Текст книги "Девушка, золотые часы и все остальное"
Автор книги: Джон Данн Макдональд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– у меня смелости не хватает, – прошептала Бетси.
– А что ты собиралась сделать?
– Пожалуйста, не сердись. Я только хотела попробовать. Но не смогла. Может быть… я боюсь собственных фантазий. Они… не очень-то благостные. – Она с вызовом вздернула подбородок. – Я бы их убила.
– Я знаю.
– По многим причинам. А ты их не убил. Получается, что тебе можно пользоваться этой магией, а мне нет.
– Тебе хватило рассудка, чтобы ничего не сделать. Это уже что-то.
Она поднялась, вздохнула и обняла его. Потом подставила губы, и он поцеловал ее без всякой страсти.
– Ты сюда вернешься? – спросила Бетси.
– Не знаю.
Я оставлю денег, на тот случай, если не смогу вернуться. В крайнем случае позвоню.
* * *
В двух кварталах от отеля он совершенно случайно нашел маскировочные принадлежности, которые могли сделать его невидимым в вечернем Майами. Было чуть больше девяти часов. Он забрал эти принадлежности у человека, который был пьян и даже не заметил, что его грабят. Кирби нацепил все это на себя и посмотрел на свое отражение в витрине магазина.
Шутовской котелок на голове, ярко-красная пластмассовая трость и огромный значок, на котором было написано печатными буквами: «Эдди Билер-Лаббок, Техас». Явно участник какого-то съезда. Он слегка пошатнулся, негромко икнул и удовлетворенно кивнул.
В такси было включено радио, передавали новости. «…
Занимались поисками Кирби Уинтера и Уилмы Фарнхэм, когда полиция проследила личные вещи Уинтера, доставленные на яхту. Быстрые действия пожарной команды предотвратили серьезный ущерб, который мог быть нанесен прогулочной яхте. Сцена пожара позволяла думать о попытке поджога, но находившиеся на борту три члена команды не смогли пролить свет на происшествие. Мисс Бетси Олден, племянница миссис О’Рурк, и сама миссис О’Рурк исчезли из своих кают, и полиция пока не может их найти. Когда еще продолжалась борьба с огнем, Джозеф Локордолос, владелец «Глорианны», был задержан в ближайшем коктейль-баре, изрядно избитый и исцарапанный женщинами, возмущенными его домогательствами. Он арестован по обвинению в нападении и непристойном поведении и находится в состоянии, близком к истерике.
Не меньшая тайна окутывает двух остальных членов команды «Глорианны», Рене Биша и Рауля Ферона, которых задержали сегодня в доме профессора Уэллерли во Флорида-Истерн. Когда полиция прибыла в дом профессора после анонимного телефонного звонка, она обнаружила дом значительно поврежденным, а в разбитой гостиной – двух моряков, связанных по рукам и ногам. Оба отказались объяснить свое пребывание в доме, и их задержали до выяснения обстоятельств. Улики, собранные на месте происшествия, говорят о том, что, возможно, Уилма Фарнхэм пряталась в доме Уэллерли.
Профессор Уэллерли и его семья находятся сейчас в Европе, а он друг Роджера Фарнхзма, брата мисс Фарнхэм, который отрицает, что ему известно что-либо о местонахождении сестры…
Еще одним фактором, также не получившим объяснения, является присутствие за домом Уэллерли спортивной машины, зарегистрированной на имя Бонни Ли Бомонт, работающей в ночном клубе «Рио». Полиция пока еще не смогла разыскать мисс Бомонт».
Когда Кирби открыл тяжелую дверь клуба «Рио», звуковые волны чуть не вытолкнули его обратно. Музыка была горячая, плотная, липкая. Он подошел к стойке бара и с трудом втиснулся между двумя мясистыми мужчинами. На сцене проделывала различные телодвижения под музыку девица, на которой была только сонная улыбка и тонкая полоска материи.
– А самой лучшей сегодня нет, – заметил один из мясистых мужчин.
– Говорят, какие-то неприятности с полицией, – после паузы сказал другой.
– Как это? – поинтересовался первый.
– Ее машину использовали при ограблении дома, которое скисло, на Бонни Ли вышли по номерам, но ей надо было прийти и сказать, что машину у нее одолжили. А если сбегаешь, тебя обязательно накалывают на гвоздь как сообщника.
