Текст книги "Гарри Поттер и Орден феникса (с илл. из фильма)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Я не знаю, что им здесь было нужно.

Но дядины слова заставили измученный мозг Гарри опять включиться. Почему, почему дементоры явились в Литтл-Уингинг? Разве могло быть случайностью их присутствие в проулке, по которому он, Гарри, шел? Их что, туда послали? Не потеряло ли Министерство магии контроль над дементорами? Может быть, они покинули Азкабан и примкнули к Волан-де-Морту, как предсказывал Дамблдор?

– Значит, эти демонтеры какую-то тюрьму вашу охраняют? – спросил дядя Вернон, грузно топая по следам размышлений Гарри.

– Да, – сказал Гарри.

Если бы только перестала болеть голова, если бы только можно было уйти из кухни, сесть в темной спальне и подумать...

– Все ясно! Они явились тебя арестовать! – торжествующе заявил дядя Вернон с видом человека, пришедшего к неоспоримому заключению. – Так ведь, дружок, дело обстоит? Ты в бегах от правосудия!

– Нет, разумеется, – покачал головой Гарри, словно отгоняя муху. Мозг между тем лихорадочно работал.

– Тогда почему?..

– Наверно, это он их послал, – тихо сказал Гарри, сказал скорее себе, чем дяде Вернону.

– Кто – он? Кто их послал?

– Лорд Волан-де-Морт, – ответил Гарри.

Краем сознания он отметил некую странность в поведении Дурслей: они всегда, стоило им услышать слова «чародей», «магия» или «волшебная палочка», вздрагивали, вскрикивали и отшатывались, но вместе с тем имя самого зловредного чародея всех времен не вызвало у них ни малейшего трепета.

– Лорд... как ты сказал? – наморщившись, переспросил дядя Вернон. В его поросячьих глазках возникли начатки какого-то понимания. – Это имя я вроде слышал... Это тот, который...

– Убил моих родителей, совершенно верно, – подтвердил Гарри.

– Но он же исчез, – раздраженно сказал дядя Вернон. Ему, похоже, было безразлично, что Гарри тяжело вспоминать о гибели отца и матери. – Этот верзила на острове так сказал. Он же испарился.

– Он вернулся, – тяжко выдохнул Гарри.

Очень странно было стоять в чистой, как операционная, кухне тети Петуньи подле наисовременнейшего холодильника и телевизора с большим экраном и спокойно вести разговор с дядей Верноном о лорде Волан-де-Морте. Появление дементоров в Литтл-Уингинге словно бы пробило брешь в огромной невидимой стене, которая отделяла неумолимо чуждый всякому колдовству мир Тисовой улицы от того, другого мира. Две жизни Гарри слились воедино, все перевернулось вверх тормашками: Дурслей интересуют детали волшебного мира, миссис Фигг знает Альбуса Дамблдора, по Литтл-Уингингу летают дементоры, а он сам, может быть, никогда не вернется в Хогвартс. В голове у Гарри запульсировало еще болезненней.

– Вернулся? – прошептала тетя Петунья.

Она смотрела на Гарри, как не смотрела никогда раньше. Внезапно он впервые в жизни сполна почувствовал, что тетя Петунья – сестра его матери. Он не смог бы сказать, почему именно сейчас ощутил это с такой силой. Он знал одно: кроме него, в кухне есть еще один человек, имеющий понятие о том, что может означать возвращение лорда Волан-де-Морта. Ни разу в жизни тетя так на него не смотрела. Ее большие бледные глаза, совсем не похожие на сестрины, не сузились от неприязни или злости. Они были широко открыты, и в них читался испуг. Казалось, она вдруг отбросила притворство и перестала упорно делать вид, что ни колдовства, ни какого-либо иного мира помимо того, в котором живут они с дядей Верноном, не существует – а ведь так было всегда, сколько Гарри себя помнил.

– Да, – сказал Гарри. Он говорил теперь именно с ней, с тетей. – Он вернулся месяц назад. Я его видел.

Ее ладони нащупали сквозь кожу пиджака массивные плечи Дадли и стиснули их.

– Погоди, – вмешался дядя Вернон, глядя то на жену, то на Гарри, то опять на жену. Он был явно ошеломлен, сбит с толку небывалым взаимопониманием, которое, казалось, возникло между ними. – Погоди. Ты говоришь, этот лорд Воланди... как его... вернулся?

