Текст книги "Клетка для простака"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4
Хитрость

В четверть седьмого вечера – перед самым началом грозы, о которой впоследствии так много говорили, – смешанные пары в составе Бренды Уайт и Фрэнка Дорранса против Китти Бэнкрофт и Хью Роуленда решили, что продолжать игру невозможно.

Во-первых, настолько стемнело, что было почти не разглядеть мяча. Хью Роуленд неожиданно обнаружил, что он из ниоткуда появился под самым его носом – поразительное явление: он редко оказывался там, куда попадал мяч. Хью уже оставил все попытки играть в хороший теннис. Единственное, чего он хотел, так это бить по мячу, бить изо всей силы, где бы тот ни оказался.

После четвертого гейма они поменялись местами. Теперь Хью и Китти оказались на южной стороне, спиной к просвету в стене тополей. Порывы ветра раскачивали деревья, то и дело поднимали козырек Китти и засыпали глаза пылью. Очередная вспышка молнии, за которой последовал оглушительный удар грома, ярко осветила раскачивающуюся на столбах сетку.

– Фрэнк, давай прекратим! Пойдем. Прошу тебя!

– Чепуха, старушка.

– Фрэнк, пожалуйста! Я больше не хочу, я боюсь грома. Побежим к дому или хотя бы к павильону, пожалуйста!

– Я почти уверена… – без всякой уверенности начала Китти.

– Вздор, старушка. Гром не причинит тебе вреда. Молния – вот чего надо бояться. Все в порядке. Продолжим. Для победы нам нужен только один гейм. Твоя подача, Бренда. Не раскисай!

Именно так и следовало говорить с Брендой. Когда над верхушками тополей вновь блеснула молния, Хью увидел, что Бренда взяла себя в руки, а Фрэнк пританцовывает перед самой сеткой. Ее подача была резкой и стремительной; Китти отразила удар и послала мяч Хью, который, стремясь лишь к тому, чтобы все это поскорее закончилось, ударил почти вслепую изо всех сил. Мяч скрылся в темноте, раскаты грома заглушили стук ракетки, и поэтому Хью не мог определенно сказать, что именно произошло, пока не прозвучал торжествующий голос Фрэнка:

– Готово! – Затем он добавил еще громче, – Но на вашем месте, Роуленд, я не пытался бы делать это слишком часто.

– Не пытался бы делать что?

– Посылать мяч прямо мне в лицо с расстояния десяти футов.

– Я не вижу вашего лица. Извините.

– Разумеется, вы сделали это не специально. Продолжим, Бренда. Подними мяч и перестань дрожать. Похоже, Роуленд теряет контроль над собой. Еще два очка – и победа за нами.

Хью действительно окончательно потерял самообладание. Он и сам знал это, но, подходя к сетке, старался сделать вид, будто совершенно спокоен.

– Вы, – проговорил он, – как всегда, правы. Последние полчаса я размышляю над тем, не дать ли вам в глаз. Пожалуй, я сейчас так и сделаю. Откровенно говоря, мне бы хотелось вас убить.

Его противник и глазом не моргнул:

– Ничего не получится, старина. Вы на три дюйма выше и почти на три фунта тяжелее меня и отлично это знаете. Более того, я вовсе не боюсь вас. Связываться с вами было бы просто глупо, а я глупостей не делаю.

Хью внимательно смотрел на подтянутую фигуру по другую сторону сетки, на розовое, словно восковое, лицо, на сверкающие в свете молнии глаза и чувствовал, что настроение его изменяется. Он ничего не мог поделать с собой. За тем, что вызывало у него отвращение, крылось нечто такое, чем он не мог не восхищаться. Гнев утих и сменился горькой самооценкой. Хью понимал, что терпеть не может Фрэнка прежде всего потому, что тот на восемь или девять лет моложе его и уверен в себе, как очень немногие молодые люди, едва перешагнувшие порог двадцатилетия.

Да, подумал он, возможно, было бы неплохо, если бы Фрэнк умер.

