Текст книги "Разбойник и леди Анна"
Автор книги: Джин Уэстин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Я говорила искренне, – сквозь зубы процедила Анна.
Тут Джон запечатлел на ее губах страстный поцелуй, от которого все ее тело затрепетало. Возмущенная, она все же попыталась укусить его, а он в отместку слегка прикусил ее нижнюю губу.
– Признайся, кокетка, что ты просто хотела верить своим словам.
Она сжала губы, а ее глаза, полные гнева и освещенные луной, метнули в него зеленые молнии.
– Мне следовало знать, что такой грубый шутник, как ты, не понимает нежных чувств… – Голос Анны дрогнул.
– Мученицы, – договорил за нее Джон и снова стал ее целовать. На этот раз ему показалось, что губы ее потеплели и стали податливее.
– Прошу прощения за то, что я полноценный мужчина, без малейшего изъяна, – сказал Джон и посмотрел Анне в лицо, пытаясь сохранить серьезность, хотя отлично понимал абсурдность ситуации. – Прошу простить меня за то, что я разочаровал тебя, моя дорогая Анна, – продолжал Джон с притворным огорчением.
Она, уязвленная, покачала головой.
– Разумеется, я не разочарована. Как ты можешь так говорить? Я очень страдала. А теперь отпусти мои руки, – произнесла она после паузы:
Джон вытащил ее из воды и потянул на берег, где оставил свою одежду. Он расстелил свою рубаху на мягких молодых папоротниках и сел на нее. Анну охватила легкая дрожь, хотя было тепло. Анна стыдливо сомкнула колени и скрестила руки на обнаженной груди.
– Как тебе это удалось?
– Я откупился от них твоим изумрудным кольцом, моя прекрасная Анна, и они использовали член какого-то бедняги в качестве доказательства.
Анна содрогнулась.
– Эдвард был так уверен.
Джон с мрачным видом кивнул.
– Лорд не допускал мысли о том, что его слуги и простолюдины посмеют не подчиниться его воле.
Анна взяла его руку в свои.
– Как ты мог подумать, что я разочарована тем, что ты избежал столь ужасного бесчестья? Я просто старалась быть мужественной, и теперь мне надо привыкать…
– Привыкать? – ухмыльнулся Джон. – Я позабочусь, чтобы ты не перестаралась, Анна.
Анна выпустила его руку.
– Возможно, через несколько месяцев, а может быть, недель, я смогу простить твой обман.
Охваченная желанием, Анна не могла больше притворяться. Одежда – это преграда между мужчиной и женщиной, а без этой защиты она не могла скрыть томление своего тела по нему. Лицо ее запылало, кровь, раскаленная добела, заструилась по жилам. Анна, как зачарованная, наблюдала за пальцами Джона, барабанившими по коленям, он буквально пожирал ее взглядом.
Но просто так сдаться после его обмана она не могла. И решила начать издалека.
– Помнишь, как было на барже после твоей болезни? – спросила Анна.
Джон не кивнул в ответ, не покачал головой, но не сводил с нее глаз.
– Я говорила тебе, – продолжала Анна, – что решила отказаться от своего высокого происхождения и обета целомудрия.
– Говорила, – ответил Джон. – И я подумал, что мне нечего тебе предложить, кроме позорной смерти преступника.
Неожиданно рука Джона скользнула под ее влажные волосы на затылке. Он не старался приблизить ее лицо к себе, однако Анна почувствовала, что в любой момент такое может произойти, и чуть подалась к нему, чтобы это предотвратить.
– Ты должен отдавать себе отчет в своих действиях, – произнесла Анна, но в ее голосе прозвучало томление, когда он ладонью накрыл ее грудь.
Его палец поиграл с ее соском, потом он поцеловал ее. Анна задрожала.
– Тебе холодно? – спросил Джон, лег рядом с ней и прижал ее к своему теплому телу.
Дыхание его участилось. Или это было ее дыхание?
– Мне никогда еще не было так тепло, – призналась Анна, не узнав собственного голоса.
Они лежали, не произнося ни слова, прижимаясь друг к другу, пока Джон не застонал и не навис над нею, опираясь на руки.
– Есть что-нибудь еще, миледи, что я могу сделать для твоего удобства? Если есть, вежливо попроси об этом.
