Текст книги "Амур-проказник"

Автор книги: Джоди Питт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Они отправились в местный ресторан, славящийся своим фирменным блюдом – бараниной на решетке.

Все это похоже на свидание, неотвязно крутилось у Николь в голове. Патрик был ее другом. И в то же время тем, кто пригласил ее на это свидание. Почему-то ей было трудно представить себе, что это один и тот же человек.

Весь вечер Николь отчаянно хотелось, чтобы Патрик поцеловал ее на ночь.

Но он сказал, что примет душ, а потом спустится в холл поработать.

Николь бесцельно бродила по залитым лунным светом дорожкам сада. Большинство цветов еще не распустилось, но их бутоны готовы были вот-вот раскрыться.

Какая удача, что большинство постояльцев отеля действительно молодожены и ночью находят более приятные занятия, чем одинокие прогулки. По крайней мере, хоть есть где укрыться.

Девушка подошла к фонтану. Четыре мраморных рыбы составляли его центральную композицию. Из их открытых ртов вырывались струи воды, каскадами обрушиваясь в верхний ярус. Преодолевая невысокий зубчатый барьер, вода стекала в нижний резервуар, где, лениво пошевеливая плавниками, плавали живые золотые рыбки.

Николь присела на широкую каменную плиту, прислушиваясь к монотонному плеску воды. Такие звуки всегда действовали на нее успокаивающе. Но сейчас она не знала, сможет ли когда-нибудь вновь испытать простые человеческие радости: слушать птичью трель на рассвете, шепот ветерка в ветках деревьев, лепет ребенка… Что-то в ней безнадежно сломалось.

Джеральд нанес ей смертельную рану. Она любила этого человека и за долгие два года разлуки ни разу не взглянула на другого мужчину, ни разу ни о ком даже не подумала. А он разбил ее сердце, уничтожив веру в любовь.

Но вот прошло всего три недели после их разрыва, и она смотрит на Патрика так, как раньше и предположить не могла. Ее сердце бьется быстрее, когда он входит в комнату. Ей кажется, что небеса улыбаются всякий раз, когда он берет ее за руку.

Что произошло? Неужели она так ветрена? И как ее угораздило влюбиться в мужчину, который явно любит другую? Может, она склонна к мазохизму? Наверное, пора обратиться к психоаналитику.

Николь опустила руку в воду. Ей не хотелось ни о чем думать.

Через некоторое время она взглянула на часы и вскочила. Оказывается, прошел уже целый час, как она вышла из номера. Патрик, наверное, уже давно спустился в холл. Теперь можно принять душ и лечь. Хорошо бы заснуть до его возвращения. Это, наверное, единственная возможность избавиться от одолевающих ее мыслей.

Но когда она вошла в номер и взяла пижаму, то услышала, что из ванной явственно доносится шум воды.

Дверь была приоткрыта. Николь задумчиво нахмурилась. Неужели Патрик забыл закрыть кран?

Холодный душ ей сейчас не повредит. Может, хоть он потушит эротические мысли о Патрике, мучившие ее в последнее время.

Она перебросила свою пижаму через край старомодной чугунной ванны, скинула платье и повесила на крючок у двери. Сняв белье, Николь отодвинула дверцу душевой кабины, шагнула и… наткнулась на мощную мужскую фигуру.

– Патрик?! – взвизгнула она.

Что-то с шумом плюхнулось на каменный пол. Наверное, она выбила мыло из рук Патрика, или он сам от неожиданности выронил его. Николь отшатнулась, но по иронии судьбы наступила на злосчастный кусок мыла и поскользнулась. Она отчаянно замахала руками, стараясь удержать равновесие, и в поисках опоры уцепилась за шею Патрика. Его руки обвили ее талию, не давая упасть. Она подняла голову и часто заморгала от брызнувших прямо в лицо теплых струй.

– Боже! – хрипло прошептал Патрик. – Ник!

– Я… я думала, ты спустился в холл…

– Я решил сделать это позже.

Николь продолжала без всякого смущения держаться за Патрика. Она цеплялась за него в первозданном, необузданном желании быть как можно ближе.

