Текст книги "Выгодный брак"
Автор книги: Джоанна Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
6
В клубе царила домашняя обстановка. Приятный интерьер, подумала Делла. Кирпичные стены, удобная мебель и камин, занимающий половину стены. Плюс пристройка, в которой расположен один из лучших ресторанов в округе. Одри сделала заказ заранее – баранина на ребрышках, омар и бутылка великолепного шампанского. Делла не могла отказать ей во вкусе, но щедрость Одри показалась ей подозрительной.
В середине обеда Одри заговорила о предстоящих скачках.
– До кубка Мельбурна осталось меньше двух недель. Жаль, что я в них не участвую.
– Как так не участвуете? – удивилась Делла. – Мистер Эль-Фаюми сказал, что это вы убедили его купить Оскара. – Вспомнив о египтянине, она невольно задумалась, где тот может быть сегодня вечером. Ведь накануне он не сводил с Одри глаз…
– Да, но этот жеребец принадлежит не мне, – возразила Одри. – К несчастью, у меня самой никогда не хватало средств на лошадь высокого класса. И не было возможности вывести будущего чемпиона самостоятельно. На моем счету лишь несколько случайных побед во второстепенных скачках.
Делла недостаточно знала Одри, чтобы судить о размерах ее состояния. Ферма Одри была меньше, чем их, однако она все же разводила скаковых лошадей, принимавших участие в соревнованиях. Одри вела светский образ жизни и во время сезона скачек часто устраивала у себя приемы. Возможно, ради этого она влезала в долги.
Если только за ее приемы не платил кто-нибудь другой. На память Деллы тут же пришел Эль-Фаюми. Раньше это были покойные мужья Одри, Роджер Каррингтон и Майкл Смит. Одри всегда имела дело с богатыми пожилыми мужчинами, которые испытывали страсть к лошадям.
– Делла, дорогая, но твоему положению тоже не позавидуешь. Я догадываюсь, что судьба Грин-Грейнджа полностью зависит от Беста. – Она повернулась к Джону. – Какая жалость, что жеребец взбесился и к нему нельзя даже притронуться, не то что тренировать.
– Я уже кое-что сделал с этим и доволен результатами, – непринужденно ответил Джон.
– Но время уходит.
– Бест не разучился скакать. Он только потерял доверие к людям. Скоро он вновь обретет его, а там кто знает?
– Достаточно скоро, чтобы принять участие в скачках на кубок Мельбурна?
– Готов держать пари, что так и будет, – ответил Джон. – На любую сумму.
– Понятно. – Голос Одри стал сдавленным, но улыбка ей не изменила. – В чем ваш секрет? В умении нашептывать лошадям на ухо или в чем-то другом?
Джон приподнял брови, и его голубые глаза засияли.
– В чем-то другом. Хотя я действительно негромко разговариваю с Бестом.
– И что же вы ему говорите? – не отставала Одри. – Как вы умудряетесь покорить его?
– Я говорю то, что ему необходимо слышать.
– Но как вы это узнаете?
– Читаю у него в мозгу, конечно, – с широкой улыбкой ответил Джон.
Но Делла не улыбалась. С виду это была шутка, однако она ему верила. Разве не то же самое он сделал с ней накануне вечером?
Одри засмеялась, но ее глаза оставались холодными. Внезапно она встала и потянулась за сумочкой.
– Прошу прошения, мне нужно попудрить нос.
Когда она направилась в дамскую комнату, Джон спросил:
– Вы не хотите присоединиться к ней? Я думал, женщины всегда ходят прихорашиваться в компании.
– Я решила пропустить ее вперед.
– Боитесь, что она начнет приставать к вам с расспросами?
– Даже если она это сделает, я ничего не смогу ей ответить. Вы своих секретов не выдаете.
– Похоже, именно это и было целью сегодняшнего вечера.
– Поудить рыбку в мутной воде, – кивнула Делла.
– Я думаю, ее подослал Эль-Фаюми.
– Это объясняет его отсутствие. Он надеялся, что вы расскажете… что-нибудь полезное для Оскара?
