Текст книги "Подари мне лошадку"

Автор книги: Джоан Джонстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я могу начать работать прямо сейчас, – сказала она.

– В этом нет необходимости, – жестко ответил он.

У нее поднялись брови:

– Я вас не понимаю.

– Не хочу, чтобы вы ходили тут с видом собственной непогрешимости, следили за каждым моим шагом и казнили меня взглядом своих огромных голубых глаз. Вы получите деньги, но в ваших услугах я не нуждаюсь.

Мара почувствовала себя глубоко оскорбленной и еле удержалась, чтобы не отказаться от этих денег, но мысль о дочери заставила ее взять себя в руки. Она прикусила нижнюю губу и промолчала.

– Может, прекратим этот разговор? – раздраженно сказал Фалькон. – У меня раскалывается голова, мне нужно принять аспирин.

– Я верну вам долг, – почти шепотом проговорила Мара, – потом когда-нибудь. – Она поспешила к двери. Для этого ей нужно было пройти мимо Фалькона. Он стоял, преграждая ей путь, и не двигался. Она слегка его задела, их тела соприкоснулись, и ее охватила дрожь.

– Вот черт, вы что, боитесь платяных вшей, что так брезгуете дотронуться до меня?

– Нет-нет.., я только...

– Убирайтесь к черту, – гневно воскликнул Фалькон. Он распахнул дверь и держал ее открытой до тех пор, пока Мара поспешно не вышла, успев все-таки сунуть ему в руку записку с домашним адресом, а потом с грохотом захлопнул ее у нее за спиной. – На черта нужны мне эти женщины?

Фалькон в клочья разорвал листок, мельком все же заглянув в него. Он даже не встретится с ней, чтобы передать ей чек, – пусть этим занимается его бухгалтер. Не могло быть и речи о том, чтобы он помогал ей. Эти деньги предназначаются Гранту и больному ребенку. Ей он не даст ничего. Он надеется, что их пути никогда не пересекутся.

Больше его и Мару Эйнсворт ничто не связывает.

Глава 2

– У вас нет денег.

– Что?!

– Повторяю, Фалькон, у вас просто нет денег, чтобы вручить вексель какой-то девице с улицы.

– Поосторожней с выражениями, Аарон. Мара Эйнсворт – леди.

– Мои извинения. Но это совершенно не меняет положения дел.

– И как же обстоят мои дела? – поинтересовался Фалькон.

– Грубо говоря, вы спустили состояние деда, и все это за каких-нибудь пять лет.

Фалькон не поверил своим ушам. Он перестал вышагивать по толстому ковру, устилавшему пол, и опустился на сиденье из хрома и кожи, каких было много в этом фешенебельном офисе.

– Я полагаю, вы шутите?

– Хотелось бы, чтобы это было шуткой.

– Но почему вы не предупредили меня раньше?

– Я вас предупреждал.

Фалькон вспомнил, что пару раз Аарон действительно остерегал его от каких-то рискованных вложений. Потом пошли машины, вечеринки, туры в Европу, подарки подружкам. Он и представить не мог, что потратил столько денег всего лишь за пять лет.

– Сколько же у меня осталось? – спросил он Аарона, все еще не в состоянии прийти в себя от этого неожиданного известия.

– Ровно столько, чтобы поддерживать "Би-Бар" на плаву – если, конечно, не запускать дела на ранчо и уделять ему достаточно внимания. Но недостаточно, чтобы одалживать тысячи долларов какой-то девице.

– Леди, – поправил Фалькон. – Мара – леди.

– Леди, – согласился Аарон.

Фалькон уронил голову на руки. Он всегда мог обратиться за помощью к семье: его родители, братья и сестра не отказали бы ему в критической ситуации. К тому же у него имелись еще тетя и двое дядюшек. Но он был не в силах признаться кому-нибудь из них в растрате наследства. Никогда он не оказывался в столь унизительном положении. Как ему посмотреть в глаза отцу, которого он так подвел? Мать станет скрывать огорчение, ведь она знает, как может быть суров отец с теми, кто причиняет ей боль, особенно если это их собственные дети.

