Текст книги "Мой мужчина"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 18
Последовало по крайней мере полминуты пронзительного крика. Как человек воспитанный, Чад вынужден был помочь Аманде подняться. Благодарности не последовало, да он и не ждал. Встав на ноги, Аманда принялась отряхиваться, попутно осыпая сестру оскорблениями, а Рыжая во все глаза смотрела на нее, слишком растерянная, чтобы что-то предпринять.
Мэриан словно и не слышала шума. Обняв потерявшую дар речи Рыжую, она мягко повлекла ее в дом. Чад счел за лучшее последовать их примеру.
За порогом открылась картина, резко отличавшаяся от того, к чему он успел привыкнуть. Рыжая или опустошила кладовые, или скупила все безделушки в округе. Повсюду красовались кружевные салфетки, фарфоровые фигурки, перламутровые шкатулки и тому подобное. Вместо простых и практичных занавесок окна украшал белоснежный тюль, дощатые полы были покрыты ковром, оленьи рога над камином уступили место горизонтальному зеркалу в позолоченной раме. На стенах появилось несколько новых картин (самая солидная из них не так давно висела в кабинете доктора Уилсона).
Невольно возникал вопрос, во что обошлись Рыжей все эти попытки придать дому лоск более цивилизованных мест, приветить племянниц, создав уголок наподобие того, к которому они привыкли.
Чад, однако, предпочел бы прежний незатейливый уют. Куда приятнее расхаживать по дому без страха разбить что-нибудь хрупкое, а в такой тесноте только и жди беды. Вот и видно, до чего Рыжая нервничала в ожидании встречи – совсем потеряла чувство меры.
Разглядывая гостиную, просто невозможно было не наткнуться взглядом на мужчину, что раскинулся на диване в самой непринужденной позе, словно был здесь хозяином. Был он высок, статен, черноволос и по-мужски красив. Не замечать его было делом нелегким, и все же Чад сделал такую попытку. Трудно сказать, как долго длилось бы молчание, но Рыжая прервала его, чтобы представить гостю племянницу.
– Познакомьтесь с Мэриан, Стюарт. Мэриан, это Стюарт Кинкейд, сосед и владелец самого большого ранчо в округе.., да что там, во всем штате!
– Еще нет, но так и будет. Мисс Лейтон, рад познакомиться!
Гость учтиво поднялся и принял руку Мэриан с таким видом, словно собирался облобызать, но в конце концов решил ограничиться рукопожатием. Чад незаметно перевел дух.
– Я тоже рада, мистер Кинкейд, – сказала Мэриан.
– Ваша тетушка была настолько любезной, что ввела меня в курс ваших трудностей.
– Трудностей?
– В пути, – поспешно пояснила Рыжая. – Чад сообщил мне о них телеграфом.
– Чтобы тяготы дороги скорее забылись, я готов устроить большое барбекю, – провозгласил Стюарт. – Увидите, как мы умеем встречать гостей.
– Как.., провинциально с вашей стороны! – процедила Аманда, входя (она так толкнула плечом дверь, что та с треском ударилась о стену, отлетела назад и захлопнулась). – Тетя Кэтлин, мне нужна ванна! Я хочу сказать, горячая ванна. Надеюсь, здесь есть где подогреть воду?
– Прошу извинить, – сказала Рыжая, снова заливаясь краской. – Я должна показать племянницам комнаты и помочь распаковать вещи. Стюарт, прошу отужинать с нами.
Когда женщины вышли, в гостиной повисло настороженное молчание. Отец и сын пристально изучали друг друга.
Чад скучал по отцу и, хотя ни за что бы в этом не признался, рад был повидать его снова. Стюарт был так высок, что, будь он на ногах, возвышался бы над сыном на несколько дюймов, и это при том, что и сам Чад вполне вышел ростом. В пятьдесят два года отец еще и не начал седеть и обладал шевелюрой столь же густой и черной, как и сын. Но на этом сходство кончалось. Не только рослый, но и на удивление статный, он был шире в плечах, крепче сложением – настоящий гигант. По крайней мере таким видел его Чад, и, если это было заблуждением, оставшимся с детских лет, он не имел ничего против такого заблуждения.
Главное отличие, однако, заключалось в характере. Стюарт был упрямец, и мало кто мог похвастаться тем, что заставил его изменить свое мнение. Хотелось верить, что на этот раз это случится, но скорее всего разговор мог привести к новой ссоре.
