Текст книги "Как подскажет сердце"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Скорее я поверю в то, что это твоих рук дело, – недоверчиво произнес Роланд.
– Тогда оглянись вокруг. Тут уже целая очередь за гробами.
Роланд обвел взглядом поляну и поглядел на Вольфа, лежащего рядом с ним:
– Да, песик, кажется, я тебя недооценивал.
– Постарайся вспомнить это, прежде чем снова подбираться ко мне, – предупредила Брижит. – Если бы я раньше знала, на что способен Вольф, ты бы давно уже познакомился с его клыками, как и эти двое саксонцев.
– Саксонцев?
– Это те самые, что плыли с нами по реке. Роланд помрачнел:
– Они, конечно же, воры. Иначе зачем им было преследовать нас?
– Да, это были воры, – ответила Брижит, огорчаясь его недогадливости. – Но украсть они пытались меня.
– Черт побери! – загремел Роланд. – Я, конечно, знал, что со своей смазливой мордашкой ты принесешь мне одни неприятности. Должно быть ты строила им глазки там, на пароме?
– Да как ты смеешь! – У Брижит от гнева перехватило дыхание. – Я не могу ничего поделать со своей внешностью, но ни с кем не флиртую! Мне вообще не нужны никакие ухажеры! А то, что сделал со мной ты, было просто отвратительно, как того и следовало ожидать!
– Довольно!
– Нет, не довольно! – бушевала Брижит, желая побольнее ранить его. – Называешь себя моим господином, но не ты защитил меня от этих разбойников, как обязан защищать своих слуг настоящий хозяин! Скажу тебе больше, ты потерял право быть моим сеньором уже потому, что не выполняешь своих обязанностей по отношению ко мне.
– Они тронули тебя? – внезапно забеспокоился он, – Нет… Но это не твоя заслуга.
– Ну, если тебе не причинили вреда, то я не хочу больше ничего слышать о правах и обязанностях. И потом, справедливости ради, тебе придется признать, что я пытался защищать тебя. Могу предъявить доказательства. – Он указал на свои раны.
Брижит ощутила угрызения совести за то, что разволновала его, и умолкла.
– Ты, кажется, собиралась меня перевязать? – напомнил рыцарь.
– И перевяжу, как только ты уяснишь себе одну вещь: я не считаю, что обязана делать это как твоя служанка.
– Тогда сделай это как христианка, – устало произнес он и закрыл глаза. – Ну давай же.
Она повернулась и пошла к коню, чтобы порыться в вещах и найти что-нибудь подходящее для перевязки. Но Роланд остановил ее, прежде чем она развязала мешок:
– Ты не найдешь там одежды. Она посмотрела на него:
– Подойдет старая рубаха.
– Из рубахи получатся слишком короткие ленты. Поищи что-нибудь среди своих платьев.
– Среди моих! – опешила Брижит и снова подошла к нему. – У меня не так много одежды, чтобы тратить на тебя. Лучше взять одеяло.
– Одеяла нам еще понадобятся – чем ближе к северу, тем будет холоднее, – решительно сказал Роланд.
Брижит возмущенно схватила свой мешок и достала оттуда свое самое старое платье – желтое льняное, утешаясь тем, что зимой в Нормандии в нем все равно будет слишком холодно. Как, впрочем, и в голубом. Итого у нее оставались лишь две шерстяные рубашки.
Когда Брижит обернулась к Роланду, то увидела, что он уже расстегнул пояс и пытается снять рубаху.
Она стояла в нерешительности, глядя на его невероятные усилия, а потом оттолкнула его руки и стянула одежду ему через голову. Рыцарь был бледен и слаб, но внимательно смотрел, как она промывает рану и туго перетягивает ее полосками льна. А потом Брижит помогла ему надеть чистую одежду, укрыла одеялом, а сама отправилась разводить огонь.
– Не постираешь ли ты мою рубаху, мадемуазель? – спросил Роланд.
Девушка покорно кивнула, потому что он попросил, а не приказал. Она подняла сорочку и пошла к реке. Вернувшись и развесив на кусте чистую рубашку, Брижит подошла к Роланду, чтобы посмотреть, не спит ли он.
– Голова болит? – прошептала она.
