Текст книги "Усовершенствованная мышеловка"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Браннер Джон
Усовершенствованная мышеловка

Джон Браннер

Усовершенствованная мышеловка

РАССКАЗ

1.

– Я хочу познакомить вас с профессором Айвордом из обсерватории в Копернике, – сказал Ангус. До этой минуты капитан Мартину всерьез подумывал, не удрать ли ему с этого вечера. Оркестр зазывал слишком громко, танцы были слишком энергичны для человека, привыкшего к долгим периодам расслабляющей невесомости, а обещанные встречи с интересными людьми, которыми Ангус его и заманил, оказались блефом. Теперь, однако, пожимая руку невысокому, лысеющему человеку в очках, он почувствовал искру интереса.

– Вы случайно не тот Айворд? – Ну, знаете, – айворд-поле?

– Хм... – Айворд поежился, – э-э,... да так уж получилось.... Это я.

– И в результате я вам обязан, кроме всего прочего, жизнью, – вставил Ангус. Он запустил пальцы в свои жесткие черные волосы, торчащие дыбом, словно щетка, во входящем в моду стиле аборигенов Фиджи.

– А я обязан вам своими двумя миллиардами долларов, – сказал Мартину. С вашим полем мы поймали "везун", я тогда был младшим механиком на старом "Касторе". Айворд неловко покосился на его безупречный мундир:

– И остались на космической службе? Довольно необычный случай.

– Уникальный! – не без гордости согласился Мартину. – Я, единственный у них, кто, отхватив "везуна", не выкупил тут же свой контракт. Но, может быть, я чем-либо могу вам быть полезен? Вид у Айворда был изнуренный, он тяжело дышал и сильно сутулился.

– Я бы хотел присесть, если можно. Последние семнадцать лет я провел на Луне и ужасно устаю от земного тяготения. Мартину медленно подхватил профессора под руку. Сам он, как положено, чувствовал себя отлично, хотя тоже устал, проведя на ногах пару часов, тем приятнее ему было состояние Айворда. Ангус по своему обыкновению, как только увидел, что беседа завязалась, испарился налаживать какие-то другие контакты. В ближайшей нише зала нашелся диванчик для двоих, и Мартину устремился к нему. Рядом усиленно миловалась какая-то парочка, но он, игнорируя их сердитые взгляды, усадил Айворда.

– Я принесу что-нибудь выпить.

– Вы очень добры, – Айворд вытер пот огромным платком в тон его мексиканской одежды. – И если можно, побольше и похолоднее.

– Постараюсь, – и Мартину пустился на поиски кельнера. Он уже направлялся назад со стаканами, когда Ангус, прорвавшись сквозь толпу гостей, схватил его за руку.

– Слушайте, Мартину, – на его длинном лице явно читалось волнение. Думаю, следует вас предупредить насчет Айворда. Он чудесный человек, гений и все такое, но как у всех гениев, у старика свой заскок, и, к сожалению, вы его зацепили.

– Как именно? "Везуны"?

– Ну да. Он выдумал совершенно идиотскую теорию, откуда они и отчего. Если вы позволите ему начать, он не отвяжется весь вечер. Мартину пожал плечами:

– Если не ему строить теорию о "везунах", то кому же? И потом, Айворд-поле дало мне крупную долю в одном предприятии, так что полагаю послушать его час или два – не слишком дорогая плата за это.

– Черт возьми, однажды мне пришлось сказать ему, что такое "везун". От энергичного жеста коктейль выплеснулся из бокала Ангусу на руку. Выуживая из кармана платок, он продолжал: – Говоря по правде, если бы не я, то... Что-то в выражении лица Мартину остановило его.

– Ах, да, наверное, я уже рассказывал, прошу прощения, но не говорите потом, что я не предупреждал вас, ладно? Мартину, усмехнувшись, двинулся дальше.

Парочка уже исчезла, видимо в поисках большего уединения. Он поставил перед профессором высокий запотевший стакан и сел сам.

– Я принес вам "джулип", сойдет?

– Превосходно. – Айворд вытащил тонкую трубку и сунул конец ее в стакан, чтобы не тратить сил, поднося его ко рту. – А что пьете вы?

