Текст книги "Убийства в замке Баустринг"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13
СТЕННОЙ ШКАФ ЛОРДА РЕЙЛА

Тэрлейн так и не понял, как Гонту удалось успокоить горничную. Он сумел убедить ее, что переполох в доме позволит убийце затаиться. Дело было не столько в его словах, даже при его вкрадчивой манере разговаривать, а в чем-то, что имело отношение скорее к его индивидуальности. В сущности, Тэрлейн и не стремился это понять. Ему было не до этого. Выкурив полдюжины трубок на пустой желудок, он вдобавок впал в шоковое состояние от нового убийства, что вызвало дурноту.

Гонт тем временем спокойно задавал вопросы. Этой горничной оказалась Энни Моррисон, девица с довольно невыразительным лицом и приземистой фигурой. Та самая Энни, о нравственности которой так пеклась миссис Картер. Она подняла ее рано утром и велела пойти на второй этаж, включить нагреватели в двух ванных комнатах, чтобы к восьми утра у гостей была теплая вода для бритья. Проходя через верхний коридор, Энни заметила, что дверь, ведущая на балкон, открыта и что из комнаты леди Рейл падал свет. Поскольку ее светлость часто не утруждала себя тем, чтобы выключать свет как в своей спальне, так и в будуаре, когда засыпала, а его светлость злился из-за этого, Энни сразу же спустилась, чтобы исправить это положение.

Заглянув в окно спальни, она обнаружила, что в постели никого нет. Она постучала, но ответа не последовало. Войдя в спальню, дверь в которую не была заперта, она обнаружила, что леди Рейл вообще нет в комнате. Тогда она постучала в дверь будуара и, так и не получив ответа, заглянула туда.

Энни Моррисон попыталась описать то, что она увидела в рассветном полумраке, но, разразившись слезами, лишь несвязно что-то бормотала. Гонт потрепал ее по плечу, скользя взглядом по балкону.

– Послушайте, моя дорогая, – ласково сказал он, – никто не должен об этом знать. Какое-то время, по крайней мере. Вы поняли? – Он подождал, пока рыдания девушки стихнут. – Я остановился в Королевской комнате. Слышите? Идите туда и оставайтесь там, пока я вас не позову. Если кто-то войдет, сделайте вид, будто убираете комнату. Ступайте и ждите меня!

– Вы не думаете, что нам бы следовало разбудить Фрэнка Стайна? – спросил Тэрлейн.

– Я действую самостоятельно, – ответил Гонт с расстановкой. – Совершенно самостоятельно, впервые с тех пор, как занимался расследованием убийства Мордри в Париже. Пойдемте, доктор.

Он натянул пару тонких лайковых перчаток и распахнул дверь спальни. Тэрлейн торопливо рассказал ему о том, что видел ночью, о собаке и о том, что ее лай неожиданно прекратился. Кивнув, Гонт оглядывал прищуренными глазами освещенную спальню.

Комната была такой же элегантной и современной, как будуар, который Тэрлейн видел минувшим вечером. У стены стояла низкая кровать, хранившая вмятины от тела, в изголовье горела серебряная лампа. На столике, на котором стояла эта лампа, лежала книга в бумажном переплете с изысканным японским ножичком для разрезания бумаг вместо закладки, а на край серебряной пепельницы опиралась наполовину опустошенная коробка шоколадных конфет. Рядом лежали две желтые пачки сигарет «Голд флейк».

Тэрлейн услышал, как Гонт тихо постукивает черенком трубки по своим зубам. Он попытался проследить за взглядом Гонта… и увидел, что тот нахмурился. Сыщик смотрел на низкое кресло, на спинку которого был наброшен роскошный кружевной пеньюар яркого персикового цвета, с ниспадающими рукавами. Смущенный холостяцкий взгляд Тэрлейна скользнул вслед за взглядом Гонта по персикового цвета комнатным туфлям с бантиками, стоявшими у кровати. Затем по встроенному шкафу с открытой дверью.

Гонт торопливо направился к двери, ведущей в смежный будуар, и распахнул ее. Утренний свет, падающий из окна, позволил им охватить взглядом все детали ужасающей картины.

Леди Рейл лежала на спине, поперек кушетки, где ее видел Тэрлейн накануне вечером. Ее распущенные рыжие волосы свисали до самого пола, а руки были раскинуты, словно она встречала свою смерть с распростертыми объятиями. На ней была бледно-зеленая ночная рубашка. Без рукавов, как заметил Тэрлейн, так как неброский темный, довольно выцветший халат, что был на ней, соскользнул с ее плеч. На груди ночной рубашки виднелись темные пятна. Грудь у леди Рейн, похоже, была вся разворочена.

