Текст книги "Изогнутый стержень (= Согнутая петля)"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Эллиот был ошеломлен, и не без оснований.

– Минутку, мисс Дейн! Что вы хотите сказать? Был он обманщиком или нет?

– Но я не знаю! Я не знаю, кем он был!

– Потрясающий недостаток информации в этом деле,– печально произнес доктор Фелл,– переходит все границы! Хорошо, на время забудем про это. Но я настаиваю, чтобы вы удовлетворили мое любопытство: при чем здесь кукла?

Маделин колебалась.

– Не знаю, сохранилась ли она,– ответила Маделин, глядя в окно завороженным взглядом.– Отец Джона держал ее запертой в маленьком чулане на чердаке, вместе с ненужными книгами. Прежние Фарнли были нехорошими людьми, и сэр Дадли боялся, что Джон пошел в них. Впрочем, в этой кукле не было ничего страшного или неприятного. Я... видела ее только один раз. Джон стащил у отца ключ, взял старый фонарь и отвел меня наверх, чтобы показать куклу. Он сказал тогда, что эту дверь очень давно не открывали. Когда кукла была новой, она была как живая: очень красивая, как реальная женщина, сидящая на кушетке в костюме эпохи Реставрации. Но когда я увидела ее, она была старой, пыльной, поблекшей. И я испугалась. Думаю, что к ней не прикасались лет сто! Но я не знаю, почему ее боялись и прятали.

От ее тона Пейджу стало не по себе, он никогда не слышал, чтобы Маделин так говорила. И уж разумеется, он никогда не слышал ни о какой кукле!

– Может быть, она очень необычна, но я не понимаю, что в ней было плохого?

– Вы когда-нибудь слышали о механических шахматистах Кемпелена или Мальзеля, или о "Зое" Маскелина, или о "Сумасшедшей", умевшей играть в вист?– спросила Маделин.

Эллиот отрицательно помотал головой, а доктор Фелл настолько заинтересовался, что потерял пенсне.

– Не хотите же вы сказать...– произнес он,– Аркон Афинский! Да это лучше, чем я мог себе представить! Это были лучшие автоматы в натуральную величину, поражавшие Европу на протяжении почти двух веков. Вы никогда не читали о клавесине, показанном Людовику XIV, который играл сам? Или о кукле, изобретенной Кемпеленом, а после его смерти приобретенной Мальзелем, с которой однажды сразился сам Наполеон и которая погибла во время пожара в музее Филадельфии? Автоматическая кукла Мальзеля играла в шахматы и почти всегда выигрывала!

Существует несколько описаний этой работы – одно из них сделал По,– но, на мой непросвещенный взгляд, их нельзя назвать удовлетворительными. Сегодня в Лондонском музее можно увидеть "Сумасшедшую". Не хотите ли вы сказать, что такой же автомат находится и в "Фарнли-Клоуз"?

– Да. Вот почему я и подумала, что мистер Марри обязательно спросит о кукле,– ответила Маделин.– Я знаю ее историю. Эта автоматическая кукла была выставлена в Англии во времена правления Карла II, а потом куплена Фарнли. Я не знаю, играла ли она в карты или шахматы, но рассказывали, что она двигалась и говорила. Когда я ее увидела, как я уже сказала, она была старой, пыльной и поблекшей.

– Но... боже правый! Как же можно ее оживить?

– О, это всего лишь чушь, которую болтал Джон, когда был глупым ребенком! Разве вы не поняли, что я не говорила об этом серьезно? Я только пыталась сообразить, как можно проверить, настоящий это Джон или нет; что такое особенное можно вспомнить о его прошлом. В комнате, где хранилась кукла, было полно книг, содержащих... ну, откровенное зло,– она снова покраснела,– и они очень привлекали Джона. Секрет, как можно привести автомат в действие, был забыт; но я думаю, он искал в тех книгах именно это!

На столе Пейджа зазвонил телефон. Он был так поглощен созерцанием Маделин, мягких поворотов ее головы, пристального взгляда ее темно-синих глаз, что нашел телефон ощупью. Но, услышав в трубке голос Барроуза, не на шутку встревожился.

– Ради бога,– сказал Барроуз,– сейчас же приезжай в "Фарнли-Клоуз" и привези с собой инспектора и доктора Фелла!

