даже самое маленькое путешествие займет вечность. Хуже того, они находились на границе Ока Ужаса, в регионе, которые уже захлестывали нестабильные варп-феномены и штормы. Пусть они еще живы, но Кармента обречет всех на гибель, если попытается отправиться в путь. Для того, кто в некотором смысле еще оставался человеком, она держалась хорошо.

– Как он умер? ― спросил Ариман после небольшой паузы.

– Точно не знаю, ― сказала Кармента, и в ее голосе появилась нотка, которую колдун не смог объяснить. ― Быть может, это место сгубило его. Возможно, он умирал еще до прибытия к станции, ― женщина отвернулась, покачав головой, и с лязгом шагнула к краю зала. ― Мы сбежали, как только подобрали вас. Некоторые… существа еще оставались на моем корпусе. Мне пришлось стряхнуть и сжечь их, ― техноведьма остановилась, в ее голосе чувствовался гнев. ― Я уничтожила некоторые части корпуса. Причинила вред собственному кораблю. Эгион кричал все время, что мы пробыли в варпе. Затем он просто замолчал, нас выбросило сюда, и он умер.

Ариман посмотрел на Карменту, и та, прихрамывая, сделала еще шаг. Ее угольного цвета мантию пятнала подсохшая кровь, и Азек чувствовал, как при ходьбе нагреваются ее сервосистемы. Она что-то скрывала от него, но колдун сдержался и не стал влезать в ее мысли. Он и так требовал от женщины слишком многого.

– Где мы сейчас? ― спросил Ариман. Кармента не остановилась и даже не оглянулась.

– Во время перелета Эгион обезумел. Не знаю, как работают его собратья, но полагаю, что в конце он занимался не навигацией, а просто бежал в ужасе.

– Куда?

Кармента замерла и медленно обернулась к Ариману. В тусклом освещении трещины в ее маске походили на следы кровавых слез.

– Домой, Ариман, ― сказала она. ― Он хотел сбежать домой.

Ариман смотрел через бронехрустальный купол на Кадийские Врата ― мерцающие точечки, разбросанные по безбрежной черноте космоса, замаранной тошнотворными цветами. Конечно, вратами они были лишь в абстрактном смысле. Система, превращенная в крепость, охраняла единственный стабильный путь из Ока Ужаса в Империум. Существовали и другие пути в Око, но все они были изменчивыми и опасными, их было сложно отыскать, и они вполне могли погубить любого, кто все же нашел их. Любому крупному флоту, желавшему войти или покинуть Око, сначала необходимо было миновать Кадию, так по крайней мере утверждалось. Планету, населенную миллионами солдат, опоясанную космическими твердынями, окруженную военными флотами. Любой, кто стремился прорваться мимо нее, должен был обладать либо невероятной мощью, либо же носить обличье друга. Вновь и вновь армии отступников пытались одолеть Кадию, но всякий раз терпели поражение.

– Навстречу свету, ― мягко сказал стоявший подле него Астреос. Ариман бросил взгляд на библиария.

« Нет, ― подумал он. ― Уже не библиария. Аколита, ученика. Моего ученика».

Астреос все еще носил одежду, в которую его облачили сервиторы, пока он спал и исцелялся. Его лицо и предплечья покрывали блестящие ожоговые шрамы, растительность на голове исчезла. Каждый его вдох доносился вместе с хрустом и треском несросшихся костей. Ариман чувствовал отголоски стихающей боли в теле Астреоса всякий раз, когда смотрел на него.

Они стояли под широким медно-кристаллическим куполом высоко на хребтовой части « Дитя Титана». Под ними в неровном звездном свете сверкал настоящий корабельный лабиринт. Вдоль корпуса корабля тянулись черные раны, похожие на огромные следы от укусов. Кое-где из пробоин продолжали вытекать газ и жидкость. Газ превращался в туман, который висел над переборками и орудийными башнями, подобно дыму над горящим городом. Корабль уже много дней неподвижно стоял на месте. За это время успел очнуться Астреос, Кармета как могла починила корабль, и Ариман раздумывал, что делать дальше. Конечно, он знал. Возможностей у них оставалась совсем немного, но это не делало их менее опасными или более приятными.

