Текст книги "Обращения к Господу в час нужды и бедствий"

Автор книги: Джон Донн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Молитва II

О милосерднейший Боже, ведущий нас путями, лишь Тебе ведомыми, разве не напоминаешь Ты первым же приступом сей болезни о том, что я смертен, и не возвещаешь течением хвори сей, что смерть моя близка? Господи, пробуждающий меня первым ударом бед и призывающий к Себе на небеса, все глубже ввергая в пучину страданий, – совлекши с меня человека ветхого, Ты облекаешь меня Собой (cр.: Еф. 4, 22–24); притупив мои чувства телесные, да не трогают их более плотские радости и праздные развлечения мира сего, Ты, будто на оселке, отточил и обострил мои чувства духовные, дабы мог я сознавать присутствие Твое; какими бы путями ни угодно было Тебе, Господи, вести меня через распад тела сего, ускорь путь сей, Господи, и умножь число ступеней, по которым восходит к Тебе душа моя, чтобы с каждым шагом я все более приближался к Тебе, покуда не достигну Тебя. Ведь и вкус мой к пище не исчез, но возвысился – хочу сидеть за столом Давидовым, дабы вкушать и видеть, что благ есть Господь (Пс. 33, 9), и чрево мое не перестало алкать, но алчет насытиться от вечери Агнца (cр.: Откр, 19, 9) вместе со святыми на Небесах, будто от Причастия с верными Твоими здесь, на земле; нетверды ноги мои, но тем легче мне пасть на колени и, простершись ниц, взывать к Тебе вновь и вновь. Сердце, крепкое праведностью, – жизнь для тела (Пр. 14, 30); сердце же, в которое снизошел Ты, к Тебе устремлено будет, стойко пребудет оно в праведности. Вот, нет целого места во плоти моей от гнева Твоего (Пс. 37, 4). Но снизойди до меня, изъясни мне деяния Свои, пусть падет на меня болезнь и наказание, но не гнев Твой – и укрепится плоть моя. Нет мира в костях моих от грехов моих (Пс. 37, 4); но возьми бремя моих грехов, неугодных Тебе, и возложи их на Него, Кто столь Тебе угоден, на Иисуса Христа{6}, и обретут кости мои отдохновение; о Господь мой, представший светом пламенным в среде терниев (cр.: Исх. 3, 4), язвящих остриями своими (cр.: Мк. 15, 17), предстань и мне из язв и боли нынешней болезни моей, снизойди до меня, дабы мог я познать Тебя, как Господа своего. Сотвори сие, Господи, ради Того, Кто и сам был Царем Небесным и Кому ты позволил страдать и быть увенчанным терниями в мире человеческом.