Анна приподнялась и потянулась к нему.
Он нежно, но настойчиво поцеловал ее, и тело ее потребовало большего, но леди не могла об этом просить. Или могла? Господи! Его лицо было таким прекрасным в лунном свете!
– Ты рада, – спросил он, – или огорчена, что я остался полноценным мужчиной?
– Рада, мой Джонни, – ответила Анна, – хотя иногда это, возможно, будет причинять неудобство.
Джон тихонько хмыкнул.
– Возможно, не потребуется нескольких недель, чтобы простить тебя, – сказала Анна и погладила его по спине.
– А точнее? – спросил Джон, еще крепче прижимая ее к себе в то время, как его губы нашли самые чувствительные части ее тела. Анна понимала, что Джон подтрунивает над ней, но ее это не волновало.
– Столько, сколько потребуется, чтобы знать наверняка, что я любима.
– Разве ты этого не знаешь, моя сладостная Анна?
Она заставила его замолчать поцелуем, почувствовала твердость его восставшей плоти на своем животе и забыла обо всем на свете.
Кровь гудела у Джона в ушах. Он проник пальцами в лоно Анны. Она на удивление умело вела себя для высокородной леди.
На несколько долгих минут Анна изогнулась, прижимаясь к Джону, и на этом речном берегу их жизни и тела слились воедино при свете луны. Джон вторгся в ее потаенное святилище и заполнил ее всю. Анна стонала, выкрикивая его имя, умоляя не останавливаться.
То, чего она так боялась по своей девической неопытности, властного вторжения в ее тело, оказалось чем-то совсем иным; В сладостный момент наслаждения она отдала ему всю себя, драгоценный дар, который никогда теперь не мог бы принадлежать другому мужчине, независимо от того, суждено ли ей было выйти замуж за Джона Гилберта. Она снова чувствовала себя цельной и счастливой.
Долгое время над освещенным луной прудом звенел крик. Неизвестно, исходил ли он от Анны, или от Джона, или от них обоих. Шло время, а они не могли разомкнуть объятий.
– Тебе все еще бывает больно, мой нежный ангел? – задыхаясь спросил Джон.
Анна слегка расслабилась, дыхание ее стало ровнее, но она все еще прижималась к Джону.
– Если это и боль, то самая сладостная, – ответила Анна. – Разве я не говорила, что ты самый лучший мужчина на свете?
– Значит, ты не жалеешь, что нарушила обет целомудрия?
– Да я давно забыла о нем, – ответила Анна.
Ее пальцы блуждали по его лицу, перебирали темные волосы, и Джона снова охватило желание.
– Но ты не думаешь, милый Джонни, что я навсегда распростилась с целомудрием?
– Женщина может быть или целомудренной, или нет. Третьего не дано. Особенно такая решительная женщина, как ты.
– По правде говоря, я не считаю это невозможным, – сказала Анна. – Возьми меня, запри в темницу, потому что я…
Джон вспомнил еще одну строчку из сонета Джона Донна:
– «Пока я тобой околдован, свободным мне больше не быть»
– «Не быть целомудренным также, пока ты ласкаешь меня», – шепотом закончила Анна.
И, чтобы успокоить ее, он снова овладел ею. Луна опустилась совсем низко, и на востоке уже пробиваться первый солнечный луч, освещая вершины деревьев, когда Анна и Джон решили вернуться в лагерь.
Анна прильнула к Джону, и из глаз ее брызнули слезы радости.
Джон принялся их осушать поцелуями.
– Ничего не кончилось, моя сладостная Анна. Все только начинается. Если ты говорила серьезно о том, чтобы отказаться от своего титула, то стань просто миссис Гилберт, я женюсь на тебе, если ты обещаешь быть покорной.
– Ты бываешь когда-нибудь серьезным – спросила Анна, счастливо улыбаясь.
– Я не слышал твоего ответа кокетка. Прошепчи его мне на ухо.
– Да, да, и как можно скорее – прошептала Анна.
И снова оба они почувствовали, как их охватывает желание.
Возможно, прошли бы еще долгие часы, прежде чем они захотели бы вернуться на поляну, где разбили лагерь, если бы не раздался звук выстрела, гулко раскатившийся в ясном утреннем воздухе.