Фалькон был средним из "трех птенцов" Уайтлоу, известных под этим именем в окрестностях "Ястребиного гнезда", ранчо на северо-западе Техаса, где они выросли. Отец Фалькона, Гарт, был человеком строгих правил, требовавшим честности, ответственности и взаимовыручки от сыновей и дочери. Но Гарт Уайтлоу слишком туго натянул поводья, и все трое – Фалькон, его старший брат Закарий и младшая сестра Коллин – взбунтовались.

Они заключили тайный союз "Тройка бесстрашных" и всегда поддерживали и покрывали друг друга, если их ловили на каких-нибудь шалостях. Не то чтобы они совершали что-то предосудительное, но они были упрямые, неуправляемые – все трое, и им приходилось проявлять немалое мужество, чтобы выбраться из тех отчаянных ситуаций, в которые они без конца попадали.

Их проступки нещадно наказывались, но они оставались такими же отважными и неугомонными. Фалькон и в детстве был столь же неукротим и дик, как его предки команчи. Годы совсем его не изменили. В свои тридцать он был одиноким волком, не желавшим ни с кем и ни с чем себя связывать.

Его брат и сестра также не определились в жизни. Сестра Коллин, черноволосая, кареглазая бунтарка, расстраивала все попытки своего отца устроить ее личную жизнь, дважды принимая предложения руки против его воли – и расстроив обе помолвки, когда, как и предсказывал ее отец, женихи оказывались скотами и хамами. Зак, с волосами черными как смоль и прекрасными, загадочными глазами, стал затворником, упорно избегавшим женщин.

Благодаря союзу "Тройка бесстрашных" Фалькону часто удавалось избежать последствий своих дурацких выходок. Что же удивительного, что он так беспечно и безответственно обошелся со своим наследством? Но на этот раз ему и в голову не приходило разделить свои трудности с Заком и Коллин. Возможно, настало время принимать самостоятельные решения. Наконец он должен повести себя как надежный, положительный, достойный доверия человек, какого пытались вырастить из него родители.

– Но что-нибудь мы можем сделать для Мары и Сюзанны? – спросил Фалькон человека, сидящего за столом напротив него.

Аарон жевал карандаш – дурная привычка, которую выдавали желтоватые следы на зубах.

– Есть один выход.

Фалькон подождал ответа, но Аарон хранил молчание. Тогда Фалькон переспросил:

– И что же это за выход?

– Вы можете на ней жениться.

– Что?! – Фалькон подскочил на месте и оперся ладонями о мраморную крышку стола. – И что это даст? – спросил он, угрожающе придвигаясь к собеседнику.

– Благодаря таланту вашего бухгалтера у вас есть блестящий план спасения. Видите ли, страховая компания хочет, чтобы ферма обеспечивала медицинское страхование работникам вашего ранчо. Поэтому у меня была возможность оговорить особое условие в контракте, которое позволяет вам застраховать ваших иждивенцев, как только они у вас появятся – в данном случае после женитьбы.

– Это невероятно. Аарон улыбнулся:

– Я думал так же, когда вписывал этот пункт в соглашение со страховой компанией. Но вы можете жениться на Маре Эйнсворт, и вам выплатят сто процентов затрат на лечение Сюзанны по этой страховке на следующий же день.

– Я должен подумать, – сказал Фалькон, вставая и направляясь к двери. Взявшись за ручку, он на секунду повернулся к Аарону:

– Вы уверены, что это единственный способ помочь им?

Аарон пожал плечами:

– Вы можете в любой момент продать "Би-Бар" и отдать ей вырученные деньги. Фалькон состроил гримасу:

– Не говорите глупостей.

– Я просто был откровенен с вами, – парировал Аарон. – Ваши возможности ограничены, Фалькон. Дайте мне знать, когда примете решение.

Когда Фалькон выходил из офиса, у него звенело в ушах. В нем боролись самые разнообразные чувства, не последним из которых был стыд. Что скажут его родители, особенно мать, когда узнают, как непростительно он обошелся с наследством деда? И какими глазами он будет смотреть на Мару, когда она узнает правду? Пять лет беспутной жизни уничтожили почти все его состояние. И что станет с Марой и Сюзанной, если он не найдет им необходимую сумму?

Ты можешь жениться на ней.

Как он может жениться на женщине, которая его презирает? Женщине, которая никогда не простит ему, что стала вдовой? Женщине, которая шарахается от его прикосновения?