3. Decubitus sequitur tandem
Больной укладывается в постель

Медитация III

Нам дарована лишь одна привилегия: превосходя иных созданий, которым отпущено ходить, склонившись долу к земле, Человек сотворен ходить вертикально, и тело от природы дано таким Человеку, дабы мог он созерцать Небо. Воистину, тело человеческое благодарно: оно вознаграждает душу, которая его живит, тем, что возносит ее ближе к небу. Взор прочих созданий опущен к земле; и сей объект вполне подобает и для созерцания человеку, ибо придет срок – и в землю сойдет он; но поскольку, в отличие от других тварей, Человеку не суждено там оставаться, само тело призывает человека помышлять о месте, которое есть истинная обитель его, – о Небе. Но пусть и принадлежит ему Небо по исконному праву – каково же при том положение человека, хоть и выделен он среди всех созданий? Одного дуновения лихорадки достаточно, чтобы сбить его с ног, лихорадка приходит – и лишает человека царственного достоинства; вот, вчера еще эта глава, увенчанная венцом царственным, гордо высилась, претендуя на пять футов ближе быть к венцу славы; но натиск лихорадки заставил ее склониться, и смотрите – сегодня пребывает она вровень со стопами. Когда Господь пришел вдохнуть в человека дыхание жизни, Он нашел Адама распростертым на земле; когда Господь приходит вновь, чтобы это дыхание отнять, то, приуготовляя нас к тому, Он укладывает нас на ложе. Найдется ли тюрьма более тесная, чем одр болезни? – ее узник не может сделать и двух шагов. Отшельники, затворившиеся в дуплах полых дерев, анахореты, замуровавшие себя в узкие кельи, и тот упрямец, что бочку предпочел иному жилищу, – все же могли стоять или сидеть, обретая отдых в перемене позы. Но ложе болезни – сродни могиле; всякий стон, срывающийся с уст распростертого на нем больного, – лишь черновик его эпитафии. Еженощное наше ложе и то подобно могиле: удаляясь ко сну, мы говорим слугам, в котором часу мы желаем воспрянуть ото сна; но здесь, на одре болезни, мы не можем ответить самим себе, когда сойдем с него, ибо не знаем ни дня, ни недели, ни месяца, когда суждено тому случиться. Здесь глава наша покоится на уровне стоп наших; недужный Глава народа – столь же низко, как те, кого попирали стопы его; рука, что подписывала помилования, столь слаба, что не может шевельнуться, моля о пощаде; ноги больного связаны узами невидимыми, руки словно скованы кандалами – и тем верней обездвижены, чем незримей их путы и оковы: странный плен, в котором чем слабее мышцы и сухожилия, тем бессильнее над ними воля! Лежа в этой могиле, я могу говорить сквозь камни, могу говорить голосами друзей моих, кивая на слова, которыми их любовь готова питать мою память; но это уже не я, а мой Призрак, ибо любой мой жест, любое слово скорее пугают моих ближних, нежели наставляют их; они скрывают от меня худшее – и боятся еще худшего; они почитают меня за мертвеца – и спрашивают, как мое здоровье; спрашивают, разбудив меня среди ночи и рано поутру, снова и снова. Жалкое и нечеловеческое (хотя и ведомое каждому) положение: я должен заранее учиться лежать в могиле, но не могу учиться Воскресению, ибо не могу уже встать с этого ложа.

Увещевание III

Господи Боже мой, Иисусе Христе, Крепость моя и Спасение, внемлю Тебе, слышу Тебя, сказавшего Ученикам Своим, когда они не допускали до Тебя детей неразумных: пустите малых сих и не препятствуйте им приходить ко Мне (Мф. 19, 14). Но есть ли кто более подобный беспомощному младенцу, чем я в нынешней моей нужде? Пусть не могу я вослед рабу Твоему Иеремии воскликнуть: Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще дитя (cр.: Иер. 1, 6); но в остальном, Господи, я как грудной младенец: не могу ни есть твердую пищу, ни ходить; как же приду я к Тебе? И куда мне прийти? К одру болезни? Я слаб но притом капризен, как дитя малое: я не могу привстать, но отказываюсь ложиться в постель – разве там обрету Тебя? Всегда ли я был столь беспомощен? Распластан на ложе предстаю я Тебе, но разве одр болезни подобающее место для молитвы: или так Ты, Господи, судишь меня за мои прошлые прегрешения? Но карать за беспутство, уложив грешника на ложе, которое было ложем греха, – не то же ли самое, что повесить несчастного в дверях дома его? Когда упрекаешь нас устами Пророка Твоего, что возлежим на ложах из слоновой кости (Амос 6, 4), не Твой ли гнев изливается на нас? Нет, доколе с ложа из слоновой кости не перенесешь нас на ложе из черного дерева. Давид клялся перед Тобой, что, покуда не воздвигнет дома Тебе, не взойдет на ложе (Пс. 131, 3–5); ибо всходящий на ложе чает обрести покой и напитать силы свои. Но ведь сказал Ты: повергну Иезавель на одр (Откр. 2, 22), Ты Сам назвал ложе сие ложем скорби, скорби великой: Как же придут они к Тебе, те, кого поверг Ты на одр болезни? Ты пребываешь среди верных Твоих, я же – в одиночестве; но ведь когда слуга сотника лежал дома расслабленный, хозяин был вынужден прийти ко Христу (Мф. 8, 5–6); ибо больной не мог покинуть ложе свое. А другой расслабленный имел четырех друзей, пребывавших во здравии, готовых принести его ко Христу (Мк. 2, 3–4); ибо сам больной не мог прийти. И теща Петра лежала в горячке, и Христос пришел к ней (Мф. 8, 14–15); она же не могла выйти к нему. Друзья могут перенести меня в обитель Твою, вознося молитвы в собрании верующих; но Ты сам должен снизойти ко мне, почтив мою обитель дуновением Духа Святого, наложив на меня Печать Таинств[13]13
  Т. е. когда придет священник со Святыми дарами соборовать умирающего.