– Сливянка. Дань моему балканскому происхождению. Скажите, профессор, что привело вас на Землю, после стольких лет на Луне.

– Кажется, кто-то нарушает мой патент на поле. Ангус сообщил, что я тут нужен и пришлось приехать. Он, знаете, мой поверенный – и превосходный. Не знаю, что бы я без него делал. Мир коммерции был для меня всегда сложнее астрофизики, потому что приборы можно менять, а себя – едва ли.

– Вы, кажется, хорошо устроились на Копернике? Мне говорили у вас там лучшая в Системе обсерватория, и практически целиком на ваши средства. Могу я спросить: поле принесло вам приличный доход? Айворд устало улыбнулся:

– Великолепный! Я никак не ждал такого результата от столь малых усилий. – Он задумчиво повертел свою трубку между пальцев. – Иногда меня спрашивают, зачем я держусь за свою работу, когда у меня достаточно денег, чтобы роскошно жить на Земле, думаю, вы поймете, если я скажу, что решил так, по зрелому размышлению, – он искоса глянул на Мартину. Капитан внезапно понял, что Айворд ему нравится, улыбнувшись, он согласно кивнул головой, и локоны в такт закачались у щек. Для фиджийской моды его волосы были чересчур мягкими, пришлось их завить, как на древних париках. После уставной стрижки под "невесомость", это с непривычки все время раздражало. Черт бы побрал все эти модные земные поветрия!

– Я бы на этот вечер не пошел, – продолжал Айворд, – но Ангус настоял. Я ведь без него как без рук. А у него привычка – лететь в космос из-за каждого пустяка... Мы вместе были на "Алголе", когда нашли тот "везун", с которого все и началось. Он вам об этом рассказывал? У Мартину с языка чуть не сорвалось: "Он все рассказывал" – но он вовремя сдержался. Во-первых, версия Ангуса, вероятно, с годами приукрасилась и Айворд мог осветить дело с другой точки, а во-вторых, хотя профессор держался тона непринужденной болтовни, чувствовалось, что ему на самом деле очень нужен слушатель, перед которым можно выговориться. Ангус же, наверняка, всех предупредил об одержимости Айворда "везуноманией".

– Кажется, командиром был Раш? – поставив стакан на колено, спросил он. – Мне очень бы хотелось услышать всю эту историю. 2.

Оператор третьего экрана затаил дыхание, а потом дрожащим голосом выдохнул:

– "Везун", сэр...

Лейтенант в дальнем углу мгновенно повернулся и взлетел, оттолкнувшись от стены. На лету ухватился за спинку операторского кресла и повис, шаря глазами по экрану.

– Где?

– Вот, сэр! – Оператор ткнул пальцем в большое светлое пятно вблизи середины экрана. – Вспыхнуло секунд десять назад. Я видел, как оно появилось. Расстояние и масса – все точь в точь.

– Ты уверен? – не дожидаясь ответа, лейтенант крикнул: – Грин, соединитесь с капитаном, быстро!

– Есть, сэр, – бесстрастно отозвался тот. Лейтенант снова повернулся к экрану.

– Расстояние?

– Четыре с половиной киломили приблизительно, сэр, прямо под нами. Лейтенант присвистнул.

– Ну, значит, он не подбирается к нам. Определите относительную скорость. Оператор совместил перекрестие сетки со светлым пятном на экране, нажал кнопку доплеровского интегратора и выждал необходимые пять секунд. В окошке счетчика выскочили цифры.

– Шестьсот, – прочел лейтенант. – Еще не вышел на собственную орбиту. По-моему... Он хотел сказать, что оператор, видимо прав, но раздался голос связиста:

– Капитан, сэр!

– Брось сюда! – лейтенант схватил доплеровскую трубку и заговорил в микрофон:

– Лейтенант Ахмед, вахта наблюдения. Тут оператор считает, что мы нашли "везун".

– Хм! – скептически отозвался капитан Раш. – А белого слона вы там не нашли?

– Он появился внезапно на экране No 3 на расстоянии четыре киломили, сэр. Орбиту еще не определили, но его относительная скорость всего шестьсот. Последовала долгая пауза. Наконец Раш проворчал:

– Ладно, посмотрю, что там такое. Направление?

