Текст книги "Повесы небес"
Автор книги: Джон Бойд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
По странности, перед входом в канцелярию Бубо не было часового. Возможно, он дал им отдых после сегодняшней работы, или, возможно, он навсегда распустил их, понимая, что они никогда больше не понадобятся. Так или иначе, но Бубо был прав, и я из предосторожности потянулся за своим лазером. Портупеи на месте не оказалось. Оглушенный горем, я забыл подобрать пистолет и ремень с пультом при входе в туннель. Ну, да ладно. Я смогу задушить тварь после того, как она послужит моей цели.
Бубо не было во внутреннем кабинете, поэтому я толкнул дверь и вошел в библиотеку. Бубо сидел на высоком табурете перед верстаком, а в библиотеке не было книг. Стены были уставлены стеллажами с метлами, швабрами, банками с краской, гаечными ключами, отвертками и обтирочной ветошью. В центре комнаты находился компьютер, укрепленный на консоли. На Бубо был замасленный комбинезон и он раскладывал пасьянс, пользуясь колодой земных карт. Уборщик Бубо только поднял глаза от карт, когда я вошел.
– Вы, земляне, не перестаете нарушать мой ореол власти. Разве вы не знаете когда наступает время подавать в отставку?
– Один из нас учил вас в поте лица, – сказал я, заглянув ему через плечо. Девятка бубен лежала под десяткой черв. – Вы хорошо использовали Реда, пока он прятался у вас, – добавил я. – Вы научились даже жульничать.
– Для меня это не жульничество, – ответил Бубо. – Как глава администрации, я только меняю линию поведения, применительно к новой ситуации.
– Как главный наладчик, вы имели в виду, самопрограммирующегося компьютера, который делает вас таким же бесполезным, как… – я запнулся, подыскивая подходящее слово для выражения моего неуважения к власти.
– …соски у борова, – завершил Бубо, – что является конечным продуктом эволюции администраторов.
– Я еще так далеко не развился, – сказал я, – и все же немного понажимаю на клавиши, – и, не спуская глаз с его выражающей безразличие спины, я сел на табурет перед монитором.
– Вам не полагается касаться этих клавиш, – сказал Бубо. – Таково табу.
– Мертвец не боится табу, – возразил я. – С помощью этой машины я пошлю сообщение с вашим изображением, говорящим о том, что Ред и я были военными разведчиками, несущими информационный и рекогносцировочный дозор по приказу военных сил Земной империи.
– Вы уничтожите ореол славы Реда, – сказал Бубо. – Я слышал, что студенты возводят его в нечто вроде полубога. И центурионы убьют вас согласно Первой заповеди. Они не разрешат вам покинуть Харлеч с тем, что вы узнали… Я не отклоняюсь от вашей логики?
– Такова уж логика. Они после моей смерти поймут, что я говорил правду.
– Вы облегчаете мне дело, – проговорил Бубо, тасуя карты. – Вы, земляне, не хотите вовремя уходить в отставку.
Вот так я понял, что вплоть до этого момента мной управлял человек, который уничтожил Реда О'Хару. Несомненно, он заложил мое изображение в машину и занес мои движения заранее. Только одно тревожило меня, когда я нагнулся над пультом компьютера: откуда он мог знать, что я оставлю лазерный пистолет в туннеле?
Бубо с видом провинциального шулера тасовал карты, когда я наклонялся над пультом.
– Внимание, весь Харлеч! – выстукивал я на клавиатуре и проверяя текст по дисплею. – Да будет известно всем, кто поклоняется святости пророка Реда, что сегодня я получил полное и добровольное признание учителя Джека, приводимое ниже: Я – учитель Джек, пришел на планету, известную ее жителям, как Харлеч, в компании с учителем Редом, неся с собой не мир, но меч…
Это было последнее, что я вспомнил. Пятка харлечианина, прятавшегося в спальне Бубо, обрушилась на мой затылок.
Глава пятнадцатая
Меня разбудила возникшая в голове пульсация такой интенсивности, что, казалось, трясется все тело. "Вот это затрещина!", подумал я, но когда открыл глаза, перед ними все равно продолжали плясать звезды. Я попытался поднять руку, чтобы протереть глаза, и обнаружил, что руки парализованы.
