Текст книги "Говард Хед - интуитивный"

Автор книги: Джин Ландрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ландрам Джин
Говард Хед – интуитивный

Джин ЛАНДРАМ

ГОВАРД ХЕД – ИНТУИТИВНЫЙ

"Без интуиции мы бы все еще находились в пещерах", – говорит писатель-футурист Мэрилин Фергюсон. Эйнштейн говорил: "Действительно ценный фактор – это интуиция". Уэбстер определил интуицию как "прямое знанием и "неосознанное постижением. Вестон Эгор, исследователь типов управления, сделал заключение: "Руководители, которые развивают свою интуицию, имеют преимущество над теми, кто этого не делаете. Фред Смит из "Федерал Экспресса сказал: "Если вы хотите стать на путь инноваций, то вы должны, быть способны на интуитивные суждениям.

Согласно Карлу Юнгу, интуиция – это один из четырех основных параметров личности. Керши и Бейтс (последователи Юнга) считали, что люди с интуитивным мышлением принадлежат к авангарду культуры. Они стремятся к компетентности, эффективной работе и при этом воспринимают работу как игру. Кроме того, они утверждают, что эти индивидуумы имеют прекрасные способности к планированию и проектированию, а их обычный девиз – "превосходство во всем". Эти люди уединенные прагматики, которые используют свою силу в поисках целесообразности. Они энергичны и изобретательны в погоне за знаниями.

Люди, обладающие интуицией, к числу которых относится и Говард Хед, предпочитают решать новые сложные проблемы, пропуская их через свое внутреннее видение реальности. Они добиваются своего, потому что активно используют правое полушарие мозга, прежде чем начать действовать, они образно представляют себе свои цели, препятствия, победу и успех. Доктор Гарфилд, ученый из НАСА, который первым исследовал астронавтов, доказал, что сильнейшие спортсмены и люди, добивающиеся сверхдостижений, обладают даром предвидения, они, по его словам, увидят все, чувствуют все, переживают все, прежде чем начнут это делать".

Люди, обладающие интуицией, предпочитают абстрактное рациональному, прозрение – поискам, качественное количественному, схоластическое – линейному, мокро – микро, шестое чувство – обычным чувствам, долгосрочное краткосрочному, предчувствия – точной информации, аналоговое – цифровому и будущее – прошлому. Эти "модели" и "видения" реальности характеризуют правостороннее мышление, которое позволяет исследовать абстрактное и неизвестное. Это и есть предпосылки креативного мышления и широкомасштабных инноваций.

Исследования, проведенные в 1970 году Михалски, показали, что выдающиеся лидеры (все его объекты удвоили прибыль своих фирм в течение пяти лет, и 80 процентов из них продемонстрировали навыки интуитивного мышления) обладают прекогнитивными силами (интуицией) в гораздо большей степени, чем средний человек. Эгор, в другом исследовании, также обнаружил, что руководители, также обладающие интуицией, лучше справляются со своими обязанностями. Большинство современных исследований показывают, что предприниматели имеют больше шансов на успех, если они обладают интуицией. Еще один вывод исследователей: интуиция – это не врожденная, а приобретенная способность. Это подводит к мысли, что существует крайняя необходимость развивать навыки использования интуиции у студентов, обучаемых менеджменту и действительно заинтересованных в повышении эффективности управления. Интуитивные способности необходимо выявить и развить, их недостаток в основном определяется ранним опытом, но такое положение вещей можно изменить.

Одним из примеров того, как можно развить интуитивные способности, служат женщины. Веками женщины держали пальму первенства в обладании интуицией. Но это качество, отнюдь не генетический признак пола, просто они были воспитаны в уверенности, что проявление эмоций – это самая приемлемая форма поведения. Мужчин воспитывают прямо противоположным образом. Им положено подавлять свои эмоции. Культура требовала от женщин быть эмоциональными, чувственными. А отсюда и интуитивные навыки. Большинство же мужчин подавляло присущие им интуитивные способности, так как в понимании общества, быть мужественным – это значит соответствовать роли сильного, сугубо количественномыслящего руководителя. Таким образом, выражение своих чувств считалось прерогативой женщин (загадка женского ума), художников и бунтарей, а на долю мужского пола выпадала жизнь в мире (культурно приемлемом) постоянного самоконтроля.