Кирби схватил пробегавшего мимо бармена за руку:
– Как я могу найти Бонни Ли?
– Дай объявление в газету, – фыркнул бармен.
Минут через пять, когда Кирби обдумывал, что ему делать дальше, его легонько постучали по плечу. Он повернулся и увидел старого официанта с лицом усталого бульдога. Официант мотнул головой, показывая, что нужно идти за ним. Они вышли в дверь, прошли по коридору, миновали шумную кухню и оказались в тупичке, где было несколько дверей. Официант остановился у одной из них и постучал.
– Да, – откликнулся чистый голос.
– Пути-Тэт, это Рэймонд. Со мной парень, который тебе нужен.
– Ну пусть войдет. И спасибо.
Кирби оказался в маленькой, плотно заставленной комнате, резко и неприятно освещенной. Пути-Тэт сидела на кушетке и ела мясной сандвич. Вместе с ней на кушетке была куча одежды, картонок, журналов, пустых бутылок от колы, книжек в бумажных обложках, грампластинок и другого хлама. Она была одета так же, как девица на сцене, но без сонной улыбки.
– Садись же, – предложила она. Сесть можно было только на скамеечку у косметического столика. У Пути-Тэт был высокий голос с холодным и жестковатым английским акцентом.
– Вообще-то, любимый, я не ожидала, что у тебя будет такой праздничный вид. Но маленький шрам я вижу как раз на том месте, на которое она и указывала, так что ты, наверное, он. Снимай свою дурацкую шляпу, мистер Уинтер.
– У Бонни Ли все в порядке?
– Как мило ты спросил. Забота, волнение. Насколько я знаю, у нее все в полном порядке.
– Где она?
– Все в свое время, Уинтер. Я тебя еще не знаю. Мы все ужасно любим Бонни Ли. Никакого образования, но прекрасные инстинкты.
Только вот инстинкты иногда ее подводят и она связывается с каким-нибудь кретином. То – где видишь ли, мы делаем для нее что можем.
– Я хотел бы знать, где…
– Ты уверен, что ей не вредно с тобой общаться, мистер Уинтер? У тебя какие-то темные дела. И ты еще больший беглец от правосудия, чем она. Я не знаю деталей, но, кажется, ты утащил кучу денег? Не пугайся, любимый, я тебя не выдам полиции.
– Я не хотел, чтобы у нее были из-за меня неприятности.
– Выглядишь ты довольно безобидным. У тебя честное лицо. Видишь ли, я только поднималась с постели, когда она позвонила мне, но я сразу поехала за ней на берег. Она выпросила монетку, чтобы позвонить, и была в аптечном магазине, совершенно мокрая, отбивалась от похотливого продавца… Но она даже не стала тратить время на переодевание, думала только о тебе. Мы поехали в спортивный клуб, захватили трех моих друзей. У меня какое-то нездоровое пристрастие к жутко мускулистым мужчинам.
Они всегда глупы, как быки, и сексуально не очень интересны, но бывают полезными, если намечается драка. Ну вот, мы поехали к дому этого профессора – Бонни сказала адрес, – но там было полно полиции. Я поставила машину подальше и послала самого умного из моих глупых быков выяснить, в чем дело. Тебя не видно, сказал он, как и той девушки, о которой говорила Бонни Ли. А только два мрачных типа, уголовники на вид, их вели к полицейской машине. Я отвезла своих ребят обратно в клуб. Бонни Ли уже не беспокоилась о тебе. Ее даже что-то забавляло, но она не сказала, что именно. Я повезла ее к ней домой, но она вдруг зашипела, чтобы я проехала мимо, оказывается, на ее улице были поставлены два гнусных типа, те самые, от которых она спасалась, нырнув в канал. Бонни Ли уже хотела вернуться за моими друзьями, чтобы устроить этим трепку, но мне, признаться, поднадоела эта суета, и я повезла ее к себе домой, где она могла хотя бы переодеться.
– А сейчас она там?
– Какой ты нетерпеливый.
Она собиралась явиться на работу, пока мы не услышали новости по радио – о том, что с ней хочет поболтать полиция. У нее было вполне нормальное желание сдаться и все объяснить, но чем больше она думала о том, как станет объяснять, тем меньше хотела это делать. И еще она подумала, что если ее задержат для допроса, ты можешь об этом узнать и сделать что-нибудь глупое, например, броситься ее спасать.