– Да, – ответил он, морщась. – Чем это он меня?
– Обухом топора, – сказала Брижит. – Тебе еще повезло, что не лезвием.
– Гм, – проворчал он, – у меня словно гвоздь в черепе.
«Так для меня было вы лучше», – подумала Брижит и покраснела, устыдившись собственной жестокости.
Глава 16
Брижит разбудил запах жареного мяса. Быстро оглядев поляну, она увидела, что мертвецы уже убраны и стоянка снова приобрела мирный вид. Роланд сидел на корточках возле огня, а Вольф лежал у его ног. Девушка с раздражением взглянула на обоих.
– Я смотрю, ты слишком занят для тяжело раненного, – съязвила она.
– Доброе утро, мадемуазель.
Брижит пропустила приветствие мимо ушей:
– Ты с ума сошел, у тебя, наверное, открылась рана! Роланд усмехнулся:
– Да нет, тяжести таскал Хан. – Он кивнул в сторону коня. – А О мясе позаботился Вольф.
Брижит обратила на собаку уничтожающий взгляд:
– Предатель! Что это ты так ему угождаешь?
– А ты всегда разговариваешь с животными? – покосился на нее Роланд.
– Только с этим, – ответила она угрюмо. – Хотя, кажется, напрасно.
– Надеюсь, ты не ждешь, что он тебе ответит.
– Разумеется, нет. – Брижит была раздражена. – Я не помешанная, Роланд. Он нахмурился;
– Я не давал тебе позволения обращаться ко мне по имени и на ты.
– А я тебя и не спрашивала об этом. Он совсем свел брови:
– Ты будешь называть меня, как и подобает служанке, господином.
– Не буду! Ты не господин мне, – твердо заявила Брижит. – Мой отец был моим сеньором, а после него – брат. А теперь мой сеньор – граф Беррийский.
Он и есть мой господин, а ты всего лишь Роланд из Монтвилля. И я буду звать тебя либо Роландом, либо нормандским выродком – не имеет значения.
Рыцарь поднялся и, блестя глазами, приблизился к ней:
– Предупреждаю тебя, девчонка…
– Девчонка?! – закричала она вдруг. – Меня зовут Брижит, слышишь? Брижит! И если ты еще раз назовешь меня девчонкой, я завизжу!
Злость Роланда испарилась перед этой неожиданной вспышкой гнева.
– Сегодня с самого утра в тебя словно бес вселился. Что это с тобой, девочка?
– А с тобой?! – крикнула она, готовая расплакаться. – Ты не имел права подниматься и бродить здесь по лесу, ведь всего несколько часов назад ты помирал. Это в тебе сидит дьявол! После такого ранения ты должен быть слаб, но нечистый дает тебе силы!
– Ах вот в чем дело, – неожиданно рассмеялся Роланд. – Ты собиралась бежать, думая, что теперь некому тебя остановить. Извини, что разочаровал, но меня еще в нежном возрасте приучили безропотно переносить боль.
В то же утро, после нескольких часов неспешной езды, они добрались до Анжера. Вместо визита вежливости герцогу Анжуйскому Роланд остановился в здешнем монастыре, чтобы запастись едой и распорядиться насчет похорон саксонцев. А потом они покинули город.
Брижит совсем расстроилась:
– Ну почему мы не остановимся здесь хотя бы на ночь? Ведь впереди у нас больше не будет удобного ночлега. Приедем на день позже – не велика разница.
– Я не вижу необходимости в лишней ночевке, – решительно оборвал Роланд.
До Анжера они ехали молча, но теперь Брижит готова была снова вступить в бой.
– Почему ты избегаешь городов? Мы поспешно уезжаем отовсюду.
– Неразумно останавливаться в незнакомом месте. – Он даже не оглянулся.
– Ах, ну конечно! Лучше спать под открытым небом на холодной земле, – саркастически заметила она.
– Ты ноешь, как простая баба, – резко сказал Роланд. – Придержи свой язык.
Брижит была уязвлена последним замечанием, но не рискнула продолжать спор. Они миновали виноградники, расположенные на низких холмах возле Анжера, и выехали на заболоченную равнину. Чем дальше они удалялись от города, тем сильнее девушка раздражалась: опять у нее не будет ни теплой постели, ни надежды, что случайный собеседник в конце концов поможет ей.