– Оденься, – сказал Джон, торопливо натягивая одежду. Как только Анна оделась, он отдал ей ее пистолет.
– Оставайся здесь и жди, пока я не вернусь за тобой.
Но как только он направился к поляне, где был расположен их лагерь, обнаружил, что она следует по пятам за ним, держа наготове пистолет. Он знал, что остановить ее невозможно.
Глава 22
Битва за любовь и жизнь
Джон, не колеблясь, вышел на прогалину из прикрытия густого леса. Стараясь поспеть за ним, шагавшим широко и торопливо, Анна бежала, держа наготове пистолет.
Судя по беспорядку, Черный Бен застиг Джозефа и остальных врасплох, напав на лагерь на рассвете.
Джон и Анна вышли из леса незамеченными. Они видели, с какой жадностью Бен обшаривал содержимое докторского саквояжа Джосаи Уиндема в то время, как доктор держал уже известную им речь:
– …и выпускник университета Падуи, специалист по тайному и священному искусству алхимии и трансмутации простых металлов в золото.
Анна не могла сдержать улыбки, услышав его обычную браваду, но Черного Бена она не заинтересовала. Он замахал кинжалом перед носом доктора.
– Ты нудный плут, – сказал он глумливо. – Можешь ты срезать тяжелый кошель у простофили, украсть портмоне, перерезать глотку? Я ценю только такое умение.
Доктор выпрямился во весь рост.
– Тогда мне нечем заинтересовать тебя. Я ничего не беру просто так, потому что это было бы подлостью. Если я не могу лечить, то не стоит и говорить о доверительных отношениях, а это искусство, которым обладают не многие.
Кейт рвалась из грубых рук, крепко державших ее.
– Ты должен знать, друг Бен, что разговариваешь с самым известным врачом, Джосаей Уиндемом, недавно прибывшим из Уайтхолла, куда его призвал король.
На злобном, покрытом шрамами лице Бена заиграла улыбка.
– А эта квакерша? Если тебе удалось умаслить одну из них и затащить к себе в постель, доктор, значит, ты обладаешь особым даром.
Он махнул кинжалом у самого носа Уиндема, прежде чем тот успел возразить и защитить честь Кейт.
Бен намеренно медленно ткнул острием кинжала в ноздрю доктора.
– Если ты и эта девица хотите жить, докторишка, и присоединитесь к нашей лихой компании, мы испытаем твое искусство здесь и сейчас. Я отрежу тебе нос и потехи ради посмотрю, как ты его пришьешь на место. Это будет почище петушиного боя. Так, ребята?
Бен резко повернулся к своим приспешникам, стоявшим полукругом, и тут увидел Анну и Джона Гилберта, выходивших из леса.
– Отпусти доктора, Бен, целым и невредимым, – приказал Джон громко и властно.
– Ты больше не станешь мне приказывать, Джентльмен Джонни, – сказал Бен, и лицо его выразило ярость, смешанную с торжеством. – Возьмите его, ребята, а его девку приведите ко мне, потому что, судя по ее виду, она не откажется, чтобы ее снова оседлали!
– Берегись, Джон! – крикнул Джозеф, которого удерживали на земле трое людей Бена, усевшиеся на нем верхом.
Джон противостоял своим прежним соратникам, перешедшим теперь на сторону Бена. Шпага его выплясывала в воздухе, и похоже было, что они не стремятся нападать на него.
– Добрый день, юный Френсис, – сказал Джон, – а также вам доброго дня, Александр и Дик. Значит, так вы приветствуете названого брата и законно избранного вами предводителя? Я думал, что научил вас хорошим манерам.
Он улыбнулся им, и, поколебавшись мгновение, они ответили ему самыми приветливыми улыбками.
– Бен сказал, что ты не вернешься, – заговорил Френсис. – Что ты стал трусом из-за своей женщины.
Джон пожал плечами, все еще сохраняя на лице дружелюбную улыбку.
– Как вы сами видите, ребята, я снова здесь. Если Бен ошибся насчет моего возвращения, возможно, он ошибочно судит и о моей храбрости.
Анна была рада слышать, что старые соратники Джона по-прежнему на его стороне и не поддерживают Черного Бена. Бен выхватил пистолет и наставил его на Джона:
– Я убью тебя, болтливый петух, и пусть дьявол меня заберет, если я этого не сделаю!
