Текст книги "Семь элементов, которые изменили мир"

Автор книги: Джон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Золотая лихорадка

Утром 24 января 1848 г. Джеймс Маршалл совершал обычный обход строящейся лесопилки Саттерс Милл на берегу южного рукава реки Америкен-ривер в Калифорнии. Строительство, которым он руководил, близилось к завершению, но канал для подвода воды все еще был недостаточно широким и глубоким. Каждый вечер Маршалл открывал заслонки канала, чтобы позволить реке углублять русло, пока рабочие спали. Однако в то утро порода, обнаженная рекой за ночь, выглядела иначе, чем обычно [16]. Какая-то блестящая частица привлекла внимание Маршалла. Сначала он подумал, что это просто кусочек кварца, блестящий на солнце, но затем разглядел еще несколько необычных частиц, причем некоторые размером с пшеничное зерно. «Я поднял одно или два зернышка, – вспоминал он, – и внимательно их изучил, а поскольку я имел кое-какие познания в минералогии, то пришел к выводу, что передо мной одно из двух: либо сернистое железо, блестящее и хрупкое, либо золото, блестящее, но ковкое. А затем я обнаружил, что металлу действительно легко можно придать другую форму» [17]. Вернувшись в барак, где завтракали рабочие, он воскликнул: «Ребята, я нашел золотую жилу» [18]. Открытие вызвало золотую лихорадку в Калифорнии, изменившую жизнь тысяч мужчин и женщин: они бросились туда в надежде найти собственное Эльдорадо.

Сохранить открытие Маршалла в тайне оказалось невозможно, но прошло больше месяца прежде, чем поблизости от Саттерс Милл появились другие старатели. Золото находили в Калифорнии и раньше, но никогда в таких больших количествах. Местные жители проявляли скептицизм, будучи уверены: лучше направлять усилия на развитие процветающей сельскохозяйственной отрасли штата. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока они не увидели первые результаты открытия. Один калифорниец вспоминал, как старатель открыл свой потертый вещмешок, и оттуда посыпалось золото «не в виде песчинок или чешуек, а в виде самородков размером с горошину и даже с куриное яйцо. Я смотрел на это богатство несколько мгновений; затем безумие охватило мой разум, мои ноги стали выделывать немыслимые па… горы золота росли перед моими глазами… и вскоре я испытал жесточайший приступ золотой лихорадки» [19].

Лихорадка быстро охватила Калифорнию и вскоре достигла восточных штатов. Когда в декабре 1848 г. президент Польк сообщил Конгрессу, что слухи об открытии золота в Калифорнии подтвердились, золотая лихорадка охватила весь мир [20]. Самодеятельные золотоискатели приезжали со всего света: с Восточного побережья США, из Чили, Австралии, Китая и Европы. Они жили в переполненных, наспех сколоченных бараках, страдая от болезней и отсутствия простейших удобств, в неимоверно тяжелых условиях. Но каждый думал только о золоте, никто не считал нужным тратить время на строительство нормального жилья и инфраструктуры. Они проявляли чудовищную жестокость по отношению к индейцам, считавшим их захватчиками. Целые индейские поселения окружались и уничтожались дотла, причем нередко в отместку за нападение на какого-то одного старателя [21]. Однако они не крали золото у индейцев, а просто пытались извлечь его из-под земли. И хотя золотоискатели во многом были похожи на конкистадоров, все же ничто не могло сравниться с жестокостью и тиранией испанских колонизаторов.

Те, кто прибыл в Калифорнию первыми, быстро наталкивались на месторождения рассыпного золота, которое легко можно было добывать из русла реки голыми руками или карманным ножом. За семь недель работы один старатель сумел добыть 100 кг золота, стоимость которого составила тогда 40 тыс. долл. (более 1 млн долл. сегодня). В первые несколько месяцев, когда граница зоны поисков все дальше отодвигалась от лесопилки Саттерс к Америкен-ривер, несколько тысяч старателей сумели добыть золота на более чем 2 млн долл. (60 млн долл. в сегодняшних деньгах). Но для многих надежды на скорое обогащение так и не оправдались. Золото на поверхности скоро закончилось, и людям приходилось проводить долгие часы за промывкой золотосодержащего речного песка или выкапыванием туннелей, идущих вбок от русла реки. По мере того как запасы легкодоступного золота иссякали, постепенно иссякал и оптимизм. Многие не имели иного выхода, кроме как продолжать заниматься поисками и дальше, чтобы найти в земле хоть немного золота для оплаты своего проживания в лагерях; таких людей называли «роющими землю за бобы». Джеймс Маршалл, вызвавший золотую лихорадку, умер горьким пьяницей.