Дальновидные инноваторы на своем пути преодолевают культурные заградительные барьеры и полагаются на интуицию. В своей созидательной деятельности они используют правостороннее, схоластическое мышление. Говард Хед ярко проявляет этот талант. Личности, обладающие большой интуицией, подобные Говарду Хеду, необходимы для того, чтобы защищать организации от некомпетентных, вызывающих оскомину личностей, одержимых самосохранением и деструктивно влияющих на инновационные процессы.

Экстравертно-интуитивный индивидуум чрезвычайно важен как для экономики, так и для культуры ., он может оказать неоценимую услугу как инициатор или покровитель новых предприятий. Он привносит свои мечты в жизнь, отстаивает их, убедительно и с жаром воплощает их.

Карл Юнг

Две инновации мирового класса

Говард Хед произвел революцию в двух видах спорта. Он совершил это благодаря интуитивному подходу, который редко встречается в бизнесе. Его образование (инженерный факультет Гарварда) и первый производственный опыт ("Мартин Эйркрафт") были настоящими образцами воспитания в человеке левостороннего мышления. Однако он остался истинным инноватором, который отыскивал новое, оперируя правосторонним мышлением. Хед использовал свой дар предвидения для того, чтобы произвести настоящую революцию в двух промышленностях, но изначально им руководило не стремление изменить промышленность, а желание усовершенствовать собственные способности. Он не был корифеем ни в одном, ни другом виде – лыжах или теннисе – и создал эти две экстраординарные инновационные идеи исключительно для того, чтобы добиваться больших успехов в спорте. Он был совершенно некомпетентен в обоих видах спорта, и эта некомпетентность отразилась на изобретенном им спортивном снаряжении. Он считал, что если он испытывает проблемы, то и у других должны быть те же проблемы, и принялся за их решение. Таким образом, Хед изменил снаряжение, которое считалось незыблемым на протяжении столетней истории этих видов спорта. Сначала он заменил устаревшие деревянные лыжи, по его представлениям, настоящим произведением искусства – металлическими лыжами Хеда. Затем произвел революцию в теннисной промышленности, введя огромные теннисные ракетки "Принц".

Невероятно – значимые инновации Хеда изменили оба вида спорта как для профессионалов, так и для любителей. "Спорте Иллюстрейтед" не доверял обоим "жульническим" изобретениям Хеда до тех пор, пока использовавшие его снаряжение спортсмены не заявили, что отмечают у себя явный прогресс. В итоге журнал признал его изобретение "самой удачной ракеткой за всю историю тенниса". Не нужно было долго думать, чтобы прийти к такому заключению, ведь инновация Хеда стала первым значительным изменением в технологии производства ракеток за последние сто лет. Последним вкладом Хеда в теннисную промышленность была безуспешная попытка Бьерна Борга возвратиться в большой теннис в 1990 году. Борг решил играть своей старой деревянной ракеткой, которая сделала его теннисистом "номер один" в мире в 70-х и начале 80-х годов. Борг был осмеян средствами массовой информации и соперниками, которые предсказывали ему быстрое поражение из-за устаревшей ракетки. Возвращение Борга длилось меньше месяца.

Лидеры теннисной промышленности, которые больше всего критиковали использование материалов космической эры – металла, алюминия и графита – в начале 70-х сменили традиционные деревянные каркасы на металлические. Это был заметный шаг вперед, однако производители абсолютно не учли, что помимо прочности, ракетка должна удовлетворять еще массе изменившихся требований. Эти промышленные лидеры попали в классическую ловушку, пытаясь создать новый продукт, не нарушая "статус-кво" существующей технологии. Их оборонительный подход к инновационному процессу породил продукт, в основе которого лежали новые материалы и старые идеи. Они не хотели отказываться от старой продукции ради совершенно новой. На это был способен только новый в данном бизнесе человек, не внесший в старую индустрию ни финансового, ни психологического вклада.

Промышленные специалисты боялись нарушить существующий порядок вещей. Эксперты не выказали проницательности в вопросе, касающемся размеров теннисной ракетки. Чтобы сказать новое слово, необходим был непрофессионал, не закомплексованный устоявшимися правилами тенниса. Хед "созидательно разрушил" деревянную ракетку. У него уже был опыт "созидательного разрушения" промышленности деревянных (ореховых) лыж и внедрения новшества – металлических лыж. Поэтому он стойко перенес отказы и отрицательные оценки, исходившие от традиционалистов, стремившихся задавить его попытку разрушить их святыни.