К несчастью, у него нет выбора. Так получилось, что выбора нет и у нее. Они оба поставлены перед необходимостью. Это будет один из тех браков по расчету, когда людей объединяет общее имя и общий дом – и ничего больше.

Ужасно!

Но ведь на время. Пока Сюзанна в опасности. Как только минует кризис, все будет кончено. И все это время он будет находиться рядом с Марой, не смея прикоснуться к ней.

Фалькон не стал терять время и задерживаться на мысли, почему мог не сработать мароновский план. Он запрыгнул в свой "порше" и на всей скорости помчался по адресу, который он успел прочитать на клочке бумаги перед тем, как разорвать его.

Он нашел ее дом на тенистой улице в тихом, старинном районе Далласа. Улица состояла из деревянных двухэтажных домов с большими крытыми крылечками. Один дом был обнесен беленым частоколом. Как оказалось, именно в нем и жила Мара Эйнсворт.

Машины он не заметил – наверное, Мары не было дома, но он все-таки постучал.

Мара открыла дверь. На ней были коротко обрезанные джинсы и далласская футболка. Она была босиком и без лифчика – он заметил, как заострились ее соски, стоило ей взглянуть на него.

Он притягивал ее, но в то же время был ненавистен ей. Чистой воды безумие! Он боролся с влечением к ней, зная, что это ни к чему не приведет. Но ему-то было ясно, что мощное взаимное притяжение между ними никуда не делось.

– Привет, – наконец выдавил он.

– Ах, это вы. Я приняла вас за свою соседку Салли.

Конечно, он не Салли. Фалькон немного постоял на крыльце, ожидая, что она пригласит его в дом. Она не двигалась, поэтому он последовал ее примеру и вошел без приглашения. Дверь за ним захлопнулась.

– Где Сюзанна? – спросил он, потому что девочка не появлялась.

– Она все еще в больнице.

– О-о!

Фалькон окинул комнату критическим взглядом, желая отыскать в ней что-нибудь, что оттолкнуло бы его так же, как он отталкивал Мару. Гостиная была выдержана в спокойных, неярких тонах. Линии простые, современные, приятные взгляду. Мара, видно, любила зелень, потому что комната была настоящим садом. Кушетка была завалена пухлыми подушками, и уютное кресло так и приглашало опуститься в него.

Но Фалькон не мог себе этого позволить. После всего, что он ей наговорил, она могла запросто вышвырнуть его за дверь. Он повернулся, чтобы видеть ее лицо.

Мара стояла, прислонившись к двери, в точности как он в день ее посещения, но в ее позе не было и тени расслабленности.

– Я не принес вам чек, – сказал он. Она прикусила нижнюю губу – Вы передумали помогать нам?

– Нет, я не передумал, – раздраженно возразил он. – У меня нет денег. Она недоверчиво фыркнула:

– Вы хотите сказать, у вас нет денег, чтобы одолжить их мне.

Он заметался по комнате, точно тигр в клетке.

– Я сказал именно то, что хотел сказать: у меня нет денег.

Он остановился у камина спиной к ней, опершись обеими руками о каминную полку.

– Похоже, я за пять лет спустил большую часть наследства, и теперь моих денег хватит лишь на то, чтобы поддерживать "Би-Бар" на плаву.

– Жаль, – ответила она.

Он вздрогнул, глаза его вспыхнули.

– Я не нуждаюсь в вашей жалости.

– Мне жаль не вас, – возразила она.

Да, в ее глазах не было жалости – это было разочарование. И отвращение. Где-то глубоко внутри разгоралась ярость – какого черта он должен это терпеть!

На нем не было вины, он не убивал Гранта Эйнсворта. Почему он должен чувствовать ответственность за судьбу его жены и ребенка?

Если бы не эта история, никому не было бы дела до того, как он обошелся со своими деньгами.

– Вы могли бы сообщить мне все это по телефону, – заметила Мара. – Зачем было беспокоиться и приходить сюда?

– Хотя я не в состоянии дать вам деньги, как обещал, есть другой способ помочь вам.

Надежда засветилась в ее глазах, распустившись как редкий, прекрасный цветок. Фалькон со страхом подумал, какое разочарование постигнет ее, когда он скажет ей то, что должен сказать.

