Текст книги "Милая плутовка"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 13
Хотя физическая слабость у Джорджины прошла, ей понадобилось добрых пять минут для того, чтобы успокоиться и осознать, что наконец-то она одна в каюте. Из ее груди вырвался возглас раздражения и отвращения, достаточно громкий для того, чтобы его услышали за дверью. Впрочем, там никого в этот момент не оказалось, в чем Джорджина тут же убедилась, отворив дверь каюты.
Бормоча под нос нечто нелестное о Джеймсе Мэлори и всех надменных английских лордах, она направилась к лестнице и почти поднялась по ней, когда вспомнила, что ей приказано вздремнуть. Она остановилась и закусила нижнюю губу. Капитан Мэлори ясно выразился на этот счет. Так что же делать? Она не собиралась возвращаться в каюту и ложиться спать, несмотря на дурацкий приказ. Ей нужно во что бы то ни стало разыскать Мака и каким-то образом покинуть «Девственницу Анну», если еще есть такая возможность.
Однако ослушаться приказа капитана – дело серьезное; не имеет значения, в какой форме и по какой причине это приказание отдано, поэтому ей надо убедиться, что капитан не заметил, как она игнорирует его волю. Только и всего.
А вдруг он находится где-то совсем рядом? Ведь сегодня ей во всем дьявольски не везет. Надо все хорошо обдумать. Если он поблизости, ей придется минуту-другую подождать, пока он удалится или займется каким-то делом. Но не дольше. Она должна попасть на палубу, независимо от того, там он или нет. В конце концов она может сказать, что хочет бросить прощальный взгляд на Англию, если вдруг, паче чаяния, столкнется с ним, хотя врать ей уже изрядно осточертело.
Рассердившись на себя за то, что попусту тратит драгоценное время, Джорджина осторожно высунула голову из люка и убедилась, что капитана поблизости нет. К ее большому сожалению, не было видно и Мака.
Поднявшись по трапу, Джорджина не оглядываясь побежала к носу судна. Но внезапно она резко остановилась в узком проходе между планширом и рубкой и взглянула направо. Перед ней, насколько хватало взора, расстилался океан. Она повернула голову в другую сторону и увидела не берег реки, который был ей позарез нужен, а берег Англии, который все более удалялся.
Джорджина с отчаянием смотрела на удаляющийся берег. Шанс покинуть судно был упущен. Как это могло случиться? Она бросила взгляд на небо, пытаясь определить время суток. Или она настолько поздно отправилась с подносом в каюту капитана? Наполненные паруса говорили о том, что судно великолепно воспользовалось попутным ветром, чтобы выйти в открытое море. И тем не менее – так быстро отплыть от Англии? Ведь когда она направилась к капитанской каюте, шхуна еще плыла по реке.
Ее охватил гнев. Будь он трижды проклят со своими разговорами, подтруниванием и никчемной заботой! Все это было не чем иным, как стремлением подчинить ее своей воле. А теперь – проклятие! – она оказалась в западне на его судне и ей предстоит хлебнуть еще больших неприятностей, чем те, которые она уже имела. Разве не сам он признался, что ему доставляет удовольствие вывести человека из себя? Несмотря на добрый нрав, которым, по мнению самой Джорджины, она отличалась, невозможно будет долго выносить его шуточки и насмешки. Он спровоцирует ее в конце концов влепить ему пощечину или как-то иначе, чисто по-женски, защитить себя. И что потом? Зная его суровый нрав, она даже не берется гадать, что будет дальше.
Госпожа удача сегодня явно отвернулась от нее. Как, впрочем, и осторожность. Мрачные мысли Джорджины были прерваны грубым ударом по плечу. В ответ на ее возмущенное восклицание «В чем дело?» ей закатили оплеуху, и она, стукнувшись головой о планшир, приземлилась на палубу.
Джорджина скорее удивилась, чем испытала потрясение, хотя было очень больно. Никто не объяснил ей, что именно она сделала не так. Впрочем, над ней вырос грозного вида матрос, который не замедлил дать разъяснения:
– Ах ты, наглый молокосос! Да я выброшу тебя за борт раньше, чем ты успеешь плюнуть! И не смей больше попадаться мне на дороге!
