Текст книги "Любовница бродяги"
Автор книги: Джо Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Вы должны были дать мне возможность поговорить с ним наедине, – сказала Ренни после того, как Холлис ушел. – Вы знали, что я этого хочу.
– О, так вы заметили, что я обедал вместе с вами?
– Как я могла этого не заметить? – с отвращением произнесла Ренни. – Вы так громко прихлебывали суп, что я удивлялась, почему соседи до сих пор не прибежали с жалобой.
Он ухмыльнулся.
– Значит, все-таки заметили?
Она зло посмотрела на него. У этого человека совесть явно отсутствовала.
Джаррет проводил ее от передней обратно в гостиную.
– На самом деле, Ренни, я считаю, что из такой беседы с Холлисом ничего хорошего бы не вышло.
На этот раз Ренни не стала выговаривать ему за фамильярность.
– Что вы имеете в виду?
– Вы ведь собирались уговорить его бежать?
Она перешла в наступление.
– Откуда у вас такие мысли?
Для Джаррета не имело значения, признает она это или нет. Он был доволен, что сделал правильный вывод.
– Я не думаю, что Холлис согласился бы. Похоже, ему нужно одобрение всей вашей семьи. В конце концов, в чем тут выгода, если он получит дочь Джея Мака, но потеряет Северо-Восточную компанию? А ведь он вам нужен только в нынешнем качестве.
– Что вы хотите этим сказать?
– Разве я уже не высказался по сути дела? – Джаррет пригладил волосы, вспоминая то, что слышал. – Из вашей беседы за столом ясно, что вы любите Холлиса в основном за то, что он имеет влияние в компании вашего отца.
– Как обычно, вы не знаете того, о чем говорите.
– Разве? – Джаррет подошел к окну и отодвинул штору, внимательно разглядывая движущихся людей и экипажи в поисках чего-то необычного. Все как будто шло своим чередом. Он вновь повернулся к Ренни. – Будет хорошо, если я ошибаюсь. Я теперь буду настороже, и уже не только в отношении Ната Хьюстона, но и в отношении вас – чтобы не дать вам сбежать. – Джаррет слегка кивнул и любезно улыбнулся. – С вашего позволения я должен обезопасить некоторые двери и окна. Мистер Каванаг мне поможет.
Расстроенная, Ренни медленно опустилась на диван. Этот человек прямо-таки читает ее мысли. Но он не все понял. Он поддел ее насчет того, что она выходит за Холлиса Бэнкса из-за своей амбициозности. Трудно вообразить, что было бы, если бы он догадался о других мотивах.
Взгляд Ренни упал на недокуренную сигару, которую Холлис оставил в пепельнице. Майкл довольно часто курила сигареты, но Ренни они никогда не нравились. Она взяла сигару, повертела ее между большим и указательным пальцами. Для Майкл курение – это способ бросить вызов условностям общества. Это – и еще работа в «Кроникл» в качестве первой женщины-репортера. Ренни никогда не испытывала желания писать. Она хотела управлять железной дорогой.
Поднеся сигару к губам, Ренни свободной рукой зажгла спичку. Вдохнула дым, подержала его во рту, ощутив аромат, и выдохнула. Все оказалось не так уж плохо.
Ренни откинулась на софе и положила ноги на стоявший перед ней кофейный столик. Теперь, когда она снова затянулась, табачный дым проник ей глубоко в легкие. Последовал приступ кашля, от которого настроение Ренни резко упало.
Проходя по холлу, Джаррет остановился у двери в гостиную. Не вполне веря своим глазам, он покачал головой. Однако нельзя было сказать, чтобы увиденное его слишком удивило. Ухмыльнувшись, Джаррет правой рукой подбросил молоток и стал подниматься вверх по лестнице.
Они ели на кухне. На этом настояла Ренни, не желавшая, чтобы миссис Каванаг им прислуживала. Ренни также предложила сделать вместе с Джарретом уборку, отпустив пораньше кухарку и ее мужа.
– Еще хлеба? – спросила она, передавая Джаррету поднос. – Миссис Каванаг сама делает джем. Она никогда не, покупает его у торговцев. Хотите?