Интересно, какое дело заставило египтянина так спешно покинуть вчерашний прием Одри? – подумал Джон.
– Может, он просто хотел узнать, как обстоят дела с лечением Беста, – вслух ответил он.
– Может быть.
Делла подумала, что пора присоединиться к Одри, и отодвинула стул.
– Прошу прощения. Я все-таки решила дать нашей хозяйке возможность пристать ко мне с расспросами.
Джон придержал стул, и, когда Делла встала, их руки соприкоснулись.
Это было похоже на удар тока… Делла встретила его взгляд и на мгновение утонула в глубине его глаз. Казалось, их души соединились.
Неужели Джон действительно может читать у нее в мозгу?
Делла не спешила в дамскую комнату. Ей требовалось собраться с силами. Одри не должна догадаться о ее чувствах.
Она медленно открыла дверь и увидела, что Одри сидит на стуле перед зеркалом, но не прихорашивается, а говорит с кем-то по сотовому телефону.
– Что значит «не закончено»? – вполголоса спросила женщина, не заметив стоявшей у нее за спиной Деллы. – Времени больше нет… – Внезапно она подняла взгляд, увидела отражение Деллы в зеркале, облизала губы и улыбнулась. – Да, дорогой, обсудим это позже. – Одри чмокнула телефон, а затем обернулась к Делле. – Ну что, готовы ехать домой?
Готова? Не то слово… Но поведение Одри поставило Деллу в тупик. Этот поцелуй мог быть предназначен только Эль-Фаюми. Интересно, чем он вызвал ее досаду? И почему терпит такое обращение?
Если Одри и была чем-то раздосадована, то по дороге в Грин-Грейндж это было незаметно. Но когда она высадила своих гостей у дома, то умчалась, даже не оглянувшись.
Джон смотрел ей вслед со странным выражением лица.
– Слава Богу, вечер кончился, – с облегчением сказала Делла.
– Он еще не кончился…
– Нет. Уже поздно, а завтра рано утром я должна быть в Мельбурне.
– Рано? А как же быть с Бестом?
– Встретимся у конюшни в половине восьмого. Я выведу его из стойла и уеду, – сказала Делла, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из сарая. Она могла поклясться, что кто-то бьет копытом в стенку стойла. – Позвольте ему до моего возвращения побыть в паддоке.
– Ладно, – ответил Джон. – Если он сам позволит это… Можно узнать, что за встреча вам предстоит?
– Осмотр у хирурга… – Раздалось громкое ржание, заставившее обоих повернуться к сараю.
Делла узнала бы этот звук даже во сне.
– Бест! – крикнула она.
– Оставайтесь здесь. Я позабочусь о нем, – бросил Джон на бегу.
Ведомый инстинктом, он со всех ног побежал к сараю. Удары копыт по дереву стали сильнее, в громком ржании слышались гнев и страх. Рванув дверь и пробежав мимо кобыл, которые били копытами в стены и громко ржали, Джон понял, что конюшня открыта, но сигнализация не сработала. Кто-то приложил руку к охранной системе.
И к Бесту тоже.
Дверь его стойла была открыта, а сам жеребец находился в дальнем конце сарая, метался и лягал невидимого врага.
– Бест, – негромко окликнул гнедого Фаулер, внимательно разглядывая темные углы. – Что случилось, малыш? Кто тебя напугал?
Услышав голос Джона, жеребец слегка успокоился.
– Ну вот и все, малыш. Спокойно, спокойно… Тебе ничто не грозит. Здесь только я, больше никого.
Он ошибся. Раздался звук шагов. Джон оглянулся и увидел у открытой двери сарая Тима и Фила Гроувов. Отец и сын застыли на месте. Фаулер велел им не входить.
– Это всего лишь Тим и Фил, – пробормотал Джон, подходя к жеребцу и моля Бога, чтобы все его усилия не пошли прахом. – Ты их знаешь. Спокойно, малыш, спокойно.
Бест в последний раз ударил копытами и остановился. Потом он заржал и вскинул голову. Но, когда Джон подошел ближе, гнедой вздрогнул так, словно почувствовал прикосновение чьей-то руки.