Проход был не настолько узким, чтобы ее нельзя было обойти. К тому же матрос не отличался ни высоким ростом, ни массивной фигурой. Впрочем, для Джорджины сейчас это не имело значения. Она судорожно пыталась убрать с дороги ноги, поскольку матрос явно нацелился не перешагнуть через них, а пнуть в них носком.
Тем временем вверху, на шканцах, Конрад Шарп прилагал поистине героические усилия, не давая капитану перемахнуть через перила и спрыгнуть на нижнюю палубу. Причем он старался вести себя так, чтобы со стороны его усилия не были заметны.
– Будь благоразумен, Хоук, ведь худшее уже позади. Стоит тебе вмешаться – и о тебе…
– Вмешаться? Да я переломаю ему кости! – прошипел Джеймс Мэлори.
– Великолепно! – саркастически заметил Конни. – Это наилучший способ показать команде, что к Джорджи следует относиться не как к юнге, а как к твоей личной собственности! Ты можешь с таким же усоехом сорвать с нее дурацкую кепку и обрядить в платье. В любом случае команда заинтересуется, почему filbi из-за какого-то юнги избил матроса. И не делай Круглые глаза, олух ты эдакий! Ты своими кулачищами Наверняка способен не только избить, но и убить этого щуплого матросика, о чем ты сам знаешь.
– Ну, я его просто продраил бы с песочком. Судя по тону, Джеймс слегка поостыл. Конни улыбнулся и отступил на шаг.
– Ты бы не удержался… Посуди сам. Девчонка довела себя слишком дерзко, и любой из команды, окажись на месте Тиддлза, поступил бы точно так же. И потом, кажется, за нее собирается заступиться ее брат. Никому из команды это не покажется удивительным.
Они оба молча наблюдали за тем, как подлетевший Иен Макдонелл с силой дернул на себя Тиддлза, не дав ему пнуть девушку ногой. Схватив матроса за грудки, Макдонелл, не повышая голоса, но так, чтобы было слышно на шканцах, зловеще сказал:
– Если ты еще хоть пальцем тронешь парнишку, я вынужден буду тебя убить.
– Он высказался весьма убедительно, – прокомментировал Джеймс.
– И главное – для всех это будет казаться вполне естественным.
– Ты уже изложил свою точку зрения, и незачем повторяться… Интересно, а что она сейчас говорит этому шотландцу?
Девушка встала на ноги и стала что-то тихо объяснять брату, который продолжал держать Тиддлза.
– Похоже, она пытается замять дело… Умная девчонка. Она понимает, из-за чего все началось. Если бы она не стояла разинув рот…
– Тут есть и моя вина, – перебил его Джеймс.
– Разве? Интересно, почему ты считаешь себя ответственным за дерзость девчонки?
– Я не считаю, я знаю, – горячо возразил Джеймс. – Как только она узнала меня, то решила спрыгнуть с судна.
– Она тебе сказала об этом?
– Этого не требовалось, у нее на лице все было написано.
– Тем не менее, старина, хочу обратить твое внимание на такую мелочь: она все еще на судне.
– Конечно, на судне! – рявкнул Джеймс. – Но только потому, что я держал ее в каюте до тех пор, пока она не лишилась возможности совершить глупость. И она не просто глазела по сторонам на палубе, а прощалась с возможностью сбежать с корабля… и должно быть, честила меня последними словами.
– Похоже, второй раз она ошибки не допустит. Я имею в виду, что не окажется на пути у кого-то. Оплеуха обычно хорошо помогает.
– Но это настроило Тиддлза против нее. Между прочим, Арти тоже готов был дать ей пинка под зад и наверняка сделал бы это, не окажись я рядом. Ты бы только слышал, каким командным тоном она отдавала ему приказания!
– Надеюсь, ты не считаешь, что эта малышка – леди?
Джеймс пожал плечами.
– Во всяком случае, давать указания подчиненным она умеет. И образованна к тому же. Веселость Конни вдруг испарилась.
– Но ведь это меняет дело, Хоук!