Прошла целая минуту, пока я не распознал конфигурации созвездий и понял, что звезды – настоящие. Когда же я увидел визирный волосок маркера, подползающий к Млечному Пути, я понял, что тело дрожит от вращения гиростабилизатора. Отсюда следовало, что руки не парализованы, а прижаты гравитационными замками к пилотскому креслу звездного корабля.
Меня запускали в космос.
Чтобы убедиться в этом, я опустил глаза и увидел панель управления. Согласно счетчику, истекали последние двадцать секунд автоматического отсчета. Подняв глаза к смотровым иллюминаторам, я увидел болтающегося зеленого клоуна Реда О'Хары. К животу клоуна была приколота розовая полоска. В слабом свете, исходящем от панели, я успел прочесть следующее сообщение:
"Сегодня учитель Джек был изгнан с Харлеча за нарушение неприкосновенности кабинета декана.
Декан Бубо"
Затем включились планетарные двигатели и мои глаза провалились вжелудок.
Когда я услышал, как щелкнули гравитационные замки, освобождающие меня, то освобождение было лишь теоретическим. Бубо спешил выставить меня вон, так как подъем с планеты происходил при постоянном ускорении, достигшем восьми g, отчего я стал весить чуть меньше тонны, и я вспомнил замечание Реда: "Этой штукой я могу протаранить барьер Минковского достаточно быстро, чтобы вернуться на Землю до свадьбы и, таким образом, все переиначить… если только твои кишки смогут перенести высокие ускорения".
В тот момент меня тревожили не столько внутренности, сколько позвоночник, но он выдержал мой вес не сломавшись, и я понял, что Бубо еще не выиграл. Наша игра продолжалась и я, в свою очередь, мог изменить правила, чтобы приспособиться к изменяющимся событиям. Как только заработали регуляторы и перегрузки постепенно снизились, я вытащил счетную линейку, чтобы проделать некоторые новые расчеты, не прибегая к компьютеру.
Я вознамерился вернуться на Землю раньше, чем покинул ее, и вычеркнуть экспедицию Адамса – О'Хары.
В идеальном случае это делается так. Если вы улетите при постоянном ускорении в 1 g, а вернетесь при постоянном ускорении в 2 g, то сядете в тот же самый день, в который стартовали. Но это идеальный случай. Никто не собирается приземляться где-либо при постоянном ускорении в 2 g. В континууме всегда найдется точка, где вы превратитесь в антисвет и нарушите одновременность. Можно пробуравиться сквозь солнце неповрежденным, потому что послезавтрашний день станет позавчерашним днем. Преобразовывается коэффициент Лоренца.
Вот тут-то я и сделал первую ошибку.
Когда я вынул счетную линейку, ускорение все еще было равно 2 g, а я забыл ввести поправку для счетной линейки, сократившейся из-за коэффициента Лоренца. Когда я рассчитал коэффициент замедления по геометрической зависимости, и ввел поправку на время, проведенное на Харлече, я получил в результате 3,2 g, при которых вернусь на Землю вовремя, чтобы предотвратить миссию. Но я получил этот результат на линейке, а на самом деле результат соответствовал 4,1 g.
И хотя я не учел поправку, ее учел корабельный компьютер.
Итак, я довел ускорение до 3,2 g и откинулся в кресле. Я считал вес моего тела равным 300 килограмм, что оказалось на 83 килограмма меньше действительного. Относительно полный, онемевший и счастливый я расслабился, но не настолько, чтобы мог попрыгать со скакалкой при весе 383 килограмма, и ждал момента преодоления барьера.
Большие планы и ничтожные результаты!
Я вошел в зону Минковского так быстро, что не увидел там ничего, кроме серого расплывшегося пятна с ультрафиолетовыми и инфракрасными оттенками. Как только я изменил систему отсчета, мой вес сильно возрос. Раны в боках все еще болели, и боль передалась на желудок. Но хуже всего было с глазами. От того, что они деформировались, боковое зрение стало ужасным, а перед собой я не видел вообще ничего.