Спустя некоторое время Астреос обернулся к Ариману.

– Навигатор бежал к единственному свету, который видел, и он привел его сюда, ― произнес Астреос, влажно хрипя с каждым словом. ― Все рожденные в свете существа бегут к нему, когда напуганы. Лишь грызуны прячутся в норах.

Ариман удивленно приподнял брови и посмотрел обратно на звезды. Астреоса тяготили мрачные думы с тех самых пор, как он пробудился из исцеляющей комы. Ариман улавливал блеклые и туманные мысли пару раз, когда изучал разум ученика. Поначалу Ариман принял их за фатализм, ему казалось, что судьба двух его генетических братьев сломила дух Астреоса, но это было не так: он просто смирился, сдался перед чем-то холодным и темным внутри себя.

– Я не был ближе к Империуму с тех пор, как…

– Как предал его, ― закончил вместо него Астреос. Ариман секунду молчал. Он ясно помнил каждый свой день, но то, сколько времени миновало с тех пор, как он скрылся в Оке, ускользало от него. Времени как такового в Оке не существовало: словно визуальный обман, оно изменялось в зависимости от того, где находился человек и как долго смотрел.

– Да, ― согласился он.

– Что случилось на станции? Почему погиб мой брат?

– Он погиб потому, что я совершил ошибку.

– Всего одну?

Ариман выдержал взгляд Астреоса и кивнул.

– Демон, которого я призвал, уже был скован чужой волей. Мой призыв вытянул его в реальный мир, но получить над ним контроль я не смог.

– Это была ловушка.

– Кто-то предугадал мои действия.

– Амон?

– Думаю, да, но врагов у меня хватает, ― пожал плечами Ариман и повернулся, чтобы взглянуть на « Дитя Титана» до самого его далекого носа.

– Я хочу разбудить Кадина, ― заявил Астреос. Ариман медленно вздохнул. Он знал, что это случится ― неизбежные шаги, которые ему следовало предпринять, чтобы идти дальше. Азек мог приказать бросить Кадина в плазменную топку, а пепел рассеять в пустоте.

– Это было бы неразумно, ― через минуту отозвался колдун.

– Неразумно было бы отказать, ― сказал Астреос, его голос оставался спокойным, но мысли рычали от гнева. ― Ты обещал спасение для Кадара, но лишь отнял у меня еще одного брата, ― затем эмоции исчезли, и мысли Астреоса скрылись за знакомым гулом экранированного разума.

« Он быстро учится», ― подумал Ариман.

Колдун посмотрел на ученика. Его лицо оставалось спокойным, эмоции ― сдержанными и спрятанными под слоями подсознательных барьеров. Он мог уничтожить Астреоса и сжечь Кадина, даже не дав тому проснуться.

Он мог поступить так, но тем самым потерять немногих обретенных союзников.

« Необходимость ― матерь ошибки».

– Хорошо, ― сказал Ариман.

Секунду Астраеос смотрел на него, а потом кивнул.

– Когда он проснется, мы пойдем за тобой, и ты выполнишь свое обещание.

Ариман криво усмехнулся.

– Это новая клятва?

Астреос поджал губы.

– Если ты того хочешь, ― он остановился и бросил взгляд на далекий огонек Кадии. ― Ты ведь хочешь продолжить? После всего случившегося ты собираешься найти Амона.

– Да, ― ответил Ариман. ― Демон показал, как найти его.

– Ты веришь в то, что тебе показали, пусть даже Амон и сковал его для службы себе? ― Астреос покачал головой.

– Ему не воспрещали показывать, где находится Амон.

– Ты не думал, что Амон этого и добивается: ловушка внутри ловушки, чтобы заманить тебя?

Ариман не ответил. Он уже размышлял над тем, что сведения демона могли быть ловушкой, или ложью, или и тем и другим, но отступать было поздно. Он должен узнать.

Астреос снова покачал головой, но теперь в движении чувствовалось усталое смирение.

– Как ты последуешь по этому пути? Нас осталось четверо, а еще корабль без проводника.

– У нас есть проводник, ― сказал Ариман. ― Некоторое время нас могу вести я.

– Куда?