– С какой стати? Не я одевал ее в эти брюки. И кем, по твоему мнению, она была? Портовой шлюхой? – Затянувшееся молчание Конни было достаточно красноречиво, и Джеймс рассмеялся. – Оставь свои рыцарские замашки, Конни. Эта маленькая плутовка может быть хоть принцессой, но сейчас она юнга и юнгой останется до тех пор, пока я этого хочу. Она сама выбрала себе роль, и я намерен позволить ей эту роль играть.
– Как долго?
– До тех пор, пока у меня хватит терпения. – Увидев, что шотландец отпустил свою жертву, Джеймс добавил: – Черт побери, даже без зуботычины обошлось! Я бы на его месте…
– Переломал бы ему кости, я знаю. – Конни вздохнул. – Мне кажется, ты слишком близко к сердцу принимаешь случившееся.
– Дело не в этом. Никто не может обидеть женщину в моем присутствии и затем безнаказанно уйти.
– Похоже, у тебя появились новые взгляды с началом нашего путешествия. Ну-ну, Джеми, – добавил Конни примирительно, увидев, как Джеймс резко повернулся к нему. – Ты бы оставил подобные грозные взгляды для членов команды, которые могут… Ну да ладно, – оборвал он себя, когда Джеймс сделал шаг в его сторону. – Беру обратно свои слова… Стало быть, ты защитник всего женского рода.
– Ну, я бы не пошел столь далеко в утверждениях…
– Я бы тоже, если бы ты не был сегодня таким обидчивым. – Веселый тон снова вернулся к Конни.
– Обидчивым? Я? Считать меня обидчивым только потому, что я хочу, чтобы тот, кто ударил женщину, получил по заслугам?
– Должен снова указать тебе на такую мелочь:
Тиддлз понятия не имел, что бьет женщину.
– Хорошо, принимаю к сведению. В таком случае, избил ребенка. Этого я тоже не в силах вынести. И прежде чем ты начнешь защищать этого подонка, объясни мне, почему он не потребовал, чтобы Макдонелл не путался у него под ногами?
Конни вынужден был признать:
– Осмелюсь предположить, что он обошел бы Макдонелла стороной.
– Именно! Поэтому шотландец меня явно разочаровал тем, что ограничился простым внушением.
– Думаю, девчонка сама этого хотела.
– Это не имеет значения. Дело не в ее желании. Когда я увижу мистера Тиддлза в следующий раз, было бы лучше, чтобы в его руках находился молитвенник.
Впрочем, к религиозным книгам Джеймс не прибегал. А вот чистить пемзой закоулки на палубе мог заставить. Ползание на коленях по рассыпанному песку с кусочком пемзы в руках считалось одной из самых неприятных работ на судне.
– Ты хочешь заставить его драить безупречно чистую палубу? – уточнил Конни.
– Не менее чем в течение четырех вахт подряд.
– Черт побери, Хоук! За шестнадцать часов ползания по песку у него на коленях живого места не останется! Да он всю палубу кровью испачкает!
Однако это не поколебало решимости Джеймса.
– Верно. Зато останутся целыми кости.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это вызовет у него еще большую неприязнь к юнге.
– Ничего подобного. Я уверен, что ты сможешь найти какой-нибудь повод, чтобы применить это мягкое наказание. Например, непорядок в одежде. Кстати, Макдонелл наверняка измял ему рубашку, когда держал за грудки. В любом случае он будет зол на тебя, а не на Джорджи.
– Премного благодарен! – саркастически проговорил Конни.
Джеймс проследил взглядом за тем, как Макдонелл и Джорджи направились в сторону полубака. Джорджи держалась рукой за ухо, которое, по-видимому, болело после удара.
Глава 14
– Ты опять несешь вздор о какой-то каменной стене! Видно, этот тип здорово тебя стукнул! Зря ты не позволила мне врезать ему как следует. – Я имею в виду капитана! – прошипела Джорджина, спеша за Маком, который искал укромное место, где можно было бы поговорить. – Это тот самый громила, что вынес меня из таверны в тот вечер.
Мак резко остановился.
– Ты имеешь в виду того желтоволосого господина? Так это его ты называешь Каменной Стеной?
– Он наш капитан.
– Боже, это плохая новость. Она заморгала, озадаченная его спокойной реакцией.