– Если вы выйдете за меня замуж, – гробовым голосом объявил он, – Сюзанна получит мою медицинскую страховку на следующий день после того, как мы подпишем брачный контракт.

– Что?

Ему показалось, что она вот-вот упадет в обморок, и он сделал шаг, чтобы поддержать ее. Но Мара отпрянула.

– Я не понимаю, – сказала она.

– Мне кажется, я высказался достаточно ясно, – грубо ответил он. – Деньги по моему страховому полису будут выплачены любому из моих иждивенцев, даже если причина выплаты существовала до того, как иждивенец стал являться таковым. Если вы выйдете за меня замуж, моя страховка обеспечит лечение Сюзанны.

– Выйти за вас замуж?

– Да, черт возьми, выйти за меня! И нечего говорить об этом таким страшным голосом.

– Я.., я.., просто удивлена.

Мара тяжело опустилась в кресло:

– Я не думала снова выходить замуж.

– В особенности за такого, как я, – докончил за нее Фалькон. Она нахмурила брови:

– Я не знаю, что вам ответить.

– Ответьте "да".

Их взгляды встретились, и он увидел смятение в ее глазах. Фалькон понимал, что должен оставить ей шанс отказаться. Тогда он вышел бы из игры, и все трудности ей пришлось бы преодолевать самой. Но правда была в том, что Фалькон чувствовал потребность быть причастным к ее спасению, ему хотелось оправдаться в ее глазах, завоевать ее уважение, доказать ей, что он не такое ничтожество, как она думает.

– Это будет фиктивный брак, – сказал он. – Нам, конечно, придется жить вместе, но мы что-нибудь придумаем.

– Я не хочу бросать свой дом.

– Но это же только дом, – возразил Фалькон.

– Нет, для меня он значит гораздо больше, – сказала Мара, и глаза ее вспыхнули негодованием. – Это мое родное место, здесь все мои друзья. Я не могу его потерять...

И она прикусила губу, чтобы не выдать Фалькону свою трагедию, страх, что она может потерять и Сюзанну!

Он видел, что из глаз ее вот-вот брызнут слезы. Он понимал, что Мара готова вновь оттолкнуть его, но он все равно должен как-то утешить ее. Он поднял ее с кресла и прижал к себе. К его удивлению, она обняла его за пояс, положила голову ему на грудь и разрыдалась. Фалькон крепче сжал ее плечи и зашептал слова утешения. Неизвестно, сколько они так простояли, но, когда Мара наконец перестала плакать, Фалькон одной рукой гладил ее волосы, а другой все крепче обнимал ее. Он чувствовал комок в горле, сердце ныло, он отдал бы все на свете, чтобы быть достойным ее. Но слишком поздно. Он вел беспутную жизнь, потакая любой своей прихоти, и теперь, если два остальных члена "Тройки бесстрашных" не придут на помощь своему брату, ему придется расхлебывать последствия собственного безрассудства.

Он почувствовал, что Мара пришла в себя – она не пыталась вырваться, но тело ее напряглось, и Фалькон понял, что если он ее не отпустит сейчас же, то она вырвется.

– Выходи за меня, – прошептал он. – Ради Сюзанны! Я обещаю, ты не будешь ничем стеснена в моем доме. Выходи за меня замуж.

Она тяжело и прерывисто вздохнула, словно всхлипнула, тут же зажав рот ладонью. Потом опустила руки и подняла к нему заплаканное лицо.

– Да, – сказала она осипшим голосом. – Ладно.

Она сделала шаг назад, и Фалькон был вынужден отпустить ее.

– Я достану лицензию, – сказал он, – тебе нужно будет сделать анализ крови...

– Ладно. Когда?

– Ну, как можно скорее, ты так не думаешь?

Лицо у Мары осунулась, глаза покраснели от слез, но она бесстрашно взглянула на Фалькона и сказала:

– Ты мне сообщишь куда и когда, и я приду. Этот вынужденный переход на "ты" взволновал Фалькона.

– Я помогу тебе перевезти вещи...

– Я оставлю в доме все как есть, – сказала она твердо, – это мой дом и дом Сюзанны. Когда эта комедия с.., замужеством закончится, – Мара подавила слезы, – и Сюзанна выздоровеет, мы вернемся сюда. А теперь уйди, пожалуйста. Я не могу тебя больше видеть.