– Я не могу поверить, что ты никогда не бывал в Анжере. У тебя наверняка есть там знакомые, у которых можно остановиться. Еще ведь не поздно вернуться.
– Я не намерен возвращаться. И действительно никого там не знаю.
– Но твой дом совсем недалеко отсюда, так ведь? – рискнула продолжить разговор Брижит.
– Всего в нескольких днях пути. Но это не значит, что я должен иметь знакомых в Анжере. Я никогда не бывал там. Отец держал меня при себе. А когда я от него уехал, то направился прямо на восток.
Брижит недоверчиво усмехнулась:
– Тебя держали дома? Но разве так поступают дворяне со своими детьми? Обычно сыновей посылают в обучение к своему сюзерену или к соседу. А с тобой что же, обращались, как с простолюдином?
Даже спина Роланда, окаменев, выражала ярость.
– Отец сам обучал меня, – холодно сказал он. – К тому же, как только мы приедем в Монтвилль, ты, несомненно, сразу узнаешь, что я бастард. Моя мать была рабыней, и я – незаконнорожденный сын своего отца.
– О! – Брижит не знала, что и сказать.
– Я не придаю этому значения, – добавил Роланд.
– Я бы тоже не придавала, если бы это касалось меня, – сказала девушка. – Но, в отличие от некоторых, я – законная дочь.
Роланд остановил Хана и обернулся, чтобы посмотреть на эту нахалку.
– Твоему языку пора отдохнуть, мадемуазель, – сказал он сухо. – Думаю, небольшая пешая прогулка ему в этом поможет.
И с этими словами рыцарь спустил ее на мокрую землю, не обращая внимания на яростные протесты. Потом он тронул коня, и Брижит ничего не оставалось, как только последовать за ним. Вольф побежал рядом.
Глава 17
Роланд остановил коня на вершине холма. Перед рыцарем открывался вид на родной Монтвилль. Брижит свесилась набок, чтобы из-за его плеча получше разглядеть место, где ей предстояло прожить Бог знает сколько времени. Все пространство, насколько хватало глаз, было укрыто снежным покрывалом: от крепости на насыпном холме до расположенной неподалеку деревни с ее пастбищами, садами, крестьянскими наделами и черневшим вдалеке лесом.
Снег непрерывно падал на землю, пробуждая у Брижит неприятные воспоминания. Предыдущей ночью упали первые снежинки, дав Роланду повод искать тепла возле нее. Девушка скорее предпочла бы замерзнуть, но он прижал ее к себе, не слушая никаких протестов. Хорошо еще, что за этим ничего не последовало, хотя Брижит так и не поняла, что именно ему помешало: рана или предупреждающее рычание собаки. Но все же от строгого взора Вольфа ускользнули те несколько поцелуев, которыми рыцарь обжег ее шею, пока она извивалась, пытаясь высвободиться из ненавистных объятий. А когда девушка успокоилась и затихла, Роланд, словно утверждая право собственности, положил тяжелую руку ей на бедро, но больше ничем не потревожил ее.
Глядя вниз с холма на родной дом своего мучителя, Брижит старалась изгнать из памяти воспоминания прошлой ночи и вместо этого представить себе встречу с хозяином имения. Что она скажет ему? Станет ли он слушать рассказ о ее злоключениях?
Роланд двинулся вниз по склону, и Брижит ощутила первые приступы страха. Что, если ни одна живая душа не поверит ей? Вдруг ей не суждено покинуть это место и придется провести здесь в услужении всю жизнь?
Стража приветствовала Роланда, когда он проезжал в открытые ворота, но никто не вышел навстречу. Двор замка был пуст, в нем гулял лишь холодный ветер. Некому было даже принять лошадь.
– Ты уверен, что здесь все в порядке? – тревожно спросила Брижит, когда рыцарь спешился возле конюшни и помог ей спуститься на землю.
– Да вроде бы все как обычно.
– Тогда почему тебя никто не встречает? Ведь стражники видели нас и должны были сообщить твоему отцу. – Девушка в крайнем недоумении следовала за Роландом, когда он оставил Хана в стойле и направился к усадьбе.