Тэрлейн вздрогнул, когда Гонт схватил его за руку. Глаза у сыщика сверкали.

– Он, кажется, выдал себя, – сказал Гонт. – Минувшим вечером он не оставил улик, но здесь… – Он помолчал. – Здесь он оставил пулю… И у меня появится вещдок против него…

– Против убийцы? Вы кого-либо подозреваете? Медленно повернувшись, Гонт произнес с нажимом в голосе:

– Я знал, кто убийца, еще когда и часа не прошло с того момента, как я оказался в этом доме. В его показаниях я услышал, да и вы тоже слышали, такую очевидную ложь, что я сразу вычислил его. Но он чертовски умен. Ни единой улики! Но здесь он промахнулся, разумеется в переносном смысле… А что в прямом? Давайте взглянем. В леди Рейл были выпущены три пули, – сказал Гонт, наклонившись. – И одна из них попала прямо в сердце. Две другие – в паре дюймов от него. – Он прищелкнул языком. – Порох опалил ночную рубашку вокруг ран, следовательно, оружие было вплотную прижато к ее телу.

После этих слов Тэрлейн уже не смотрел, он лишь слушал.

– Халат на ней какой-то странный. Старенький и неопрятный. Да и тапочки тоже… Послушайте, доктор, а вы не слышали никаких выстрелов этой ночью?

– Никаких.

– Но слышали собачий лай?

– Не очень сильный.

– Это мне кое-что напомнило. – Гонт направился в спальню.

Тэрлейн почувствовал почти непреодолимое желание пойти за ним, но, сжав кулаки, остался стоять рядом с леди Рейл. Гонт тут же вернулся.

– Как и следовало ожидать, – тихо сказал он, – я нашел труп этого пса. Собаку задушили, и она лежала под кроватью. Пес пытался убежать, но убийца догнал его в спальне и задушил… Продолжим осмотр. Итак, окно в комнате открыто. И я не думаю… помогите, доктор, если можно… Я не думаю, что оружие убийства где-то здесь. Проверьте, хорошо?

Это был весьма поверхностный осмотр. Тэрлейн не знал точно, где искать. Он приподнял пару диванных подушек, лежавших на полу, и обвел взглядом предметы мебели. Ворча себе под нос, Гонт сновал по комнате. Лишь один раз он остановился и пристально посмотрел на Тэрлейна.

– Вы были знакомы с ней, доктор? – спросил он. – Энергичная женщина, как я полагаю?

– Не боялась… ни черта, – сказал Тэрлейн. – Думаю, это одна из причин, почему она мне не нравилась.

– По-видимому, похоже на то… А, вот и он! – Рукой в перчатке Гонт пошарил под телом и вытащил небольшой пистолет. Пистолет был таким маленьким, что мог спокойно поместиться в ладони даже низкорослого мужчины.

– Но этот револьвер… – сказал Тэрлейн. – Этот…

– Пистолет Браунинга 22-го калибра, – сказал Гонт. Покачав головой, он добавил: – В нее стреляли из пистолета гораздо большего калибра. 45-й, думаю… Армейского образца. Этот принадлежит ей самой. Да, вот тут на рукоятке ее инициалы… Вы когда-нибудь стреляли из пистолета 45-го калибра, доктор? – продолжил он после паузы. – Мне довелось… Вернее, пришлось… К примеру, однажды в Рангуне я уложил наповал одного типа, бросившегося на меня с ножом. Спортсмен, занимался вольной борьбой… Комиссар расскажет вам эту историю. Пуля сразила его, как кеглю в боулинге. И… вы видите то же самое здесь… Ступни леди Рейл даже остались в тапочках… – Гонт ходил вокруг кушетки, поглядывая по сторонам. – А этот убийца умен, доктор. Я имею в виду его способность логически мыслить. Вот почему он смог убить леди Рейл тем способом, каким задумал. Давайте посмотрим. Было бы слишком надеяться на такое, но все же… Думаю, на левой руке у нее… – Он взял застывшие пальцы в свою руку. – Так и есть! Следы воска между большим и указательным пальцами.

– И что? – спросил Тэрлейн. – Что это значит?