– Ноль-семь, три-пять, сэр.

– Ладно, лейтенант. Окончательный приговор я сообщу. Вы там не очень радуйтесь, пока еще ничего не известно. "Совет, конечно, бесполезный, подумал Раш, возвращая трубку связисту, – это прямо написано на лицах у всех вокруг. Даже флегматичный командор Гаврилов, сидевший достаточно близко, чтобы слышать весь разговор, ерзал от нетерпения.

– О'кей, – сказал Раш. – О'кей. И не заставляйте меня повторять еще раз. Гаврилов смущенно усмехнулся и повернулся к панели видеоскопа.

– Ноль, семь, три, пять, – бормотал он, нажимая клавиши. – Четыре пять десятых киломили.... Да там что-то есть...

– Дайте на экран, – распорядился Раш. – Живее! – Он впился глазами в экран над пультом пилота, в носу рубки, чувствуя как гулкими толчками бьется сердце. Щелчок. Неясное бесформенное изображение появилось в середине ожившего квадрата. В поясе астероидов это могло быть чем угодно. Повисло долгое молчание. Наконец, Гаврилов спросил:

– Вы думаете, это, в самом деле "везун"?

– А какого черта вы тянете с определением? – огрызнулся Раш. Гаврилов покраснел.

– Виноват, сэр, – пробормотал он и тут же крикнул связному: – Сержанту Фишеру включить питание лазера! Лейтенанту Ахмеду произвести спектральный анализ!

– Есть, есть, сэр! – ревностно отозвались те, с горящими глазами. Потянулись минуты ожидания. Раш глянул на Гаврилова, и как ни в чем не бывало, продолжал прерванный диалог:

– Конечно, это может быть "везун". Правда, они давно не попадались, но ведь найдено сорок пять штук, причем по всей Системе. Один даже внутри лунной орбиты, помните? Но даже если это "везун", это еще не все.

– А в чем дело?

– Может быть, это даже не стоит трудов. Не исключено, что некоторые просто глыбы железа. Правда, таких еще не было, но все возможно. – Гаврилов молча закусил губу. Раздался голос связного:

– Сэр, пост связного! Раш схватил трубку. Гаврилов подплыл поближе и парил у него над головой. Готово, сэр, – докладывал Ахмед. – Спектральный анализ показывает железо, кобальт, никель... Гаврилов, уставясь в пол, мучительно скривился.

– А также, – голос Ахмеда звучал торжественно, – также серебро, золото, уран, торий, Платину, семий, иридий... Он перечислял дальше, но Раш уже выключил телефон.

– Сорок шестой, – спокойно сказал он.

3.

Из-за чего бы у них там не поднялась вся эта суета и ликование, Айворд хотел только одного: чтобы все, наконец, замолчали и дали ему сосредоточиться. Он старался выжать из карманного компьютера больше, чем тот мог дать, а посторонний шум всегда вызывал у него головную боль... Два-шесь-два-пять-десять... Дверь каюты распахнулась, и влетел Ангус вне себя от волнения.

– Бога ради, что у вас там за развлечения? – воскликнул Айворд.

– Вы не знаете, – Ангус удачно встретил дальнюю стену ногами и рикошетом полетел к Айворду. – Чем же вы заняты?

– Обрабатываю данные нашего обзора, – если вы будете так добры мне больше не мешать, – тяжеловесно съязвил Айворд. В свои тогдашние 33 года он выглядел старообразным юношей. – Очки и лицо обычно говорили о мягкости характера, но теперь он метал молнии: – Я в жизни не видывал такого болвана!

– Да ведь мы же только что наткнулись на "везуна"! – воскликнул Ангус. Айворд вздохнул, сунул бумаги в стол и съехал с креслом в сторону.

– А это опасно? И надолго?

Ангус прицепился ногой к столу и скептически покачал головой.

– И вы хотите меня уверить, что ничего не знаете о "везунах"? Знаете, ваша игра в Башню из слоновой кости, заходит чересчур далеко.

– Черт с ним, скажите, что это такое?

Ангус возвел глаза вверх, но, пожав плечами, стал рассказывать.

