Текст книги "Тот же самый страх"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5. «Сей смуту – и беги…»

Заслышав зловещее слово, которое, казалось, сеяло тревогу и уныние, когда бы и где бы оно ни произносилось, принц, сидящий во главе стола, угрюмо замолчал.

Мистер Шеридан, позабыв о палате общин, грациозно сел на место и, сияя, повернулся к Филипу.

– Брак? – воскликнул последний. – Но кто же собирается вступить в брак?

– Я, – со скромной гордостью признался мистер Шеридан.

Возможно, он был не в лучшем виде. Одна коленная пряжка отстегнулась, шейный платок сбился набок, жилет был весь в винных и табачных пятнах. Зато он не располнел. Его обаяние, его красивый, бархатный тенор более чем искупали и длинное бордовое лицо, и нос, про который говорили, что им можно разжигать огонь.

– После кончины моей первой жены, лорд Гленарвон, я думал, что похоронил всю любовь вместе с нею. Я был не прав и первый признаю свою ошибку. Через три дня, двадцать третьего апреля, я соединюсь брачными узами с самой красивой, самой божественной и самой славной представительницей прекрасного пола! – Энергия мистера Шеридана била через край. – Ах, моя несравненная Гекка! – воскликнул он посреди мертвой тишины, мечтательно обращаясь к потолку. – Мое зеленоглазое божество! Любовь моей жизни! Мой кусочек небеленого полотна!

В перегретой столовой, насыщенной винными парами и приторным ароматом красно-белых роз, послышался густой бас, исполненный непреодолимого достоинства:

– Мистер Шеридан!

Мистер Шеридан встал на ноги, заложив одну руку за борт своего длиннополого сюртука, и храбро посмотрел на своего хозяина.

Принц Уэльский также встал, хотя и не без труда. Однако после того, как он отыскал взглядом драматурга, жесты его стали легкими и непринужденными.

– Мистер Шеридан, сэр! – сурово заявил он. – Вы пьяны!

– Ваше королевское высочество, сэр! – отвечал Шеридан, широко разводя руками, словно желая подчеркнуть свою прямоту. – Я совершенно с вами согласен!

– Отлично! В таком случае, – промолвил его королевское высочество, немедленно смягчаясь и проявляя великодушие, – более мы не будем об этом говорить!

– Сэр, я глубоко вам признателен.

– Пустяки, сэр. Однако…

Хотя их хозяин не произнес ни слова, его королевские глаза недвусмысленно и зловеще приказывали сесть. Красноречие мистера Шеридана, когда он заводился не на шутку, требуя отдать под суд Уоррена Хейстингса, генерал-губернатора Индии, по обвинению в жестокости и коррупции, вызывало слезы на глазах многих членов палаты общин. Сейчас же принцу Уэльскому не хотелось, чтобы кто-либо отнимал у него лавры ниспровергателя.

Мистер Шеридан сел на место.

Массивная фигура принца нависала над столом, словно воздушный шар; высокие свечи в золотых канделябрах от жара кренились во все стороны. Язычки пламени, шипя, бросали отблески на красные стены, синий потолок и невозмутимых лакеев, стоявших за каждым стулом.

Однако ярче всего освещалось лицо его королевского высочества, теперь красное, как у рака, и его увлажнившиеся глаза.

– Дорогие друзья, – начал он, задыхаясь от переполнявших его чувств, – на одно мгновение я действительно разгневался!

Пауза – для вящего эффекта.

Все гости устремили мрачные взгляды в свои тарелки, кроме Филипа, который задыхался во влажной, жаркой, надушенной атмосфере, и Дженнифер, которая сидела, прикусив губу. Он встретился с ней взглядом; угадав, что она сожалеет о своей вспышке и страстно хочет помириться, он снова воспрянул духом.

– Но я разгневался, – тепло продолжал принц, – только потому, что заявление мистера Шеридана оказалось преждевременным. Я сам хотел объявить о его женитьбе!

– Уверена, именно так вам и следует поступить! – всхлипнув, пропела леди Джерси.

