Текст книги "Гарри Поттер и Принц-полукровка (с илл. из фильма)"

Автор книги: Джоан Кэтлин Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Дж.К.Роулинг
ГАРРИ ПОТТЕР И ПРИНЦ-ПОЛУКРОВКА

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

СПИСОК ЗАКЛИНАНИЙ

В книгах о Гарри Поттере часто можно встретить заклинания. Ниже приведены некоторые из них:

Авада кедавра – смертельное заклятие.

Агуаменти – производит воду.

Акцио – манящие чары.

Алохомора – отпирание замков.

Вингардиум левиоса – левитационное заклятие.

Глисео – превращает лестницу в горку.

Гомениум ревелио – обнаружение человека.

Дуро – превращает ткань в стену.

Диффиндо – разрезание.

Импедимента – затормаживающее заклятие.

Импервиус – водоотталкивающее.

Империус – управление противником.

Инкарцеро – связывание.

Конфундус – дезориентация.

Круциатус – пытка.

Левикорпус – подвешивание.

Локомотор – передвижение предметов.

Лэнглок – язык прилипает к нёбу.

Люмос – свет из палочки.

Маффлиато – оглохни.

Нокс – тушит свет из палочки.

Обливиэйт – забвение.

Обскур – затмись.

Петрификус тоталус – парализует противника.

Протего – щитовые чары.

Редукто – взрывает.

Редуцио – уменьшает.

Реннервейт, энервейт – приводит в сознание.

Репаро – восстанавливает разбитое.

Сектумсемпра – ранит как мечом.

Силенцио – немота.

Сонорус – увеличивает громкость голоса.

Ступефай – замри, окаменей.

Таранталлегра – ноги пускаются в пляс.

Тергео, эскуро – очищающие заклятия.

Финита – прекращение заклинаний.

Экспекто патронум – вызов патронуса.

Экспеллиармус – разоружение.

Энгоргио – увеличение.

Энервейт, реннервейт – приводит в сознание.

Эскуро, тергео – очищающие заклятия.

Глава 1
ДРУГОЙ МИНИСТР

Приближалась полночь. Премьер-министр сидел у себя в кабинете в полном одиночестве и читал длинный меморандум. Строчки мелькали перед глазами, не задевая сознания. Премьер-министр ожидал звонка от президента одной далекой страны. Он раздумывал, когда же наконец позвонит этот злосчастный тип, и одновременно пытался отделаться от неприятных воспоминаний о необычайно долгой и утомительной неделе; ни на что другое в голове у него просто не оставалось места. Чем больше он старался сосредоточиться на печатной странице, которая лежала перед ним на столе, тем отчетливее видел перед собой злорадное лицо одного из своих политических противников. Не далее как сегодня противник этот, выступая в программе новостей, не только перечислил все ужасные происшествия минувшей недели (как будто кому-то требовалось об этом напоминать), но еще и подробно объяснил, почему в каждом из них виновато правительство.

У премьер-министра зачастил пульс от одной мысли об этих подлых и несправедливых обвинениях.

Интересно, каким это образом правительство могло помешать мосту обрушиться? Возмутительная нелепость – намекать, будто на строительство мостов тратится недостаточно средств. Мосту не было еще и десяти лет, лучшие эксперты теряются в догадках, отчего он вдруг разломился ровно посередине, отправив дюжину автомобилей на дно реки. И как только наглости хватило заявить, что причина двух зверских убийств, широко освещавшихся в средствах массовой информации, – нехватка полицейских? И что правительство обязано было каким-то образом предвидеть внезапный ураган, пронесшийся по нескольким графствам к юго-западу от Лондона, причинивший огромный ущерб и сопровождавшийся человеческими жертвами? И разве он, премьер-министр, виноват в том, что один из его заместителей, Герберт Чорли, именно на этой неделе начал вести себя так своеобразно, что ему теперь придется значительно больше времени проводить дома, с семьей?

«Страну охватило уныние», – закончил свою речь представитель оппозиции, почти не скрывая широкой довольной улыбки.