На людях Кинкейды никогда не ссорились, несмотря на то что их конфликты при таких мощных глотках неизбежно становились достоянием всей округи. И уж тем более они не ссорились при женщинах. Однако вскоре после того, как поле битвы очистилось, Стюарт подал первую реплику:
– Вот, значит, где ты прятался!
– Я не прятался, а оказывал помощь, – возразил Чад. – Мне пришлось укрываться здесь от бури, и, когда выяснилось, что Рыжая не тянет одна, я предложил ей присмотреть за ребятами. Надеюсь, ты не поставишь это ей в вину.
– Чего ради? Рыжая – добрая женщина и к тому же работящая. Это сколько же надо сил, чтобы биться вот так, одной, без мужа…
Стюарт запнулся и прокашлялся, видимо сообразив, что уклонился от темы.
– Здесь все еще невпроворот работы, – сказал он тем не менее. – Вот, думаю прислать одного из своих ребят.
– По-твоему, я не справляюсь?
– Только не надо сразу становиться в стойку! Ты справишься с чем угодно и отлично знаешь, что мне это известно.
Чад повел плечами, подошел к камину и посмотрел на отцовское отражение, чтобы не обращаться к Стюарту прямо. Встреча проходила в лучшей обстановке, чем он ожидал, и не хотелось все испортить. Правда, до сути дела пока не дошло, они все ходили вокруг да около.
– Зря ты послал этого.., вонючку.
– То есть?
– Лероя найдешь в фургоне, среди сундуков. Придется попотеть, пока развяжешь.
– Ах это! – Стюарт расхохотался. – Вчера вечером мне что-то не терпелось.
– Я так и подумал. Не понимаю, как ты мог снова связаться с таким подонком. Это недостойно тебя.
– Лерой целую неделю болтался вокруг, клянчил работу, – объяснил Стюарт. – Я пристроил его, чтобы отправить с глаз долой. По правде сказать, мне и в голову не пришло, что все так повернется. Я думал, раз уж ты соизволил приехать в Трентон, появишься и дома, а Лерой, раз дельце не выгорело, двинет дальше и перестанет коптить здесь небо. Кто мог ожидать, что ты соберешь целый караван и поползешь черепашьим шагом?
– Я не собирался, так вышло. Одна из сестер наотрез отказалась сесть верхом, как все нормальные люди.
– Эта крикунья?
Чад поморщился. Стюарт, конечно, отлично слышал устроенный Амандой тарарам. Да и не только он. Очень может быть, что и объездчики в поле слышали ее крики. Сам не зная зачем, он выступил в защиту Аманды:
– У нее есть причина злиться – сорвали с места, потащили в другой штат, в незнакомые места. А она, между прочим, с большим удовольствием осталась бы дома. Не все любят менять обстановку. Ничего, вот приживется здесь – и станет шелковой.
– Ну да, как же! Где это видано, чтобы мегера становилась шелковой? Давненько я не слыхал такого злого языка. Бьюсь об заклад, испорчена до мозга костей! Правда, прехорошенькая. Ты небось уже положил на нее глаз?
– Так, немножко.
– Совсем немножко?
– Ну да.
– Тем лучше. С мегерой лучше не связываться.
– Отец, я же объяснил, почему она такая! Да и вообще, с каких пор ты разбираешься в мегерах?
– С тех пор как прожил два месяца под одной крышей с твоей будущей тещей.
Чад не удержался от смеха. Если дочь поражала пустотой взгляда, то мать – непрестанной болтовней. Он был в ее обществе только трижды, но и за это время чуть не спятил. Бедный отец!
Стюарт тоже хмыкнул, но потом нахмурился. Еще ничего не было высказано, ничего не было решено – оттаяв так скоро, он перестал бы себя уважать. Настал час перейти к основному вопросу.
– Ну и как, возвращаешься?
– Только если ты дашь слово, что оставишь выбор за мной.
– Мы же еще не поговорили!
– Я говорил, но ты не слушал.
– А ты не дал Луэлле и шанса завоевать твое сердце, – резонно возразил Стюарт.
– Мне хватило пяти минут, чтобы понять, что я не желаю прожить с ней всю жизнь.
– Но она же красавица!
– Так женись на ней сам!
– Еще не хватало!
– Почему нет? «Она же красавица», – передразнил Чад.
– Для меня она слишком молода.
– А для меня слишком глупа. Может, решим наконец, что никому из нас она не подходит, и отправим ее с мамашей восвояси? Кстати, неужто они все еще на ранчо?