– Вы меня слышали? Капитан Мэлори – тот самый человек, что…
– Да, я понял. Но тебя не заперли в трюм. Или он еще не видел тебя?
– Он не узнал меня.
Брови Мака взметнулись вверх, но вовсе не потому, что его удивил ответ Джорджины, а потому, что в ее голосе ему послышалось разочарование.
– А он хорошо тебя рассмотрел?
– Вполне. С ног до головы, – подтвердила она. – Он просто не помнит меня.
– Не торопись с выводами, Джорджи. У них были свои мысли на уме в тот вечер, у обоих. К тому же они прилично выпили, а некоторые мужчины иногда на следующее утро не могут вспомнить, как их зовут.
– Я думала об этом. И на свой счет не принимаю, – возмущенно фыркнула она. – Я, наоборот, почувствовала облегчение, хотя поначалу, когда его увидела, испытала шок. Но есть опасность, что он кое-что вспомнит, когда увидит вас.
– Резонно, – задумчиво проговорил Мак. Он посмотрел через плечо вдаль, где Англия виднелась на горизонте в виде маленького пятнышка.
– Теперь уже поздно об этом думать, – сказала Джорджина, прочитав его мысли.
– Да, – согласился он. – Пойдем отсюда. Здесь слишком много ушей.
Он повел ее не к полубаку, а к трюму, где находилась его боцманская каюта, в которой хранились запасные снасти. Джорджина присела на бухту каната, пока Мак вышагивал рядом, вздыхая и огорченно щелкая языком.
Джорджина ждала, наверное, минут пять, после чего нарушила молчание:
– Ну? Так что будем делать?
– Я постараюсь как можно дольше не попадаться ему на глаза.
– А когда все-таки попадетесь?
– Я постараюсь отпустить усы и бороду, – улыбаясь, сказал Мак. – Рыжие волосы замаскируют мое лицо не хуже, чем тебя твоя одежда.
– Правда? – посветлела лицом Джорджина, но затем снова нахмурилась. – Но это решает только одну проблему.
– Я думал, что у нас только одна проблема. Девушка покачала головой, затем прислонилась спиной к шпангоуту.
– Надо придумать, как мне держаться подальше от этого человека.
– Ты же знаешь, девочка, что это невозможно… Разве что ты заболеешь. – Он вдруг оживился. – Ты можешь почувствовать себя плохо, верно ведь?
– Это не пройдет, Мак.
– Пройдет.
Она снова покачала головой.
– Это было бы возможно, если бы я спала на полубаке, как мы предполагали, но… – Она саркастически добавила: – Капитан великодушно предложил мне жить в его каюте.
– Что?!
– Вот и я таким же образом отреагировала, но этот проклятый тип уперся. Он хочет, чтобы я всегда была под рукой, даже среди ночи, лоботряс несчастный! Но что еще можно ожидать от напыщенного английского лорда?
– В таком случае ему надо все сказать. Теперь пришел черед Джорджины повторить то же восклицание:
– Что?! – Она вскочила на ноги. – Да вы шутите!
– Нет, девочка, – решительно произнес Мак. – Ты не можешь находиться в одной каюте с мужчиной, который тебе не друг и не родственник.
– Но он думает, что я мальчик!
– Это не имеет значения. Твои братья…
– Ничего не узнают, – сердито перебила она Мака. – Поймите, если вы скажете Мэлори и я не стану жить в его каюте, то тут может произойти такое, что мне не поздоровится. Вы думали об этом?
– Он не посмеет! – поднял голос Мак.
– Вы уверены? Или вы забыли, кто здесь капитан? Да он может сделать все, что ему заблагорассудится, а если вы станете протестовать, на вас наденут наручники.
– Только самый последний негодяй может воспользоваться этим.
– Правильно! Но почему вы думаете, что он не такой? Вы хотите рисковать моей добродетелью, предполагая, что он человек чести? А я не уверена в этом.
– Но, девочка моя…
– Я против этого, Мак, – упрямо сказала Джорджина. – Ни слова ему… Я думаю, довольно скоро мне представится возможность выяснить, насколько порядочен этот англичанин. Должна вам сказать откровенно, у меня большие сомнения на этот счет. Спать с ним в одной каюте – это не самая большая беда. А вот постоянно находиться рядом с ним – это для меня тяжкое испытание. Вы не можете себе представить, какой это препротивный тип! Ему доставляет удовольствие быть вредным. Он уже признался мне в этом.