Анна выступила из-за спины Джона и нацелила пистолет в грудь Черного Бена.
– Нет, Анна, – возразил Джон, – не вмешивайся!
– Если ты умрешь, Джонни, – спокойно сказала Анна, опуская пистолет, – я отправлю Черного Бена в ад и лишу палача удовольствия повесить его.
– Заметьте, ребята, – загремел Бен, мотая головой, – как эта девица вертит Джоном Гилбертом. Он не сможет командовать вами на большой дороге.
Джон рассмеялся:
– Ты, Бен, как всегда, не разбираешься в женщинах и не можешь отличить леди от простолюдинки. Любой добрый человек может командовать мужчинами, но ни один не может командовать дамой, если она того не пожелает.
Джон улыбнулся и подмигнул своим людям.
– Зато мы знаем, как заставить женщину захотеть, чтобы мы ею командовали. Верно, ребята?
– Неужели? – спросила Анна.
– Покажу тебе позже, когда не буду так занят, – ответил Джон, не выпуская шпаги, которая все время танцевала у него в руках.
Мужчины смеялись и кивали, наблюдая за этой игрой, а их руки, в которых они держали оружие, расслабились.
Бен с рычанием спрятал свой пистолет за пояс и прыгнул к Джону, обнажив шпагу. Его люди оказались у него за спиной, готовые его поддержать. Бен оглядел прежнюю банду Джона, и лицо его исказилось от ярости.
– Вы, бесхребетный сброд! Все вы такие! Я призову вас к порядку, как только вырежу свое имя на заднице этого бастарда, рожденного дворянином от смрадной скотницы.
Джон буквально оцепенел, услышав слово «бастард», в то время как люди Бена выстраивались позади него. Но он тут же взял себя в руки. Ему следовало употребить все свое хитроумие, чтобы избавиться от Черного Бена и, что еще важнее, спасти жизнь Анны и свою. После того как Анна прошлой ночью на берегу залитого лунным светом пруда согласилась стать его женой, жизнь обрела для него особый смысл.
Джон наблюдал за сменой настроений на лице разбойника.
– Я отрицаю твое право командовать моими людьми, Черный Бен. – Утративший было уверенность голос Джона вновь обрел силу: – Ты использовал ложь, чтобы переманить моих людей на свою сторону, посулил им золото, и, согласно нашему уложению, статья VII, я имею право потребовать, чтобы состоялись новые выборы.
Черный Бен снова разразился злобным ревом, но когда заговорил, запинался на каждом слове:
– Что за уложение? Что за статья? Что за право?
Под тяжестью человека, сидевшего у него на груди, Джозеф прохрипел:
– По правде говоря, Джон Гилберт имеет право предложить дуэль. Когда патриарх смещен во время его отсутствия, он может вызвать самозваного командира на дуэль и обладает правом выбора оружия.
– Заткнись, – взъярился Бен. – Он не лондонский законник.
Вперед выступил юный Френсис, держа руку на эфесе шпаги.
– Ты навлечешь позор на все наше братство, Бен, если откажешься от дуэли.
Бен снова вытащил пистолет из-за пояса и разрядил его в одного из своих людей, но, судя по возмущенным крикам того, ранил его не смертельно. Двое товарищей оттащили раненого на обочину, и доктор Уиндем и Кейт оказывали ему помощь.
Джон улыбался, но его глаза и голос были ледяными. Он знал, как подавить вспышку ярости этого бандита.
– Похоже, Бен, ты не помнишь очень многих статей из уложения нашего братства, а претендуешь на лидерство. Есть среди них и такая, что обязывает наказывать того, кто не подчинится воле большинства.
Снова послышался одобрительный гул толпы.
Анна не опускала нацеленный на Бена пистолет, но руки ее дрожали. Бен – злобный негодяй, убивающий и калечащий людей просто из жестокости и кровожадности, но он хитер и коварен. Он, должно быть, понимал, что ее отважный Джон манипулирует им и вынуждает принять вызов и что в противном случае Бен рискует потерять уважение своих людей. Никто так не дорожит своими законами, как люди, лишенные защиты закона и прав, ежедневно нарушающие королевские эдикты.
