Текст книги "Подари мне лошадку"

Автор книги: Джоан Джонстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

К несчастью для него и для себя самой, она малодушно не решалась ему об этом сказать. Он не сделал ни единой попытки сблизиться с ней с той самой ночи, когда они принадлежали друг другу. А ее охватывало волнение каждый раз, стоило ему лишь слегка коснуться ее руки. Она не решалась взглянуть ему в лицо из страха выдать свои чувства, которых он, как ей казалось, ничуть не разделял. По всей видимости, она поставила Фалькона в неловкое положение, решившись искать утешения у него на груди. Наверное, он не получил такого удовольствия, как она, и не жаждет повторения.

Что же удивительного в том, что он поддерживает отношения с Фелисией и даже сам просил ее позвонить? А теперь он уверяет ее, что она ошибается, что уик-энд с ней и Сюзанной он предпочитает обществу роковой женщины.

– Прости.., я ошиблась. Но я бы поняла, если бы ты захотел поехать развлечься в Нью-Йорк. Я бы все поняла.

– Иногда мне хочется хорошенько тебя встряхнуть. – Фалькон схватил ее за плечи. – Я схожу с ума по тебе, как ты не понимаешь?! Мне не терпится любить тебя, ощутить вкус и запах твоего тела, я никак не могу забыть его. Ни одна женщина для меня не существует. Я хочу только тебя.

Его рот оказался на уровне ее рта, его губы искали ее губы, его руки жаждали ее тела. Не сразу он понял, что она плачет.

Он отстранился, отступил назад и схватился за голову.

– Черт! Мара, прости меня.

Мара стояла, зажмурившись и зажав рукой рот.

– Не волнуйся, это больше не повторится. Я в состоянии себя контролировать. Я не животное.

Он повернулся на каблуках и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Мара разразилась рыданиями.

– Господи, что я наделала, как мне теперь быть? – Она разговаривала с пустой комнатой.

Как можно было влюбиться в человека, виновного в смерти Гранта? Как можно было позволить ему прикасаться к ней, любить ее, если все равно невозможно его простить?

Прошло уже больше года со дня смерти Гранта. Враждебные чувства давно должны были рассеяться. Но каждый раз, когда она вспоминала Гранта, досада, неловкость, раздражение всплывали на поверхность, и она ничего не могла с этим поделать. И пока ей не удастся побороть эти чувства, лучше держаться от Фалькона на расстоянии. Для его и для ее пользы.

Несмотря на их столкновение, Фалькон сдержал свое слово. На следующий день он объявил, что они поедут на аукцион выбирать пони для Сюзанны, как и было задумано.

– Мы подъедем как раз к тому моменту, когда пони выставят на продажу, чтобы Сюзанна не слишком утомилась, – пояснил он.

Когда настал долгожданный день, Сюзанна от нетерпения не могла усидеть на месте:

– Мама, собирайся поскорей, пожалуйста, уже пора выходить!

Мара оживилась, видя радость и волнение Сюзанны. Она быстро натянула джинсы, ковбойку, влезла в ботинки и побежала догонять Фалькона и Сюзанну.

Фалькон сидел во дворе за домом, на краю выложенного мозаикой фонтана. Сюзанна примостилась у него на коленях. Мара видела, как Фалькон протянул ее дочери монетку – бросить ее в фонтан и загадать желание.

– А ты уверен, что мое желание исполнится? – спросила его Сюзанна.

– Как знать, – загадочно протянул Фалькон. – Может быть, это волшебный фонтан.

Сюзанна зажмурилась и кинула пенни в воду. Брызги попали ей на лицо. Она открыла глаза и засмеялась. Фалькон стряхнул с одежды прозрачные капли.

Мара была тронута его нежностью к маленькой девочке.

– Я готова, – радостно крикнула им она. Но тут же спохватилась – ведь она решила не поддаваться чувствам, какие внушал ей Фалькон.

Мара стояла точно окаменевшая, а Фалькон не мог отвести от нее глаз. Она чувствовала, как от его взгляда жар разливается по ее телу. Как же ей хотелось отдать ему душу и сердце, всю себя, но она упорно подавляла эти неуместные желания.

Вспомни Гранта, стыдила она себя.

Но ненависть ее со временем поутихла и уже не мучила, как прежде.