– Да...

– Тот, который убил твоих родителей.

– Да.

– И теперь он насылает на тебя демонаторов?

– Очень похоже, – ответил Гарри.

– Понятно, – сказал дядя Вернон, переводя взгляд с бледной как полотно жены на Гарри и поддергивая брюки. Казалось, он разбухал. Его большое багровое лицо надувалось у Гарри на глазах, как резиновый шар. Рубашка на груди натянулась. – Что ж, это решает дело. А ну пошел вон из нашего дома!

– Что? – спросил Гарри.

– Ты слышал, что! Вон! – гаркнул дядя Вернон так, что даже тетя Петунья и Дадли подскочили. – Вон! Не надо было тогда тебя брать! Совы летают к нам как к себе домой, пудинги взрываются, половина гостиной превращается черт знает во что, у Дадли вырастает хвост, Мардж скачет по потолку, а чего стоит этот летающий форд «Англия»! Вон! Вон! Хватит с нас! Хорошенького понемножку! Если за тобой охотится какой-то псих, это не причина, чтобы ты здесь торчал, подвергал опасности мою жену и нашего сына, устраивал нам неприятности! Раз ты пошел той же дорожкой, что и твои никчемные родители, – с меня хватит! ВОН!

Гарри стоял как вкопанный, комкая в левой руке письма из Министерства, от мистера Уизли и от Сириуса. «В любом случае не выходи больше из дома». «НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЕТИ».

– Ты что, оглох?! – заорал дядя Вернон. Теперь он наклонился вперед и так близко поднес багровое лицо к лицу Гарри, что на того брызнули капельки слюны. – Убирайся! Ты ведь очень хотел уйти полчаса назад! Всецело одобряю! Вали отсюда и близко больше не подходи к нашему дому! Почему мы тебя тогда взяли – ума не приложу. Права была Мардж, надо было отдать тебя в приют! Проявили мягкотелость себе во вред, подумали, что сможем это из тебя вытравить, сделать из тебя нормального человека! Но ты гнилой от рождения, и с меня хватит... Чертовы совы!

Пятая сова так стремительно промахнула через дымоход, что шмякнулась об пол. Громко ухнув, она взмыла в воздух. Гарри протянул было руку за письмом, запечатанным в алый конверт, но сова пролетела у него над головой и направилась прямо к тете Петунье. Та вскрикнула и пригнулась, обхватив руками голову. Сова уронила красный конверт ей на макушку, развернулась в воздухе и вылетела тем же путем, что и явилась.

Гарри кинулся взять послание, но тетя его опередила.

– Распечатывайте, если хотите, – сказал ей Гарри, – но я так и так услышу, что тут написано. Это громовещатель.

– Отдай ему, Петунья! – крикнул дядя Вернон. – Не бери, это может быть опасно!

– Адресовано мне, – проговорила тетя трясущимися губами. – Мне, Вернон, посмотри! «Тисовая улица, кухня дома номер четыре, миссис Петунье Дурсль...»

В ужасе она осеклась. Красный конверт начал дымиться.

– Распечатывайте! – убеждал ее Гарри. – Кончайте с этим! Впрочем, все равно.

– Нет...

Тетина рука дрожала. Петунья дико водила по кухне глазами, точно искала путь к спасению, но поздно – конверт вспыхнул. Тетя с криком уронила его.

Отдаваясь гулким эхом, кухню наполнил жуткий голос, источником которого было горящее письмо на столе.

– Не забывайте мой наказ, Петунья!

Казалось, тетя Петунья сейчас упадет в обморок. Она опустилась на стул рядом с Дадли и закрыла лицо руками. Остатки конверта догорали в полной тишине.

– Что это значит? – хрипло спросил дядя Вернон. – Что... Я не... Петунья!

Тетя Петунья молчала. Дадли пялился на мать, тупо раззявив рот. Тишина закручивалась жуткой спиралью. Гарри глядел на тетю, совершенно сбитый с толку. Голова, казалось, вот-вот лопнет.

– Петунья, солнышко, – нежно проворковал дядя Вернон. – П-петунья!

Она подняла голову. Ее все еще била дрожь. Она сглотнула.

– Мальчик... мальчик остается у нас, Вернон, – сказала она слабым голосом.

– Ч-что?