– Тихо, Бест, – пробормотал Джон, медленно и осторожно приближаясь к лошади. Никаких резких движений… – Вот и молодец. Стой спокойно, иначе мне снова придется петь.
Быстрый осмотр стойла Беста позволил Джону убедиться, что хотя стенки повреждены, но задвижка цела. Кто-то просто открыл ее.
– Бест! – Сильно припадая на левую ногу, в сарай вошла Делла и бросилась к жеребцу.
– Только без глупостей, – предупредил Джон, устремляясь за ней следом.
– Ох, Бест… – В ее голосе слышались слезы. – Что случилось с тобой на этот раз?
Не успел Джон осмыслить ее слова, как Делла обняла гнедого за шею и зарыдала.
– Делла, он жив и здоров. – Джон положил руку на ее плечо.
Реальность изменилась так быстро, что он, не готовый к этому, застыл на месте.
Ветер… журчание воды… туман…
Удар! Страшная боль.
Поднятое орудие опустилось и разбило Бесту нос… Всюду кровь.
«Ты конченый человек! Теперь никто не подпустит тебя к лошадям на пушечный выстрел!»
Эти слова звучали в его ушах, пока он пятился, пытаясь избежать угрозы.
Внезапно его выбросило в реальность.
Делла все еще обнимала Беста и смотрела на Джона с ужасом. Она знает. Явно знает.
Джон переключился на жеребца, который чудесным образом успокоился. Благодаря ему? Благодаря Делле? Или благодаря связи, возникшей между всеми тремя?
– Мы должны осмотреть его, – негромко сказал Джон.
– А потом поговорить.
– Конечно.
Время для откровенной беседы самое подходящее. Но Джон еще не был готов рассказать о своем даре.
– Мисс Делла, чем мы можем вам помочь? – спросил Тим.
Делла, чувствовавшая себя так, словно она приняла на свои плечи всю тяжесть мира, посмотрела на Джона.
– Завтра займитесь здесь ремонтом. – Джон показал на стойло Беста. Стойло напротив пустовало. Им можно было воспользоваться. Требовалось только принести овес, сено и воду. – Пока что переведем Беста сюда. Одному из нас придется нести при нем ночную вахту. Утром вызовем представителя компании, и тот проверит, почему не сработала сигнализация.
– Это сделаю я, – вызвался Фил. – Возьму тюфяк и лягу у стойла Беста. Я десятки раз дежурил рядом с кобылами, дожидаясь, когда они начнут жеребиться. Не беспокойтесь, я сплю чутко. Никого и близко не подпущу.
– Я не хотел, чтобы вся тяжесть легла на твои плечи.
– Ну, если я буду скакать на Бесте на кубке Мельбурна, то он просто обязан узнать меня лучше.
Оставалось надеяться, что Фил Гроув действительно такой хороший наездник, как об этом говорила Делла. Времени в обрез, и им требуется жокей, преданный Бесту всей душой.
Пока отец и сын ходили за сеном, Джон и Делла осматривали Беста и убедились, что он не поранился. К изумлению Джона, жеребец позволил прикоснуться к себе. Только фыркнул и дернул ухом.
Люди считают, что животные способны к примитивному мышлению. Во всяком случае, Джон часто убеждался в том, что интуиция развита у лошадей сильнее, чем у человека. Разве это не доказательство? Джон с чистой совестью оставил гнедого на попечение Тима и Фила.
Когда они с Деллой вышли из сарая, Джон спросил:
– Поговорим сейчас или позже?
– Давайте пойдем ко мне, – предложил он. – Там нам никто не помешает.
Они молча пересекли двор и зашагали к флигелю. Оказавшись внутри, Джон усадил Деллу и приготовил два бурбона со льдом.
Делла сделала глоток и спросила:
– Джон, в чем состоит ваша магия?
– Не магия. – Он взял стул и сел напротив. – Я сам не знаю, как это называется. Скорее дар. Полученный в наследство от бабушки. Кэти Фаулер была уникальной женщиной. Целительницей. Предсказательницей. Она знала то, чего не знал никто другой, и помогала людям, попавшим в беду.
