Текст книги "Только в моих объятиях"

Автор книги: Джо Гудмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Мэри осторожно пробиралась среди валунов, стараясь отыскать выход наружу, когда у противоположного конца пещеры появился Райдер. Он взглянул на отверстие в стене. На дворе сейчас стояла ночь. В небе висела одинокая бледная звезда.

– Мэри, – выдохнул он еле слышно, но этого оказалось достаточно. Девушка застыла на месте. – Идите сюда.

Она лишь молча покачала головой.

– Здесь нет пути наружу.

Хотя он говорил шепотом, она слышала каждое его слово. Девушка уже набрала воздуху в грудь, чтобы послать его к черту, когда Райдер предостерегающе поднес палец к губам и показал наверх.

Мэри подняла глаза и поперхнулась: потолок пещеры шевелился. Когда она поняла, что это такое, у нее подогнулись колени.

Летучие мыши. Сотни и сотни мышей. Мэри выронила сумку с бобами и зажала ладонями рот, чтобы не завизжать. Напрасные усилия! Сумка грохнулась об пол, и твердые бобы с рокотом покатились во все стороны, словно золотые монеты в гулком подземелье какого-нибудь банкира. В ответ разразилась буря хлопающих крыльев и пронзительного писка, от которого у Мэри заложило уши. Что-то билось перед самым ее лицом, вокруг головы – везде. Девушка рухнула на колени, а мыши пищали и бесновались у нее над головой.

Несколько мышей вылетело наружу через отверстие в стене. Остальные пролетели мимо Райдера в глубину туннеля. Разведчик пригнулся, защищая руками лицо и волосы, и поспешил к Мэри. Она была перепугана до смерти, но не ранена. Он подхватил ее лампу и, прикрывая своим телом, повел прочь из ужасной пещеры. Над ними бушевал смерч потревоженных мышей. Они буквально взбесились, что было сил молотя воздух своими тонкими перепончатыми крыльями. Одна из мерзких тварей ткнулась Мэри в губы. Девушка взвизгнула и крепче прижалась к Райдеру, который почти на Руках втащил ее в туннель. Подобрав вторую лампу, он поспешил увести Мэри прочь от страшного места.

Бедняжка едва поспевала за ним, не имея возможности отдышаться или хотя бы прошептать слова благодарности. Лицо Райдера оставалось бесстрастным. Только его серые глаза горели гневом, когда он за руку волок ее по коридорам, обратно в свое логово. Оказавшись у входа, Райдер буквально впихнул Мэри внутрь.

Девушка испуганно глядела на него, ожидая, что он сейчас даст волю своему гневу.

Но Райдер не спеша расставил по местам лампы и лишь потом обернулся к Мэри. Холодные серые глаза не спеша скользнули по гордо задранному подбородку, по горящим непокорным пламенем очам. Девушка сняла с головы повязку и бездумно повертела ею. Увидев это, Райдер понял, что пленница скорее напугана, чем готова к битве. Оставалось лишь гадать, какого возмездия она ожидает с его стороны.

Приказ прозвучал холодно и безжизненно:

– Раздевайтесь.

Глава 7

Хотя Райдер не повышал голоса, Мэри показалось, что это слово громом отдается у нее в ушах: «Раздевайтесь… Раздевайтесь… Раздевайтесь…» Девушка беспомощно застыла, не в силах отвести глаз.

Райдер шагнул в ее сторону. И хотя в этом движении не было ни гнева, ни угрозы, оно заставило Мэри испуганно выкрикнуть:

– Почему?!

Он остановился и принялся изучать ее лицо. Оно заметно побледнело. Пленница даже перестала теребить повязку: от испуга она остолбенела и словно приросла к полу.

– По-моему, я уже предупреждал, что вам совсем ни к чему понимать мои приказы, чтобы повиноваться им.

У Мэри перехватило дыхание, словно от пощечины. Кое-как совладав с первой волной гнева, она отчеканила:

– Тогда вам следует понять кое-что и во мне, мистер Маккей. Я никому не повинуюсь безрассудно. Слепого послушания вправе ожидать от меня один Всевышний.