В его оттененных густыми ресницами карих глазах промелькнуло желание. В это краткое мгновенье, осознавая свои истинные чувства, она оказалась лицом к лицу с правдой.

Она любит этого человека. Всегда любила. Но раньше она была тихой маленькой девочкой, а Патрик – красивым подростком. Он пришел в ее жизнь из другого мира, и в глубине души она уже тогда знала, что ему суждено достигнуть многого. Он обладал такой страстной силой и необузданной энергией, что временами это даже пугало ее.

Теперь он стал другим. Он больше не был возмутителем спокойствия, но по-прежнему потрясал основы и ниспровергал стереотипы.

Видимо, она влюбилась в него очень давно, с первого взгляда, а когда он исчез, убедила себя в том, что это было всего лишь детское увлечение. Теперь она поняла, что Джеральд всего лишь заменял для нее Патрика. Боже, как она была слепа!

Он молча смотрел на нее, казалось, чего-то ожидая. Николь почувствовала его возбуждение, и это придало ей смелости. Она придвинулась ближе, скользнув бюстом по его мощной груди.

– Ты весь в мыле, – выдохнула она. Ее сердце стучало так громко, что она едва расслышала собственные слова.

– Я ведь принимал душ, – слабо улыбнувшись, напомнил Патрик.

Николь улыбнулась в ответ, впервые в жизни ощущая себя искусительницей, легендарной сиреной. И это ей нравилось.

– Какое совпадение, – промурлыкала она.

Его улыбка померкла, в глазах появился странный блеск.

– Ник, – сказал он хрипло, – что мы делаем?

Николь водила рукой по его намыленной груди, накручивая на палец темные завитки волос.

– Не знаю, – отозвалась она. – А что ты хочешь? – Она снова подняла на него глаза, на этот раз менее решительно.

Патрик открыл было рот, но ничего не ответил. Николь увидела, как на его скулах заходили желваки. Ей в голову вдруг пришла мысль о Венере. Наверное, он хочет сохранить верность женщине, которую любит. Да, он возбужден, но это обычная физиологическая реакция молодого здорового мужчины на женскую наготу. Бедняжка, он ничего не может с собой поделать, но он борется!

Пропади она пропадом, эта Венера! Гнев закипал в Николь. Она не позволит этой особе встать на своем пути. Она любит Патрика, любит долгие годы. Как только Николь сказала себе эти слова, сладкая волна томления поднялась в ней, и ее охватило неодолимое желание познать этого мужчину. Подняв руки, Николь снова обняла Патрика за шею, прижимаясь к нему все сильнее, чтобы всем своим существом ощутить его возбуждение. На этот раз в ее взгляде не было кокетства, только откровенность и отвага.

– Патрик, люби меня.

Он шумно вздохнул и, казалось, вздрогнул. Его руки скользнули вдоль ее спины, прижимая ближе. Николь слышала тяжелые удары его сердца и молила Бога, чтобы в нем было не только вожделение, но и любовь.

– Ох, Ник…

Патрик, застонав, опустил голову и поцеловал ее в плечо. Его губы двинулись от ключицы к ямочке у основания шеи.

– Я хочу тебя… – Он вдруг отстранился и посмотрел ей в глаза. – Но я должен задать тебе один вопрос.

Николь уже изнемогала от желания. Она интуитивно ощущала, что он может дать ей такое наслаждение, какого она еще ни разу в жизни не испытывала, о котором даже не подозревала.

– Какой? – едва слышно сказала она. – Спрашивай, только скорее.

Ей хотелось только одного: чтобы ничто не мешало их любви. Его глаза потемнели, и она с удивлением заметила в них боль.

– Николь, прежде чем мы сделаем непоправимый шаг, спроси себя честно, не пожалеешь ли ты об этом наутро.

Его голос прервался. Она и не подозревала, что с ним может произойти такое. Николь снова заставила себя подумать о Венере, о ситуации, в которой оказался Патрик. Он выручил ее как друг семьи, а она пытается соблазнить его. Это нечестно! Какой же эгоисткой надо быть, чтобы встать между ним и женщиной, которую он любит! Ее всегда возмущали подобные ситуации. Так неужели теперь она сама стала разлучницей?