– Нет, – буркнул Стюарт, – в конце прошлого месяца я отправил их домой. Правда, Луэлла готова была болтаться у нас хоть до скончания века, но ее папаша в конце концов рассердился и потребовал своих дам назад. Только поэтому я и не оглох.
– Значит, я могу спокойно возвращаться? Что ж, так тому и быть. Вот налажу все у Рыжей – и домой.
– Я же сказал, что пошлю одного из…
– Отец, я не брошу дело недоделанным.
– Вижу, что у тебя на уме, – нахмурился Стюарт. – Хочешь остаться, чтобы на свободе поухаживать за мегерой.
Как можно ставить крест на женщине вот так сразу, не дав ей и шанса, сердито подумал Чад.
– Давай наконец договоримся! Я буду рад получить твое одобрение, но.., знаешь, как говорят? На нет и суда нет.
– Не забывай, что приведешь жену под мою крышу. Это значит, что у меня есть в этом вопросе кое-какое право голоса.
– А кто сказал, что приведу? Я с радостью выстрою для своей жены собственный дом, и тогда тебе не придется терпеть ее в своем.
С минуту Стюарт раздумывал над услышанным, потом вдруг усмехнулся:
– А что, идея мне нравится! Живи как хочется, и если тебе не по душе размах моей империи, просто наделай мне внуков, да побольше. Уж они помогут деду расширить границы.
– Хочешь внуков – дай мне возможность жениться на ком хочется, иначе дождешься их не скоро.
– А ты не забудь заглянуть в гости. – Стюарт наконец улыбнулся и дружески хлопнул сына по спине.
Если это был ответ, то весьма уклончивый, но Чад и не ждал ничего другого. Отец любил оставлять для себя запасной выход. Пусть его! Главное, что они снова на дружеской ноге.
Глава 19
Рыжая как раз спускалась по лестнице с намерением уделить капельку внимания и другим гостям, когда наверху поднялся шум. Пришлось повернуть назад. Возле одной из комнат, выделенных для племянниц, она наткнулась на Эллу Мей. При виде Рыжей горничная пожала плечами:
– На вашем месте я бы не вмешивалась. Знаете, как говорят: воспитывай дитя, пока оно лежит поперек лавки, потом будет поздно.
Рыжая заколебалась, покусывая губу. Шум был такого рода, что вмешаться хотелось.
– А если они.., скажем, исцарапают друг друга?
– Пусть, – невозмутимо ответствовала горничная. – Кошки в переулке только и делают, что царапаются, и ни одна еще от этого не умерла. Не бойтесь, девчонки не умеют как следует драться, так что до тяжких телесных повреждений не дойдет.
– Понятно…
Слово вырвалось само, но понятно не было. За дверью дрались совсем не девчонки, а взрослые женщины. Это, а также то, что совсем недавно случилось у дверей дома, давало понять, что по крайней мере с одной из новообретенных племянниц будут проблемы. Проблем Рыжая не боялась, вот только до сих пор не сталкивалась с такой, как эта.
Это все братец, думала она растерянно. Его вина.
Рыжая никогда не обольщалась насчет Мортимера, в том числе его отцовских качеств. Он просто не мог стать хорошим, разумным отцом – как не был хорошим братом. С ранних лет он избрал подругой детских игр сестру-двойняшку Рыжей, а ее самое просто не замечал и если удостаивал внимания, то только чтобы напомнить, до чего она ему чужая. Этим он взрастил в ней ненависть, которая не остыла и в разлуке. Если история повторилась с детьми Мортимера, жаль бедняжку Мэриан.
Невыносимые отношения в родном доме вынудили Рыжую искать прибежища на стороне, где угодно, лишь бы подальше от брата. Не питая ни капли любви к Фрэнку Данну, она приняла его предложение только потому, что он готовился перебраться на Запад. Для Рыжей это был благословенный путь к иной жизни, возможность начать все сначала так далеко от ненавистного Мортимера, как только позволяла жизнь. И судьба улыбнулась ей. На Западе, все еще по-настоящему диком, она нашла мир и покой, а с ними отчасти и счастье. Чтобы забыть окончательно, Рыжая разорвала все связи с семьей и очень надеялась, что они никогда не будут возобновлены.
Конечно, нет ничего доброго в том, чтобы бессовестно воспользоваться чувствами хорошего человека. Но она воздала Фрэнку сторицей, став образцовой женой. Всю душу вложила она в новый дом и ни разу не упрекнула мужа за то, что по его вине осталась бездетной (по крайней мере так утверждали доктора). Он сам упрекал себя, а потому был вдвойне ласков с Рыжей. Иными словами, брак удался вопреки всему. До самого последнего дня Фрэнк Данн считал себя счастливчиком.