– Я очень хочу увидеть Бонни Ли.
– Конечно, хочешь, и я бы тебя сразу послала к себе, если б ты появился раньше. Но уже больше одиннадцати, знаешь ли. А ко мне должен прийти добрый друг к одиннадцати, он будет ждать меня, подремывая, этот абсолютно бронзовый – гигант, гражданский пилот, таких роскошных мышц, как у него, я никогда больше не видела. У бедняжки едва хватает мозгов нажать на все необходимые кнопки и рычаги, чтобы поднять и посадить самолет, и он очаровательно, с ямочками на щеках улыбается, но было бы слишком смутительно, если бы он пришел и застал у меня Бонни Ли… Да он бы просто не знал, как себя вести. Вот мы и договорились, что она уйдет раньше одиннадцати. У нее моя маленькая машина, и она надела кое-что из моей одежды. В полночь она будет на квартире Берни Саббита. Бонни надеется, что ты встретишь ее там, а если нет, она собирается воспользоваться помощью Берни и его друзей в тех ужасных вещах, в которые вы оба впутались. Так что у тебя есть время. А я заметила, как ты смотрел на мой сандвич.
Она накинула халатик и сходила на кухню за сандвичем и кофе.
– Э… – неуверенно начал Кирби. – Э… Бонни Ли выступает здесь точно так же, как ты, Пути-Тэт?
Она пристально взглянула на него и усмехнулась.
– Вообще-то меня зовут мисс О’Шонесси. А еще точнее – Лизбет Перкинс. Что же до твоей Бонни Ли, то она почти не раздевается, она же талантливая, у нее голос, вот и поет. – Полуотвернувшись, но так, чтобы Кирби слышал, она прошептала: – Какие кретины эти мужчины.
* * *
В аллее неподалеку от квартиры Берни Саббита стояло множество машин. Поднимаясь по наружной лестнице, Кирби слышал раскаты смеха и бой стекла. Дверь стояла приоткрытой на несколько дюймов. Он постучал, но, поняв, что никто его не услышит, вошел.
Все лампы, расположенные в хитрых местах, были включены, гремела музыка. За импровизированным баром человек в белой куртке с бешеной скоростью смешивал напитки. На первый взгляд показалось, что в квартире человек пятьдесят, но вскоре Кирби увидел, что зеркала удваивают количество гостей.
Бросалась в глаза группа удивительно одинаковых молодых людей: все темноволосы, чистенькие до блеска, в облегающих темных костюмах, плетеных галстуках, белых рубашках, у каждого улыбка с иронически вздернутой бровью, а в руке широкий бокал со льдом и темным виски. Остальные молодые люди казались столь же молодыми, но выглядели так, будто их подстригали не парикмахеры, а сами друг друга, одежду подбирали в мусорных баках, а мылись полтора раза в год. Девушки были самые разные.
К Кирби подбежала маленькая толстенькая девушка в легкой красной накидке и радостно закричала:
– Я сама догадалась! Ты участник съезда! Тебя зовут…
Наверное… Эдди Биллер! Ты услышал, как у нас весело, и зашел! Я, Гретхен Файрторн, буду твоим гидом и ментором!
– Кто из них Берни Саббит, пожалуйста?
– Фу! – обиделась она. – Не мог ты, что ли, просто зайти на шум? А так ты все испортил. Вон Берни, брюки хаки и белая куртка, но не который делает напитки, а дальше, он размазывает блондинку по зеркалу.
Пока Кирби колебался, девушка отняла у него дурацкую шляпу, трость и значок и убежала. Кирби пробрался сквозь танцующую толпу к тому месту, где Берни говорил что-то блондинке на ухо.
Когда Кирби наконец привлек его внимание, Берни, высокий угловатый человек, протянул ему руку и быстро проговорил:
– Рад, что ты смог зайти, приятель. Бар вон там.
И он опять повернулся к блондинке.
– Вы видели Бонни Ли Бомонт?
Берни неохотно отпустил блондинку.
– Бонни Ли! Где она? Ты ее привел, приятель?
– Нет. Я ее ищу.
– Сегодня ее здесь нет, приятель. Вон бар. Возьми себе…
– Она должна прийти сюда в полночь.
Блондинка начала ускользать боковым маневром. Берни схватил ее и спять прижал к зеркалу.