Ну, док, вот это была гонка! Однажды я попытался, скосив глаза, нацелиться на Кассиопею и Жирафа,[128]128
Жираф – околополюсное созвездие Северного полушария; с террито¬рии СССР видно круглый год.
[Закрыть] но к тому времени, как я сориентировался, по траверзу пролетел Цефей. Тогда я понял, что должен замедляться. В окрестностях Полярной Звезды я включил тормозные двигатели, но это было все равно, что остановить океанский лайнер, тормозя ручкой от метлы.
Я скользнул из Млечного пути словно плоский камешек по замерзшей мельничной запруде, и проскочил пол-Ориона,[129]129
Орион – экваториальное созвездие с яркими звездами Ригелем и Бе¬тельгейзе; выделяют также три близко расположенные звезды – пояс Ориона; ниже пояса находится Большая туманность Ориона – космиче¬ское облако светящегося газа. В средних широтах СССР видно осенью и зимой.
[Закрыть] прежде чем смог направить мою коляску прямо домой. Я сделал разворот вокруг какой-то туманности и чувствовал себя как бирмингемский бутлегер, за которым по пятам гонится полиция. За кормой надежно встала Бетельгейзе и я смог нацелиться на Солнце. Пролетев, как это случилось, мимо, я понимал, что теряю время, ив солнечной системе охота за временем окажется неудачной.
Когда в смотровом иллюминаторе, словно Новая,[130]130
Новая – вид звезды, которая внезапно увеличивает свою яркость, после чего яркость медленно уменьшается до обычного состояния.
[Закрыть] взорвалось Солнце, я понял, что снова попал в беду и поэтому включил тормозные двигатели на полную тягу. Все, что они смогли – это расквасить мне нос о пульт управления. Пролетая мимо Солнца, я хорошо разглядел его боковым зрением, но не смог поприветствовать – мои руки весили по 130 килограмм.
Да святится зола О'Хары, я выскочил на четыре парсека из Млечного пути. Милостивый Боже, мне никогда не приходилось видеть столько звезд сразу. Я насчитал их свыше 1928 штук, когда в первый раз прошел мимо солнечной системы, но не оставалось ничего другого, как только замедляться до черепашьей скорости. Когда приходится выходить из обратной системы отсчета, время сокращается в обратном порядке, и с каждой уходящей на корабле минутой на Земле проходит год. Я потратил уйму времени на вхождение в Галилееву систему отсчета, а остальное вы знаете.
Я прохлопал собственную систему отсчета, так что в общем задуманное можно было сделать, но мне это не удалось. Как видите, док, я вернулся через год. Ред – все так же мертв, Бубо – все еще декан, и все, чего я добился – заработал варикозное расширение вен. Но, знаете, всю дорогу, когда думал, что все же добьюсь своего, я все время волновался, что же я скажу, представляясь самому себе.
А теперь, доктор, извините, мне хотелось бы немного помолиться и извиниться перед Редом, за то, что я подвел его. Вот он бы меня не подвел. Этот парень инстинктом знал, когда включать тормозные двигатели, и он приземлился бы к Солнцу, а не к какой-нибудь туманности в Орионе. Ред О'Хара! Вот это – космический жокей!
Наблюдая за склонившимся в молитве человеком с исхудалым лицом и опухшими лодыжками, я понимал, что болезнь зашла слишком далеко, чтобы ему помогла аналитическая терапия, в частности, методы платонистов. Возможно, могла бы помочь фронтальная лоботомия, или ингаляция порошка ДНК – три полных барреля.[131]131
Баррель – мера объема сыпучих тел и жидкостей; величина сильно меняется. Английский баррель равен 163, 65 литра; винный баррель в США – 119, 24 литра; нефтяной – 159 литров.
[Закрыть] Я чувствовал сострадание к Джону Адамсу, но без всякого участия, так как не вполне представлял себе, что же он сделал.
Он сказал, что прохлопал систему отсчета, и я вынужден употребить сказанное им слово. Мне не поручали задавать ему вопросы из области математики. Мне можно было задавать вопросы из области логики, но у меня не было желания указывать ему на ошибки в дедукции, так как я был убежден, что он в самом деле что-то прохлопал.