Николь подняла глаза. Решение было за ней, это ведь она влезла к нему в душ.

Ее пальцы затрепетали от желания коснуться его мускулистого тела, губы снова стремились к поцелую. Но во что превратит их дружбу одна безумная ночь? Николь вдруг испугалась. А вдруг Патрик станет сторониться ее? Она этого не вынесет. Видеть в его глазах презрение было бы выше ее сил.

Ее руки разжались, но против воли задержались на его плечах, наслаждаясь последним прикосновением. Она интуитивно старалась сохранить в памяти его запах, ощущение рельефных мышц, гладкой кожи…

Николь сделала над собой усилие и, неохотно отступив, отвернулась. Как это унизительно!

– Спасибо, что ты сказал мне, как постыдно мое поведение, – судорожно прошептала она и срывающимся голосом крикнула: – Медовый месяц закончился, Патрик. Едем домой! Сейчас же!

10

Возвращение в Луисвилл прошло в молчании. Воздух в машине, казалось, потрескивал от напряжения. Патрик время от времени поглядывал на Николь, и ему не нравилось то, что он видел. Она съежилась на сиденье, отодвинувшись от него как можно дальше, и делала вид, что заинтересованно разглядывает мелькающий за окнами пейзаж.

По небу, закрывая звезды, пробегали тучи, вершины поросших лесом холмов затянуло туманом. Равнодушная поза Николь говорила о том, что она не расположена разговаривать.

Патрик чувствовал, что она с трудом выносит его присутствие. Ей кажется, что она унизила себя. Он с силой вцепился в руль. Когда она ворвалась к нему в душ, он растерялся, но теперь понимал, что поступил неверно. Он хотел, чтобы она сказала ему о своей любви. Но она отпрянула, сожалея о своем порыве…

Патрик подавил стон. Черт возьми!

Он рано стал пользоваться успехом у женщин. Но Николь смогла противостоять его обаянию. Может, именно поэтому он ее и полюбил?

За что судьба наказывает его столь жестоко?!

Стараясь сосредоточиться на дороге, Патрик всматривался в крутые повороты узкого шоссе, петлявшего среди холмов. Ночью этот маршрут был довольно опасен, да к тому же и плохо освещен. Ему хотелось свернуть на обочину, схватить Николь в объятия, утешить, успокоить ее… Сказать, что он сожалеет, что причинил ей боль.

Видимо, Джеральд занимает в ее сердце гораздо больше места, чем она сама предполагает. В отличие от него, Патрика! Черт! Зачем он заговорил о последствиях? Она так щедро предлагала ему себя, но он отказался вкусить блаженство, чтобы всю оставшуюся жизнь хранить память об этих восхитительных мгновениях? Почему его мужская гордость требовала, чтобы Николь любила его так же, как он ее – всей душой?

Патрик перехватил ее задумчивый взгляд.

– Николь! – Она вздрогнула, но не повернулась. – Не надо себя так мучить…

– Не будем об этом, – прервала она безутешно, но твердо. – Если у тебя осталась хоть капля хорошего отношения ко мне, никогда не напоминай о сегодняшнем вечере.

Всхлипывания заглушили ее последние слова. Патрик, стиснув зубы, пробормотал себе под нос проклятье. Остаток пути прошел в полном молчании.

Они возвратились домой около часа ночи. Николь вытащила свои ключи. Ей не хотелось беспокоить Дэйзи и отвечать на расспросы о своем внезапном возвращении. Войдя в дом, Николь направилась к своей комнате, но Патрик не мог позволить ей вот так уйти.

– Ник! – Это произнесенное шепотом слово остановило ее у двери. – Подожди секунду.

Он видел, как приподнялись ее плечи, и понял, что она собирает все свое мужество, чтобы оглянуться. Когда наконец она отважилась, Патрик бросил портфель на кушетку, щелкнув замком, открыл его, вытащил коричневый пакет и выпрямился. Он начал что-то говорить, но увидел в ее глазах такое потрясение, что онемел.

В нем непреодолимо нарастало желание схватить ее в объятия. Он двинулся к ней, но Николь отпрянула, и это подействовало на него как ушат холодной воды. Патрик остановился, не желая причинять ей новой боли. Вытащив из пакета сверток, он сказал:

– Это тебе.