– Как вы догадались, я нахожусь здесь инкогнито. Обременительные обязанности, – принца слегка передернуло, – вынуждают меня завтра вернуться в Бейсингстоук. Тем не менее я полагал, что будет справедливо явиться сюда накануне его женитьбы на мисс Эстер Джейн Огл. Я должен оказать честь моему старому высокочтимому другу. Он – не только выдающийся государственный деятель, который охраняет и поддерживает стойкие принципы вигов, но и автор таких поистине бессмертных комедий, как «Соперники» и «Школа злословия».

Гости загудели; затем послышались жидкие хлопки, постепенно перешедшие в шквал аплодисментов.

Мистер Шеридан никак не ответил на речь принца. Казалось, в этот короткий миг он обозревает свою жизнь, которая вовсе не являлась комедией.

Принц растрогался еще больше.

– На этот небольшой обед, – загремел он, слегка покачиваясь, – я пригласил только тех, кто хотя, возможно, и не отмечен высшими наградами, однако славится чистотою в частной жизни. На сей раз они меня не поймают, клянусь Богом! Сегодня я не дам пищи для скандальной хроники!

– Мой милый! – прошептала леди Джерси, хватая принца за рукав. – Милый!

– Ах да! – Принц немедленно и величественно восстановил свое достоинство. – О чем бишь я… В качестве свадебного подарка для мистера Шеридана и его невесты я купил побрякушку – безделицу, сущий пустяк, – судя по щелчку его пальцев, «пустяк» стоил по меньшей мере две или три тысячи, – который я и подарю мистеру Шеридану в надлежащее время, в конце нашего веселого обеда. До тех пор – ни слова более! Мне остается лишь добавить…

Принца душили слезы. Его многочисленные подбородки тряслись. К ужасу Филипа и страху Дженнифер, глаза принца наполнились слезами, которые ручьем хлынули по толстым щекам.

– Остается лишь добавить… – продолжал принц, – что я желаю мистеру Шеридану быть счастливее во втором браке, чем счастлив я в первом! – Он склонил голову.

Последовали оглушительные аплодисменты. Они эхом отдавались от красных стен, от невозмутимых лакеев; они подняли вихрь в душной, отравленной атмосфере зала, в котором никогда не открывали ни одного окна.

Филип повернулся к Шеридану.

– Какого черта! – воскликнул он. – Ведь это не первый его брак!

– Что? – поспешно переспросил его собеседник.

– Мистер Шеридан, мне надоели притворство и фальшь. Принц тайно женился почти десять лет назад, в декабре тысяча семьсот восемьдесят пятого года, на Марии Фитцхер-берт у нее дома на Парк-стрит, получив особое разрешение Римско-католической церкви!

Мгновенно протрезвевший мистер Шеридан повернул к нему побледневшее лицо.

– С тех пор, – продолжал Филип, – были обнаружены документальные свидетельства его женитьбы на миссис Фитц-херберт.

– Ради бога, замолчите! Вы что, хотите, чтобы его лишили престолонаследия?

Однако было слишком поздно.

Аплодисменты смолкли. Впрочем, через секунду они возобновились и стали громче, чем прежде, как будто шум способен был вытеснить из памяти его слова.

Только сейчас Филип понял, какую убийственную ошибку он совершил. Много лет ходили слухи о тайном браке принца, однако слухи эти были не доказаны и недоказуемы. Их отрицал мистер Фокс в палате общин, который опирался на клятвенные заверения самого принца. Слухи приходилось опровергать: по закону человек, женатый на католичке, не мог стать королем.

Когда Филип заявил, что обнаружены документальные доказательства «с тех пор», он имел в виду, что они найдены в новое время. Однако все гости за столом, естественно, решили, что улики имеются лично у него, а следовательно…

Да, очевидно, большинство из гостей именно так и подумали.

Аплодисменты смолкли, и в зале воцарилось напряжение; снова стало слышно, как шипят и плюются свечи. Принц Уэльский во главе стола застыл с кубком в руке. Другую руку, с салфеткой, он приложил к губам, так, словно его сейчас вырвет. Ярко сияла на сюртуке звезда ордена Подвязки, блестели влажные серые глаза навыкате.

– Полагаю, – заявил принц, – лорд Гленарвон – тори. – Как будто вмиг протрезвев, как и Шеридан, он швырнул салфетку на стол. – Что я слышу, сэр? – продолжал он. – За моим столом! – И его детские глаза снова увлажнились. – Вы бросили вызов моей чести и солгали. Не хотите ли объясниться или извиниться?