– Приятель, когда-нибудь мы с тобой обо всем поговорим, но сейчас ты мешаешь. Нунан! – подбежал один из тех, что в темных костюмах. – Нунан, убери от меня этого оратора, будь другом.
Нунан мягко повел Кирби прочь.
– Мистер Саббит, судя по всему, сейчас занят. Какие у вас с ним точки пересечения, сэр? Торговая палата? Пресса, радио, телевидение, новые таланты?
– Я должен был встретиться здесь с девушкой.
– Сэр, если речь об этом, то, несомненно, с девушкой вы встретитесь. Их тут много. На любой вкус.
– Я должен встретиться с определенной девушкой! – Кирби с трудом перекрикивал музыку. – Я ее знаю.
– Но не можете вспомнить ее имя?
– Я – знаю ее имя!
Тут, к счастью, появилась Бонни Ли.
Вид у нее был усталый. Она мрачным взглядом обвела толпу.
– Ну, от этих мы помощи не получим. Слишком поздно, они уже ни на что не способны. Сейчас поприветствую Верни, и мы уйдем.
Кирби тем временем отправился искать толстую девушку. Ей очень не хотелось расставаться с его шляпой, тростью и значком.
Машина Лизбет стояла у въезда в аллею. Они сели, а как только закрыли двери, Бонни Ли, как-то странно всхлипнув, бросилась к нему в объятия и замерла.
– Даже и не понимаю, почему я по тебе скучала так, – прошептала она много позже. Затем, еще помолчав: – Я знала, что когда ты будешь меня искать, то рано или поздно придешь в «Рио». Понравилась тебе Лизбет?
– Да, я…
– А мне-то как тяжело пришлось с этой твоей Шарлей. Подлая женщина, как змея. С ней еще были эти два мерзавца, но куда им со мной справиться, я с тринадцати лет от парней отбиваюсь. Ни один мужчина еще не брал меня силой – и не возьмет.
– Я хочу сказать тебе…
– Кое-что я сняла с тебя сегодня, этого официанта, которого ты пристукнул.
– Что?
– Сейчас он уже забрал свое заявление в полиции, а если и нет, то у тебя есть вот эта бумага, смотри.
Он прочитал в свете спички: «Человек, который напал на меня и украл мою одежду, был низенький, толстый, лысый, лет шестидесяти. Я сказал, что это мистер Уинтер, – чтобы про меня написали в газетах». Подписано было официантом и двумя свидетелями.
– Как ты это получила?
– Я сидела с Лизбет, и мне стало скучно, поэтому, когда я услышала про пожар, то подумала, что эти двое, наверное, не ждут уже около моего дома – я туда поехала, их и вправду не было. Я переоделась в свою одежду, взяла деньги из-под матраса и поехала в «Элизу». Поговорила с официантом.
Он оказался не дурак и быстро понял, что лучше договориться по-хорошему и никуда не лезть, а то кто-нибудь может уронить его в море в час отлива. Так что он взял пять сотен, и мы разошлись мирно, и хотя подпись у него неровная, ничего, сойдет. Это была всего лишь маленькая услуга, прекрасный мой. Если бы я могла побеседовать еще с теми двумя полицейскими, то и там, конечно, все бы уладила.
– Мне тоже почему-то кажется, что ты смогла бы.
– В общем, когда вернулись в тот домик с мускулистыми ребятами Лизбет, я поняла, что ты смог воспользоваться своими золотыми часами и увез с собой Уилму, и перестала о тебе так уж сильно беспокоиться, жаль только, что мою машину ты там оставил, было бы одной заботой меньше. А теперь ты расскажи мне все-все-все…
Они сидели в маленькой машине лицом друг к другу; мягко прижимая девушку к себе, он рассказывал о том, что с ним произошло. Когда он дошел до того места, где описывалось, как он оставил Джозефа и Шарлу, унося Бетси с яхты, ее ногти впились ему в руки. А когда он рассказал, что потом передумал и едва успел вернуться к ним, ее пальцы расслабились.
– Правильно сделал, – прошептала она.
– А большая была бы разница, если бы я не вернулся?
– Для нас, может быть, и нет. Мы бы придумали причины, почему так нужно было сделать. Но это было бы грязное дело.
– Я это чувствую. Но почему?
– Почему грязное дело? Потому что получилось бы – они насекомые, и ты их раздавил. Но люди не насекомые. Даже такие люди. Ну а если бы ты привык с помощью часов убивать людей, я бы уже не смогла пользоваться ими для всяких милых фокусов.