– Я бы просто не стал драться, – продолжал Фрэнк. – Ведь вы не можете ударить человека, который не даст вам сдачи, не так ли? Если бы вы сделали это, то были бы настоящим хамом.

– Он не может, – каким-то странным тоном сказала Бренда. – Но предположим, что ты встретишь того, кто смог бы?

– Тогда я обошелся бы с ним по-другому, – холодно отрезал Фрэнк. В темноте он повернулся к Хью и заговорил дружелюбным, ласковым тоном, – Послушайте, старина. Сегодня вы уже дважды выставили себя настоящим ослом, что весьма и весьма примечательно: ведь вы, по словам Бренды, такой дока в своей профессии. Лично я думаю, что вы чуток прихвастнули, чтобы произвести впечатление на Бренду, поскольку в нашем вчерашнем споре проявили себя не с самой лучшей стороны. Однако покончим с этим, ладно? Возвращайтесь на свое место, и закончим сет, пока не пошел дождь.

Есть предел человеческому терпению. Трудно сказать, что могло бы произойти именно сейчас, а не чуть позже, если бы именно в эту секунду не разразилась гроза.

– Заберите мячи, – крикнул Фрэнк и, взяв Бренду за руку, поспешил в укрытие. – Заберите их, Роуленд. Они с вашей стороны сетки. Пошли!

Первые капли дождя прибили пыль на покрытии корта. Она набухла и потемнела. За кромкой корта внутри проволочной сетки шла заросшая травой тропа в фут шириной; большинство мячей закатилось именно туда, они лежали в углах, и достать их было довольно трудно.

Когда Хью побежал за остальной компанией к маленькому павильону, он уже наполовину промок.

Молодые люди собрались под навесом крошечного крыльца, который почти не защищал от дождя. Бренда пыталась открыть дверь. Но та не поддавалась.

– Помогите мне, – попросила она, перекрывая рев бури. – Не думаю, что дверь заперта, но она никак не открывается. Ах! Ничего не выходит. Если вы не хотите попасть внутрь, то я очень хочу.

– Похоже, ты и впрямь не любишь грозу, старушка? – спросил Фрэнк, небрежно надевая пиджак и повязывая шарф.

– Не люблю и откровенно признаюсь в этом.

Фрэнк занимался шарфом. Тот был из плотного бело-голубого шелка и, словно флаг, трепыхался на ветру. Фрэнк сложил его вдвое, намотал на шею и завязал узлом.

– Дверь просто заклинило, – сказала Китти. – Мы с Фрэнком заглядывали сюда по пути к дому. Пустите, дайте попробовать. – Она навалилась на дверь плечом, и та заскрипела. – Вот видите! Готово! Ура! Здесь довольно душно!

Китти была права. Павильон был немногим больше детского игрушечного домика, и казалось, будто дождь барабанит прямо по голове. Некрашеные стены побурели. С гвоздя на потолке свисала масляная лампа, словно специально для того, чтобы стукнуться об нее лбом; вдоль стен тянулись деревянные шкафы, в центре стояли две скамьи. От царившего в павильоне полумрака на всех нахлынули воспоминания детства.

– Входите и закройте дверь, – сказала Бренда. – Здесь получше, хоть и ненамного. Ах!

В голосе Китти послышалось легкое удивление.

– Послушай, Фрэнк. Как странно. После нас здесь кто-то побывал.

– Здесь? Вздор. Кому здесь быть?

– Не знаю, но кто-то был. Посмотри на скамью, где сидит Бренда. Здесь кто-то был и оставил газету. Зажги спичку.

Фрэнк послушался. Огонек спички, в тесном помещении показавшийся настоящим факелом, осветил утренний номер «Дейли фладлайт», бульварной газеты с массой самых сенсационных сплетен.

– Сорок пять минут назад ее здесь не было, – сказала Китти, имевшая привычку беспокоиться по пустякам. – Вот что я скажу, Фрэнк. Ты не знаешь, есть ли в окрестностях воры или бродяги?

Бренду все это нисколько не занимало. С внезапным волнением Хью заметил, что ее лицо побледнело и приобрело восковой оттенок. Словно зачарованная, она время от времени бросала взгляд на озаренные вспышками молнии окна. Но, явно не желая поддаваться смятению, она деланно рассмеялась.