В начале 1850-х гг. находить золото стало труднее. Промышленной добычей начали заниматься многочисленные горнодобывающие компании. Они двигались к источнику металла, углубляя русла рек и срывая склоны холмов с помощью мощной струи воды, чтобы получить доступ к золотоносной породе. Самородков больше не встречалось, и горную породу нужно было измельчать в порошок, чтобы извлечь все более мелкие золотые крупинки. Поселки золотодобытчиков, в которых прежде царили антисанитария и беззаконие, начали принимать цивилизованный вид. Многие неудачливые золотоискатели превратились в лавочников. В 1853 г. молодой иммигрант из Германии по имени Леви Страусс перебрался в Сан-Франциско, который служил воротами к золотым приискам, и открыл там магазин. Через 20 лет он первым в мире начал выпускать синие хлопчатобумажные джинсы – униформу золотоискателей, ковбоев Дикого Запада, а в наше время – всего мира.

Когда в январе 1848 г. Маршалл нашел золото, Калифорния была небольшой территорией, не имевшей статуса штата. Здесь жили около 20 000 белых и сколько-то индейцев. За несколько лет население выросло до сотен тысяч человек, а в 1880 г. достигло почти миллиона. Сегодня это самый населенный штат США с одной из самых крупных в мире экономик. Здесь масштабы и прибыльность инвестиций носили беспрецедентный характер. Открытие золотоносных месторождений способствовало стремительному экономическому росту в период промышленной революции в США. Благодаря потокам иммигрантов и строительству железных дорог Калифорния, превращавшаяся из сельскохозяйственного штата в промышленный, оказалась связана с переживавшим экономический бум Восточным побережьем. Процесс подкреплялся посредством инвестиций. И в то время как возможности для золотоискателей сокращались, возникали новые способы сколотить состояние в зарождающихся отраслях промышленности штата. Казалось, каждый имеет возможность быстро обогатиться в период беспрецедентного экономического роста.

Золотые монеты

В Древнем Египте искусство изготовления золотых украшений достигло высокого уровня. С их помощью фараоны демонстрировали свою власть и близость к богам. Позолотой покрывали статуи богов, храмы, обелиски и пирамиды. Божественная природа золота предполагала также его использование для прославления умерших. Самый известный пример – посмертная маска и саркофаги Тутанхамона. Благодаря этим ассоциациям золото высоко ценилось и становилось общепризнанным средством сберечь богатство. Известно, что египтяне изготавливали золотые слитки еще в 4000 г. до н. э. В отличие от урожая и домашнего скота, золото не громоздко, не подвержено порче, его можно перевозить, чтобы осуществлять платежи в других городах и странах. Оно хранится как угодно долго. Однако есть и свои недостатки. Ценность золота зависит от чистоты, и поэтому всегда нужно иметь надежный способ удостовериться, что предлагаемый вам платеж заслуживает доверия [22].

В VII в. до н. э. процветающий торговый город Сарды (столица государства Лидия, находящегося на территории современной Турции), имевший собственные источники золота и серебра, одним из первых предложил решение этой задачи. Так как река Пактолюс, протекавшая через город, извивалась на пути к средиземноморскому побережью, в местах изгибов русла она выносила на берег частички золота и серебра, которые естественным образом соединялись между собой, образуя сплав, получивший название электрон.

Согласно греческой мифологии, река получила это богатство, когда царь Мидас купался в ее водах, чтобы избавиться от дарованной богами способности превращать в золото все, к чему он прикасался. Соотношение золота и серебра в электроне менялось в широких пределах, а значит, менялась и ценность сплава. В естественном состоянии он не мог служить надежным средством проведения расчетов. Тем не менее лидийцы чеканили из электрона монеты, номинальная стоимость которых была всегда одной и той же, независимо от фактического количества золота и серебра [23]. Трудная и часто неточная процедура проверки чистоты электрона каждый раз, когда он переходил из рук в руки, стала ненужной. Купцы могли спокойно совершать транзакции, даже не доверяя тем людям, с которыми имели дело.