– Что ты имеешь в виду?
– Он любит вынудить человека уйти в глухую защиту и затем наблюдать, как тот корчится и ежится. Он обращается с людьми, как с бабочками, которых насаживают на булавки.
– Не преувеличиваешь ли ты недостатки этого человека, девочка?
Джорджина, конечно, преувеличивала, но признаться в этом не желала. Если бы она действительно была мальчишкой, за которого принимал ее капитан, она не обиделась бы на подтрунивание взрослого мужчины по поводу отсутствия у нее опыта. У мужчин это было в порядке вещей. И разговор о сексе вполне естественен для мужчин, когда рядом нет женщин. Разве не доводилось ей порой слышать обрывки разговоров братьев, когда они не подозревали о ее присутствии?
К счастью, в этот момент открылась дверь, и это освободило ее от необходимости отвечать Маку. В каюту ворвался молодой матрос, явно обрадованный тем, что разыскал боцмана.
– От ветра лопнул фал топселя, сэр. Мистер Шарп послал меня за новым, потому что не мог вас найти.
– Я займусь этим, парень, – коротко сказал Мак и тут же повернулся, чтобы достать нужный канат.
Неопытный матрос благодарно удалился. Джорджина вздохнула, понимая, что у Мака сейчас нет времени. Однако ей не хотелось прерывать разговор на столь печальной ноте и оставлять Мака в таком смятении.
Оставалось лишь одно – уступить и признать правоту Мака.
– Вы правы, Мак. Испытывая неприязнь к этому человеку, я убедила себя в том, что он хуже, чем на самом деле. Он сам сказал, что через несколько дней, вероятно, перестанет замечать мое присутствие.
– И ты постараешься сделать все, чтобы остаться в тени?
– Я даже не стану плевать в суп, когда буду подавать ему на стол.
При этом Джорджина мило улыбнулась, желая показать, что шутит. Мак изобразил на лице ужас, давая понять, что принимает ее шутку. Затем они оба рассмеялись, и Мак направился к двери.
– Ты идешь со мной?
– Нет, – ответила она, потирая ухо под кепкой. – Палуба, оказывается, более опасное место, чем я думала.
– Да, это была не самая блестящая идея, девочка, – с сожалением признал Мак, имея в виду способ возвращения домой, который они выбрали. Идея была его, хотя затем он и пытался отговорить Джорджину. – Если что-то случится…
Она улыбнулась. Нет, она нисколько не винила его, просто им страшно не повезло, что владельцем и капитаном судна оказался тот самый англичанин.
– Ладно, не будем говорить об этом. Мы плывем домой, и это главное. Ничего другого нам не остается, будем улыбаться и терпеть месяц. Обещаю, Мак, что выдержу. Я ведь воспитываю в себе терпение, вы помните?
– Да, особенно не забывай об этом, когда находишься рядом с ним, – грубовато заметил он.
– В первую очередь… А теперь идите, пока кто-нибудь еще не пришел за этим фалом. А я побуду здесь, пока меня не позовет мой долг.
Он кивнул и вышел. Джорджина уселась между двумя бухтами и оперлась затылком о шпангоут. Она вздохнула, подумав о том, что день выдался весьма неприятный. Мэлори… У него есть имя. Джеймс Мэлори. Она решила, что ей не нравится имя даже больше, чем сам человек. «Согласись, Джорджина, ты даже вида его не выносишь. Тебе становится дурно от его прикосновений».
Она здорово невзлюбили его, и даже не за то, что он англичанин. Но ничего не поделаешь. Ей так или иначе придется скрывать свою неприязнь и притворяться по крайней мере безразличной.
Она вздохнула и потрогала бинты, впивающиеся в тело. Как было бы здорово их снять хотя бы на несколько часов. Но пойти на это она не могла. Если ее секрет раскроют, то будет даже хуже, чем она предполагала, потому что судьбу ее станет вершить он. Когда Джорджина стала впадать в дремоту, ее губы сложились в самодовольную улыбку. Все же этот человек не только противный, но еще и глупый. Дурачить его совсем несложно, и по этому поводу вполне можно позлорадствовать.