– Он остается, – повторила она, не глядя на Гарри. Потом встала со стула.

– Он... Но как же, Петунья...

– Если мы его выгоним, пойдут толки среди соседей, – сказала она. Хотя она была еще очень бледная, к ней стремительно возвращалась быстрая, отрывистая манера речи. – Начнут всякие вопросы задавать, станут интересоваться, куда он делся. Придется его оставить.

Дядя Вернон сдувался, как проколотая шина.

– Но Петунья, лапочка...

Не обращая на него внимания, тетя Петунья повернулась к Гарри:

– Сиди у себя в комнате. Из дому не выходи. А теперь спать.

Гарри не двигался.

– От кого этот громовещатель?

– Не задавай мне вопросов! – отрезала тетя Петунья.

– Вы связаны с волшебниками?

– Я велела тебе ложиться спать!

– Что это значит? Какой наказ?

– В постель!

– Ничего не понимаю...

– Ты слышал свою тетю?! Тебе пора спать!

Глава 3
ЗАЩИТНЫЙ ОТРЯД

«Я только что отразил атаку дементоров, и меня, может быть, исключат из Хогвартса.

Я хочу знать, что происходит и когда я отсюда выберусь».

Войдя в темную спальню, Гарри тут же сел за стол и написал эти слова на трех отдельных листках пергамента. Первое письмо он адресовал Сириусу, второе Рону, третье Гермионе. Его сова Букля отлучилась поохотиться, клетка стояла на письменном столе пустая. Дожидаясь ее возвращения, Гарри ходил по комнате взад и вперед. В голове стучало, мозг был слишком возбужден, чтобы спать, хотя глаза щипало от усталости. Ломило спину, на которую он взваливал Дадли. От оконной рамы и кулака Дадли вскочили две шишки, и в них пульсировала боль.

Мучась бессильной злостью, он мерил шагами спальню, скрипел зубами, стискивал кулаки и всякий раз, как проходил мимо окна, бросал гневные взгляды на пустое, усыпанное звездами небо. Нападение дементоров, тайная слежка миссис Фигг и Наземникуса Флетчера, временное исключение из Хогвартса, разбирательство в Министерстве магии – и по-прежнему никто не хочет объяснить ему, что, собственно, происходит.

И о чем, о чем был этот громовещатель? Чей голос отдавался в кухне таким жутким, угрожающим эхом?

Почему он до сих пор сидит тут, как в клетке, ничего не зная? Почему с ним обращаются как с непослушным ребенком? Не покидай дома, не совершай больше никакого волшебства...

Проходя мимо школьного чемодана, он пнул его ногой, однако не только не облегчил этим злость, но почувствовал себя еще хуже: заболел, вдобавок ко всему, и большой палец ноги.

В окно, когда он, хромая, опять к нему приблизился, с мягким шелестом крыльев влетела Букля, похожая на маленькое привидение.

– Наконец-то! – проворчал Гарри, когда она бесшумно уселась на клетку. – Потом будешь пировать, у меня есть для тебя работа!

Букля укоризненно посмотрела на него большими, круглыми, янтарными глазами. В клюве у нее была зажата дохлая лягушка.

– Поди-ка сюда.

Взяв три маленьких пергаментных свитка, Гарри привязал их ремешком к кожистой лапке Букли.

– Одно письмо Сириусу, другое Рону, третье Гермионе. И не возвращайся без хороших, подробных ответов. Надо будет – заклюй их, пока не напишут что-нибудь приличной длины. Поняла?

Букля, чей клюв был по-прежнему набит лягушатиной, сдавленно ухнула.

– Тогда вперед! – скомандовал Гарри.

Она снялась с места мгновенно. Когда сова улетела, Гарри, не раздеваясь, кинулся на кровать и стал смотреть на темный потолок. Вдобавок ко всему он теперь чувствовал себя виноватым из-за того, что резко разговаривал с Буклей. В этом доме она была его единственным другом. Надо быть с ней поласковей, когда она вернется с ответами Сириуса, Рона и Гермионы.

Им некуда будет деваться – придется писать, и быстро. Проигнорировать нападение дементоров они не смогут. Может быть, он завтра проснется и увидит три толстенных письма, полных сочувствия и планов его немедленного перемещения в «Нору». Под эти успокаивающие мысли на него накатил сон, помешав обдумывать положение дальше.