– Воры? Не думаю, – ответила она, с отчаянием хватаясь за новую тему. – В павильоне нечего красть. Я держу здесь пару грязных теннисных туфель да кой-какую мелочь. Вот и все. Воров это не заинтересует.

Она кивнула на валявшийся в углу предмет, который они успели разглядеть, перед тем как погасла спичка. Это была кожаная корзина для пикников, некогда стоившая немало, похожая на очень большой и тяжелый баул, но теперь заброшенная, с пятнами плесени здесь и там. Фрэнк ударил по ней ногой: раздался звон посуды. У Китти вырвался горестный крик:

– Бренда, как тебе не стыдно! Какая чудесная корзина, и фарфор замечательный. А термосы! Все это валяется здесь с нашего последнего пикника в прошлом году. Почему ты не забрала ее в дом?

– Заберу, заберу, – сказала Бренда. – Сегодня же. Мария тоже приставала ко мне с посудой. Торжественно обещаю, – ее голос зазвучал громче, – сегодня же забрать ее в дом. Решено! Ты довольна?

Китти сменила тон:

– Извини, что надоедаю тебе, Бренда. Но меня очень беспокоит эта газета. Как она могла здесь оказаться? Фрэнк, зажги еще одну спичку. – Она громко прочла заголовок, – «Хорошенькая продавщица отравилась газом в своей квартире». Интересно, зачем печатают такие вещи?

– Затем, что людям они нравятся, старушка, – холодно проговорил Фрэнк. – То есть, если газетные писаки как следует сдобрят сплетню. Ты же знаешь их приемы. Каждая машинистка или продавщица – хорошенькая, каждая однокомнатная конура – квартира…

– Но она действительно хорошенькая, – возразила Китти. – Посмотри на фотографию. Мэдж Стерджес. Тебе так не кажется, Фрэнк?

Фрэнк взглянул на фотографию, пока не погасла спичка.

– Недурна. Но все равно дурочка. Она не умерла. Попытка самоубийства уголовно наказуема, я это выяснял: теперь у нее будут неприятности с полицией, и она получит по заслугам.

Сам не зная почему, Хью Роуленд почувствовал, что беседа приняла новый оборот. В голосе Фрэнка слышалось плохо скрытое торжество. Хью захлопнул дверь. Все они невольно оказались запертыми в маленьком, темном укрытии, предполагавшем известную близость. Фрэнк сел на скамью рядом с Брендой, и Хью, несмотря на мрак, увидел, как он обнял девушку за талию одной рукой. Хью и Китти сели напротив. Даже в реве бури они без труда разбирали каждое слово. Они сидели так близко, что могли слышать дыхание друг друга.

– Ты это выяснил? – из темноты спросила Китти. – Но зачем?

– О, я многим интересуюсь, – поспешно ответил Фрэнк. – Убийствами, самоубийствами, да мало ли чем? Как бы то ни было, убийство намного интереснее. – (У Хью было такое чувство, что в этой кромешной тьме в глазах Фрэнка светится веселье.) – Послушайте! Вот игра, как нельзя больше подходящая для дождливого дня! Мы по очереди будем придумывать страшные истории, в том числе и наш эксперт по части криминалистики…

– Наш эксперт по криминалистике? – переспросила Китти.

– Роуленд. Ты не знала?

Хью почувствовал, как Китти, словно пытаясь загладить вину, плотно придвинулась к нему, увидел, как блеснули ее белые зубы.

– Боюсь, что не знала.