Она легонько отстранилась, надолго умолкла.
– О чем ты думаешь?
– Что нам делать дальше.
– Мы можем убежать. Ты и я. Очень далеко.
– И оставить столько несвязных концов. Полиция никогда не отстанет.
– А что еще остается?
– Твой милый дядюшка запихнул тебя в чертовски сложную ситуацию. И я думаю, что у него, наверно, была какая-то причина. Может быть, письмо…
– Но я не могу получить его еще целый год.
– Мне кажется, он как раз дал тебе возможность добраться до письма раньше.
Вдруг он понял, что она имеет в виду.
– Конечно.
– Я даже думаю, он и хотел, чтобы ты не дожидался письма весь этот год.
Он притянул ее к себе.
– Ты очень умная девушка, Бонни Ли Бомонт.
* * *
Все утро среды молодой мистер Виттс из фирмы «Уинтермор, Стэбил, Шэмуэй и Мерц» обдумывал загадочный анонимный звонок по телефону. Он никак не шел у него из головы. Виттс понимал, что все это чепуха, но знал, что не найдет покоя, пока не убедится, что доверенный ему пакет на месте. В одиннадцать часов, отменив назначенные встречи, он отправился в банк. Подписал карточку, дающую право на вход в подземный сейф, вошел туда со служащим банка, они открыли замки, каждый своим набором ключей, и Виттс отнес покрытый черным лаком ящичек в отдельную кабинку.
Он открыл крышку, увидел пакет, доверенный ему мистером Уинтермором, и почувствовал себя дураком: вот, потратил время, чтобы поехать в банк и поглазеть на пакет, который, как сказал ему какой-то псих, исчез.
Вдруг пакет и в самом деле исчез.
Виттс зажмурился, опять открыл глаза и заглянул в ящичек. Пакета не было. Дрожащей рукой он ощупал пустоту. Бессильно опустился на скамью и закрыл глаза. Переутомился, мрачно подумал он. Человек, который не может доверять своим органам чувств, не должен выполнять доверительные поручения. Сейчас он пойдет к мистеру Уинтермору и признается, что пакет Креппса пропал. А потом попросит отпуск и будет счастлив, если ему не предложат уволиться.
Виттс поднялся на ноги с большим трудом, как дряхлый старик. И увидел, что пакет опять в ящичке. Если бы это была живая кобра, он бы и то не отпрянул так стремительно. Лишь через несколько минут он набрался храбрости, чтобы коснуться его, а потом и вынуть из ящичка. Сначала ему показалось, что пакет со знакомой этикеткой имеет теперь чуть иные размеры и вес и даже будто запечатан заново, но на помощь пришла логика. Никто не мог и пальцем дотронуться до этого пакета. У него просто была легкая галлюцинация из-за переутомления. Не нужно рассказывать об этом мистеру Уинтермору. Все в полном порядке. Он отныне будет больше отдыхать, загорать, делать физические упражнения.
Виттс вернул ящичек на место и пошел назад в контору, осознанно делая более глубокие вдохи, чем обычно.
Почти все бумаги в пакете подробно продокументировали, куда делись двадцать семь миллионов долларов из состояния Креппса.
Бонни Ли заглядывала Кирби через плечо, пока он читал адресованное ему письмо дяди.
«Дорогой племянник. Вполне возможно, что ты так никогда и не поймешь это письмо. Ты посчитаешь его свидетельством старческого слабоумия – если не найдешь Предмет и не воспользуешься им, чтобы прочитать письмо намного раньше назначенного срока.
Я задолго стал принимать изощренные меры предосторожности. Одной из них, разумеется, была моя попытка вылепить твой ум и характер таким образом, чтобы ты мог достойным образом воспользоваться Предметом, – но ни разу я не почувствовал, что ты достиг той точки, когда можно было бы безбоязненно передать его тебе. Ибо это примерно то же самое, что передать ключи от мира… Я решил сделать все как можно более сложным для тебя, так, чтобы сам акт открытия возможностей и пользования ими был бы достаточным испытанием огнем и укрепил те аспекты твоей личности, которые я считал чересчур неопределенными и расплывчатыми.