* * *

Но назавтра Букля не вернулась. Гарри весь день провел у себя в спальне, откуда выходил только по нужде. Тетя Петунья трижды подсовывала ему еду в кошачью дверцу, которую дядя Вернон сделал три года назад. Всякий раз, когда Гарри слышал ее шаги, он пытался расспросить ее о громовещателе, но с таким же успехом можно было расспрашивать дверную ручку. Если не считать этих ее приближений, Дурсли старались держаться от его спальни подальше. Гарри, в свою очередь, не считал нужным навязывать им свое общество. Новый скандал мог привести лишь к одному: он так разозлится, что совершит еще какое-нибудь запрещенное волшебство.

Так продолжалось три дня. Гарри попеременно пребывал в двух состояниях. В первом его наполняла беспокойная энергия. Он ни на чем не мог сосредоточиться и только ходил взад-вперед по спальне, злясь на всех разом за то, что предоставили ему вариться в собственном соку. Во втором им овладевало такое оцепенение, что он валялся на кровати по часу и больше, тупо глядя в пространство и томясь гнетущим страхом из-за предстоящего разбирательства в Министерстве.

Что, если решение будет не в его пользу? Что, если его действительно исключат, а палочку переломят надвое? Что ему тогда делать, куда податься? Жить, как раньше, круглый год у Дурслей? Нет, только не теперь, когда он узнал другой мир – мир, где ему самое место. Может быть, перебраться в дом Сириуса, как Сириус предложил ему год назад, перед самым своим бегством? Но позволят ли Гарри жить там одному? Ведь он все еще несовершеннолетний. Не исключено, что вопрос, куда ему отправляться, решат за него другие. Может быть, за нарушение Международного статута о секретности его приговорят к Азкабану. Всякий раз, как это приходило ему в голову, Гарри слезал с кровати и принимался ходить по комнате.

В четвертый вечер после того, как улетела Букля, Гарри лежал в очередном приступе апатии и пялился в потолок. Обессилевший ум был совершенно пуст. Вдруг в спальню вошел дядя. Гарри медленно перевел на него взгляд. Дядя Вернон был одет в свой лучший костюм, и на лице его было написано колоссальное самодовольство.

– Мы уходим, – сказал он.

– Что-что?

– Мы – то есть твоя тетя, Дадли и я – сейчас уходим.

– Отлично, – буркнул Гарри и снова стал смотреть в потолок.

– Пока нас нет, не выходи из спальни ни под каким видом.

– Хорошо.

– Не прикасайся ни к телевизору, ни к стереосистеме, ни к другим нашим вещам.

– Ладно.

– И не таскай еду из холодильника.

– Не буду.

– Я запру тебя снаружи.

– Запирайте.

Дядя Вернон недоверчиво уставился на Гарри. Такая сговорчивость была очень подозрительна. Потом он, топая, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гарри услышал, как в замке поворачивается ключ. Вслед за этим – тяжелые дядины шаги по лестнице. Через несколько минут внизу хлопнули автомобильные дверцы, заработал мотор, раздался шум удаляющейся машины.

Гарри не испытывал по поводу отъезда Дурслей никаких особенных чувств. Ему безразлично было, есть они в доме или нет. Не было сил даже встать и включить в спальне свет. Становилось все темней и темней. Он лежал и слушал вечерние звуки, долетавшие через окно, которое он все время держал открытым в ожидании благословенной минуты, когда вернется Букля.

В пустом доме изредка потрескивало. Булькали трубы. Гарри лежал в полном оцепенении, ни о чем не думая, весь погруженный в свое несчастье.

Вдруг он совершенно отчетливо услышал, как внизу в кухне что-то разбилось.

Он рывком сел на кровати и весь превратился в слух. Дурсли не могли вернуться так скоро. К тому же он не слышал машины.

Несколько секунд тишина, потом голоса.

«Взломщики», – подумал он, спуская ноги на пол, но через долю секунды сообразил, что взломщики не стали бы, как эти люди, разговаривать во весь голос.

Он схватил с прикроватной тумбочки волшебную палочку и повернулся к двери, прислушиваясь изо всех сил. Через мгновение громко щелкнул замок, Гарри аж подскочил, и дверь распахнулась.