В середине VI в. до н. э., в эпоху правления царя Креза, лидийцы нашли способ разделять электрон на практически чистое золото и серебро посредством нагревания с солью. Крез стал первым монархом, при котором монеты чеканили из чистого золота и чистого серебра; на них изображались символы лидийского царствующего дома – лев и бык, символизирующие две противоположные силы – жизнь и смерть [24]. В результате удалось избавиться от серьезного недостатка монет из электрона, которые использовались только для внутреннего хождения; теперь монеты царской чеканки принимали и в других странах, что было очень важно для Сардов. Расположенный между Эгейским морем и рекой Евфрат, этот город мог использовать преимущества растущего товарообмена между Востоком и Западом. Монеты Креза повысили эффективность и надежность международных торговых операций и вскоре получили хождение по всей Малой Азии. Золото перестало быть исключительно средством сбережения богатств правителей. Теперь оно оказалось в руках купцов. По мере роста объема международной торговли увеличивалось количество золота и серебра, переходившего из рук в руки.

Что касается государства Лидии, то его богатства расходовались на предметы роскоши и амбициозные военные походы. В 546 г. до н. э. Крез напал на Великую персидскую империю Кира, но на этот раз он зашел слишком далеко [25] – через год он потерпел полное поражение. Однако его наследие не пропало бесследно: его монеты стали использовать персы, начавшие продвигаться на запад. Изобретение Креза превратило золотые и серебряные монеты в стандарты ценности, со временем распространившиеся по всему миру.

В моей библиотеке имеется альбом гравюр, изготовленных Джованни Баттистой Брустолоном по рисункам Каналетто. На одной изображена толпа народа на площади Сан-Марко. Ее едва сдерживают охранники, вооруженные палками, с собаками на поводках. В центре площади на porzzetto (разновидность портшеза) восседает дож Венеции. Он только что принял власть в соборе Сан-Марко, который виднеется на заднем плане. И в то время как дожа несут через площадь, он бросает в толпу сотни золотых и серебряных монет, что и порождает показанный на гравюре хаос. Здесь, как и в джунглях далекой Южной Америки, мужчины и женщины сражаются за золото.

Эта сцена произошла в XVIII в., в городе, который шестью столетиями ранее стал новым торговым центром Евразии. В Венеции, как и в Сардах, золото поддерживало благосостояние. В XII–XIII вв. объемы торговли между Востоком и Западом неуклонно росли, так как экономика Западной Европы быстро развивалась. Шелк, пряности и другие предметы роскоши привозились в такие крупные торговые города, как Генуя, Флоренция и Венеция, где продавались по высоким ценам. К 1252 г. Флоренция накопила столько золота, что смогла начать чеканить свою монету – флорин. В 1284 г. при правлении дожа Джованни Дандоло Венеция последовала примеру Флоренции и впервые стала чеканить золотые дукаты, вес и чистота которых были такими же, как и у флорина [26]. Золотые дукаты вскоре стали эталоном ценности, переняв эту роль у серебряных гросси, также чеканившихся в городе. Мощный венецианский торговый и военный флот гарантировал хождение дукатов по всей Европе.

Дукат стал европейским стандартом, известным и принятым повсюду, а также своего рода рекламой мощи и власти Венеции. В декрете, выпущенном венецианским Сенатом в 1472 г., утверждалось: «Деньги наших доминионов – мускулатура, а возможно, и душа Республики» [27]. Дзекка, монетный двор, где изготавливались венецианские монеты, оказался физическим и политическим центром города. Это трехэтажное здание вытянулось вдоль набережной, а входы в него находились напротив Дворца дожей. Каждый дож гордился монетным двором и дукатами, на которых выбивали его профиль. Здесь пять веков вплоть до падения Республики в 1797 г. чеканились венецианские дукаты, всегда сохранявшие неизменные вес и чистоту.