Это потому, что ты знаешь, кто в действительности виноват в смерти Гранта. И это не Фалькон Уайтлоу. Признайся себе наконец. Только ты виновата. Ты знала, что может произойти, и ты отпустила его. Это только твоя вина. Ты виновата. Ты.

– Мара, что с тобой?

Голос Фалькона прервал поток самообвинений, роившихся в голове Мары. Она приложила палец к виску, чтобы унять боль.

– Все в порядке, – сказала она. – Мы идем?

Фалькон взял Сюзанну на руки и пошел навстречу Маре. Поравнявшись с ней, он обнял ее за талию и повел к машине. Они касались друг друга бедрами, Мара попыталась отстраниться, но Фалькон только еще крепче прижал ее. Она чувствовала тепло его руки у себя на талии, и в ней поднималось желание остаться с ним наедине.

Ты совсем лишилась рассудка, Мара. Ты не в своем уме. Как ты можешь даже думать о близости с Фальконом Уайтлоу? Он убил Гранта!

Нет, это ты убила Гранта.

Мара прикусила нижнюю губу. Хоть бы внутренний голос умолк и оставил наконец ее в покое.

Фалькон заметил морщинку у нее на лбу. Интересно, что ее так тревожит? Наверное, лучше было ему не признаваться в своих чувствах. Должно быть, она решила, что он намерен извлечь выгоду из сложившейся ситуации.

Но неужели она думает, что он способен силой взять то, что она не отдаст ему по доброй воле? Он никогда насильно не тащил женщину в постель. И несмотря на совет Зака, сейчас он делать это не собирался. Однако вряд ли ему удастся рассеять ее подозрения. Что бы он ни сказал, она ему не поверит. Лучше пусть все идет своим чередом.

На аукционе Фалькон издалека поприветствовал некоторых фермеров, приподнимая шляпу, но не стал подходить к ним, потому что Мара и Сюзанна были с ним. Он не хотел бы через год объяснять им, куда девались его жена и дочь. Вместо этого он занялся выбором пони для Сюзанны.

Скоро выяснилось, что Сюзанне больше по вкусу пегие лошадки.

– Мне нравятся пятнистые, – объявила она. Нелегко было подобрать животное, которое подошло бы Сюзанне. Лошадка должна была быть удобной и в то же время красиво сложенной. Они долго выбирали, аукцион уже подходил к концу, когда им с Сюзанной приглянулся один симпатичный пони.

– Вот этот! – Девочка едва не задохнулась от благоговения. – Пожалуйста, Фалькон, давай возьмем этого!

У пони была белая мордочка с черным пятном посредине. Фалькон так и не понял, был ли пони белый с черными пятнами или черный с белыми, такой он был пестрый.

– Я назову его Крапинка, – сказала Сюзанна, нежно обняв своего нового друга за шею. – Тебе нравится твое новое имя, Крапинка?

К ним приблизился один из фермеров, Фалькон давно его заметил.

– Как дела, Фалькон? – спросил он, чуть-чуть приподняв шляпу. Это был высокий мужчина необъятных размеров. – Может, представишь меня юной леди?

Он сказал "юной леди", ни на секунду не отрывая взгляда от Мары. Было очевидно, что не Сюзанна привлекла его внимание.

Скотоводческая ферма Сэма Лонгстрита и его отца граничила с "Ястребиным гнездом". Сэм был немного старше Фалькона, года на два, на три, но морщин на лице было больше, да и тощее угловатое тело загрубело от долгих часов работы на ферме. Его каштановые волосы выгорели на солнце и требовали стрижки, к тому же он несколько дней не брился. На нем были поношенные башмаки и потрепанные джинсы. Фалькон не знал, было ли это простым пренебрежением к своей внешности или следствием тяжелого положения дел на ферме. Отец Сэма вел какие-то совместные дела с его отцом, но подробности были ему неизвестны.

– Как поживаешь, Сэм? – в свою очередь поинтересовался Фалькон. – Позволь мне представить тебе мою жену Мару и дочь Сюзанну. Мара, это Сэм Лонгстрит. Несколько поколений наших предков жили бок о бок.

Сэм заулыбался:

– Большое удовольствие для меня встретить вас, мэм. А ты счастливчик, обратился он к Фалькону. – Я ничего не слышал от твоих насчет женитьбы.