Ариман посмотрел туда, где посреди безмятежной ночи мерцала Кадия.

– Туда, где мы похитим навигатора.

Кадин, подвешенный на длинных отполированных цепях, плавал в баке крови. Сам бак представлял собой оббитый железом контейнер вдвое выше человеческого роста, расположенный в центре зала из клепаной бронзы, изгибавшегося к куполообразному потолку. Сквозь иллюминаторы в стенках бака виднелась красная жидкость. Возле них располагались дисплеи, по грязным потрескавшимся стеклам которых текли светящиеся синие символы. Воздух в зале был влажным и теплым.

Астреос наблюдал за тем, как закрепленные над баком машины медленно заглатывают цепи. Он принюхался: в воздухе запахло кровью, резким железным привкусом, который заглушил даже вонь машинного масла и ржавчины. Первой над гладкой поверхностью поднялась голова его брата. Сервиторы срезали с Кадина шлем, чтобы подсоединить к его голове и шее копну инъекционных трубок и биопроводов. Кожа, видневшаяся под слоем подсыхающей крови, была бледно-серой и туго обтягивала череп. Спиралевидные метастазы покрывали его макушку и тянулись по впавшим щекам. Его глаза были закрыты, из открытого рта текла кровь. Астреос смотрел, не отрываясь. Его, все еще облаченного в окровавленную мантию, вдруг пробрал озноб. Часть его хотела отвернуться, но он не мог.

– Он в наркотической коме, ― сказала стоящая рядом Кармента. Она оглянулась на Аримана. Колдун оставался неподвижным, не сводя глаз с появляющегося из бака Кадина, не снимая руки с навершия меча. ― Доза, необходимая для того, чтобы держать его в бессознательном состоянии, очень большая, и… ― женщина замолчала, поймав на себе взгляд Астреоса. Тот кивнул, не понимая, почему ведьма перестала говорить, и снова посмотрел на вершину бака.

Наконец появилось остальное тело Кадина. Астреос услышал собственный вздох, но при этом не заметил, как воздух покинул легкие. Доспехи на плечах и груди Кадина потемнели и оплавились. Края изодранного керамита вонзились в плоть. Его правая рука оканчивалась под локтем, левая ― ниже плеча. От ног, которые вскоре возникли, остались лишь изуродованные куски мяса, висящие на раздробленных костях.

Ворот, залязгав шестеренками, остановился, а затем качнулся вперед. Он стал медленно опускать Кадина, пока тот не оказался вровень с Астреосом. С воина текла кровь, капая на пол и образовывая темные озерца. Библиарий поднял руку и медленно вытянул открытую ладонь. Доселе неподвижный Ариман чуть заметно шевельнулся. Рука Астреоса коснулась наплечника Кадина.

– Брат, ― тихо произнес Астреос.

– Он не может ответить. Он получил тяжелые ранения, и мы продолжаем вводить успокоительное в его организм.

+ Брат, + послал Астреос, сфокусировав послание на тлеющих угольках сознания, которое он ощутил в разуме брата.

+ Его уши и разум закрыты, + послал Ариман, и от вмешательства колдуна Астреос почувствовал прилив гнева. + Он в бездне. Даже если он очнется и заговорит, то уже не будет твоим братом, + с посланием пришло тепло успокаивающего чувства, словно дружеская рука на плече. + Поверь мне. +

– Уберите успокоительное, ― сказал Астреос. Кармента бросила взгляд на Аримана. ― Разбуди его, ― прорычал он.

Секунду Кармента стояла на месте, а затем шагнула к баку и ввела код на небольшой панели управления. Издалека донесся механический щелчок, и трубки, подсоединенные к Кадину, задергались. На пол закапала свежая кровь.

Астреос ждал крика, думая, что Кадин очнется, словно ребенок после ночного кошмара. После нескольких минут молчания и неподвижности, библиарий снова повернулся к Карменте. Она пожала плечами, слабо дернув механодендритами.

– Он был тяжело ранен, а мои познания в биологии Адептус Астартес в лучшем случае можно назвать ограниченными.