Сама Рыжая не могла бы, положа руку на сердце, назвать себя счастливицей, но понимала, что и ей можно в чем-то позавидовать. Никогда она не давала волю грешным мыслям, и если другой заставлял сердце биться чаще, это было ее – и только ее – секретом.
Ох уж это сердце! Когда накануне вечером Стюарт Кинкейд постучал в дверь и, можно сказать, напросился на ужин, оно забилось как сумасшедшее. Один Бог знает, как Рыжей удалось продержаться весь вечер, ни разу не выставив себя дурочкой.
Ну не то чтобы совсем уж ни разу… Она хихикала, когда он шутил, и порой краснела как девчонка, чего до сих пор за ней не водилось. Она то и дело запиналась в разговоре. Хорошо хоть, не побила тарелки! Но ведь до сих пор ей ни разу не приходилось бывать со Стюартом наедине – всегда кто-нибудь находился поблизости.
Рыжая ожидала, что так оно будет и в этот вечер, ведь на ужин был приглашен не только сам Стюарт, но и его провожатые. Откуда ей было знать, что им по штату не положено есть за одним столом с хозяином? Короче, так уж вышло, что, спустившись к ужину, она обнаружила в столовой только одного гостя и совершенно растерялась.
Стюарт, конечно, не догадался об истинной причине ее смущения. Он все списал на чувство вины. Еще бы, ведь Рыжая, можно сказать, месяцами прятала его сына, прекрасно зная о поисках и обещанном вознаграждении. Не то чтобы он прямо обвинил ее в этом, разве что намеками. Он также не поставил ей это в вину. Выслушав сбивчивые объяснения, он лишь мягко пожурил Рыжую за то, что та не обратилась прямо к нему. Что бы он был за человек, если бы по-соседски не помог ей в тяжелое время?
Они засиделись допоздна, а когда стало ясно, что в этот вечер Чад не появится, пришлось предложить Стюарту и ночлег. Телохранители отправились ночевать к работникам, но нельзя же было отправить туда и крупнейшего скотовода в округе! Рыжая всю ночь не сомкнула глаз, остро ощущая присутствие желанного мужчины, пусть даже спавшего этажом ниже. Утром она не решилась сесть с ним за завтрак, да и весь день держалась как можно дальше, так что они не виделись до самого появления Чада и племянниц.
Что это оказались за племянницы!
Никто не заметил бы, что это двойняшки. Рыжая смутно помнила время, когда ей не удавалось различить Аманду и Мэриан. Теперь они были так непохожи, как дети разных родителей.
В первый момент Рыжая приняла Мэриан в ее убогом наряде за прислугу (в самом деле, Элла Мей выглядела представительнее!). Только присмотревшись, можно было заметить некоторое сходство между сестрами, и она сразу же пожалела бедняжку.
Зато Аманда выросла в такую красотку – глаз не отвести. В детстве все обещало, что обе сестры будут прехорошенькими, но, увы, это сбылось только в отношении одной. Ее избалованность тоже достигла именно того уровня, какого Рыжая и ожидала. В этом Аманда пошла в свою другую, ныне покойную, тетку. Можно было с легкостью вообразить себе ее жизнь под крылом любящего отца, потакавшего малейшему желанию, исполнявшего любую прихоть. Про себя Рыжая назвала ее бешеной кошкой, а Мэриан – забитой мышкой, но теперь, слушая шум за дверью, усомнилась в своих выводах. Мышке не свойственно вступать в драку с кошкой.
* * *
В гостиной Стюарт смеялся до упаду. Его насмешил первый же звон разбитого над головой стекла, и каждый новый треск и грохот только добавляли жару. Наверху происходила вульгарнейшая драка между приличными молодыми леди – ну как тут было не веселиться?
В этом веселье, однако, был подтекст, который не укрылся от Чада. Невеста, выбранная для него отцом, была, быть может, не слишком умна, зато не отличалась сварливостью нрава, а та, на которую вздумалось заглядеться ему, ломала наверху мебель и бог знает что еще и вопила так громко, что чертям становилось тошно.
– Мне жаль эту.., как ее.., словом, страшненькую, – заметил Стюарт, нахохотавшись вволю.
– Оно и видно, как тебе жаль, – сухо ответил Чад и справедливости ради добавил:
– Мэриан не такая уж и страшная, просто слепа как крот.