– Успокойся!– бросил Пейдж, чувствуя неприятную теплоту в груди.– Что случилось?

– Во-первых, мы нашли "Дактилограф"...

– Что? Где?

Теперь все смотрели на него.

– Одна из горничных, Бетти, ты ее знаешь?– Барроуз задыхался.

– Да, продолжай!

– Бетти исчезла, и никто не знал, где ее искать. Искали везде, где ее вероятнее всего можно было найти. Нет Бетти! В доме поднялась суматоха, потому что Ноулз вдруг тоже пропал. Наконец горничная Молли нашла ее в Зеленой комнате, куда Бетти никогда не заходила. Бетти лежала на полу с "Дактилографом" в руке. Но это еще не все. Цвет лица у нее был такой неестественный, и дышала она так жутко, что мы послали за доктором. Старый Кинг обеспокоен. Бетти пока без сознания, и в любом случае она еще долго ничего не сможет нам сказать. У нее нервное потрясение, и Кинг говорит, что сомневаться в его причине не приходится.

– Что было причиной?

Барроуз, видимо, колебался.

– Страх,– ответил он.

Глава 10

В библиотеке "Фарнли-Клоуз" на подоконнике сидел истец и курил черную сигару. Рядом с ним стояли Барроуз, Уэлкин и сонный Кеннет Марри. Инспектор Эллиот, доктор Фелл и Брайан Пейдж сели за стол.

Прибыв в "Фарнли-Клоуз", они застали перепуганную, дезорганизованную прислугу. Перепуганную совершенно бессмысленной суматохой, нарушившей привычное течение дня, и дезорганизованную из-за отсутствия дворецкого.

Факты? Что вы означаете, факты? Слуги, которых расспрашивал Эллиот, не понимали его вопросов. Ах уж эта горничная, Бетти Харботтл, обыкновенная, симпатичная девушка! Ее не видели с самого обеда. Когда пришла пора мыть окна в двух спальнях на верхнем этаже вместе с Агнес, другой горничной, Агнес отправилась ее искать. Нашли ее только в четыре часа. Совершенно случайно Тереза, горничная леди Фарнли, вошла в Зеленую комнату, кабинет покойного сэра Джона, и обнаружила Бетти лежащей на полу у окна, выходящего в сад. Она лежала на боку с книгой в бумажной обложке в руке. Из Маллингфорда позвали доктора Кинга, но ни выражение его лица, ни выражение лица Бетти не успокоили прислугу. Врач еще у пациентки.

Как все это неправильно! Не должно быть домашних ужасов! Это очень плохо, если человек может исчезнуть в собственном доме на четыре часа. Это все равно что услышать, как в собственном доме кто-то открыл знакомую дверь и вошел не в свою комнату, а в комнату, в которой никогда раньше не был, и там увидел что-то страшное. От домоправительницы, кухарки и прочих слуг Эллиот узнал мало, если не считать подробностей домашней жизни; и о Бетти тоже ничего, кроме того, что она любила яблоки и писала письма Гарри Куперу.

Появление Ноулза успокоило прислугу; и Пейдж надеялся, что появление Маделин окажет благотворное влияние на Молли Фарнли. Маделин проводила ее в гостиную, а мужчины тем временем продолжали молча сидеть в библиотеке, наблюдая друг за другом. Пейдж пытался представить себе, как встретятся Маделин с Патриком Гором; однако даже его воображения было мало. Их не представили. Маделин, обняв Молли за плечи, тихо прошла мимо. Она и истец мельком взглянули друг на друга, и Пейджу показалось, что Гор с удивлением узнал ее; но никто не произнес ни слова.

И именно Гор начал разговор с инспектором, когда все собрались в библиотеке перед тем, как доктор Фелл бросил ручную гранату исключительной взрывной силы.

– Это бессмысленно, инспектор,– начал Гор, снова зажигая погасшую черную сигару.– Эти вопросы вы уже задавали сегодня утром, и я вас уверяю, что повторять их бессмысленно. Вы задали нам вопрос: где вы были, когда девушка... ну, словом, в тот момент, когда это с ней произошло... и почему ей в руку был вложен "Дактилограф"? Я довольно просто ответил, что будь я проклят, если знаю. То же самое сказали и другие. Мы все были здесь. Вы приказали нам быть здесь. Но вы можете быть уверены, что мы не жаждем общества друг друга и не имеем ни малейшего понятия, когда напали на девушку.