Бен вразвалочку сделал несколько шагов вдоль ряда своих людей, выстроившихся в одну линию, не обращая внимания на крики того, кого только что подстрелил.
– Значит, вы, ребята, вынуждаете меня сразиться с этим неженкой Джентльменом Джонни, с этой пташкой из золоченой клетки?
Покружив, он вернулся к Джону.
Без предупреждения Бен выхватил шпагу из перевязи и ринулся на Джона. Но Джон ожидал этого и увернулся, оттолкнув Анну, попавшую в дружеские объятия Бет.
Джон с легкостью перепрыгнул яму, в которой догорел костер, таким образом получив передышку в несколько секунд, в которой так нуждался, чтобы сорвать с себя рубашку и обмотать ею руку, защищая ее от оружия Бена. Мужчина может сражаться в любых условиях, но только правой рукой, в которой держит меч или шпагу.
Анна пыталась вырваться из объятий Бет.
– Прекрати, Анна, – сказала Бет. – Неужто не знаешь, что иногда нам приходится давать свободу подраться, нашим мужчинам?
– Нет, – отвечала Анна, задыхаясь. – Не знаю. И не хочу знать.
В горле у нее стоял ком, едва позволявший ей глотать и даже дышать. Бен был огромным и тяжелым, гораздо тяжелее Джона, хотя ростом Джон был не меньше. Но у Бена была тяжелая шпага, а у Джона легкая французская рапира.
– Пошли!
Поляна огласилась громкими криками мужчин, как только Бен и Джон скрестили оружие.
Сначала казалось, что Джон проигрывает. Он отражал удары снова и снова, отступая от более крупного противника, разившего направо и налево. Прошло несколько минут, прежде чем Анна поняла, что Джон рассчитывает каждый свой выпад.
– Сражайся, Джонни, как подобает мужчине, – пыхтел Бен, – не вертись, как маленькая кокетка.
Некоторые из людей Бена развеселились, услышав эти слова. Джон между тем продолжал с улыбкой лавировать и отступать, дразня и изматывая Бена, понимая, что сможет его подловить в удобный момент.
Разъяренный его тактикой, Бен снова и снова бросался на противника. Потом, поскользнувшись в луже крови подстреленного им товарища, тяжело рухнул на землю и лежал распростертый на спине, с трудом восстанавливая дыхание. Джон не попытался его убить. Вместо этого он схватил Анну и закружил ее в танце, затем снова бросил в объятия Бет и успел расцеловать их обеих.
– Ты что, с ума сошел, Джонни? – спросила Анна, к восторгу всех, кто ее слышал, кроме Бена, с трудом поднявшегося наконец на ноги, почти ослепшего от ярости и заливавшего глаза пота.
Он смахнул его рукавом с глаз.
– Стой спокойно, ты, кривляющийся пес! – прорычал он злобно.
Джон слегка кивнул ему, как актер, изображающий джентльмена в Королевском театре, и отпрыгнул, продолжая кружить вне пределов досягаемости Бена. Джон не мог позволить этому верзиле загнать себя в угол, потому что для человека со шпагой главное оружие – скорость и ловкость. В течение нескольких бесценных минут он продолжал отражать удары и приплясывать подальше от оружия противника.
– Ура, Джонни! Ура! – звенело в ушах Джона каждый раз, когда сталь ударялась о сталь. По крайней мере ему удалось вновь завоевать одобрение, а значит, и верность своих людей.
Люди Бена подбадривали своего предводителя.
– Заставь его есть землю, Бен! – завопил один из них. – Покажи ему, что такое настоящий мужчина.
Джон, стоя на вершине каменного выступа, рассмеялся и продолжал дразнить противника:
– Да какой он мужчина, ребята! Даже сам дьявол не мог бы изменить жизнь, полную порока, в последнюю ее минуту!
Но Бен, хоть и задыхался и не мог набрать в легкие достаточно воздуха, не сдавался. Он наклонился и, набрав полную горсть сухих крошащихся листьев с земли, с усмешкой швырнул в лицо Джону.
– Еще сегодня я оседлаю твою бабенку, Джонни! Подумай об этом!
Ослепленный грязью и листьями, Джон услышал предостерегающий крик Анны в то самое мгновение, когда почувствовал острый укус лезвия Бена, вошедшего в его бок, и толчок металла, ударившего его в ребра.