Фалькон отступил к двери, не в силах оторвать от нее глаз. Мара его ненавидит, а он собирается на ней жениться! Но ему придется принести ей эту жертву! И все же, захлопнув за собой дверь, Фалькон почувствовал, что близок к отчаянию.

Как, черт возьми, они переживут этот год?!

Глава 3

Наступил день бракосочетания. Мара чувствовала себя пойманной в ловушку. Нет, это далеко не идеальное решение проблемы, не то, чего она хотела. Но по крайней мере ей не надо уезжать из Далласа. Сюзанна останется в той же школе, а она сможет присматривать за домом. Однако за эти маленькие победы придется заплатить высокую цену – выйти замуж за человека, виновного в смерти Гранта.

Фалькон обещал, что это будет фиктивный брак, но тут же, не сходя с места, потребовал, чтобы они жили вместе. В противном случае у страховой компании возникли бы сомнения в реальности этого брака, и они отказались бы от выплаты денег – что ж, все это вполне похоже на правду.

Но их союз – фикция. Фарс. Она будет миссис Фалькон Уайтлоу. Она выйдет замуж за человека, которого презирает, за человека такого безответственного, что он сумел за пять лет промотать огромное наследство. Она будет жить в его доме, готовить ему еду, гладить одежду. Будет его женой.

Но она никогда не простит его. То, что он сделал, нельзя простить. И в то же время она будет ему обязана за помощь, которую он ей предоставил...

Мара разрывалась надвое, потому что кроме ненависти и презрения она испытывала к Фалькону Уайтлоу еще кое-какие чувства. Этот человек притягивал ее, и, как ни пытался рассудок Мары Эйнсворт убедить ее в том, что не может ей нравиться этот красивый повеса, тело всякий раз, когда Фалькон был рядом, убеждало ее в обратном.

Как же она будет жить с ним под одной крышей?

– Ты готова? – Приглушенный голос Фалькона у самого уха пробудил Мару от ее мыслей. – Пора.

– Да, я готова. – Мара повернулась к Фалькону. Судя по виду, настроение у него было не лучше, чем у нее. – Ты хочешь, чтобы кто-нибудь присутствовал? Кто-нибудь из родственников? – спросила она.

– Нет, а ты?

– Мои родители умерли, и у меня нет ни братьев, ни сестер.

Но у Фалькона-то была семья, Мара знала. Грант рассказывал ей о "Тройке бесстрашных". Наверное, сегодня ему их не хватает. Интересно, как он собирается им объяснить все это.

Слушая, как судья произносит слова, узаконивающие его союз с Марой Эйнсворт (теперь уже Уайтлоу!), Фалькон размышлял о том же. Как он объяснит столь неожиданное появление жены и ребенка своей семье? Как он объяснит эту странную свадьбу, на которую никто из них не был приглашен?

Правду сказать нельзя, но и лгать он тоже не хотел. Лучше сообщить половину правды. Сказать, что он встретил поразительную женщину и они не хотели откладывать бракосочетание. Можно пообещать представить им свою жену, как только представится удобный случай, но пока они с Марой вынуждены оставаться в Далласе, потому что дочка больна и нуждается в лечении. Это их успокоит на некоторое время.

А дальше?

О будущем позаботимся в свое время, решил он. Сейчас по крайней мере нужно думать о настоящем.

В нужный момент он ответил "Да" и поглядел на Мару, чтобы увидеть, как она дает согласие на их брак. Мара стояла бледная, покусывая нижнюю губу. Фалькону стало жаль ее. Прежде чем Фалькон успел развить эту мысль, судья предложил ему поцеловать невесту.

Фалькон положил руки Маре на плечи, потому что боялся, как бы она не отшатнулась от него. Он смотрел ей в лицо, медленно приближая губы к ее губам, пока ресницы Мары не опустились. Тело невесты было совершенно неподатливым, но ее рот.., ее рот приоткрылся навстречу его губам.

Фалькон целовал много женщин, но никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Он встретил ее губы с благоговением и трепетом, отдавая ей себя и умоляя ее принять его дар.