Она перевела взгляд с его лица на сверток и обратно и ничего не сказала. Ему удалось изобразить меланхолическую улыбку.

– Я заметил, что ты ничего не купила себе, кроме шляпки, и подумал…

Николь по-прежнему молчала. Патрика вдруг охватило раздражение.

– Черт возьми, Ник! – резко начал он и увидел, как ее глаза мгновенно наполнились слезами. – Ты не сделала ничего дурного, – продолжил он более мягко.

– Не утешай меня, Патрик, – предупредила она, поджав губы.

– Я не утешаю, – выпалил он.

– Я же просила! – Она предостерегающе подняла руку. – Перестань! Пожалуйста!

Патрик развернул сверток и протянул ей куклу-ангела, сделанную из кукурузного початка. Он увидел ее в витрине магазина и сразу подумал о Николь. Это была изящная фигурка, исполненная скромной прелести. Головка куклы грациозно склонилась к тонким рукам, держащим золотую звезду, за спиной подрагивали прозрачные хрупкие крылышки.

– Когда я увидел это, то сразу вспомнил тебя, – пробормотал он, чувствуя, как неубедительно звучат его слова.

Николь молча смотрела на подарок, и по ее щеке медленно катилась слеза. Протянув руку, она взяла куклу и провела пальцем по ее льняным волосам. Она не улыбалась. Мучительно долгие секунды сменяли одна другую. Патрик заметил, как новая слеза, скатившись по ее щеке, повисла на подбородке. Наконец Николь подняла на него глаза и протянула ему ангела.

– Я больше не ребенок, Патрик, и не хочу…

Он засунул руки в карманы, отказываясь принять подарок обратно. Николь с трудом проглотила ком в горле, и слезы снова покатились по ее лицу. Она швырнула куклу на пол и бросилась вон из маленькой гостиной, громко хлопнув дверью.

Патрику показалось, что мир обрушился. Женщина, которую он любит, больше не хочет принимать от него даже пустяковых подарков. Ей отвратительна мысль, что она хотела его, пусть только одно короткое мгновение.

Но ведь она его жена! У него было такое чувство, что Николь больше не захочет мириться с этой ситуацией.

Господи, что же делать? Как могло так случиться, что он любит ее, любит отчаянно и страстно, а она – нет? Патрик взглянул на ангела, беспомощно лежащего в углу, поднял куклу и выпрямился. Во рту у него пересохло, сердце разрывалось от боли. Ему было трудно дышать. Вся эта затея с женитьбой не только не помогла Николь, она причинила ей страдания. В самом деле, как он посмел вступить в брак с женщиной, которая даже не сознавала, что происходит? Он заслужил презрение Николь!

Слепая ярость охватила его. Ему хотелось крушить стены. Положив куклу обратно в портфель, Патрик тяжело опустился на кушетку и закрыл лицо руками. Он прекрасно знал, чего хочет на самом деле: ворваться в комнату Николь и, схватив ее в объятия, пережить с ней страстную, бурную ночь. Довести ее до пика наслаждения, чтобы она кричала от восторга, не помня себя, – вот о чем он мечтал.

И Патрик Полтер впервые в своей жизни заплакал.

Николь свернулась калачиком в уголке кушетки, покачивая маленькую Джессику Войт. Глядя на прелестное личико крошечной племянницы, она старалась не думать о Патрике. Но это становилось все труднее.

Большую часть дня он отсутствовал. Как бы мало Николь ни разбиралась в вопросах купли-продажи недвижимости, но и ей было понятно, что дела, связанные с новым рестораном, не могут занимать столько времени.

Маленькая Джесси что-то лепетала, ухватив тетку за палец, и слабая улыбка тронула губы Николь. Но ее мысли мгновенно вернулись к Патрику. Случилось то, чего она боялась. Он избегает встречаться с ней, потому что стыдится ее ужасной выходки. Она заморгала, глотая слезы стыда.

– Кстати, Джеральд, – сказала Дэйзи, отрывая сестру от печальных мыслей. – Почему Гвиннет нас покинула?