– В чем же заключается ваш дар?
– Некоторые называют это телепатией.
– Вы умеете читать мысли?
– Не мысли, а чувства. Главным образом, чувства чистокровных лошадей.
Она покачала головой.
– Нет, Джон. Я тоже чувствую вас. Не считайте меня сумасшедшей. Между нами дважды произошло то, что я не могу объяснить.
– Трижды, – уточнил он. – В первый раз это случилось, когда я увидел вас. В то утро вы работали с Бестом. И упали… Я не знал, были это вы или Бест, но все началось именно тогда. С тех пор мы все трое связаны этим.
– Я… я не понимаю. Чем?
– Разделенной болью, – объяснил он. – Я почувствовал вашу душевную боль. Возможно, потому, что случившееся с Бестом случилось и с вами.
Он не стал излагать версию Морин. Нельзя говорить женщине, которую ты всего лишь раз поцеловал, что она твоя суженая. Тем более что ты и сам не слишком веришь в это.
Говорить о связанной с этим опасности тоже не следует, хотя казалось, что Морин права: сила судьбы начала действовать. Если вторжение на конюшню было проявлением этой силы, то никто из них не может считать себя в безопасности.
– И что же вы можете? – спросила Делла, явно не желавшая смириться с этой мыслью. – Мысленно связаться с каждым, к кому прикасаетесь?
– Обычно это происходило только с животными. Но до вас я никогда не мог проникнуть в чувства другого человека.
Он видел, что Делла пытается осмыслить услышанное. Сделать это было нелегко. Даже если она поверила его словам.
– Что вы видели? – наконец спросила она.
– Кто-то нарочно ударил вас по колену. И Беста. Вы пытались защитить его.
– Вы могли сделать этот вывод, потому что в последние дни часто видели нас вместе. – Она покачала головой, как будто пыталась убедить саму себя. – Это ничего не значит.
– Была ночь и сильный ветер. Это произошло у воды. Возможно, у реки?
Она ответила на вопрос вопросом.
– Как выглядел этот человек?
Джон пожал плечами.
– Я его не видел. Только чувствовал его пьяную злобу.
– Меня это не убеждает.
Но он заметил, что она сжала опустевший стакан так, что побелели костяшки пальцев. Делла верит ему, хотя продолжает требовать доказательства.
Он поставил стакан и выложил свой главный козырь:
– Вы сказали этому человеку, что уничтожите его. Что он больше никогда не будет работать с лошадьми.
– О Боже… – выдохнула она, выпустив стакан. Тот упал на пол, но не разбился. А Делла этого даже не заметила. – Что еще?
– Больше ничего. Это все.
– Мне нужно идти, – сказала Делла и отвела глаза.
– Куда? Отказ говорить о случившемся не освободит вас.
Но Делла уже замкнулась. Она встала.
– Меня не освободит ничто и никто. Во всяком случае, не рассказ о мерзких подробностях.
Странное выражение, подумал он.
– И все же попробуйте.
– Не могу.
– Если вы не можете сделать это ради себя, то подумайте о Бесте, – сказал Джон, пытаясь сыграть на том, что было ей дорого. – Сегодня кто-то пытался причинить ему вред. Может быть, тот же самый человек.
– Это невозможно.
– Почему?
Делла Грин повернулась к нему спиной и шагнула к двери.
Джон сделал еще одну попытку.
– Делла, теперь опасность грозит нам всем. Почему вы уверены, что человек, который ранил вас и Беста, не вернется, чтобы завершить дело?
Делла остановилась, повернулась лицом к Джону, и он заметил в ее глазах скорбь. Казалось, она готова заплакать.
– Потому что он мертв.
– Откуда вы знаете?
– Я убила его.
Сделав это неожиданное признание, Делла ушла.
7
Наконец-то я рассказала о случившемся другому человеку, думала Делла, раздеваясь и становясь под душ. Так почему это не помогло? Почему? Где облегчение, которое наступает после признания?