Филип, ногу которого вдруг свело судорогой, с трудом поднялся с места.

– Сэр, – упрямо заявил он, – я не могу отрицать правду. Я не солгал, о чем прекрасно известно вашему высочеству.

Все были потрясены такой дерзостью. Майор Хангер привстал; леди Джерси закрыла лицо руками. Хлорис, у которой от жары потекли румяна, смотрела на него бешеным взглядом. Леди Олдхем открывала и закрывала широкий рот, словно рыба. Только Дженнифер была просто удивлена.

– Разумеется, – продолжал Филип, хотя горло у него пересохло, – я могу и извиниться, и объясниться!

– Прошу вас, сэр!

– По закону на брак принца требуется согласие короля. Согласие не было получено. Следовательно, ваше королевское высочество, ваш брак с миссис…

– Никаких имен! – отрезал мистер Шеридан. – Никаких имен!

– Следовательно, ваш первый брак, сэр, был незаконным. В миг дурацкого раздражения, вызванного неизвестно чем, я произнес слова, о которых от всей души сожалею. Примите мои заверения, что лично у меня никаких документальных доказательств нет, что компрометирующие вас улики не будут найдены при вашей жизни, и я сам ни словом более не заикнусь о данном предмете.

Полковник Торнтон, в красном мундире и черных сапогах, немедленно вскочил на ноги. Его высокий, невыносимо скрипучий голос зазвенел как пила:

– Завтра, – сказал он, обращаясь к принцу, – друзья вашего королевского высочества позаботятся о том, чтобы он больше не заикался… ни о чем. Но сегодня… – Полковник замолчал и улыбнулся.

Вдоль стола летящей походкой шел лакей с подносом, на котором лежало запечатанное письмо. Его поклон и подъем бровей означали, что письмо предназначается полковнику Торнтону.

Полковник прочел письмо и смял его в кулаке таким движением, словно откручивал кому-то шею.

– Вот хорошая весть, сир! – радостно воскликнул он.

– Да? И какая же?

– Позволит ли мне ваше высочество ненадолго отлучиться в парк в сопровождении лорда Гленарвона?

Разгневанный принц изумленно воззрился на него.

– Полковник Торнтон, – загремел он, – вы что, забыли, в чьем присутствии вы находитесь? Предложить дуэль в парке в…

– Дуэль? Что вы, ваше королевское высочество! Я не позволил бы себе забыться и на миг! У меня и в мыслях не было ничего подобного!

– Тогда что же все это значит, черт побери?

– Данное письмо, сир, – полковник Торнтон снова смял письмо в кулаке, – пришло в ответ на записку, посланную мною почти два часа назад. В письме сообщается, что… один мой знакомый прибыл сюда, чтобы нанести мне визит. Я бы хотел, чтобы лорд Гленарвон познакомился с ним.

– Что за знакомый? – спросил принц.

– Просто один мой знакомый, сир.

– Я спрашиваю, что за знакомый?

– Его фамилия Моггс.

Фамилия эта ничего не сказала ни Филипу, ни четверым присутствовавшим за столом дамам. Однако она, очевидно, была хорошо знакома мистеру Шеридану, майору Хангеру и принцу, а также Дику Торнтону. Шеридан вскочил на ноги.

– Погодите, погодите! – запротестовал он. – Давайте играть честно!

Полковник Торнтон оглядел его без всякого выражения.

– Вы очень меня обяжете, мистер Шеридан, если помолчите, когда я обращаюсь к его королевскому высочеству. Вы попали в Карлтон-Хаус не по праву рождения. При всех ваших талантах, мистер Шеридан, вам все же время от времени надлежит вспоминать о том, что вы – всего-навсего неотесанный ирландец.

– Что такое?! – заревел майор Хангер.

Шеридан и майор Хангер одновременно вскочили на ноги и шагнули вперед. Филип, стоявший между ними, обхватил их обеими руками и удерживал до тех пор, пока они не поймали взгляд принца и не остановились. Леди Джерси разрыдалась, прикрывшись веером.

– Подумайте, сир! – отрубил нимало не смутившийся полковник Торнтон. – Этот человек, – кивком он указал на Филипа, – нанес вам прямое оскорбление. Так кто же лучше Моггса может преподать ему урок и приучить держать язык за зубами?