– Они не знают, – ответил Фалькон.

– Не бойся, я даже не заикнусь им, – сказал Сэм. – Если это так важно для тебя.

– Я не делаю из этого тайны, – возразил Фалькон. – Просто не представилось удобного случая сообщить родным. Сэм продолжал ухмыляться.

– А можно рассказать Э. Д.?

Фалькон понял, что это только подольет масла в огонь. Слух о женитьбе быстро дойдет до его отца.

– Подожди денек, я сам оповещу их, а там добро пожаловать в гости.

Момент разоблачения неумолимо приближался. Придется рассказать отцу о своих подвигах, но преподнести новость так, чтобы семья не пожаловала поздравлять новобрачных раньше, чем он успеет наладить отношения с Марой.

Сэм опять повернулся к Маре:

– Как вам удалось приручить этого дикого жеребца?

Фалькон заметил испуг на лице Мары и догадался, что она пытается подобрать слова, чтобы наилучшим образом объяснить Сэму положение вещей.

– Нас познакомил мой старый друг, один из ветеранов Техасской футбольной команды, – опередил ее Фалькон. Это была чистая правда и в то же время не имело никакого отношения к существу дела.

– Я много потерял, что не был в Техасе. – Сэм с восхищением бросил взгляд на Мару.

Тут его внимание привлекла Сюзанна, она терлась носом о бархатистую шерстку пони. Сэм присел на корточки, так что его зеленые глаза оказались на уровне ее лица.

– Меня зовут Сэм, – сказал он доверительно, – а тебя?

К изумлению Фалькона, Сюзанна не убежала и не спряталась за юбкой матери. Она ответила с детской непосредственностью:

– Я Сюзанна, а это мой пони, его зовут Крапинка.

Сэм протянул свою мозолистую руку и потрепал пони по загривку.

– Довольно симпатичный, – сказал он. На Сюзанне была ее красная шляпка, внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять, что под ней нет и намека на волосы. Сэм был не из тех, кто мог упустить из виду такую деталь. Не без удивления, но с симпатией он взглянул на Фалькона, оперся ладонями о колени и тяжело поднялся.

Он не стал задавать никаких вопросов относительно Сюзанны: на Западе сохранился обычай среди мужчин не заговаривать первым о чужих делах.

– Пожалуй, мне пора отправляться, – сказал Сэм. – Надо погрузить нового быка и скорей домой.

– Еще увидимся, – попрощался Фалькон.

– Буду надеяться. – Сэм улыбнулся в сторону Мары. – Мэм... – Он приложился мозолистым пальцем к полям потрепанной шляпы – знак уважения к жене Фалькона.

– Какой странный тип, – сказала Мара.

– Ну почему? – удивился Фалькон.

– Вид у него устрашающий и в то же время такие добрые глаза. Что представляет собой этот Сэм Лонгстрит?

Фалькон пожал плечами:

– Я мало с ним знаком, хотя мы долгое время жили по соседству. Он старше меня и Зака, отец с детства заставлял его работать с утра до вечера, он почти ни с кем не общался.

– Он расскажет твоей семье?

– Он расскажет своему отцу, а это одно и то же. Но не раньше завтрашнего утра. Я опережу его, позвоню родителям сегодня вечером.

– Как ты думаешь, что они скажут? Фалькон прекрасно представлял их реакцию.

– Они обрадуются, – соврал он. – Пойдемте, надо быстрее доставить пони домой, чтобы Сюзанна успела на нем покататься.

Но с приближением к дому Сюзанна чувствовала себя все хуже и хуже. Она была так слаба, что еле держалась на ногах, глаза слипались. Фалькон и Мара вместе уложили ее в постель, обещая, что она сядет на своего Крапинку, как только ей станет немного лучше.

– Тебе не кажется, что на сегодня с нее хватит развлечений? – спросил Фалькон у Мары, когда они вышли из комнаты.

– Поездка удалась, но следовало ожидать, что Сюзанна не выдержит такой нагрузки, – сказала Мара. – Думаю, она не променяла бы этот день ни на что в мире, – добавила она, видя, что Фалькон чувствует себя виноватым.

Фалькон немного успокоился. Ни к чему ему брать на себя ответственность за состояние Сюзанны. Раз Мара считает, что все нормально, он готов поверить ее словам.

– Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я буду звонить родителям, – сказал Фалькон.

Мара последовала за ним в кабинет, села на стул у письменного стола. Фалькон расположился за бюро.

– Что ты им скажешь? – поинтересовалась Мара.

– Что я встретил женщину и мы поженились.

– Неужели они не зададут никаких вопросов?

– Может, и зададут.

– Как ты им.., объяснишь? Фалькон усмехнулся.

– Смотря что они спросят.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – возразила Мара. – Ты же не собираешься говорить им правду?

Фалькон постучал пальцем по клавиатуре компьютера: этот бессмысленный разговор действовал ему на нервы.

– Не знаю. Пожалуй, рассказать все как есть им нельзя, они не поймут.

– А зачем я тебе нужна здесь? – спросила Мара.

– Вдруг им захочется поздороваться с тобой, пожелать тебе счастья, успокоил он ее.

"Они захотят большего", – со страхом подумал Фалькон. Наверняка они захотят выведать все о Маре Эйнсворт-Уайтлоу.

Он стал набирать номер. На том конце взяли трубку. Было слышно дыхание его матери – видимо, она запыхалась, подбегая к телефону.

– Привет, мам! – сказал Фалькон.

– Фалькон! Куда ты запропастился?! Ты не звонишь уже несколько месяцев!

– Я был занят, – мрачно ответил Фалькон.

– Так сильно занят, что не мог позвонить или написать родителям, чтобы они не думали, что ты валяешься где-нибудь мертвый! – с упреком воскликнула Кэнди Уайтлоу. – И почему же ты звонишь теперь? Что случилось? – Его мать была не из тех, кто будет ходить вокруг да около.

– Я хочу уведомить вас, тебя и папу, что я женился.

– Что-что?! – Было слышно, как мать закричала в соседнюю комнату:

– Гарт! Возьми трубку! Фалькон звонит, он женился!

Фалькон услышал знакомый глубокий голос:

– Давно ли это с тобой? Мы знаем твою жену? Когда ты привезешь ее к нам познакомиться?

– Она здесь? – не унималась мать. – Можно с ней поговорить? Как ее зовут?

– Ее зовут Мара Эйнсворт, она рядом, можешь с ней поздороваться. – Фалькон протянул Маре трубку.

Мара посмотрела на трубку с таким видом, как будто Фалькон протянул ей гадюку. Но наконец она приложила ее к уху.

– Здравствуйте, – сказала она напряженно.

– Здравствуй, дорогая, – проворковала Кэнди. – Я мама Фалькона. Мы так рады за вас. Когда вы познакомились с Фальконом? Давно была свадьба? Как жаль, что мы ее пропустили!

– Привет, – подключился Гарт. – Добро пожаловать в нашу семью. Когда мы сможем тебя увидеть?

Мара украдкой взглянула на Фалькона и поморщилась. Она зажала трубку рукой:

– Трус! У них столько вопросов! Говорил бы с ними сам!

– Я рада, что мы наконец познакомились, миссис Уайтлоу, мистер Уайтлоу, я...

– Зовите меня просто Кэнди, – сказала мать Фалькона, – а моего мужа зовут Гарт. Расскажите же нам все по порядку.

– Благодарю вас, миссис.., извините, Кэнди. – Мара запнулась. – Право, я не знаю, с чего начать.

– Где вы познакомились? – вмешался Гарт.

– В Далласе. Я приехала туда с мужем, дочерью и... – Мара оборвала себя на полуслове, когда услышала возглас изумления на том конце провода. Она посмотрела на Фалькона, тот прищурился и неодобрительно покачал головой. – Я вдова! – брякнула она в трубку.

Наступило молчание, за которым последовал вздох облегчения.

– Как жаль! – пробормотала Кэнди. – Так неловко получилось, не правда ли? Ну конечно, если бы ты не стала вдовой, ты не вышла бы замуж за Фалькона... Но я рада, что Фалькон нашел тебя, хотя лучше было бы, если бы это произошло не при столь печальных обстоятельствах.

– Да, правда, – сказала Мара мягко.

– Расскажите о своей дочери, – попросил Гарт.

– Ее зовут Сюзанна, ей 8 лет, она очень больна, но мы надеемся, скоро поправится.

– Мы не можем чем-нибудь помочь? – разволновалась Кэнди.