Увы, тут он сказал чистую правду. Премьер-министр и сам это почувствовал: люди выглядели непривычно подавленными. Даже погода стояла безрадостная. Промозглый туман в середине июля... Неправильно это. Ненормально.

Он перевернул страницу меморандума, увидел, как много еще осталось, и бросил безнадежные попытки вникнуть в содержание документа. Потянулся, закинув руки за голову, обвел тоскливым взором кабинет. Это была красивая комната с мраморным камином и высокими подъемными окнами напротив камина – сейчас они были плотно закрыты из-за не вовремя наступившего похолодания. Слегка вздрогнув, премьер-министр поднялся и подошел к окну, уставился на редкий туман, липнущий к стеклам. И тут он услышал, как кто-то негромко кашлянул у него за спиной.

Премьер-министр застыл, нос к носу со своим испуганным отражением в темном стекле. Звук был ему знаком. Он уже слышал раньше этот кашель. Очень медленно он повернулся лицом к пустой комнате.

– В чем дело? – спросил он, стараясь говорить с твердостью, которой на самом деле не ощущал.

На какое-то краткое мгновение премьер-министр позволил себе немыслимую надежду, что никто ему не ответит. Однако тут же послышался голос – бодрый, деловитый голос, который звучал так, словно зачитывал готовый текст по бумажке. Этот голос – как и ожидал премьер-министр с той минуты, когда раздался кашель, – принадлежал похожему на лягушку человечку в длинном серебристом парике, что был изображен на маленькой грязной картине маслом, висевшей в дальнем углу комнаты.

– Премьер-министру маглов. Срочно необходимо встретиться. Будьте добры ответить немедленно. С уважением, Фадж. – Человечек на картине вопросительно посмотрел на премьер-министра.

– Э-э... – произнес премьер-министр. – Послушайте, сейчас не самое удачное время... Видите ли, я жду телефонного звонка... От президента...

– Звонок можно перенести, – сразу же отозвался портрет.

У премьер-министра упало сердце. Этого он и боялся.

– Но я так рассчитывал на этот разговор...

– Мы организуем, чтобы президент забыл позвонить. Он позвонит вам завтра вечером, – сказал человечек. – Большая просьба немедленно ответить мистеру Фаджу.

– Я... ох... ну хорошо, – сказал премьер-министр слабым голосом. – Да, я согласен встретиться с Фаджем.

Он поспешно вернулся к столу, на ходу поправляя галстук. Едва он успел снова сесть в кресло и придать своему лицу по возможности непринужденное выражение, будто ему все нипочем, как в пустом мраморном камине вспыхнуло зеленое пламя. Стараясь ничем не выдавать удивления и тревоги, премьер-министр наблюдал, как в пламени возник представительный господин, стремительно вращавшийся вокруг собственной оси, словно волчок. Секунда, другая – и вот уже он ступил на прекрасный аксминстерский ковер, стряхивая пепел с рукавов длинного плаща в полоску, держа в руке шляпу-котелок светло-зеленого цвета.

– А, премьер-министр, – сказал Корнелиус Фадж, подходя с протянутой рукой. – Рад снова видеть вас.

Премьер-министр, по совести, не мог сказать о себе того же и потому промолчал. Он вовсе не был рад видеть Фаджа, чьи редкие посещения, и сами по себе жутковатые, как правило, означали, что ему предстоит выслушать чрезвычайно неприятные новости. К тому же на этот раз Фадж выглядел явно измотанным. Он осунулся, полысел и поседел, и лицо у него было какое-то помятое. Премьер-министру и раньше случалось видеть подобные перемены в облике иных политиков, и обычно это не предвещало ничего хорошего.

– Чем могу помочь? – спросил он, коротко пожав руку Фаджа и жестом предлагая ему самый жесткий из стульев, стоявших возле письменного стола.

– Даже не знаю, с чего начать, – пробормотал Фадж, пододвинул к себе стул и сел, положив зеленый котелок на колени. – Что за неделя, что за неделя...