Он почувствовал и услышал ее взволнованный вздох, она отдала всю себя этому поцелую, ее тело дрожало, таяло, и ее губы прижались к его рту так сладко, что сердце у Фалькона чуть не разорвалось от счастья.

Но через секунду она оторвалась от него, вскрикнув от негодования и тут же подавив этот вскрик.

Ее глаза, расширенные и полные ужаса, смотрели на него так, как будто он был виноват в ее капитуляции.

Фалькон повернулся к судье с улыбкой – по крайней мере растянул губы, как он это обычно делал, когда улыбался, – пожал ему руку, принял поздравления, не рискуя обнять свою жену за талию, но, выходя из зала, старался держаться к ней как можно ближе.

Судья знал его отца, но пообещал Фалькону не рассказывать ему про этот брак, пока Фалькон сам не расскажет. Но Фалькон все-таки постарался сохранить вид счастливого новобрачного, пока за ним не закрылась дверь. Ему не хотелось, чтобы до его семьи дошли слухи об истинной подоплеке этого брака. Потом он придумает, как объяснить положение дел, не выставляя себя в черном свете.

Фалькон открыл дверцу своего "порше", и Мара в длинном платье цвета слоновой кости села в машину. Они поехали забирать Сюзанну, ей стало лучше, и врачи разрешили ей пожить дома перед новым курсом лечения. Странное название индуктивная терапия, подумал Фалькон, но так в больнице называли химиотерапию, вызывающую ремиссию. Лечение будет длиться 6 или 12 недель, курс начнется в понедельник. Если ее состояние стабилизируется, ей разрешат на выходные уезжать домой.

– Как ты объяснила Сюзанне, что выходишь замуж? – спросил Фалькон. Мара вспыхнула.

– Я сказала, что мы встретились и очень полюбили друг друга, а теперь вот – поженились.

Фалькон так резко нажал на тормоз, что чуть было не устроил аварию.

– Что ты ей сказала?

– А что, ты думал, я ей скажу?! Что я выхожу за тебя из-за денег на ее лечение? Она очень впечатлительная. Я хочу оставить ей некоторые иллюзии, не хочу, чтобы она знала, какова жизнь.., на самом деле.

– И что же она подумает, когда увидит, как ты шарахаешься от меня? Или ты думаешь, она не заметит? – саркастически спросил он.

– Я... – По правде говоря, Мара не задумывалась о том, что последует за их бракосочетанием. Она робко посмотрела на Фалькона. – Я надеюсь, что перестану шарахаться... – сказала она.

– Отлично! – пробормотал Фалькон. – Просто замечательно. А как насчет супружеской спальни? Как ты объяснишь этому чувствительному ребенку, что мы с тобой спим в разных комнатах?

– Я буду ночевать радом с Сюзанной, – сказала Мара. – Ты будешь чутким мужем, который разрешит мне уделять максимум внимания больной дочери.

Фалькон возмущенно фыркнул.

– Ты все продумала уже, да?

– Я не придумала только, как мне избежать этого брака! – огрызнулась Мара.

Фалькон припарковал "порше" возле детской больницы и повернулся к Маре.

– Ну хорошо, – сказал он, – давай договоримся о некоторых вещах, прежде чем войдем к Сюзанне.

Мара скрестила руки на груди.

– Я слушаю.

– Ты хочешь, чтобы Сюзанна поверила, что мы по-настоящему женаты. Я тоже этого хочу.

Мара фыркнула. Фалькон сделал вид, что не обратил внимания на промелькнувшую на лице Мары презрительную гримасу, и продолжал:

– Я думаю, нам надо принять несколько условий. Первое: больше никаких вздрагиваний, вскриков и никакого шараханья, когда я радом. Согласна?

Мара быстро кивнула.

– Второе: ни с кем не болтать, никаких сплетен, о'кей?

– Разумеется.

Фалькон сделал глубокий вдох.

– И третье: ты должна позволить мне оказывать тебе внимание.

– Что?! Ты с ума сошел? Какое внимание! Конечно, нет!

– Этого ты не продумала, – проявляя незаурядное терпение, возразил Фалькон. – Разве Сюзанна не увидит, что ты обращаешься со мной не так, как ты обращалась с Грантом? Она обязательно что-нибудь заподозрит, если я ни разу не поцелую тебя и никогда не буду обнимать.