Однако иногда находившиеся в обращении золотые дукаты подделывали, а их края обрезали, в результате чего монеты теряли часть ценности. Нечистые на руку люди переплавляли обрезки, а затем полученные слитки продавали на монетный двор. Фальшивомонетчики же просто чеканили дукаты из менее ценных сплавов. Такие практики подрывали доверие к венецианской валюте [28]. Масштаб бедствия стал таким огромным, что Совет Сорока, высший судебный орган Венеции, объявил обрезание краев золотых монет грехом, противным Богу. Мужчины, пойманные за этим занятием, подвергались штрафу, отрубанию правой руки и ослеплению на оба глаза. Женщины за то же преступление осуждались на пожизненное заключение [29].

С этой проблемой сталкивалась не только Венеция. В Англии, в правление королевы Елизаветы, тех, кто «обкусывал» края монет, могли повесить или сжечь заживо, но эти меры мало кого останавливали. К 1695 г., в эпоху правления Стюартов, фальшивые монеты составляли около десятой части всех находившихся в обращении в Англии. «Исключительно от случая зависело, окажется ли шиллинг, десятипенсовик, шестипенсовик или гроут[6]6
  Гроут (англ. groat) – английская серебряная монета, введена в 1279 г. Стоимость 4 пенни (вес монеты колебался от 5,2 до 8,9 грамма). Выпускалась до 1662 г., впоследствии – только как munday money (деньги, которые раздавал король беднякам перед Рождеством). Вильгельм IV в 1836 г. снова выпустил гроут весом в 1,88 грамма (1,74 грамма серебра). Монета чеканилась до 1856 г., а в обращении была до 1887 г. (по материалам «Нумизматического словаря» В. Зварича, http://borgen.mybb.ru/viewtopic.php?id=396&p=2). – Прим. ред.


[Закрыть] тем, за что его выдают», – писал историк лорд Маколей, живший в викторианскую эпоху[7]7
  Викторианская эпоха (1837–1901) – период царствования Виктории I, королевы Великобритании и Ирландии, императрицы Индии. В английской истории воспринимается как эпоха национального подъема и процветания во всех сферах, включая науку и культуру. – Прим. ред.


[Закрыть] [30]. На следующий год министр финансов назначил смотрителем монетного двора Исаака Ньютона. Ньютон больше известен благодаря истории с упавшим яблоком и законом движения тел, но, работая на монетном дворе, он сумел оставить о себе более материальную память: современные монеты. До Ньютона эта должность была синекурой, но он работал с огромным энтузиазмом. Одна из его функций как смотрителя заключалась в использовании силы закона против преступлений, направленных на подрыв национальной валюты. Он стал одновременно и детективом, и прокурором, используя свой научный гений для борьбы с преступлениями в сфере финансов. Чтобы расстроить планы фальшивомонетчиков, Ньютон рекомендовал заменить все имевшие хождение в Англии монеты. Многие из них, давно находившиеся в обращении, были сильно истерты, подделать их ничего не стоило. Однако монетный двор изобрел сложную технологию нанесения по краю золотых монет слов «Decus et tutamen» («Украшение и защита»). Эту надпись до сих пор можно увидеть на кромке золотых монет достоинством в один фунт [31]. В XVII в. ни один фальшивомонетчик не имел оборудования, чтобы наносить такие надписи, и поэтому английский банк хотел заменить все старые монеты на новые, защищенные. Но у Ньютона имелась даже более важная причина. С некоторых пор серебряные монеты стали активно вывозиться из Англии. Так как серебряные монеты более низких номиналов были необходимы для оплаты повседневных покупок, то их исчезновение причиняло вред отечественному бизнесу. Ньютон решил использовать свой интеллект для решения этой экономической проблемы.

Стандарт ценности

Британская монетная система страдала от феномена, получившего название закона Грешема. Суть в том, что «плохие» деньги вытесняют «хорошие». Отношение стоимости унции золота к унции серебра было зафиксировано законом, и получалось, что внутри страны серебро ценится ниже, чем за ее пределами. Люди могли извлекать прибыль, переплавляя серебряные монеты и продавая их по более высокой цене на международном рынке. Так серебро, или «хорошие» деньги, исчезало из страны. Лорд Маколей писал: «Огромные количества монет переплавлялись, огромные количества экспортировались, огромные количества тайно накапливались, но едва ли какую-то новую монету можно было найти в кассе магазина» [32].