– Так у вас тоже была трудная неделя? – натянуто поинтересовался премьер-министр, надеясь этим дать понять, что у него и так хватает забот и нет совершенно никакой необходимости получать добавку от Фаджа.

– Да, конечно. – Фадж устало протер глаза и мрачно посмотрел на собеседника. – У меня была точно такая же неделя, как и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост... Убийства Боунс и Вэнс... Не говоря уже о заварушке на юго-западе...

– Вы... э-э... я хотел сказать: так ваши люди... ваших людей тоже коснулись эти... эти события?

Фадж довольно сурово посмотрел на премьер-министра.

– Разумеется, – сказал он. – Вы же понимаете, что происходит?

– Я... – замялся премьер-министр.

Вот за такие штуки он и не любил посещения Фаджа. Все-таки он – премьер-министр; не очень-то приятно чувствовать себя двоечником, не выучившим урока. Но так уж повелось у них с Фаджем с самой первой встречи, а состоялась она в первый его вечер в должности премьер-министра. Он помнил это, как будто все случилось вчера, и знал, что воспоминание будет преследовать его до смертного часа.

Он стоял тогда один в том же самом кабинете и наслаждался триумфом, к которому шел столько лет, как вдруг за спиной раздалось тихое покашливание, точно так же, как сегодня. Он обернулся, и безобразный человечек на портрете заговорил с ним, объявив, что к нему сейчас явится для знакомства министр магии.

Естественно, он решил, что сошел с ума, не выдержав долгой и напряженной предвыборной кампании. Говорящий портрет привел его в ужас, но это было ничто по сравнению с ощущениями, которые он испытал, когда из камина выскочил некто, назвавшийся волшебником, и пожал ему руку. Премьер-министр не вымолвил ни слова, пока Фадж любезно объяснял ему, что на свете до сих пор тайно живут волшебники и волшебницы, и заверял, что о них совершенно не нужно беспокоиться, поскольку Министерство магии полностью берет на себя ответственность за волшебное сообщество и строго следит, чтобы немагическое население ни в коем случае не прознало о его существовании. Фадж сказал, что это весьма трудная работа, охватывающая самые разнообразные вопросы от ограничений при полетах на метле до контроля численности популяции драконов (премьер-министр хорошо помнил, как при этих словах ухватился за край стола, чтобы не упасть). Затем Фадж отечески потрепал онемевшего премьер-министра по плечу.

– Ни о чем не тревожьтесь, – сказал он. – Скорее всего, вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас только в том случае, если на нашей стороне произойдет нечто действительно серьезное, нечто такое, что может повлиять на жизнь маглов... я хочу сказать – немагического населения. В остальное же время наш принцип: живи и дай жить другим. Должен сказать, вы восприняли встречу со мной значительно лучше, чем ваш предшественник. Он пытался выбросить меня из окна, приняв за розыгрыш, подстроенный оппозицией.

Тут к премьер-министру наконец вернулся дар речи.

– Так, значит... вы не розыгрыш?

Это была его последняя, отчаянная надежда.

– Нет, – мягко сказал Фадж – К сожалению, нет. Вот, смотрите.

И он превратил чайную чашку премьер-министра в тушканчика.

– Но, – задохнулся премьер-министр, глядя, как тушканчик обгрызает уголок его будущей речи, – почему... почему никто мне не сказал...

– Министр магии показывается только действующему магловскому премьер-министру, – сказал Фадж, убирая за пазуху волшебную палочку. – Мы считаем, что так надежнее с точки зрения секретности.

– Но тогда, – жалобно проблеял премьер-министр, – почему прежний премьер не предупредил меня...

На это Фадж откровенно расхохотался:

– Дорогой мой премьер-министр, а разве вы сами когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете?

Все еще продолжая посмеиваться, Фадж бросил в очаг щепотку какого-то порошка, шагнул в изумрудно-зеленое пламя и исчез, только фукнуло в камине. Премьер-министр стоял столбом, сознавая, что никогда, ни одной живой душе не отважится проронить хоть слово об этой встрече, потому что – кто ж ему поверит.