– Строго говоря, никто не знает, что это такое. Это здоровенные глыбы, они выскакивают ниоткуда. Радары ничего не видят, пока они вдруг не появятся совсем рядом. Считают, что это, видимо, из-за радиоактивных материалов, их там больше, чем изюма в пудинге.

– Ах, да, – воскликнул Айворд, – конечно же, я слышал. Но ведь они, кажется, уже давно не попадались? На что они похожи?

– Включите визор, и увидите. Капитан Раш транслирует с телескопа, чтобы все полюбовались. Айворд повиновался. На экране вспыхнуло до боли резкое изображение грубой сферической глыбы, исхлестанной шрамами мощного лазерного луча. Поперечник ее был метров тридцать. Освещенная прожекторами, она словно осветилась в темноте космоса.

– Интересно, сколько мы получим? – с почтением проговорил Ангус.

– Мы вернемся за ним?

– В этих штуках сказочное сокровище! – Ангус презрительно смерил его взглядом. – Так что спрячьте свое невежество и слушайте, я расскажу все по порядку. Первый "везун" нашла "Аврора" лет шесть назад. Они глазам своим не поверили, когда он выскочил ниоткуда – стофутовый шар, битком набитый драгоценностями. Одной платины было тысячи тонн, а золота, серебра, урана, а алмазов столько, что чуть ли не все копи обанкротились. Все остальные сорок пять – были того же образца. Драгоценные металлы практически насытили рынок, но спрос на ядерное горючее по прежнему высок, так что нашедший "везун" будет обеспечен на всю жизнь. После находки "Авроры" в поясе астероидов началась золотая горячка.... Подождите, дайте кончить!... Но "везуны" – обычные планетоиды, они появились по всей Системе. И еще одна странность: наш – единственный за последние годы, а было время, их находили в среднем по две штуки в месяц. Конечно, это, скорее всего статистическое отклонение, их ведь не нащупаешь, пока не столкнешься с ними нос к носу.

– Да, да! – Вставил Айворд. – Теперь вспомнил. Рудольф Коттерик еще предсказывал нам экономический крах. Но все обошлось благополучно.

– Настолько благополучно, что вы начисто о них забыли, – сухо заметил Ангус. Айворд игнорировал шпильку.

– Погодите! – Он сосредоточенно хмурился, хотя над чем тут было думать, совершенно непонятно. – Если всего найдено сорок пять, в среднем по два в месяц, то весь бум продолжается два года. Вы не помните точно, когда нашли первый и когда последний?

– А? – Ангус зажмурился. – М-м... "Аврора" нашла первый 27 апреля в восемьдесят шестом, а последний... м-м "Капелла" где-то в марте восемьдесят восьмого. В середине марта, кажется семнадцатого. А вам зачем?

– А сейчас девяносто второй! – Айворд лихорадочно отстегивался от кресла.

– Эй, вы, что на парад спешите?

Айворд не принял шутки:

– Я редко бываю в космосе и перед полетом меня тревожило число погибших за последнее время ракет. Я выписал цифры довольно подробно – хотел знать какие у меня по статистике шансы вернуться живым.

– Но при чем тут...

– Раз уж у вас такая память на даты, вспомните, когда начались нынешние массовые исчезновения. Насколько я знаю, за последние четыре года – пропало без вести тридцать кораблей – больше, чем за предыдущие двадцать лет! Озадаченный Ангус перестал спорить.

– Конечно помню, "Акне" на венерианской трассе между десятым марта и первым апреля восемьдесят восьмого.

– А следующий?

– "Люцифер". Он исчез... – Ангус заикнулся и закусил губу.

– Две недели спустя! – закончил за него Айворд и пролетел в дверь. Ангус еще секунду висел неподвижно, потом ахнул и нырнул следом.

4.

Дверь рубки жалобно скрипнула. Раш обернулся и, увидев посетителя, нахмурился. Пускай этот юнец Айворд – восходящее светило астрофизики, пусть ему нужно изучать что-то такое вдали от солнца, но просто из принципа Раш считал, что всем непричастным к космической службе, место только на пассажирских лайнерах. Однако радужный ореол находки смягчил и его, так что он даже не осадил Айворда вопросом, кто позволил ему войти в рубку. Он лишь осведомился:

– Мистер Айворд? Что вам угодно?