Джаррет покачал головой.
– Нет, достаточно масла. – Он пытался догадаться, чего она хочет.
– Вы сегодня сделали все что хотели?
– Дом стал более безопасным, если вы это имеете в виду. Кроме того, обнаружено несколько погнутых водосточных труб. и сорвавшихся листов железа на крыше. Я все исправил. – Это было справедливо, так как повреждения возникли как раз из-за его ночной увеселительной прогулки. – Ну и вообще помог мистеру Каванагу.
– Очень мило с вашей стороны.
– Не особенно. Мне просто скучно. Она кивнула.
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Мне тоже не терпится вернуться к своей работе. Майкл, наверно, чувствует то же самое.
– Сомневаюсь. У нее ведь медовый месяц, разве вы забыли?
Ренни уткнулась в тарелку. Она гоняла вилкой горошины до тех пор, пока не почувствовала, что краска сошла с ее лица.
– Я хотела бы забрать из конторы некоторые бумаги. Джаррет отказался читать между строк.
– Чем вы занимаетесь в Северо-Восточной компании?
– Я работаю на директора по новым проектам.
– То есть вы его секретарь, – перевел Джаррет. Ренни почувствовала в его тоне пренебрежение.
– Я выполняю там более ответственную работу, – сказала она одновременно с гордостью и вызовом. – В том или ином качестве я с четырнадцати лет работаю на Северо-Восточную компанию.
– Это похвально.
– А что вы делали в четырнадцать лет? Джаррет намазал масло на хлеб. Он решил не замечать вызов, звучавший в ее вопросе.
– Я был занят в «Экспрессе», – бесстрастно ответил он.
– Вы имеете в виду «Пони-экспресс»? – Против ее желания это произвело на Ренни впечатление.
– Гм… Именно там я встретил Этана. Мои родители содержали одну из станций около Салины, штат Канзас. Все короткое время существования «Экспресса» там была подмена пони. Я включился в это дело за несколько месяцев до конца.
– Вы, должно быть, ненавидите железные дороги.
– Ненавижу? Нет.
– Но они положили конец «Экспрессу».
– Таков бизнес. О, я знаю, что об этом думают на Востоке. Некоторое время я сам разделял подобные настроения. Но все это романтическая болтовня, распространяемая репортерами, которые западнее Питтсбурга никогда и не появлялись. Это была грязная и опасная работа, не столько захватывающая, сколько изматывающая. Мои родители это знали и поэтому дали мне попробовать самому. Они были не очень удивлены, когда я решил уйти из дому.
– Они очень мудро поступили, дав вам возможность самому разобраться в некоторых вещах.
– Думаю, они решили выбрать меньшее из двух зол. Если бы мне не позволили уйти, я убежал бы из дома. – В его улыбке чувствовалась насмешка над самим собой. – Я до сих пор еще не в ладах со здравым смыслом, – добавил Джаррет доверительным тоном.
Ренни рассмеялась.
– Да? А вы уверены, что когда-нибудь были в ладах? На его лицо легла тень.
– Уверен.
Сейчас Джаррет смотрел на нее невидящим взглядом. Ренни поняла, что вопрос, заданный ею из озорства, имел для него совсем другое значение и напомнил о прошлом.
– Вам не нужно было об этом говорить, – сказала она.
– Что? – Он встряхнул головой, словно отгоняя воспоминания. – Нет, все в порядке. Я похоронил своих родителей в шестьдесят седьмом.
– Я сожалею.
Она сказала это не просто из вежливости, подумал Джаррет. Ренни сказала так, как будто это действительно для нее что-то значит. Большие глаза выражали беспокойство, пушистые брови сошлись на переносице. Губы сжаты, словно она ими что-то удерживает. У Джаррета появилось странное ощущение, что она старается проглотить его боль.
– Это было очень давно.
Девять лет – не такой уж большой срок, но, как чувствовала Ренни, рана у него до сих пор не зажила, и девять лет кажутся вечностью. Оказывается, вся его внешняя невозмутимость, все эти насмешливые улыбки, поддразнивания предназначались только для того, чтобы сохранить дистанцию. Она по-новому взглянула на Джаррета.