Гонт подошел к открытому окну. Внимательно осмотрев раму, он повернулся и, чиркнув зажигалкой, закурил свою трубку.

– Давайте, друг мой, – сказал он, – выслушаем ваше предположение. Что здесь произошло?

– Я не знаю. Не могу предположить ничего… Засыпаю. Я чувствую себя так, будто не спал трое суток. – Тэрлейн запнулся, потом, находясь в каком-то одурманенном состоянии, произнес то, чего никогда бы не сказал при своей обычной сдержанности: – Единственное, что мне приходит на ум, – это какое-то тайное свидание…

– Не то, совсем не то! – мрачно сказал Гонт. – Не усложняйте, все гораздо проще… Она лежала в постели, читала и ела шоколадные конфеты. Потом услышала звук, который ей показался подозрительным. Он раздался не в ее будуаре, а в гардеробной лорда Рейла, то есть совсем рядом. А леди Рейл была отважной женщиной. Она встала, накинула халат, надела шлепанцы и достала дамский пистолет из ящика своего стола. Потом прошла через спальню лорда Рейла, смежную с ее будуаром, вошла в его гардеробную, где зажгла свечу. Ее подозрение полностью оправдалось. Убийца был там. Он прятался в стенном шкафу. Она уловила там какое-то движение и подошла, чтобы проверить. Она открыла дверь, он выхватил у нее из руки свечу, зажал ей рот другой рукой и втянул внутрь. Она, конечно, узнала его. Он захлопнул дверь встроенного шкафа, притянул ее к себе и выстрелил в нее три раза. Только после этого он перенес ее в эту комнату и бросил на кушетку. Собака убежала от него в спальню, он догнал ее и задушил… Думаю, мы найдем доказательства всего этого, если произведем осмотр гардеробной лорда Рейла.

– Надеюсь, хотя не уверен, – произнес Тэрлейн после продолжительной паузы. – Вы ведь не заглядывали туда. Вы не могли этого знать.

– Давайте посмотрим. Думаю, все станет ясно через пару минут.

Гонт запнулся, взглянув на Тэрлейна со странным выражением, почти с улыбкой, а затем пересек комнату.

– Так и есть! Дверь в гардеробную лорда Рейла открыта, – сказал он, поворачивая ручку двери. – Хотя, полагаю, вам говорили, что она обычно запирала ее со своей стороны. Вот и ключ. Н-да!..

Не только окно было вымыто в гардеробной покойного пэра. В комнате было пыльно, но почти аккуратно. В призрачном свете они увидели, что эта гардеробная только называлась так. Похоже, лорд Рейл одевался в спальне, а тут только надевал один из своих балахонов, висевших во встроенном шкафу. Они прошли в спальню.

По-видимому, здесь все было так, как и накануне вечером. Тэрлейн не мог с уверенностью это определить, так как не обращал внимания на детали, когда они наскоро осматривали комнату вечером. Но сейчас Гонт заметил свечу в бронзовом подсвечнике, стоявшую на столе с правой стороны от двери, если войти из гардеробной. Свеча была надломлена посередине и скривилась набок.

– Убийца поставил эту свечу обратно на то место, откуда взяла ее она, когда пошла на разведку, – сказал Гонт. – Все было тщательно продумано. Дело начинает проясняться. Взглянем на встроенный шкаф. Хорошо бы свет у него тут был поярче…

– Вечером здесь был фонарик. Возможно, он еще где-то здесь…

Наморщив лоб, Гонт осмотрелся:

– Не вижу никакого фонарика. Но это не важно. Моя зажигалка сойдет.

Он подошел к двери встроенного шкафа и сказал:

– Закрыта, как видите. Убийца был осторожен. – Потом щелкнул зажигалкой и потянул высокую, толстую дверь. – Ручка внутри, как видите. Я так и думал, что она тут окажется. Не дотрагивайтесь до нее! Принюхайтесь, доктор. Дверь была закрыта с момента убийства. Это явная оплошность. Убийца должен был подумать об этом. Чувствуете запах бездымного пороха, а? Выстрелы были произведены здесь… – Он опустился на колени, бормоча что-то невнятное. Свет его зажигалки перемещался по полу. – Вот они, застывшие капли воска. Она выронила свечу. Все ясно. Этот шкаф – сам по себе комната. Но почему-то убийца не оставил ее лежать здесь. Почему? Во-первых, ему хотелось заставить нас поверить в то, что он убил ее в соседней комнате, а во-вторых, отвлечь наше внимание от этого стенного шкафа. Он, теряя время, не только перетащил леди Рейл в ее комнату, но подобрал свечу и снова поставил на стол у двери… Почему он не хотел, чтобы этот стенной шкаф тщательно осмотрели?