– Да, я уверен, что он уже оповещен о моем прибытии.
– И даже не вышел? – снова спросила изумленная Брижит.
Роланд терпеливо улыбнулся:
– Ну какой же дурак в такую холодину покинет теплое место у огня?
– Но он мог хотя бы послать слугу, чтобы принять лошадь, – не унималась девушка. Рыцарь пожал плечами:
– Ты еще убедишься, что Монтвилль – не самое гостеприимное место в мире, Брижит. Я не думаю, что здесь произошли большие перемены.
– Но ты говорил, что в замке много слуг.
– Это так. Но все они и шагу не ступят без позволения Гедды, и, конечно, едва услышав о моем приближении, она успела отослать их с тысячей разнообразных поручений. Эта дама из кожи вон вылезет, лишь бы не упустить удобный случай и продемонстрировать, что я здесь лишний. Не думаю, чтобы она истосковалась по мне или изменилась за последние шесть лет. Моя мачеха – весьма злобная особа. Я бы советовал держаться от нее подальше, потому что тебя она тоже невзлюбит.
– Почему? Она ведь меня никогда не видела.
– Да ей это и не нужно, – усмехнулся Роланд. – Гедда станет презирать тебя уже за то, что ты мне служишь. Она всегда получала удовольствие, всячески унижая меня, и постоянно заботилась о том, чтобы ни один слуга даже случайно не оказался мне полезен. Но теперь у меня есть ты, а тебе она приказывать не сможет. Вот это-то ей и не понравится.
– Значит, Гедда тебя ненавидит?
– Я – живое напоминание о том, что она так и не родила моему отцу наследника. Моя мать была нездешняя. После ее смерти отец привез меня в замок и стал воспитывать вместе с дочками Гедды. Все, что ты здесь видишь, в один прекрасный день перейдет к побочному сыну Лютора в обход его законных дочерей.
– Ну тогда, надо думать, сестры тоже ненавидят тебя, – вздохнула девушка. – Хорошенькие у тебя родственники, Роланд. И ты привез меня сюда, к этим неприветливым людям.
– Да ты не бойся, драгоценность моя, – ласково произнес он. – Я защищу тебя от их злобы.
Они вошли в огромный господский дом. Главная комната напоминала пещеру. Построенная наполовину из дерева, наполовину из камня, она казалась намного меньше такого же зала в Луру. Поварня располагалась тут же. Брижит определила это по наличию двух разных очагов: на одном из них кипели котлы с едой и жарился огромный окорок; возле второго, меньшего, стояло несколько лавок для желающих погреться у огня. За кухонным очагом возвышалась открытая сводчатая арка. Через нее, с высоты второго яруса, можно было оглядеть поместье, а снизу – видеть все происходящее в зале.
Слуги суетились между тремя рядами столов, установленных посередине зала на подмостках. За двумя более длинными пировали воины, дружинники, пажи, рыцари и их оруженосцы, а также несколько дам.
На центральном месте за меньшим и более высоким столом сидел могучего сложения пожилой мужчина. Его волосы цвета спелой пшеницы были по нормандскому обычаю коротко острижены. В отличие от многих присутствующих он не носил бороды. Лицо, прорезанное глубокими морщинами, выдавало в нем человека с сильным характером. Несмотря на весьма отдаленное сходство с Роландом, Брижит сразу узнала в нем Лютора, повелителя Монтвилля.
По обе руки от него сидели женщины. Одна из них – пожилая – явно приходилась матерью второй. Брижит сразу отметила их общие черты: одинаковые острые подбородки, узкие глазки и ястребиные носы.
Застолье было шумным, и никто не заметил появления новых лиц, так что Брижит представился случай разглядеть все как следует. Но долго глазеть не пришлось. Вольф издалека почуял собак, свободно бегавших в зале, и не успела хозяйка его остановить, как он угрожающе зарычал и набросился на ближайшую дворняжку. Остальная свора присоединилась к свалке, учинив сильный шум.
Щеки Брижит побагровели: ее любимец устроил такой скандал, что все присутствующие разом замолчали. Занервничав, девушка попыталась отозвать Вольфа, но Роланд остановил ее.