– Они умерли от болезни? – спросила Ренни. Джаррет покачал головой.
– Они приехали в Хейс, чтобы продать скот. В те времена этот город фактически не был городом, а скорее местом встречи торговцев. Там был форт и много солдат, приходили скотоводы со своими стадами. Из рук в руки переходили довольно большие деньги, и это привлекало людей, которые не хотели работать. Моих родителей убили, когда они сдавали деньги в банк.
Ренни с самого начала ожидала чего-то ужасного, но, видимо, смертью мистера и миссис Салливан история не заканчивалась, а возможно, и вообще не имела конца. Ренни хотела это знать, но никак не могла заставить себя задать нужные вопросы.
– Расскажите мне о своих родителях, – вместо этого сказала она. – Кем они были?
Джаррет взял еще кусок курицы и салата из капусты. Он был рад, что разговор зашел не о смерти родителей, а об их жизни.
– Мой отец был эмигрантом. Он прибыл в Бостон в сороковом году, а затем отправился на запад. Он хотел добраться до Калифорнии. Отец любил говорить, что если бы не встретил мою мать в Канзас-Сити, то оказался бы в Саттер-Форте как раз тогда, когда там нашли золото.
Ренни негромко засмеялась.
– Наверное, он не очень об этом сожалел.
– Нет, не сожалел.
– Вы упоминали скотоводство. У вашей матери это был семейный бизнес?
Джаррет покачал головой.
– Нет, у нее, собственно, вообще не было семьи. Она выросла сиротой здесь, в Нью-Йорке, училась в местном колледже, а получив специальность учителя, должна была вернуться в приют. Вместо этого мать отправилась на запад и преподавала в Сент-Луисе, а затем в Канзас-Сити. Отец встретил ее, когда она гналась по улице за прогульщиком. Отец схватил мальчишку за загривок и держал до тех пор, пока не подошла мама. Я точно не знаю, что было потом, но, вероятно, мальчика отпустили, а маму нет.
– Это была любовь с первого взгляда.
– Похоже на то.
– Вы в это верите? – заинтересованно спросила она.
– Подозреваю, что способен поверить, – не спеша ответил Джаррет, – когда такое случается со мной.
Ренни отметила, что он сказал когда, а не если.
– Они обосновались в Салине? – спросила она.
– В конце концов, да. Мама не смогла больше преподавать. Совет по образованию заявил, что это занятие не для замужней женщины.
Ренни поморщилась. Подобный подход был настолько типичен, что на нем не стоило и останавливаться.
– Но она учила вас. Он кивнул.
– За свою жизнь я ни одного дня не ходил в школу. Но, пока я не стал работать на «Экспресс», меня это не смущало.
Ренни не удивило, что его обучала мать. Единственно было странно, что она смогла его обучить столь многому. Он мог, когда считал это выгодным, притворяться, что не получил никакого образования, но Ренни ничуть бы не удивилась, если бы Джаррет вдруг стал цитировать Шекспира.
– Мои родители все делали вместе, – сказал Джаррет. – Сначала это было маленькое торговое предприятие, которое прогорело через несколько месяцев. Потом они попытались заняться фермерством, которое отец ненавидел. У мамы со времен учительства остались небольшие сбережения, отец не разрешал ей их тратить. В конце концов она убедила его заняться скотоводством. Это им понравилось. Да и получалось у них неплохо.
«Он гордится своим наследием, – подумала Ренни. – Гордится ценностями, в которых воспитан, отношением к работе, любовью, которая никогда не ставилась под сомнение».
– Вы думали когда-нибудь заняться скотоводством? – спросила она.
– Время от времени я об этом подумываю.
Он сказал это так, что Ренни поняла: вопрос закрыт, будущее просто не подлежит обсуждению. «Но как человек может не мечтать?» – удивилась она.
Джаррет кончал есть, когда Ренни уже начала убирать со стола.
– Я поставил на вашу дверь новый замок, – сказал он. Она остановилась, склонила голову набок, боясь, что неправильно расслышала.
– Повторите еще раз.
– На вашей двери стоит новый замок.