Все промышленные лидеры – "Уилсон", "Данлоп", "Спалдинг", "Макгрегор" отчасти восприняли веяния космической эры и применили в производстве металлы и сплавы, но не посмели отречься от старых технологий, считая традиции незыблемыми. Никто из этих лидеров промышленности не оказался настолько дальновиден, чтобы, создавая свою новинку, продумать размеры ракетки, область удара или какую-либо другую из граней тенниса. В своем интервью "Спорт Иллюстрейтед", цитата из которого приведена ниже, Хед еще раз подтверждает, что именно благодаря интуитивному мышлению он смог достичь успеха там, где другие потерпели поражение:

Приглашение создать нечто новое осталось без ответа, потому что традиционная геометрия настолько закрепилась в сознании людей, что никому не могло прийти в голову, что большее может быть лучше.., больше мудрости в силе воли, чем в голове (Кеннеди, 1980).

Хед в традиционном стиле дальновидных инноваторов не ставил целью своих изобретений зарабатывание денег. Он хотел усовершенствовать свои навыки и решить проблему, которую нашел интересной. Безусловно, каждая его инновация делала его богаче, но его страсть была направлена на решение проблемы, а не на обогащение. Это неизменное свойство любой истинной инновации.

Хед испытывал сильное сопротивление каждому из своих начинаний. Противодействие инновационному процессу – свойство нашего общества, о чем говорил Хед журналу "Скай" ("Лыжный спорт") в 1964 году: "Чем более изобретательна идея, тем большее сопротивление она встречает".

Промышленные лидеры говорили ему каждый раз, когда он терпел неудачу: "Я же тебе говорил". А неудач на его пути было немало. История внедрения новых лыж представляет собой четыре года сильнейших эмоциональных стрессов, настигавших его каждый раз, когда профессионалы лыжного спорта отвергали новую разработку. Эти "профи" сломали 40 пар лыж, которые Хед сделал вручную: каждый раз он был уверен, что они превосходны. Но вновь и вновь слышал их хруст в руках недоверчивых специалистов. После нескольких лет терзаний и разочарований он был вознагражден, услышав от одного профессионала из Вермонта, который в ходе испытаний слетел с холма, сделал быстрый поворот и совершил прыжок, что его продукт лучше деревянных лыж.

Над ракеткой "Принс" иронизировали еще больше, называя это огромное орудие насмешкой, несуразицей, инструментом для дилетантов. Говард купил компанию и возглавил ее. Вице-президент по проектированию говорил ему: "Если бы к нам пришел какой-то другой изобретатель с такой безумно выглядящей ракеткой, мы бы отправили его обратно" (Кеннеди, 1980). Даже после того, как теннисное сообщество признало его новинку достижением, изменившим мир тенниса, "Американское патентное бюро" утверждало, что ракетка не несет в себе ничего радикально нового, а следовательно, не подлежит патентованию. Они требовали от Хеда доказательств того, что ракетка не просто имеет больший размер, а что она действительно процессуально эффективнее. Они отказывались верить, что это изобретение изменит все стандарты производства ракеток и отклоняли заявку на его патентование еще трижды. Их утверждение, что ракетка – это ракетка, и ее дизайн еще не основание для патента, подстегнуло Хеда. Говард описывает этот период:

"Когда я впервые обратился за патентом, инспекторы, которые выступали одновременно и судьями присяжных, отказались удовлетворить мою просьбу, мотивируя это тем, что моя идея – не более чем проявление творчества в моделировании теннисной ракетки" (Кеннеди, 1980).

Хед сохранил непоколебимую уверенность, проявляя тем самым настоящее предпринимательское предвидение. Он снял сливки с тех препятствий, которые уготовило ему Патентное ведомство. Хед создал машину для лабораторных испытаний, оснастив ее высокоскоростными камерами и задокументировал на кинопленке, что его революционное изобретение обеспечивает повышение силы удара на 20 процентов при увеличении зоны поражения в четыре раза в сравнении с характеристиками традиционной ракетки. Апеллируя статистикой и техникой, он доказал этим неверящим кардинальное различие между возможностями его ракетки и традиционных ракеток. Хед даже обнаружил, что отказ Патентного ведомства сослужил ему добрую службу – он заметил в своей ракетке некоторые существенные возможности, о которых, в противном случае, мог и не догадаться. Он говорил: "Мы были поражены, обнаружив, что лучшим местом для подачи прицельных ударов служит 3-футовая область добавочной длины, область, которая даже не существовала во время игры старыми ракетками". Его старания не прошли даром. После двух лет интенсивной работы и статистического анализа, Патентное ведомство США выдало Говарду Хеду патент № 3,999,756 (1976), действительный в течение семнадцати лет.