Тэрлейн, сдвинув брови, смотрел прямо перед собой. Казалось, будто на него снизошло озарение.

– Итак, доктор, почему он отвлекает наше внимание от стенного шкафа?

Тэрлейн молчал. Он мог с уверенностью сказать, что в шкафу что-то не так. Не так, как было накануне. И дело вовсе не в беспорядке…

– Я не знаю, – ответил он наконец. – От меня, как видите, мало пользы. Однако…

– Я мог бы намекнуть вам, но хочу, чтобы вы без подсказки подтвердили мою догадку. Между прочим, обращаю ваше внимание на то, что один из балахонов измят почти до неузнаваемости. Видите? Даже для лорда Рейла он слишком измят, как будто… – Гонт запнулся, а когда понял по выражению лица Тэрлейна, что эта деталь ему ничего не подсказала, поднялся с кривой усмешкой. Но сначала наклонился вперед и пошарил на полу встроенного шкафа. – Никаких отстрелянных гильз, – заметил он. – Что означает либо то, что в качестве оружия убийства использовали пистолет барабанного типа и не разряжали его, либо – что более вероятно – автоматический пистолет, и убийца подобрал гильзы с целью опять-таки отвлечь наше внимание. Доказательством может служить его внимательное отношение к свече.

– Но откуда вы знаете, что пришел кто-то другой – а не тот, кого она ждала?

– Постараюсь объяснить. Леди Рейл лежала в постели и читала. Кто-то вошел в одну из четырех комнат, расположенных с этой стороны. Если тот, кто вошел, был незваным гостем, он, разумеется, не появился у нее в спальне. А у нее было время положить нож для разрезания бумаги в книгу – решительная, хладнокровная женщина! – и поставить наполовину опустошенную коробку шоколадных конфет на край пепельницы. У нее также было время на то, чтобы достать из ящика стола пистолет. Того, кого ждут, с пистолетом в руке не встречают. Кроме того, будучи утонченной женщиной, она почему-то не надела изысканный кружевной пеньюар, а накинула на себя старенький халат и сунула ноги в поношенные шлепанцы, которые сейчас на ней.

– Она надела старый и потрепанный халат для того… – произнес Тэрлейн задумчиво.

– Чтобы направиться в некоторого рода свинарник, – прервал его Гонт. – Она прекрасно знала, что в комнатах у ее мужа – грязь и пыль.

– А убийца в это время поджидал ее в гардеробной лорда Рейла?

– Нет, он прятался в стенном шкафу. Он не хотел, чтобы его обнаружили. Но он был обнаружен, вероятно… – Гонт запнулся, – вероятно, собакой, – задумчиво произнес он. – И хозяйка собаки пошла посмотреть, в чем дело. Я склонен думать, что это собака подняла тревогу. Убийца не отважился всадить пулю в пса. Выстрел пистолета 45-го калибра адски громкий. Вы бы непременно услышали прозвучавшие выстрелы, выстрели он в собаку. Вы ведь сидели у открытого окна, не так ли? Но вы ничего не услышали, когда он стрелял в нее, потому что, когда леди Рейл открыла дверь стенного шкафа, он мгновенно втащил ее туда, захлопнул дверь и выпустил в нее три пули. А собаку он задушил после убийства леди Рейл. Однако зачем ему понадобился встроенный шкаф? Почему он стремится отвлечь наше внимание от этого шкафа?

– Почему?

– Думаю, что знаю, – ответил Гонт. – Но я хочу, чтобы вы сами догадались, почему, к примеру, один из балахонов лорда Рейла жутко измят… – Он принялся ходить из угла в угол, ударяя кулаком по своей ладони. – Было это слева или справа? – произнес он вслух. – Черт подери, не могу вспомнить. Да… нет, вспомнил. Справа. Посмотрим, возможно ли это слева… Мне нужен лист писчей бумаги Рейла и… – Он повернулся, взмахнув рукой. – И, доктор, вы очень меня обяжете, если поможете добыть баночку с порошком талька. Он нам очень пригодится.

Глава 14
ЛОЖЬ: ЗАЧЕМ И ПОЧЕМУ

– Леди Рейл убита, – объявил Джон Гонт, вставая из-за стола.