Он долго не мог оправиться от потрясения. Поначалу пытался убедить себя, что Фадж на самом деле всего лишь галлюцинация, вызванная недосыпом, накопившимся за время трудной предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от любых напоминаний об этой неприятной встрече он подарил тушканчика племяннице, которая пришла от зверюшки в полный восторг, а затем приказал своему личному секретарю убрать из помещения портрет безобразного человечка, возвестившего о прибытии Фаджа. Но, к большому огорчению премьер-министра, удалить портрет оказалось невозможно. Его поочередно пытались снять со стены целый отряд плотников, несколько строительных рабочих, искусствовед и канцлер казначейства, но успеха не добились. В конце концов премьер-министр махнул рукой и просто стал надеяться, что в течение оставшегося срока его пребывания в должности мерзкая штуковина будет хранить молчание и неподвижность. Порой он готов был поклясться, что видел краешком глаза, как обитатель картины зевает или почесывает нос, а один или два раза тот просто уходил из рамы, оставляя грязновато-коричневый холст совершенно пустым. Но премьер-министр приноровился пореже смотреть на картину, а в случае чего, твердо говорил себе, что это просто обман зрения.

Но вот три года назад, в очень похожий вечер, когда премьер-министр сидел один у себя в кабинете, портрет вновь объявил о посещении Фаджа, который тут же и выпрыгнул из камина, промокший насквозь и в состоянии полнейшей паники. Не успел премьер-министр поинтересоваться, чего ради он поливает водой аксминстерский ковер, как Фадж понес дичайшую околесицу про тюрьму, о которой премьер-министр в жизни своей не слыхал, про человека по имени Серый Ус Блэк, про какой-то неведомый Хогвартс и про мальчика по имени Гарри Поттер. Все это ровно ничего не говорило премьер-министру.

– Я только сейчас из Азкабана, – пыхтел Фадж, стряхивая воду с полей своей шляпы-котелка прямо к себе в карман. – Это, знаете ли, посреди Северного моря, полет весьма неприятный... Дементоры волнуются, – тут Фаджа передернуло, – у них никогда еще не случалось побегов. Словом, я вынужден обратиться к вам, премьер-министр. Известно, что Блэку уже случалось убивать маглов и, возможно, он планирует снова присоединиться к Сами-Знаете-Кому... Но вы ведь даже и Сами-Знаете-Кого не знаете! – Фадж безнадежно уставился на премьер-министра, затем сказал: – Ну ладно, ладно, садитесь, я уж вас проинформирую... Выпейте виски...

Премьер-министра слегка задело, что его в собственном кабинете приглашают присесть, да еще и угощают его же собственным виски, но тем не менее он сел. Фадж вытащил волшебную палочку, создал прямо из воздуха два больших бокала с янтарной жидкостью, сунул один в руку премьер-министру и пододвинул себе стул.

Фадж говорил больше часа. В какой-то момент он не пожелал произнести вслух некое имя и вместо этого написал его на бумажке, которую вложил в не занятую бокалом руку премьер-министра. Когда Фадж наконец собрался уходить, премьер-министр встал следом за ним.

– Так вы считаете, что... – Он прищурился, вглядываясь в запись на клочке пергамента, который держал в левой руке, – что лорд Вол...

– Тот-Кого-Нельзя-Называть! – прорычал Фадж

– Прошу прощения... Вы считаете, Тот-Кого-Нельзя-Называть все еще жив?

– Как сказать... Дамблдор утверждает, что жив, – ответил Фадж, застегивая у горла свой полосатый плащ, – но мы его так и не нашли. Если вас интересует мое мнение, то, по-моему, он не опасен, пока у него нет сторонников, поэтому волноваться следует главным образом по поводу Блэка. Так вы опубликуете наше предупреждение? Отлично. Что ж, надеюсь, мы с вами больше не увидимся, премьер-министр. Спокойной ночи!