Остальные меры предосторожности чисто технические и настолько полные, что вряд ли кто иной сможет воспользоваться Предметом после моей смерти. Первое устройство было чрезвычайно неуклюжим, вызывало у пользователя тошноту и действовало не больше трех минут подряд. В течение лет я усовершенствовал и упростил его. Все технические записи уничтожены. Тебе нужно знать только, что устройство навечно запечатано, а источник питания – космическое излучение. Если в течение пятидесятидневного периода устройством не воспользуются ни разу, накопившаяся энергия превысит аккумуляторную емкость и расплавит устройство до такой степени, что конструктивный анализ станет невозможным.
Это одна из технических мер предосторожности. Кроме того, при попытке открыть запечатанный механизм произойдет то же самое. И наконец, ввиду микроскопического изнашивания стержневого элемента устройства прослужит оно, по моей оценке, не менее двадцати пяти лет.
Если ты прождал целый год, чтобы прочитать это письмо, мой мальчик, то ты понятия не имеешь, о чем я говорю.
Если же ты раскрыл свойства Предмета и воспользовался ими, чтобы решить проблемы, которые я перед тобой поставил, ты хорошо понимаешь, почему я осторожничал. С моральной точки зрения, мне следовало бы уничтожить Предмет, когда я понял, что мне осталось недолго жить. Но, вероятно, тщеславие .
Не позволило мне это сделать. Если ты знаешь его возможности, то можешь представить и ужасный груз ответственности, который со всем этим связан.
Я даже не исключаю и того варианта, что это письмо читает кто-то другой и ты его никогда не увидишь. Тогда, возможно, я и в самом деле выпустил демона в мир.
Но если устройство у тебя, если ты знаешь, что оно представляет, и понимаешь мое письмо, я могу не обременять тебя каким-то особым долгом и ответственностью. То, что ты есть, и определит то, что ты сделаешь, а именно с такой целью я и старался тебя вылепить. А если бремя окажется слишком тяжелым, тебе достаточно всего лишь забыть об устройстве на пятьдесят дней».
Вступить в контакт с властями поручили Уилме Фарнхэм. Прическу, косметику и одежду выбирала Бонни Ли Бомонт.
Уилма, хорошо натасканная Кирби и Бонни Ли, заключила с оппозицией сложную сделку. Как только было официально заявлено, что с Кирби Уинтера снимут все уголовные обвинения по предъявлении документов, объясняющих удовлетворительным образом судьбу двадцати семи миллионов, Уилма спокойненько предъявила эти документы.
«КРЕППС ВСЕ ОТДАЛ» – завопили газеты.
Инцидент с маленькой машиной Бонни Ли разрешился без труда. Уилма поклялась, что это она взяла машину – на время, одолжила.
Следующей сдалась Бетси Олден. Она заявила, что сошла с «Глорианны» за час до пожара и некоторое время провела в квартире некоего Бернарда Саббита (м-р Саббит это подтвердил), а затем жила под псевдонимом в одном из отелей (это не запрещается законом), пока не узнала случайно и с опозданием, что полиция желает с нею встретиться.
«Актриса вне подозрений», – гласили заголовки поменьше.
Вскоре интерес к Кирби Уинтеру угас. Осталось лишь нечто вроде смутного негодования – он ведь, как оказалось, все-таки не украл эти миллионы…
Бетси Олден исчезла без шума. Саббит увез ее в Нью-Йорк. С тех пор ее карьера пошла в гору, она постоянно выступает по телевидению.
Уилма Фарнхэм после нескольких уроков у Бонни Ли стала маленькой одалиской с пышной прической, ярко-голубыми контактными линзами и платьями настолько узкими, что, кажется, в них и сесть-то невозможно.
После частичного выздоровления от травматического нервного расстройства Джозефу Локордолосу было позволено вернуться на «Глорианну». От разгневанных женщин он откупился крупными суммами, так что суд ему теперь не грозил. Правда, визу Джозефу отменили, как и пятерым членам команды. Им было ведено не сходить с борта «Глорианны» до окончания ремонта. Джозеф как мог тянул с ремонтом, надеясь, что Шарла появится до того, как ему придется покинуть порт. Он очень о ней беспокоился.
На восьмой день после пожара Шарла со спокойным видом поднялась на борт. Было утро, но уже не раннее.