– Оставь в покое пса, Брижит. – Рыцарь явно развеселился. – Это его новая территория, и он правильно делает, что с ходу утверждает свои права.
– Но он меня позорит.
– Каким образом? – Роланд удивленно приподнял бровь. – Ты забываешь, что Вольф теперь мой.
Пусть покажет псам моего отца, что у них теперь новый вожак. Это как раз то, что в Монтвилле все хорошо понимают, – Что именно? Борьбу за первенство?
– Да.
– Здесь господин – твой отец, разве не так?
– Действительно так, – кивнул Роланд. – Но мне приходится бросать ему вызов, а не то он сам сделает это.
– Это просто неслыханно!
– Только не здесь, барышня. Лютор не понимает ничего иного. Он правит силой, как правили его предки, и считает, что если не одерживает верх над своими подданными, то не может возглавлять их. Всем должно быть известно, что он в состоянии победить своего собственного наследника.
– Но это же варварство! – воскликнула Брижит и тут же, взяв в себя в руки, добавила:
– И ты тоже варвар.
Роланд ухмыльнулся и заглянул в ее ярко-голубые глаза:
– А ты только что поняла?
В этот самый момент, на бегу разметав свои темно-рыжие кудри, к ним подскочила пышногрудая служанка. Брижит с удивлением глядела, как эта девушка обхватила Роланда за шею и звучно поцеловала его.
– Что с тобой? – надула губы девица, когда он освободился из ее объятий. – Почему же ты не поздороваешься со мной как следует, mon cher?
Роланд помрачнел:
– Амелия, то, чем мы прежде занимались наедине, ты зачем-то делаешь при всех. Где твой стыд, девушка? Летишь прямо на меня, опередив всех моих любимых родственников.
Амелия остолбенела, ее иссиня-черные глаза округлились от гнева:
– Все эти годы я ждала твоего возвращения.
Лютор все знает, и он не возражает.
– Что он такое знает? – спросил Роланд. – Ты что же, рассказала ему о наших проделках? Неужели ты решилась опозорить своего отца, заявив публично О своем распутстве?
– Чего это ты на меня нападаешь? – вскричала Амелия. – Я никому ничего такого не рассказывала. Просто Лютор заметил, как я убивалась, когда ты уехал.
Ему это казалось забавным.
– Ну а теперь что он подумает, увидев твою наглость? А твой отец, который смотрит на нас? Черт тебя возьми, Амелия! – зарычал Роланд. – Я не просил хранить мне верность. Чего ради ты меня ждала? Я ведь никогда не обещал жениться.
– Но я думала…
– Ты ошибалась! – грубо отрезал он. – И сваляла дурака, когда решилась ждать и отказаться от женихов, которых мог подыскать твой отец. Тебе ведь было известно о моем намерении во веки веков сюда не возвращаться.
– О нет, Роланд, – затараторила она, – я всегда верила, что ты вернешься, и ты приехал.
– Довольно, Амелия. Меня ждет отец.
– Подождет! – Она перевела взгляд с Роланда на его спутницу, которая отошла в сторонку, не желая быть свидетельницей их разговора. – Ах, так вот оно что! – вскричала Амелия. – Ты уже успел жениться. Ублюдок! – выкрикнула она, и ее глаза почернели от ярости. – Вероломный кобель!
Роланд вдруг окаменел и совершенно серьезно поглядел на нее:
– Поберегись, женщина, не то почувствуешь мой кулак на своей спине, и потом мне придется убить твоего отца, если он вызовет меня. Не думаешь о себе – помни хотя бы о нем.
Темные глаза девушки мгновенно наполнились слезами:
– Как ты мог жениться на другой? Роланд раздраженно вздохнул:
– Да не женился я! И никогда не женюсь, потому что все вы одинаковые с вашим проклятым нытьем и скулением. Любая из вас способна вывести мужчину из себя. Я никогда не свяжусь с бабой, которую нельзя бросить, как только она забудет про свои заманчивые уловки и хитрости и превратится в обыкновенную ворчунью.