Но они увиделись снова. Меньше года спустя встревоженный и сильно утомленный Фадж возник прямо посреди зала заседаний кабинета министров и уведомил премьер-министра о небольших беспорядках, имевших место на Чемпионате мира по квиддичу (или что-то в этом роде), причем в происходящее «оказались вовлечены» несколько маглов, но, по его словам, премьер-министру не о чем беспокоиться, появление Черной Метки – знака Сами-Знаете-Кого – ровным счетом ничего не означает. Фадж абсолютно уверен, что это всего лишь единичный случай, и Управление по связям с маглами уже принимает необходимые меры по модификации памяти у пострадавших.

– Да, чуть не забыл, – прибавил Фадж под конец. – Мы собираемся ввезти из-за границы трех драконов и сфинкса для Турнира Трех Волшебников. Это вполне обычная практика, но Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, ссылаясь на существующие правила, требует поставить вас в известность о ввозе в нашу страну существ повышенной опасности.

– Я... Что? Драконы?! – завопил, брызгая слюной, премьер-министр.

– Да, три штуки, – подтвердил Фадж. – И сфинкс. Ну, всего хорошего!

Премьер-министр безнадежно надеялся, что драконами и сфинксами дело и ограничится, но нет. Не прошло и двух лет, как Фадж снова появился из камина, на сей раз с известием о массовом побеге из Азкабана.

–Массовый побег? – севшим голосом переспросил премьер-министр.

– Не нужно волноваться, не нужно волноваться! – прокричал Фадж, уже снова одной ногой в пламени. – Мы их мигом переловим! Это я уж так, чтоб вы были в курсе!

И не успел премьер-министр прокричать: «Эй, подождите минуточку!» – как Фадж уже скрылся, рассыпавшись дождем зеленых искр.

Что бы там ни говорили пресса и оппозиция, премьер-министр был вовсе не глуп. От него не ускользнуло, что, несмотря на все заверения Фаджа при той первой встрече, им приходится видеться довольно часто, причем Фадж с каждым разом появляется во все более растрепанных чувствах. Хотя премьер-министру отнюдь не доставляло удовольствия вспоминать о Фадже, он невольно опасался, что, когда министр магии (или, как он его про себя называл, Другой министр) появится снова, причина окажется еще более серьезной. А потому вид Фаджа, в очередной раз выходящего из камина, взлохмаченного, раздраженного и строго отчитывающего премьер-министра за то, что тот не может сам догадаться о цели его визита, стал достойным завершением исключительно тяжелой недели.

– Откуда же мне знать, что там у вас происходит в этом вашем, как его... волшебном сообществе? – огрызнулся премьер-министр. – На мне, между прочим, руководство целой страной, и в настоящее время мне вполне хватает своих забот...

– У нас с вами одни и те же заботы, – перебил его Фадж. – Брокдейлский мост обрушился не сам по себе. И ураган на самом деле – не ураган. И убийства совершены не маглами. И Герберта Чорли безопаснее будет изолировать от семьи. Сейчас мы готовимся перевезти его в клинику магических недугов и травм – больницу святого Мунго. Перевозить будем этой ночью.

– О чем вы?.. Боюсь, я не совсем... Что?! – взвыл премьер-министр.

Фадж сделал глубокий вдох:

– Премьер-министр, я должен с огромным сожалением сообщить вам, что он вернулся. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся.

– Вернулся? Вы хотите сказать, он жив? То есть...

Премьер-министр спешно искал в памяти подробности кошмарного разговора трехлетней давности, когда Фадж рассказывал ему про волшебника, которого боялись больше всех других волшебников, который совершил тысячу ужасных преступлений, после чего загадочно исчез пятнадцать лет назад.

– Да-да, жив, – ответил Фадж. – Впрочем, не знаю... Можно ли назвать по-настоящему живым человека, которого нельзя убить? Я этого толком не понимаю, а Дамблдор не хочет ничего объяснять, но, во всяком случае, у него теперь есть тело, он ходит, говорит и убивает, так что, видимо, в рамках данного обсуждения можно считать: да, он жив.

Премьер-министр не знал, что на это сказать, но прочно въевшаяся привычка казаться прекрасно информированным по любому вопросу заставила его уцепиться за первую вспомнившуюся деталь того давнего разговора.