Николь взглянула на Диксона, стоящего у камина. В твидовом пиджаке с трубкой в зубах он походил на преуспевающего профессора.

– У ее папочки день рождения, и он не может допустить, чтобы его крошка пропустила это событие. Я его понимаю. – Он выпустил облачко дыма. – Кроме того, ей нужно купить приданое.

– Приданое? – хмыкнула Дэйзи, не сумев спрятать усмешку. – Ну, знаешь, дырки в джинсах с таким же успехом можно было прорезать и здесь.

– Прекрати, – сердито бросил Джеральд, и его щека нервно дернулась.

Дэйзи вскинула рыжую головку.

– Прости, что я посмела высказать свое мнение. – Она подбросила в воздух маленькую Клоринду, сестричку Джессики. – Ну-ка, детка, посмотри на этого дядю и запомни его хорошенько. Когда ты станешь президентом, отправишь его в ссылку.

– Дэйзи, – укоризненно покачала головой Роза.

– Извини, – буркнула Дэйзи, прижимая девочку к плечу и тихонько покачивая, но на лице ее не было и тени раскаяния.

Джеральд молча попыхивал трубкой. Дэйзи бросила на него сердитый взгляд.

– Послушай, если тебе так хочется курить, выйди. Я не хочу, чтобы малышки дышали этой гадостью.

– На улице холодно, – раздраженно отозвался тот.

– Можешь надеть пальто. Иди-иди, это отель для некурящих.

Как только он вышел, Николь так тяжело и горько вздохнула, что сестры переглянулись.

– Что случилось, дорогая? – поднялась со своего места Роза. – Устала держать Джессику?

– Нет, что ты. – Николь искоса бросила взгляд на входную дверь. – Мне так хотелось, чтобы он ушел.

– Нам тоже, – мрачно сказала Дэйзи.

– Почему он никак не поверит в мое замужество и не оставит меня в покое?

– Потому что он, по сути своей, предатель и обманщик и думает, что и остальные такие же, – подвела суровый итог старшая сестра.

– Разве он не прав? – воскликнула Николь.

Она сама чувствовала себя обманщицей. Безнадежно влюбленная в Патрика, она не могла сказать ему об этом. Хватит и того, что она уже успела натворить. Кроме того, существует Венера.

В комнате повисла тишина. Николь знала, что сестры думают о том же. Они понимали, что поступили не лучше Джеральда, затеяв эту дурацкую историю с помолвкой, которая в результате привела к фиктивному браку.

Роза подошла к Николь.

– Джессику пора перепеленать. Отнесу ее Ирвину, сейчас его очередь. Пора ему оторваться от своих политических обзоров. – Дэйзи, – повернулась она к старшей сестре, – пожалуйста, чуть позже принеси Клоринду, ей тоже пора спать.

– Знаю. – Дэйзи поцеловала племянницу.

– И не тряси так ребенка, – улыбнулась Розали, прижимая к груди Джессику.

Словно в ответ на эту реплику, под рукой Дэйзи на платьице Клоринды расплылось мокрое пятно.

– Ой! – вскрикнула Дэйзи. – Так-то вы обращаетесь со своей наставницей, юная леди! Роза, подожди. Кажется, ты очень нужна своей дочери.

Лицо Дэйзи было таким растерянным, что Николь не удержалась от улыбки. Но когда гостиная опустела, к ней вернулось подавленное настроение. В компании она еще отвлекалась на сестер и племянниц, но, когда оставалась одна, лицо Патрика сразу же вставало перед ее внутренним взором.

Стараясь отогнать это видение, Николь резко встала и принялась ходить по гостиной. Сегодня утром Патрик сказал ей, что уедет в понедельник. Ему нужно провести неделю в Нью-Йорке, а потом еще две – в Лондоне.

Лондон! Она споткнулась и, чтобы не упасть, уцепилась руками за полочку, висевшую над камином.

От Лондона очень недалеко до Парижа. Патрик увидится с Венерой, будет заниматься с ней любовью. Николь изо всех сил вцепилась в деревянную полку, не замечая, что сломала ноготь. Она думала, что хуже ей уже не будет, но оказывается…

Невероятным усилием она отогнала мысль о Патрике и его подружке. Сегодня пятница. Ей осталось притворяться только два дня. К тому времени, как я вернусь из Лондона, уверял Патрик, Джеральд уже уедет, и все будет кончено.