Черт бы его побрал! Джон свирепо заморгал, подавляя крик боли, и зрение вернулось к нему как раз вовремя, чтобы отразить удар шпаги, нацеленной ему в живот. Похоже, Бен готовил Джону Гилберту медленную смерть.
Джон зажал рану на боку пальцами. Мгновение промедления или сильная кровопотеря означала бы победу Бена. Бен мог победить его разными способами.
Решив покончить с этим, пока у него еще оставались силы, Джон круто повернулся и поразил Бена молниеносным ударом в плечо правой руки, в которой тот держал оружие. Бен рванулся вправо, но Джон подобрался к нему с левой стороны, и его рапира вошла в огромное тело Бена с такой силой, на какую только был способен Джон. Бен захрипел. Его лицо находилось у самого лица Джона, и тот мог почувствовать на губах его кислое дыхание и слюну.
На мгновение лес, казалось, закружился. Но ветви не качались под ветром, птицы перестали летать, и ни мужчины, ни женщины на лесной прогалине не шевелились.
Черный Бен стоял, не двигаясь и не производя ни звука, глаза его казались на удивление живыми и настороженными, а тело качнулось к Джону, когда Джон вытянул рапиру из его внутренностей неохотно, будто хотел, чтобы эта маленькая круглая кровоточащая ранка так и оставалась невидимой для глаз.
Тонкая струйка крови выступила на губах Бена, искривившихся в насмешливой ухмылке.
– Тебе, бастард, не удастся удержать ее. Уэверби жив и сотрудничает с голландцами, – прошептал он и стал оседать. Смерть настигла его, когда он еще не коснулся земли.
На мгновение Джон оцепенел, как и люди на поляне. Надежда покидала его скорее, чем кровь вытекала из раны.
Опасаясь, что это затишье не продлится долго, Анна закричала «ура» – и тотчас же несколько прежних соратников Джона подхватили этот победный крик. Даже Джозеф с криком вскочил на ноги, когда люди Бена бросили его, чтобы осмотреть тело своего поверженного предводителя, и оттащили его с дороги под дерево. Но к этому ликованию присоединились не все, и Анна опасалась, что Джон и верные ему люди окажутся в меньшинстве в сравнении со сторонниками Бена, и те захотят продолжить сражение.
– Бет, где сундук с оружием? – спросила Анна.
Бет указала на открытый ящик под навесом примерно в двадцати футах от них. Она побежала туда.
– Следуй за мной, Бет, – позвала она, но не стала ее дожидаться.
Анна знала, что располагает не более чем минутой, а этого времени было недостаточно, чтобы перезарядить пистолеты. Поэтому она выхватила шпагу. Она слышала, что верная Бет нагоняет ее.
– Добрая Бет, возьми оружие и дай его Джозефу. Джон нуждается в помощи.
Анна ворвалась в круг людей Бена, сгрудившихся возле Джона. Она, не раздумывая, принялась размахивать шпагой, вспоминая, как следует держать ее за рукоять и какую позицию занять, все то, чему ее учил Джон, в то же время беспомощно улыбаясь ему. Кто-то позвал ее по имени, но она так и не поняла кто. Потом теплый свежий аромат зеленого Уиттлвудского леса ворвался в ее ноздри, и она уже ни о чем больше не могла думать, кроме Джона, с которым был связан этот запах, и больше ничего не видела и не слышала.
Джон застонал, зажав рукой рану.
– Ради всего святого, Анна! Не вмешивайся!
Она прижалась спиной к его спине.
– Будешь меня отчитывать позже, любимый. Пусть они не думают, что у нас с тобой разногласия.
Она размахивала шпагой, угрожая насупившимся людям, которые, глядя на нее, удивленно разинули рты. Джон улыбнулся:
– У нас с тобой не может быть разногласий.
– Ошибаешься, – ответила Анна, медленно меняя позицию, в то время как он осторожно повернулся лицом к людям Бена. – Вполне могут быть. Неужели ты думал, что я способна только вздыхать, жаловаться, любить и прихорашиваться?
– Ни в коем случае, миледи. Разве что впав в безумие, – ответил Джон.
– Но я не такая! – продолжала Анна.
Он оторвал окровавленную ладонь от раны и сжал ее руку. Она ответила ему пожатием.