– Молитесь за нее. – Голос Мары стал совсем тихим.

– Должно быть, это очень серьезно, – испугалась Кэнди. – Вы уверены...

– У Сюзанны лейкемия. Сейчас она проходит курс химиотерапии. По окончании лечения мы будем знать больше.

В трубке опять воцарилось тягостное молчание. Известие явно свалилось им как снег на голову.

– Передай трубку Фалькону, – сказал наконец Гарт.

Мара протянула трубку:

– Твой отец хочет с тобой поговорить.

– Да, пап?

– Что, черт возьми, происходит? – Голос Гарта звучал очень резко. Фалькон, что ты натворил на этот раз?

– Не волнуйся, отец. Все в порядке. – Фалькон отвечал так же резко. – Мара вдова, Сюзанна больна. Что тут непонятного? Я не прошу твоего благословения. Я просто соблюдаю вежливость, ставя вас обоих в известность.

– Мы приедем, – пролепетала Кэнди.

– Нет, мама, не надо. Лучше немного подождать.

– Почему, черт возьми?! – закричал Гарт.

– Потому что я говорю "нет", – возразил Фалькон, воспользовавшись оборотом, к которому всегда прибегал отец, когда приказывал что-то детям. – Мы сами приедем на День труда. – Это будет первый шаг к примирению, которое всем им так необходимо. – Пока, мама! До свиданья, отец.

– Фалькон! – проревел Гарт.

– Фалькон! – воскликнула Кэнди. Фалькон аккуратно повесил трубку.

– С этим делом покончено.

– Не похоже, чтобы они обрадовались, – ввернула Мара.

Фалькон взял Мару за подбородок.

– Это моя жизнь. Если я счастлив, не так уж важно, что они думают.

– А ты счастлив? – Мара с сомнением посмотрела ему в лицо, пытаясь прочесть на нем правду.

Он провел большим пальцем по ее пухлой нижней губе, розовой и нежной.

– Я не жалею, что женился на тебе, если ты об этом спрашиваешь.

Мара опустила глаза, не в силах выдержать его загоравшийся взгляд, но не отодвинулась. Она словно приросла к месту.

– Тебе следовало сказать им правду, – пробормотала она.

– А кто знает, в чем она, правда? – многозначительно произнес Фалькон.

Мара почувствовала, что он вот-вот поцелует ее. И она не пыталась уклониться, потому что ей это было необходимо – так же, как и ему, чувствовала она. Его губы тихо прикоснулись к ее губам, он искал не страсти, а утешения. Ее рот растаял в его поцелуе, сладком и успокаивающем. Когда Мара открыла глаза, выражение его лица тронуло ее. Она видела, что он любит ее, хочет ее, страстно, отчаянно жаждет ее.

Маре хотелось помочь ему, но прошлое не давало ей покоя, оно каждый раз вставало между ними. Легко было обвинять Фалькона в смерти Гранта, хотя ее собственной вины было гораздо больше, чем его. И ей все труднее становилось ненавидеть Фалькона, ее разрывали эти противоречивые чувства. А тут еще болезнь Сюзанны, в которой вообще никто не был виноват, – все это перевернуло ее жизнь вверх дном.

Много хорошего можно сказать в защиту Фалькона Уайтлоу, твердил ее внутренний голос. Он неплохой человек, он сильно изменился за это время. Он так добр к Сюзанне. И, кроме того, ты его хочешь. Разве будет так ужасно дать ему то, о чем он мечтает?

Фалькон видел, что она борется с собой. Она его ненавидит. Он ее искушает. Он отступил первым.

– Спокойной ночи, Мара, – проговорил он.

– Спокойной ночи, Фалькон, – отозвалась она. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Ей хотелось, чтобы он остался. Испугавшись, что сейчас она скажет или сделает что-нибудь, о чем потом пожалеет, Мара повернулась и вышла из комнаты.

Глава 6

– Где ты был? – строго спросила Мара. Фалькон никак не ожидал встретить Мару на кухне в такое время. Она сидела с чашкой кофе прямо напротив двери. Кофе явно остыл – видимо, она давно ждет его. Он не пришел ужинать – ему тяжело было находиться рядом с ней, зная, что он не может к ней даже прикоснуться. Он не уходил далеко, весь вечер провозился в конюшне – чистил седла, которые теперь прямо сияли. Неужели она действительно беспокоилась?