– Ангус говорит, что вы засекли эту штуку – "везун". – Он был бледен, глаза за стеклами очков совсем округлились.

– Да, верно. – Внезапно вспомнив, он крикнул в другой конец рубки Гаврилову:

– Я, кажется, забыл насчет швартовочных снастей. Распорядитесь, мистер Гаврилов! Наверное, люди давно ждут приказа.

– Есть, сэр!

– Капитан! – отчаянно взмолился Айворд. Раш холодно глянул на него – он понял Айворда самым тривиальным образом.

– Не волнуйтесь, мистер Айворд! В этом камешке добра хватит, чтобы каждому из нас обеспечить достаток до конца жизни. А по закону доля пассажира, равна двум третям доли члена команды. Сейчас мы, прежде всего, поставим наше тавро, и, если сможем, отбуксируем на удобную орбиту. И начнем разработку, как только...

– Капитан, на вашем месте я бы крайне осторожно ставил тавро, не говоря уже о разработке "везуна"! – Айворд пожалел, что по привычке стоял ногами на полу: капитан парил на фут выше и смотрел на него сверху вниз. Повисло напряженное молчание, наконец, Раш сказал:

– Будьте добры, объясните, м-р Айворд. Если можете, конечно.

– Видите ли, мне кажется... – Айгорд было заколебался: как изложить понятнее? Но тут же решился. – Вас не удивляет, что за последних четыре года не было ни одного везуна, хотя до этого они шли чуть не косяками? И, может быть, вы заметили, что нынешняя волна потерь в космическом флоте – тридцать пропавших кораблей зарегистрировано, и один бог знает сколько еще старательских и разведчиков – что эта волна совпадает с началом окончания изобилия "везунов"?

– Черт возьми, а верно! – восклицание принадлежало Гаврилову. Простите, сэр, – обратился он к Рашу, – но "Акме" – первый пропавший с усовершенствованным реактором, и мне ли не помнить, недели через две после сорок пятого везуна – его нашла "Капелла"? Я был назначен на "Акме", но из-за плеврита не ушел с ними.

– Вероятность случайного совпадения ничтожна, – Айворд видел, что слова Гаврилова подействовали на Раша, и поспеши использовать удачный момент. Вот почему, я полагаю, опасно приближаться к нему. Э-э... в чем именно заключено то, что вы назвали "поставить тавро"?...

– Подождите! – остановил его Раш. – Вы полагаете, что "везун" неустойчив и может взорваться?

– М-м... – Айворд уставился на него. – Насколько я знаю, там целая куча нестабильных изотопов.

– Г-м.... Но это не очень убедительно. Мы ведь обрабатывали его лазерными лучами при спектральном анализе. А вы как думаете, Гаврилов? Командор ответил не сразу.

– Полагаю, сэр, что от предосторожности мы ничего не потеряем, чтобы затаврить как обычно, надо убавить скорость и подойти к нему вплотную. Навигаторы еще вычислят, хватит ли у нас горючего его отбуксировать: думаю, что не хватит. Поэтому пришлось бы послать кого-то установить наш радиомаяк, но поверхность его почти сплошь горячая. Мне кажется, по многим причинам стоит потерять время на программирование автоматической ракеты, пусть она сделает эту работу. Капитан еще размышлял.

– Да, пожалуй, под конец рейса выводить на работу такую массу – это нам не по плечу. Лучше будет оставить тут маяк, вернуться порожняком и разделать до конца. – Ладно, мистер Айворд, я пошлю туда спасательную ракету с радиомаяком без экипажа. Так много железа, электромагниты схватятся. И чтобы вам угодить, ближе подходить не станем.

– Благодарю вас капитан, – теперь, добившись своего, Айворд с удивлением обнаружил, что его всего трясет, а лоб – взмок от пота. Управление спасательной ракетой вывели прямо в рубку, к панели пилота, за которую сел Гаврилов. На экране появились два изображения: слева – вид на "везуна" с борта корабля и летящей ракеты; справа – кадры, передаваемые с самой ракеты. Прошло бесконечных четверть часа. Гаврилов осторожно подводил ракету все ближе к "везуну". Внезапно прерывисто загудел зуммер на панели.