Его королевское высочество посмотрел на кубок в своей руке, посмотрел на стол и ничего не ответил.

– Да, возможно, – проговорил он наконец, поднимая глаза. – То есть, если лорд Гленарвон…

Филип повернулся к полковнику Торнтону.

– Я принимаю ваш вызов, что бы за ним ни крылось, – презрительно заявил он. – Я к вашим услугам. – Затем он повернулся к принцу и вежливо добавил: – А также к вашим, сир, хотя вы, возможно, мне и не доверяете.

Принц снова замялся и опустил глаза.

– Черт побери, Гленарвон, – прошептал он, – вы храбрец! – Принц хватил пустым кубком по столу – очевидно, у него в очередной раз переменилось настроение. – Отлично! – прогудел он, раздуваясь от важности. – Но я ничего об этом не знаю и не желаю знать. Если двое моих гостей просят разрешения удалиться, чтобы погулять в парке, я с радостью отпускаю их. Вот и все. Ни слова больше! Что же до остальных… будьте любезны, садитесь!

Полковник Торнтон отступил на два шага назад, поклонился Филипу и жестом указал в сторону двойных дверей.

– После вас, Гленарвон!

– Что вы! – улыбнулся Филип. – После вас!

– Так не пойдет, Гленарвон. Я настаиваю!

– И я настаиваю, – не сдавался Филип. – Полно, сэр, ступайте вперед! Вам не нужно бояться повторения того, что случилось сегодня на лестнице.

Его укол попал в цель. Полковник Торнтон оскалил зубы и уже начал замахиваться. Филип расхохотался ему в лицо.

– Клянусь небом! – пробормотал майор Хангер, глядя на них через плечо. – Видел я людей, которые ненавидят друг друга. Но чтобы до такой степени!

– Хангер!

– Да, ваше высочество?

– Прошу вас, сядьте.

Напряжение было велико, и на миг показалось, что майор Хангер не послушается принца. Однако и он, и Шеридан все же сели. Леди Олдхем, крепкая старуха родом из прошлого века, откровенно наслаждалась происходящим. Хлорис, раздувая ноздри, казалось, раздумывает о чем-то; по-видимому, в глубине души она тоже наслаждалась стычкой. Дженнифер отвернулась.

Полковник Торнтон кивнул и широким шагом направился к большим двойным дверям, раскрашенным в черный цвет с золотом, – их поспешил распахнуть мажордом. Филип поспешил за ним. Все молчали, но даже неподвижные лакеи провожали их взглядом.

Принц Уэльский остался стоять. Его пустующий бокал проворно наполнили ледяным пуншем. Он осушил его одним глотком, сразу опьянел и украдкой, смущенно покосился на мистера Шеридана.

– Шерри, послушайте! Шерри!

– Да, сир?

– Возможно, вы и правы, Шерри. Мне это не нравится. Черт меня побери, если нравится!

– Значит, остановите их. Время еще есть!

– Не могу. Гленарвон не сможет болтать, если проведет неделю-другую в постели, а мы тем временем решим, что делать. Он пэр, Шерри, его трудно посадить в тюрьму или выслать. Его н-непременно надо п-проучить… Если только кто-нибудь не вызовет его на дуэль… Я…

Мистер Шеридан вытянул шею и зашипел как змея:

– С-сир! Ш-ш-ш! Осторожнее!

– У меня и без того много врагов! – заревел его королевское высочество. – Я не могу рисковать, раз он знает! Все равно Гленарвон – спортсмен. Я тоже спортсмен. Однако его я считал совершенно другим человеком. Против Бристольского Молота он – сущий воробышек!

– Сир! – вскричал Шеридан.

Перья в дамских прическах закачались. Принц тяжело опустился на место. Хлорис, начавшая было приподниматься со стула, вспомнила о своей холодной предусмотрительности и поспешно села снова.

– Кто такой Моггс? – спросила она. – Профессиональный боксер?

Казалось, принц задается вопросом: «Почему, ну почему я вечно попадаю во всякие неприятности?»