Глава 15
— Джорджи!
Ее голова спросонья дернулась вперед, но затем снова качнулась назад и стукнулась о шпангоут. К счастью, масса волос и кепка смягчили удар. Она сердито уставилась на Мака, который все еще продолжал трясти ее за плечо. Джорджина раскрыла было рот, чтобы выразить свое неудовольствие, но Мак опередил ее:
– Какого черта ты здесь делаешь? Он уже послал людей, чтобы тебя срочно разыскали и привели!
– Что? Кто? – Внезапно до нее дошло, где она находится и кто ее может разыскивать.. – Ах, он… Он может… – Нет, это было бы ошибкой с ее стороны. – А который час? Я не опоздала подать ему обед?
– По крайней мере на целый час. Джорджина чертыхнулась себе под нос, поднялась и направилась к двери.
– Как вы думаете, мне идти сразу к нему или на камбуз за обедом? – бросила она через плечо.
– Вначале еда. Если он голоден, это может помочь.
Она обернулась.
– Чему помочь? Разве он зол?
– Я не видел его, но сама посуди, девочка, – наставительно сказал Мак. – Сегодня первый день твой работы под его началом, а ты уже…
– Я не виновата, что заснула, – перебила его Джорджина. – К тому же он сам приказал мне вздремнуть!
– Ну, ладно, может, все обойдется. А теперь не теряй времени и иди.
Она отправилась на камбуз, хотя тревога в душе не утихала. Капитан приказал ей спать, но в своей каюте, где мог разбудить ее, когда нужно принести еду. Не потому ли он хотел иметь ее всегда под рукой? А сейчас он вынужден посылать на розыски людей. Проклятие и еще раз проклятие! А она-то думала, что на сегодня со всеми неприятностями покончено.
Джорджина шумно ворвалась на камбуз. Кок и двое его помощников, прервав работу, удивленно уставились на нее.
– Поднос для капитана готов, мистер О'Шон? О'IIIон ткнул испачканным в муке пальцем.
– Давно готов.
– Еда не остыла?
Он выпрямился во весь свой невысокий рост и с вызовом произнес:
– Нет, конечно. И почему бы ей остыть, если я минуту назад в третий раз все подогрел? Я даже собирался послать Хора на…
Но Джорджина уже не слушала его. Она бежала с тяжелым подносом, еще более широким и тяжелым, чем утром. Трое мужчин крикнули ей вслед, что ее ищет капитан. Она не остановилась и ничего не ответила, но тревога ее усилилась.
«Он сказал, что не будет драть меня за уши. Он сказал, что не будет». Она повторяла это на всем пути и уже возле самой двери, когда на ее стук раздалось короткое «Входи».
Первое, что она услышала, когда шагнула в каюту, были слова первого помощника:
– Надо надрать ему уши! Господи, до чего же она ненавидела этого человека! Однако вместо того чтобы устремить взгляд, полный гнева и ненависти, на первого помощника, она склонила голову, ожидая реакции Джеймса Мэлори, – в сущности, только его реакция и имела значение.
Но капитан молчал, и она не могла составить представления о его настроении. Взглянуть же на капитана она не решалась, полагая, что выражение его лица лишь усилит ее смятение.
Джорджина вздрогнула, когда он наконец-то спросил:
– Так что ты можешь сказать, юнга? Разумно. Он намерен быть разумным и хочет выслушать, что она может сказать в свое оправдание. Этого она не ожидала, но все же подняла голову и встретилась со взглядом ясных зеленых глаз капитана. Он сидел за пустым столом рядом с Конрадом Шарпом, и Джорджина вдруг осознала, что из-за ее оплошности они оба вынуждены были ожидать обед. И в то же время она испытала некоторое облегчение, потому что капитан не выглядел слишком разгневанным. Конечно, выражение его лица нельзя было назвать добрым, но этот здоровенный бугай, в общем, всегда казался таким. Однако признаков гнева в нем она тоже не обнаружила. Правда, она пока не знала, как выглядит этот человек в гневе. Может, именно так, как сейчас?