– Мы посылали в космос моряка, а вернулся болтающий вздор богослов, – произнес голос рядом со мной и, повернувшись, я увидел полковника в черной форме Десантного корпуса. В лучах света, идущего из дезинфекционной камеры, мертвые головы на его петлицах сияли с ритуальной многозначительностью, как сказал бы Адамс.
– Доктор, – продолжал полковник, – что-то в корне неверно в программах подбора личностей, если командование звездным кораблем, стоимостью в 40 миллионов долларов, поручается таким неудачникам.
– Полковник, я полагаю, вы выразите свое недовольство лично Командующему космическими врачами. Он является главой Мэндэнской программы.
Адамс закончил свою молитву, взглянув вверх и увидел полковника.
– Полковник! – выпалил Адамс. – Я посоветовал бы вам расшифровать показания полетного курсографа и в адской спешке закинуть компанию ваших мальчиков в Рай. Чтобы переделать трилоны в лазерные батареи понадобится не так уж много времени.
– Вы немножко опоздали, мистер, – голос полковника чуть не разнес стекла на куски. – Полетный курсограф был отсоединен от управления и убран с корабля. Нам понадобится тысяча лет, чтобы снова засечь эту планету, независимо от того, будут или не будут на нас зеленые в горошек трусы.
– Так кто же это мог сделать? – рот Адамса широко открылся в жесте преувеличенного изумления.
– Я не знаю, кто это сделал, но знаю, кто за это отвечает – командир корабля. Оденьте вашу мини-юбку и портупею, Адамс. Вы арестованы за совершение пяти уголовных преступлений и семнадцати судебно наказуемых нарушений Устава Флота.
Он хлопнул по ляжке стеком и отделение десантников проскользнуло в дезинфекционную камеру.
– Спасибо, доктор, – сказал полковник. – По крайней мере, вам удалось его расколоть. Преступник будет наказан.
Следя за отделением, шествующим к шлюзовому трапу с Адамсом в центре каре, я понял, что Джона Адамса нельзя наказать. У него было необъятное, как река Паудер,[132]132
Река Паудер (Пороховая) – река в США, берущая начало в штате Вайо¬минг и в штате Монтана, впадающия в реку Йеллоустоун – приток Миссури.
[Закрыть] чувство вины и соответствующий комплекс мученика. Чем сильнее он пострадает за смерть О'Хары, тем счастливее будет.
Вся ирония заключалась в том, что О'Хара, который мог быть настоящим мучеником, не был мертв. Было распятие на кресте, но было и воскрешение, возможно, тремя днями позже. Пяткой харлечианина, лишившей Адамса чувств, скорее всего была дубинка.
Я был убежден в этом и не не только на основе логики. Кровь во мне запела, если хотите, от интуиции, которая была чем-то большим, чем просто подозрением. Во мне возникло необъяснимое осознание истины, распознаванию которого учится каждый психиатр, и оно говорило мне, что О'Хара все еще остается Кинг Коном – королем обманщиков.
Очевидно полковник был такого же мнения.
– Это дело не закрывается Адамсом. О'Хара – ирландец, – сказал он. – В окно сектора Линкс мы пошлем патрульный корабль за наблюдением, возможно, невидимого корабля. Обидчик вернется.
И снова инстинкты заговорили во мне, подсказав, что если О'Хара вернется, то это произойдет не в этой эпохе. Мне кажется, что я могу назвать место и время его возвращения – Дублин, Феникс Парк, 1882 год.[133]133
В 1882 году террористы из тайного ирландского общества "Непобеди¬мые" в Дублине, в Феникс Парке, убили только что назначенного пра¬вительством нового секретаря по делам Ирландии лорда Кавендиша и его заместителя Берка. Этот акт открывал последовавшую волну терак¬тов, и не только в Ирландии, но и в городах Англии.
[Закрыть]
– Доктор, не будете ли вы любезны представить меня вашему главному врачу Харкнессу? – попросил меня полковник, поворачиваясь ко мне. – Моя фамилия Эванс, полковник Нейл Эварт Эванс.
За спиной Эванса я увидел Харкнесса, спускающегося с галереи.
– С радостью, полковник, – сказал я, в то время как мы обменивались рукопожатием. – Моя фамилия О'Суливан, доктор Майкл Тимоти О'Суливан.