Собственно говоря, она уже делала признание. Полиции штата Новый Южный Уэльс, где и произошла катастрофа. Ее рассказу поверили и отослали домой. По крайней мере, на время. Но она не могла поверить, что дело закончено. Нельзя убить другого человека без последствий. А их не было.
Во всяком случае, она о них не знает.
Наверное, для облегчения души нужно было рассказать все. Тогда Делла перестала бы видеть Дастина Кугана каждый раз, когда входила в комнату, заворачивала за угол или ступала на мостик со сгнившими перилами. Ей и в самом деле казалось, что накануне вечером она кого-то видела в деревьях и что этот «кто-то» и есть ее мертвец. Пугающий ее призрак.
Неужели она никогда не освободится от него?
Но если люди узнают правду… Нет, пока она не готова к этому. А больше всего ей не хочется откровенничать с Джоном Фаулером. Для роли духовника он недостаточно объективен.
Делла проанализировала свои ощущения и поняла, что отрицать наличие телепатической связи между ними не приходится. Но почему именно она? Физическое влечение? Нет, слишком просто…
Делла закрыла кран, вышла из душа и завернулась в большое махровое полотенце.
Зеркало в ванной запотело, и она с трудом видела собственное отражение. Пар напомнил ей туман, поднимавшийся от реки в ту роковую ночь. Потом пар начал рассеиваться, и она увидела свое раскрасневшееся лицо и влажные волосы, рассыпавшиеся по плечам. В общем, ничего отталкивающего. Когда скрыто уродливое напоминание о случившемся.
Она сделала шаг назад, сняла полотенце и медленно опустила взгляд. В зеркале отразилось ее колено. Сустав распух и был обезображен ярко-красным шрамом.
Со временем шрам побледнеет, как уверяет ее доктор Марри. Побледнеет, но не исчезнет. Она всегда будет ощущать онемение в том месте, где были разорваны нервы. Так же, как онемение внутри собственной души. Шрам станет вечным напоминанием о ее глупости и будет резать душу как нож. Ее всегда будет мучить чувство вины.
Делла знала, что должна осуждать за это только саму себя, и поклялась, что больше ее никто никогда не обманет.
– Не приставай ко мне! – обиженно сказала Шарон на следующее утро, когда Делла решительно отвергла планы сестры на вечер.
Делла, потерявшая аппетит, отодвинула от себя яйца и бекон. Конечно, другого времени для ссоры сестра выбрать не могла. Делла торопится на прием к врачу, а Шарон злит ее. А бабушка сидит рядом и притворяется глухой. Могла бы и вмешаться…
Шарон сделала еще одну попытку.
– Ты не знаешь Чарли.
– Мне и не нужно знать. Ты еще подросток, а он уже взрослый.
– Он ненамного старше меня.
– Каждый, кому за двадцать, для тебя слишком взрослый!
– Ты мне не мать!
– Тут ты права. – Делла остыла. – Если хочешь, я могу отправить тебя к матери в Аделаиду. Пусть за тебя отвечает она.
Шарон порывисто встала из-за стола.
– Я тебя ненавижу! Несчастный случай сделал тебя калекой, и ты хочешь, чтобы все вокруг были такими же несчастными!
– Шарон! – Тереза, сидевшая в торце стола, наконец-то подала голос. – Ты забываешься.
Шарон выбежала из столовой. Спустя мгновение хлопнула входная дверь.
Делла положила вилку на тарелку, и Линда начала убирать со стола.
– Делла, милая, неужели ты забыла, что значит быть молодой? – спокойно спросила ее Тереза.
– По-твоему, я должна позволить семнадцатилетней девочке встречаться с каким-то помощником тренера?
– Конечно нет. Об этом мы договорились. Ей следует встречаться со своими ровесниками. Но это можно было сделать мягче, чтобы девочка не злилась. Прежняя Делла нашла бы нужные слова.
– Прежней Деллы больше нет! – резко выпалила внучка. – Впрочем, новой здесь тоже не место, – уныло добавила она.