Ньютон понимал: одних только новых законов недостаточно для прекращения тайного экспорта серебряных слитков за границу. Он видел, как рисковали жизнями фальшивомонетчики и «обрезатели кромок» ради быстрой прибыли. Поэтому он рекомендовал очевидную меру: сделать курс обмена золота на серебро более близким к преобладавшему за рубежом и запретить расплачиваться золотыми гинеями или получать их в оплату иначе, чем по курсу в 21 серебряный шиллинг. Но такой корректировки оказалось недостаточно, и серебро продолжало уплывать за границу. Золотые монеты вскоре стали главным средством расчета, и Великобритания de facto перешла к золотому стандарту, при котором стоимость денежной единицы определяется фиксированным количеством золота. Ошибка в расчетах Ньютона усилила позицию золота; почти столетие спустя, в 1816 г., английский банк ввел в обращение британский золотой соверен.

Подобно венецианскому дукату, золотой соверен стал символом самой могущественной в мире торговой державы и начал приниматься по всему миру как самая надежная валюта. Я помню, как в 1950-х гг., когда мы с родителями жили в Иране, я отправился с отцом в отдаленную деревню, чтобы купить персидский ковер. Наша торговля с продавцом была меновой; мы увезли с собой три ковра, которые и сегодня лежат в моем доме, отдав за них три золотых соверена и старый костюм. Даже в захолустье британский соверен был известен и пользовался полным доверием.

Когда крупнейшая мировая экономика перешла к использованию золотого стандарта, другие страны вскоре последовали ее примеру. Золотой стандарт был введен в Германии в 1872 г. после окончания франко-прусской войны, а чуть позже в Голландии, Австро-Венгрии, России и скандинавских странах. Закон о чеканке монет 1873 г. de facto ввел золотой стандарт в США, а Франция присоединилась к системе в 1878 г. К началу 1900-х гг. только Китай, несколько стран Латинской Америки и Персия не последовали примеру ведущих экономик мира. Эти изменения стали возможны благодаря открытию новых месторождений золота, которое стали активно добывать в Америке, Южной Африке и Австралии. В первые шесть лет калифорнийской золотой лихорадки старатели добыли золота приблизительно на 350 млн долл. (около 10 млрд долл. из расчета на сегодня). Всего через 60 лет после открытия, сделанного Маршаллом, мировая добыча золота выросла в 100 раз. Подобно тому как правители Лидии и Венеции использовали внезапный приток драгоценного металла для реформирования денежной системы, новые потоки золота в мире изменяли международную валютную систему. Эта система принесла много преимуществ странам, все больше и больше полагавшимся на торговлю друг с другом. Для этого требовалась стабильность валютных курсов, которая достигалась благодаря привязке стоимости каждой национальной валюты к фиксированному количеству золота. Правительства гарантировали каждому человеку возможность обмена валюты на золото, что создало условия для перемещения валют между странами. Международный золотой стандарт обеспечил безопасность и стабильность, необходимые для глобализации капиталов и торговли. Он также установил фиксированную цену на золото.

С 1880 г. и до начала Первой мировой войны система золотого стандарта процветала. В период относительного спокойствия и благополучия благоговение всего мира перед золотом поддерживало глобальный экономический рост. Подобно тому как золотые монеты царя Креза и венецианские дукаты имели ключевое значение для возвышения двух великих евразийских цивилизаций, так и золотой стандарт сделал возможным процветание мировой экономики. Но в действительности все обстояло не так гладко. США использовали и золото, и серебро в качестве законного платежного средства, и это порождало те же проблемы, что в свое время в Великобритании. После Гражданской войны США перешли на монометаллический золотой стандарт. Это ограничило рост инфляции и облегчило мировую торговлю, но привело к уменьшению денежной массы. Сторонники новой системы – «золотые демократы» и большинство республиканцев – говорили о финансовой дисциплине, способствующей процветанию, а их оппоненты – большинство демократов и «серебряные республиканцы» – хотели возвращения серебра, которое увеличило бы предложение денег, позволило бы «сражающимся массам» почувствовать себя более процветающими за счет «ленивых владельцев бесполезного капитала» [33] и принесло бы выгоду местной промышленности, занимающейся добычей серебра. Кульминацией противостояния стала знаменитая речь Уильяма Дженнингса Брайана, произнесенная в 1896 г. Выступая против жесткой монетарной политики, он заявил: «Вы не будете надевать на голову трудового народа этот терновый венец, вы не станете распинать человечество на золотом кресте» [34]. Но яркая речь не возымела действия. В мире были открыты новые месторождения золота, и предложение денег увеличилось.