Райдер почувствовал, что кровь приливает к его лицу, в то время как Мэри не сводила с него холодный, колючий взгляд. Судя по всему, она удовлетворилась произведенным эффектом.

– А теперь объясните, почему я должна раздеваться, – потребовала она.

Он принялся загибать пальцы, перечисляя причины:

– Одежда сырая. Она принадлежит мне. Вам она велика. Вы в ней смешны.

Мэри молча следила, как незагнутым остается один большой палец, и нетерпеливо спросила:

– И?..

– Я хочу оставить вас обнаженной.

Девушка ошарашенно замигала, не поверив своим ушам.

– Вы ведь желали все знать, – добавил он, сделав еще один шаг в ее сторону. Мэри испуганно вцепилась в ворот рубахи. Райдер изо всех сил старался оставаться серьезным.

Мэри, не отрываясь, следила, как он снимает с веревки ее сорочку и платье. Она ожидала, что Райдер кинет эти вещи ей, и даже протянула руку, чтобы их поймать.

Краем глаза разведчик уловил это движение. Держа одежду в охапке, он обернулся и удивленно взглянул на протянутую руку:

– Что такое?

– Разве вы не собираетесь отдать мне все это? – растерянно пробормотала Мэри.

– Причина номер пять. Я хочу оставить вас обнаженной, – повторил Райдер.

Несчастная утратила дар речи.

Не обращая на нее внимания, Райдер открыл сундук и швырнул в него рубашку и монашеское платье. Затем снял с веревки полотенца, аккуратно свернул их и уложил поверх одежды, после чего разыскал саквояж, вытащил из него то, что скинул с себя в тюрьме, и также поместил в сундук. Оглядевшись, он собрал те немногие вещи в пещере, которые можно было бы использовать в качестве одежды. Покончив с этим, он захлопнул крышку и уселся на сундук. Скрестив руки на груди, Райдер вопросительно поглядел на Мэри, которая все еще цеплялась за ворот рубахи, уставившись в пространство распахнутыми в испуге глазами.

– Мэри, – рассудительно напомнил он. – Я хотел, чтоб вы разделись.

До нее не сразу дошел смысл сказанного, ибо ее вновь заворожило то, как он произнес ее имя.

– Но вы не можете отобрать у меня все. Оставьте хотя бы рубаху.

– Она все еще мокрая, – покачал головой Райдер. – Я не хочу, чтобы вы простудились из-за моей невнимательности.

– Мою рубаху.

– Нет.

– Ну хотя бы одеяло. – Мэри зажмурилась и добавила:

– Пожалуйста, Райдер…

Разведчик сделал вид, что задумался. Конечно, он с самого начала собирался оставить ей одеяло, однако прежде хотел добиться ее смирения. И хотя подобные хитрости вызывали в нем неприятие, он не жалел, что пошел на них.

– Ладно, пусть будет одеяло, – промолвил он, словно сделал большое одолжение. – Ну а теперь раздевайтесь.

Мэри нерешительно кивнула. Она расстегнула ворот рубахи и уже взялась за узел на поясе, когда Райдер перебил ее:

– Вы что, решили развлечь меня, устроив здесь представление?

– Что вы хотите сказать? – нахмурилась Мэри.

– Я хочу сказать, что вы не на сцене. Могли бы повесить на веревку одеяло и раздеться за ним. – Его замечание вполне достигло цели: Мэри покраснела до корней волос и окончательно смутилась. – Валяйте. – Он встал с сундука, взял с кровати одеяло и швырнул ей. – Возьмите хоть это.

Девушка поймала одеяло и стиснула его в руках. Она буквально пригвоздила Райдера к месту горящим взглядом, однако предпочла держать свои мысли при себе, предоставив своему мучителю толковать выражение на ее лице, как ему будет угодно.

Райдер развалился в кресле, скрестив длинные ноги, в то время как Мэри возилась с одеялом. Ему все еще оставались видны ее головка и ноги до колен, но он не утруждал себя наблюдением за пленницей. Вместо этого он откинулся поудобнее на спинку кресла и запрокинул голову.