– Да уж, потеря была бы невелика, – с обычной для нее прямотой сказала Линда. – Когда на ферме возникают трудности, ты справляешься с ними. Так почему ты не можешь справиться со своими личными проблемами?
Делла вспыхнула.
– Делла, Линда права, – промолвила Тереза. – Давай поговорим о том, что тревожит тебя.
Но делиться бедами с бабушкой невозможно: та придет в ужас. Делла схватила трость и вышла из комнаты. Никто не сделал попытки ее остановить, но она не сомневалась, что Тереза и Линда тут же начнут перемывать ей косточки.
Однако по пути к конюшне она ощутила чувство вины. Конечно, Шарон забылась, но бабушка и Линда ничем ее не обидели. Они просто хотели помочь.
Она посмотрела на часы. Семь двадцать шесть.
Интересно, где Джон? – подумала она, входя в сарай и осматриваясь.
Фил сидел на тюфяке у временного стойла Беста; видимо, кобылы предупредили его, что кто-то идет.
– Мисс Делла, вам что-нибудь нужно?
– Сделай перерыв, Фил. Поешь и поспи как следует, – сказала она.
– Да, мэм. Когда мне вернуться?
– Это будет решать Джон. Только предупреди отца, если куда-нибудь уйдешь.
Она открыла ворота паддока и стала убирать там.
– Зачем пачкаться? Вы же собрались в город, – сказал вошедший в сарай Джон.
– Если бы вы были здесь…
– Перестаньте. Я не собираюсь выслушивать ваше ворчание. Мы договорились на семь тридцать. Если бы вы хотели встретиться в семь двадцать или семь десять, то так и нужно было сказать.
Джон был прав, но это не улучшило ее настроения.
Делла отошла в сторону и позволила Джону закончить очистку прохода. После этого он вышел в паддок и сказал:
– Я готов.
Как только Делла открыла дверь стойла, Бест вышел и направился в паддок. Это случилось впервые. Она заметила, что гнедой начал искать взглядом Джона. Труся по периметру паддока и разминая ноги, жеребец не сводил глаз с валлийца.
Делла с досадой поняла, что она здесь больше не нужна. Пора ехать в Мельбурн.
Она сама не понимала, почему так волнуется. Доктор Марри не мог сказать ей ничего нового. Он считал, что Делла здорова. Возможно, мышцы, которые он сшил, действительно были в порядке, но Делла продолжала испытывать боль при ходьбе, а сустав оставался воспаленным.
На самом деле визит к врачу угнетал ее, потому что доктор Марри сообщил, что ее левая нога никогда не выпрямится, поскольку коленная чашечка не может перемещаться из-за отсутствия мениска. Однако, если Делла хочет, они могут взять у нее образец хряща, вырастить его в лаборатории, а затем имплантировать кусочки ткани в сустав. Если впоследствии они срастутся, то смогут заменить отсутствующий мениск.
Если у нее будут на это время и силы.
Конечно, она сказала ему, что подумает.
Но если она не сможет заниматься фермой, кто позаботится о Грин-Грейндже? Конечно, бабушка сделает все, что в ее силах, однако за последние годы она сильно сдала. А на управляющего у них нет денег. Они и так рассчитали почти всю прислугу.
Но все-таки замена хряща возможна, подумала Делла, поправляя косметику. Она займется этим позже, когда определится дальнейшая судьба фермы.
Делла прихрамывая вышла в приемную и послушно записалась на следующий прием, как велел доктор. Пока молодая регистраторша писала на карточке дату, Делла услышала чей-то знакомый голос.
– Это верно, что доктор Марри считается здесь лучшим ортопедом?
Мужской голос с характерным тягучим акцентом доносился из угла, в котором стояло несколько мягких стульев для пациентов, ожидавших приема. У Деллы гулко забилось сердце.
– Ну, с моим бедром он справился неплохо, – ответила пожилая женщина. – А что, вам тоже понадобилось новое бедро? В вашем-то возрасте?
– Нет, не бедро. Рука.
Делла посмотрела в угол.
– Несколько месяцев назад со мной произошел несчастный случай, но от государственного здравоохранения никакого толку. Сами знаете…
Делла широко раскрыла глаза.