Результатом интуитивного подхода Хеда к решению проблемы стали две революционные инновации, которые одновременно изменили мир лыжного спорта и мир тенниса. Хед сказал: "Изобретать лыжи и ракетку я стал не ради денег, я хотел, чтобы они помогли мне. Я способен изобретать тогда, когда мне это действительно нужно. Усилием воли необходимость превращается в достижение" ("Спорте Иллюстрейтед", сентябрь 1980). Лыжный спорт и теннис претерпели радикальные изменения благодаря дальновидности и "воле" этого истинного новатора.

Личная история

Говард Хед родился в Филадельфии 31 июля 1914 года, в семье, принадлежавшей к высшему слою среднего класса. Его отец был дантистом с частной практикой. (Исследования показали, что самые великие инноваторы имели отцов, занимавшихся собственным бизнесом.) Его старшая сестра была известной писательницей и Говард твердо решил последовать за ней и вступить на литературное поприще в качестве сценариста. Это стремление было настолько сильным, что Говард провел годы, занимаясь литературой и сменил три работы (также связанные с писательской деятельностью), пока не убедился, что эта карьера не является его призванием.

Говард поступил в Гарвард в надежде получить литературное образование, но разочаровался через несколько семестров. На втором курсе он перешел на технический факультет, окончив его с отличием, и в 1936 году получил диплом инженера. Он все еще хотел писать и потому устроился на работу в издательство – был стенографистом, репортером и выпускающим редактором. Дважды был уволен с должности выпускающего редактора новостных агентств и один раз – с должности репортера газеты. Хед бросил писательскую карьеру, только оказавшись перед суровой реальностью крушения надежды. В течение трех лет он получал не более 20 дол. в неделю. В 1939 году он решил пройти тест на определение писательского потенциала и "крайне рассердился и разочаровался, когда обнаружилось, что он обладает самым низким уровнем литературных способностей, чем кто-либо, когда-либо проходивший этот тест". Однако выяснилось, что он обладает поразительными способностями к структурному воображению. Его способность мыслить трехмерно была просто невероятной. Он понял, что его призвание – в интуитивном мышлении и всю войну работал в конструкторском отделе "Глен Мартин Эйркрафт Компани", Балтимор. По роду деятельности Хед сталкивался со структурными инженерными материалами и чертежами, что, несомненно, помогло ему в процессе разработки лыж и ракетки.

Бизнес и личное выживание

Говард Хед останется в истории как один из величайших инноваторов XX века. Говард неизменно терпел неудачи во всех областях, в которых страстно желал добиться успеха. Рушились надежды, которые он лелеял больше всего. Он отчаянно хотел быть писателем и потерпел сокрушительное поражение. Он хотел научиться искусству лыжного спорта, но потерпел неудачу. Он думал, что теннис станет его утешением, но и здесь его постигла та же участь. Личность, обладающую меньшим темпераментом, эти неудачи, наверное, сломили бы, но Хеда они только подстегнули, став катализатором движения к великим достижениям. Он занимался теннисом и лыжным спортом с упорством голодного зверя до самой смерти в 1991 году. К концу жизни он пришел победителем, но не в спорте, – он стал тем человеком, который, значительнее, чем кто-либо в истории, повлиял на эти виды спорта. Его стремление лично покорить эти "ленивые" виды спорта вылилось в две великие революционные инновации. Он стал сносным теннисистом и лыжником, но настоящий его успех заключался в том, что благодаря интуиции, он смог превратить свою некомпетентность в созидательный успех. Он произвел коренные изменения в этих видах спорта, отразившиеся как на любителях, так и на профессионалах.