– Тем более ей долго не продержаться. – Стюарт чуть было не расхохотался снова, но удержался. – Ну и характер у твоей зазнобы! Я и сам не хотел бы попасться ей под горячую руку.
– Это обязательно – каждую минуту оскорблять Аманду? И только потому, что я выразил к ней интерес?
– А что я такого сказал?
Чад испепелил отца взглядом, но добился только очередного смешка. Внезапно ему пришло в голову, что отец может быть прав – Мэриан долго не продержаться. К жутким очкам еще синяки и царапины.., при всех своих недостатках бедняжка не заслужила такого наказания.
Без дальнейших раздумий Чад направился к лестнице.
– Умный мужик не лезет в бабью свару, – заметил ему вслед Стюарт, – а дураку достается от обеих. Хочешь лишиться глаза или уха?
Если бы отец не захохотал, мысленно живописуя себе последствия его вмешательства, Чад, возможно, и воздержался бы от похода наверх. Теперь же пришлось подняться по лестнице из принципа.
Наверху дорогу заступила Рыжая.
– Даже и не думай! – заявила она вполголоса. – Элла Мей говорит, что это совершенно обычное дело.
– Она так сказала?
– Примерно так. К тому же она стоит на страже у двери. По-моему, – Рыжая понизила голос, – она думает, что им обеим стоит выпустить пар. Тогда они успокоятся.
У нее был до того ошеломленный, растерянный вид, что Чад счел нужным потрепать ее по плечу. Рыжей приходилось несладко – действительность оказалась далеко не такой розовой, как ей представлялось.
– Ей лучше знать, – сказал он не слишком уверенно. – Сестрички столько всего натерпелись – и у мужчины нервы сдадут. Одних грабителей было две банды, не говоря уже о вонючем громиле, который пробрался в лагерь под покровом ночи, чтобы силой притащить меня к отцу. И все эти страхи после мирной жизни на востоке, в тихой заводи, где годами ничего не происходит! Ей-богу, я не могу их винить.
– Наоборот, всячески оправдываешь, – подтвердила Рыжая, бросив на него испытующий взгляд.
– Верно, – вздохнул Чад, – причем не для тебя, а для себя самого.
Она укоризненно поцокала языком, заставив его смутиться. Чего это вдруг он вздумал исповедоваться?
Однако пока шла эта короткая беседа, шум за дверью успел затихнуть. Не то чтобы совсем, но драка как будто перешла в препирательства. Это означало, что никто не пал на поле брани и что наступила пора переговоров.
– Знаешь что, Рыжая? – начал Чад вполне серьезным тоном. – Тебе надо поскорее сбыть их с рук. Выдай обеих замуж – и дело с концом.
– Хочешь мне в этом помочь? – усмехнулась она.
– Я бы с удовольствием, если выяснится, что ей и в самом деле надо было просто выпустить пар.
– Ей? А впрочем, тут не может быть двух разных мнений. Очень надеюсь, что ты не ошибся в выборе. Очень.
Чад задался вопросом, откуда в голосе Рыжей эта неожиданная печаль. Реакция на воссоединение с племянницами? Если так, ей и в самом деле есть отчего печалиться.
Глава 20
В Хейверхилле Мэриан никогда не задавалась вопросом, сколько шуму они с Амандой производят во время ссор. Прислуга знала, но тактично помалкивала, а то, о чем никто не говорит, все равно что не происходит. Что до отца, он слишком часто бывал в разъездах.
Чтобы обдумать, как вести себя на ранчо, времени не нашлось – первая ссора едва не разразилась еще на веранде, причем не разразилась только потому, что у Аманды достало ума не скандалить в присутствии мужчин.
Однако отсрочка длилась недолго. Тетя Кэтлин любезно развела племянниц по разным комнатам, начав с Аманды, но та и не подумала остаться в своей и последовала за остальными в комнату Мэриан. Все, кроме тетки, отлично знали, чего ожидать, поэтому горничная притворилась, что хлопочет над сундуком, чтобы не оставлять сестер наедине. Аманда приказала ей выйти и набросилась на Мэриан сразу, как только за служанкой закрылась дверь.
Пожалуй, это больше напоминало настоящую драку, чем любая прежняя ссора: летели клочья волос, множились царапины, следы зубов, синяки и ссадины. Только лицо оставалось запретной зоной, даже для Аманды, которая совсем не желала получить в ответ такой же «знак доблести», какой оставит на сестре.