Ну конечно, Ренни за последние полчаса уже забыла о том, что Джаррет Салливан остается ее стражем. Они вместе обедали, разговаривали, немного посмеялись. Напряжение исчезло, общение стало приятным, а молчание – не тягостным. Как будто двое друзей решили возобновить старые отношения или знакомые хотят сойтись поближе.
Все оказалось только видимостью. Теперь Ренни это понимала.
– Зачем? – спросила она.
Джаррет встал, ваял тарелки из ее дрожащих рук, отнес в раковину и начал скрести.
– Я не думал, что вы захотите спать на полу.
– Я и не хочу. – Она подошла вслед за ним к раковине. – Но как одно связано с другим?
– Боюсь, что без этого замка у вас не было бы выбора. – Он начал набирать воду в мойку. – Неужели вы всерьез думаете, что после ночного побега я могу вам доверять?
Ренни бросила в воду хлопья мыла и стала быстро двигать рукой, чтобы получить пену. Потом побросала туда столовое серебро, едва не задевая руки Джаррета. Увидев, как он отдергивает руку, Ренни лицемерно улыбнулась.
– Как я полагаю, о визите к моей сестре сегодня вечером не может быть и речи.
– Это правильное предположение.
– А как насчет того, чтобы забрать бумаги из моего офиса?
– Тоже.
– А насчет чтения в моей комнате?
– Конечно.
– А если я напьюсь как сапожник? Джаррет коротко рассмеялся.
– Хотел бы я на это посмотреть.
– Поверьте, мистер Салливан, ради вашего развлечения я не стала бы этого делать.
Джаррет взял полотенце и принялся протирать тарелки.
Ренни никогда не видела, чтобы мужчина возился с тарелками. Мистер Каванаг не помогал в этом своей жене.
Джею Маку такое и в голову бы не пришло. Ренни сомневалась, что Холлис знал, как обращаться с кухонным полотенцем, если бы она ему это предложила. Помощь со стороны Джаррета была настолько неожиданной, что Ренни забыла о своем раздражении.
– Вы собираетесь меня запереть? – спросила она.
– Гммм…
– А если случится пожар?
Она заговорила как раз о том, что его беспокоило.
– Этого не может быть. – Джаррет поставил тарелку в шкаф и взял ложку.
– Послушайте, если это вас так беспокоит, вы можете лечь на кровати, а я расположусь на полу.
– Разве можно причинять гостю такие неудобства? – сказала она. – Мне бы это и в голову не пришло.
Оставшуюся часть работы они сделали молча. Потом Джаррет извинился и ушел в библиотеку, периодически проверяя, где находится Ренни. Ренни осталась на кухне, расположившись за изрезанным столом. Из-за этого места она в детстве часто ссорилась со своими сестрами. Перед ней лежала карта Колорадо и план проектируемой железнодорожной ветки от Денвера до Куинс-Пойнт. Северо-Восточная компания постепенно переставала соответствовать своему названию, распространяясь все дальше по стране. Было хорошо чувствовать себя причастной к этому, и в то же время огорчало, что нельзя сделать больше.
В десять часов Ренни закрыла книги, сложила карты и вытащила из прически заблудившиеся карандаши. Она потянулась, покрутила головой. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоить нервы, Ренни встала из-за стола и приготовила кофе. Через двадцать минут она предложила кофе Джаррету.
– А вы не хотите? – спросил он, принимая из ее рук чашку.
– Конечно. – Ренни приподняла свою чашку в шутливом приветствии, отпила глоток и вновь поставила чашку на поднос. – Читаете? – спросила она, наблюдая, как Джаррет пьет кофе. Наклонившись, Ренни подняла книгу, лежавшую рядом с ее креслом. – «Джон Стюарт Милль. О подчинении женщин». – Она с удивлением посмотрела на него. – Что, ваша любимая книга?
Джаррет покачал головой.
– Я как раз подумал, что ваша. Она вся захватана.
– Я и в самом деле люблю Милля, и мне нравится то, что он говорит о женщинах. Но захватана книга оттого, что Мэри Френсис или Майкл заучивали ее. – Ренни поставила книгу на полку. – Здесь есть его «Эссе о свободе».