– Хелло, Джозеф, – сказала она и села. Он вскочил. Смотрел на нее в полном смятении. Шарла похудела фунтов на пятнадцать. Щеки ввалились, глаза казались огромными. Прекрасные волосы были обрезаны довольно коротко. На Шарле была дешевая блузка, дешевая юбка, а в руке вульгарная красная сумочка.
Он подбежал, встал на колени у кресла, обхватил Шарлу руками и начал всхлипывать ей в шею.
– О моя дорогая бедняжка, что с тобой случилось!
– Как поживаешь, Джозеф? – проговорила она. Казалось, голос ее доносится издалека.
– Как я поживаю?.. Ужасно!.. – Он вскочил на ноги и стал ходить по каюте туда-сюда. – Они были как тигрицы, настоящие тигрицы! – завопил он. – Проклятый Уинтер делал все это с помощью устройства, которым его дядя всегда пользовался против нас, но никогда столь… ошеломляюще! Господи, а расходы-то какие! Я до сих пор спать не могу. Все время просыпаюсь. Перед глазами то и дело появляется эта татуировка. – Он опять встал на колени рядом с ней. – Мы должны получить это устройство, Шарла. Обязательно. Этот мягкотелый дурак должен был убить нас, когда ему представилась такая возможность. Послушай, моя дорогая. Я купил информацию.
Отсюда он поехал в Нью-Йорк. С ним Бонни Ли Бомонт, девушка, которая от тебя сбежала. Они собираются в Париж. – Он внимательно посмотрел на Шарлу. Казалось, она в легком трансе. – Дорогая, ты не слушаешь?
Она смотрела в пустоту.
– Ты знаешь, что такое «самовольная отлучка», милый? – спросила Шарла.
– Откуда мне знать, что это значит?
– .Отсутствие без официального увольнения. О, там был такой переполох. Тридцать три человека в самовольной отлучке, да еще на служебной машине. – Она повернула голову и улыбнулась Джозефу. – Это был грузовик. Они ехали из Порт Эверглиэйдс в Ки Уэст. Там стоит их эсминец.
Джозеф стукнул себя кулаком по голове.
– О чем ты говоришь? Где ты была?
– Вдруг я оказалась в грузовике, а там полно матросов.
– Как ужасно!
– Эсминец – это самый маленький боевой корабль на море. Обычно он от трехсот до четырехсот футов длиной, водоизмещением от двух до трех тысяч тонн. Эсминцы используются главным образом…
– Шарла!..
Он схватил ее и тряхнул так, что она клацнула зубами, но как только отпустил, Шарла вновь напевно заговорила:
– У них имеются две главные группы двигателей, паровых турбин высокого давления, общей мощностью более шестидесяти тысяч лошадиных сил…
Джозеф наклонился к ней и заглянул в глаза. И вдруг понял, что Шарла счастлива – возможно, счастлива впервые в жизни.
Он все же попытался вернуть ее к прежнему.
– Послушай меня, моя дорогая. Мы уедем завтра. На яхте в Нассау, оттуда самолетом в Париж.
Там найдем этого Кирби Уинтера и…
– Нет, милый, – сказала она спокойно и мягко.
– Что?
Она встала, зевнула, потянулась. Он обратил внимание, что, несмотря на худобу, цвет лица у нее прекрасный.
– Я пришла просто взять кое-что из одежды и немного денег.
– А что потом? – проговорил он умоляющим голосом.
Она посмотрела на него как на идиота.
– Я вернусь в Ки Уэст, разумеется.
– Но Шарла!
– Меня ждут, дорогой. Эсминцы вооружены торпедами в палубных установках, многоцелевыми пятидюймовыми орудиями и глубинными бомбами.
Она вышла в соседнюю каюту. Джозефу было слышно, как она напевает. Он не мог вспомнить название песни.
Что-то о якорях. Он остановился в дверях. Шарла начала переодеваться. Но как только она разделась, он не выдержал, вернулся к себе и лег. Услышав, что она уходит, он прокричал:
– Буду ждать тебя в Нассау!
Шаги Шарлы затихли, и Джозеф лежал и мрачно думал, скоро ли она появится. Он надеялся, что не очень скоро, ему нужно время привыкнуть к мысли, что она вся покрыта новенькой татуировкой.
В то мгновение, когда Шарла ловко забиралась в ожидавший ее серый джип, Кирби Уинтер улыбнулся Бонни Ли – они были в самолете, на высоте тридцати пяти тысяч футов над Атлантическим океаном.