[Закрыть]; ибо, когда я повержен на ложе болезни, оно превращается в узилище крепкое: плоть немощная держит меня крепче оков, а тонкие простыни – непреодолимей дверей железных! Господи! возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей (Пс. 25, 8); на одре болезни не перестаю твердить: Блаженны живущие в доме Твоем (Пс. 83, 5), но разве могу сказать: войду в дом Твой (Пс. 5, 8); могу сказать: поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем (Ibid.), но могу ли сказать во храме святом: ревность по доме Твоем снедает меня (Пс. 68, 10), снедает столь же верно, как лихорадка. Разве отказываюсь я посещать службу церковную[14]14
  Католики-нонконформисты отказывались посещать англиканскую церковь.


[Закрыть]: будь моя воля, я бы пришел во храм, – однако я подобен отлученному, ибо мне отказано во входе в дом Твой. Но Боже, Ты – Господь Сил (ср.: Пс. 88, 8), Тебе любезно деяние; зачем же отзываешь меня от службы? Будет ли прах в могиле славить Тебя (ср.: Пс. 29, 10)? Распластанный на одре как на пороге могилы, смогу во всеуслышание вознести Тебе хвалу? Ты позволил мне разлепить губы не затем, чтобы я возгласил хвалы Господу к Тебе одному, – но ко всем. Страх апостольский сковывает меня, ибо боюсь, проповедуя другим, сам остаться недостойным (1 Кор. 9, 27); но надеюсь: Ты низринул меня ниц, чтобы не отринуть меня; Ты бы мог, призывая меня к Себе, выхватить меня за волосы, как Аввакума (ср.: Дан. 14, 36), или ниспослать колесницу, как Илии (4 Цар. 2, 11), и забрать меня от мира сего, но Ты приуготовил мне иной путь – не тем ли путем вел Ты Сына, когда Он пал на лице Свое и молился (ср.: Мф. 26, 39), и был вознесен от земли (ср.: Ин. 12, 32–33) на кресте (ибо так Самим Им было сказано о Распятии), и сошел в Ад – и первый из сошедших в Ад взошел на Небо (ср.: Ин. 20, 17). Я еще не прошел всех ступеней нисхождения (а точнее, ступеней возлежания): ныне я лежу на одре болезни – завтра положат меня ступенью ниже, и буду лежать на лице земли, а днем позже снизойду еще ниже, в могилу, в утробу земную, но покуда Господней волей пребываю, подобно метеору, между Землей и Небом; и не на Небе, ибо тело из персти земной тянет вниз, подобно веригам, – и не в земле, ибо моя небесная душа стремится ввысь. Сказано в Твоем Законе, Господи: если один человек ударит другого и тот не умрет, но сляжет в постель, то ударивший не будет повинен в смерти; только пусть заплатит за остановку в его работе и даст на лечение его (Исх. 21, 18–19). Меня поразила Твоя длань, Ты вверг меня на ложе – и если суждено мне восстать, то в Тебе я обрету воздаяние, ибо во все дни жизни моей пребудет со мной благая память об этом недуге, а если же суждено телу моему сойти в землю, Ты восхитишь мою душу из этой купели и поставишь ее перед Отцом, и омоешь ее слезами Своими, потом Своим и кровью (ср.: Откр. 1, 5).