В годы второй мировой войны Говард был завсегдатаем на вечеринках и много времени проводил за покером. С одной из компаний коммуникабельный Хед отправился в ставшую для него судьбоносной поездку на лыжный курорт в Стоу, Вермонт, в 1946 году. Он был крепко раздосадован тем, как нелепо катался на деревянных лыжах. Эта поездка стала случайной прелюдией его будущего:

Я был унижен и чувствовал отвращение к тому, как плохо я катаюсь на лыжах, и, что характерно, я был склонен свалить всю вину на эти длинные, неуклюжие деревянные лыжи. По пути домой я поймал себя на том, что хвастаюсь перед военным офицером, сидящим рядом, что могу сделать лыжи намного лучше деревянных из материалов, которые используются в авиастроительной промышленности (Кеннеди, 1961).

Позже Говард замечал, что знай он тогда, что ему придется потратить на это четыре года и сделать сорок моделей лыж, он бы оставил эту затею. Говард уволился из "Мартин" 2 января 1948 года, арендовал комнату в Балтиморе и вступил в мир предпринимательства. Он взял 6000 дол., которые выиграл в свое время в покер и оплатил оборудование и материалы, необходимые для создания первых экземпляров. Он работал день и ночь и за первый год сделал шесть пар лыж, которые были его гордостью и радостью. Говард считал, что ему суждено покататься на металлических лыжах Хеда в 1949 году. Он взял эти лыжи в Вермонт, но один из инструкторов сломал их одну за одной в течение часа. Хед говорил: "Каждый раз, когда одна из них ломалась, ломалось что-то и во мне".

В течение двух следующих зим Хед испытал еще сорок разработок и в 1951 сделал алюминиевые лыжи с фанерным сердечником для прочности, стальными краями для удобства осуществления поворотов и пластиковой ходовой поверхностью для лучшего скольжения. Инструкторы по лыжному спорту не могли сломать их. Он назвал их "Стандарт" и продал за 85 дол., что было непомерной ценой для того времени. Потребовалось какое-то время, чтобы к лыжам привыкли, но через несколько лет они стали общепризнанным символом лыжного спорта. Патент, который Хед получил на металлические лыжи "Стандарт", позволил "Хед Скай" на несколько лет опередить другие фирмы, которые были убеждены, что Хед слишком самонадеян и затеял невозможное. Говард превратил фирму "Хед Скай" в доминирующего производителя лыж. Ему никогда не нравилась игра в управление корпорацией и, в конце концов, в 1969 году он продал "Хед Скай" "Эй-Эм-Эф" за 16 млн. дол. Интуиция и упорство были теми инструментами, благодаря которым Хед увеличил личное состояние на 4,5 млн. дол., полученных от "Эй-Эм-Эф".

Хед подал в отставку, построил теннисный корт на заднем дворе и увлекся теннисом в пятьдесят пять лет. Любитель совершенства во всем, он истратил 5000 дол. на уроки тенниса. Он был настолько неловок в этой игре, что тренер отказался давать дополнительные уроки, если он не купит машину для подачи мячей и не будет тренироваться ежедневно. Хед купил такую машину ("Принс") и, по своему обыкновению, счел ее технически не правильной. Так как она не хотела действовать по его стандартам, Хед разобрал ее на части и переделал по-своему. Затем он позвонил в "Принс" и предложил компании модифицировать машину в соответствии с его новыми стандартами. После сокрушительного столкновения с застойной атмосферой "Принс", он был чрезвычайно раздражен, а в 1971 году купил контрольный пакет ее акций. В короткое время модифицированная машина для подачи мячей "Принс" заняла 50 процентов рынка сбыта подобных изделий.

Но Говард Хед все еще оставался слабым теннисистом. Не сдаваясь в желании улучшить свою игру, Говард конструировал более легкие и более тяжелые ракетки, но это не давало желаемого результата. Однажды, в середине 70-х его посетило интуитивное озарение ("Эврика!"), подсказавшее "сделать ракетку больше". Так же как и другие, он первоначально считал, что размеры ракетки определены незыблемыми правилами. Ярко выраженный перфекционист, Говард решил изучать правила Ассоциации Тенниса С.Ш., касающиеся этого вопроса, и обнаружил, что АТСШ установила правила на все, начиная от разлиновки корта и до длины ворса на мяче. Там были правила, касающиеся упругости струн, предусмотренные для ограничения вращательного момента мячика, и их частоты. Однако размеры ракетки не были установлены. Он был шокирован, прочитав, что правило номер четыре гласит: "Ракетка – это инструмент, предназначенный для удара по мячу" (без всяких комментариев). Говард мог использовать все – от гладильной доски до мухобойки – для того чтобы забивать мяч и улучшить игру.