– М-мадам, – ответил он вслух с пьяной бравадой, – этот Моггс з-занимается искусством бокса, которому я с гордостью п-покровительствую как граф Честер. Тем не менее, леди Гленарвон, я сожалею…

– Не стоит, – сказала Хлорис.

– П-простите?

– Я обожаю своего дражайшего Филипа, – еле слышно заявила Хлорис, закрывая глаза. – Я уже говорила и повторю снова: мы – счастливейшая пара во всей Англии! – Она замолчала и пожала плечами. – И все же… Если мой муж упорствует в своих безумных выходках, он должен понести наказание.

– Должен, леди Гленарвон? – переспросила Дженнифер. Теперь Дженнифер вскочила на ноги – так резко, что ее

стул, подбитый красной материей, упал. Лакей тут же поставил его на место.

Дженнифер стояла, приоткрыв рот, однако лицо ее оставалось невозмутимым, лишь в глазах мелькали искры, словно она что-то вспоминала.

– Ваше высочество, – заявила она, тяжело вздохнув, – позвольте мне следовать за ними!

– Что такое?

– Позвольте мне, – звонко повторила Дженнифер, – следовать за полковником Торнтоном и… моим возлюбленным!

Хлорис схватила столовую ложку и яростно пыталась ее согнуть.

Казалось, принц был более изумлен, чем потрясен.

– Что я слышу, мадам! – фальшиво-добродушно произнес он, похохатывая. – Вам не к лицу такие выражения. И такие зрелища, дорогая моя, вовсе не предназначены для хорошеньких глазок молодых дам вроде вас.

– Тогда, с разрешения вашего высочества или без него, я все равно ухожу.

Подобрав шелковые юбки, Дженнифер поспешила к двойным черным с золотом дверям.

– Мадам!

Не только голос принца заставил ее остановиться и полуобернуться – на нее смотрело множество глаз. Все присутствующие, не исключая и лакеев, пришли в ужас, кроме хитроумной леди Олдхем, которая вспоминала Георга Второго и радостно потирала руки.

Принц, икнув, снова вознес над столом свою массивную тушу. Его ловко подхватили сзади и выпрямили.

– Мадам, – заговорил он ужасным басом, похожим на голос актера Джона Кембла, – я… – Он инстинктивно вытянул вперед руку, схватил бокал с ледяным пуншем и медленно выпил; все гости следили за ним. Затем он швырнул кубок, который лакей, преуспевший в долгой практике, ловко перехватил в воздухе. – Нет, черт побери, пусть идет! – заревел принц, делая жест мажордому, преградившему выход. – Девчонка-то с характером! Но я никогда не слыхал, что она – подружка Гленарвона. Хангер, почему вы мне ничего не говорите? Сейчас она увидит, как Бристольский Молот изобьет ее друга до полусмерти, и ей это не понравится!

Ему ответил звонкий и приветливый голосок Дженнифер:

– Вам не нужно бояться, сир! Ему не будет никакого вреда! Но пусть Бог поможет вашему Бристольскому Молоту!

Она повернулась и выбежала вон.

Глава 6. «За робкую деву пятнадцати лет…»

Моггс уже минут пять пребывал в глубоком обмороке. Он так и не увидел удара, прикончившего его.

Парк, протянувшийся до самого Мальборо-Хаус на западе, почти до середины Уорик-стрит на востоке, а к югу до улицы Мэлл, блистал в лунном свете. Однако сейчас к нему добавились и другие огни.

Поднятые высоко над головой факелы очень медленно двигались вокруг восточной части Карлтон-Хаус и высвечивали угол дворца с его тыльной стороны. Должно быть, весть принес кто-то из слуг или обитателей дворца. Факельщики, посыльные, нищие, азартные игроки?.. Все толпились вокруг портика, ждали, когда начнут подавать кареты, и, перешептываясь, глазели на невиданное зрелище.

Послышались глухие удары и шум драки. Толпа продвинулась вперед и замерла на месте.

На подстриженном газоне, совсем недалеко от открытого окна-фонаря, лицом к зрителям, стоял Джемми Моггс. В свете факела блеснула мокрая трава; вот пламя взметнулось выше, и все увидели белую, выбритую голову Бристольского Молота. Он стоял, широко расставив ноги, подняв сжатые кулаки на уровень плеч и выставив вперед локти. Все видели его мощные плечи в шерстяной фуфайке, его могучие руки и плотный живот.