– А может, еще и выпороть, – нарушил затянувшееся молчание Конрад. – Чтобы научился отвечать, когда его спрашивают.
На сей раз Джорджина не удержалась и метнула на него убийственный взгляд. Однако этот рыжий тип в ответ только хмыкнул. Взглянув на капитана, она увидела, что тот с непроницаемым лицом все еще ожидает ее ответа.
– Простите, сэр, – проговорила она наконец, стараясь по возможности изобразить раскаяние. – Я спал, как вы и приказали, сэр.
Золотистая бровь Джеймса поползла вверх. Джорджина приняла это как знак раздражения.
– Ты только вообрази, Конни, – сказал капитан, не спуская глаз с Джорджины. – Оказывается, он делал то, что я ему приказал. Но если мне не изменяет память, я велел ему спать здесь, на этой самой кровати.
Джорджина сморщила нос.
– Я знаю, и я пытался, честное слово, пытался… Но мне было так неудобно на этой… Я хочу сказать, что ваша кровать слишком мягкая. – Уж лучше позволить себе эту ложь, чем сказать об истинной причине: она не могла спать, потому что это была его кровать.
– Так тебе не нравится моя кровать? Первый помощник рассмеялся, хотя Джорджина не могла понять почему. А бровь капитана взметнулась еще выше. Кажется, в его глазах изумление? В таком случае можно вздохнуть с облегчением. Но ей вдруг показалось, что она стала мишенью для какой-то шутки, смысла которой она не понимала, и это ее раздражало.
«Терпение, Джорджина. Спокойствие. Ты единственная из Андерсонов, кроме Томаса, кто умеет владеть собой. Все так говорят».
– Я уверен, что постель великолепна, сэр, лучше не бывает, если кто-то любит спать на мягких подушках и перинах. Я предпочитаю более жесткую постель, поэтому…
Она, нахмурившись, замолчала, поскольку первый помощник снова рассмеялся. Джеймс Мэлори, откинувшись в кресле, закашлялся. Она едва не спросила у Шарпа, что он нашел смешного в ее словах, но держать поднос становилось все тяжелее. И поскольку они вольно или невольно вынуждали ее стоять с ним, то Джорджина решила до конца объяснить причину своего опоздания.
– Поэтому, – повысила она голос, чтобы привлечь внимание мужчин, – я решил принести свою койку, как вы мне приказали. Но на пути к полубаку я… словом, я увидел брата, который хотел перекинуться со мной несколькими словами. Ну, я пошел за ним… только на минутку, но тут мой живот опять подвел меня. Я хотел немного полежать, пока мне станет лучше. А потом очнулся, когда Мак меня разбудил и задал трепку за то, что я сплю и не выполняю свои обязанности.
– Трепку, говоришь? И это все? Что ему еще надо, черт бы его побрал?
– У меня уши после трепки стали еще больше.
– Правда? По крайней мере это избавляет меня от неприятной обязанности. – Затем, понизив голос, капитан спросил: – Очень больно, Джорджи?
– Конечно. Вы хотите увидеть, что с ними стало?
– Ты покажешь мне свои длинные уши, парень? Я буду польщен.
Вдруг она рассердилась.
– Напрасно, я не собираюсь показывать свои уши. Вам придется поверить мне на слово. Я знаю, что вас это забавляет, но думаю, вы заговорили бы по-другому, если бы вам стукнули по уху.
– Я получал по уху множество раз, пока не стал сам боксировать. Готов научить тебя.
– Чему?
– Как защищаться, мой мальчик.
– Защищаться… от собственного брата?
– От брата или от кого-то еще… Прищурившись, Джорджина с подозрением взглянула на него.
– Вы видели, что произошло?
– Не видел даже краем глаза. Так как, хочешь брать уроки по боксу?
Джорджина едва не засмеялась, услышав подобное абсурдное предложение. Конечно, было бы полезно уметь защищаться, особенно пока находишься на этом судне. Но уроки означали бы, что еще больше времени придется проводить с капитаном.
– Нет, благодарю вас, сэр. Я справлюсь сам. Он пожал плечами.