– А Серый Ус Блэк, он сейчас, э-э... с Тем-Кого-Нельзя-Называть?

– Блэк? Блэк? – рассеянно переспросил Фадж, очень быстро вертя в руках котелок. – Вы имеете в виду Сириуса Блэка? Нет, клянусь бородой Мерлина! Блэк погиб. Как выяснилось, мы... э-э... были не правы на его счет. Все-таки он был невиновен. И никогда не был в сговоре с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Я хочу сказать, – прибавил он, словно оправдываясь, и еще быстрее завертел свой котелок, – все данные указывали... более пятидесяти очевидцев... во всяком случае, как я уже сказал, он умер. Собственно говоря, его убили. В здании Министерства. Будет расследование...

К собственному удивлению, премьер-министр ощутил мимолетную жалость к Фаджу. Но ее тут же вытеснило теплое чувство самодовольства: пусть сам он не умеет материализоваться в каминах, зато на территории вверенных ему государственных учреждений убийств не было... по крайней мере пока.

Премьер-министр незаметно постучал по деревянной столешнице, а Фадж тем временем продолжал:

– Сейчас Блэк – дело десятое. Главное, что мы находимся в состоянии войны и необходимо принимать соответствующие меры.

– Война? – тревожно переспросил премьер-министр. – Не слишком ли сильно сказано?

– Тот-Кого-Нельзя-Называть снова встретился со своими сторонниками, которые вырвались из Азкабана в январе. – Фадж говорил все быстрее и быстрее и так яростно крутил свой котелок, что тот казался размытым светло-зеленым пятном. – Они больше не скрываются и творят невесть что. Брокдейлский мост – это его рук дело, премьер-министр, он угрожал массовым убийством маглов, если я не отойду в сторону, открыв ему дорогу...

– Боже ты мой, так это по вашей вине погибли люди, а мне приходится отвечать на вопросы о проржавевшей арматуре и коррозии опорных конструкций и не знаю уж о чем еще! – гневно воскликнул премьер-министр.

– По моей вине?! – вспыхнул Фадж. – Хотите сказать, вы бы согласились уступить подобному шантажу?

– Может быть, и нет, – ответил премьер-министр, вставая и принимаясь расхаживать по комнате. – Однако я бы приложил все усилия, чтобы поймать шантажиста, прежде чем он совершит такое злодеяние!

– Вы думаете, я не прикладываю усилий? – с жаром воскликнул Фадж. – Все министерские мракоборцы до единого брошены на эту задачу, они до сих пор пытаются найти его и отловить его сообщников, но ведь речь идет об одном из самых могущественных чародеев всех времен, о чародее, которого почти три десятилетия никому не удавалось одолеть!

– Полагаю, сейчас вы мне скажете, что и ураган на юго-западе тоже он вызвал? – спросил премьер-министр, с каждым шагом все больше свирепея. Он был вне себя от мысли, что теперь ему известна причина этих ужасных бедствий, но он не может открыть ее общественности; лучше уж пусть бы на самом деле правительство было во всем виновато, что ли!

– Это был не ураган, – проговорил Фадж несчастным голосом.

– Прошу прощения! – взревел премьер-министр, чуть ли не топая ногами. – Вывороченные с корнем деревья, сорванные с домов крыши, погнутые фонарные столбы, человеческие жертвы...

– Это сделали Пожиратели смерти, – сказал Фадж. – Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть. И еще... мы подозреваем, что в деле участвовали великаны.

Премьер-министр остановился на всем ходу, как будто налетел на невидимую стену.

– Кто участвовал?!

Фадж сделал гримасу:

– В прошлый раз он привлекал великанов, когда хотел совершить нечто особо эффектное. Сектор дезинформации работает круглосуточно, целые команды Стирателей памяти заняты модификацией памяти маглов, ставших свидетелями того, что произошло на самом деле. Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними чуть ли не в полном составе носится по Сомерсету, но великанов так до сих пор и не могут найти... Просто несчастье какое-то!