Молитва III

О всемогущий, всеблагий Боже, лишивший силы ноги мои, но не лишивший меня опоры, ибо Ты – опора моя, – Боже, отнявший у тела моего силу стоять прямо и созерцать Твой престол – Небеса, но не отнявший у меня свет, в котором я могу лежать и созерцать Тебя Самого, – о Боже, сокрушивший мышцу мою, напоивший слабостью тело мое, так что не в силах я преклонить колен и пасть перед Тобой ниц, – но оставивший мне сокрушенное сердце, к Тебе, одному Тебе склоненное: встану в сердце моем на молитву и буду призывать Тебя. Ложе мое Ты превратил в алтарь – преврати же меня в жертву; и как Твоей волею стал Сын, Иисус Христос, священником, да стану я диаконом, сослужающим Ему в трудах, что призваны очистить от скверны тело мое и душу, дабы были они угодны Тебе. Боже мой, Тебе предаюсь, Боже (ибо, насколько могу я восстать и идти, я восхожу к Тебе, укрепляясь Твоим ко мне снисхождением), предаюсь в доверии, памятуя обещание слуги Твоего, Давида: Ты устроишь ложе больного в болезни его (Пс. 40, 4). И потому, как бы ни ворочался я на ложе моем, Ты – предо мной. И зная, что то Твоя рука коснулась тела моего, верю, что сень Твоя пребудет и над ложем моим, ибо и наказание мое, и избавление – из одного источника, от Тебя исходят они, Господи. Как ты сделал эти перья для меня, болящего, острыми терниями, сделай снова эти тернии мягкими перьями – перьями Голубя Твоего (ср.: Пс. 90, 4), да пребуду я в мире, в святом прибежище под сенью скинии Твоей (ср.: Пс. 26, 4–5), в утешении обрядов и установлений Твоей святой Церкви. Да будет предано забвению сие ложе мое, Господи, ибо было оно ложем лености и худшего, чем леность; не кори меня этим, Господи, не смущай душу мою, говоря: вот, ныне Я встречаю тебя там, где ты столь часто удалялся от Меня; нет, Господи, пусть это ложе будет сожжено неистовыми приступами жара, пусть омоется изобильным потом – тогда Ты обустроишь мне ложе новое, Господи, чтобы мог я повторить вслед псалмопевцу: размыслил в сердце моем на ложе моем и утешился (Пс. 4, 5). Пусть оно будет одром для грехов моих, покуда я сам лежу на нем, и да станет оно их могилой прежде, чем я сам сойду в могилу. И когда отвергну я грехи силою ран Сына и пребуду в уверенности твердой, что совесть моя отныне свободна от угрызений, душа – от страха и память – от ложных обвинений. Сотвори сие, Господи, во имя Того, Кто претерпел столь много, ибо Ты – всемогущ, как в справедливости, так и в милосердии, сотвори мне сие, Сыне, Спаситель, Иисусе Христе.

4. Medicusque vocatur
Призывается врач

Медитация IV

Слишком мало назвать человека малым миром[15]15
  Представление о человеке как микрокосме – малом подобии большого Универсума, восходящее еще к Демокриту и платоновскому «Тимею», окончательно оформилось под пером Парацельса, писавшего: «Различие между всем Мирозданием и микрокосмом состоит лишь в том, что человек изваян и создан в форме, образе, очертаниях и элементах несколько отличных от тех, что присущи Вселенной: земле в человеке соответствует плоть, воде – кровь, пламени телесный жар, а воздуху – бальзам». А так как человек оживлен Святым Духом, «он есть микрокосм не только в силу формы своей или элементов, из коих создано его тело, но в силу всех данных ему сил и способностей, делающих его подобным миру великому».


[Закрыть]; если и сравнивать его с некой фигурой на гербе, что в малом повторяет большое[16]16
  В оригинале стоит слово «diminutive». В геральдике это – малая фигура, повторяющаяся в поле герба и своими очертаниями и ориентацией соответствующая некой большой фигуре. Феодальная метафорика, отталкивающаяся от отношений вассала и сюзерена, является «сквозной» для всего текста «Обращений к Господу в час нужды и бедствий».