И Роланд пошел прочь, совершенно забыв о существовании Брижит. Она осталась в одиночестве и некоторое время недоумевала, что ей теперь делать. Но тут Амелия бросила на нее такой враждебный взгляд, что Брижит поторопилась догнать Роланда, Однако шла она с высоко поднятой головой, не удостаивая своим вниманием окружающих зевак. Ощущение полного одиночества испарилось, как только к ней присоединился Вольф, закончивший разбираться с последней из монтвилльских собак. Брижит почувствовала необходимость по крайней мере соответствовать царственному виду лохматого триумфатора.
Лютор Монтвилльский поднялся, увидев приближающегося сына, но это осталось единственным знаком внимания к приезду наследника. Брижит покоробила столь странная встреча отца с сыном. Лютор не улыбнулся, не произнес приветствия. Они стояли друг против друга с окаменелыми лицами, скорее похожие на противников, чем на родных людей, и тщательно разглядывали один другого, выискивая мельчайшие изменения, происшедшие за шесть лет.
Наконец хозяин произнес:
– Ты задержался.
– Меня задержали.
– Ги сообщил мне, что ты там ухаживал за каким-то умирающим французом, сочтя это важнее судьбы Монтвилля, – голос Лютора выражал крайнее неудовольствие.
– Тот человек спас мне жизнь. Я потратил всего несколько дней, чтобы убедиться, что он выживет.
– Ну и как?
– Он выжил.
– Ты заплатил ему долг?
Роланд кивнул. Казалось, это умиротворило его отца.
– Хорошо. Теперь я хочу, чтобы никакие новые обязанности не увели тебя из дома, тем более если случится беда. Ты ехал один с этим багажом? – спросил Лютор, указав рукой на Брижит, но даже не удостоив ее взглядом. – Где твой оруженосец?
– Я потерял его в бою, – и тут Роланд ухмыльнулся. – Но этот багаж неплохо мне служит.
Лютор загоготал, и вместе с ним расхохотались все окружающие. Амелия присоединилась к ним и, воспользовавшись моментом, язвительно сказала:
– Я и не знала, что у французов принято вместо оруженосца таскать за собой шлюху.
Роланд уже обернулся к Амелии с готовым резким ответом, но тут взгляд его упал на Брижит, и он увидел, что на глазах у девушки заблестели слезы.
– Простите, мадемуазель, – неожиданно мягко извинился он перед своей спутницей, – здесь полно дам, которым место скорее на кухне.
В ответ на эту дерзкую реплику охнула не одна Амелия. Вместе с ее голосом послышались восклицания еще нескольких присутствовавших женщин. В их числе оказалась и Брижит, пораженная неожиданной поддержкой с той стороны, откуда меньше всего ожидала ее. Прежде чем девушка успела собраться с мыслями и что-либо ответить, Амелия выпалила:
– Да как ты смеешь оскорблять меня, Роланд?
Он обратил на нее холодный взгляд:
– Если ты такая нежная, Амелия, то не нарывайся сама.
Тогда девица обратилась к Лютору:
– Мой господин, ваш сын не имеет права так говорить со мной. К тому же он оскорбил не одну меня. Он ведь сказал «дамы».
– Ха! Верно, именно это он и сказал, – усмехнулся Лютор, так и не придя на помощь ни к Амелии, ни к одной из своих собственных дам, которым оставалось лишь злобно глядеть из-под насупленных бровей. Зато он обернулся к Брижит и спросил:
– Есть у девушки имя?
– У девушки есть имя. – Она смело возвысила голос. – Я Брижит де Луру, милорд. Роланд нахмурился:
– Теперь это Брижит из Монтвилля, моя служанка.
– Этот вопрос еще не решен, – твердо заявила она, а потом повернулась к ним спиной и, подозвав Вольфа, гордо зашагала к скамейке у очага.
– Ха! – усмехнулся Лютор. – Теперь я понимаю, где ты задержался.
– Ей надо привыкнуть к новому хозяину. Пока еще с ней нелегко.
– Ну и откуда ты взял эту симпатичную служаночку и такое благородное животное?
– Девчонку мне навязали, – коротко ответил Роланд, – а пес побежал за ней.
Лютор тяжелым взглядом окинул Брижит:
– Эта девица держит себя как знатная дама. Готов поклясться, что она из благородных, у нее такой гордый вид.