– Послушайте, вы же понимаете,– резко произнес доктор Фелл,– что часть этих проблем лучше решить сразу!

– Надеюсь только, что вам удастся их решить, мой друг,– ответил Гор, который, казалось, проникся к нему искренней симпатией.– Но, инспектор, у вас уже есть наши показания и показания слуг. Мы снова прошли через это и...

Инспектор Эллиот весело перебил его.

– Это верно, сэр,– сказал он.– И если понадобится, пройдем еще. И еще.

– Правда...– вмешался Уэлкин.

Истец снова насел на инспектора:

– Но если вас так интересуют перемещения "Дактилографа", почему не уделить некоторое внимание тому, что содержится в "Дактилографе"?– Он бросил взгляд на потрепанную серую книжечку, лежащую теперь на столе между Эллиотом и доктором Феллом.– Разве не было бы разумнее все разрешить прямо сейчас? Почему бы не определить, кто из нас настоящий наследник, покойный или я?

– О, это я вам могу сказать!– приветливо улыбнулся доктор Фелл.

Внезапно наступило молчание, прерываемое лишь скрипом ботинка истца о каменный пол. Кеннет Марри отнял руку, которой заслонял глаза. На его стареющем лице застыло выражение цинизма: глаза смотрели живо, жестко, но снисходительно. Пальцем он поглаживал бороду, словно слушал увлекательный рассказ.

– Вы серьезно, доктор?– откликнулся он тоном, характерным исключительно для школьного учителя.

– Кроме того,– продолжал доктор Фелл, похлопывая лежащую на столе книгу,– этим "Дактилографом" заниматься бессмысленно! Он поддельный. Нет, нет, я не хочу сказать, что у вас нет доказательств! Я только хочу сказать, что тот "Дактилограф", который украли, поддельный. Господин Гор вчера вечером заметил, что у вас раньше было несколько "Дактилографов".– Он с сияющей улыбкой посмотрел на Марри: – Мальчик мой, вы сохранили мелодраматическую душу, чему я рад. Вы полагали, что "Дактилограф" могут попытаться украсть. Поэтому вчера вечером вы пришли в дом с двумя...

– Это правда?– спросил Гор.

Марри, казалось, был одновременно и доволен и раздосадован; но он кивнул, словно внимательно следил за ходом событий.

– ...и,– продолжал доктор Фелл,– то, что вы показали этим людям в библиотеке, было подделкой. Вот почему вы так долго с ним возились. А? Когда вы выставили всех из библиотеки, вам пришлось достать из кармана подлинный "Дактилограф" (невзрачную книжечку, которую легко разорвать и сунуть туда поддельный). Но они предупредили, что собираются неусыпно наблюдать за вами. А вы боялись, что через окна величиной чуть ли не во всю комнату кто-то из них увидит вас и поднимет тревогу, если заметит ваши манипуляции с книжками. Поэтому вам пришлось все сделать так, чтобы никто ничего не заметил...

– Я был вынужден,– серьезно произнес Марри,– залезть в этот шкаф и заменить книжку.– Он кивком показал на старый книжный шкаф, встроенный в стену, на которой располагались и окна.– Поздновато мне чувствовать себя мошенником на экзамене!

Инспектор Эллиот ничего не сказал. Бросив острый взгляд на Фелла, а потом на Марри, он начал что-то записывать в книжке.

– Хм-м... да. Вам помешали,– кивнул доктор Фелл.– Мистер Пейдж, проходя мимо окон в заднюю часть сада всего за несколько минут до убийства, увидел, что вы еще только открываете "Дактилограф". Так что для настоящей работы у вас было мало времени...

– Три-четыре минуты,– уточнил Марри.

– Прекрасно. И вряд ли у вас было время для настоящей работы до того, как подняли тревогу из-за убийства.– Доктору Феллу, казалось, было больно говорить.– Дорогой мой Марри, вы не так простодушны! Вы понимали, что эта тревога могла быть уловкой. Вы бы никогда не вышли из библиотеки, оставив "Дактилограф" на столе в качестве приманки для любопытных! Услышав об этом, я ушам своим не поверил! Нет, нет, нет! К вам в карман вернулся настоящий, а на всеобщее обозрение остался поддельный, такой манящий и соблазнительный. Так ведь, а?