Раздеваясь, девушка украдкой наблюдала за Райдером. Нет, он не издевался над нею. Его губы не кривились от усмешки, а взгляд серых глаз оставался серьезным. И очень усталым. Это открытие повернуло ее мысли в совершенно неожиданную и нежеланную сторону. Не хватало только раскиснуть от жалости к своему тюремщику! Однако Мэри ничего не могла с этим поделать…

– Я закончила, – сказала она.

– Ложитесь, – велел он. – Я сейчас тоже лягу.

Девушка нерешительно уселась на край кровати, пока Райдер возился с одеждой. Ключей от сундука у него не было, однако он с успехом заменил замок, поставив на крышку ящик с порохом. Мэри заметила, каких усилий стоило этому далеко не слабому мужчине сдвинуть ящик с места, и поняла, что не сможет сделать то же самое – по крайней мере быстро и бесшумно.

Тем временем Райдер задул одну из горевших ламп, а вторую поставил над изголовьем.

– Я велел вам ложиться.

– Вы собираетесь снова привязать меня? – шепнула Мэри, мышкой скользнув под одеяло.

– Это же не сработало в первый раз, – ответил он, устраиваясь рядом. – Вот почему теперь вы остались раздетой. – С этими словами он повернулся на бок, обнял Мэри за талию и привлек к себе. Он почувствовал, как участилось ее дыхание от испуга, и прошептал в самое ухо:

– Попытаетесь бежать снова, я отберу у вас и одеяло.

– Если поймаете.

– Я непременно поймаю вас, Мэри, – поспешил заверить ее он. – Я всегда вас поймаю.

Засыпая, Мэри все еще гадала, отчего в последней фразе ей послышалась не столько угроза, сколько обещание.

Проснувшись, Райдер позволил Мэри одеться. Так повторялось изо дня в день с изматывающим однообразием. Здесь, под землей, не существовало ни дня, ни ночи. Они ложились спать, когда уставали, и поднимались, когда считали себя отдохнувшими. В тех случаях, когда их внутренние часы работали вразнобой, Мэри была вынуждена подчиняться желаниям Райдера. Как только ему казалось, что пора спать, она должна была раздеться и улечься рядом с ним. Прежде чем заснуть, он никогда не забывал спрятать ее одежду в сундук и обнять одной рукой за талию.

Мэри безуспешно твердила себе, что должна работать над собой и не засыпать, когда прикажут и где прикажут. Она безропотно принимала руку, обвивавшуюся вокруг ее талии, и это было удобно и приятно. И через некоторое время она, пожалуй, даже стала с нетерпением дожидаться прикосновения этой руки – хотя и не желала признаваться в этом самой себе.

Чтобы время тянулось не так томительно, пленница много читала. Райдер часто исчезал на несколько часов, однако Мэри не пыталась его выследить. Они непременно столкнулись бы на обратном пути – ведь из пещеры был только один выход. Конечно, она завидовала Райдеру, имеющему возможность наслаждаться солнечным теплом и звездным сиянием, но ни разу не сподобилась получить приглашение на прогулку. А унижаться до просьбы, на которую запросто можно было получить отказ, она не желала.

Мэри полагала, что Райдер выходит наружу, дабы следить за действиями поисковых партий и обеспечивать безопасность их укрытия, хотя сам разведчик ни разу не соизволил поделиться с ней последними новостями. А расспрашивать самой Мэри не позволяла все та же гордость. Райдер никогда не возвращался в пещеру с пустыми руками. Всякий раз он клал ей на колени какой-нибудь небольшой подарок. Девушка сидела, уткнувшись в книгу и стараясь делать вид, что ей безразличны знаки его внимания, но это у нее плохо получалось. Один раз он принес горсть лесных орехов, другой – сладкую дикую вишню. А потом – кусочек самородной бирюзы, отполированной в гладкий овал, величиной в человеческий ноготь. Когда Мэри убеждалась, что Райдер на нее не смотрит, она вынимала бирюзу и любовалась ею, пытаясь разобраться в странном поведении своего тюремщика.

Он позволил пленнице участвовать в экспедициях в дальние части пещеры. Вообще в его присутствии она вольна была гулять по туннелям, ведущим в глубину гор. Мэри часто ходила напиться прямо из источника, в котором они брали свежую воду. Райдер показал ей укромную пещеру, отвечавшую многократным эхом на малейшие шорохи. Отважно подобрав юбки, юная пленница ловко карабкалась по камням в гвете высоко поднятой Райдером лампы.