– Я был в конюшне, – просто ответил он. – Чистил седла.

– Я боялась, что с тобой что-нибудь случилось. Уже поздно. Раньше ты всегда успевал вернуться до темноты.

– Ты боялась за меня? – Фалькон не поверил своим ушам. – Прости меня, в следующий раз обязательно сообщу тебе, куда я пошел.

Если бы три месяца назад кто-нибудь сказал Фалькону, что ему захочется перед кем бы то ни было отчитываться, тем более перед женщиной, он бы живот надорвал от смеха.

Теперь он был готов на все.

Мара встала и направилась к раковине.

– Сюзанна спрашивала о тебе, – обронила она, как бы скрыть свое участливое отношение к нему.

– Как она? – с тревогой спросил Фалькон. Мара поставила в раковину чашку и повернулась к нему:

– Врач считает, что ей должно стать лучше. Некоторое время Фалькон стоял совершенно ошеломленный, не в состоянии сдвинуться с места. Но потом он пришел в себя, схватил Мару за талию и закружил.

Мара крепко в него вцепилась, боясь, что он ее уронит.

– Отпусти меня.

Фалькон поставил ее на пол, но его руки по-прежнему лежали у нее на талии. Ему необходимо было за что-нибудь держаться, иначе он взлетел бы в небо от счастья.

– Не могу поверить, что такое бывает. Как быстро. Прошло всего десять недель!

– Да, – сказала она. – Это.., чудо. Фалькон смотрел на Мару и не мог понять, почему она не радуется.

– Ты сказала: может наступить облегчение. Ты чего-то недоговариваешь? Когда мы узнаем все точно?

– Завтра доктор Сортино возьмет у нее спинномозговую жидкость на биопсию. Мы все узнаем, когда будет готов результат анализа.

– Сюзанна ненавидит все эти уколы, горько сказал Фалькон. При этих словах его рука, лежавшая на талии у Мары, сжалась. – Это очень больно.

– Да, – согласилась Мара, – ты идешь с нами завтра?

В первый раз за время их совместной жизни Мара просила его сопровождать их. Первый знак, что он нужен ей не только ради денег.

– Я с удовольствием пойду с вами. Первый раз, с тех пор как он переступил порог в этот вечер, она улыбнулась.

– Мне будет очень приятно! Сюзанна постоянно меня спрашивает, когда же ты пойдешь вместе с нами в больницу.

– Она спрашивает?

Мара отступила назад, Фалькон опустил руки.

– Она очень привязалась к тебе за это время.

– Я тоже к ней привязался, – сказал Фалькон.

– Ну вот, это все, что я хотела тебе сказать – спокойной ночи, Фалькон.

– Мара, подожди. – Ему не хотелось отпускать ее. Хотелось чувствовать ее тепло, засыпая, держать ее в своих объятиях. Он вспомнил, что Зак предлагал ему поставить ультиматум – сколько недель тому назад это было? Он и сейчас не мог бы этого сделать. Ни тогда, ни сейчас. Если в состоянии Сюзанны наметятся перемены к лучшему, возможно, он предъявит своей жене супружеские права.

– В чем дело? – осведомилась Мара.

– Как ты думаешь, если Сюзанна пойдет на поправку, не навестить ли нам "Ястребиное гнездо" ближе ко Дню труда? Мара прислонилась к холодильнику и скрестила на груди руки, как бы защищаясь.

– Ты полагаешь, мне или Сюзанне пойдет на пользу встреча с твоими родителями?

– Ты моя жена, – возразил он, – а Сюзанна моя дочь.

Только на время.

Эти слова висели в воздухе, разделяя их незримой стеной. Если Сюзанна действительно пойдет на поправку, это все изменит коренным образом. Мара больше не будет в нем нуждаться. Она сможет переехать в Даллас, в дом с крытым крылечком и беленым забором.

– Я хочу, чтобы они познакомились с тобой, Мара. Даже.., даже если наши с тобой отношения не сложатся. Я думаю, что ты особенная женщина. Я почувствовал это сразу, как только взглянул на тебя в нашу первую встречу.

Мара вспыхнула, и бросила на него быстрый взгляд.

– Я была замужем, когда ты встретил меня в первый раз, – напомнила она.