– Сто миль, – сказал Гаврилов, не отрываясь от экрана, на котором "везун" постепенно из светлой пылинки вырос в заметный шарик. – Автопилот нащупал его. Пускай дальше ведет сам.

– На каком расстоянии сработают магниты?

– Примерно с десяти миль гарантируется посадка, достаточно мягкая, чтобы маяк не пострадал.

– Тогда уровняйте скорости милях в десяти. Гаврилов озабоченно поднял брови, однако, нажал клавишу "двигатель", и точка на экране заметно придвинулась к шару. Опять потянулись минуты. Наконец в последний раз сработал тормозной двигатель, Гаврилов откинулся в кресле.

– Отлично, – вполголоса сказал Раш, – она садиться. Айворд удивился, почему окружающие не слышат, как колотится сердце. Сам он почти оглох от толчков крови в ушах и дышал тяжело и часто. На экране "везун" вырос до размеров луны, потом Земли, потом еще больше. Теперь уже изображение ракетной глыбы отдельно не было отличимо без большого увеличения. Гудение зуммера переросло в нестерпимый долгий визг и вдруг разом оборвалось.

– Ну вот, села, – сказал Гаврилов, – хотя и так было ясно. – Похоже, что ничего... Закончить он не успел. Обе половинки экрана вдруг залил солнечной яркости нестерпимый свет – будто крошечная яркая звезда.

– Команда волнуется, сэр, – сказал Гаврилов, положив трубку. – Врач докладывает о травмах. Один человек наблюдал в бинокль, нужна замена обоих глаз после приземления. Другой – в штурманской секции смотрел в телескоп, ему потребуется одна новая сетчатка. Оператора, который первый засек эту штуку, свалил нервный припадок. И, по меньшей мере, полдюжины случаев лучевого поражения. – Подойди мы ближе, эта штука отправила бы нас на небеса, – пробормотал Раш. – Скажите им, пусть радуются, что остались живы. Кстати, остались там какие-нибудь осколки?

– Ни крошки, – мрачно ответил Гаврилов. – Ну, может быть пыль, из какой образуются звезды, но ни кусочка, чтобы засечь локатором.

– Но ведь не могла вся масса аннигилировать! – Эта мысль почти физически потрясла Раша.

– Нет. Иначе даже на таком расстоянии от взрыва мы бы с вами не разговаривали. – Гаврилов притянул себя к креслу и повис над ним в позе спящего. – Лейтенант Ахмед говорил о космических минах. Было такое военное оружие. Сначала я думал, что это он с горя по испарившемуся богатству. Но чем дальше я над этим думаю, тем больше теряюсь. Раш почти непроизвольно глянул в угол на Айворда:

– Вы так думаете?

Тот покачал головой.

– Не думаю, что это война. Потому что..., ну просто материальный урон очень уж мал. Мы потеряли примерно тридцать кораблей, но из трех с половиной тысяч действующих. Потери в квалифицированном персонале, видимо серьезней, но все-таки это лишь комариный укус. И потом зачем... кто-то способный замаскировать мину тысячами тонн металла и вызвать такую мощную реакцию, станет наугад разбрасывать мины по космосу? Было бы куда проще добиться своего, подбросив несколько штук на орбиты, пересекающие земную. Нет, не думаю, что тут какой-то враг. По моей гипотезе "везуны" по природе нестабильны, поскольку содержат столько тяжелых элементов, а потому не могут принадлежать нашему пространству-времени. Неизменные возмущения окружающего пространства, вызванные появлением поблизости большого и массивного объекта, например корабля, может нарушить их неустойчивое равновесие и взрывом вытолкнуть их в тот континуум, из которого они явились. – Он сосредоточено нахмурился. – И все– таки остается много неясного. Например, почему многих из них удалось спокойно вывести на орбиту вокруг обитаемых людьми миров? Я подозревал, что может быть, это антиматерия, но раз некоторые были э-э... пойманы, эта гипотеза отпадает. Я, наверное, исследую все это поглубже.

– А здесь нам делать больше нечего, – весело решил Раш. – У нас на борту больные, нуждающиеся в лечении на Земле, но и без этого необходимо срочное возвращение. Эта информация о "везунах" слишком важна, чтобы ее задерживать. Гаврилов!