Ее держали в каком-то странном заточении. Здесь не было ни решеток, ни цепей, и в то же время она чувствовала себя еще более отрезанной от мира, чем в монастыре. Иной раз, проснувшись, она обнаруживала вдруг, что ей трудно дышать в этом плену.

Примерно такое же ощущение испытала Мэри и сейчас – но уже по иной причине. Сильная рука Райдера прижала к ее нежной коже грубое сукно одеяла.

– Что случилось? – спросил он.

Вопрос оказался неожиданным. По какому-то нерушимому, хотя и молчаливому, соглашению, ложась в постель, они почти не говорили друг с другом. Им казалось, что в этой ситуации разговор становится более интимным и откровенным. Так что лучше было оставлять его на потом, до того г момента, когда их внутренние сторожа бодрствовали и были начеку. Мэри молча следила за игрой теней на каменных стенах и не знала, что ответить.

Как обычно, она не могла успокоиться, лежа рядом с Райдером. Тот приподнялся на локте и заглянул ей в лицо. Широко распахнутые глаза были устремлены куда-то в пространство.

– Ваше сердце колотится, как у пойманного кролика.

– Подождите минуту, – прошептала она. – Это пройдет.

Райдер оторвал руку от ее талии. Его пальцы легко, едва заметно коснулись ее лба и щек, отчего те мгновенно залились краской.

«Он не должен меня трогать, – думала Мэри. – Это нечестно».

Она заговорила, ибо слова в эту минуту казались менее опасными, чем прикосновения.

– Сколько мы уже здесь пробыли? – спросила она.

Пальцы Райдера соскользнули с ее щеки, слегка задели шелковистые волосы и переместились на бедро. У Мэри перехватило дыхание, однако она не решилась попросить Райдера убрать руку. Судя по всему, он даже не обратил на это внимания.

– Так сколько? – повторила Мэри.

– Двенадцать дней.

– Так долго, – прошептала она скорее себе, чем ему. – Значит, Рождество уже миновало. Вы это знаете?

Конечно, знал. Ведь он принес ей в подарок бирюзу.

– Я не заметил.

Она лишь пожала плечами, с трудом сдерживая слезы.

– Мэри?

Ну зачем он обратился к ней по имени? Она всегда отвечала на это имя так, как хотел он – подчас против своего желания.

– Это нечестно, – прошептала она наконец. – Это нечестно – держать моих родных в неизвестности, испортить им Рождество тревогой и страхом. Разве нет никакого способа дать им знать…

– Нет, – перебил он. – Такого способа нет.

– А вот теперь и Новый год. Мы проведем его здесь, а им неизвестно, что я цела, что я вообще еще жива…

– Все равно нет, – отрезал Райдер, положив руку ей на талию. – Хотя вы и правы. Это нечестно.

Такого признания от него она не ожидала. Хотя на деле оно ничего не меняло. Только пробуждало ненужные надежды.

– Вы могли бы отпустить меня, – сказала она. Райдер не соизволил ответить.

– Спите, – сказал он, подложив под голову руку.

– Я хочу снова увидеть солнце, – прошептала она.

Райдер снова не ответил, хотя заснул в этот раз намного позже Мэри, размышляя над их разговором.

– Хотите пойти со мной? – предложил Райдер, задержавшись у выхода из пещеры. Он вовсе не собирался задавать такие вопросы. Слова как бы сами собой слетели с его губ – и назад их уже не воротишь. Оставалось только надеяться, что Мэри их не услышала.

Девушка опустила книгу. Райдер даже не смотрел в ее сторону, и нетрудно было догадаться, что приглашение было сделано им с крайней неохотой и что он о нем уже сожалеет. Наплевать! Мэри не стала интересоваться, спросил он это всерьез или в шутку. Швырнув книгу в корзину, она мигом оказалась на ногах:

– Да! С удовольствием.

Когда она подошла к выходу, Райдер успел уже довольно далеко уйти по коридору. На каменных стенах играли блики от лампы, которую он держал в руках. Мэри старалась поспевать за ним, чтобы не оказаться в темноте, но не рисковала подходить слишком близко. Всем своим видом он давал понять, что вовсе не рад ее обществу.