У Фалькона дрогнули губы, и Мара тотчас пожалела о своих словах. Она всего лишь хотела дать понять, что ему не следовало смотреть на замужнюю женщину подобным образом. Она и не думала напоминать ему о катастрофе, оставившей ее вдовой. Фалькон повернулся на каблуках, и Мара сразу догадалась, что он снова уйдет из дома, если она не попытается его остановить.

– Я кое-что сделала в твоем кабинете. – Она сказала это, когда он уже поворачивал ручку кухонной двери.

Фалькон обернулся, глядя на Мару через плечо.

– Что ты сделала?

Она улыбнулась одним уголком рта.

– У тебя на столе полный беспорядок, и в компьютерных файлах – тоже.

– Ты работала на моем компьютере? – Он повернулся к ней, по-хозяйски расставив ноги и уперев руки в бока.

– Я навела порядок, – ответила Мара. Фалькон скептически приподнял бровь.

– Порядок?

Господи, помоги мужчине, когда женщина берется наводить порядок.

– Пойдем, я покажу тебе, что я сделала.

Фалькон понял, что ему протянута оливковая ветвь, и подхватил ее.

– Ладно. Пошли.

С тех пор как Мара переехала к нему, Фалькон стал замечать кое-какие усовершенствования в доме. На кухне появились цветы в горшках, а в гостиной декоративные деревья в кадках.

Кожаный диван, вносивший мрачную атмосферу в комнату, она выложила узорчатыми подушками, для каждой вазы нашлось у нее место в нише. Она раздвинула тяжелые шторы в гостиной, чтобы туда проникал дневной свет, а яркие хлопчатобумажные занавески приятно оживили кухню.

Дом содержался в идеальной чистоте. Она не зря предлагала свои услуги в качестве экономки, но доверить Маре хозяйственную бухгалтерию Фалькон все равно не решался.

Мара не стала целиком переделывать его кабинет – вряд ли это пришлось бы Фалькону по вкусу. Она действовала осторожно: тут переставит одно, там другое. И ясное дело, все шпоры и уздечки, которые он чинил, были отправлены подальше от кухни.

Но стоило Фалькону примоститься рядом с Марой за компьютером, как он убедился, насколько серьезно она взялась за учет. Теперь было наглядно видно, какой жеребец покрыл ту или иную кобылу, каких коров осеменил тот или иной бык. Она также рассчитала количество скормленного скоту зерна и прибавку в весе каждого отдельного животного.

– Это невероятно! – воскликнул изумленный Фалькон. – Где ты этому научилась?

– Помнишь, я рассказывала тебе, что выросла у мамы на коленях, так вот, еще я не раз заглядывала через плечо к отцу, когда он сидел за работой. – Она хитро улыбнулась.

– Я в восхищении. Но с такими знаниями ты запросто могла бы найти неплохую работу на богатой ферме.

– Я не закончила колледж, – призналась она, – я училась только на первом курсе, когда заболела Сюзанна.

Фалькону пришло в голову, что для ведения его бухгалтерии колледж ей не понадобится, но, если с ним что-нибудь случится, без образования ей не обойтись.

– Тебе просто необходимо закончить колледж, – убежденно сказал он.

– Пока Сюзанна не поправится, об этом лучше забыть.

– Я надеюсь, что завтра мы получим обнадеживающие результаты. Ты должна учиться, а я поищу кого-нибудь, кто сможет ухаживать за Сюзанной, пока ты на занятиях.

– Я и так слишком многим тебе обязана.

– Ничем ты мне не обязана, – возразил Фалькон. – Я делал только то, что хотел делать. И выбрось из головы все мысли о долге.

Он задержал дыхание. Кое-что она все-таки могла бы для него сделать. Она сама предоставила ему блестящую возможность заговорить о своем желании, не выдвигая ультиматумов.

– Кое-что ты, конечно, могла бы для меня сделать, – наконец сказал он.

– Что именно?

Секунду он колебался, потом рискнул:

– Мне нужна женщина, Мара. Ты моя жена, и я хочу спать с тобой.

Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он поднес руку к ее щеке и нежно погладил.

Она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу:

– Я хочу того же, что и ты. Я знаю, я обязана тебе...

Фалькон резко отдернул руку, Мара открыла глаза. Он выпрямился во весь рост, лицо его напряглось.