– Идите вы к черту,– невозмутимо произнес Марри.

– Потом вы решили выждать и попробовать применить ваши способности к дедукции. Вы, вероятно, всю ночь писали отчет об отпечатках пальцев, держа перед собой настоящий "Дактилограф", и ваши показания под присягой о том, что настоящий наследник...

– Кто настоящий наследник?– перебил его Патрик Гор.

– Вы, конечно,– проворчал доктор Фелл. И посмотрел на Марри.– Черт возьми,– жалобно добавил он,– вы должны были его узнать! Он был вашим учеником. Вы должны были его узнать! Я понял, что он настоящий Джон Фарнли, сразу же, как только он открыл рот...

Истец, который прежде стоял, теперь неуклюже сел. Его лицо выражало почти обезьянье удовольствие, а живые глаза и даже, казалось, лысина блестели.

– Спасибо, доктор Фелл,– произнес Гор, положив руку на сердце.– Но я должен заметить, что вы не задали мне ни одного вопроса.

– Посмотрите на него, друзья мои,– предложил доктор Фелл.– Вы имели возможность слушать его весь вчерашний вечер. Посмотрите на него сейчас. Послушайте его. Напоминает ли он вам кого-нибудь? Я имею в виду не внешность, а манеру говорить, ход мыслей, способ самовыражения. Ну, так кого же он вам напоминает? А?

Мучительное ощущение сходства зародилось в душе Пейджа, пока доктор моргая смотрел на собравшихся.

– Марри,– нарушил молчание Пейдж.

– Марри! Попадание в десятку! Конечно, время наложило свой отпечаток и изменило характер – но это бесспорно. Марри единственный, кто занимался с ним в те годы, когда только формировалась его личность, и имел на него влияние. Посмотрите на его поведение. Обратите внимание на построение фраз, обтекаемых, как амфоры. Я с радостью признаю, что это только внешнее сходство – как, наверное, похожи между собой я с Эллиотом или Хэдли. Но тем не менее. Говорю вам, единственный важный вопрос, который Марри задал вчера вечером, касался книг, нравившихся настоящему Джону Фарнли в детстве, и книг, которые он терпеть не мог. Посмотрите на этого человека!– Он указал на Гора.– Разве я не видел, как засверкали у него глаза, когда он говорил о "Графе Монте-Кристо" и "Монастыре и очаге"? А какие книги он ненавидел и до сих пор ненавидит? Ни один обманщик не посмел бы так говорить при человеке, которому он много лет назад якобы изливал душу. В подобных случаях факты вздор. Факты может узнать каждый. А здесь внутренний мир мальчика. Я вам честно скажу, Марри, вам лучше рассказать правду. Хорошо быть великим сыщиком и прикидываться дурачком, но дело зашло слишком далеко.

На лбу у Марри появилась красная полоса. Он выглядел раздраженным и немного пристыженным. Но его отрешенные мысли витали где-то далеко.

– Факты не вздор,– возразил Марри.

– Говорю вам,– прорычал доктор Фелл,– факты...– Он взял себя в руки.Черт возьми, ладно. Нет! Вероятно, нет. Согласен. Но я прав?

– Он не вспомнил "Красную книгу Аппина". Он написал, что такой книги нет.

– Но он знал ее только как рукопись! О, я не защищаю его! Я только пытаюсь кое-что восстановить. И я повторяю: я прав?

– Черт вас возьми, Фелл, вы портите парню удовольствие,– проворчал Марри уже несколько другим голосом, бросив взгляд на Гора.– Да, он настоящий Джонни Фарнли! Здравствуй, Джонни!

– Здравствуйте,– ответил Гор, и впервые с тех пор, как Пейдж его увидел, лицо истца стало спокойным.

В комнате установилась напряженная тишина; казалось, все встало на свои места и смазанная до сих пор картинка сфокусировалась. И Гор, и Марри, испытывая неловкость, смотрели в пол. Тишину нарушил сочный, властный голос Уэлкина:

– И вы готовы доказать это, сэр?