Кончено! От этой мысли кровь стыла у нее в жилах. Патрик говорил это так сухо, прозаично. Он едва глядел на нее. Или это она не поднимала на него глаз?

Впрочем, какое это теперь имеет значение! Главное, что, оказываясь вместе, они оба испытывали неловкость. Николь вздрогнула. Ну почему она такая слабая? Почему совершила такую чудовищную глупость?

Чьи-то руки сжали ее плечи.

Николь в замешательстве отпрянула, но Джеральд успел поцеловать ее в щеку. Губы его были холодными, наверное, он только что вошел с улицы.

– Ты соображаешь, что делаешь? – воскликнула она, отчаянно пытаясь высвободиться из его объятий.

Он положил холодную ладонь на ее руку.

– «Их влюбленность была наполнена грезами, а брак – прозрением», – пробормотал Диксон.

– Что? – раздраженно вскинулась Николь. – Послушай, Джеральд, ты меня с ума сведешь своими цитатами из Шекспира. Что тебе надо?

– Крошка Ник, я знаю, почему ты так внезапно вернулась. Ты поняла свою ошибку, – заявил он, крепко взяв ее за руки. – Мы созданы друг для друга и ничего не можем с этим поделать.

– Джеральд!

– Я должен это сказать, Ник, – отрезал он. – Помолвка с Гвиннет была ошибкой. Я думал, ее отец мне поможет. Она милая, спокойная, покладистая девушка, во многом похожая на тебя. – Он остановился и прижал руку Николь к своим губам, запечатлев на ней долгий влажный поцелуй. – В долгой разлуке я забыл о том, как нам с тобой было хорошо вместе. И теперь решил послать Гвиннет письмо и сообщить, что расторгаю помолвку.

Николь брезгливо передернула плечами.

– Как жаль, что я выбросила письмо, которое ты послал мне, можно было просто переписать его, заменив только обращение.

Прищурившись, Джеральд пристально посмотрел на нее.

– Сарказм тебе совершенно не идет, Ник.

– Ну, знаешь, – Николь резко высвободилась из его рук, – это уж слишком!

– Я искренне считал, что вы с Патриком пытаетесь обмануть меня, и ваша свадьба – не более чем фикция, но случайно выяснил, что Мэтт Картье – настоящий священник, и просто голову потерял. Я вдруг понял, какую ошибку совершил. – Он схватил ее за плечи, пытаясь повернуть лицом к себе. – Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, Николь. Забудь о своем замужестве, поедем со мной. Скажи, что ты согласна, любовь моя, скажи «да».

Николь едва слышала его слова. Только одна фраза застряла в ее сознании: «…узнал, что он настоящий священник…».

– Что… что ты сказал? – прошептала она.

В глазах Джеральда блеснула искорка надежды, и он теснее прижал ее к себе.

– Бежим со мной, оставь своего мужа. Ты ведь вышла за него только из чувства мести. Но я прощаю тебя и хочу, чтобы ты вернулась.

– Ты, что, проверял документы Мэтта?

На лице Джеральда появилось раскаяние.

– Я хотел бросить вам в лицо обвинения во лжи, но когда сегодня днем узнал, что вы обвенчались по-настоящему, то понял, что жизнь моя кончена.

Николь была потрясена. Она пыталась что-то сказать, но только хватала ртом воздух.

Она расширившимися глазами смотрела на Джеральда. Преподобный Мэтт Картье – настоящий священник? Она действительно замужем за Патриком? А как же Венера? Не может быть! Это неправда! Но Джеральд – человек дотошный, не может быть, чтобы он не докопался до истины в вопросе, который для него так важен.

Николь была совершенно сбита с толку.

– Джеральд, я… Мне нужно время, чтобы подумать.

Не дожидаясь его ответа, она бросилась в свою комнату. Как только за ней захлопнулась дверь, мысли ее вернулись к Патрику.

И она считала его честным, благородным, надежным человеком? Во что теперь верить?

В ее душе поднималась ярость.