Гарри стоял неподвижно, глядя через дверной проем на темную лестничную площадку, готовый уловить малейший звук, но было тихо. Секунду он колебался, затем стремительно и бесшумно вышел из комнаты на лестницу.

Сердце билось у самого горла. Внизу, в полутемной прихожей, на фоне проникавшего сквозь стеклянную дверь света от уличного фонаря, он увидел силуэты. Восемь или девять человек, и все, насколько он мог разобрать, смотрели на него.

– Опусти палочку, дружище, а то глаз кому-нибудь выколешь, – произнес низкий ворчливый голос.

Сердце застучало как бешеное. Гарри узнал голос, но палочку не опустил.

– Профессор Грюм? – спросил он с сомнением.

– Профессор не профессор – точно не скажу, – прорычал голос. – Преподавать мне не слишком-то много пришлось. Спускайся, дай хоть рассмотреть тебя как следует.

Гарри немного опустил палочку, но сжимал ее все так же крепко и с места не двинулся. У него была веская причина для подозрений. Совсем недавно он девять месяцев ходил на уроки к самозванцу, который мало того что выдавал себя за Грозного Глаза Грюма, но еще и попытался его, Гарри, убить, прежде чем был разоблачен. Однако не успел Гарри решить, что делать дальше, как зазвучал второй голос, хрипловатый:

– Все хорошо, Гарри. Мы пришли забрать тебя отсюда.

Сердце у Гарри так и прыгнуло. Этот голос тоже был ему известен, хоть он и не слышал его больше года.

– П-профессор Люпин? – спросил он, веря и не веря. – Это вы?

– Долго мы еще будем стоять тут во мраке? – раздался третий голос, женский и совсем незнакомый. – Люмос!

Внизу вспыхнул кончик волшебной палочки, и прихожая озарилась магическим светом. Гарри заморгал. Столпясь у подножия лестницы, все пришедшие пристально на него смотрели. Некоторые тянули шеи, чтобы лучше было видно.

Ближе всех к нему стоял Римус Люпин. Совсем еще не старый, он, однако, выглядел уставшим и даже больным. После того как Гарри в последний раз с ним попрощался, на голове у него прибавилось седых волос, а на истрепанной мантии – заплат. Тем не менее он сердечно улыбался Гарри, и тот, несмотря на потрясение, попытался улыбнуться в ответ.

– О-о-о, да он в точности такой, как я думала! – воскликнула чародейка, которая держала в поднятой руке светящуюся волшебную палочку. Судя по всему, она была из них самой молодой. Бледное, сужающееся книзу лицо, темные мерцающие глаза, короткие волосы неистового фиолетового цвета. – Здорово, Гарри!

– Да, ты был прав, Римус, – сказал лысый чернокожий колдун, стоявший позади. Говорил он врастяжку, густым басом, и в одном ухе у него была золотая серьга в форме кольца. – Он копия Джеймса.

– Кроме глаз, – сипло поправил его другой маг, седовласый, тоже из задних. – Глаза как у Лили.

Грозный Глаз Грюм с его длинной пепельной гривой и особенным носом, изрядная часть которого отсутствовала, подозрительно косился на Гарри своими разными глазами. Один, маленький и темный, походил на бусину, другой был большой, круглый и ярко-голубой. Этим волшебным глазом Грюм мог смотреть не только сквозь стены и двери, но даже назад – через собственный затылок.

– Уверен, Люпин, что это он? – пророкотал Грюм. – Очень некстати будет, если мы доставим вместо него какого-нибудь Пожирателя смерти! Надо его спросить о чем-нибудь таком, что знает только настоящий Поттер. Или кто-нибудь прихватил с собой сыворотку правды?

– Гарри, какой вид принимает твой Патронус? – спросил Люпин.

– Оленя, – нервно ответил Гарри.

– Это он, Грозный Глаз, – сказал Люпин.

Остро ощущая, что все по-прежнему на него смотрят, Гарри стал спускаться по лестнице. По пути он запихивал волшебную палочку в задний карман джинсов.

– Не смей ее туда совать, слышишь меня? – проревел Грюм. – А ну как вспыхнет? Почище тебя волшебники – и те оставались с одной ягодицей!

– Кто именно, можно узнать? – заинтересованно спросила его женщина с фиолетовыми волосами.