Девушка так сосредоточилась на мигавшем перед нею язычке света, что едва не натолкнулась на Райдера, когда тот неожиданно остановился. Оглянувшись, она поняла, что Успела удалиться от пещеры совсем ненамного. Они стояли У развилки. Вправо уходил туннель, ведущий к отхожему месту. Мэри была страшно разочарована. Ей казалось, что Райдер имел в виду совсем иную прогулку, когда позвал ее с собой, и собиралась оказаться снаружи, а не в клозете. Райдер поставил лампу на пол и обернулся к Мэри:

– Вам придется надеть вот это.

Она в смятении уставилась на разведчика, который поднес к ее глазам одну из своих повязок.

– С завязанными глазами?

– Вы не согласны?

– Согласна, – поспешно кивнула она, – да, согласна.

Покорность и возбуждение, прозвучавшие в ее голосе, причинили Райдеру почти физическую боль. А девушка уже подняла к нему лицо и зажмурилась, готовая на все. Нежные губы изогнулись в детской улыбке. Такое лицо бывает у женщины, ожидающей поцелуя любимого, а не ослепляющей повязки на глаза.

Райдер смутился.

Мэри открыла глаза.

Затаив дыхание, они смотрели друг на друга, не замечая бега времени, не понимая, прошла ли целая вечность или же несколько кратких мгновений.

Райдер отвел взгляд первым. Мэри слегка покачнулась, невольно стараясь приблизиться к нему. Поддержав ее уверенной рукой, разведчик надел ей на глаза повязку, затем поднял с пола лампу и взял Мэри за руку:

– Сюда.

От его грубоватого, слегка охрипшего голоса по всему телу Мэри пробежал непонятный, но приятный трепет.

– Вы не будете слишком спешить? – спросила она, крепко сжав его пальцы.

– Нет, Мэри. Не буду.

Райдер разрешил пленнице снять повязку только у самого входа в пещеру. Девушка торопливо сорвала ее, заранее жмурясь от солнечного света, которому собиралась подставить лицо. Когда же она открыла глаза, душа ее рухнула в бездонную пропасть отчаяния.

– Сейчас ночь, – разочарованно прошептала она.

Да, здесь сейчас царила ночь, причем не просто ночь, а беспросветная темень, когда за плотным слоем облаков нельзя было различить ни звезд, ни луны.

Райдер аккуратно заткнул повязку за поясной ремень и встал у нее за спиной Тихонько подтолкнув Мэри под локоток, он заставил ее выйти из-под козырька пещеры и промолвил:

– Потерпите. Ночь никогда не длится вечно.

От ее молчаливого кивка мягкие завитки защекотали ему подбородок. Будь они близки – Райдер мог бы сейчас поцеловать ее в макушку или шепнуть что-то на ухо. Но вместо этого он сосредоточил взгляд на высоком воротнике, закрывавшем нежную шею девушки.

Легкий ветерок донес до его ноздрей аромат ее волос. Райдер втянул его всей грудью. С того дня, как они оказались в пещере, девушка еще ни разу не надевала чепец. Он не обращал на это внимания. И лишь теперь, уловив запах ее волос, удивился:

– Вы не носите чепец?

Мэри быстро подняла руки к вискам Потеребив пушистую прядь, она заправила ее за ухо.

Рука Райдера легла поверх ее пальцев и заставила их отпустить на волю упрямые завитки. Мэри безвольно уронила руку, а он снова взял ее за локоть и сказал:

– С вашими волосами все в порядке. – «Даже чересчур в порядке», – подумалось ему. – Я спрашиваю только про чепец.

– Это было бы слишком, – ответила она невпопад, пожав плечами. Его ладони жгли ей локти, и она ясно чувствовала тепло его тела у себя за спиной. Налетел новый порыв ветра, и девушка неловко скрестила на груди руки.

– Вы озябли, – заметил Райдер.

– Немного.

– Мне надо было прихватить с собой одеяло, – сказал он, принявшись растирать ей руки.