– Вот он, мой праздник!– произнес Марри, засунув руку во внутренний карман и снова посуровев.– Вот. Пожалуйста. Подлинный "Дактилограф" с отпечатками и детской подписью Джона Ньютема Фарнли. Здесь же указана и дата. На тот случай, если возникнут сомнения в подлинности "Дактилографа", я принес его фотографии, сделанные и заверенные уполномоченным комиссаром полиции в Гамильтоне. По двум письмам, присланным мне Джоном Фарнли в 1911 году, можно сравнить его подписи. Отпечатки, снятые вчера, и анализ их сходства...

– Хорошо! Очень хорошо!– прервал его Уэлкин.

Пейдж увидел, как побелело лицо Барроуза. Он никак не ожидал, что напряжение последних суток так подействует всем на нервы. Но его ожидало еще одно потрясение: оглянувшись, он увидел в комнате Молли Фарнли!

Она вошла незамеченной вместе с Маделин и, наверное, все слышала. Увидев ее, все встали, заскрипев креслами.

– Скажите мне еще раз,– обратилась она к Марри,– это правда?

Марри с поклоном ответил:

– Мне очень жаль, мадам!

– Он был мошенником?

– Он был мошенником, который не мог бы обмануть никого, кто хорошо его знал!

– А теперь,– вкрадчиво вмешался Уэлкин,– нам с господином Барроузом неплохо было бы побеседовать без предубеждений, разумеется...

– Одну минуту,– столь же вкрадчиво произнес Барроуз.– Все по-прежнему остается незаконным! Я не видел ни одного веского доказательства! Можно мне ознакомиться с этими документами? Спасибо! А теперь, леди Фарнли, я должен переговорить с вами наедине!

В глазах Молли застыло ошеломление и напряжение.

– Да, пожалуй, так будет правильно. Маделин кое-что мне рассказала,согласилась она.

Маделин успокаивающе обняла ее за плечи, но Молли стряхнула ее руку. Неброская красота блондинки Маделин контрастировала с кипевшим гневом лицом Молли; все вокруг застыли. Пройдя между Маделин и Барроузом, она вышла из комнаты. В наступившей тишине был слышен только скрип ботинок Барроуза, последовавшего за ней.

– Господи!– воскликнул Патрик Гор.– Что же теперь будет?

– Если вы успокоитесь и выслушаете меня, сэр,– сурово предложил Эллиот,– я могу вам рассказать.– Его тон заставил и Гора, и Уэлкина взглянуть на него.– Мы имеем обманщика, который по какой-то причине был убит в этом пруду. Почему и кем мы не знаем. Еще мы не знаем, кто украл поддельный "Дактилограф",– он указал на маленькую книжечку,– а потом вернул его. Можно предположить, что вор узнал, что он поддельный. Мы имеем историю с Бетти, которую с полудня никто не видел и которую нашли в четыре часа пополудни в Зеленой комнате полумертвую от страха. Кто или что испугало ее, мы не знаем. Не знаем и как в ее руке оказался "Дактилограф". Кстати, а где сейчас доктор Кинг?

– Полагаю, все еще с несчастной Бетти,– предположил Гор.– Ну и что еще?

– И наконец, мы имеем некоторые новые показания,– ответил ему Эллиот и замолчал.– Вы утверждаете, что все терпеливо повторяли истории, которые рассказывали вчера вечером. Мистер Гор, в отчете о ваших передвижениях во время убийства вы были правдивы? Подумайте, прежде чем ответить. Кое-кто опровергает ваши показания.

Пейдж давно сгорал от нетерпения, ожидая, что Эллиот поднимет этот вопрос.

– Опровергает мои показания? Кто их опровергает?– резко спросил Гор, вынув изо рта догоревшую сигару.

– Не обращайте на мои слова внимания, пожалуйста. Где вы были, когда услышали, как жертва упала в пруд?

Гор изумленно смотрел на него:

– Полагаю, у вас есть свидетель. Я следил за этим старцем,– он показал на Марри,– в окно. Мне вдруг пришло в голову, что теперь больше нет смысла скрывать информацию. Кто меня увидел?

– Вы понимаете, сэр, что если вы говорите правду, то у вас есть алиби?

– Полагаю, если речь идет о том, чтобы снять с меня подозрения,– да, к сожалению.