– Чарлз Стронг! – ахнула она.
Увидев ее, Стронг вздрогнул.
– Делла Грин… Вот уж не ожидал встретить вас здесь.
Похоже, особого удовольствия молодой человек не испытывал. Осуждать его не приходится.
– Что вы здесь делаете? – спросила она, когда Чарлз поднялся и подошел к ней. – Я имею в виду, в штате Виктория.
– Работаю, конечно.
– У кого?
Теперь, когда Дастин Куган мертв…
– У Золтана Сегеди. Я его помощник.
– У Сегеди? Тренера Хамида Эль-Фаюми?
– Верно. – Он нахмурился и спросил: – Как поживает Бест?
– Ему лучше, – неохотно ответила Делла. – Распространяться об их успехах не следует. Конечно, Стронг тут же передаст ее слова Сегеди, а тот – Эль-Фаюми. Пусть знают о Бесте как можно меньше.
– Я готов был поклясться, что после случившегося в Кэмпбелтауне Бест не оправится, – сказал Стронг.
– Да уж, та история дорого стоила каждому из нас.
Он посмотрел на трость Деллы.
– Вижу. Стало быть, Бест не сможет скакать на кубке Мельбурна?
– Мы продолжаем надеяться на это.
– Кажется, Шазз думает по-другому, – пробормотал молодой человек.
– Шазз?
Делла нахмурилась, и вдруг ее осенило. Чарлз Стронг помощник тренера… Так он и есть Чарли, о котором говорила Шарон! Ее подозрения тут же усилились.
Может быть, он получил инструкции использовать Шарон, чтобы получить информацию о Бесте?
– Вы имеете в виду мою сестру, Шарон Грин? – спросила она.
– Ну да, Шарон, – подтвердил Чарли. – Мы познакомились вчера утром на дистанции скачек.
Гм… Выглядит довольно невинно.
– На ипподроме «Флемингтон»? – спросила Делла. – Но в это время она должна была быть в школе.
– Могу дать гарантию, что она с друзьями пробыла на ипподроме все утро, – сказал Чарли. – Да и кому охота ходить на какие-то скучные лекции в колледже?
– В колледже? Она сказала вам, что учится в колледже? Да ей всего семнадцать! – Самому Чарли Стронгу, высокому светловолосому парню, было на вид лет двадцать пять. – О чем вы думали, приглашая на свидание совсем девочку? Я была бы вам очень благодарна, если бы вы не поощряли ее…
– Эй! С какой стати вы говорите со мной в таком тоне? И это после всего, что я для вас сделал? – гневно спросил Чарли. – Похоже, у вас короткая память, Делла Грин.
Делла сделала глубокий вдох.
– Прошу прощения, если я неправильно поняла вас.
– Ладно, проехали…
Неловкое молчание продолжалось до тех пор, пока Делла не спросила:
– Как ваша рука, лучше?
– Не так, как хотелось бы.
Чарли согнул пальцы, и она увидела его неровные костяшки. Все это было немного странно. Делла помнила, что когда Чарли привел к ней в больницу полицию, его рука была забинтована. Стронг сказал, что несколько дней назад угодил в какой-то станок. Но когда Чарли нашел ее и Беста после покушения Дастина Кугана, повязки на нем не было.
– Чарли, я хотела спросить насчет расследования… – неловко сказала она. – Есть какое-нибудь продвижение?
– Не знаю. Я уехал из Сиднея вскоре после вас. Оставаться там не было никакого смысла, поскольку мой работодатель умер.
– А почему со мной до сих пор не связались?
– Наверное потому, что им нечего вам сказать.
Полиция Кэмпбелтауна не давала о себе знать два месяца. Возможно, Чарли прав. И все же…
– Но сообщений о смерти Дастина в прессе не было…
– Возможно, люди хотят избежать огласки, потому что не желают скандала, – предположил Чарли. – В конце концов, тут не Уэльс. Здесь его знали немногие.