Бристольский Молот был так разъярен, что даже не поприветствовал своих поклонников. У него не получалось провести ни одного удара! Всякий раз, как он приседал или уклонялся, всякий раз, когда приближался к противнику, пытаясь навязать тому ближний бой или взять его в клещи, чтобы закончить раунд и немного отдохнуть, его кулаки загадочным образом промахивались или же он хватался за воздух.

Еще ни один противник, к тому же такой высокомерный, не избегал наказания – обычно Моггс наносил удар в солнечное сплетение или область сердца. Моггс яростно замахнулся, но удар пришелся мимо. Его противник снова ударил. У Моггса задрожали колени, изо рта полилась коричневая пивная пена, запачкав ему фуфайку.

И тут последовал финальный удар – хук слева в челюсть, нанесенный в полную силу, так что бьющий рисковал сломать себе руку.

У Моггса подогнулись колени. Он сложился под прямым углом, как будто его проткнули насквозь. Потом рухнул на траву и больше не двигался. Зрители слышали лишь тяжелое дыхание его противника, который по-прежнему стоял на месте, опустив голову.

Пот заливал Филипу Клаверингу глаза, рубашка прилипла к телу. Он хватал открытым ртом холодный влажный воздух и, рассеянно подняв левую руку, сжимал и разжимал пальцы. Рука заныла и вздулась, костяшки были ободраны в кровь. Перелома нет. Но если бы он попытался раньше уложить Моггса ударом в челюсть…

В мокрой насквозь рубашке стало холодно. Филип огляделся в поисках сюртука и жилета, которые он отшвырнул в сторону. Вокруг лежал тихий парк; в некотором отдалении от открытого эркерного окна стоял мраморный пьедестал с мраморной же статуей Пана, который склонил голову набок, играя на свирели, и обозревал всю сцену.

– Вот это да! – еле слышно выдохнул чей-то голос, исполненный благоговейного ужаса. – Ах, чтоб меня! Молота уложили раньше времени!

– Закрой пасть! – отозвался другой голос. – Чистый нокаут?

– Чтоб тебя! Да ему не встать и через тридцать восемь минут, какие уж тут тридцать восемь секунд!

– Но как барин сумел?

– Да потому, что он бьет сильнее Молота. А ты что скажешь?

– Это еще не конец, лопни мои глаза! Ты видал, чтобы кто-нибудь так дрался? Видел его удар сбоку? Эй, вы! Сэр!

Филип обернулся.

При свете факелов толпа, придвинувшаяся ближе, увидела бледного человека, который вполне мог бы стать боксером среднего веса. Ни воротника, ни шейного платка на нем не было. С рукава батистовой сорочки пропала бриллиантовая запонка; сама сорочка была разорвана почти напополам.

А на лице его была печать, словно оставленная самим Паном, – казалось, его белое лицо светится в темноте.

– Сэр, – прохрипел один из зрителей с величайшим почтением, – как вам это удалось?

Филип посмотрел на любопытного без всякого выражения.

– Не знаю, – сказал он.

Окна по длинному фасаду дома были темные, если не считать света, пробивавшегося из-за штор в открытом эркерном окне. Дженнифер, без плаща или накидки, но приподняв юбки, чтобы не замочить их в траве, подбежала к нему.

– Надень сюртук, – сказала она. – Ты простудишься и умрешь. – Потом она развернулась к толпе. – Пожалуйста, уходите! – попросила она. – Прошу вас, пожалуйста, уходите!

Кто-то откашлялся. Из тени дома появился низенький толстячок в коричневом сюртуке и багровом жилете. Под треуголкой его круглое, румяное, довольно хитрое лицо скривилось в почтительной гримасе. Держа в руке часы с откинутой крышкой, он подошел к черте, которую каблук упавшего Мог-гса пропахал в дерне.

– Тридцать секунд! – объявил он. – У него еще восемь секунд, чтобы вернуться к борьбе. – Он посмотрел на черту в дерне и захлопнул часы. – Милорд, объявляю вас победителем.

– Филип! Прошу тебя, надень сюртук!

Полный человечек поклонился зрителям, улыбнулся им и сухо хлопнул в ладоши.