Вы читали?
– Да, и не один раз.
Ренни повернулась спиной к книжным полкам.
– Прошу прощения, вам ведь уже эта книга не нужна? Когда я вошла, мне показалось, что это так.
– Да. – Джаррет показал на чашку, стоявшую на подносе. – Ваш кофе стынет. Я со своим уже покончил.
– Хотите еще? Я могу принести в кувшине.
– Это прекрасно, но сначала закончите со своим. Ренни села напротив него на стул с высокой спинкой.
Она с удовольствием вспомнила, как раньше сидела точно так же с Джеем Маком. Он пил кофе по-ирландски, она – горячее какао. У обоих от сливок появлялись усы. Джей Мак рассказывал о железной дороге, а она жадно впитывала каждое слово. Иногда, несмотря на свои наилучшие намерения, она засыпала в кресле, и тогда он относил ее в кровать.
Джаррет перехватил пустую чашку в тот момент, когда она падала на пол. Взяв из другой руки Ренни блюдце, Салливан осторожно поставил на нее чашку и отодвинул посуду в сторону. Ресницы девушки веером развернулись на бледной коже. В полумраке библиотеки ее волосы пламенели не так ярко. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джаррет прикоснулся к ним. Ренни не шелохнулась.
– В следующий раз, когда вы захотите что-нибудь мне подмешать, Мэри Рини, удостоверьтесь, что я не поменял чашки.
Нагнувшись, Джаррет просунул руки под неподвижное тело Ренни, поднял ее и прижал к груди. Стараясь не потревожить, он отнес девушку в ее комнату и положил на кровать.
Глава 4
Ренни зевнула, лениво потянулась и вновь свернулась клубочком под толстым стеганым одеялом. Было уже поздно, комнату вовсю заливали солнечные лучи. Но вставать Ренни не хотелось. Она повернулась на другой бок и увидела Джаррета Салливана.
Он все еще спал, неудобно устроившись в кресле. Голова была наклонена под странным углом, одна нога подвернута под себя. Пытаясь согреться, Джаррет прижимал руки к груди, в то время как шерстяной платок, которым он накрывался ночью, без всякой пользы лежал на полу. На подбородке появилась темная растительность, в согнутом теле была заметна глубокая усталость.
В этот момент Ренни не испытывала к Джаррету никакой симпатии. Она тихо встала с постели, взяла подушку и ударила ею Джаррета несколько раз по лицу и по груди.
Реакция его была на удивление быстрой для человека, только что очнувшегося после тяжелого сна. Ренни не успела опомниться, как оказалась у него на коленях.
– Какая колючка попала вам под седло? – глухо проворчал он, отбросив подушку на пол.
В ответ Ренни смерила его раздраженным взглядом.
Джаррет не смог удержаться от улыбки. Ренин неловко распростерлась у него на коленях, платье запуталось у нее в ногах и перекрутилось на талии. Корсаж плотно сдавил грудь, не давая глубоко вздохнуть. Прическа после сна была не в лучшем состоянии. Волосы нелепо курчавились на затылке, одна прядь дерзко торчала возле уха.
– Боже мой, при виде вас сердце мужчины может остановиться, – сказал Джаррет.
Ренни успела покраснеть, прежде чем поняла, что услышанное вовсе не является комплиментом. Она толкнула Джаррета в грудь, и он отпустил ее. Ренни неловко упала на пол.
– Если бы я остановила ваше сердце, то оказала бы услугу всем женщинам, – сказала она, высоко подняв голову и выпятив подбородок.
Джаррет задумчиво потер свою чахлую бороду.
– Должно быть, вы правы. Тогда я не смог бы разбивать их сердца.
Ренни захотелось вновь запустить в него подушкой. Взгляд Джаррета остановил ее. Вместо этого Ренни подобрала с пола платок и набросила его себе на плечи.
– Как вы узнали насчет кофе? – спросила она.
– Так вы это признаете? Ренни пожала плечами.
– Не признавать было бы глупо. Вы подозревали с самого начала?
– Когда вы принесли две чашки и не принесли кувшин, меня это удивило. Когда же я попробовал, то все понял. Кофе был чересчур горьким даже по сравнению с тем варевом, которое вы обычно готовите.