Фалькон смотрел на Мару. На лице ее отражалась внутренняя борьба, и он увидел, что в конце концов она сдалась. Она вздернула подбородок и сжала руки в маленькие упрямые кулачки.

– Хорошо, – пробормотала она сквозь зубы, – пусть будет по-твоему. Но не вздумай приставать ко мне, Фалькон. Я этого не допущу. – В ее глазах блеснули гневные слезы.

Были вещи, с которыми ей приходилось мириться, пока она была женой Гранта, и которых она больше не собиралась допускать. Она не позволит себе второй раз совершить одну и ту же ошибку. И правда, лучше сразу же выработать правила совместной жизни с Фальконом, это защитит ее в дальнейшем.

Фалькон ожидал большей готовности к сотрудничеству. Но все-таки они сумели хоть о чем-то договориться. Впервые с тех пор, как он согласился на эту невыносимую ситуацию, Фалькон ощутил нечто похожее на надежду. Ему можно будет целовать Мару, обнимать ее, и; может быть, когда она узнает его лучше, когда он завоюет ее уважение, она позволит большее...

У него впереди целый год, чтобы проявить себя. Мара говорила, что, если после химиотерапии у Сюзанны будет ремиссия в течение года, это будет значить, что лечение подействовало. По крайней мере в течение этого срока Мара и Сюзанна останутся с ним. А год – это не так уж мало.

– Я не собираюсь выходить за пределы разумного, чтобы убедить Сюзанну, что у нас нормальные отношения.

Он понимал, что его идея о "необходимых" знаках внимания – полная противоположность настрою Мары. Но он не собирался давать обещаний, которые не сможет сдержать.

– Ну что, пойдем заберем ее?

Фалькон и забыл, как Сюзанна похожа на мать. Та же форма лица, те же высокие скулы и короткий прямой нос. И такие же широко расставленные глаза, как у Мары. Фалькон был поражен, когда увидел, насколько серьезно больна девочка. Это было все равно что увидеть бледной и худой Мару. Острая жалость пронзила его.

– Ну как ты, Сюзанна? – спросил он мягко. – Ты меня помнишь?

Мара сидела на кровати рядом с дочерью, и Сюзанна робко выглядывала из-за ее плеча.

– Мама хочет тебе кое-что сказать, – произнес Фалькон.

Мара бросила на него встревоженный взгляд и с улыбкой наклонилась к Сюзанне.

– Да, солнышко. Сегодня утром мы с Фальконом поженились.

Сюзанна с любопытством поглядела на Фалькона.

– Значит, ты теперь мой папа?

Фалькон почувствовал, как пол ускользает у него из-под ног. В сущности, он еще ни разу не задумался о том, какую ответственность на себя берет.

– Я.., я надеюсь, да...

– Ты мне купишь лошадку?

– Сюзанна! – воскликнула Мара. – Ты не должна просить мистера Уайтлоу покупать тебе вещи!

– Почему? Если он мой папа! – И она снова обратилась к Фалькону:

– Ты мне купишь пони?

Мара беспомощно посмотрела на Фалькона. Фалькон тоже беспомощно пожал плечами. Потом повернулся к Сюзанне:

– Конечно, куплю, солнышко. Ты какого цвета пони хочешь? Мара поджала губы.

– Ты ее избалуешь, – сказала она.

– Папы для этого и существуют, – возразил Фалькон. – Правда, Сюзанна? – Он улыбнулся и взъерошил девочке волосы.

Сюзанна просияла.

– Ага.

Фалькон перестал гладить Сюзанну по голове, внезапно вспомнив, что ей предстоит химиотерапия и эти шелковые волосы выпадут... Он сохранил улыбку на лице ради Сюзанны, но сердцу его стало больно.

Мара увидела, что Сюзанна улыбается, впервые с тех пор, как она в больнице, и простила Фалькону, что он хочет угодить ее дочери. Как бы то ни было, нельзя отрицать, что Фалькон может дать Сюзанне то, чего Грант никогда ей не давал. Они с Грантом едва сводили концы с концами. Но она не собиралась высказывать эти мысли вслух. И пообещала себе прикусить язык и держать свои соображения при себе – ради девочки.