Он дал возможность всем закончить завтрак. Напольные часы в столовой только что пробили девять. Светившее сквозь окна с цветными стеклами бледное солнце, казалось, делало лица присутствующих чуть повеселевшими, но лишь секунда понадобилась для того, чтобы все изменилось.

Последний удар часов расколол мертвую тишину. Потом кто-то громыхнул крышкой блюда, и Вуд бросился подхватить ее, но сэр Джордж успел уронить ее на пол. Фрэнсис, который в это время, стоя у буфета, накладывал себе копченую селедку, не обернулся. Он застыл, вцепившись в край буфета.

Тэрлейн задержал дыхание. Ну и что теперь? Какова будет реакция присутствующих? Тэрлейн хотел было проследить за выражением лиц сидящих за столом, но его взгляд был прикован к Гонту, возвышавшемуся над столом и крутившему в руках лупу. Перед завтраком Гонт предупредил его: «Что бы я ни сказал, соглашайтесь».

Кестеван страшно побледнел. Он в буквальном смысле слова окосел. Пытаясь заставить себя встать, он теребил пальцами край скатерти и беззвучно шевелил губами. Фрэнсис наконец обрел дар речи.

– Когда она умерла? – спросил он твердым голосом. – Ее тоже задушили?

– Нет, – ответил Гонт. – Ее застрелили в ее собственном будуаре. Три нули всадили в грудь, одну из них – прямо в сердце. Это случилось ночью, но мы обнаружили ее тело только утром.

Наступила гробовая тишина. Вуд на цыпочках вышел из комнаты. Фрэнсис издал несколько истеричный смешок, наклонившись к буфету, потом опомнился и подошел к столу.

– Вот так так! – воскликнул он. – Вот уж не думал!

Он с любопытством взглянул на Кестевана. Тот приподнялся было и снова сел.

– Нет, Кестеван, – сказал Фрэнсис бесстрастным тоном, – я бы не стал подниматься к ней на твоем месте. Картина, которую ты увидишь, тебе может не понравиться.

– Я не имел это в виду, черт тебя возьми. – Кестеван поморщился. – Я думал о Патриции. А она…

– Она еще спит, – вмешался Гонт. – Не слышал ли кто-то из вас, джентльмены, какого-либо шума ночью?

– Я не слышал, – ответил сэр Джордж. – А если бы и услышал, – добавил он медленно, – не уверен, что обратил бы на него внимание.

– Мистер Мэссей?

Секретарь мрачно покачал склоненной головой:

– Нет, не слышал. Мои комнаты находятся на противоположной стороне дома. Кто… кто нашел ее?

– Одна из горничных. Вы, мистер Кестеван?

– А? Что? Я… Нет, нет…

– И конечно, доктор Мэннинг, – продолжил Гонт с усмешкой. – Так как вас, доктор, тут не было, вы едва ли что-то слышали.

Доктор тщательно промокнул губы салфеткой. Его крупное лицо покрылось белыми пятнами, как бывает при экземе. Он сказал:

– Слов нет… Я в шоке. Я… Почему меня не поставили в известность об этом раньше?

– Доктор Тэрлейн и я проводили кое-какое расследование. Мы не трогали тело, оно в будуаре. Видимо, она читала в постели. Вероятно, услышала какой-то шум… Возможно, ей понадобилось что-то в будуаре…

– Ясно, – произнес доктор Мэннинг, кивнув пару раз и уставившись в стол. – Мне… Мне показалось, вы сказали, что ее застрелили?

– Из мощного пистолета, должен заметить.

– И застрелил ее тот, кто задушил отца и Дорис? – спросил Фрэнсис, вскинув брови.

– Несомненно.

– Но почему он убил Ирэн? Почему, черт побери, он оказался у нее в будуаре?

– Еще одна загадка, мистер Стайн. Должен признаться, что я пока не в состоянии ее разгадать. Об ограблении и речи быть не может, хотя в будуаре немало ценных ювелирных украшений… – Гонт помолчал, хмуро глядя на каракули, которые он чертил на скатерти карандашом. – Скажите, мистер Стайн, у кого в доме есть пистолет, которым могли воспользоваться в этом случае?