– К сожалению?– застыл Эллиот.

– Дурная шутка, инспектор. Простите.

– Могу я вас спросить, почему вы не сказали мне об этом сразу?

– Можете. Можете еще спросить, почему я смотрел в окно.

– Не улавливаю хода вашей мысли.

Эллиот всегда умел скрывать свою осведомленность. На лице Гора появилась тень раздражения.

– Если быть немногословным, инспектор, с самого первого момента, как я вчера вечером появился в этом доме, мне почудилось, что игра будет нечестной. Появился этот джентльмен.– Он указал на Марри и, казалось, не знал, как ему вести себя дальше.– Он узнал меня. Я понял, что он узнал меня. Но он так и не признал этого.

– Ну и что?

– Что случилось? Я зашел за угол дома, как вы проницательно обнаружили, вероятно, примерно за минуту до убийства.– Он осекся.– Кстати, а вы установили, что это было убийство?

– Об этом после. Пожалуйста, продолжайте.

– Я посмотрел в окно и увидел Марри. Он сидел спиной ко мне, как набитая кукла, и даже не двигался. Тут я услышал все звуки, которые вам так часто описывали, начиная со звука борьбы и кончая всплеском воды. Я отошел от окна налево и выглянул из-за угла, чтобы посмотреть, что происходит в саду, но ближе подходить не стал. В это время из дома выбежал Барроуз и помчался к пруду. Поэтому я опять отошел назад, к окнам библиотеки. В доме, казалось, все сошли с ума. Что же я увидел дальше? А увидел я очень почтенного джентльмена,– он снова коротким кивком указал на Марри,осторожно жонглирующего двумя "Дактилографами", один из которых он виновато сунул в карман, а другой положил на стол!

Марри слушал, критически разглядывая Гора.

– Ну-ну,– проговорил он почти с менторской интонацией.– Вы решили, что я работаю против вас?– Ему, казалось, было приятно.

– Естественно! Работаете против меня! Вы, как обычно, все понимаете,отпарировал Гор, сразу помрачнев.– Поэтому я и не хотел говорить, где был. Я скрыл все, что за это время увидел в библиотеке, на тот случай, если поднимется какая-то грязная возня!

– Вы можете что-нибудь к этому добавить?

– Нет, инспектор, думаю, нет. Все остальное в моих словах было правдой. Но могу я поинтересоваться, кто же увидел меня?

– Ноулз, выглянув из окна Зеленой комнаты,– ответил Эллиот.

Гор присвистнул сквозь зубы. Эллиот перевел взгляд с Гора на Марри, а с него на Уэлкина.

– Кто-нибудь из вас видел это раньше?– Он вынул из кармана завернутый в газету испачканный складной нож и показал его всем.

На лицах Гора и Уэлкина выразилось полное смущение. Марри же втянул бородатые щеки, заморгал и поближе подвинул кресло.

– Где вы его нашли?– с интересом спросил он.

– Возле места преступления. Вы узнаете его?

– Хм... Вы проверяли его на предмет отпечатков пальцев? Нет? Ах, жаль,сказал Марри, все больше оживляясь.– Позвольте мне посмотреть его? Я обещаю обращаться с ним осторожно. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве ты, юный Джонни,– он бросил взгляд на Гора,– не привык свободно обращаться с ножом? Разве не я подарил его тебе? Разве ты не носил его всегда при себе?

– Конечно носил. Я всегда ношу карманный нож,– признался Гор, засунув руку в карман и вынув нож немного меньшего размера, чем тот, что лежал перед ними.– Но...

– Раз и навсегда,– вмешался Уэлкин, хлопнув кулаком по столу,– я настаиваю на том, чтобы мне позволили пользоваться правами, которыми вы, сэр, кажется, меня наделили. Подобные вопросы абсурдны и неправомерны! Как ваш адвокат, я должен потребовать, чтобы вы не обращали внимания на эту провокацию! Такие ножи очень популярны. У меня у самого есть такой.

– Но что такого в этом вопросе?– озадаченно спросил Гор.– У меня был такой нож. Он вместе с другими моими вещами погиб во время крушения "Титаника". Но по-моему, абсурдно предполагать, что это может быть...