В период Первой мировой войны золотой стандарт испытывал все более сильное давление. Огромные военные расходы привели к разбалансировке бюджетов, что вызвало рост инфляции, и в результате не все правительства оказались в состоянии гарантировать обмен валюты на золото. Во время обеих мировых войн многие страны выходили из системы золотого стандарта. После окончания кампаний огромные государственные расходы на восстановление нормальной жизни сказывались на финансах. Многие правительства не хотели ограничиваться рамками золотого стандарта и предпочитали иметь монетарную систему, предоставлявшую больше свободы для достижения внутриполитических целей. Британский экономист Джон Мейнард Кейнс ясно видел, что участие в системе золотого стандарта ограничивает способность демократии проводить собственную внутреннюю политику, например, направленную на сокращение безработицы.

Несмотря на все эти трудности, желание сохранить золотой стандарт не исчезло. Бреттон-Вудское соглашение успешно возродило его. В попытках обретения стабильности и единства после Второй мировой войны международный золотой стандарт снова ввели в 1944 г. В соответствии с новым соглашением стоимость доллара привязывалась к цене золота. США смогли добиться этого соглашения, так как их экономика была в хорошей форме и мало пострадала от войны. Но ни одна валюта не является столь же прочной, как золото. В 1960-х гг. ранее процветавшая американская экономика начала слабеть. Большие внутренние расходы и огромные затраты на вьетнамскую войну усиливали дисбаланс платежей и поступлений. Инфляция и безработица росли, а золотые запасы страны стремительно таяли. США больше не могли гарантировать конвертируемости валюты в золото, и Бреттон-Вудское соглашение стало ограничивать возможность правительства заниматься укреплением экономики.

Президент Никсон имел два варианта: поднять налоги, поднять процентные ставки и ввести жесткую бюджетную дисциплину или отказаться от привязки стоимости доллара к золоту и допустить свободно плавающий курс доллара на валютном рынке. В пятницу 13 августа 1971 г. для обсуждения сложившейся ситуации президент отправился со своими экономическими советниками в Кемп-Дэвид, где и принял решение отказаться от золотого стандарта. В результате наступившего после этого всеобщего смятения цена золота начала устойчиво расти и к 1980 г. достигла рекордного уровня в 859 долл. за унцию: инвесторы, пытаясь уберечь свои средства от инфляции, вкладывали их в золото. И как раз тогда, когда цена достигла максимума, счастливое открытие нового месторождения в бразильских джунглях снова показало, какие трудности готов преодолеть человек ради обладания этим притягательным химическим веществом.

Вечное очарование

В 1980 г. вблизи небольшого городка Трес Баррас на юге Бразилии местный крестьянин, работая на участке земли, отвоеванном у джунглей, увидел, что из грязи торчит блестящий золотой самородок. Он продал самородок в соседнем городе, и весть об этом быстро распространилась по окрестностям. Вскоре 10 000 золотоискателей-garimpeiros появились вблизи фермы в надежде найти что-нибудь для себя. Быстро строились временные поселения, подобные тем, что возникали во времена золотой лихорадки в Калифорнии. Рабочие жили в нечеловеческих бытовых условиях. Воровство, проституция и грабежи стали обычным явлением. В 1979–1980 гг. объем добываемого золота в Бразилии вырос более чем вчетверо, до 37 тонн, во многом благодаря месторождению в Трес Баррас [35].