– Да, да. Спроси хоть Бренду. При мне он скромничает. Однако здесь есть одна сложность. Предположим, вы действительно намереваетесь совершить убийство… Как бы вы его осуществили? – Он поднял вверх один палец. – Подождите. Минуту. Все должно быть по-настоящему. Я имею в виду, что это должно быть реальное убийство, так сказать, для домашнего потребления, а не одно из этих математически выверенных «идеальных преступлений». Однажды я задал такой же вопрос Нику. Он очень увлекся и придумал прямо-таки чудесный план – идеальное алиби, но он был таким запутанным, что ни один убийца не смог бы запомнить из него и половины. Когда я высказал свое мнение, он очень рассердился и заявил, что у меня нет художественного вкуса. Ну нет, так нет. Ваш план не должен повторять что-нибудь вычитанное из книг. Он должен быть простым, таким, чтобы его можно было использовать на практике. Вы действительно задумали кого-то убить… как вы это сделаете?

– Вы в самом деле хотите узнать об этом? – спросил Хью.

На губах Фрэнка появилось некое подобие улыбки.

– Вовсе нет, старина, – откровенно признался он. – Право, это меня нисколько не интересует. Всего лишь способ скоротать дождливый день – но я не прочь послушать, как вы с этим справитесь.

Жить ему оставалось уже сравнительно недолго.

– По-моему, говорить о таких вещах просто ужасно, – вполголоса вставила Китти: по ее тону было нетрудно понять, что тема ее волнует. – Но это действительно интересно, разве не так?

– Очень, – сказал Хью.

– Я бы воспользовалась углекислым газом, – словно раздумывая, продолжала Китти. – Знаете, газ из выхлопной трубы автомобиля. Вы накачиваете жертву спиртным, запираете ее в гараже, где стоит машина с включенным мотором, и выхлопной газ в мгновение ока делает свое дело. Это безболезненно, не хлопотно, здесь даже есть что-то от спорта.

– Послушай, Китти, – заметил Фрэнк. – Как умер твой муж? Я имею в виду незабвенного мистера Бэнкрофта.

Из-за стука дождя по крыше наступившую паузу нельзя было назвать тишиной. Но она очень напоминала тишину. Фрэнк продолжал со своей всегдашней подкупающей откровенностью:

– Я хочу сказать, что нам о тебе почти ничего не известно, согласись. Нам известно, что ты переехала сюда, имеешь дом по соседству, держишь шнуровых терьеров, со всеми мила и довольно состоятельна. Вот и все. Ты никогда не говоришь о своем покойном повелителе. Как он умер?

– Он действительно умер так, как я описывала, – ответила Китти, – и меня обвинили в том, что я его убила. Но им так и не удалось ничего доказать. Недавно, услышав, что здесь был детектив из Скотленд-Ярда, я очень испугалась, что после трех лет им удалось отыскать новые улики.

Казалось, Фрэнк больше всех был потрясен словами Китти.

Они услышали, как зашуршал по скамье его твидовый пиджак. Но когда яростная вспышка молнии осветила крошечное помещение, все посмотрели на Китти. Она набросила на плечи свитер, откинула волосы; гордо выпрямив стройную, гибкую спину, высоко подняв голову, она пристально вглядывалась в темноту. Затем Китти разразилась звонким, пленительным смехом.

– Видите ли, вы все слишком молоды, – сказала Китти. – И сейчас вы это доказали. На секунду я подумала, что вы мне почти поверили.

Фрэнк сел подчеркнуто прямо.

– Ты имеешь в виду, что не?…

– Конечно, это не правда, юный дьявол. Мой муж был очень достойным канадцем, вдвое старше меня, он умер от гриппа в Виннипеге. Я никогда не рассказывала о нем потому, что он был довольно неотесан и едва ли заинтересовал бы вас, хоть я и была к нему очень привязана. Но я не могла устоять перед искушением подразнить вас.

– Нет, черт возьми, я в этом не так уверен! В твоих глазах что-то такое мелькнуло на одно мгновение…

Китти снова рассмеялась.

– Ну что же, если тебе так хочется раскрыть тайны моего темного прошлого, – сказала она, – можно начать с этого. И если ты действительно считаешь меня убийцей, тебе следует быть осторожней, когда станешь провожать меня. Однако я буду на этом настаивать, и вы, молодой негодяй, знаете почему. Но ведь ты не считаешь меня убийцей, правда?

– Нет. Но тебе, старушка, не следует говорить такие вещи.

– Фрэнк, тебя что-то беспокоит?