Роланд не менее тяжело взглянул на родителя:
– Только смотрите, чтобы она вас не услышала, мой господин. Ей очень хочется, чтобы вы в это поверили.
– Так что же, она всего лишь претендует на звание благородной?
– Она, вне сомнения, приложит все усилия, чтобы убедить вас в этом.
Лютор снова нахмурился:
– А ты уверен, что это на самом деле не так?
– Черт побери! – воскликнул Роланд. – Я более чем уверен! Меня и так уже извела своими баснями эта девчонка, так что уж хоть вы, пожилой мужчина, оставьте эти бабьи выдумки. – Пожилой? – зарычал Лютор. – Встретимся на восходе во внутреннем дворе и тогда увидим, кто из нас пожилой.
Роланд молча кивнул. Он вовсе не хотел возобновления их старого соперничества.
Переговорив со знакомыми о предстоящих военных действиях, рыцарь бросил взгляд в сторону очага, возле которого, спиной к залу, сидела Брижит. Ее хрупкая рука рассеянно поглаживала косматую голову Вольфа. Роланду вдруг стало интересно, о чем она думает, глядя на пляшущие языки пламени. И что он станет делать с этой дерзкой девчонкой? По чему она так упорно продолжает рассказывать свои сказки? Кажется, еще немного, и она поклянется именем Всевышнего. Но он-то был уверен, что, несмотря на буйную фантазию, в глубине ее души жило истинное благородство, которое никогда не позволило бы ей принести ложную клятву. Брижит доказала это, оставшись ухаживать за раненым вместо того, чтобы воспользоваться случаем и бежать. Ведь она запросто могла бросить умирающего, но не сделала этого. А может быть, не так уж она его и ненавидит?
Роланд остановил одну из прислуживающих девушек, проходившую мимо, и что-то шепнул ей. А потом стал смотреть на Брижит, к которой направилась служанка. Сидевшая у пылающего очага девушка представляла собой внешне безмятежную картинку. Но впечатление было обманчиво. На самом деле она едва сдерживала возмущение, не в силах более терпеть высокомерие Роланда.
Брижит не слышала приближающихся шагов и, когда служанка тронула ее за плечо, вскочила от неожиданности.
– Что тебе надо? – резко спросила она. Глаза девушки округлились от страха. Она понятия не имела, что ей делать с этой прекрасной француженкой, судя по всему, высокородной дамой, которую, однако, сын ее господина почему-то называл рабыней.
– Господин Роланд просит вас присоединиться к нему за столом и отужинать перед тем, как вы отправитесь почивать, – волнуясь, произнесла служанка.
– О, действительно? Он так сказал? – Брижит поглядела в центр зала, туда, откуда на нее смотрел Роланд, и вдруг снова вспыхнула. – Ладно, можешь передать этому наглому петуху, что я не унижусь до того, чтобы сесть с ним за стол!
Горничная выпучила глаза:
– Я не могу это передать! Брижит встала:
– Тогда я скажу сама.
– Пожалуйста! Не делайте этого! Я знаю его. Госпожа, он страшен в гневе.
Брижит недоуменно поглядела на девушку:
– Почему ты назвала меня госпожой? Служанка в смущении поникла головой:
– Это кажется… кажется подходящим. Брижит неожиданно улыбнулась, не заметив, как ослепила своей улыбкой многих наблюдателей:
– Ты сказала мне очень приятную вещь. Как твое имя?
– Меня зовут Годой.
– Послушай, Года, не сердись на меня за грубость. Я никогда прежде не срывала злость на слугах. Прости меня, я уподобляюсь этому варвару.
– Значит, вы присоединитесь к господину Роланду?
– Нет. Но ты можешь показать мне, где я буду спать. Я хочу остаться одна хоть ненадолго.
– Да, госпожа, – тихо сказала Года. Роланд проводил глазами Брижит, покидавшую зал в сопровождении служанки. Он думал об улыбке, которая досталась Годе, и внезапно осознал, что страстно желает вновь увидеть эту улыбку, но только адресованную ему одному.
«Господи, ну и болван же я, – изумился он сам себе, – домогаюсь какой-то замарашки!»