Астреос уже собирался дать резкий ответ, когда краем глаза заметил движение. Он быстро оглянулся и встретился с глазами Кадина. Астреос замер. С глазами. У Кадина было два глаза. Их радужки были ярко-зелеными, с черными зрачками-щелками. Аугментики не было, лишь новая, гладкая кожа.

– Брат, ― влажно прохрипел Кадин и улыбнулся. Внезапно из его рта хлынула кровь, и Астреос отшатнулся. Механодендриты Карменты развернулись в мгновение ока. Лишь Ариман оставался неподвижным, не снимая расслабленную руку с меча. Кадин закашлялся и сплюнул на палубу сгусток крови.

– Кровь в легких, ― отметил Ариман.

– Итак, ― сказал Кадин. ― Собираетесь ли вы освободить меня?

Астреос пристально посмотрел на брата. Голос Кадина превратился в искаженное рычание, могильное эхо прежнего тона. И глаза…

– Я не убью вас, ― произнес Кадин, переводя взгляд с Астреоса на Аримана и Карменту. Он улыбнулся. ― Даю слово.

– Ты… ранен, брат, ― сказал Астреос.

– Я заметил, ― губы Кадина обнажили сломанные и зазубренные зубы. Он так ни разу и не моргнул. Астреос посмотрел на плоть и доспехи брата. Теперь, когда с Кадина стекла кровь, библиарий видел участки кожи, которая выглядела исцеленной, уродливые узлы шрамов в прорехах доспехов. Его взгляд упал на разбитый керамит и пласталь, ярко блестевшие там, где их разрубило. За исключением тех мест, где они словно размягчились и исказились: как будто срослись поверх плоти, исцелившись.

– Ты…

– Его нет. Погляди сам, ― Кадин дернул подбородком в сторону Аримана. ― Или спроси у своего лорда-шарлатана, если не хочешь смотреть.

– У тебя нет половины тела.

– Аугментика, брат, ― Кадин повернулся к Карменте. Астреосу показалось, что та задрожала. ― Ты ведь можешь установить ее? И мне понадобятся доспехи, хотя не думаю, что смогу снять эти. Придется тут поработать.

Секунду Астреос раздумывал над тем, стоит ли позволить колдуну усыпить Кадина снова. « Даже если он проснется и сможет говорить, он не будет твоим братом», ― сказал Ариман в воспоминаниях.

« Возможно, ему лучше умереть, ― подумал Астреос. ― Но тогда я стану последним, и какая мне будет разница?»

– Ты не дашь мне умереть, брат, ― сказал Кадин, не глядя на него, а затем медленно обернулся к Астреосу и посмотрел на него зелеными глазами рептилии. ― Тебе не хватит духу, ― Кадин мотнул подбородком на Аримана. ― А ему нужен ты, поэтому он не убьет меня, хотя и должен.

Руки Астреоса непроизвольно сжались в кулаки, на лице отчетливо проступили шрамы. Это был не его брат, он понял это в тот миг, как Кадин заговорил, но ему следовало узнать, что осталось от его души. Медленно, неуверенно, он потянулся сознанием в разум Кадина.

Он словно погрузил руку в открытую рану. Астреос ощутил текстуру рваных мыслей, прорехи, где когда-то были воспоминания и убеждения. Их остатки свисали переплетением обрывков. Больше там ничего не было, вместо демонического разума, угнездившегося на развалинах, зияла уродливая дыра. Астреос разорвал связь и встретился взглядом с братом. Кадин улыбнулся, и улыбка походила скорее на гримасу.

Ариман шагнул к Астреосу.

– Так чего ты хочешь? ― холодным, ровным голосом спросил он.

– Конечно, следовать за тобой, Ариман, ― ответил Кадин и сплюнул сгусток крови и кислоты на палубу.

– Делай, как он говорит, ― сказал Ариман Карменте. ― Постарайся восстановить его.

Астреос собирался что-то сказать, но Ариман уже исчез в дверях. Библиарий перевел взгляд обратно на своего брата, не до конца сформировавшаяся мысль еще крутилась в голове.

Кадин ухмыльнулся Астреосу, и из уголков его рта заструилась густая кровь.