Потасовки между близнецами редко кончаются победой одного и поражением другого – драчуны настолько похожи и находятся в такой одинаковой форме, что выдыхаются одновременно. Оскорбление действием уступает место словесным выпадам.
– Разве нельзя было подождать, пока тетя Кэтлин хоть немного к тебе привыкнет? – проворчала Мэриан, в изнеможении опускаясь на кровать. – Зачем было с ходу показывать, какая ты стерва?
– То есть как это зачем? – хмыкнула Аманда, вяло поправляя перед зеркалом прическу. – Пусть знает. Я не собираюсь торчать в этой дыре, пока она ко мне привыкнет.
– Что же ты собираешься делать?
– Вернуться домой, что же еще?
– С мужем на буксире? Интересно, кого ты сумеешь на скорую руку подцепить в этой дыре.
– Задница у тебя и то умнее головы! Во всем этом жалком штате нет жениха, достойного Аманды Лейтон.
– То есть ты решила махнуть рукой на наследство? – удивилась Мэриан.
– Нет у тебя ума и в заднице! Не за тем я тащилась в это захолустье, чтобы остаться без денег. Увидишь, скоро тетка отправит меня домой с письменным разрешением на брак по моему собственному выбору.
– О! Хочешь превратить ее жизнь в ад?
– Постараюсь, – промурлыкала Аманда.
Мэриан покачала головой, не слишком удивленная услышанным. Если кто и мог превратить жизнь в ад, то это ее сестричка.
– Я не прочь увидеть, как за тобой оседает пыль на дороге, Мэнди, – заметила она, – но вряд ли так оно и будет. Есть люди, которым не чужда ответственность.
– Не называй меня Мэнди! Я уже выросла из глупых детских прозвищ.
– Но не из глупых детских проделок.
– Кто бы говорил! – зло усмехнулась Аманда. – Нет ничего глупее твоих попыток изобразить из себя уродину.
Ответная улыбка Мэриан была благодушной. Лицо сестры потемнело от гнева. Аманда бросала оскорбления не для того, чтобы они отскакивали от чьей-то дубленой кожи, и как раз поэтому Мэриан научилась отражать выпады и наносить ответные удары. До тех пор, пока пикировка шла один на один, пока не было свидетелей их ссоры, ей вполне удавалось оставаться бесстрастным противником.
– Тебе-то что за дело? – осведомилась она пренебрежительно. – Заскучала по сопернице? Надоело быть в центре внимания? Раз так, я, пожалуй, заброшу свои очки подальше.
– Ах, да заткнись ты!
Аманда удалилась в крайнем раздражении. По крайней мере словесный поединок был выигран, но вместо удовлетворения Мэриан ощущала только тревогу. Лежа на кровати в ожидании обещанной ванны, она прикидывала вероятность того, знает ли сестра, кому Чад приходится сыном.
Если Стюарт Кинкейд и в самом деле крупнейший землевладелец во всем штате, Чад быстренько покинет черный список и окажется среди «будущих богачей». Аманда возьмется за него всерьез: очарует, обольстит, скует по рукам и ногам, чтобы никогда уже не выпускать на свободу – не потому, что остановила свой выбор именно на нем, а просто так, для забавы, чтобы еще раз попробовать свои дьявольские чары. Она обожает помыкать мужчинами и, надо признать, умеет это делать.
Этим неприятности дня не кончились. Спустившись в гостиную, Мэриан обнаружила, что их потасовка не прошла незамеченной ни для кого из собравшихся. Начало положила тетя Кэтлин, потихоньку осведомившись, все ли в порядке и не нужна ли примочка. Хотелось надеяться, что речь идет о синяках от дорожной тряски, но тут и Чад шепотом посоветовал от царапин настойку арники.
Сконфуженная, Мэриан чуть не бросилась назад в свою комнату. К счастью, появился Стюарт Кинкейд. Не церемонясь, он ее внимательно оглядел и воскликнул:
– Ну, будь я проклят! Твоя взяла! Молодец девчонка! Мэриан сообразила, что вывод сделан из-за отсутствия заметных синяков и царапин, и сочла нужным возразить:
– Как обычно, ничья.
– Тоже неплохо, – сказал Стюарт, подумал и добавил:
– Но победа все же лучше. Учись побеждать! Тогда и синяки станут боевыми трофеями.
К своему удивлению, Мэриан засмеялась. Это был почти истерический, но все же искренний смех, который заставил ее забыть смущение.