– Да что вы говорите! – в бешенстве рявкнул премьер-министр.

– Не стану скрывать, настроение в Министерстве подавленное, – сказал Фадж. – А тут еще ко всему прочему мы лишились Амелии Боунс.

– Кого лишились?

– Амелии Боунс. Она руководила Отделом обеспечения магического правопорядка. Мы полагаем, что Тот-Кого-Нельзя-Называть, возможно, лично убил ее, поскольку она была необыкновенно одаренной волшебницей и, судя по всему, отчаянно сражалась.

Фадж кашлянул и с явным усилием прекратил наконец вертеть свою шляпу.

– Да ведь об этом убийстве писали в газетах, – сказал премьер-министр, ненадолго позабыв о своем гневе. – В наших газетах. Амелия Боунс... Там говорилось, что это была самая обыкновенная одинокая пожилая женщина. Если не ошибаюсь, убита с особой жестокостью. Эта история широко освещалась в средствах массовой информации. Расследование, знаете ли, зашло в тупик.

Фадж вздохнул:

– Еще бы оно не зашло в тупик! Убийство совершено в комнате, запертой изнутри, так? А вот мы совершенно точно знаем, кто его совершил, только это не помогает нам изловить виновного. И еще Эммелина Вэнс – возможно, вы о ней не слышали...

– Как же, слышал! – сказал премьер-министр. – Между прочим, это случилось недалеко отсюда, буквально за углом. Газеты порезвились вовсю: «Нарушение закона и порядка практически на заднем дворе у премьер-министра»...

– И как будто мало было всего этого, – сказал Фадж, не слушая, – повсюду кишмя кишат дементоры, нападают на людей направо и налево...

Когда-то, в более счастливые времена, премьер-министру эти слова показались бы бессмыслицей, но сейчас он стал мудрее.

– А я думал, дементоры стерегут заключенных в Азкабане? – спросил он осторожно.

– Стерегли, – устало ответил Фадж. – Но теперь уже не стерегут. Они покинули свой пост и присоединились к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Не стану скрывать, это был тяжелый удар.

– Но, – вымолвил премьер-министр, мало-помалу приходя в ужас, – не вы ли мне говорили, что эти существа отнимают у людей надежду и радость?

– Совершенно верно. И к тому же они размножаются. От этого и туман.

У премьер-министра подкосились ноги, и он рухнул в ближайшее кресло. Ему стало дурно от мысли, что какие-то невидимые существа рыщут по городам и весям, сея отчаяние и безнадежность среди его электората.

– Послушайте, Фадж, нужно что-то делать! Это ведь ваша обязанность как министра магии!

– Дорогой мой премьер-министр, неужели вы всерьез думаете, что после этих событий я все еще министр магии? Меня уже три дня как сняли с должности! В течение двух недель все волшебное сообщество с криками и воплями требовало моей отставки. За все время моей работы я ни разу не видел среди них такого единодушия! – сказал Фадж, отважно пытаясь улыбнуться.

Премьер-министр временно лишился дара речи. Хоть он и негодовал по поводу того, в какое положение его поставили, но все же невольно посочувствовал загнанному человеку, съежившемуся в кресле напротив.

– Очень жаль, – сказал он наконец. – Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Вы очень добры, премьер-министр, но помочь ничем не можете. Сегодня меня прислали сюда, чтобы ознакомить вас с последними событиями и представить вам моего преемника. Я полагал, что он уже должен быть здесь, но он, конечно, очень занят, столько всего...

Фадж оглянулся на портрет безобразного человечка в длинном завитом серебряном парике. Человечек ковырял в ухе гусиным пером.

Заметив, что Фадж на него смотрит, портрет проговорил:

– Он будет здесь с минуты на минуту. Заканчивает письмо Дамблдору.

– Желаю ему удачи, – сказал Фадж, в голосе которого впервые послышалась горечь. – Последние две недели я посылал письма Дамблдору по два раза в день, но он не пожелал и пальцем пошевелить. Если бы только он согласился повлиять на мальчишку, я, быть может, все еще был бы... Ну что ж, возможно, Скримджеру повезет больше.