– Пистолет?.. У нас нет пистолетов. В Оружейном зале выставлены для обозрения всякие ружья – спортивные и подобного типа… Хотя постойте… Есть у нас «смит-и-вессон» 32-го калибра. Я как-то брал его стрелять в кроликов, но, насколько я знаю, из него уже давно не стреляли. И по-моему, у самой Ирэн есть маленький пистолет.

– Калибр не тот, намного больше, чем у любого из них, я полагаю. Доктор сможет это подтвердить.

Фрэнсис закрыл один глаз и поднял бровь над другим. Вид у него сразу стал опасным и эксцентричным.

– Но уж не больше моего собственного автоматического пистолета 45-го калибра, – усмехнулся он.

– Понятно, – кивнул Гонт. – И где же он?

– Хотел бы я знать. Я уже много лет его не видел. Сондерс может это знать. Он вроде бы мой ординарец. Его особенно интересует все, что относится к армии… Вуд!

Дворецкий вошел, наклонив голову.

– Да, сэр?

– Сходи за Сондерсом, хорошо? Он сейчас, думаю, приводит мою комнату в порядок. И вот еще что, Вуд!

– Да, сэр?

– Скажи Ли, чтобы он в Оружейном зале поискал пистолет большего калибра, чем, скажем, 32-й. Итак, мистер Гонт?

– Я жду прибытия инспектора Тейпа. А еще я бы хотел попросить одного из ваших лакеев поехать в Олдбридж и отправить пару телеграмм в Лондон. Если я правильно помню, поверенный лорда Рейла служит в фирме «Симпсон и Симпсон». Так, мистер Мэссей?

Мэссей кивнул.

– Я могу дать вам точный адрес, если угодно, – сказал он.

– Благодарю вас. А банк лорда Рейла?

– «Мидленд-банк», лондонское отделение. Менеджера зовут Харлан Дейл.

Гонт написал эти данные на листке бумаги.

– Продолжим, джентльмены. Доктор Мэннинг, мне неприятно снова возвращаться к этой теме, но она становится все более и более важной, а у меня не было возможности расспросить вас об этом накануне вечером. Это касается Дорис Мундо.

– Ах да, – сказал доктор, надевая очки. – Еще одно трагическое событие во всех отношениях.

Гонт сказал:

– Итак, приступим. Вы, мистер Стайн, говорили, что она была как любимицей вашей сестры, так и вашей ныне покойной мачехи. Не будете ли так добры подняться наверх и узнать, не сможет ли ваша сестра присоединиться к нам как можно скорее?

Тут Гонт и Фрэнсис обменялись многозначительными взглядами. Хотя сыщик произнес вышесказанное бесстрастным тоном, Фрэнсис, похоже, кое-что понял. Кивнув, он неспешно направился к дверям, засунув руки в карманы старой темной куртки.

– А теперь, доктор, – продолжил Гонт, – вас вызвали сюда вчера вечером на консультацию по поводу этой девушки. Вы определили, что она беременна. Срок беременности большой?

– Три месяца или около того, я бы сказал. Ничего, кроме поверхностного осмотра, я не мог провести вне своего кабинета.

– А вы не интересовались, кто является виновником ее «интересного положения»?

Доктор вспыхнул.

– Профессиональная этика… знаете ли…

– Будьте добры, ответьте на мой вопрос, доктор.

– Я спросил. Меня просили об этом и лорд Рейл, и миссис Картер, исполняющая в некотором роде роль наставницы горничных. Но Дорис отказалась сообщить это. Она впала в истерику и разрыдалась.

– Не сказала ли она чего-то такого, что помогло бы вам попытаться угадать это?

– Сэр, я не сыщик…

– Будьте добры, ответьте мне, если можно.

Нехотя Мэннинг произнес:

– За точность не ручаюсь, но, насколько я помню, она сказала, что любит его, что он ничего не знает, но теперь уж узнает…

– На ваш взгляд, кто это может быть?

– Понятия не имею! – Мэннинг приподнялся. – Между прочим, у вас нет тут официальных полномочий, сэр, и я должен настоять…

– Благодарю вас, доктор! Входите, Вуд. А это, как я понимаю, Сондерс?

Вуд посторонился, пропуская флегматичного здоровенного лакея. Сондерс молча подошел к столу и застыл, вращая глазами. Гонт, окинув его проницательным взглядом, сказал:

– Сондерс, вы являетесь капельдинером его свет… прошу прощения, нового лорда Рейла, не так ли?

Лакей сделал большие глаза, услышав про свой новый титул.

– Да, сэр, – сказал Сондерс. – Помимо моих других обязанностей… Да, сэр.