– Нет, все и так хорошо, – обернулась она. – Подышать свежим воздухом… почувствовать аромат смолы… даже если я не увижу… – Тут голос Мэри прервался: над горизонтом блеснул первый луч восходящего солнца. В тот же миг порозовел нижний край облаков. При виде такой красоты Мэри не смогла удержаться от слез.

И вот наконец луч солнца, вставшего над суровыми горными пиками, добрался и до входа в пещеру. Мэри с Райдером оказались в самом центре золотистого сияния. Девушка благоговейно подняла лицо к небу.

Райдер протянул пленнице повязку, – Как, уже?! – с содроганием воскликнула Мэри. – Разве мы не можем…

– Вытрите слезы, – перебил он. – Мы можем еще остаться.

Девушка растерянно улыбнулась ему сквозь слезы и горячо поблагодарила:

– Спасибо вам!

Райдеру пришлось взять повязку и самому вытереть влагу с ее лица. Он поспешил снова развернуть ее лицом к солнцу, не дожидаясь, когда в ответ на ее благодарность у него не вырвутся обещания, которые он не должен давать и не сможет сдержать.

Тем временем облака все плыли и плыли по утреннему небу, редели и уменьшались, превращаясь в клочки белой пены на бескрайнем бирюзовом просторе. Воздух уже успел прогреться и даже слегка дрожал от зноя, когда Райдер легонько прикоснулся к плечу Мэри и напомнил, что пора уходить.

Девушка кивнула, но не двинулась с места, Райдер не стал торопить ее.

– У апачей это время года называется Лицо Призрака.

– Лицо Призрака, – повторила она. Именно так. Солнечное сияние заливало почти безжизненную землю. – Это очень подходящее название для зимы в здешних местах.

– Не совсем для зимы. У индейцев год делится не на четыре, а на шесть сезонов. И сейчас едва-едва успел закончиться сезон Красно-Бурой Земли.

– То есть осень?

– Поздняя осень, – уточнил он. – Приходится быть крайне скрупулезным, если выживание твоего племени зависит от прихотей дикой природы.

– А как называется весна?

– Маленькие Орлята – в марте и апреле, Многие Листья – в мае и июне.

– А как это звучит на языке апачей? – полюбопытствовала Мэри.

Райдер ответил.

Девушка вслушивалась в непривычные звуки, стараясь Уловить ритм и интонацию незнакомой речи.

– А как они называют лето?

– Большие Листья. – Он повторил это на индейском наречии и улыбнулся попытке Мэри повторить трудное для ее языка слово. – Раннюю осень зовут Временем Многих Плодов. Месяц у них – одна луна, а год – один урожай. То есть в одном урожае содержится шесть сезонов и тринадцать лун.

– Как получилось, что вы так много знаете об индейцах, свободно говорите на их языке – но не являетесь одним из них?

Райдер невольно поскреб пятерней в затылке и окинул взглядом дикий пейзаж.

– Я не сказал, что я не один из них, – сказал он.

– Но ведь вы говорили… – недоуменно начала Мэри.

– …что не апачи по крови, – подхватил Райдер, – я стал чихуахуа по собственному выбору.

На этом беседе был положен конец. Множество вопр сов, роившихся в голове у Мэри, так и остались невысказанными. Райдер завязал ей глаза и повел обратно в пещеру, причем обращаясь с ней еще более сурово, чем прежде. Девушка терялась в догадках, что могло вызвать столь резкий ответ. Весь день она пыталась выяснить, чем же так не угодила ему, но всякие попытки завести об этом речь пресекались самым безжалостным образом.

Откуда ей было знать, что во всем виноват тот живой отклик, с которым она встретила откровения Райдера. Под обычной невозмутимой маской скрывалась целая буря чувств, нарушивших душевное равновесие сурового воина. Он ожидал неприятия и даже шока. Ведь именно к такому ответу окружающих он привык – и знал, как с этим бороться. Он знал бы также, как поставить Мэри на место, если бы она принялась смаковать его признания подобно Анне Лей Гамильтон. Но девушка вовсе не собиралась его осуждать. А ведь она вполне могла пересмотреть свое отношение к набегу в каньоне Колтера и участию Райдера в этом злодеянии.