– Чепуха.

– Да, беспокоит, – очень спокойно повторила Китти. – Тебя что-то беспокоит с тех пор, как мы вошли сюда и завели эту очаровательную беседу. В чем дело? Ну же, скажи тетушке Китти.

– Перестань молоть вздор.

Китти была абсолютно спокойна.

– Как хочешь. Однако тема интересная: я имею в виду убийства. А ты почему молчишь, Бренда? Ты не произнесла ни слова. Внеси свою лепту в нашу игру. Если бы ты решилась на убийство, то каким образом совершила бы его?

– Ах, я все продумала, – сказала Бренда. – Я знаю отличный способ.

Глава 5
Убийство

В маленьком помещении, где сидели молодые люди, стало настолько душно, что было трудно дышать. К тому же начала протекать крыша; Хью почувствовал на шее капли воды и услышал, как дождь капает на корзину для пикников, которая стояла рядом с ним.

– Ну-ну-ну, – сказал Фрэнк, снимая руку с талии Бренды. Он изо всех сил старался, чтобы голос его звучал саркастически. – Итак, наша малышка все знает об этом, да?

– Да. Китти вспомнит. Ник нам рассказывал.

– Ник вам рассказывал? Я ничего об этом не слышал.

– Не забывай, Фрэнк, – сказала Бренда, не двигаясь, – что ты не живешь в этом доме. У тебя своя квартира в городе. Поэтому тебя часто здесь не бывает. Когда позавчера вечером заговорили на эту же тему, в гостиной были Китти, я и еще два или три человека.

– Ну и что из того?

– Ник рассказывал нам способ, как легче всего совершить убийство и не оставить никаких улик. Он сказал, что большинство людей о нем даже не подумают, поскольку сочтут уж слишком простым. Помнишь, Китти?

– Да.

– Ты играешь нечестно, – замены Фрэнк, – раз не сама придумала этот способ. Как бы то ни было, что это за метод, доступный двоечнику?

У Китти заметно повысилось настроение.

– Это целая история, – рассмеялась она. – Мы вовсе не хотим, чтобы об этом способе узнало слишком много народу, так ведь, Бренда? Нет, серьезно. Наш разговор зашел слишком далеко. Видели ли вы в последнее время какое-нибудь хорошее шоу? Говорят, «Пандора» замечательный спектакль.

– Господи, вот женщины! – воскликнул Фрэнк. Он был так раздражен, что даже привстал со скамьи. – Роуленд, я вас спрашиваю, я взываю к вам: вы когда-нибудь слышали нечто подобное? Вы измышляете тему. Вы из кожи вон лезете, чтобы развлечь их. А они все делают по-своему: сперва воспринимают вас слишком всерьез, а потом, как устрицы, прячутся в свою раковину. Отвратительная манера, скажу я вам. Я спрашиваю вас, как мужчина мужчину: что вы об этом думаете?

Хью смотрел в окно. Он слышал, как тикают часы Бренды.

– Я думаю, что пора сменить пластинку, – сказал он.

– Значит, вы с ними заодно, так? Но почему?

– Я дам вам один совет, – сказал Хью. – Убийство – интересная тема, если подходить к нему чисто теоретически, как доктор Янг. В теории его и оставьте. Занимайтесь своими идеальными алиби, хитроумными способами, как провести полицию, проблемами и головоломками на бумаге. Но не спрашивайте, как на практике лучше всего убить человека.

– Нет? Почему?

– Потому что вы никогда не видели людей, умерших насильственной смертью, – сказал Хью. – А я видел.

Тиканье наручных часов стало слишком громким.

– Остекленелые глаза. Открытые рты. Это – самое отвратительное зрелище в мире, и оно-то вас так привлекает. Бросьте.

– Здесь невыносимо душно, – сказала Китти. – Немного дождя нам не повредит. Хью, будьте любезны, откройте дверь.

Хью ногой распахнул дверь.