– Вы давно рядом с ним?

– Семнадцать лет, сэр.

– Его светлость сказал нам, что среди принадлежащих ему вещей был автоматический пистолет 45-го калибра, но что он его давно уже не видел. Вам что-либо известно об этом пистолете?

Сондерс кивнул, глядя Гонту прямо в глаза:

– Да, сэр. Кое-что… Но если капитану нужен этот пистолет, так я, сэр, сожалею… Он сломан.

– Сломан?

– То есть, я хочу сказать, он сломался. Я сам его сломал. А потом он потерялся. Уже давно. Я не говорил капитану. Но я сломал его. Вставлял не те патроны. В общем, они застряли, я хотел починить и не смог. Но у меня есть один друг, рукастый такой… Я возьми и скажи ему, мол, Джейми, не починишь ли пистолет капитана. Ну, он согласился, положил пистолет в карман и ушел.

– Успокойтесь, Сондерс! – посоветовал Гонт.

Лакей оживленно жестикулировал и говорил быстро, не останавливаясь:

– Так вот, сэр, через неделю после этого он приходит ко мне, Джейми то есть, и говорит мрачно так, дескать, он чертовски виноват, но он потерял этот треклятый пистолет. «Как это так?» – говорю я. А он мне: «Хочешь – верь, хочешь – нет». А я сразу набычился, а он мне: «Ты знаешь океан?» – «Какой океан?» – спрашиваю я. «А такой, где бухта, а в ней грот», – отвечает. А я: «Ну и что дальше?» А он: «Я повез свою девушку покататься немного на лодке в эту бухту, а этот пистолет лежал у меня в кармане. Я говорю девушке, как, мол, насчет поцелуя? А она хихикает и говорит, чтобы я поосторожней, не раскачивал бы лодку. А мне плевать на эту лодку. Я встаю, лодка накренилась, и я вместе с ней, а пистолет возьми и выскользни у меня из бокового кармана – и прямо в воду». – Сондерс вздернул подбородок и заморгал, глядя на Гонта, а потом мрачно добавил: – Так он сказал, сэр, по крайней мере. Хотите – верьте, хотите – нет. А я так сильно сомневаюсь…

Гонт удовлетворенно посмотрел на него:

– У меня к вам претензий нет, Сондерс. Значит, пистолет лежит глубоко на дне? Это никуда не годится…

Сондерс вздохнул. Гонт извлек из своего кармана маленький пистолет, который он нашел рядом с леди Рейл, задумчиво покрутил его в пальцах.

– А этот пистолет вы видели когда-либо раньше? – спросил он, протянув пистолет леди Рейл Сондерсу.

Сондерс взял пистолет и, наморщив лоб, осмотрел его со всех сторон.

– Забавная вещица, ей-богу. Но нет, сэр! Никогда не видел его раньше.

– Так, ладно! А скажите, Сондерс, это вы заметили, что мистер Кестеван проходил через двор вчера вечером, направляясь к донжону?

– Да, сэр. – Сондерс перевел взгляд на актера и прищурился.

– А где находились в этот момент вы? Во дворе?

– Да, сэр.

– Вот это-то меня и удивляет! – кивнул Гонт. – Ваши служебные обязанности часто вынуждают вас слоняться по двору по вечерам?

Сондерс уставился на него в недоумении:

– Мои обязанности, сэр? – Он задумался. – А, я понял! Понимаете, сэр, комната капитана, она же в дальнем конце. Мистер Вуд, дворецкий, говорит, что я сильно топаю, когда шагаю по переходам в комнату капитана. Он говорит, чтобы я выходил во двор и поднимался по задней лестнице. Там есть дверь, и можно пройти через одну комнату, которой не пользуются… Эта дверь прямо напротив двери в донжон. Я, сэр, шел туда, ну и увидел его.

– Все, Сондерс. Спасибо.

Похоже, лакей собирался задать какой-то вопрос, но потом сжал губы, сделал неуклюжую попытку поклониться, подражая Вуду, и, громыхая сапогами, ушел. Гонт смотрел ему вслед с едва заметной улыбкой.

Доктор Мэннинг покачал головой.

– Этот лакей лжет, разумеется, – сказал он, обращаясь к Гонту. – Прошу прощения, мистер Гонт, но почему вы не уличили его во лжи? Это было так очевидно…

– А что вы думаете, мистер Мэссей?