Но у нее и мысли такой не возникало! В ее ясном, рассудительном взоре светилось любопытство, а не осуждение, а прекрасное лицо сохранило ангельскую безмятежность и чистоту. Словом, Мэри Френсис Деннехи оказалась весьма опасной женщиной – несмотря на то что носила монашескую одежду.

В эту ночь, укладываясь спать, Райдер не стал обнимать ее за талию. Мэри тут же почувствовала болезненную нехватку тяжести сильной руки, дарившей ей ощущение уверенности и безопасности. Девушке не хватало того тепла и уюта, которые несли с собой его объятия. Напрасно она твердила себе, что не должна так переживать из-за него, не должна вслушиваться в его дыхание и хриплые невнятные слова, подчас срывавшиеся с его губ во сне. В конце концов, какое ей дело до того, спит он или нет, нравится она ему или нет, перестал ли он обнимать ее оттого, что не доверяет сам себе, или просто ему этого не хочется.

Мэри повернулась к Райдеру лицом. Тот лежал с закрытыми глазами, подложив под щеку ладонь. Лампа горела едва-едва, смутно высвечивая его лицо. Ресницы и брови казались такими же черными, как и длинные густые волосы, стянутые на затылке шнурком. Резкие, хищные черты лица почти не смягчил воображаемый сон. Месяцы, проведенные в заключении, и последние недели под землей сделали его кожу намного бледнее. Но даже теперь он казался более смуглым, чем Мэри. Наверняка он моментально восстановит свои прежний бронзовый загар, как только сможет вернуться на волю, к солнцу и ветру.

– Я знаю, что вы не спите, – сказала Мзри и, не дождавшись ответа, добавила:

– Вот уже тринадцать ночей мы спим на одном ложе. По-моему, я научилась понимать, когда вы спите, а когда нет.

Светло-серые глаза распахнулись. Их взгляд был спокоен, внимателен.

– Я не сомневаюсь, что вы успели этому научиться.

– Верно. А сейчас вы просто не желали обратить на меня внимание. И кое-кто мог бы поддаться на эту уловку.

– Но вы явно не принадлежите к их числу, – с досадой вздохнул Райдер.

– Нет. – И тут Мэри смутилась. Добившись его внимания, она засомневалась, стоило ли это делать. – Не понимаю, отчего вы так сердиты на меня, – промолвила она наконец. – Не понимаю, в чем я провинилась перед вами.

– Я на вас не сержусь.

Мэри пристально всматривалась в его лицо, в непроницаемые серые глаза, думая, что однажды она все же сумела пробиться сквозь эту броню. – Но ведь вы на что-то сердиты. По крайней мере были сердиты весь день.

– И это непременно должно быть связано с вами. – Его замечание выставляло Мэри чрезвычайно самовлюбленной особой, что совершенно не пришлось ей по вкусу.

– А разве не так? – спросила она.

– По-моему, нас двое в этой пещере, – иронически ответил Райдер. – Это могло быть связано и со мной. Вам никогда не приходилось сердиться самой на себя?

– Ну, приходилось, конечно, но…

– Довольно. – Для пущей убедительности он прижал палец к ее губам. – Давайте спать.

– Мне не спится, – выпалила Мэри, как только он убрал палец.

– Вам не спится – или вы не собираетесь спать?

– По-моему, я выразилась достаточно ясно, – сердито выпалила она. – Я не могу заснуть – так же как и вы. – Правда, она не сказала, почему именно, а просто повернулась на другой бок и, поместив руку Райдера себе на талию, приняла то положение, к которому так успела привыкнуть за последние тринадцать ночей.

– Мэри. – В его тоне послышалось предостережение.

– Все в порядке, – ответила она. – Вот теперь мы оба уснем.

Пятнадцатью минутами позже, когда она уже дышала глубоко и ровно, Райдер подумал, что его пленница оказалась права лишь наполовину.

– Что это значит? Вы не желаете его носить? – удивился Райдер. Он только что подал Мэри монашеское платье, но девушка упрямо оттолкнула его от себя подальше.

– Именно, – безапелляционно заявила она.

– Ну, вы же не сможете весь день проходить, завернувшись в одеяло. – По его подсчетам, Мэри уже в четвертый раз поправляла узел у себя на груди, и тот снова грозил распуститься. Они проснулись примерно с час назад. Один неверный шаг – и одеяло может свалиться с ее плеч.