– Нет, не такая, иначе не была бы мне нужна.
В его голосе звучала печаль.
– По правде говоря, Анна, у меня не было выбора. Если бы даже все было напрасно.
– Не было, – прошептала Анна. – У меня тоже не было, но что ты имеешь в виду, говоря, что все было напрасно?
Юный Френсис, Александр и Дик и кое-кто из прежней банды Джона окружили его.
– Мы с тобой, Джонни. Если эта прекрасная леди готова за тебя биться, мы тоже будем сражаться. Верно, ребята?
В центре маленькой группы оказались вооруженные Джозеф и Бет, Джосая Уиндем и Кейт присоединились к ним, хоть были безоружны.
Анна быстро произвела подсчет и убедилась, что их врагов вдвое больше.
Джон обратился к лейтенанту Бена:
– Я тебе не враг, Айзек. Скажи, зачем нам сражаться и убивать друг друга?
– Из-за сокровищ, – проворчал тот. – Бен сказал, что ты закопал золотые слитки и драгоценные камни, пригодные для королевских шлюх.
Джон покачал головой:
– Бен солгал, да упокоит Господь его растленную душу.
Айзек ему не поверил.
Джон отважно шагнул ближе к нему, стараясь удержать Анну за спиной.
– Ответь мне, Айзек, какие сокровища закопали ты и твои люди?
– Насколько мне известно, никаких, – глумливо осклабился Айзек, подражая своему павшему предводителю и оглядываясь, чтобы оценить, сколько людей его поддержит.
– В таком случае будь я проклят, Айзек, если понимаю, почему ты считаешь меня богатым. Большая дорога – богатое место, но расходы велики, и удовольствия тоже недешевы. Если учесть, что приходится оплачивать гостиницы, и постоялые дворы, и девок, и давать взятки, то у бедного разбойника в кармане остается не больше гинеи.
Кое-кто из людей Бена одобрительно закивал. Некоторые даже заулыбались, и Джон предпочел обратиться к ним:
– Мы все обнищали, ребята, задолго до того, как будем болтаться на Тайберне. Вот почему я решил покончить с разбоем.
Айзек хмурился, потому что считал, что только он имеет право вести переговоры от лица людей Бена.
– Неужто это правда, Джонни, что ты получил королевское прощение?
– Да, Айзек, я получил его и для себя, и для своих товарищей, и для любого, кто последует моему примеру и согласен вести праведную жизнь.
– Ломать спину на какой-нибудь ферме за три фунта в год?
– Да, или палач сломает тебе шею на Тайберне. Таков выбор. – Джон повысил голос. – Так или иначе, ребята, что мы выиграем, если будем убивать друг друга? Я приветствую любого из вас, кто присоединяется ко мне, а те, кто не желает, пусть промышляет на Оксфордской дороге. Вы хорошо меня знаете и знаете, я не обманщик. Может ли быть более разумное и справедливое предложение, я вас спрашиваю?
По выражению их лиц Анна поняла, что разумные доводы Джона убедили большинство из соратников Бена. Будь Бен жив, он заставил бы своих людей биться до последней капли крови, но Айзек, видимо, обладал более здравым умом и не отличался безумной храбростью в отличие от Бена. Два десятка людей Бена отделились от маленькой группы Джона и отошли на несколько шагов с Айзеком во главе. Они стояли в стороне и перешептывались.
– Твоя рана, – обратилась Анна к Джону с дрожью в голосе. Джон пристально посмотрел на нее:
– Рана больше не кровоточит.
– Хочешь эля?
– Выпью позже, когда наш добрый доктор зашьет мою рану.
Все внутри у нее дрожало, и она презирала себя за слабость и желание упасть на землю и дать волю слезам или, что было бы еще хуже, убежать куда-нибудь. Смотреть в лицо смерти было не так ужасно. В последнее время она поняла это. Но потом наступал ад. Должно быть, это было эмоциональное осознание того, насколько близка она была к тому, чтобы потерять все, что обрела: любовь, наслаждение, желание жить долго с единственным человеком. Может быть, было лучше не знать таких чувств?
Люди Бена снова столпились вокруг них. Анна подняла шпагу и направила на них ее острие. Момент слабости прошел, и она презирала себя за то, что проявила трусость и нерешительность.