– Об этом пистолете? – спросил секретарь, царапая скатерть вилкой. – Ну, не знаю… Но его объяснение прозвучало не слишком убедительно, фальшиво, знаете ли.

– А вы, сэр Джордж?

– У меня нет такой уверенности. Его рассказ – это сплошь наигрыш и буффонада. Я вообще считаю, тот, кто лжет, не станет вести себя так глупо и неосмотрительно. Возможно, я ошибаюсь. Ведь порой мы склонны поверить в то, что представляется совершенно невероятным. А когда нам рассказывают правдоподобную историю в оправдание своей лжи, у нас почему-то она сомнений не вызывает, но, может быть, я чересчур все усложняю?

– Я во многом согласен с тобой, Джордж, – улыбнулся Гонт. – Но что касается Сондерса, тут ты не прав. – Он покачал головой.

– Но почему?

– Он дал мне возможность снять отпечатки своих пальцев, – сказал Гонт, кивнув на пистолет, лежавший на столе перед ним. – С этой целью я и дал ему его подержать. Прошу прощения, джентльмены, но это только одна из разновидностей очень старого приема. Настоящий злодей почти фанатично боится отпечатков пальцев, даже когда он абсолютно уверен, что не оставил их. Даже если он в перчатках с самого начала своего преступления и до конца, его все равно не покидает страх, что он оставил один из этих дьявольских отпечатков.

– Так ты, значит, считаешь, что история Сондерса правдива?

– Я совсем не то имел в виду. Вывести его на чистую воду – пара пустяков. Он ведь не отличается ни злобностью, ни коварством. Да и не очень умен, если уж на то пошло. Хотя если история, которую он рассказал, сплошная выдумка, надо отдать ему должное, она сильно смахивает на правду.

– Полагаю, это то, что называют парадоксом. – Сэр Джордж щелкнул пальцами. – Между прочим, суждения, противоречащие здравому смыслу, тебе совсем не свойственны! Не так ли?

– Это как раз то, что я называю здравым смыслом. И мне бы хотелось убедить в этом комиссара полиции!

Гонт сделал едва заметный жест, и Вуд мгновенно оказался у стола с графином бренди.

– Пару десятилетий назад, – продолжал Гонт, раскуривая трубку, – в полицейских кругах царил невероятный ажиотаж вокруг кое-каких весьма сомнительных, на мой взгляд, научных изобретений, призванных заставить преступников выдать себя. Все начиналось с эксперимента, предложенного Карлом Густавом Юнгом, швейцарским психологом и психиатром, основателем одного из направлений психологии, сделавшим предметом своего исследования так называемые глубинные силы личности, ее влечения и тенденции, которые противопоставляются процессам, происходящим на «поверхности» сознания. – Гонт, помолчав, окинул всех взглядом, попыхивая трубкой. – Юнгом был предложен следующий тест. Подозреваемому зачитывали вслух перечень явно не связанных между собой слов и засекали время его ответов на каждое из предлагаемых слов. Если он медлит с ответом или подсознательно приводит «выдающее его слово» в ответ на предложенное, это должно насторожить. Потом появился «детектор лжи» в самых разных вариантах. К подозреваемому подсоединяют датчики и следят за скачками его кровяного давления при упоминании определенных слов. Существуют и другие методы, даже с использованием медикаментов, гарантирующих правдивые показания, и все это официально одобрено криминалистами и медиками. А вообще-то, я считаю, чем более невиновен подозреваемый, тем сильнее у него тревога. Так что прибор, названный, думаю в шутку, «детектором лжи», способен лишь пролить свет на неустойчивую психику человека, и не более того.

Гонт откинулся на спинку стула и выдохнул клубы дыма.

– Нельзя, вставив термометр в ухо человеку, измерить температуру его мозга. Я так считаю. Дожимать следует только тех, кто словоохотлив изначально. Если подозреваемый заготовил замысловатое, великолепное, прекрасно выстроенное ложное показание, его, возможно, будет трудно загнать в ловушку. Однако тот, кто проводит дознание, обязан помнить, что тот, кто дает ложное показание, грешит многословием. К примеру, если вы искренне хотите пойти с кем-то поужинать, а обстоятельства препятствуют этому, ваши извинения будут краткими и не потребуют от вас никаких усилий. Только в том случае, если этот ужин вам в тягость и вы преднамеренно не пришли на него, вы приметесь излагать какую-то тягомотину, всегда изобилующую ненужными деталями.