– Сэр?

– Велите навигаторам рассчитать орбиту, где мы, скорее всего, выйдем на радиосвязь с какой-нибудь государственной станцией, а затем – домой. Отдайте приказ всем привязаться для маневра поворота. И пускай врач раздаст антиускоритель. Нам надо спешить!

5.

Мартину с сожалением заглянул в пустой стакан и тут до него дошло, что тихий голос профессора Айворда смолк. Усилием воли вернув себя к реальности, он с интересом посмотрел на собеседника: Кто бы мог подумать, что профессор окажется таким чертовски интересным рассказчиком!

– Значит, так все и началось, – сказал он, чтобы прервать паузу. Не переставая вязать узлы на своей трубке, Айворд кивнул.

– Учтите, убедить большое начальство, оказалось нелегко. И... мне очень не ловко, но можно просить вас об одолжении?

– Разумеется.

– Я хотел бы еще немного глотнуть, но мне трудно встать...

– О, конечно! – Мартину вскочил на ноги. Мускулы заныли, но через секунду-другую все было в порядке, и он поспешил со стаканами снова разыскивать кельнера. Возвращаясь, он чувствовал некоторое превосходство все-таки у Айворда почти все время была какая никакая тяжесть, а ему как всем космонавтам, приходилось перескакивать с полной невесомости в полете на целое "ж" на Земле. Вручая Айворду новый стакан, Мартину гадал, что именно: преданность работе или какой-то дефект характера держат этого толстяка на обратной стороне Луны. Он подозревал, что последнее, теперь это следовало обдумать. Как, должно быть, неприятно быть гением в одной узкой области – и полным невеждой в самом главном: искусстве быть обычным человеком.

– Знаете, не надо меня ждать, – с ошеломляющей проницательностью сказал Айворд. Мартину подавился своим коктейлем и принялся отчаянно отнекиваться. Айворд его не слушал. Он продолжал, глядя на шлифующих пол танцоров:

– Мне жаль вас не меньше, чем вам меня, и обоим нам следовало бы пожалеть всех этих людей. Они как мыши, пока нет кота. Не собирается ли он пустить слезу? Мартину решил срочно переменить тему.

– Вы сказали, что высокое начальство оказалось трудно убедить, профессор.

– Сказал?.. – Айворд поднял бровь: алкоголь подействовал на него. – Ах, да, конечно... я помню тупоголового идиота – его звали Мачин – в жизни не видел такого бюрократа, он вбил себе в башку, что мы все подстроили, чтобы лишить будущих счастливцев их находок. Как большинство людей, его нужно было ткнуть носом, чтобы он поверил. Если бы не он, мы спасли бы "Сириус".

– Я помню, – вставил Мартину, – у меня там были друзья. "Сириус" нашел "везун" в радиусе слышимости станции Луна-порта...

– ...Из-за Мачина и ему подобных он подошел прямо к "везуну", чтобы взять его на буксир. И взорвался, имея 800 человек на борту. Слишком многие видели это собственными глазами и ослепли, как команда "Альгола" – и это уже невозможно было замять. Тут они кинулись задним числом раскручивать. Меня со всеми приборами на руках доставили к следующему обнаруженному "везуну", а к тому времени, как нашли пятый и шестой, я уже разработал теоретические основы этого поля. Попробовали сделать установку и сказали, что ничего не выйдет, но можете мне поверить – математически это довольно просто, труднее было загнать генерирующую установку в приемлемые габариты. Но мы все-таки добились и сделали коммерческую установку – и "везуны" перестали наводить ужас: мы стабилизировали их в нашем пространстве-времени на срок достаточный для разработки и извлечения всего радиоактивного продукта. Речь Айворда утратила четкость, он упорно разглядывал свои пальцы, словно был не вполне уверен в их количестве.

– Ангус говорит, что дело могло обернуться очень скверно, – продолжал он после паузы. – Это было прямой причиной той страшной инфляции – помните, 13-14 лет назад, рынок насытился драгоценными металлами и чашка кофе стоила пять монет, а поездка на такси – 200. Помню, когда-то я мечтал иметь миллион долларов. А что бы я сейчас делал с миллионом? Держу пари, Ангус на эту вечеринку потратил больше. Взмахом руки он включил в свое определение все веселье, бушевавшее вокруг них. Мартину одобрительно кивнул.