– Если ты всего лишь обязана мне, лучше забыть об этом.

Она встала на цыпочки и схватила его за руки, чтобы он не успел уйти.

– Я пытаюсь! Мне необходимо то же, что и тебе, – призналась она дрогнувшим голосом. – Но я не могу забыть Гранта: я любила его, а ты причастен к его смерти.

– Грант был в стельку пьян, он сам угробил себя в этой аварии.

Лицо Мары помертвело.

– Кто сказал тебе, что Грант пил? Фалькон уставился на нее в недоумении, не понимая, что ее так задело.

– Кто сказал тебе, что Грант был алкоголик? – настойчиво повторила Мара.

– Алкоголик? Он? – глупо переспросил Фалькон.

Мара зажала рукой рот. Она никогда не произносила вслух роковое слово. Она жила с Грантом, прекрасно отдавая себе отчет в его слабости к спиртному, но притворялась, что ничего такого нет.

Фалькон схватил ее за руки:

– Так ты обвиняла меня в смерти Гранта, хотя знала о его проблеме с алкоголем?

– Не было никакой проблемы...

– Говори правду.

– Он не работал почти шесть месяцев, когда повстречался с тобой...

– Не из-за этого ли его постоянно выгоняли с работы? Он пил на работе?

– Я не знаю, – жалко пробормотала Мара. – Он находил всякие причины каждый раз, когда его выгоняли.

– И тебе ни разу не пришло в голову проверить?

– Я доверяла ему! – сердито воскликнула она. Слезы в ее глазах выдавали правду. Раз или два ему удалось одурачить ее, но потом у нее уже не оставалось иллюзий.

– Как же ты могла любить его? – спросил Фалькон, искренне озадаченный тем, что она была столь предана человеку, который причинял ей такую боль.

Она беспомощно пожала плечами.

– Он был хорошим отцом. Когда был трезв.

– И хорошим мужем.

Когда не напивался и не приставал к другим женщинам.

Мара не могла больше выносить пристального взгляда Фалькона и лгать – и ему, и себе. Легче было обвинять Фалькона, чем признать Гранта алкоголиком. Легче обвинять Фалькона, чем признать свою собственную вину. Потому что, когда все было сказано и расставлено по своим местам, ответственной за смерть Гранта оказывалась она.

Она знала о болезненном пристрастии своего мужа. Ей следовало принять меры, не спускать с него глаз.

Мара знала, что в ее мыслях нет логики. До того как умер Грант, она прочитала достаточно книг, многое почерпнула, учась в колледже, из лекций по психологии и социологии, чтобы понимать, что Грант сам был ответствен за свои поступки. Но она не могла отделаться от чувства вины. От мысли, что ей следовало спасти Гранта. А она даже не пыталась это сделать.

– Ты не виновата, – тихо промолвил Фалькон.

Мара подняла голову: ей нужно было видеть его глаза.

– Он был типичным алкоголиком. Это была его проблема. Ты не должна винить себя.

– Как ты догадался...

– Что ты обвиняешь себя? Она кивнула.

– Я не перестаю думать о том, что, может быть, я могла бы предотвратить смерть Гранта. Что, если бы я обращала внимание на то, что он слишком много пьет...

– Если бы я не оставил на столе ту двадцатку... Если бы я остался с ним и проследил, чтобы он не садился пьяным за руль...

– Слишком много всяких "если", – заключила Мара.

– Думаешь, мне это не знакомо!

– Я чувствую то же, что и ты.... Но я была его женой. Я должна была позаботиться о нем. В тот день, после встречи с тобой, я умоляла его позвонить тебе и встретиться где-нибудь в другом месте, только не в баре. Он ответил, что уже слишком поздно заново договариваться. Но клятвенно обещал не пить ничего, кроме содовой. Перед этим он несколько месяцев воздерживался – и я ему поверила. Мне следовало знать, что он не способен удержаться от искушения выпить, когда ему предлагают, особенно если хотел скрыть от человека свою слабость. Мне следовало самой забрать его оттуда.

– А как насчет Гранта? Не виноват ли он сам в какой-то степени? Или даже больше? – предположил Фалькон.

Мара вспомнила все гадости, которые она наговорила Фалькону, все безобразные обвинения в его адрес.