– Вы не находите, что это странно? Как будто Дастина Кугана не существовало на свете и он не покушался на чью-то жизнь… – Точнее, на ее собственную.
– Если бы у него были родные, все было бы по-другому.
Дастин Куган был сиротой и воспитывался в приюте. Он терпеть не мог вспоминать прошлое. Делла, выросшая в дружной семье, понимала его стремление к другой жизни. У Дастина был шанс, но он сам все испортил. И все же она ощущала печаль. Человек умер, а его никто не оплакивает…
– Ну что ж, доктор Марри действительно лучший хирург в штате Виктория, – заверила она Чарли. – Он наверняка сделает для вас все возможное. Желаю удачи.
– И вам тоже, – кивнул Чарлз.
Делла вышла из приемной, спиной чувствуя его взгляд.
Странное совпадение. На свете много помощников тренеров. Почему она столкнулась именно с Чарли, который теперь работает на главного соперника Беста?
Впрочем, возможно, ее подозрения не имеют под собой никакой почвы. Она хорошо помнит помощь Чарли Стронга.
Тогдашний помощник Дастина Кугана вернулся на ферму под утро и нашел ее и Беста на берегу реки, раненных физически и травмированных психически. Чарли позаботился о лошади, отвез Деллу в больницу и вызвал полицию. А спустя два дня, позаботившись о транспортировке Беста, посадил ее на самолет.
Их новая встреча заставила вскрыться старые раны.
Джон был доволен неожиданным улучшением и решил слегка поторопить события.
Он поднял руку и прикоснулся к носу Беста.
Волна отчаяния, подавленного страха…
Другой рукой Джон поднял уздечку так, чтобы Бест мог видеть ее.
Внезапный ужас заставил его рухнуть в темную пропасть.
Голова привязана, он сопротивляется и ощущает ужас… на него сыплются удары… он не может убежать… не может защитить себя…
Джон не двигался. Вместо этого он сосредоточился на мирных картинах и действиях и попытался с их помощью успокоить лошадь.
Огромный зеленый луг… несколько пасущихся лошадей… нежные прикосновения и любовное похлопывание по крупу… он спокойно и неторопливо взнуздывает жеребца и оставляет его на свободе…
Смятение Беста прекратилось. Он фыркнул, ударил копытом, но не сдвинулся с места.
– Молодец, малыш, – пробормотал Джон и погладил лошадь сначала по кончику носа, а потом между глаз. – Ты знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда. – С этими словами он снова показал Бесту уздечку.
Гнедой вдохнул запах кожи. Не дав коню опомниться, Джон накинул на него уздечку и затянул пряжку.
– Ну вот, а ты боялся. – Он поддел пальцем полоску кожи на щеке жеребца и медленно пошел вперед.
Бест двинулся следом.
Момент его триумфа не остался незамеченным. Обойдя паддок, Джон увидел, что Делла стоит у забора и смотрит на них во все глаза.
На взгляд Джона, радостное выражение лица делало Деллу самой красивой женщиной на свете.
Если он не перестанет делать ошибки, его дни сочтены.
Нужно забрать пистолет…
Удостоверившись, что поблизости никого нет, он отпер шкаф, рукой в перчатке извлек оттуда пистолет и несколько усыпляющих стрел.
Конечно, выдать это за несчастный случай не удастся. В крови лошади обнаружат транквилизатор. Но, с другой стороны, какое ему до этого дело?
Если он не оставит следов, никто не сможет показать на него пальцем. А если кто-нибудь догадается… что ж, он вернется в Уэльс, в случае обвинения будет все отрицать и ругать этих чокнутых австралийцев. Не такой уж плохой план, если вдуматься.
Если бы не Делла Грин.
Он не должен был так долго ждать, не должен был проявлять слабость. А теперь она редко бывает одна. И этот Фаулер… Он не хочет сталкиваться с этим человеком.
Он видел ее календарь. Знает ее расписание. Остается надеяться, что Делла будет его придерживаться.
Перед тем как запереть шкаф, он вынул еще несколько стрел. На человека они действуют сильнее, чем на лошадь.
Достаточно сильно, чтобы убить.