Кадин услышал Марота прежде, чем увидел. Тихий кашель проржавевших сервоприводов и запинающийся вой доспехов колдуна следовали за Кадином, пока он шел через глубокие и безмолвствующие отсеки « Дитя Титана». Он ходил с тех самых пор, как Кармента закончила работу, с того времени, как его создали заново.

Он закрыл глаза и услышал скрип доспехов, теперь уже ближе, между рядами машин у него за спиной. Кадин открыл глаза и узрел монохромный, лишенный теней мир. Поршни на ногах шипели и дергались всякий раз, когда он делал шаг. Кармента сделала свою работу, закрыв пласталевые конечности ошметками его тела. В некотором смысле эти дополнения были более удивительными, чем остальные изменения: его новые глаза, уверенность в том, что он не сможет снять с себя доспехи, даже если попытается, что мир, который он видел, осязал и вдыхал, казался столь же мертвым, как гололитическая проекция.

Его разум более не был единым целым: Кадин чувствовал в сознании прорехи и пустоты, словно призрачное ощущение потерянной конечности. Эмоции и мысли более не составляли единое целое, а его память превратилась в месиво из дыр и обрывочных фрагментов. Целые части былой жизни куда-то исчезли, а некоторые казались настолько нереальными, как будто его жизнь принадлежала кому-то другому. Он не знал, что все это значит, и, что еще хуже, не был уверен, что его это заботит.

Кадин попробовал языком воздух. Он оказался теплым от статической пульсации тысяч кабелей и трубок, вьющихся по всему залу. Царила почти кромешная тьма, но коридор перед ним освещался желтоватым монохромным светом, словно у него из-за спины лился грязный лунный свет. Кадин всегда мог видеть во тьме, это был первый дар мира, который породил его, а впоследствии и генетического семени, создавшего его заново. Но теперь все тени будто испарились. Вновь и вновь он закрывал глаза, просто чтобы ощутить прикосновение настоящей тьмы.

Кадин не знал, что случилось с аугментическим глазом, на лице не осталось и следа, лишь гладкая кожа и кость вокруг глазницы, из которой на мир взирало новое око. Он медленно задышал. Его дыхание все еще пахло кровью, ощущавшейся железом на языке. На миг ощущение захлестнуло его, и во мгле за глазами он не чувствовал ничего, кроме потока густой крови по коже, внутри вен, в легких и во рту.

Слух заполнило слабое шипящее дыхание, такое близкое, словно доносилось прямо у него под ухом. Кадин развернулся и рывком вытащил Марота из укрытия в машинной нише. Поршневые пальцы заскребли по раздробленному керамиту и сомкнулись на горжете.

Кадина захлестнула ярость, подобная грозовой туче. Ярость сотрясала его, словно крик бога. Он вспомнил, как колдун с улыбкой подался к нему, с его лица капала кровь.

– Твой глаз пахнет слабостью, ― сказал он. ― Как у твоих братьев.

И пока все, о чем мог думать Кадин, было падение Кадара, в его легкие тек холодный воздух. Ярость переросла в безмолвный крик, слившийся с металлическим скрежетом смыкающейся хватки.

А затем вдруг ― ничего, лишь бездонная пустота, растекающаяся до самых границ его мыслей, подобно черному зеркалу. Он посмотрел на извивающегося в его хватке Марота. Из решетки-громкоговорителя прорицателя донесся утробный смех.

– Ты не убьешь меня, Кадин, ― сказал он.

– И почему ты так думаешь? ― Кадин неотрывно глядел на него, продолжая стискивать горжет доспехов Марота. Незрячие линзы шлема в виде морды гончей замигали.

– Потому что мы с тобой родичи, ― прошипел Марот. Он скреб ногами, пытаясь обрести опору, и цеплялся за руку Кадина. ― Вот почему я искал тебя. Мы теперь одинаковы.

Настала очередь Кадина рассмеяться.

– Я тебе не родич, ― пальцы сомкнулись крепче, и воин услышал, как что-то в шее Марота что-то захрустело. ― Ты рыскаешь во тьме. Ищешь себя, но ничего не найдешь.

Другой рукой Кадин схватил запястье Марота. Он медленно провернул кулак и услышал, как треснула броня и захрустели кости под ней. Марот закричал, пронзительный звук эхом разлетелся вдоль рядов оборудования, после чего превратился в хриплое бульканье. Кадин напрягся, чтобы вырвать руку из сустава. Поршни в руках пришли в движение.