– Как хочешь. Только в следующий раз, Джорджи, когда я прикажу тебе что-либо сделать, делай так, как сказал я, а не так, как тебе больше нравится. И если ты когда-нибудь опять заставишь меня беспокоиться, не свалился ли ты ненароком за борт, то не обессудь: я непременно запру тебя в каюте.
Джорджина заморгала глазами. Произнес это Джеймс Мэлори, не повышая голоса, но слова прозвучали настолько сурово, что она ни на минуту не усомнилась: именно так он и поступит. Хотя это, в общем, смешно. Ее так и подмывало объяснить ему, что она знает все уголки, закоулки, ходы и выходы на судне лучше, чем добрая половина членов команды, и ее шансы упасть за борт минимальны. Но пришлось промолчать, ведь совсем недавно она говорила, что это ее первое плавание и что она ничего не знает о морских судах и порядках. Конечно, она не верила в то, что он беспокоился о ней, скорее всего ему не нравится ждать, когда принесут еду. Ведь он ярко выраженный деспот, о чем ей следует всегда помнить.
Молчание нарушил вопрос мистера Шарпа:
– Если мы не собираемся посылать за плеткой, то, может быть, примемся за обед?
– Тобою всегда управлял желудок, Конни, – сухо заметил капитан.
– Стало быть, одного из нас можно порадовать. Так чего же ты ждешь, парень?
Как же Джорджине хотелось опрокинуть содержимое подноса на первого помощника! А что, если это и в самом деле проделать? Нет, нельзя, иначе он сам отправится за плеткой.
– Мы сами себя обслужим, Джорджи, поскольку ты опоздал и не выполнил и других своих обязанностей, – сказал капитан, когда она поставила на стол поднос.
Джорджина недоумевающе посмотрела на Джеймса. Она не испытывала чувства вины за невыполнение того, чего капитан ей не приказывал. Однако он с пояснениями не торопился, даже, казалось, не обращал на нее внимания, разглядывая принесенные блюда, и Джорджина вынуждена была спросить:
– Какую обязанность я не выполнила, капитан?
– Что? Я имею в виду ванну, разумеется. Я люблю принять ее сразу после обеда.
– С пресной или морской водой?
– Только с пресной. У нас ее больше чем достаточно. Вода должна быть горячая, но не кипяток. Сюда входит восемь полных бадей.
– Восемь! – Она быстро опустила голову, чтобы капитан не заметил выражение ужаса на ее лице. – Да, сэр, восемь бадей. Раз в неделю или раз в две недели?
– Ты меня смешишь, мой мальчик, – хмыкнул Джеймс Мэлори. – Естественно, каждый день.
Джорджина не смогла сдержать стона. В конце концов ей наплевать, слышал его капитан или нет.
Этот бугай оказался страшно привередлив. Ей я самой хотелось бы ежедневно принимать ванну, но не таскать же тяжеленные ведра с камбуза. Она повернулась, чтобы идти, но ее остановил голос первого помощника:
– Найдешь бадью на полуюте, юнга. Можешь попробовать, но я сомневаюсь, что у тебя хватит сил больше чем на четыре бадьи. Поэтому можно воспользоваться бочонком, который находится наверху у трапа, чтобы налить в ванну холодную воду. Это сэкономит тебе время и силы, а я прикажу, чтобы бочонок наполняли каждый вечер.
Джорджина благодарно кивнула – это все, на что она была способна в этот момент. Может, это и в самом деле благородный жест со стороны первого помощника, однако она все еще продолжала испытывать неприязнь к нему… и к его чистоплотному капитану.
Когда дверь за ней закрылась, Конни спросил:
– С каких это пор на борту судна ты стал принимать ванну каждый день, Хоук?
– С тех пор как заполучил себе в помощники эту милую девчонку.
– Я должен был сообразить, – фыркнул Конни. – Но думаю, она вряд ли скажет тебе спасибо, когда сосчитает все мозоли на руках.
– Неужто ты думаешь, что я заставлю ее таскать эти бадьи? Не хватает еще, чтобы она накачивала мышцы, которые ей совершенно не нужны! Вовсе нет! Я уже договорился с Анри, чтобы он продемонстрировал свою доброту!