– Расходитесь! – крикнул он. – Расходитесь, добрые люди, не то караульные вас арестуют. Нет, погодите! Мне нужно два человека, чтобы вынести Моггса на улицу. Вот вам за труды. – Порывшись в кармане, он достал шиллинг и бросил его в толпу.

Пламя покачнулось. Самый высокий зритель нагнулся и поднял шиллинг, крича, что поделит его потом. В тишине множество рук проворно подхватили бесчувственного Мог-гса и потащили его прочь. Все они были голодны; некоторые почти умирали от голода; они дрались бы в пыли из-за трех полупенсов, что уж говорить о шиллинге.

Сопровождаемый стонами и проклятиями, факел скрылся за углом и исчез. Три призрачные фигуры на газоне освещала только луна.

– Господи, господи, господи! – злорадно щебетал толстый человечек. – Ну и начнут они выцарапывать друг другу глаза, я вам обещаю, когда станут делить мой шиллинг! Вот бы на что посмотреть! – Он обернулся и поклонился Дженнифер. – А теперь, милорд…

– Подождите! – сказал Филип, отдышавшись и прикладывая ко рту кровоточащие костяшки пальцев. – Мне показалось, я видел вас тут совсем недавно. Откуда…

– Действительно, я был здесь, лорд Гленарвон. Позвольте представиться: Сэмюэль Хордер, эсквайр, к вашим услугам!

– Разве вы не присутствовали при том, как полковник Торнтон…

– Ах! – вздохнул мистер Хордер, снова низко кланяясь. – Будем справедливы к полковнику Торнтону! Он желал, чтобы вас побили по всем правилам. А меня, Сэмюэля Хордера, с вашего позволения, назначили рефери.

– Но где Торнтон сейчас? Что с ним случилось?

– Ах! Он осмотрительный джентльмен, лорд Гленарвон. Уж так ему хотелось посмотреть, как вас побьют, но он справедливо рассудил, что нельзя надолго отлучаться от стола Известной Персоны. Поэтому через некоторое время он скрепя сердце ушел. У полковника Торнтона не возникло сомнений в исходе схватки. Зато я…

Услышав наконец мольбы Дженнифер, Филип поднял жилет и сюртук и с трудом надел на себя. Он огляделся в поисках воротника и шейного платка, однако их нигде не было. Тогда он обратился к Дженнифер.

– Я знал, естественно, – заявил он, – что они готовятся так или иначе побить меня. Но я ненавидел Торнтона столь сильно, что мне было все равно. И тем не менее! Мне стало немного не по себе, когда я увидел Моггса.

Мистер Хордер хихикнул, и его густые брови поползли вверх.

– Вы, разумеется, встревожились, милорд?

– Встревожился? Это еще мягко сказано! В конце концов, я со школьной скамьи ни разу не дрался по-настоящему!

Возможно, сказалось влияние лунного света, однако с мистером Хордером и с Дженнифер вдруг произошла разительная перемена.

– Лорд Гленарвон, – заявил первый, – сейчас не время для шуток!

– Какие шутки? Я говорю правду!

– Да ведь вчера я собственными глазами видел, как вы уложили чемпиона Англии в его собственном тренировочном зале!

– Что?!

– Вы не помните, милорд?

– Я… был пьян, – наобум ответил Филип. Опьянение казалось достаточно веской причиной – во всяком случае, здесь почти все и почти всегда были пьяны.

– Джексон по кличке Джентльмен, – продолжал мистер Хордер, – давал вам урок бокса. Разумеется, дрались вы в перчатках, а не голыми руками. Ему не понравилась ваша стойка и то, как вы держите руки. Вы не соглашались. Тогда Джентльмен Джексон решил проучить вас, однако преуспел не больше Моггса.

– Мистер Хордер, – вмешалась Дженнифер, – если вы позволите, я все объясню…

– Мадам, – возразил Хордер, снова низко кланяясь и снимая шляпу, – Джону Джексону всего двадцать пять лет. Его воодушевила победа над евреем Мендозой, хотя многие считают тот бой одним из самых грязных. Несмотря на все его «благородные» манеры, он может превращаться в настоящее чудовище. Так и вышло.

– И что же произошло?