Прежде чем кто-либо сумел его остановить, Марри вынул из кармана носовой платок, плюнул в него (что всегда раздражало Пейджа) и чисто вытер небольшую часть лезвия. На очищенной стали отчетливо проступили грубо нацарапанные буквы, образующие слово "Маделин".

– Это твой нож, Джонни,– спокойно произнес он.– Ты нацарапал это имя в тот день, когда я взял тебя к каменотесам в Илфорд.

– Маделин,– повторил Гор.

Открыв ближайшее окно, он бросил сигару на промокшую землю. На мгновение Пейдж увидел в стекле отражение его мрачного лица: это было почти злобное, сосредоточенное, непостижимое выражение, начисто лишенное той насмешливости, которой Гор отличался, независимо от своего настроения и настроения остального мира. Он обернулся:

– Ну и что с этим ножом? Вы намекаете на то, что этот бедный, измученный, претендовавший на честность плут держал его при себе все эти годы и наконец перерезал им себе горло у пруда? Вы, кажется, определили, что это убийство; и все же... и все же...– Он медленно хлопнул ладонью по колену.

– Я скажу вам, что это такое, господа,– заявил Эллиот.– Это абсолютно невозможное преступление!

Он подробно рассказал им историю Ноулза. Интерес, проявленный Гором и Марри, контрастировал с явным недоверием и замешательством Уэлкина. Когда Эллиот описал, как был обнаружен нож, все собравшиеся неловко зашевелились.

– Он был один и все-таки убит,– задумчиво произнес Гор, посмотрев на Марри.– Маэстро, это дело как раз в вашем вкусе! Я вас просто не узнаю! Вероятно, вы жили в слишком тяжелых условиях: иначе вы бы скакали вокруг инспектора, полный странных теорий и безумных версий...

– Я просто поумнел, Джонни!

– И все же давайте выслушаем вашу теорию. Любую теорию. Пока вы были единственным, кто ничего не рассказал.

– Я поддерживаю это предложение,– заметил доктор Фелл.

Марри устроился поудобнее и погрозил пальцем.

– Логические построения,– начал он,– часто сравнимы с решением задачи с огромными числами, когда в конце обнаруживаешь, что где-то забыл запомнить единицу или умножить на два. Каждая из тысячи цифр и коэффициентов может быть верна, кроме этой; но разница в ответах может привести в замешательство. Поэтому я не претендую на абсолютную логику. У меня есть предположение. Полагаю, инспектор, что вердикт следователя, безусловно, признает это самоубийством.

– Не могу этого сказать, сэр. Не обязательно,– заявил Эллиот."Дактилограф" украли, а потом вернули; девушка напугана почти до смерти...

– Вы не хуже меня знаете,– сказал Марри, открывая глаза,– какой вердикт вынесет суд присяжных. В принципе человек мог убить себя и выбросить нож; но убийство исключается. И тем не менее я склоняюсь к последнему.

– Эх,– усмехнулся доктор Фелл, потирая руки.– Эх-хе-хе! И каковы ваши соображения?

– Соглашаясь с версией убийства,– сказал Марри,– я отрицаю, что жертва была убита ножом, который сейчас лежит перед нами. Я думаю, что следы у него на горле – это следы клыков или когтей!

Глава 11

– Когтей?– переспросил Эллиот.

– Это предположение несколько неожиданно,– сказал Марри настолько менторским тоном, что Пейджу захотелось хорошенько поддать ему.– Я не имею в виду обязательно когти в буквальном смысле слова. Ну что, я вас шокировал?

Эллиот улыбнулся:

– Продолжайте. Я не возражаю. Вы лишний раз доказываете, как много может быть предметов для спора.

– Давайте так,– произнес Марри поразительно обыденным тоном,– мы согласились, что это убийство, и если предположить, что убийца воспользовался ножом, то возникает один мучительный вопрос. Почему убийца не выбросил нож в пруд?

Инспектор вопросительно смотрел на него.

– Рассмотрим обстоятельства. Тот, кто убил этого человека, четко спланировал и... э...

– Организовал,– подсказал Гор, когда Марри замялся.