– Что ты хочешь сказать, Айзек? – спросил Джон с притворным спокойствием, но Анна чувствовала, как он напрягся.
– Джон Гилберт, ты утверждаешь, что у всех у нас равные братские права на промысел на Оксфордской дороге?
– Совершенно верно.
Айзек кивнул.
– В таком случае мы имеем право на свою долю пороха и оружия?
– Можете забрать половину запасов, – ответил Джон.
Айзек улыбнулся, кивнул своим людям, и они принялись за работу, забрав больше чем половину запасов Джона.
– Благодарим тебя, Джонни. Теперь мы заберем девиц и мирно отправимся своим путем.
Джон любезно улыбнулся, но в голосе его зазвенела сталь:
– Леди останутся здесь, если не захотят присоединиться к тебе по доброй воле.
– У них нет права голоса, – заявил Айзек с угрожающим видом. Ему был брошен вызов, что ставило под вопрос его авторитет.
– По нашему уставу они имеют право голоса. Даже Бен это знал, – возразил Джон.
– Я выражаю желание остаться с Джоном Гилбертом, – поспешила вмешаться Анна.
– Я тоже, – сказала Бет, а следом за ней и Кейт.
Айзек с раздражением наблюдал за женщинами, в какой-то момент его рука поползла к пистолету, но неожиданно он затопал прочь с поляны.
– Девиц полно, ребята, – проревел он. – Тащить их с собой на большую дорогу – дурная примета.
Люди Бена потянулись за своим новым предводителем, оставив под деревом труп Бена и того, которого он пристрелил.
– А теперь возьмемся за рану, – обратился к Джону доктор Уиндем. – Тебе нельзя путешествовать несколько дней, а возможно, и пару недель.
– Я не могу ждать так долго, – возразил Джон.
Хотя Анна посмотрела на него удивленно, сейчас было не время для споров. После ужасной неопределенности и смертельной опасности, испытанной на этой лесной поляне, эти дневные, а потом и вечерние часы были для Анны даже хуже. К тому времени, когда доктор прижег рану, зашил ее и забинтовал, Джон уже был, слава Богу, совершенно пьян. Они отнесли его спать в шатер и уложили рядом с человеком, которого ранил Бен. Пока Джон спал крепким сном, Анна бодрствовала из опасения пропустить первые признаки лихорадки. Джозеф похоронил Бена и произнес над его могилой слова, которых покойник не заслужил.
Когда стемнело, Анна в очередной раз обтерла влажной губкой лицо крепко спавшего Джона, поцеловала его в губы и присоединилась к остальным, сидевшим за ужином вокруг костра.
Проснувшись, Джон увидел парня, которого Бен хотел застрелить. Тот чудом остался жив, и сейчас во все глаза смотрел на Джона. Рана болела, и Джон двигался очень осторожно.
– Как тебя зовут, парень? – спросил Джон, приподнявшись на локте.
– Мэтью, сэр. Я всегда недолюбливал этого пса, Черного Бена, и хотел покончить с разбоем на большой дороге.
– В таком случае оставайся с нами, Мэтью, и тогда королевское прощение распространится и на тебя.
Малый заговорил горячо и быстро:
– С радостью, Джентльмен Джонни, если твои люди примут меня.
– Я замолвлю за тебя словечко перед ними.
Джон протянул Мэтью руку, чтобы скрепить сделку.
– А теперь помоги мне. Бен сказал, что лорд Уэверби жив и шпионит в пользу голландцев против собственного короля и страны.
– Да. Они были два сапога пара – Бен и его лордство. Бен сказал, что Уэверби не погиб на «Причуде», но его захватил в плен сам адмирал де Рейтер и переманил к голландцам.
– Почему же он рискнул обречь себя на ссылку и, возможно, на казнь? Ведь предателей ждет казнь.
– Я многого не знаю, но подслушал разговор Бена и Айзека. Голландцы дали лорду Уэверби корабль и право заниматься работорговлей в Гвинее, если он проявит готовность шпионить при дворе в их пользу. Король будет считать его великим героем за побег от голландцев, и никто не узнает, что он ведет двойную игру. Уэверби обещал Бену свободу и свою защиту в графстве за тысячу гиней в год, а тебя на Ямайке, окажись ты там, ждала виселица.