– «Милорд, – говорит мистер Джексон, – не бойтесь дать сдачи: мне вы не повредите». В следующий миг он сидел на полу – заметьте, он не вырубился, но глаза у него так и выпучились. А вы… да, слегка навеселе – теперь я припоминаю! –стянули перчатки и вышли из зала, как будто действительно не знали, как вы туда попали.

– Но это невозможно! – возразил Филип.

– Лорд Гленарвон, – объявил мистер Хордер, позвякивая мелочью в карманах, – мы с вами можем заработать кучу денег, но сейчас я об этом говорить не стану.

Дженнифер снова попыталась вмешаться, и ее опять остановили.

– Джексон, – медовым голосом продолжал Хордер, – тяжелее вас фунтов на двадцать, а то и больше, и находится в прекрасной форме. Поскольку он – чемпион Англии, ему неприятно, что над ним смеются. У вас есть и другие – весьма высокопоставленные – враги. Очень скоро, лорд Гленарвон, вы окажетесь в большой беде. И когда вас постигнет несчастье, прошу вас, запомните мое имя: Сэмюэль Хордер, эсквайр. Меня всегда можно найти в пивной «Лев и ягненок» на Ву-берн-стрит, напротив Маквисс-Корт и «Друри-Лейн». Мадам, мое нижайшее почтение. Сэр, ваш покорный слуга.

Мистер Хордер в последний раз поднял и снова надел на голову свою треуголку.

Пан провожал задумчивым взглядом уходящего прочь мистера Хордера, самодовольного низенького толстяка с лицом Купидона. Он завернул за восточный угол дворца Карлтон-Хаус и, насвистывая, пропал из вида.

А Филип посмотрел на Дженнифер.

– Да, – сказала она в отчаянии, – ты даже сейчас не можешь ничего вспомнить, не так ли? Все потому, что ты настолько ненавидишь это занятие, что твой разум отказывается фиксировать его.

– Дженни! Послушай! Неужели ты говоришь о…

– Ты пытался мне обо всем рассказать раз двадцать. Но не мог. Пришлось все выяснить самой. И всякий раз мне приходилось смотреть, как ты дерешься. Это было ужасно. Но все лучше, чем сидеть дома и ждать, боясь, что тебя искалечат!

Филип молчал – говорить он был не в силах.

– Ты хотел быть историком, и у тебя было для этого время. Разумом, мой милый, ты решил, что профессиональный бокс – единственный способ получить желаемое. И вот именно потому, что ты презирал бокс, ты трудился и тренировался как никто другой. Именно потому, что ты презирал драки, ты нападал на каждого противника так, словно хотел его убить. Через месяц, если бы какая-то сила не подхватила нас и не забросила в прошлое…

– Да?

– Через месяц, – продолжала Дженнифер, – ты, вероятно, стал бы чемпионом мира в среднем весе!

Налетел легкий ветерок, листва на деревьях зашуршала. К югу от них, почти на пустынной Мэлл, доносилось шарканье ног носильщиков, тащивших портшез. Дженнифер схватила его за руки.

– С тобой, Филип, – добавила она, – невозможно жить спокойной, размеренной жизнью. Ты либо на небесах, либо в аду. И там же должна находиться женщина, которая тебя любит.

Он заключил ее в объятия, смутно сознавая, насколько он всклокочен и растрепан, и крепко прижал к себе.

– Не то чтобы я возражала, – продолжала Дженнифер, – нет. Только… там, в столовой, сейчас все настроены против тебя. Они думают, что, ради их собственной безопасности, тебя надлежит посадить в тюрьму или убить на дуэли. И если никто другой, то уж полковник Торнтон непременно постарается отправить тебя на тот свет!

– Точно, клянусь Богом!

– Ах, Филип!

– Какие еще у меня имеются пороки? – осведомился он с язвительной вежливостью.

– У тебя легкий характер. Пожалуй, даже слишком легкий. Тебя можно назвать легкомысленным. Однако ты не выносишь, если тобой командуют или порываются руководить. Если кто-то пытается помыкать тобою, ты приходишь в бешенство. А мне от всего от этого легче не становится.

– Дженни, мне очень жаль! – оборвал ее Филип. – Я не должен был так говорить. Но я вижу, что у тебя на душе что-то еще. В чем дело?

– Ни в чем. Совершенно ни в чем! Но та ужасная женщина…