– Скажи, что чувствуешь тот же гнев, что и прежде, ― произнес Марот, и теперь в его голосе не слышалось ни веселья, ни безумия, а лишь усталость, от которой Кадин застыл, будто изваянный из камня. ― Скажи, что ты помнишь, что значит ненавидеть, и знать, почему. Скажи, что не чувствуешь бездну в своей душе.

Кадин превратился в статую. Марот кивнул, словно соглашаясь с ним.

– Она будет расти. Да, будет. Ты будешь купаться в крови, лишь чтобы попытаться вспомнить, что значит чувствовать хоть что-нибудь. Будешь убивать и жечь все, что когда-то ценил, и поймешь, что оно ничего не стоит. Бездна отнимет все. Я знаю. Вот почему я искал тебя, вот почему я здесь.

Марот покачал головой, и на миг Кадину показалось, будто с зеркальной палубы на него смотрит Тидиас.

– Мы падаем все ниже, ― сказал Тидиас, ― и солнце стало для нас тусклым воспоминанием.

Рука Кадина напряглась, а затем он выдохнул и бросил Марота на пол. Он посмотрел на сломленное создание, которое когда-то было человеком, затем космическим десантником, а теперь это было просто существо. Кадин смотрел, как Марот прикасается к треснувшим доспехам, будто животное, зализывающее раненую лапу. Кадин более не видел в нем силы воина, не видел гордости от обладания генетическим семенем и традиций, которые когда-то составляли сущность Марота. Он видел только грязные доспехи, прикрывающие тело, в котором не осталось ничего, кроме стремления выжить.

– Мы с тобою ― пустые дети бездны, ― произнес Марот и выжидающе покачал головой. Кадин еще секунду смотрел на него, а потом развернулся, чтобы уйти. Мгновение спустя Марот пополз на звук шагов.

Ариман вздрогнул. Из глаз текла кровь, длинными коричневыми потеками засыхая на щеках. На коже блестел пот, рот онемел от многодневного повторения одних и тех же фраз.

« Но здесь не существует дней, ― подумал он. ― Ни дней, ни ночей. Лишь неспешный поток мыслей и эмоций, подъем, вращение и падение, словно глубинные течения океана, словно ветры Терры, словно покачивание леса».

Он понял, что потерял бдительность, и следующая ритуальная фраза почти слетела с уст. Колдун заставил себя вернуться к выученному наизусть образу и уравнял сердцебиение с ритмом слов, исходящих из пересохшего горла.

Он сидел на металлическом полу обзорной башни, откуда с Астреосом взирал на Кадийские Врата. Черные железные створки скрывали вид из кристаллического купола. Единственным звуком было мерное дыхание. Над ними висел блестящий серебряный круг, чья поверхность подрагивала от отраженного света иного мира. Ариман смотрел в зеркальную гладь, наблюдая за тем, как там формируются образы, и анализируя многочисленные символизмы.

+ Уменьшить энергию двигателя на две пятых. Дать нам дрейфовать шесть секунд, а затем продолжать идти прежним курсом, + из-за послания на его руках и груди выступил пот. Ариман почувствовал, как Кармента приняла сообщение, и ощутил, как в ответ потускнели двигатели « Дитя Титана». Астреос молча сидел напротив него и направлял свою силу в разум Аримана. Но даже с такой поддержкой предсказание маршрута до Кадийских Врат до предела истощало волю колдуна.

Они преодолевали относительно короткие расстояния, по крайней мере в условиях реального пространства. Но в варпе расстояние ничего не значило. Мысль, эмоция, воображение и сны были здесь куда реальнее, чем материальные объекты. Настоящий навигатор мог глядеть прямо в царство нереального и прозревать его течения. Ариман понимал, что его потуги не более чем блеклая тень тех способностей. Там, где навигатор видел варп таким, каким он есть, Азек видел лишь эхо, улавливаемое ритуалом и интерпретированное символьным языком. Это было столь же грубо, как и попытки древних предсказывать будущее по клубам дыма, или сродни тому, как сыплется песок из руки ребенка.