– Это отвратительное слово, Джонни; но оно подходит. Хорошо. У убийцы была почти в совершенстве продуманная схема, как выдать это убийство за самоубийство. Предположим, он перерезал этому человеку горло и выбросил нож в пруд? Тогда никто бы не усомнился, что это самоубийство. Этому человеку, обманщику, грозило разоблачение; единственный способ избежать позора самоубийство. При таком раскладе нам трудно поверить, что это не самоубийство. Если бы нож бросили в пруд, все было бы ясно. И с отпечатками пальцев все было бы просто: вода бы смыла все отпечатки, которые предполагаемый убийца оставил на ноже. Итак, господа, вы должны признать, что убийца не хотел, чтобы мы считали это самоубийством. Вы можете возразить, что любой убийца стремится представить свое преступление самоубийством. Если это можно устроить, то это лучший из возможных выходов. Почему же этот нож не бросили в пруд? Нож не бросает тень ни на кого, кроме убитого. Это тоже подтверждает версию самоубийства и объясняет, почему убийца выбрал это орудие. А вместо этого убийца удаляет его с места преступления и, если я вас правильно понимаю, бросает глубоко в кустарник в десяти футах от пруда.

– Что это доказывает?– спросил Эллиот.

– Нет-нет. Ничего не доказывает.– Марри поднял палец.– Но очень на многое намекает. Вы верите в историю старого Ноулза?

– Вы строите теории, сэр.

– Нет, я просто спрашиваю,– довольно резко возразил Марри, и Пейдж поймал себя на том, что с трудом сдерживается, чтобы не выкрикнуть слова одобрения.– Без этого мы никуда не придем.

– Мы никуда не придем, если я скажу, что верю в невозможное, мистер Марри.

– Значит, вы верите в самоубийство?

– Я этого не говорил.

– Во что же вы тогда верите?

Эллиот чуть заметно усмехнулся:

– Если немного помолчите, сэр, я вам отвечу. История Ноулза подтверждается... хм-хм... дополнительными доказательствами. От себя добавлю, что я верю, что он говорил правду или, по крайней мере, полагал, что говорит правду. Ну и что же дальше?

– А дальше получается, что он ничего не видел, потому что видеть было нечего! В этом вряд ли можно сомневаться. Этот человек был один на песчаной полосе. Выходит, никакой убийца к нему не приближался. Следовательно, убийца не пользовался этим помеченным и заранее испачканным ножом, который мы сейчас видим перед собой; на самом деле нож "всадили" в кустарник позже, чтобы заставить вас думать, что это орудие убийства. Вы следите за моей мыслью? Поскольку нож не мог упасть с неба, три раза перерезать ему горло и отпрыгнуть в кустарник, совершенно очевидно, что ножом вообще не пользовались. Этот аргумент ясен?

– Не совсем,– возразил инспектор.– Вы подразумеваете наличие какого-то другого оружия? И это "какое-то другое оружие" пролетело по воздуху, три раза полоснуло его по горлу и исчезло? Нет, сэр! Я в это не верю. Определенно не верю. Это еще более невероятно, чем нож...

– Я обращаюсь к доктору Феллу,– сказал Марри, явно задетый.– Что скажете вы, доктор?

Доктор Фелл фыркнул. Сердитые хрипы и тяжелое дыхание говорили о внутреннем волнении и борьбе; но начал он мягко:

– Я придерживаюсь варианта с ножом. Но вам, конечно, известно, что в этом саду что-то шевелилось – что-то ползучее, если вы позволите мне так выразиться. Обращаюсь к вам, инспектор. Вы взяли показания? Но не будете ли вы возражать, если я рассмотрю их немного внимательнее? Мне бы очень хотелось задать несколько вопросов самому интересному здесь человеку.

– Самому интересному здесь человеку?– переспросил Гор и приготовился.

– Гм-м... да. Я, разумеется, говорю,– сказал доктор Фелл, подняв трость,– о мистере Уэлкине!

Старший полицейский офицер Хэдли часто повторял потом, что он этого ожидал. Доктор Фелл, возможно, слишком озабочен тем, чтобы доказать, что в правде всегда есть частица неправды или, по крайней мере, неожиданности, и при этом посмеяться над поверженной логикой. Разумеется, Пейдж никогда бы не счел Уэлкина самым интересным из присутствующих. Толстый адвокат с длинным подбородком, выражающим неодобрение, тоже так не считал. Но, как признает даже Хэдли, старый хитрец, к сожалению, зачастую прав.