– Это почему же? – язвительно поинтересовалась Мэри. – Ведь вас вполне устраивало одеяло на мне во время сна.

– Это было предпринято для того, чтобы не дать вам Ускользнуть отсюда, пока я сплю.

– Возможно, поначалу вы действительно хотели только этого, однако я не думаю, что сейчас все осталось по-прежнему.

– То есть?

– То есть я полагаю, что вам действительно хочется, чтобы я оставалась раздетой.

Райдер ошеломленно уставился на нее. Эти дерзкие слова странным образом противоречили румянцу, залившему ее щеки.

– Но ведь я только что пытался вернуть вам одежду, – пробормотал он, – и ваш довод…

Мэри топнула ногой. При этом она задела подол импровизированного одеяния, которое сползло еще ниже. Она попыталась подхватить его, прежде чем полностью обнажатся ее груди, но не успела. Покраснев еще больше, она отважно выпалила:

– Мне надоели ваши издевательства, Райдер Маккей!

Присев на край сундука и все еще держа в руках ее одежду, он с любопытством посмотрел на Мэри, склонив голову на бок.

– Может быть, вам следует изъясниться более связно? По-моему, никто и не думал над вами издеваться.

Эта хладнокровная отповедь несколько поумерила ее боевой пыл. Может, этот мужчина и вправду такой непробиваемый стоик, каким хочет казаться? Или он просто блефует? Между прочим, благодаря умению сохранять безмятежность на лице Мэри Френсис считалась в их семье лучшим игроком в покер. И вот теперь, следя за Райдером, она пришла к выводу, что встретила достойного соперника.

– Возможно, я не совсем точно выразилась, – медленно проговорила она. – Наверное, вместо «издевательства» мне следовало сказать «некоторые неудобства». Но разве я не права, возмущаясь тем, что мне одной приходится мириться с некоторыми неудобствами?

– Не то чтобы вы были совершенно правы, – растерянно пробормотал Райдер, – хотя в определенных…

– Я говорю вовсе не об этом, – перебила Мэри, которой стало ясно, что он неверно ее понял. – Я говорю, что спала рядом с вами, и вы обнимали меня, и ваши губы касались моего затылка, и…

– Мэри! – предостерегающе окликнул он, но она продолжила:

– Но вы не придавали этому всему значения, хотя это не могло не подействовать на меня! – Она кивнула на платье и спросила:

– Уж не думаете ли вы, что вот это делает меня существом без пола, каким-то чудом лишив женских чувств и желаний? Уж не вообразили ли вы, что можете прикасаться ко мне, не вызывая ответного чувства в моем теле и мыслях? – Мэри видела, что целиком приковала к себе его внимание. – Эх вы! – с презрением фыркнула она. – Прячетесь теперь за эти тряпки, думая, что вам ничего не грозит, потому что я ни на что не отвечу, что можете вполне безнаказанно подвергать меня этой пытке! Ну так вот, больше я не собираюсь облегчать вашу участь. И никогда больше не надену это монашеское одеяние.

Райдер перевел растерянный взгляд с лица девушки на черное платье. Он был поражен последними словами Мэри и той смесью злорадства и облегчения, которая прозвучала в ее голосе. Он выпрямился и снова протянул ей одежду.

– Прошлой ночью не я, а вы настояли на моих объятиях. – напомнил он. – Оденьтесь. Я не хочу, чтобы вы из-за меня нарушили свои обеты.

– Вы слишком высоко себя цените, – отчеканила Мэри. Да что он мог знать про ее обеты и тем более про нее саму! Она схватила платье и отшвырнула прочь. – Вы никогда не смогли бы значить для меня так много. И вы приворожили вовсе не мое сердце! – Она вызывающе вздернула голову, сверкая изумрудными глазами. Вряд ли можно было выразиться более определенно!

Райдер с силой потер переносицу, стараясь подавить подступающую головную боль и сосредоточиться на предмете их спора. Кажется, она оттолкнула одежду и сказала, что не станет ее больше носить. Ну почему бы ему не ответить «как вам угодно» или что-нибудь в том же духе? Почему он позволил втянуть себя в этот спор?