– Я делаю нормальный кофе, – переходя в контрнаступление резко сказала Ренни.
Джаррет попытался подавить улыбку и покачал головой.
– Чтобы вас понять, понадобится целая вечность. Вы не испытываете никаких угрызений совести из-за того, что пытались меня отравить, и в то же время страшно обижаетесь, когда я говорю, что ваш кофе слишком крепкий.
– Одно с другим никак не связано. Если бы я знала, как вы относитесь к моему кофе, то положила бы порошок куда-нибудь еще. Я не хотела испортить вкус напитка. И это было всего лишь снотворное, которое мама иногда принимает, а не яд, о чем вы прекрасно знаете. Между прочим вы тоже не особенно раскаиваетесь в том, что так ко мне относитесь.
Все-таки она его достала!
– Леди, что касается бессмысленного упрямства в чистом виде, вы могли бы кое-чему научить… – он запнулся, – …мула.
В невинной улыбке Ренни чувствовалось удовлетворение.
– Вы говорили… – напомнила она.
О чем же он говорил? Ренни явно направила его мысли на другой путь.
– Я подменил чашки, когда вы убирали книгу, а потом дал вам выпить то, что предназначалось мне. Конец рассказа. Вы заснули почти мгновенно.
– Я не подумала о том, что кофе покажется слишком крепким, – с притворной грустью сказала она.
Джаррет наклонился, поднял подушку и запустил ей в голову. Смеясь, Ренни увернулась от снаряда.
Смех у нее сильный, сердечный, заразительный, подумал Джаррет, а не тот вибрирующий, музыкальный, иногда искусственный смех, который он слышал у знакомых женщин. Он смотрел, как она выпрямляется, прижимает подушку к груди. Румянец появился на щеках Ренни, вызов заблестел в глазах, а на губах заиграла прекрасная улыбка.
Она все-таки добилась того, чтобы его сердце остановилось.
Джаррет вытащил из-под себя затекшую ногу и наклонился вперед. Он нахмурился, в голосе его звучала угроза.
– Не кокетничайте со мной. Вы пожалеете о последствиях.
Глаза Ренин расширились, но огонек в них погас. С лица исчезло оживление, черты окаменели.
– Идите вы к черту, мистер Салливан, – тихо, но с достоинством сказала Ренни.
Джаррет встал. Когда кровь прилила к ноге, он еле удержался от стона. Чувствуя неприятное покалывание, прихрамывающей походкой он доковылял до двери, закрыл ее за собой и привалился с обратной стороны. Боль в ноге была ничто по сравнению с болью в паху. Джаррет вспомнил улыбку Ренни. Он едва успел спастись бегством.
Ренни и Джаррет избегали друг друга еще три дня. Хотя Ренни проводила в его обществе не более нескольких минут в день, она всегда чувствовала его присутствие в доме. Она забирала свою еду к себе в комнату и ела в одиночестве, в то время как Джаррет обедал с Каванагами. Он читал в библиотеке, помогал в саду мистеру Каванагу или чистил свой пистолет на кухне под бдительным взглядом миссис Каванаг. Ренни предпочитала одиночное заключение в гостиной, придя к выводу, что избегать Джаррета так же трудно и неприятно, как и находиться в его обществе.
Когда Джаррет появился на пороге гостиной, Ренни решила, что ей это показалось, и потому не сразу отреагировала. Но его обычный образ настолько не совмещался с кипой папок и бумаг, которую он держал в руках, что Ренни поняла – все происходит наяву. Джаррет вошел и опустил бумаги на софу. Они немного сдвинулись на сторону, напоминая раскрытую колоду карт.
Ренни сразу узнала свои папки.
– Подождите, – сказала она, заметив, что Джаррет собрался уходить. – Как вы…
– Я попросил мистера Каванага сходить в контору Уорта» принести то, что вам может понадобиться. – С этими словами Джаррет вновь собрался уходить.
Ренни встала и сделала движение дотронуться до него, но поняв, что намеревается сделать, быстро отдернула руку.