– Какая разница! Просто не надо совать волшебные палочки в задние карманы! – прорычал Грозный Глаз. – Все плюют на элементарные меры безопасности! – Стуча деревянной ногой, он двинулся на кухню. – Учти, я видел, – сердито добавил он, когда волшебница возвела глаза к потолку.

Люпин пожал Гарри руку.

– Ну, как ты? – спросил он, пристально его разглядывая.

– Х-хорошо...

Гарри не верилось, что это взаправду. Четыре недели ровно ничего, никакого даже намека на план вызволения его с Тисовой улицы – и вдруг нате вам: целая толпа волшебников ввалилась в дом как ни в чем не бывало, точно по какому-то давнему уговору. Он обвел взглядом окружавших Люпина людей. Они продолжали внимательно его рассматривать. Его мучило сознание того факта, что он четыре дня не брал в руки расческу.

– Я... вам повезло, что Дурслей нет дома... – пробормотал он.

– Ха-ха! Он говорит: повезло! – рассмеялась женщина с фиолетовыми волосами. – Ведь это я их убрала с дороги. Послала им магловской почтой сообщение, что они попали в финал Всеанглийского конкурса лучших содержателей пригородных лужаек. Они едут сейчас на объявление победителей... верней, так им кажется.

Гарри представил себе лицо дяди Вернона в тот миг, когда он поймет, что нет никакого Всеанглийского конкурса лучших содержателей пригородных лужаек.

– Мы уходим отсюда? – спросил он. – Скоро?

– Почти немедленно, – ответил Люпин. – Как только получим «добро» на отправление.

– Куда двинемся? В «Нору»? – поинтересовался Гарри с надеждой.

– Нет, не в «Нору», – сказал Люпин, жестом приглашая Гарри идти в кухню. Вся небольшая группа волшебников последовала туда же. Они смотрели на Гарри с прежним любопытством. – Слишком было бы рискованно. Мы устроили штаб-квартиру там, где ее нельзя обнаружить. Для этого понадобилось время...

Грозный Глаз Грюм сидел за кухонным столом и потягивал содержимое своей набедренной фляги. Его волшебный глаз вращался во все стороны, разглядывая многочисленные кухонные приспособления Дурслей.

– Это Аластор Грюм, Гарри, – представил сидящего Люпин.

– Да, я знаю, – сказал Гарри, которому было не слишком уютно. Он целый год считал, что знаком с этим человеком, а теперь их знакомили опять.

– А это Нимфадора...

– Не смей называть меня Нимфадорой, Римус! – вскинулась молодая волшебница. – Просто Тонкс.

– Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы ее называли только по фамилии, – закончил Люпин.

– Ты бы тоже предпочитал, если бы мамаша дала тебе такое имя, – пробормотала Тонкс.

– А это Кингсли Бруствер. – Люпин показал на высокого чернокожего волшебника, и тот отвесил поклон. – Элфиас Дож. (Кивнул маг, говоривший сиплым голосом.) Дедалус Дингл...

– Мы уже знакомы, – пропищал чуть что приходящий в волнение Дингл и уронил свой фиолетовый цилиндр.

– Эммелина Вэнс. (Величавая ведунья в изумрудно-зеленой накидке наклонила голову.) Стерджис Подмор. (Чародей с квадратным подбородком и густой шапкой волос соломенного цвета игриво подмигнул.) И Гестия Джонс.(Помахала розовощекая черноволосая волшебница, стоявшая рядом с тостером.)

Гарри неуклюже кланялся каждому, кого Люпин представлял. Ему очень хотелось, чтобы они смотрели не на него, а на что-нибудь другое. Словно тебя ни с того ни с сего вывели на сцену. Кроме того, он не понимал, почему их так много.

– Сколько народу за тобой пожаловало! Есть чему удивляться, да? – сказал Люпин, будто прочитав мысли Гарри. Уголки его рта чуть подрагивали.

– Чем больше, тем лучше, – мрачно проговорил Грюм. – Мы твоя охрана, Поттер.

– Ждем сигнала, что путь свободен, – сообщил Люпин, выглядывая в кухонное окно. – Еще минут пятнадцать.

– Экие тут чистюли живут! – воскликнула Тонкс, которая оглядывала кухню с громадным интересом. – А вот папаша мой, хоть он тоже из маглов, – настоящий старый неряха. Выходит, все они разные, как и мы, волшебники.