Тема была убита, мертва, как те люди, образы которых проплыли перед глазами Хью Роуленда. Довольно долго все сидели молча, глядя на ливень, превративший теннисный корт в месиво грязи и сорвавший промокшую сетку. Брызги влетали в павильон и попадали в глаза. Повеяло прохладой, сразу стало легче дышать. Хью расслабился и слушал словно сквозь сон. Шум бури начал затихать вдали. В семь часов, как ни трудно в это поверить, в мире воцарилась тишина.

Фрэнк пришел в себя.

– Все прошло, – сказал он. – Я чувствую себя гораздо лучше. В миллион раз лучше. Посмотрите, во что превратился корт. Видите?

В это время ему оставалось жить меньше двадцати минут.

– Самый сильный ливень за последние десять лет, – заметил Фрэнк. – Теперь ванна, мартини и обед. Извините, Роуленд, но вы не можете остаться к обеду. Это было бы неудобно. Обед готовят Бренда и Мария; остальные слуги на сегодня отпущены. Вы ведь быстро справитесь, правда, старушка? Я голоден как волк.

– Да, мы быстро справимся.

– Ну, мне надо идти, – сообщила Китти, одаривая всех улыбкой. – Обедаю я рано, а повар у меня с характером. Благодарю всех за отличную игру. Мы скоро отыграемся, Хью. Фрэнк, ты не проводишь меня до дома?

Фрэнк был в нерешительности.

– Портсигар, – настаивала Китти, подняв ракетку. – И та книга, которую я не позволю тебе забыть.

– Хорошо. Да, пожалуй, провожу.

Все четверо пошли к калитке.

– Но только туда и обратно. Это не больше пяти минут, Бренда. Так что никаких глупостей, старушка, пока меня не будет. До свидания, Роуленд. Не думаю, что мы снова увидимся.

Хью резко остановился.

Они уже прошли через проход в тополях, затем через калитку в живой изгороди. Слева была терраса. Перед ними, рядом с террасой и за ней шла подъездная дорога к гаражу и невдалеке от нее ведущая к задней стене поместья гравиевая тропинка, по которой Фрэнку предстояло проводить Китти домой. Фрэнк тоже остановился в мокрой траве.

– Вам не кажется?… – начал Хью.

– После того, что произошло, вы вряд ли могли ждать чего-нибудь другого, а? – холодно осведомился Фрэнк, и Хью впервые заметил странный блеск в его глазах. – Если вы полагаете, что я забывчив, то глубоко заблуждаетесь. Не думаю, что, после того как я расскажу обо всем Нику, ваше присутствие в этом доме будет желательным.

– Ясно.

– "Я-асно", – передразнил Фрэнк.

– Значит, вы приберегали все это под конец, не так ли?

– Не совсем. Не думайте, что вам удастся отделаться от меня. Прежде чем вы уйдете, мне хотелось бы кое-что сказать вам. Не думайте, что вы хоть сколько-нибудь серьезно заинтересовали Бренду. Не обольщайтесь. Бренда вам сама скажет, что ее мать была ничуть не лучше, чем ей надлежало быть, и она, как дочь своей матери, уже начинает следовать…

Смех Хью заставил Фрэнка замолчать.

Хью не смог сдержаться. Он не знал, буря ли освежила воздух, или на душе его рассеялась мрачная туча. Но впервые за те пять или шесть месяцев, что он знал Фрэнка, заклятие было снято. Он вдруг понял, что представляет собой Фрэнк; понял, что мальчишка не стоит внимания. Итак, Хью стоял в мокрой траве и громко смеялся.

– Проваливайте, – сказал Хью. – Убирайтесь. Это ваша последняя пакость. Тебе сюда, Бренда?

И он пошел по подъездной дороге, взяв Бренду под руку. Дорога была довольно длинной, но и дойдя до ее конца, он все еще посмеивался; Бренда трясла его.

– Перестань! – настойчиво просила она, – Что ты хотел этим сказать?

– Лишь то, что сказал. Я влюблен в тебя, а этот парень не на шутку меня раздражал, и поэтому я несколько перегнул палку. Юный болван держал меня под своего рода гипнозом. Гипноз прошел. Теперь он мне даже нравится.