Краем глаза Джаррет заметил это движение. Он остановился и обернулся.
– Я… – В ее глазах появилось беспокойство, пальцы нервно теребили край зеленого платья. – Спасибо вам.
– Пожалуйста.
Несколько секунд они стояли в неловком молчании, глядя друг на друга. Груда папок начала вновь разваливаться, на сей раз соскальзывая с дивана. Они одновременно сдвинулись с места, схватив папки и при этом едва не столкнувшись головами.
Выравнивая стопку, Ренни неловко рассмеялась.
– Кажется, он полностью очистил мой стол и несколько соседних.
– Я сказал ему, чтобы он забирал все. Ночной сторож помог ему, указав ваш кабинет, так что я надеюсь, что вы получили действительно нужные вещи.
– Я уверена, что здесь все, что нужно. Сэм Уитни должен был правильно сориентировать мистера Каванага – он не раз видел, как я работаю вечерами.
Она заколебалась.
– Как я понимаю, о Хьюстоне или Келли ничего не слышно.
– Ничего. Но я решил, что послать Каванага будет не опасно. За ним не следили.
– Я совсем не это имела в виду, – почти извиняющимся тоном сказала она. – Я не ставила под сомнение ваши решения.
Джаррет пожал плечами с таким видом, будто это не имело значения.
– Вполне могли и поставить. Ведь это вашей жизни угрожает опасность.
Покачав головой, Ренни села.
– Да нет, опасность угрожает жизни Мэри Майкл. Боже мой, как бы я хотела быть на ее месте. Это бесконечное ожидание! Не могу себе представить, как она все переносит.
Джаррет облокотился на спинку софы.
– Ваша сестра пока не вернулась на работу в «Кроникл». Я это точно знаю.
– Вы ее видели? Он покачал головой.
– Нет.
– Тогда откуда…
– Я возобновил знакомство с Логаном Маршаллом. Я это знаю от него. Ей посылают работу в отель. Я подумал, что уж если Этан пошел на такую уступку, то я вполне могу сделать то же самое.
– Благослови Бог Этана, – задумчиво сказала Ренни.
– Немногие мужья разрешают своим женам работать. Для вашей сестры большое счастье, что она нашла такого, как он.
Ренни предпочла не высказываться на эту тему.
– Я думаю, есть и другие возможности.
– Если вас это устраивает… – равнодушно ответил Джаррет. Он посмотрел на бумаги, разложенные на кофейном столике, и карты, лежавшие на полу. – Что вы делаете?
Ренни не могла бы сказать, действительно ли его это заинтересовало или ему просто было скучно. Каванаги привыкли общаться только между собой и вряд ли могли составить кому-то приятную компанию хотя бы на несколько дней. Возможно, Джаррет разыскал Логана Маршалла только для того, чтобы услышать еще чей-то голос. Ренни интересовало, видел ли он жену Логана – Кейти. Несомненно, бывшая актриса была одной из самых красивых и известных женщин Нью-Йорка. Наверно, Джаррет сожалеет, что защищает не ее.
– Где витают ваши мысли? – спросил Салливан. Ему хотелось смотреть и смотреть на эти густые брови и серьезно сжатые губы.
Услышав голос Джаррета, Ренни некоторое время безучастно смотрела на него, затем очнулась от своей задумчивости.
– Я прорабатываю некоторые возможные маршруты железнодорожной ветки, – ответила она. Перебирая лежащие на кофейном столике бумаги и карты, Ренни нашла свои очки и надела их.
– Я вам сейчас покажу.
Джаррет был очарован. Во-первых, очками, которые постепенно сползали по ее носу и наконец остановились на кончике; во-вторых, тем воодушевлением, с которым Ренни объясняла ему свои планы. Она начертила рельеф местности, рассказывая о градиенте уклона, стационарных арочных мостах, железнодорожных узлах, пружинных шайбах, стрелочных переводах и стыковых накладках. Порывшись в поисках карандаша, Ренни нашла под картой огрызок и быстро набросала эстакаду, которая должна пересечь узкий приток реки Саут-Платт. Она указала место, где бригады строителей будут работать день и ночь, прокладывая в скалах туннель. Она объяснила насчет отсыпки балласта, который должен закреплять шпалы и костыли на ветреных горных участках; рассказала о сигналах семафора и рельсовых подушках, необходимых для того, чтобы отвести на боковой путь грузовые поезда, пока легкие пассажирские экспрессы карабкаются по крутым перевалам Скалистых гор. Когда работы будут закончены, Северо-Восточная железнодорожная компания сможет располагать прибыльной линией, связывающей с самым сердцем Денвера тот район добычи серебра, который пока не имеет выхода к развитой части страны.