Изобретательность Говарда

Говард немедленно призвал всю свою интуицию (правостороннее мышление) и инженерный опыт (левостороннее мышление) с целью усовершенствовать свою игру и решить проблемы, связанные с дизайном ракетки. Один из инженерных принципов, которым он руководствовался в процессе создания новой ракетки, гласил, что "обратная инерция возрастает с увеличением ширины", то есть, говоря обычным языком, сопротивление широкой ракетки будет больше, чем узкой. Хед спроектировал ракетку, которая была на два дюйма шире и на три дюйма длиннее обычной. Тем самым эффективность увеличилась в четыре раза, ударная поверхность – в три раза, а сила удара – на двадцать процентов. Размер ракетки увеличился на 60 процентов, но в силу того, что в ее производстве использовались новые материалы космической эры, она не стала нисколько тяжелее.

Говард сделал несколько ракеток, позвал своих друзей и затеял матч, чтобы посмотреть, действительно ли эти большие ракетки смогут усовершенствовать его игру. И был поражен улучшением. Хед сказал: "Мгновенно я стал играть во много раз лучше". Друзья, которые никогда не испытывали особого желания состязаться с ним в теннисе (они называли его "старый мазила"), пригласили его играть. Если эта новая ракетка смогла помочь шестидесятилетнему неопытному игроку, то она станет благодеянием для остальных. Его деловая проницательность вступила в свои права, и Хед заявил: "Как только я обнаружил, что ракетка помогла мне, я подумал, что могу попробовать выпустить ее на рынок".

Патент Хеда охватывал все ракетки, имевшие область удара от 85 до 130 квадратных дюймов (обычные деревянные ракетки имели 70 квадратных дюймов). Говард говорил о своем изобретении: "Я надеялся на улучшения, но я никогда не мечтал о таком абсолютном улучшении". Его конструкторский фанатизм был причиной того, что успех превзошел его самые смелые мечты. Стремление к техническому изяществу и совершенству привело его к использовании некоторых эзотерических концепций, в решении некоторых простых проблем. Он представил увеличение скорости полета мяча как "коэффициент возмещения", что, проще говоря, означает – скорость мяча, отскакивающего от ракетки, пропорциональна его скорости столкновения с ракеткой. Обычно после столкновения теннисный мячик сохраняет 57 процентов первоначальной скорости. Начальные испытания показали, что новая ракетка "Принс" обеспечивает коэффициент возмещения в размере 52 процентов, что заставило Говарда задуматься о правоте мнения насчет его ракетки. Неужели он действительно создал "ракетку-чудовище", которая была менее эффективна?

Говард упорно проводил новые испытания и установил, что "сладкая зона" создает значительное увеличение возвратной скорости. Возвратная скорость при ударе по, мячу составила 67 процентов в "зоне суперударов" ракетки "Принс", что было на 20 процентов больше, чем у стандартной ракетки. Этот интуитивный гений изобрел то, что журнал "Уорлд Теннис" ("Мировой теннис") назвал "одной из самых инновационных концепций в теннисе".

Xapaктериcтикa поведения

Карл Юнг сказал: "Экстравертный, интуитивный тип личности соответствует многим ведущим инноваторам современности". Говард Хед мог бы быть прототипом модели Юнга. Он обладал животным чутьем в классическом стиле экстраверта. Его интуитивные навыки были документально подтверждены Институтом Стивенса много лет назад, когда он подвергся тестированию в надежде узнать, почему столь неудачной была его литературная карьера. Говард использовал рациональный конструкторский – мыслительный процесс для того, чтобы решить макропроблемы, высвеченные его интуицией. Его элегантные решения были результатом схоластического подхода к проблеме. Упорство Хеда описывала его дочь: "Если ему что-то досаждало, то он менял это". Его жена добавляла: "Говард никогда не сдавался".

В молодости Говард был заядлым игроком, любителем выпивки и вечеринок. Он всегда был перфекционистом. Хед стремился "укрепить" то, что не было разбито. Он хотел сделать вещи совершеннее, упорядоченнее и надежнее. Требования к качеству были для него первичными в разработке новой концепции. Он никогда бы не согласился снизить качество и эффективность. Хед искал совершенства, даже если для этого надо было разрушить существующий порядок вещей. Служащие "Хед Скай" считали, что Говард Хед был очень яркой и, безусловно, харизматической личностью.