Фадж погрузился в скорбное молчание, но тишину почти сразу же нарушил портрет, неожиданно заговоривший бодрым официальным тоном:

– Премьер-министру маглов. Просьба о встрече. Срочно. Будьте добры дать ответ немедленно. Руфус Скримджер, министр магии.

– Да-да, я согласен, – отозвался вконец замороченный премьер-министр и даже почти не вздрогнул, когда огонь в камине снова приобрел изумрудно-зеленый оттенок, ярко вспыхнул и среди языков пламени показался еще один вращающийся волшебник, которого через несколько секунд выбросило на ковер. Фадж поднялся на ноги, премьер-министр после минутной заминки сделал то же самое, наблюдая, как вновь прибывший выпрямляется, отряхивает длинную черную мантию и осматривается по сторонам.

В первый момент премьер-министру пришла в голову дурацкая мысль, что Руфус Скримджер очень похож на старого льва. В густой гриве рыжевато-каштановых волос и в кустистых бровях виднелись седые пряди, из-за очков в проволочной оправе смотрели пронзительные желтые глаза, а в движениях, хоть он и прихрамывал, сквозила своеобразная гибкая, размашистая грация. В этом человеке сразу чувствовались острый ум и твердый характер. «Можно понять, – подумал премьер-министр, – почему волшебное сообщество предпочло в эти опасные времена видеть своим предводителем Скримджера, а не Фаджа».

– Здравствуйте, как поживаете? – вежливо поздоровался премьер-министр, протягивая руку.

Скримджер коротко пожал ему руку, не переставая оглядывать комнату, затем извлек из-за пазухи волшебную палочку.

– Фадж все вам рассказал? – спросил он, подошел к двери и коснулся замочной скважины волшебной палочкой.

Премьер-министр услышал, как щелкнул замок.

– Э-э... да, – сказал премьер-министр. – И если вы не возражаете, я предпочел бы, чтобы дверь была открыта.

– А я предпочел бы, чтобы нам никто не мешал, – отрывисто ответил Скримджер. – И не подглядывал, – прибавил он, взмахом волшебной палочки задергивая занавеси на окнах. – Вот так. Ну что же, я занятой человек, так что перейдем сразу к делу. Прежде всего необходимо обсудить вопрос вашей безопасности.

Премьер-министр выпрямился во весь рост:

– Благодарю вас, я вполне доволен своей охраной...

– А мы – нет, – перебил его Скримджер. – Будет весьма неудачно для маглов, если их премьер-министр окажется под действием заклятия Империус. Новый секретарь у вас в приемной...

– Я не уволю Кингсли Бруствера, если вы к этому клоните! – с жаром воскликнул премьер-министр. – Он прекрасный работник, успевает сделать вдвое больше остальных...

– Это потому, что он волшебник, – сказал Скримджер без тени улыбки. – Мракоборец высочайшей квалификации, приставлен к вам для охраны.

– Стоп, стоп, погодите-ка минуточку! – воскликнул премьер-министр. – Вы не можете ни с того ни с сего взять и внедрить своего человека в мое ведомство. Я сам решаю, кого брать на работу...

– Мне казалось, вы были довольны Бруствером? – холодно заметил Скримджер.

– Я-то доволен... То есть я был доволен.

– Значит, все в порядке? – сказал Скримджер.

– Я... Что ж, если он и дальше будет так же работать... э-э... тогда все хорошо, – неуклюже закончил премьер-министр, но Скримджер его уже не слушал.

– Теперь касательно вашего заместителя, Герберта Чорли, – продолжал он. – Того, который развлекал общественность, изображая утку.

– А что такое? – спросил премьер-министр.

– Очевидно, его поведение является следствием скверно выполненного заклятия Империус, – ответил Скримджер. – Он повредился в уме, но все же может быть опасен.

– Да он же только крякает! – слабым голосом возразил премьер-министр. – Достаточно как следует отдохнуть... Может быть, поменьше налегать на спиртное...