– Но это так же излечило нас от склонности приписывать вещам условную ценность – закончил Айворд. – Ныне основой стоимости мы признаем только вложенный труд, а уран из "везунов" дол изобилие дешевой высокой энергии, так что, может быть, все это пошло нам на пользу, о! Кельнер, собирая пустые стаканы, заглянул в их нишу, и Айворд подозвал его.

– Капитану повторить, – заказал он, – а мне – то же самое. Мартину, поколебавшись, пожал плечами.

– Сливянка, – сказал он. Кельнер кивнул и вышел.

Мужчина и девушка, держась за руки, заглянули в нишу в поисках свободной и скрылись. Кельнер вернулся с полными стаканами.

– Уф-ф, – вздохнул Айворд, отхлебнув. – Очень не плохо! – Он осторожно поставил стакан и откинулся назад, сонно прикрыв глаза. – Взгляните на них: три миллиарда слепых мышей. Кто разбудит кота? Видимо, у Мартину мысли тоже начали путаться, он полусонно встрепенулся.

– Простите?

– Я сказал: три миллиарда слепых мышей. Кто разбудит кота? – с достоинством повторил Айворд. – Хотя кота, насколько я знаю, нет.

– Нет бесполезно, – Мартину не пытался вникать в это. Прикончив свой стакан, Айворд одобрительно рыгнул и подытожил:

– А в общем, по совести говоря, мышам не так уж плохо... о чем мы говорили?

– Видимо о мышах.

– Я говорил о мышах, – поправил Айворд. – А мы говорили о "везунах". Но это не может продолжаться долго.

– Что не может продолжаться?

–Все это, – Айворд описал рукой широкий круг. Не только эта вечеринка, а и все остальное. "Птичка ходит весело по тропинке бедствий...". Скажите вы полагаете, что человечество распоряжается своей судьбой, или же, как некоторые верите, что мы – игрушка высших сил? Для разнообразия Мартину рад был услышать вполне осмысленную фразу. Он не спеша, обдумал вопрос.

– Это кажется, один из парадоксов? Я... нет, не знаю.

– Так, я вам скажу, – пообещал Айворд. – Как вы думаете, кто-нибудь вами дорожит, кроме вас самого.

– Нет, – уверенно ответил Мартину. – Разве что команда моего корабля, да и то я не в каждом уверен.

– Вы счастливчик и я тоже. А возьмите всех этих людишек, которые воображают, будто что-то для кого-то значат. Как ужасно им будет понять, что они не значат ничего!

– А им придется понять?

Профессор явно не ждал этого вопроса.

– О, да, наверняка, в свое время. Вы знаете, что такое "везуны"? Я имею в виду – для чего они? Это становилось скучным, видимо, следовало бы внять совету Ангуса.

– Не знаю, скажите, – покорно ответил Мартину.

– Заранее предупреждаю – вы мне не поверите. Ангус не верит, он типичный твердолобый индивид. И остальные тоже, с кем бы я ни говорил. Но я вам все равно скажу. Вы говорили, что не знаете игрушки мы или нет. Так вот мы – не игрушки. Потому что мы не занимательны. Мы – только досадная помеха... Вам когда-нибудь досаждали мыши? Единственно вежливость заставила Мартину проявить внимание, которое он уже почти утратил:

– Когда я был маленьким, – сказал он, – помню, у нас в доме их было полно. Но мне они не досаждали, скорее нравились. Вот только запах...

– И как ваша мать боролась с ними?

– М-м... помнится, сначала мы их ловили, но это помогало не долго: скоро хитрые зверушки научились избегать мышеловок. Так что, в конце концов, их истребили отравой. Новая пара появилась у входа. С переплетенными руками, слишком занятые собой, чтобы замечать окружающих, они направились к портьерам позади. Радуясь неожиданной помехе, Мартину через плечо глянул на них: они отдернули портьеру, за которой оказалось открытое окно, и, облокотившись о подоконник, стали глазеть на звезды. Мартину им позавидовал.