В 1986 г., когда фотожурналист Себастиро Сальгадо прибыл в Трес Баррас, ныне называемый Серра Пелада, городок выглядел уже гораздо лучше. Территория месторождения была разбита на небольшие участки, на каждом трудилась небольшая бригада рабочих. Владелец участка платил рабочему всего 20 центов за каждый пятидесятикилограммовый мешок грунта, поднятого на поверхность. Когда на участке обнаруживалось золото, каждый рабочий получал право выбрать один из мешков. «Внутри они могли найти богатство и свободу, – писал Сальгадо. – Их жизнь – непрерывная череда спусков в шахту и подъемов наверх с мешком земли и надеждой на золото» [36]. Шахта вырыта в тяжелом грунте, а значит, механическое оборудование использовать невозможно. На фотографиях Сальгадо запечатлел рабочих, похожих на муравьев: они карабкаются вверх по лестницам, установленным вдоль ненадежных стенок шахты. Кажется, черно-белые снимки сделаны в давнюю эпоху; показанное на них больше напоминает добычу золота испанскими конкистадорами, чем сцены из современной жизни. Золото помогает поддерживать развитие экономики, но слишком часто обеспеченные им преимущества сосредоточены в руках немногих влиятельных людей. В Серра Пелада несколько богатых землевладельцев долгое время забирали себе львиную долю доходов, а затем, когда в 1992 г. шахта закрылась, оставили тысячи рабочих без средств к существованию [37].

Использование людьми золота не сильно изменилось со времен фараонов, индейцев муиска или ренессансной Венеции. Во все эпохи золото использовалось в ювелирных украшениях и в качестве средства сбережения богатства, символизируя власть и безопасность. Во времена процветания богатство выставляется наружу, и монеты легко переходят из рук в руки; в беспокойные времена золото припрятывают. В эпоху широкого распространения международного золотого стандарта в конце XIX в. значительная часть золота размещалась в подземных хранилищах в виде слитков. В 1930 г. Кейнс так рассуждал об исчезновении золота: «[Оно] больше не переходит из рук в руки, и жадные пальцы людей больше не касаются благородного металла. Маленькие домашние божки, обитавшие в кошельках, чулках и оловянных коробках, в каждой стране были проглочены одним золотым идолом, который живет под землей и никому не виден. Золото вышло из поля зрения и вернулось обратно вглубь земли. Но, перестав видеть богов, шествующих по планете в желтых доспехах, мы начинаем рассуждать о них рационалистически, и вскоре от них ничего не остается» [38]. Кейнс предсказывал, что золото утратит иррациональное очарование. Но недавняя история свидетельствует об обратном. В августе 2011 г., вскоре после финансового кризиса 2008 г., цена золота достигла рекордного значения в 1900 долл. за унцию, то есть за четыре года выросла более чем вдвое.

Чтобы извлечь золото из земли, шахтерам всегда приходилось вгрызаться глубоко в землю. Я впервые посетил шахту в Бингхем Кэньон, где добывались золото и медь, в 1986 г., когда она принадлежала British Petroleum. Шахта шириной 4,4 километра и глубиной 1,2 километра – самое большое рукотворное отверстие на поверхности Земли. Ее вырыли с помощью оборудования, которое заставило меня почувствовать себя муравьем среди великанов. В то время медь стоила настолько дешево, что только золото обеспечивало безубыточную работу шахты. Южноафриканский золотой рудник Тау Тона, расположенный на уровне четырех километров ниже поверхности земли, – самое глубокое горнодобывающее предприятие в мире. Извлекаемая из него горная порода содержит лишь мельчайшие частицы золота. Каждый год в рудниках Южной Африки добывают 500 тонн золота, для чего требуется поднимать на поверхность и измельчать миллионы тонн горной породы. Ценой огромных издержек мы извлекаем золото из глубин – только для того, чтобы снова упрятать его под землю в виде слитков.

Очарование золота вечно, и мы продолжаем относиться к нему почти с религиозным благоговением. К нему не привязана никакая валюта, и оно никак не облегчает торговлю, но мы по-прежнему хотим иметь его больше и больше. Оно все так же остается общемировым символом богатства и успеха. В попытках современной имитации Эльдорадо элегантные, загорелые женщины украшают себя золотыми украшениями; олимпийских чемпионов и нобелевских лауреатов награждают золотыми медалями; а во время венчания жених и невеста по-прежнему обмениваются золотыми кольцами. Наша вера в золото сохраняется; наши отношения с ним никогда не прекратятся [39]. Золото не исчезает, потому что не подвержено порче. Так где же сейчас золото фараонов и конкистадоров? Оно переплавлено и приняло иные формы. Обручальное кольцо на вашем безымянном пальце могло быть сделано из золота, добытого на шахтах Бингхем Кэньон или Тау Тона. Но вряд ли в нем есть хотя бы малая толика золотых россыпей Эльдорадо.