[Закрыть], то лишь Богу подобен человек, и более ничему. Человек состоит из большего числа членов, большего числа частей, чем мир. Если все члены человеческого тела протянуть и распространить настолько, насколько велико то, что соответствует им в мире, то Человек был бы Великаном, а мир – Карликом, мир был бы лишь картой, а человек – миром. Если б вены нашего тела протянулись в длину, словно реки, сухожилия стали бы подобны земным пластам, а мускулы, что бугрятся один над другим, превратились в холмы, кости – в каменные карьеры; если бы все органы наши увеличились до пропорций того, что соответствует им в мире, то вся Сфера воздуха не смогла бы стать окоемом для этой Человеческой планиды, а Небесная твердь едва бы вместила эту звезду; ибо во всем мире нет ничего, чему бы не нашлось соответствия в человеке, но человек наделен множеством органов, которые не имеют подобия в этом мире[17]17
  Ср. у Уолтера Рэли в «Истории мира». «Однако интереснее привести один пассаж из „Истории мира“ Рэли, который почти параллелен донновским рассуждениям из „Медитации IV“. Рэли пишет: „Чему уподобим мы человека? Кровь, что течет в теле его по венам, повторяющим своими очертаниями древесную крону, можно сравнить с водами, что разносятся по поверхности земли ручьями и реками, дыхание его подобно ветру, тепло его тела – тому жару, что заперт в глубинах земли… волосы на теле, придающие ему очарование или портящие его, подобны траве, покрывающей кожу земли… глаза наши подобны двум источникам света, коими являются луна и солнце, юность наша – цветам весны, длящейся столь недолго, цветам, коим суждено иссохнуть под жарким летним солнцем и быть сметенными в небытие натиском зимы…“»


[Закрыть]. Продлите же это Размышление о сем великом мире, Человеке, настолько, чтобы помыслить, сколь безмерны создания, порожденные этим миром; наши создания – это наши мысли, они родились великанами: они простерлись с Востока до Запада, от земли до неба, они не только вмещают в себя Океан и все земли, они охватывают Солнце и Небесную твердь; нет ничего, что не вместила бы моя мысль, нет ничего, что не могла бы она в себя вобрать. Неизъяснимая тайна: я, создатель мыслей моих, томлюсь в плену, я прикован к одру болезни, тогда как любое из моих созданий досягает Солнца и воспаряет превыше Солнца, догоняет Светило и перегоняет его одним шагом, одним махом. И так же как мир рождает змей и гадов, зловредных и ядовитых тварей, червей и гусениц, стремящихся пожрать мир, произведший их на свет, – и всяких чудищ, обязанных своим обличием смешением черт столь разных родителей их, – так же и мы, которые сами есть целый мир, порождаем своих пожирателей, то есть болезни и недуги самого разного рода: ядовитые и заразные, точащие и пожирающие, а также болезни запутанные и разнородные, сложенные из многих хворостей[18]18
  Фактически речь идет о различии между заразными заболеваниями, раковыми заболеваниями и лихорадками.


[Закрыть]. Может ли мир назвать столь много ядовитых тварей, столь много существ, его пожирающих, и многоразличных монстров, сколько мы – снедающих нас болезней? О, злосчастное изобилие, о, убогое богатство! какой же недостаток испытываем мы в целительных средствах, если у нас нет даже имен для всех этих болезней? Один в мире Геркулес, готовый сражаться с этими великанами, этими чудищами, врач; он собирает все силы мира внешнего в подмогу нашему миру, он ведет в бой Природу, чтобы выручить из беды Человека. У нас есть врач, но мы не врачи себе. Здесь величие наше обращается в ничто, здесь нам отказано в достоинстве, коим обладает самая последняя тварь, что сама себя врачует. Раненый олень, травимый охотниками, знает, как найти такую траву, что если съесть ее, рана сама извергнет застрявшую в ней стрелу, – странный вид рвотного зелья. Так же и гончий пес, преследующий оленя, – если его одолеет недуг, он знает траву, которая вернет ему силы. Может, и правда, что спасительное средство – рядом с человеком, ибо прочие создания всегда имеют таковое, может быть, его исцелило бы самое простое природное зелье; но подле нас нет врача и нет аптекаря, а ведь у всех иных живых существ те всегда рядом. У человека, в отличие от низших тварей, нет врожденного инстинкта, который в час нужды помогал бы находить эти природные средства; человек – не врач и не аптекарь себе. Вспомните же все, о чем шла здесь речь, и отвергните это: что останется от величия и масштаба человека, коли сам же он низводит, сжигает себя до горсти праха; что останется от его парящей и всеобъемлющей мысли, коль сам же он ввергает себя в бесчувствие и безмыслие могилы? Болезни его – его собственное достояние, но не врач; болезни всегда при нем, а за врачом ему приходится посылать.