Сюзанна должна была съехать по лестнице на своем кресле на колесиках, но, когда они добрались до ступеней, Фалькон подхватил девочку на руки. Мара даже не успела возмутиться, потому что свободной рукой Фалькон обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Его быстрый предостерегающий взгляд не позволил ей освободиться, и, ошарашенная, она стала спускаться вниз.

Из больницы они вышли втроем, держась за руки, Сюзанна посередине, как настоящая семья.

– Поехали домой, мама, – сказала дочка.

– Мы поедем в мой дом, – ответил Фалькон. – Ты не против? Сюзанна нахмурилась.

– Я живу на ферме, – добавил Фалькон. Сюзанна засияла.

– И мой пони тоже будет жить у тебя на ферме?

– Да, конечно.

– А мама?

– Без мамы мы никуда не поедем, – твердо сказал Фалькон.

– Ой, хорошо, – обрадовалась Сюзанна, – так поехали скорей!

Мара удивлялась, как легко Фалькон завоевал доверие ее дочери и убедил ее в том, что им гораздо лучше жить у него на ферме, чем в доме, который мать с таким трудом купила для них обеих.

Фалькон оказался прекрасным собеседником, он совершенно очаровал Сюзанну по дороге на ферму "Би-Бар" рассказами о "Тройке бесстрашных". "Порше", пообещал он, скоро будет заменен семейным автомобилем. Мара не стала возражать Фалькону, пусть сам во всем разберется.

Когда Фалькон закончил очередной анекдот из своей жизни, Сюзанна сказала с легким вздохом:

– Мне очень хочется сестричку. Вы с мамой не могли бы сделать мне сестричку?

Обменявшись с Марой испуганными взглядами, Фалькон криво улыбнулся:

– Как мама решит.

– Ты согласна, мама?

– Ну, это не так просто, как купить пони, – ответила Мара, скрыв раздражение. – Давай подождем, пока ты выздоровеешь, а там посмотрим.

Она не хотела разрушать мечты Сюзанны, как бы далеко они ни зашли. Тем более что неизвестно, как долго девочке еще придется мечтать.

Мара с трудом проглотила комок в горле и усилием воли выдавила на лице улыбку:

– Кроме того, ты будешь играть со своим новым пони, и у тебя совсем не будет времени на сестричку.

– Вот мы и дома, – объявил Фалькон. Он отстегнул ремень безопасности и взял Сюзанну на руки.

– Пойдем, я покажу тебе твой новый дом. Мара шла следом за ними, чувствуя себя забытой, и, хотя не признавалась себе в этом, немного ревновала Сюзанну. Когда она совсем уже было решила, что Фалькон хочет оставить ее за дверью, он вдруг остановился и поставил Сюзанну на ноги перед испанской аркой.

– Есть у нас один обычай, который необходимо соблюдать. – Он подмигнул Сюзанне и вдруг, без всякого предупреждения, сгреб Мару в охапку. – Я должен перенести невесту через порог.

Сюзанна разразилась звонким смехом:

– Мама, Фалькон взял тебя на ручки.

– И правда!

Мара была очень довольна, что Сюзанна называла Фалькона по имени. Ей было бы неприятно, если бы Фалькон так быстро заменил Гранта в сердце ее дочери. Но, к счастью, дети обладают способностью быстро восстанавливать душевное равновесие, и смерть отца не оказала на Сюзанну разрушительного влияния.

– Сюзанна, ты можешь дотянуться до двери?

Если Фалькон так и будет здесь стоять как вкопанный, он устанет и в конце концов уронит меня.

– Какая ты глупая, мама, – засмеялась Сюзанна.

Фалькон не ожидал услышать эти дразнящие нотки в голосе Мары. Ему нравилось держать ее на руках, и он хотел подняться вверх по лестнице и опустить Мару на кровать, которую он приготовил для нее.

Сюзанна толкнула дверь, и Фалькон прошел следом за ней в дом. Ему удалось запечатлеть быстрый обжигающий поцелуй на Мариных губах, прежде чем поставить ее на пол. Она готова была уничтожить его взглядом, но присутствие Сюзанны сдержало ее от резких проявлений неприязни. А Фалькону пришло в голову, что любовь и ненависть неразделимы и что у этого брака есть будущее.