Ренни рассеянно засунула карандаш в пучок волос на затылке и выжидательно посмотрела поверх очков на Джаррета. Она знала, что тот уже давно покинул свою полусидячую-полустоячую позицию и присел на корточки рядом с кофейным столиком, явно заинтересованный ее рассказом. Он тоже смотрел на нее странным взглядом, как будто не очень понимая, какие выводы следует сделать из услышанного. Неловким движением Ренни сняла очки и старательно их сложила. Вспомнив о своей привычке, она вытащила из волос карандаш.
– Ну, что вы думаете об этом? – спросила наконец Ренни.
Лицо Джаррета осталось неподвижным, только темные брови слегка шевельнулись.
– Оказывается, вы инженер, – сказал он.
Голос его был настолько ровным, ничего не выражающим, что Ренни не могла понять, удивлен этим Джаррет или недоволен.
– Ну да, – в замешательстве сказала она. – Я думала, вы об этом знаете.
– Знаю? – Он встал. – Откуда я могу об этом знать? Несколько дней назад я спросил, чем вы занимаетесь, и вы упомянули, что работаете на директора по новым проектам. Я предположил, что вы секретарь, и вы не стали возражать.
– Я сказала, что у меня более ответственные обязанности, чем следить за распорядком. – Она стала собирать разбросанные бумаги. – На самом деле я не могу много заниматься техникой. Мистер Томпкинс – это директор – мне не разрешает.
– Тогда он дурак.
Пальцы Ренни замерли над картами. Она взглянула на Джаррета, в ее взгляде отражались ее собственные сомнения.
– Вы действительно так думаете?
– Я действительно так думаю. Ренни с облегчением вздохнула.
С плеч свалился груз, который ее так долго тяготил. Казалось совершенно естественным принять мнение Джаррета как факт.
– Джей Мак вряд ли обрадуется, услышав такое. Он очень доверяет мистеру Томпкинсу.
– А вам меньше? – Он сдвинул папки на софе, расчистив себе место, чтобы сесть.
– Наверно, дело не столько в доверии, сколько в авторитете. Мистер Томпкинс работает на моего отца много лет, и в его распоряжении целый батальон инженеров. Его авторитет основан на большом опыте.
– В данном случае доверие может быть неоправданным.
– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.
Джаррет взял из рук Ренни топографическую карту, положил ее на стол, развернул и указал на то место, где карандашом была намечена трасса железнодорожной ветки. Поблизости виднелись пятна, указывающие на варианты возможных маршрутов, но твердой, уверенной рукой Ренни было нанесено совсем другое.
– Вы проложили трассу вот по этому горному перевалу, через Куинс-Пойнт. Уклон здесь, кажется, немного круче. Его нужно выравнивать так, как вы говорили. Очевидно, это потребует намного больше работы и денежных затрат, чем на вот этом более пологом, но и более извилистом подъеме, предложенном вашими коллегами. Так почему вы выбрали именно такой вариант.
– Думаю, предложенные ими туннели и эстакады не годятся для такого маршрута. Из этой карты видно – по край ней мере мне, – что форма речной долины изменяется пугающе часто, а осадочные отложения создают складки и прогибы.
– А как вы к этому пришли?
– Я последовательно просмотрела карты, составленные разными изыскателями за последние пятнадцать лет. Более ранние из них составлены очень приблизительно, но, я считаю, достаточно полно подтверждают мой вывод.
– И никто больше этого не заметил?
– Заметили, потому что я на это указала. Но существует и другое объяснение, которое убедило мистера Томпкинса, что выбран правильный маршрут.
– Более дешевый.