– Э... да, – согласился Гарри. – Послушайте... – Он опять повернулся к Люпину. – Что происходит? Никто ничего мне не говорит. Что известно про Волан...

– Тсс! Тсс! – полетело в него сразу от нескольких чародеев и чародеек. Дедалус Дингл опять уронил цилиндр.

– Молчи! – рявкнул Грюм.

– Почему? – спросил Гарри.

– Мы не обсуждаем ничего здесь, слишком опасно, – сказал Грюм, глядя на Гарри своим обычным глазом. Волшебным он по-прежнему смотрел на потолок. – Тьфу ты, – выругался он и поднес к волшебному глазу руку. – С тех пор как им пользовался этот гад, все время заклинивает.

И с неприятным хлюпаньем, как от прочищаемой кухонной раковины, он выдернул глаз.

– Грозный Глаз, ты ведь понимаешь, как это противно, правда? – непринужденно заметила Тонкс.

– Гарри, будь добр, принеси мне стакан воды, – попросил Грюм.

Гарри вынул из посудомоечной машины чистый стакан и налил в него воды из крана. Волшебники пристально следили за каждым его движением. Их внимание уже изрядно ему досаждало.

– Спасибо, – сказал Грюм, взяв у Гарри стакан. Он кинул волшебный глаз в воду и хорошенько встряхнул. Глаз завертелся, зыркнув на всех по очереди. – На обратном пути мне нужен угол обзора триста шестьдесят градусов.

– Как мы будем добираться? Куда – ладно, не спрашиваю, но как? – поинтересовался Гарри.

– На метлах, – ответил Люпин. – Единственный способ. До того, чтобы трансгрессировать, ты еще не дорос, летучий порох исключается – камины под их наблюдением, а если мы самовольно соорудим портал, это будет стоить нам не только наших жизней.

– Римус говорит, ты неплохо летаешь, – вставил Кингсли Бруствер густым басом.

– Он летает отлично, – сказал Люпин, глядя на часы. – Как бы то ни было, иди собирай вещи, мы должны быть готовы до сигнала.

– Я тебе помогу, – жизнерадостно вызвалась Тонкс. Она последовала за Гарри в прихожую и на второй этаж, оглядывая все вокруг с большим любопытством.

– Забавное жилище, – заметила она. – Чуточку слишком чистое. Понимаешь, что я имею в виду? О, а здесь куда лучше, – добавила она, когда они вошли в комнату Гарри и он включил свет.

В его спальне было гораздо больше грязи и беспорядка, чем во всем остальном доме. Проведя в ней четыре дня в очень плохом настроении, Гарри не утруждал себя уборкой. Большая часть книг была рассыпана по полу: стараясь отвлечься, он брал их и отбрасывал одну за другой. Клетка Букли нуждалась в чистке, и от нее попахивало. Чемодан, где магловская одежда была причудливо перемешана с чародейской, лежал открытый, и часть вещей вывалилась из него на пол.

Гарри стал торопливо подбирать книги и кидать в чемодан. Тонкс задержалась у распахнутого гардероба и критически уставилась на свое отражение в зеркале на внутренней стороне дверцы.

– Ты знаешь, по-моему, фиолетовый – все-таки не мой цвет, – задумчиво проговорила она и потянула себя за торчащую прядь. – Тебе не кажется, что он придает мне какую-то болезненность?

Взглянув на нее поверх брошюры «Сборные Британии и Ирландии по квиддичу», Гарри промычал что-то нечленораздельное.

– Да, придает, – решительно сказала Тонкс. С напряженным видом, словно хотела что-то припомнить, она прищурилась – и секунду спустя ее волосы стали ярко-розовыми, как жевательная резинка.

– Как вам это удается? – изумленно спросил Гарри.

– Я метаморфиня, – ответила она и, открыв глаза во всю ширь, вновь принялась изучать свое отражение. Она поворачивала голову так и эдак, чтобы оглядеть волосы со всех сторон. – Это значит, что я могу менять свою внешность как мне захочется, – добавила она, увидев в зеркале озадаченное лицо Гарри. – Такая вот уродилась. Когда меня готовили на мракоборца, получила высшие баллы по скрытности и маскировке без всякой зубрежки. Это было замечательно.

– На мракоборца? – переспросил Гарри с уважением. Думая о будущем, он только о том и мечтал, чтобы по окончании Хогвартса сражаться с Темными волшебниками.