– Хью, послушай. Где твоя машина?

– Снаружи. Где-то там. Эта проклятая изгородь…

– Я хочу, чтобы ты сейчас ушел, сейчас, понимаешь? Немного позднее ты можешь вернуться, если хочешь. – Она немного помедлила. – Я… Я собираюсь сказать Фрэнку и Нику, что брачный союз Уайт – Дорранс отменяется.

– Здорово! – воскликнул Хью, поворачиваясь к Бренде лицом. – А как насчет свадьбы Уайт – Роуленд?

– Все зависит от того, – неуверенно проговорила Бренда, опуская глаза, – хочешь ли ты этого по-прежнему.

– Хочу ли я? Дорогая, это слишком сложный и запутанный вопрос, чтобы обсуждать его вот так, с места в карьер. По правде говоря, я только что твердо решил принудить тебя к браку. В случае необходимости похитить. Хочу ли я? Ты права – надо сообщить все кузену Фрэнку и дядюшке Нику. Я сейчас же пойду и все им расскажу.

– Нет, – очень спокойно заявила Бренда. Подобный тон охладил его пыл.

– Сейчас я пойду в дом, – продолжала она, поднимая глаза. – Если даже ты не можешь пообещать ничего другого, обещай, что ты сейчас же уйдешь. Я не собираюсь говорить им об этом прямо сейчас. Мне надо поразмыслить, и я подожду до конца обеда. К тому времени я все обдумаю, чтобы они не смогли меня переубедить.

– А они могут?

– Нет, не могут. Просто все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Я знаю, черт возьми! Прошу тебя, брось…

Бренда едва не рассмеялась. Они вышли на улицу – плохо освещенную, обсаженную деревьями дорогу, известную под названием Вал, где старый двухместный «моррис» ждал хозяина, наполовину скатившись в канаву. Небо было по-прежнему темным, за исключением серебристой полоски на западе, между домами; Бренда подняла глаза и рассмеялась.

– Не проси меня ничего бросать, Хью. В жизни есть не только черное и белое. По-своему Фрэнк действительно любит меня. Ник держит меня на коротком поводке, поскольку видит во мне вторую Нелли Уайт; мне предстоит стать матерью Николаса Янга Дорранса, который – на случай, если тебе это неизвестно – со временем поступит в Сандхерст. Обязательно возвращайся. Мне очень понадобится твоя поддержка. К тому же, если Ник заупрямится, тебе придется забрать меня отсюда.

– Хорошо. Когда мне вернуться?

– В половине десятого.

– Идет. В половине десятого. – Он встал на подножку машины, и у него сдавило горло. – Бренда, послушай. Ты уверена, что знаешь, чего хочешь? Ты уверена, что правильно поступаешь?

– Если сомневаешься, можешь поцеловать меня прямо здесь, на улице, – сказала Бренда.

Затем она ушла.

Сиденье водителя изрядно промокло, но Хью не был склонен обращать внимание на подобные пустяки. Проехав ярдов двадцать по мокрой дороге, он обнаружил, что у левого переднего колеса спустила шина.

Он вышел из автомобиля и осмотрел дыру, проделанную гвоздем со шляпкой, размером с шестипенсовую монету. Он весьма долго смотрел на отверстие и, хотя голова его была полна планами относительно Бренды, все же пришел к выводу, что с шиной необходимо что-то делать. Поэтому он достал ящик с инструментами и принялся снимать переднее колесо, с тем, чтобы его заменить. Работа двигалась медленно: голова Хью была занята совсем другими мыслями; они несколько путались при каждом скрипе домкрата, при каждом яростном повороте гаечного ключа. К тому времени, когда он, наконец, закончил, часы на приборном щитке машины показывали двадцать пять минут восьмого. Тут он вспомнил, что в ящике с инструментами нет насоса.

Он оглянулся и посмотрел в конец улицы. В гараже доктора Янга был насос. Хью припомнил, что видел его на стене.

Вернуться за насосом не значит нарушить слово.