Увещевание IV

Разве праведен я, как Иов? Но, как Иов, хотел бы я говорить к Вседержителю и желал бы состязаться с Богом (Иов 13, 3). Боже мой, Боже мой, скоро ль Ты вынудишь меня обратиться к врачу? И насколько предашь меня во власть врача? Знаю – Ты Творец и материи, и человека, и искусства врачевания: разве, взыскуя помощи врачебной, удаляюсь я Тебя (cр.: 2 Пар. 16, 12)? Ведь одежды были сотворены Тобой не ранее, чем познал человек стыд наготы, но Врачевание Ты сотворил прежде, чем человек стал уязвим для недуга; Ты изначала наделил травы свойствами целебными; провидел ли Ты тогда недуги наши? Не для болезней Ты творил нас, как и не для греха: но и болезни, и грех Ты провидел, – хотя провидение не есть предопределение. Так, Господи, промыслил Ты деревья, плоды которых употребляемы в пищу, а листья на врачевание (Иез. 47, 12). И Сын Твой вопрошал: хочешь ли быть здоров? (Ин. 5, 6–7). И слова эти исторгают у больного признание, что он болен, что исцеление не в его власти. Не Тобой ли сказано: разве нет врача (Иер. 8, 22)? Сказано, чтобы приняли мы Твои пути, чтобы склонились и умалились пред Тобой. Разве не говорит тот, кому открыта была Мудрость Твоя, об искусстве врачевания: Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими (Сир. 38, 4), – а о врачах: Продолжительною болезнью врач пренебрегает (Сир. 10, 11). Все, все эти слова побуждают нас искать помощи, которую Ты посылаешь нам в наших недугах. Но также сказано Тобой: кто согрешает пред Сотворившим его, да впадет в руки врача (Сир. 38, 15)! Как же понять мне сие? Ты Сам, благословив, посылаешь нас ко врачу, а раз так, повиновение Твоим словам не может ложиться на нас проклятием. Но тот проклят, кто, впадая в руки врача, отвергает Тебя, всецело вверяется врачу, лишь на него полагается, ему одному внимает и все, исходящее от него, приемлет и пренебрегает врачеванием духовным, дар которого дал Ты также и Церкви Своей; а потому впасть в руки врача есть грех и наказание за прошлые грехи; так впал в грех Аса, в болезни своей взыскуя не Господа, а врачей (2 Пар. 16, 12). Но, Господи, открой мне, как исцелить недуг мой, и увидишь, последую ли я наказу; ибо, если исцелюсь я, это послужит к вящей Твоей славе, если же не исцелюсь – то обрету прощение и помощь, какая мне дозволена. Чем же уврачевать недуг мой? Сказано: в болезни твоей не будь небрежен (Сир. 38, 9). Но каково то прилежание, что угодно Тебе? – Молись Господу, и Он исцелит тебя (Сир. 38, 9). О Боже, вот я – молюсь, молюсь словами слуги Твоего Давида: Помилуй меня, Господи, ибо я немощен, исцели меня, ибо кости мои потрясены (Пс. 6, 3). Я знаю, что и сия болезнь ниспослана мне во имя милосердия Твоего, и недуг сей – дабы ниспослал Ты мне здоровье. Когда Ты более готов снизойти к нам, более преисполнен сочувствия, как не в наших несчастиях? Но подобает ли молиться о здоровье, когда мы больны? Врачевание Твое – глубже: Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце (Сир. 38, 10). Соделал ли я это, Господи? О да, Господи, да; Твоя благодать снизошла на меня, и я отринул прошлые мои грехи, исполнившись священного к ним отвращения. Что же далее подобает совершить мне, Господи? Сказано еще об исцелении души и тела: Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву и сделай приношение тучное, как бы уже умирающий (Сир. 38, 11). И, Господи, милостью Твоей, я это сделал, малое из того малого, что ниспослано мне Тобой, принес в жертву тем, ради кого Ты это ниспослал: и ныне, по наказу Твоему, я пришел к этим словам: дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от Тебя, ибо он нужен (Сир. 38, 12), я послал за врачом. Да услышу я его входящего со словами Петра на устах: исцеляет Тебя Иисус Христос (Деян. 9, 34); хоть я и жду его прихода, но вижу, что сила Господня должна быть явлена, чтобы я исцелился (Лк. 5, 17).