– Ага, – гордо сказала Тонкс. – Кингсли тоже мракоборец, но он чуть повыше меня рангом. Я всего год назад получила диплом. Чуть не провалилась по тайному проникновению и выслеживанию. Я страшно неуклюжая. Слышал, как я тарелку разбила, когда мы вошли в кухню?

– А можно выучиться на метаморфа? – спросил Гарри, выпрямившись и начисто забыв про сборы.

Тонкс хихикнула.

– Шрам свой небось хочешь иногда прятать?

Она нашла глазами молниевидный шрам у Гарри на лбу.

– Да ничего я такого не хочу, – пробормотал Гарри, отворачиваясь. Он не любил, когда рассматривали его шрам.

– Нет, боюсь, такого легкого пути у тебя не будет, – сказала Тонкс. – Метаморфы редко встречаются, это врожденное качество. Большинству чародеев, чтобы изменить внешность, нужны волшебные палочки или зелья. Но нам бы поторопиться, Гарри, мы вещи пришли собирать, – добавила она виновато, оглядывая беспорядок на полу.

– А... да, – сказал Гарри и подобрал еще несколько книг.

– Оставь, не надо, я справлюсь куда быстрей! – воскликнула Тонкс и длинным круговым движением провела палочкой над полом.

Книги, одежда, телескоп и весы взмыли в воздух и как попало влетели в чемодан.

– Аккуратности особой нет, конечно, – заметила Тонкс, подойдя к чемодану и посмотрев на кашу, которая там получилась. – Моя мама, та умеет все собирать вещичка к вещичке. У нее даже носки сами складываются. Но я так не могу. Тут нужен особый взмах...

Она наудачу сделала движение волшебной палочкой. Один из носков Гарри слабо трепыхнулся и снова лег поверх кучи вещей.

– А, ладно, – сказала Тонкс, захлопывая крышку чемодана. – По крайней мере все поместилось. Теперь давай-ка тут почистим.

Она направила палочку на буклину клетку.

– Экскуро! – Помет и несколько перышек исчезли. – Что ж, хоть немножко, да лучше. Я, честно говоря, не сильна в этих домашне-хозяйственных заклинаниях. Ну, все взял? Котел? Метлу? Ух ты, «Молния»!

При взгляде на метлу в правой руке Гарри ее глаза расширились. Это была его радость и гордость, подарок Сириуса – вещь, отвечающая международным стандартам.

– А я все еще на «Комете-260», – с завистью проговорила Тонкс. – Так, ну что же... Палочка по-прежнему в заднем кармане? Ягодицы на месте? Отлично, вперед. Локомотор, чемодан!

Чемодан Гарри поднялся в воздух на несколько дюймов. Держа волшебную палочку как дирижерскую, Тонкс отправила чемодан через комнату к двери и на лестницу. Клетку Букли она взяла в левую руку. Гарри с метлой спустился на первый этаж за ней следом.

В кухне Грюм уже вернул глаз на место. После промывки волшебный глаз вращался так быстро, что при взгляде на него у Гарри закружилась голова. Кингсли Бруствер и Стерджис Подмор изучали микроволновую печь, Гестия Джонс хохотала, держа в руках картофелечистку, которую нашла, когда шарила по выдвижным ящикам. Люпин заклеивал письмо, адресованное Дурслям.

– Вовремя, – сказал Люпин, подняв глаза на входящих Гарри и Тонкс. – У нас, думаю, около минуты. Надо бы выйти в сад для готовности. Гарри, я оставляю дяде и тете письмо, где прошу их не беспокоиться за тебя...

– И так не будут, – заметил Гарри.

– ...и заверяю их, что ты в безопасности...

– Это их только огорчит.

– ...и вернешься сюда следующим летом.

– А без этого никак нельзя?

Люпин улыбнулся и ничего не ответил.

– Поди-ка сюда, дружок, – проворчал Грюм и поманил Гарри к себе волшебной палочкой. – Мне надо тебя дезиллюминировать.

– Что-что? – нервно спросил Гарри.

– Дезиллюминационное заклинание, – сказал Грюм, поднимая палочку. – Люпин говорит, у тебя есть мантия-невидимка, но в полете ее сорвет. Этот камуфляж будет понадежнее. Ну-ка...