В конце концов, все сейчас в доме. Правда, Фрэнк, возвращаясь от Китти, должен пройти мимо гаража по подъездной дороге. Но Фрэнк, скорее всего, давно вернулся. Подсознательно Хью почти надеялся встретить Фрэнка. Ведь теперь он не держал на юношу зла, почитая его чуть ли не славным малым и размышляя над тем, что он на самом деле представляет собой. Можно было с уверенностью сказать, что насос начал приобретать значение, несоизмеримое с его истинной ценностью.

Хью отправился назад за насосом.

Небо посветлело. Все плавало в чистом, водянистом сиянии, мягком, как воздух. Идя по подъездной дороге, Хью Роуленд чувствовал себя поистине счастливым. Он вдруг осознал, что имеет все, чего хочет в этой жизни. Это было удивительно. Это было невероятно.

Жизнь вновь обрела смысл; часы вновь пошли, уколы Фрэнка Дорранса перестали причинять боль. Что же до будущего, то о будущем с Брендой можно было только мечтать. Если ей понадобятся деньги, она их получит. Он будет трудиться, не покладая рук, чтобы…

Хью остановился.

Протянув руку к двери гаража, он посмотрел направо и увидел, что калитка в живой изгороди вокруг корта, которая, как он помнил, была закрыта, теперь широко распахнута. Он пошел посмотреть, в чем дело, и тем самым определил судьбу человека, которого три месяца спустя, сопротивляющегося и рыдающего, повели на казнь.

В пространстве между оградой корта и рядами тополей царил полумрак; сильно пахло мокрыми листьями. Войдя, Хью оказался перед узкой стороной корта. Он внимательно осмотрел внутренность высокой проволочной клетки, гладкий буро-серый прямоугольник, в котором выделялись, слабо поблескивая, бочки для дождевой воды. Грязно-белая, сорванная с одного столба сетка. Далеко от себя, в середине корта, он увидел – или это ему только показалось? – что-то похожее на груду старого тряпья.

Но это что-то двигалось.

В проволочную дверь быстро прошмыгнула какая-то белая фигура с голыми руками и в шортах. Дверь находилась довольно далеко от Хью, на стороне корта, обращенной к павильону. Казалось, фигура сгибается под тяжестью груза. Она опустила на землю нечто похожее на чемодан; раздался звон. Затем фигура повернулась к проволочной двери, чтобы ее закрыть.

Хью побежал.

Между проволочной дверью и павильоном он нашел Бренду; она стояла слегка согнувшись и прижав руку к груди. Ее волосы свисали на лоб, по щеке была размазана грязь. Рядом с ней стояла ветхая корзина для пикников, о которую она споткнулась.

– Хью! – воскликнула она.

Он схватил девушку за плечи; его руки тоже были в грязи.

– Хью, – сказала она, – я попала в беду.

***

Фрэнка Дорранса задушили. Его лицо распухло и посинело, на губах выступила пена, сине-белый шарф был завязан так туго, что впился в шею.

Сперва Хью разглядел лишь один глаз, по которому сразу определил, что Фрэнк мертв: он напоминал глаз рыбы на кухонном столе. Фрэнк лежал на спине головой к сетке недалеко от середины корта. Ноги его переплелись, одно плечо слегка вывернулось. Судя по заляпанным грязью белым брюкам, пиджаку и даже лицу, он катался – или его катали – по земле уже после того, как начали душить. Вот и все. Он был мертв, просто мертв.

– Мне не следовало этого делать, – сказала Бренда. – О Господи, не следовало.

– Спокойно.

– Теперь мне конец, Хью.

– Нет. Не волнуйся.

Он смотрел на эту сцену холодно и зорко, воспринимая ее как место преступления. В грязном месиве, покрывавшем корт, четко виднелись отпечатки ног. Начиная от маленькой проволочной двери, одна цепочка шагов – шагов Фрэнка – вела прямо к тому месту, где он лежал. Рядом виднелись следы Бренды, и они шли в двух направлениях – туда и обратно. На всем буро-сером пространстве корта других отпечатков не было. Бренда пришла туда с Фрэнком. Но лишь один из них вернулся обратно.