Макропредвидение Хеда позволило ему создать новые идеи, до которых человек типа "адаптер", оперирующий левосторонним мышлением, никогда бы не додумался. Это же качество удерживало его от принятия на себя долгосрочных обязанностей руководителя, так как он никогда не считал себя талантливым руководителем. В классическом стиле инноватора он предпочел творить и изобретать, а не соблазняться новыми возможностями. Поэтому он принял решение (после того как его продукты достигли совершенства) продать свою фирму. У него не было желания управлять компанией, если творческий процесс завершился.

Склонность к риску

Хед, как и все великие предприниматели, имел большую склонность к риску. Он был страстным игроком – вспомните 6000 долларов (его выигрыш), которые он использовал для организации "Хед Скай" в 1948 году. Он взял деньги – все свои сбережения – отказался от должности инженера и вступил в мир предпринимательства. Журнал "Скай" писал, что успех Хеда, в отличие от крупных компаний старого образца, был основан на его личном энтузиазме и решительности:

Он был, несомненно, одержим, безусловно, и относительно необременен акционерами, и был на голову выше всех, кто томился по роскошной жизни, – он был хорошо подготовлен к долгому пробегу ("Скай", январь, 1964).

Его личная жизнь также полна риска. Он не только любил азартные игры, а прогулки на лыжах в Альпах считал ленивым развлечением, равно как и соревнования по теннису. Большинство этих увлечений пришло к нему в том возрасте, когда большинство мужчин, имеющих его образование и жизненный опыт, предпочитают расслабляться при помощи спокойной деятельности. Океанские круизы были не для него. Он любил соревноваться с природой и обладал духом искателя приключений и игрока, которым, пожалуй, обладают большинство великих инноваторов всего мира.

Давая интервью о своем успехе в изобретательстве, Хед говорил: "Люди, которые ходят кругами, пытаясь изобрести нечто новое, просто ловят себя за хвост. Лучшие инновации исходят от людей, которые глубоко увлечены стремлением решить проблему" (Кеннеди, 1980). Хед продал "Принс Теннис" компании "Чисбург-Пондс" в 1982 году за 62 млн. дол. Его второй большой риск принес ему 32 миллиона, намного больше, чем первая инновация. В конечном итоге он имел время и деньги, чтобы предаться своим излюбленным хобби – теннису, лыжному спорту, плаванию с аквалангом и более интеллектуальному времяпрепровождению за игрой в бридж, шахматы и чтением "Диалогов" Платона.

Успех интуиции

Пэм Шрайвер сделала для сверхбольших теннисных ракеток "Принс" то же, что Джимми Коннорс сделал для первых металлических ракеток "Уилсон". Пэм была неизвестным семнадцатилетним подростком, когда участвовала в полуфинале "Ю-Эс Оупен" и стала открытием 1978 года. Жизнерадостная натура Пэм Шрайвер и ее одобрительные отклики о сверхбольшой ракетке "Принс" оказались тем самым необходимым кредитом доверия, который превратил эту ракетку во всемирно известный продукт. Остальное – уже история. Вот перед вами техническое описание одного из достоинств ракетки "Принс", сделанное Говардом: "Степень улучшения, которую обеспечивает "Принс" обратно пропорционально способностям игрока и колеблется от 150 процентов у новичка до 3 процентов у игрока мирового класса". Изобретение Хеда помогло как любителям, так и профессионалам.

Хед верил, что функциональность первична: "Я всецело был озабочен функциональностью, а дизайн оставил на волю случая" (исследование, проведенное Гарвардом, 1967). Не нужно говорить, что его стремление к функциональности преобладало над техническим описанием решения проблемы и над эстетическими соображениями. Это никогда не было так очевидно, как в случае со сверхбольшими ракетками "Принс". Говард Хед, ведомый страстным стремлением к совершенству и, несомненно, исключительной интуицией, изменил мир тенниса и лыжного спорта. Он стремился улучшить личные спортивные навыки и, когда это не получилось, обвинил во всем снаряжение. Затем он решил, что изменить оборудование легче, чем смириться со своей бесперспективностью.